Текст книги "История Китая"

Долгое правление Ван Ли (1573–1620 гг.) было последним длительным периодом стабильности династии Мин. В течение более ста лет неуклонно росла коррумпированность правительства. В начале XVI века вновь усилилось влияние евнухов и уже никогда с тех пор не ослабевало. Евнухи брали взятки, продавали чиновничьи должности, заставляя при этом чиновников платить крупные суммы денег, чтобы избежать увольнения. Один главный евнух в начале XVI века «сколотил» состояние, равное 251 583 600 унциям серебра, а также имел огромное количество драгоценных камней, золота и другой собственности. Правда, позже он был снят с должности за взяточничество. Должно быть, империя была поистине богата, если могла поддерживать коррупцию в таких масштабах.

Все эти ошибки в управлении и бездарная трата денег совпали с периодом великих культурных достижений, в частности в производстве фарфора. Когда несколько десятков лет назад вскрыли гробницу императора Ван Ли, там были найдены огромные сокровища, в том числе серебряные и золотые слитки и все сорта фарфора, которые производились в период правления Ван Ли, который прославился тем, что в это время производился фарфор очень высокого качества. В этой гробнице также были найдены редкие и изящные ювелирные золотые изделия. Все это богатство теперь находится в экспозициях пекинских музеев. Можно только предположить, что еще не вскрытые гробницы предшественников Ван Ли скрывают в себе более впечатляющие сокровища, великолепные произведения искусства и драгоценности. Правительство Мин не только разрешало евнухам вымогать огромные суммы денег, но и погребало в гробницах монархов неисчислимые сокровища.

Платой за эти излишества стала слабость страны и полнейшее отсутствие порядка в провинциях. Примерно в 1592 году последние ресурсы империи были растрачены на ведение крайне дорогостоящей и крайне неуспешной войны с Японией в Корее. Японцы вышли из этой кампании с такой мощью и силой, которых никто от них даже не ожидал. За Китаем осталась номинальная власть над Кореей, однако реальной пользы от этого было мало. Китай впустую потратил огромные ресурсы, а в результате этой войны маньчжурские племена, которые потенциально представляли гораздо большую опасность, чем японцы, значительно усилились и были готовы поднять восстание. Тем не менее сомнительно, что они в одиночку могли бы победить Китай. Численность их была слишком незначительна по сравнению с населением Китая, а профессиональная армия империи Мин была хорошо обучена и экипирована. Однако случилось так, что внутри империи началось восстание, и это плюс полная неспособность подавить его открыли дорогу маньчжурам.

Вследствие коррумпированности евнухов и некомпетентности монархов, которые пришли на смену Ван Ли, – людей, которые не знали о происходящем в стране в основном из-за того, что евнухи скрывали от них правду, – восстание началось с большим размахом. На северо-западе Китая во главе восставших стоял Ли Цзычэн. В 1640 году он двинулся на восток и захватил огромную провинцию Хэнань, лежавшую как раз посередине между Пекином и долиной Янцзы. Попытки победить его окончились провалом. В 1644-м Ли вдруг повернул на север и обрушился на Пекин с гор провинции Шаньси. Оборона столицы была поручена евнухам, и это было большой ошибкой. Евнухи просто-напросто сбежали, и последний император династии Мин, всеми покинутый и забытый, повесился на дереве на горе Мэйшань (Угольной горе), находившейся на территории дворца. Ли Цзычэн вошел в город и провозгласил себя императором новой династии Шунь. На границе китайская армия находилась в Шанхайгуани, сторожевых воротах Великой Китайской стены, там, где стена выходила на берег моря. Во главе армии стоял талантливый генерал У Сань-гуй. Если бы он принял новую династию и согласился служить ей, то она оказалась бы в полной безопасности и маньчжуры мало что смогли бы сделать, чтобы уничтожить ее. Однако из-за ссоры из-за наложницы, которую Ли Цзычэн нашел в Пекине и взял в свой гарем, У Сань-гуй отмежевался от него. Возможно, он считал себя более подходящим кандидатом на освободившийся после смерти последнего императора династии Мин престол. Он прервал переговоры с лидером восставших и заключил соглашение с маньчжурами. В соответствии с этим соглашением ему доверялась задача разгрома восставших, он также признал несовершеннолетнего царя маньчжуров императором и позволил армии маньчжуров беспрепятственно войти в Китай. Ли Цзычэн потерпел поражение и бежал на запад, однако и там его постоянно преследовали и, наконец, убили. Маньчжуры, не встретив никакого сопротивления, оккупировали север страны и начали править в Китае. Ни одна другая династия не приходила к власти столь необычным путем.

