Текст книги "История Китая"

Система семейного обучения была одним из основных источников социальной мобильности, позволяя более бедным членам кланов и их детям подняться вверх по социальной лестнице и вступить в привилегированный класс образованных людей.

В разных частях страны существовали серьезные различия в традициях жизни семьи и клана. Наиболее сильной клановая система была на юге. Частично это объясняется тем, что юг долго был колонией, населенной иммигрантами, многие из которых двинулись туда с разоренного войной севера. Это переселение обычно шло под предводительством выдающегося члена своего клана. Он расселял людей на землях, которые были до того практически необитаемыми, здесь связь между ними укреплялась. Часто на юге целые деревни были населены семьями одного клана, носящими одну и ту же фамилию. Обычно (и такая практика сохранилась у китайцев, живущих за границей) предприятие или банк брали на работу только членов клана владельца, причем преимущественно выходцев из его родного региона. На севере ситуация была несколько другой. Географические названия, например Чжан Цзяжуан, «село семьи Чжан», говорят о том, что нынешние города и деревни когда-то принадлежали одному клану; однако большинство северных деревень теперь заселены людьми, носящими разные фамилии, а некоторые семьи являются в каком-то смысле недавними поселенцами. До 1949 года на юге такая ситуация была бы просто немыслима. Поскольку поклонение предкам, или, вернее, уважение к ним, лежало в основе семейной жизни, то, естественно, уход за могилами предков был одной из важнейших задач живущих членов семьи. В Китае не было общественных кладбищ. Каждая семья хоронила своих умерших на определенном участке своей земли, на полях, за которыми они ухаживали при жизни. Высокопоставленные семьи для этой цели выделяли на своей земле специальные участки с воротами, скульптурами и деревьями. Прекрасным примером подобной практики могут служить императорские гробницы Мин около Пекина. Священная земля протяженностью в несколько миль и могилы прячутся между искусственными холмами.

Семья мелкого землевладельца обычно оставляла угол поля, находившийся в тени нескольких деревьев, где рос мох, чтобы покрывать им могилы. На юге страны могилы вырывали на склонах гор, перед ними строились невысокие, выложенные плиткой надгробия, куда в определенное время года живые приносили дары умершим. Стили могил и гробниц в Китае отличались большим разнообразием. Многие плодородные земли были заняты под кладбища. После образования КНР началась мощная кампания за то, чтобы сосредоточить все захоронения, расположенные на плодородных землях, на общественных кладбищах.

Редко можно найти частное кладбище, которое является действующим в течение двухсот – двухсот пятидесяти лет, хотя семья, возможно, владела этой землей значительно дольше. Считается, что, когда к власти приходила новая династия, все могилы и гробницы сравнивались с землей либо чтобы обеспечить больше площади для сельского хозяйства, либо потому, что новый режим рассматривался как начало новой жизни, и поэтому предки, служившие ушедшему режиму, не заслуживали открытого захоронения. Тот факт, что захоронения во всех частях Китая являются относительно свежими, может быть результатом именно этого отношения к смене династий, поскольку последняя, Маньчжурская династия пришла к власти немногим более трехсот лет тому назад. Те, у кого не было в собственности земли – горожане и беднейшие слои населения, – хоронили своих умерших на заброшенных землях сразу за городской стеной. В некоторых городах, таких, как Нанкин, некрополь простирался на несколько миль во все стороны от города, у богатых имелись собственные участки. А самые бедные могли найти себе свободные участки земли на том берегу реки, который летом часто затапливался; очевидно, что после наводнений нетронутыми оставались лишь небольшие количества таких захоронений.

