Текст книги "История Китая"

Чтение и письмо

В китайской каллиграфии, по разной классификации, существует от одной до семидесяти двух основных черт. Восемь важнейших из них представлены справа (вертикальная черта соединяет в себе два элемента). Классическим испытанием каллиграфического мастерства пишущего служит иероглиф «вечность», который в одном слове соединяет все эти восемь черт, каждая из которых представлена отдельным иероглифом справа.

ОСНОВНОЕ НАЧЕРТАНИЕ

СОВЕРШЕННЫЕ ИЕРОГЛИФЫ

СКОРОПИСНОЕ НАЧЕРТАНИЕ

Мастера каллиграфии скрупулезно изучали и всеми силами старались избежать восьми ошибок, каждая из которых имела собственное название. Пять из восьми представлены на рисунке справа. Хорошего каллиграфа можно было распознать по четырем признакам: основа, или «смелость и масса», плотность, относительная ширина элемента, «кровь» – качество чернил, и «мускулы» – чисто субъективное качество, которое существовало при наличии трех вышеперечисленных. Чтобы достичь «динамической асимметрии», так ценимой китайцами, каллиграф каждый иероглиф как бы вписывал в квадрат, поделенный на 9 равных частей (как на примере справа). Это помогало объединить отдельные разобщенные элементы иероглифа в единое целое. Если иероглиф помещался в половине или четверти квадрата, равновесие нарушалось.

2. Заря Китая (дo 200 г. до н. э.)

В противовес традиционной художественной литературе реальная история китайского народа свидетельствует о том, что китайская цивилизация зародилась гораздо позднее других великих древних цивилизаций. Раскопки, проведенные на местах стоянок древних людей, показывают, что дошедшие до нас артефакты относятся к периоду не ранее 3000 года до нашей эры. Китайский бронзовый век вряд ли относится к периоду раньше 1500 года до нашей эры, но более точная дата, возможно, будет названа, когда будут произведены раскопки на пока еще не изученных стоянках. В настоящее время исследовано слишком мало стоянок древних людей. Тем не менее надо признать, что хотя нет свидетельств существования китайской цивилизации до 1500 года до нашей эры, вполне можно предположить, что существовала преемственность между самым ранним историческим периодом и долгим периодом предыстории.

Исторически поселения периода правления династии Шан (примерно с 1500-го до 1028 года до нашей эры) строились на гораздо более старых местах обитания, по времени восходящих к периоду неолита. В некоторых случаях артефакты периода династии Шан и по форме, и по функции тесно связаны с аналогичными находками периода неолита. Убежденность самих китайцев в том, что их цивилизация развивалась на севере Китая без какого-либо внешнего влияния, во многом строится на археологических доказательствах. Согласно официальной истории Китая династия Шан является второй династией, однако для археолога и современного историка эта династия будет считаться первой, о которой до нас дошли достоверные сведения. Династия Шан располагалась на севере Китая. Согласно раскопкам два главных города Шан находились в Чэнчжоу и Аньяне в провинции Хэнань, причем оба располагались в долине Хуанхэ. Традиционная историография считает, что эта династия начала свое существование к западу от этих городов, но эти предположения не подтверждены археологическими находками. На местах обитания жителей Шан найдены чудесные бронзовые чаши (по-видимому, использовавшиеся для отправления религиозных обрядов), фигуры, вырезанные из камня, высококачественные гончарные изделия, а также маски. Наличие в могилах остатков животных свидетельствует о том, что жители Шан поддерживали контакты с восточным побережьем Китая и что в некоторых частях страны (скорее всего, в джунглях долины Янцзы) водились слоны. В могилах также были найдены гадальные кости и панцири черепах с первыми дошедшими до нас образцами письменного китайского языка.

Эта бронзовая маска была найдена в Аньяне на востоке Китая в гробнице правителя династии Шан – это один из самых ранних периодов китайской истории, о котором нам стало известно благодаря археологическим раскопкам

Древние китайцы гадали, задавая вопрос в письменном виде на панцире черепахи или на лопатке буйвола и затем дотрагиваясь до панциря или кости горячим металлическим прутом. Трещины, которые при этом появлялись, «расшифровывались» священнослужителями как ответ на вопрос, заданный оракулу, который, судя по всему, был предком монарха. «Стоит ли царю ехать на охоту в такой-то и такой-то день?» Ответ: «Да, этот день будет удачным для охоты; можно добыть много оленей, кабана и другую дичь». Конечно, не все ответы были благоприятными, некоторые из них советовали воздержаться от поездки.