Преклонение китайцев перед западной культурой видно и из еще одного портрета, приписываемого Кастильоне; на нем изображена фаворитка Цяньлуна в воинских доспехах, известная как «Восхитительная наложница»

Последствия мирной оккупации севера маньчжурами, а также их долгая и упорная борьба за покорение юга стали вехами в истории правления этой династии вплоть до ее свержения в 1912 году. Пока армия маньчжуров вытесняла сторонников династии Мин из района Янцзы, У Саньгуй и два других сторонника маньчжуров из числа китайцев взяли на себя покорение и умиротворение юго-восточных и юго-западных провинций. Правление маньчжурского императора на юге было номинальным, оно оставалось в руках трех китайских князей из южных провинций. В первые восемнадцать лет маньчжурского правления была весьма велика вероятность того, что эта династия не удержится у власти. Когда молодой император маньчжуров Шунь-чжи достиг совершеннолетия, он проявил себя как человек более склонный к созерцательности и уединению, нежели к управлению государством. К этому он не имел ни склонности, ни способностей. Полагают, что в конечном итоге он бежал из дворца, переодетый монахом, в храм, расположенный в Западных горах, где и закончил свою жизнь. Он умер в 1662 году, а на трон императора взошел его сын, юноша шестнадцати лет, который правил шестьдесят один год и прославился как великий император Канси.

Канси сразу же после провозглашения его императором стал управлять государством, периода регентства просто не было. Через несколько лет молодой император победил юго-восточных князей, наконец, произошло неизбежное столкновение с его самым опасным потенциальным противником, У Саньгуем, который обосновался на крайнем северо-западе, в провинции Юньнань, откуда он вытеснил последнего представителя династии Мин и отправил его в ссылку в Бирму. В то время уже пожилой человек, он все еще был грозным противником. Его военная кампания шла полным ходом и была весьма удачной, когда он внезапно скончался. Его сыновья не были такими выдающимися личностями, как он сам, и поссорились друг с другом.

Канси скоро сумел убить обоих и захватил всю материковую часть Китая. В течение еще нескольких лет ему пытались противостоять генерал – сторонник династии Мин – и его сын, которые установили собственный режим на Тайване. Этот генерал, Чжэн Чжэнгун, известный под именем Кохинга (это португальский вариант его родового имени Кво-син-не), правил на острове до самой смерти, после чего власть перешла к его сыну. Когда пришла пора вступать на престол его внукам, их ссоры открыли дорогу для завоевания Тайваня маньчжурами. Современные китайцы не могут не заметить сходства этой ситуации с современной историей взаимоотношений между материком Китаем и Тайванем. С точки зрения политических реалий правление Маньчжурской династии (или династии Цин) окончательно укрепилось за время долгого пребывания Канси на престоле.

Во время шестидесятилетнего правления императора Цяньлуна военные экспедиции направлялись на усмирение беспорядков в Юньнани, подавление восстаний во Вьетнаме и Бирме, завоевание Непала и Таиланда. На картине сверху изображен военный флот императора