Скульптура из красной глины изображает отца (в центре) с трехдневным сыном на руках. В соответствии с древним обрядом рядом стрелок из лука запускает стрелу, чтобы защитить ребенка от всех зол

Обширные кладбища мешали расширению городов. Там, где к черте города подступали горы и холмы, их склоны были заняты частными захоронениями. Теоретически все неудобья принадлежали государству, но никто не возражал против устройства частных кладбищ богатых семей на склонах холмов, которые все равно были непригодны для сельскохозяйственных работ, поскольку они часто бывали скалистыми или находились в тени деревьев. А для захоронений они были вполне привлекательным местом. К сожалению, на севере Китая на сотни миль не встречалось ни одного холмика. Китайцы очень внимательно относились к выбору места для могил, отталкиваясь от положений геомантии, которая учитывала естественный ландшафт местности, направление водных потоков, расположение гор и лесов по отношению к сторонам света и т. д. Все это считалось либо добрыми, либо плохими знаками. Удачно расположенные могилы, где преобладало влияние добрых сил, не только гарантировали счастье умершим, но и их благосклонность по отношению к потомкам. Говорят (и, возможно, это так и есть), что компас был изобретен именно для того, чтобы с наибольшей точностью выбирать подходящее место для захоронения. Считалось, что лучше всего, когда могила обращена на юг. Южная сторона ассоциируется с силой, выносливостью и положительными чертами характера. Север – это инь, сторона, лишенная солнца. Она приносила несчастье. Никто не строил домов, обращенных лицом на север. Образцом тому является дворец в Пекине, у которого с северной стороны был насыпан искусственный холм, называемый Цзиныпань, который был сооружен, чтобы оградить дворец от всех негативных воздействий, идущих с несчастливой стороны. На его северном склоне расположен только один павильон, в котором находился до дня погребения гроб с телом умершего императора.

У китайцев существовала многовековая традиция посещать могилы предков в день весеннего праздника в конце марта – начале апреля, когда воздух чист и прозрачен. Иногда в этом обряде принимали участие гости семьи, находящиеся далеко от собственного дома. (Праздник называли Цинмин, что означает «чистая свежесть».) На траве около могил обычно устраивался изысканный пикник. Перед подачей гостям каждое блюдо на несколько минут помещалось на алтарный камень, который стоял перед могилой главного предка; иногда его подносили и другим, не столь давно умершим предкам. После этого один из членов семьи (чаще всего девочка-подросток) почтительно кланялся могиле и убирал блюдо, которое затем подавали всем собравшимся. Эта маленькая церемония символизировала сохранение духа предков у их потомков. Конечно, в разных регионах существовали разные обычаи, однако Цинмин праздновался во всем Китае. Во время праздника, отмечавшегося в середине осени, аналогичная церемония проводилась дома. Перед алтарем, уставленным яствами, глава семьи перечислял имена всех предков и умерших членов семьи. Их имена были записаны красными чернилами на листах бумаги. Каждый листок на несколько минут клался на алтарь, чтобы получить подношение, а потом сжигался. Даже в семье среднего достатка количество перечисляемых имен было очень велико, и церемония могла длиться несколько часов. Этот обряд совершался во внутреннем дворике дома напротив главной комнаты, алтарь также был обращен на юг, на сторону ян. Эти обряды, вероятно, проводились только в семьях крупных землевладельцев и купцов, бедные и простые крестьяне не имели достаточно средств для этого, да и не были грамотными, чтобы проводить подобные обряды.

И в китайской, и в западной литературе китайскую семью обычно описывали как очень большую, с многочисленными родственниками, живущими в одном доме под руководством патриарха и старейшин обоего пола. Это был идеал семьи, и он иногда действительно встречался в реальности в весьма ограниченном круге самых богатых. Но к бедным слоям населения этот идеал не имел никакого отношения. Их дома были слишком малы и могли вмещать только одну семью. Родственники могли жить по соседству в той же деревне, но в отдельных домах. Тем не менее обязанности по отношению к родственникам, даже дальним, были одинаковы как у богатых, так и у бедных. Богатый человек или чиновник должен был помогать большому числу родственников, некоторые из которых вообще ничем не занимались, в то время как другие помогали ему разными способами, выполняя обязанности агентов или посланцев.