Эти сведения представляют большой интерес, но они оставляют много пробелов в наших сведениях о династии Шан и ее истории. Мы не знаем точно, как далеко простирались границы ее влияния или кто были соседями. Древние иероглифы трудно поддаются расшифровке, особенно когда они обозначают названия мест, которые не сохранились до наших дней. Были предприняты многочисленные попытки понять, какой была социальная структура династии Шан, и выяснить, основывалась она на рабстве или феодальных отношениях, на основе изучения этих записей, но они не принесли большого результата. Ясно, что захваченные в плен воины составляли важную часть добычи, но остается непонятным, насколько экономика страны была основана на рабстве, когда рабами становились пленные.

При династии Шан очень высокого уровня достигло искусство обработки бронзы, образцы изделий из бронзы, датируемые этим периодом, не только красивы, но и свидетельствуют о высочайшем уровне ковки. Отлить в глиняной форме бронзовый сосуд весом в ³/₄ тонны – задача не из легких. Изделия из бронзы периода Шан и следующего за ним периода Чжоу были отлиты в глиняных формах, а не восковых, техника использования которых утеряна, но которой преимущественно пользовались ремесленники древнего Ближнего Востока. Это доказывает, что металлургия или, по крайней мере, ее отдельные технологии развивались в Китае абсолютно независимо.

Первые дошедшие до нас памятники письменности, найденные в Аньяне, представляют собой уже довольно развитую систему письма, далеко ушедшего от примитивного изображения картинок. Оказалось, что прочитать эти записи не составляет большого труда, хотя форма иероглифов в записях весьма архаична. Именно в этом проявляется прямая связь и преемственность между самыми ранними из известных нам памятников китайской письменности и современной литературой. Это уникальное и наиболее показательное свидетельство характерной для Китая неразрывности прошлого и настоящего. Есть все основания полагать, что династия Шан была ранней формой, так сказать, прообразом китайской государственности и что население этой страны было предками нынешних китайцев, в особенности тех, которые проживают в провинциях Хэнань и Хэбэй.

Вполне возможно, что шанцы имели более развитую культуру письменной речи, чем те образцы, которые дошли до нас на гадальных костях. Они создали письменность, которая позволила им вести скрупулезные записи событий, но, к сожалению, эти записи не дошли до наших дней. Вероятно, во времена династии Шан, да и в более поздние времена, записи велись на деревянных или бамбуковых дощечках, то есть на материале, который подвержен гниению. К тому же все известные нам места поселений шанского периода были уничтожены разливами Хуанхэ и погребены под слоем ила. Естественно, что в подобных условиях ни дерево, ни ткани сохраниться не могли, хотя эти же условия способствовали сохранению твердых материалов: бронзы, камня, кости и гончарных изделий. Все, что нам известно о периоде правления династии Шан, мы знаем сквозь призму толкования официальной истории. Так, историки говорят нам, что династия Шан пала после долгого периода процветания и в конечном итоге попала под власть жестокого тирана, царя Чжоу Сина. Традиционная история гласит, что он предавался бесконечным оргиям (которые, судя по описаниям, больше походили на праздники плодородия) и казнил своих министров и верных советников, если они перечили ему. Человек по имени Вэнь – владыка запада и властитель Чжоу – покончил с шанской тиранией. Его преемник, У-ван, повел свою огромную армию на восток, победил правителя Чжоу Сина, уничтожил его столицу и покончил с династией Шан. После этого он сам был провозглашен правителем. Его династия, расположенная на территории нынешней провинции Шэньси на северо-западе Китая, называлась Чжоу, по названию государства, из которого она, по сути, образовалось.

Факт победы Чжоу над Шан исторически достоверен, также не подлежит сомнению то, что эта победа была одержана У-ваном. Однако далеко не ясно, какие взаимоотношения существовали между правителем Шан и владыкой запада: неясно, были ли это феодальные отношения или владыка запада был независимым вождем племени, состоящего из людей, несколько отличных от шанцев по происхождению, но подпавших под их культурное влияние. Эти загадки так и останутся загадками, пока не будут произведены дополнительные археологические раскопки, в особенности на западе, на родине прародителей Чжоу.

Совершенно ясно, что, находясь у власти, правители династии Чжоу контролировали огромную по размерам территорию. Их земли простирались до побережья к востоку от Шэньси и до северной границы долины Хуанхэ, то есть на 600 миль в ту и другую сторону. Чтобы управлять такой территорией, правители Чжоу создали систему уделов, что впоследствии получило название китайской феодальной системы.

Все царство было разделено на области, некоторые из которых были весьма крупными, а некоторые – очень маленькими. Вероятно, крупнейшие из уделов, такие, как Ци на территории нынешней провинции Шаньдун, не в полном смысле подчинялись царю Чжоу, а скорее были наполовину независимыми племенами или царствами, добровольно присоединившимися к Чжоу, чтобы сбросить иго Шан. Многие уделы были отданы во владение братьям правителя, его сыновьям и другим родственникам. Если владелец удела не был родственником царя, то для него выдумывались несуществующие родственные связи. Суть отличия китайской феодальной системы от тех, которые позже возникли в Европе и Японии, состояла в том, что она строилась на принципе семейственности, так как правитель был главой, отцом семейства. Его братья и двоюродные братья, их сыновья и племянники и так далее были членами правящей фамилии, и, как таковые, они имели право на владение уделом как частью собственности семьи. Они отчитывались перед правителем за управление уделом. Они также должны были собирать людей и вести их на войну по первому требованию вана. В этом как раз китайский феодализм напоминает систему феодальных отношений в других странах и в другие периоды истории.

Территория Шан занимала большую часть Северного Китая (на карте – темно-серого цвета). Примерно такую же по масштабам территорию занимало древнее царство Чжоу. Эта территория оставалась центром китайской культуры во время «Эпохи воюющих государств» (481–221 гг. до н. э.), которая началась примерно тогда, когда умер Конфуций. С началом эпохи правления династии Цинь в 221 г. до н. э. начался период территориальной экспансии. Из своей столицы Чанъани правители Цинь управляли огромной территорией, включавшей прежнее государство Шан и большую часть Южного Китая (светло-серая часть карты)

Чжоу переняли у Шан письмо, культуру обработки бронзы и систему религиозных верований, хотя есть основания полагать, что они привнесли в нее свою религиозную практику и своих богов. Очень скоро стало появляться все больше записей, относящихся к этому периоду. Длинные надписи на бронзовых сосудах рассказывают об освоении новых областей, завоеванных во время войны с остатками сторонников династии Шан и с другими обитателями востока Китая. Эти надписи показывают, что свойственный традиционной истории подход к этим событиям является чрезмерно упрощенным. Завоевание Восточного Китая династией Чжоу было длительным процессом, и окончательной их победу назвать было нельзя. Сторонники династии Шан сохранили за собой большую территорию, государство Сун, которое лишь номинально объединилось с царством Чжоу.

Ранний период правления династии Чжоу с 1027-го по 722 год до нашей эры известен нам весьма схематично. Конечно, если сравнивать с эпохой Шан, династия Чжоу оставила нам больше надписей на бронзе, но только некоторые из них проливают свет на подлинную историю этой эпохи. Существует сборник исторических трудов, составленный на основе дошедших до нас памятников ранней китайской письменности. Он носит название «Шу цзин» – «Книга историй», большая часть которых относится к раннему периоду правления династии Чжоу. И все же традиционная история зачастую дает нам лишь перечисление правителей и приводит очень малое количество реальных фактов. Отсутствие письменных свидетельств той эпохи частично объясняется тем, что ранний, или западный, период династии Чжоу завершился в 722 году настоящей катастрофой: нашествием кочевых племен и сожжением столицы. После того как кочевые племена гуннов захватили историческую родину Чжоу – провинцию Шэньси, правитель Чжоу двинулся на восток и основал новую столицу в Лояне, в провинции Хэнань. Он назначил одного из своих приближенных охранять западные границы и изгнать племена гуннов с захваченной территории. Эта задача была полностью выполнена уже при его преемнике, и в результате на исторической территории Чжоу было положено начало новому царству Цинь, которому впоследствии было суждено покорить весь Китай.