Модель покоев высокопоставленной семьи, выполненная из красной глины, должна была быть положена в могилу. Перед передними воротами сделана ширма, которая предназначалась для защиты дома от вредных воздействий. Обычно такая ширма помещалась за главными воротами дома

Нельзя было забывать о родственниках, потому что они были его семьей и могли претендовать на любую заработанную им монету. Груз, который нес обеспеченный член семьи, был огромен, и часто это становилось причиной коррупции среди чиновников. Богатый человек должен был постоянно пополнять свои сундуки, которые не менее регулярно опустошались целой толпой родственников и приживалов.

От притязаний родственников страдали все без исключения семьи. Если поле, на котором работала семья, было слишком мало, чтобы обеспечить пропитание всем сыновьям, то некоторые из них отправлялись в город наниматься на работу. Они должны были отсылать некоторое количество денег домой. Если же они теряли работу или заболевали, то возвращались в семью, уверенные, что дома их примут и будут обеспечивать. Их существование поддерживалось остальными членами семьи до того момента, как дети выздоравливали и находили новую работу. Другого вида социальной помощи просто не существовало. Государство ничего не делало для безработных и нетрудоспособных, они могли ожидать помощи только от семьи. Не существовало никаких учреждений, чьей задачей было бы оказание помощи нуждающимся: не было ни детских домов, ни больниц, ни домов престарелых.

Поклонение предкам ограничивалось рамками семьи, не более того. Буддизм никоим образом не поощрял заботу о нуждающихся. Согласно буддизму мир – лишь иллюзия, от которой человек может уйти посредством знания. Прежде чем стать монахом в буддийском монастыре, человек должен был внести определенную плату. Именно условия жизни делали семью самым важным элементом китайского общества, а родственные связи – столь крепкими. Человек, не имеющий семьи, был сродни утлой лодчонке во враждебном море жизни.

Из этих-то одиночек, людей из «разбитых семей», как говорили китайцы, людей, не имевших ни дома, ни собственности, ни родственников, и появлялись самые жестокие и безжалостные преступники, разбойники, которые жили в горах и грабили путешественников. Иногда именно из этой среды выходили главари повстанцев. Только семья обеспечивала постоянную дисциплину, материальное обеспечение и заботу, была единственным средоточием верности и добродетели. Государство претендовало на звание верховной семьи, института, заботившегося обо всех своих подданных как о членах семьи, во главе которого стоял отец – император. Однако на практике государство выполняло эту свою функцию только по отношению к очень ограниченному числу приближенных, чиновников, военных. Богатство и само счастье этой группы людей целиком зависело от возвышения или падения династии. К ним не всегда благоволили, но все же они жили рядом с императором и за счет императора, точно так же, как родственники богача жили с ним и за его счет. Именно поэтому приближенные ко двору ученые были почти всегда верны одной династии, иногда до ее конца. Однако когда династия была свергнута, они спешили подчиниться ее преемникам.

Приверженность китайцев их семейным правам и обязанностям в противовес общественным правам в целом тормозила развитие экономики, особенно на стадиях развития капитализма. Поскольку бизнес был семейным делом, в него не допускались посторонние. Им не доверяли. Капитал считался семейным. Акционерного капитала не существовало, поскольку с какой стати чужаки должны были получать прибыль или нести убытки, являвшиеся результатом деятельности членов семьи. Поэтому совместные акционерные предприятия не получали распространения в китайской экономике. Попытки организовать такие предприятия в подражание Западу очень редко были успешными. Это явилось одной из причин того, что разрушение капиталистической системы, которая получила некоторое распространение в Китае, не вызвало ни большого сопротивления, ни сожалений. Она была чужда китайцам, капиталистические предприятия управлялись чужестранцами или их подражателями, которые составляли класс нуворишей, не имевших настоящих корней в стране и не пользовавшихся уважением соплеменников.