В результате нашествия гуннов власть царя начала резко ослабевать. В эпоху, которую сейчас называют эпохой хроники «Весны и Осени», по названию древней книги, в которой отражены некоторые ее моменты, царь Чжоу стал уважаемым, но практически не имевшим власти правителем. Он наделял властью феодалов и исполнял древние обряды, но почти не имел реального влияния. Более сильные области начали подчинять себе более мелкие, а под конец и вовсе присоединили их территории к своей. Удивительно, но эта эпоха общего упадка является первым периодом, точно и хронологически верно отраженным в истории Китая. Вполне возможно, что это – чистая случайность. Вероятно, хронологические записи велись и раньше, во время существования старой столицы царства Чжоу на западе Китая. Однако Лоян просуществовал значительно дольше, не переживая серьезных катаклизмов и разрушений, естественно, что и записи того времени сохранились лучше. Существует относительно полная и подробная хроника событий той эпохи, которая охватывает примерно век с момента начала движения государства на восток. Ближе к концу эпохи хроник «Весны и Осени» началось распространение учения Конфуция, а свои идеи начали проповедовать и другие философы. Стала быстро развиваться литература и, естественно, история.

Поэтому представляется возможным получить ясное и подробное представление о характере китайского феодального общества, по крайней мере в тот его период, когда оно начало приходить в упадок. Вся политическая власть была сосредоточена в руках аристократии, а точнее, в руках владельцев уделов. Не важно, был ли это феодал высокого ранга чжухоу (в нашем представлении – герцог) или низкого ранга дафу (то есть просто лорд), он был единоличным господином своего княжества и только в небольшой степени подчинялся правителю, который был не в состоянии ничем подкрепить свою власть. Все, что правитель-ван мог сделать (и часто делал), – это санкционировать нападение одного князя на другого, если последний в чем-то провинился. Но поскольку нарушивший закон часто выходил из битвы победителем, то, очевидно, такой метод наведения дисциплины имел свои недостатки.

В полигамном обществе власть вана была, так сказать, распыленной. Был создан многочисленный класс аристократов, которые владели землей непосредственно под властью чжухоу или дафу, точно так же, как последние владели уделами якобы от имени вана. Помимо того, что они были землевладельцами, аристократы, которых называли чжу цзы («сыновья лорда»), были также воинами и учеными. Можно сказать, что они также были и священниками, поскольку в Китае не существовало прослойки священнослужителей, и поэтому аристократы исполняли и их функции. В отличие от своих европейских «коллег» китайские аристократы были грамотными людьми. Естественно, что класс, занимающий такое положение в обществе, оставил после себя очень мало записей, которые непосредственно не касаются его самого. Поэтому мы очень много знаем о жизни аристократов в феодальном обществе Китая и очень мало – о крестьянах, которые обрабатывали землю. Древние китайские писатели изображали феодальное общество страны исключительно розовыми красками. В период феодализма, насколько мы знаем из их книг, поведение знати определялось «ли» – понятием, которое часто переводится несколько чопорным словом «церемонии».

Мясо, зерно, а иногда даже и умерших детей хоронили в китайских гробницах в специальных урнах, таких, как отполированная глиняная урна (наверху), которая сделана около 2000 г. до н. э. Широкое основание фигуры в маске, датируемой примерно тем же периодом, показывает, что, возможно, она служила крышкой погребальной урны

Бронзовая чаша на трех ногах эпохи династии Шан, выполненная в виде фигуры, возможно олицетворявшей демона. Использовалась для приготовления жертвенной пищи. Сосуд для жертвенного вина (внизу) с поверхностью, украшенной стилизованными фигурами, олицетворяет тигра, защищающего человека. Древние китайцы с большим почтением относились к тигру, они верили, что тигр обладает сверхъестественной силой и отпугивает демонов

Однако было бы уместнее толковать это понятие как смесь правил вежливости и воспитанности, освященных религией. Согласно «ли» каждый феодал должен быть абсолютно верен «Сыну Неба», то есть царю Чжоу, поскольку только он мог носить этот титул. Феодал должен приходить на помощь своему повелителю, когда на вершинах гор зажигаются сигнальные огни, свидетельствующие о надвигающейся опасности. К сожалению, один из царей так стремился развеселить свою возлюбленную, когда она была в печали, что зажигал эти огни без причины. И он достиг своей цели, развеселив ее тем, что все его подданные спешно прибыли на зов во всеоружии. Однако после этого дворяне уже не стали серьезно относиться к такого рода призывам о помощи. Подобные инциденты, подробнейшим образом зафиксированные в хрониках, стали предостережением для будущих монархов: нельзя подобным образом шутить с людьми, составляющими силу государства, необходимо относиться к ним с уважением.