Семейный бизнес был, пожалуй, менее рискованным, чем капиталистические предприятия. Все семейное богатство могло рассыпаться в прах, если капиталовложения не приносили прибыли либо возможная прибыль в будущем требовала вложения слишком крупных сумм в настоящем. Добыча угля, судоходство в крупном масштабе и тому подобные предприятия были слишком рискованными, чтобы ими могла заниматься одна семья. В XIX веке, когда государство попыталось внедрить такие предприятия, оно потерпело неудачу. Чиновники не имели никакого опыта руководства такими предприятиями, а бизнесмены, которые были поставлены во главе этих предприятий из числа торговцев, видели в своей работе только источник личного обогащения и продвижения своих родственников на важные посты, где тоже можно было разбогатеть.

Торговый капитал был очень ненадежной вещью в Китае. Дело в том, что никакой системы страхования не существовало. Пожар, захват города врагами, наводнение или любое другое бедствие могло в одну ночь уничтожить все состояние купца. Что касается социальной лестницы, то торговцы занимали на ней одно из последних мест; они ставились ниже крестьян. Правительство, обычно довольно враждебно относившееся к торговле, мало что делало для того, чтобы защитить торговцев, но зато с удовольствием опустошало их карманы.

Даже в XIX веке торговцы, которых правительство отбирало для ведения монопольной внешней торговли в Кантоне, часто разорялись из-за действий этого самого правительства. Именно их обвиняли во всех проблемах, возникавших с иностранцами. Их деятельность могла непродолжительное время приносить доход, но в конце концов все кончалось разорением. Естественно, купцы стремились вкладывать сбережения в землю, чтобы повысить таким образом свой социальный статус и обезопасить состояние. При нескольких династиях это запрещалось законом, но люди находили возможность обходить законы.

Последствия подобной экономической системы были весьма многообразными. С одной стороны, она способствовала укреплению социальной стабильности в обществе, с другой – в определенной степени препятствовала дальнейшему экономическому развитию страны. Из-за того, что не уделялось никакого внимания разведке месторождений природных ископаемых, наука и техника, в которых у китайцев было не меньше талантливых людей, чем в любой другой стране, практически не развивались. В свое время именно китайцы изобрели упряжь, водяную мельницу, зубчатое колесо, порох, компас, бумагу и книгопечатание. Однако за исключением двух последних, которые служили интересам придворных ученых, все эти изобретения в полной мере не использовались.

Китайская система семьи оказала огромное влияние на общество. Вместе с государством, созданным по образу и подобию семьи, она в течение многих веков поддерживала в китайском обществе относительное спокойствие; там не существовало серьезных социальных диспропорций. Смена династий никоим образом не затрагивала основ семейной системы, это было лишь чисто политическое событие и потрясение. Напротив, смена династии лишь укрепляла систему китайской семьи, ликвидируя нежелательные явления, такие, как, например, чрезмерное расширение земельных владений одной семьи.

Китайская литература, особенно романы XVI–XVIII веков, в которых тема семьи была основной, наглядно свидетельствует о том, что теория существования семейной системы существенно отличалась от действительности. В теории главой семьи всегда был старший в роду мужчина (отец или дед), чья власть над родственниками была безграничной.

Семь членов зажиточной семьи династии Мин, одетые в богато вышитые одежды, позируют для группового портрета

На деле же в доме большей властью и уважением пользовалась старшая женщина (бабушка или даже прабабушка семейства). Отец (дед) в основном управлял, что называется, внешней деятельностью семьи. Он принимал решения, касающиеся ведения дел, планировал капиталовложения и приобретение или продажу земли, выбирал профессию для младших членов семьи. Но что касается внутренних дел семьи, то тут право голоса оставалось за его женой или матерью. Она вела домашнее хозяйство: нанимала, увольняла или наказывала слуг, планировала семейный бюджет, договаривалась о сдаче в аренду любой собственности. Ее влияние было огромным и, как правило, консервативным. Семейный матриархат распространялся и на младших женщин семьи. Мать семейства решала все вопросы, связанные с их браками. Редко бывало, чтобы о браках договаривались мужчины, не спрашивая ее согласия. В богатых и высокопоставленных семьях женщины были весьма образованны, хотя и не получали того классического образования, которое требовалось для сдачи экзаменов при поступлении мужчин на государственную службу. Интересы женщин в основном лежали в сфере художественной литературы, буддийской и даосской литературы, искусства. Женщины были более религиозны, чем мужчины, правда, при этом они редко серьезно изучали книги Конфуция. Мужчины были преимущественно агностиками, а женщины – приверженцами буддизма. В своих мемуарах Мао Цзэдун писал, что его мать была убежденной буддисткой, причем эта ситуация была обычной в семьях образованных людей. В результате именно женщины определяли религиозные настроения в семье. Часто в эти семьи приглашались буддийские монахи для исполнения тех религиозных обрядов, в которые мужчины не верили.