Опять-таки, в соответствии с «ли», войны должны были вестись по строго определенным правилам. Войны между феодалами были частым явлением, и ван не имел права подавлять их, поскольку в течение многих веков эти войны велись скорее для развлечения. Аристократы ездили на колесницах в сопровождении пеших воинов – в то время кавалерии у китайцев еще не было. Считалось недопустимым, то есть недостойным сражавшихся, атаковать воина, упавшего с колесницы, – необходимо было подождать, пока он снова не сядет в свою колесницу или не найдет себе новую. Были и другие правила, которые строго соблюдались, по крайней мере иногда. Считалось, что атаковать армию, переходящую реку, противоречит «ли». Необходимо было подождать, пока армия не выстроится на берегу. Это пренебрежение очевидными тактическими и стратегическими преимуществами свидетельствует о том, что война еще не считалась серьезным делом. Примеры соблюдения подобных правил приводятся в хрониках того времени. Если иногда последствия для соблюдающих все нормы «ли» и были плачевными, то это случалось редко; историки с восторгом приводят примеры, когда вожди, которые действовали по всем правилам «ли», одерживали сокрушительные победы.

К эпохе Конфуция (около V века до нашей эры) этот изысканный кодекс чести начал уступать место более жестким и даже жестоким нравам. Большей частью это было вызвано возвышением двух государств, которые не полностью разделяли культурное наследие Срединного государства, как сейчас называют несколько феодальных княжеств, объединенных под властью правителя Чжоу. Одним из этих княжеств было Чу, расположенное в долине реки Янцзы, другим – Цинь на северо-западе. Княжество занимало территорию нынешних провинций Ганьсу и Шэньси. Оба этих государства были населены преимущественно переселенцами. Население Чу составляли, как бы мы их сейчас назвали, представители национальных меньшинств. Их устная речь разительно отличалась от языка, на котором говорили в Срединном государстве. В основе культуры этого княжества лежали традиции южных областей. Оно имело очень приближенную, но местами и совсем четко определенную южную границу с соседними государствами варваров и все время стремилось к захвату этих территорий. Точно так же и княжество Цинь присоединило к себе множество племен, возможно даже кочевых по происхождению, и часто воевало с кочевниками монгольских степей. В этих пограничных воинах не соблюдались нормы поведения «ли», поэтому оба этих государства научились вести войну очень жестко. Когда они обратили свое оружие против своих соседей в Срединном государстве, они также стали использовать новые приемы ведения войны и часто оказывались победителями.

Чу никогда не признавали царя Чжоу своим сувереном. Правитель Чу именовался «ваном» в своей собственной стране, но этот титул не признавался жителями Срединного государства. Его притязания часто становились причиной многочисленных конфликтов. Что касается правителя Цинь, то он в течение многих лет не пытался присваивать себе никакого высшего титула, но как только объявил себя ваном, то же самое сделали правители других крупных княжеств. При жизни Конфуция начался закат эпохи феодализма в Китае. Еще до его смерти в 448 году до нашей эры более мелкие государства были аннексированы соседями, а войны стали опасными соревнованиями честолюбий, а не способом проведения досуга, как это бывало раньше. Представители старой аристократии, иногда потерявшие свое положение в результате смены правителя, а иногда отправленные в ссылку коварными завистниками, стали переходить от одного княжеского дома к другому, предлагая свои услуги любому правителю, который пожелал бы взять их на службу. Рушились старые клятвы верности своему суверену.

В 403 году до нашей эры крах крупного государства Цзинь, располагавшегося в центральной и северной части Китая, стал сигналом к усилению междоусобной борьбы и эскалации военных действий, в результате чего эта эпоха получила название «Эпохи воюющих государств». Эта эпоха длилась двести шестьдесят лет, с примерно 480 года до нашей эры до примерно 220 года до нашей эры и представляла собой запутанную историю интриг, агрессии и предательства. Можно с уверенностью назвать ее основные черты. Целью политики и войн было достижение полного господства, этот процесс состоял из нескольких этапов: распространение влияния одного государства на несколько других, затем их откровенный захват и, наконец, создание великого единого государства. Все слабости и пороки системы суверенных государств – как это можно видеть и в наше время – наиболее ярко видны на примере «Эпохи воюющих государств». Эгоистичная политика, неумение объединиться перед лицом агрессии, бессовестная эксплуатация плодов победы, достигнутой путем предательства, стремление к достижению неких иллюзорных преимуществ, не имеющих первостепенного значения, – все эти черты ярко проявляются в «Эпохе воюющих государств». Поскольку историки считали, что им следует фиксировать все ошибки как предостережение будущим правителям, то в хрониках этого времени мы видим более откровенное изложение всех совершенных политических ошибок, чем в истории любой другой страны, тем более и нашей собственной.

Основными противниками в то время были южное княжество Чу и северо-западное государство Цинь. В промежутках между войнами друг с другом они также воевали с сильным государством Ци, которое было расположено на морском побережье нынешних провинций Шаньдун и Хэбэй, а также с государствами Хань, Вэй и Чжао, которые поделили распавшееся государство Цзинь. Эти три государства, которые часто называют «Тремя Цзинь», были значительно меньше, чем их противники, но плотность их населения была выше, чем у соседей, они были гораздо богаче и находились на более высоком уровне развития. Именно поэтому они оказались в состоянии довольно долго принимать участие в этом «состязании» государств, хотя, конечно, у них не было ни малейшего шанса победить в этой борьбе. Учитывая размеры и опыт успешного продвижения на север, царство Чжоу казалось наиболее реальным претендентом на победу в этой борьбе. Однако успеху княжества Чжоу препятствовало возвышение двух молодых южных царств: княжества У, находившегося в районе дельты Янцзы, между нынешним Нанкином и Шанхаем, и позже княжества Юэ, находившегося на территории нынешней провинции Чжэцзян. Население этих двух княжеств имело общие корни, и позже они заселили территорию к югу вплоть до границы с Вьетнамом. Княжество У бросило вызов господству Чжоу и спровоцировало его дальнейшее расширение. В результате князь Юэ начал войну против У, и государство У было стерто с карты Китая. Однако силы юга все-таки были недостаточны, чтобы вести длительную войну и чтобы основать сильную империю. Это оказалось основной слабостью Чжоу, равно как и Юэ. Княжество же Цинь тем временем неуклонно расширяло свою территорию, завоевывая земли своих восточных соседей – Трех Цзинь – Хань, Вэй и Чжао. Они пытались объединиться, чтобы противостоять агрессии Цинь. Однако обращения к князю Ци (что располагалось на восточном побережье) часто не находили отклика. Ци не имело границы с Цинь и поэтому считало себя в безопасности, однако это и стало главной ошибкой правителя этого княжества.

Последний период «Эпохи воюющих государств», совпавший по времени с длительным правлением князя Цинь, Чжао Сяном (302–251 годы до нашей эры) ознаменовался возвышением царства Цинь и все большим упадком его соперников. Эти государства выжили, хотя и подвергались частым нашествиям завоевателей и были вынуждены постепенно отдавать свою территорию. Часто они были враждебно настроены по отношению друг к другу, и хотя время от времени объединялись, они не могли достаточно эффективно противостоять растущему влиянию Цинь. В 256 году до нашей эры князь Цинь сверг с престола последнего царя Чжоу и положил конец этой древней династии. Однако это событие уже не имело принципиального значения, поскольку князь Чжоу был всего лишь номинальным правителем одного-единственного города уже в течение нескольких поколений.

Однако окончательная победа княжества Цинь над всеми противниками пришлась не на правление великого и жестокого завоевателя Чжао Сяна, а на период правления его преемников, и прежде всего его внука, известного в истории как Шихуан-ди – «первый император». Велика вероятность того, что этот будущий завоеватель всего Китая был незаконным сыном купца, а вовсе не наследником княжеского дома Цинь. Когда Чжао Сян умер, при дворе наступило время непродолжительной смуты, когда непосредственные преемники трона скончались один за другим. Один из них, Чжуан Сян, в молодости был отправлен в качестве заложника ко двору царя Чжао. Там он полюбил прекрасную девушку, жену другого человека Лю Бувэя; он привез ее в свое царство Цинь, причем, говорят, с согласия самого Лю Бувэя. Шихуан-ди родился восемь месяцев спустя, но ходили слухи, что это был сын Лю Бувэя, а не Чжуан Сяна, который впоследствии стал князем.