В какой-то степени эти обычаи высшего сословия распространялись на крестьян и бедняков. Неграмотные крестьяне были так же суеверны, как и их жены, а крестьянка, не имевшая ни слуг, ни образования, ни денег, имела мало возможностей для утверждения своего авторитета в семье. Но, как и женщины из высшего сословия, именно она вела домашнее хозяйство. Ее власть проявлялась в основном по отношению к невестке. Конкубинат[1]1
  Конкубинат – незаконное сожительство.


[Закрыть], столь широко распространенный среди богатых, был экономически невозможен для бедных, и, как следствие, среди крестьянства было мало больших семей. Тем не менее крестьяне стремились и в семейной жизни следовать моделям, установленным высокопоставленными семействами, надеясь в будущем занять более высокое положение в обществе.

Второй пол

Древняя китайская пословица гласит: даже прекрасная и талантливая дочь не столь желанна, как уродливый сын. Мальчикам отдавалось настолько явное предпочтение, что в семьях аристократов долгожданному сыну в детстве иногда давали девичье имя в надежде, что злые духи, приняв его за девочку, не представляющую для них ценности, обойдут его стороной. Рождение сына-наследника считалось делом первостепенной важности, и, чтобы приблизить этот момент, прибегали к всевозможным средствам: колдовству, медицине, религии. Рождение дочери не вызывало столь бурной радости, как рождение сына, и крестьяне, не желавшие или неспособные прокормить еще одну девочку, часто топили новорожденную.

Практика детоубийства никогда не была особенно распространена, но подобные случаи учащались во время экономических кризисов, когда даже рождение сына оказывалось для семьи непосильным бременем.

Однако во время голода взрослая дочь могла найти работу в доме зажиточного чиновника в качестве повара, музыканта или наложницы. Еще ребенком она могла быть куплена дальновидным богачом и воспитываться в его доме, чтобы впоследствии выйти замуж за одного из его сыновей или, если в этой семье только ожидали сына, оставаться в семье в качестве будущей невестки.

Вне зависимости от происхождения, женщину всегда ожидала жизнь в подчинении у кого-нибудь – у отца или старшего брата в детстве, у мужа и его матери после замужества и у своих собственных сыновей после смерти мужа. (Она могла самоутвердиться, только когда сама становилась свекровью после женитьбы своих сыновей.) После свадьбы у нее было две фамилии – мужа и отца; и вне зависимости от возраста и положения, к ней обращались «тетушка» или «бабушка».

На рисунке, приписываемом кисти художника XIV в., изображен император Хо Чжу, правивший в VI в. Он сидит перед ширмой, на которой изображен пейзаж, и сочиняет стихи. Чтобы у императора появилось вдохновение, наложница играет ему на лютне, а еще три женщины прислуживают ему

Муж мог развестись с ней, если она была бесплодной, имела какое-либо хроническое заболевание или проявляла непочтительность по отношению к свекру. Женщина должна была быть абсолютно покорна воле мужчин, как это прописано в книгах династии Тан: «Хорошая жена не должна часто выходить из дому… и должна усердно трудиться. Если ее зовут, она немедленно должна приходить на зов; если ей приказывают уйти, она должна немедленно уйти. Если она не делает этого… упрекни ее и накажи».