Шихуан-ди является одним из величайших негодяев времен Конфуция; он – человек, сжигавший книги и подавлявший школу философов. Можно было бы ожидать, что ученые раскопают и предадут огласке любые неблаговидные поступки этой ненавистной им личности, однако в их хрониках, по крайней мере, есть намеки на то, что легенда о его происхождении может быть правдой. Став взрослым, царь узнал, что именно говорили люди о тайне его рождения. Его мать вовсе не вела праведный образ жизни, как должна была бы вести себя вдова согласно китайской традиции; она была в весьма хороших дружеских отношениях с Лю Бувэем, который был удостоен всяческих почестей и наград. Император заточил свою мать в уединенный замок и приказал Лю Бувэю удалиться от двора в собственное поместье. Вскоре после этого он написал Лю Бувэю письмо с просьбой ответить на какой-то нелепый вопрос и в заключение спросил: «Какое отношение вы имеете к императорскому двору, что позволяет вам носить титул князя?» Затем он повелел Лю Бувэю удалиться в провинцию Сычуань. Лю предпочел покончить жизнь самоубийством, но не отправляться в ссылку. Шихуан-ди, таким образом, никто не мог обвинить в отцеубийстве.

Укрепив свою власть дома, император Цинь возобновил свои нападения на противников. За десять лет он полностью уничтожил их в результате безжалостных набегов на их территории, которые совершили военачальники царя, поскольку сам Шихуан-ди не был искусным воином. В 221 году до нашей эры было завоевано царство Хань, а княжеская семья уничтожена. В 225 году пало княжество Вэй, и опять семья правителя была истреблена. Затем Цинь напало на своего самого могущественного уцелевшего соперника – Чу – и добилось победы в 223 году до нашей эры. На этот раз почти вся княжеская семья попала в плен. В 227 году было уничтожено государство Янь, которое располагалось на месте современного Пекина. Из княжеской семьи здесь не пожалели никого, так как несколькими годами раньше яньцы замышляли убить князя Цинь и почти добились своего. Последним пало царство Ци, правители которого видели, что надежды на спасение нет. Княжеская семья была взята в плен и увезена в Цинь, они остались нищими и, как говорят, погибли от голода в забвении. В хрониках, повествующих о завоеваниях Цинь, нет ни одного примера проявления жалости, гуманности или великодушия по отношению к врагам. Китайские историки, описывая падение княжества Цинь, которое произошло довольно скоро, указывали, что правители Цинь пожали то, что сами посеяли – кровожадные убийцы сами захлебнулись своей кровью.

Однако, хотя это была эпоха жестоких войн, это также было время успехов в области науки. Век министров – предателей и интриганов – и безжалостных монархов-воинов был также веком философов и писателей, чьи работы стали классикой древнекитайской литературы. Кстати, для культуры Китая очень характерна близость двух, казалось бы, полярных миров – мира оружия и мира пера. Среди известных писателей и ученых того времени можно увидеть имена министров, состоявших на службе у воинственных монархов, а многие философы всеми силами стремились (и часто им это удавалось) занять влиятельные должности при дворах этих правителей. Все без исключения философы были так или иначе политически ориентированы. Не важно, призывали ли они в своих работах к объединению мира посредством любви, силы или бездействия, все они пытались решить одну великую проблему своего времени, и она заключалась вовсе не в реставрации уже разрушенной феодальной системы, а в создании надежной основы для строительства империи в масштабах всего мира. Термин, который вошел в употребление для обозначения понятия «империя» – «тянь ся», что в дословном переводе означает «Под небесами», и который сейчас известен во всем мире, четко демонстрирует направление развития философской мысли в Китае в это время. Очень важно также помнить, что слова «империя» и «император», которые на западе стали использоваться для обозначения институтов власти в Китае, не совсем точны, поскольку их китайские синонимы не несут в себе дополнительной милитаристской нагрузки, которую слова «империя» и «император» восприняли от своих римских корней. Император в Китае не был императором в полном смысле этого слова, то есть он не был командиром, военачальником. Он по своей сути был ближе к папе римскому. Его функции священнослужителя были гораздо важнее для него, чем военная власть, которая была передана генералам. Слово «хуан-ди», которое переводится как «император», на самом деле означает «августейший правитель», и есть все основания полагать, что в глубокой древности слово «ди» означало «предок». Под понятием «властитель мира» китайцы скорее понимали мудрого отца, а не военачальника. Империя, «Поднебесная», означала одну семью, просто очень большую, разросшуюся до такой степени, чтобы объять все человечество. Во главе семьи стоял отец, «августейший предок».