Его правление совпало по времени с первыми двумя десятилетиями XVIII века. Характер императора и его деятельность произвели неизгладимое впечатление на миссионеров-иезуитов, которые были первыми европейцами, обосновавшимися в Пекине. Они всячески восхваляли твердость, с которой он осуществлял руководство империей, дисциплину маньчжурской армии и необъятные просторы страны. После того как он усмирил Китай, Канси распространил господство Китая на Внутреннюю Монголию и восстановил китайское правление в Синьцзяне, который вышел из повиновения Китаю в конце правления династии Тан. Никогда Китайская империя не была столь огромной, за исключением периода правления монголов. Чуть позднее в состав Китая вошел Тибет, было завершено усечение Внешней Монголии, что положило конец постоянной угрозе со стороны кочевников, которая с незапамятных времен висела над северными границами Китая. Власть Китая при императорах Цин признали Корея, Аннам, Бирма, Таиланд и Непал. При правлении Маньчжурской династии китайский империализм был более активным, мощным и успешным, чем при любой другой династии со времен Хань. Военное превосходство маньчжуров сохранялось целых сто пятьдесят лет, до смерти императора Цяньлуна в 1799 году. Цянь-лун правил более шестидесяти лет; он покончил с собой, чтобы не допустить ситуации, когда его правление длилось бы дольше, чем правление его августейшего деда. В последние годы правления Цяньлуна через Гималаи была отправлена экспедиция, завоевавшая для Китая Непал; этот поход был абсолютно беспрецедентным, очень дорогостоящим и конечно же не стоившим всех этих затрат и усилий.

Что касается внутренней политики, то империя управлялась жесткой рукой, что очень напоминало политику, проводившуюся династией Мин.

Придворные евнухи, князья и многочисленные сопровождающие идут за закрытым паланкином императора Цяньлуна (французская гравюра XVIII в.). Пока императорская процессия в полном молчании проходит по улицам Китая, мать Цяньлуна, вдовствующая императрица, стоит на коленях на земле около своего табурета. Только что построенные будки призваны скрыть нищету пекинских улиц

По сути, династия маньчжуров даже не стала вносить изменения в уже имевшиеся государственные институты. Гражданская служба по-прежнему представляла собой правящую элиту, хотя в нее были допущены маньчжуры и им отводилось определенное число должностей. Маньчжурам не позволялось заниматься торговлей или сельским хозяйством; они могли либо служить в армии, либо состоять на гражданской службе, получая при этом регулярное вознаграждение в виде бесплатного зерна. Они числились в военной организации, называвшейся «Восемь знамен»; маньчжурские гарнизоны были расквартированы в отдельных закрытых казармах внутри китайских городов. Им также было запрещено вступать в браки с китайцами.

Такими мерами маньчжуры насаждали военно-феодальную систему, полностью находившуюся под контролем императора, причем эта система как бы накладывалась на систему гражданской службы, сложившуюся еще при династии Мин. Определенные трения, конечно, возникали, однако в целом эта система исправно работала в течение нескольких поколений. Она, можно сказать, работала, пока маньчжурские знаменосцы оставались активными солдатами, постоянно участвующими в военных походах в монгольскую степь и приграничные районы. Именно эти походы поддерживали в них бдительность и мужество. Однако правление Цяньлуна было чересчур успешным, и в результате необходимость в такой службе отпала за неимением врагов; поэтому знаменосцы предавались безделью в своих гарнизонах; они жили за счет получаемого бесплатного риса и не имели права работать. В своем большинстве они не были достаточно образованными для того, чтобы поступать на гражданскую службу, несмотря на то что для них критерии для поступления на гражданскую службу были значительно снижены по сравнению с требованиями, предъявлявшимися к китайцам. Неизбежно они стали просто-напросто лишними людьми, этакими трутнями.

Волею судьбы правление династии маньчжуров было успешным только в самом начале; правители более позднего периода оказались не способны поддержать высокий уровень управления государством, заданный тремя правителями: Канси, Юнчжэном и Цяньлуном, чье правление пришлось на вторую половину XVII и на XVIII век. Весь этот длительный период времени, за исключением самого конца правления Цяньлуна, в Китае поддерживался мир и спокойствие. Никаких серьезных восстаний на его территории не было. Победы маньчжуров свели на нет опасность внешней угрозы. Великая Китайская стена постепенно стала утрачивать свое стратегическое значение. Население росло быстрыми темпами: за этот период оно увеличилось вдвое, а может, и втрое; однако площади обрабатываемых сельскохозяйственных угодий не увеличивались в той же пропорции. Маньчжуры завоевывали в основном степные регионы, которые были абсолютно бесполезны для китайских крестьян. Маньчжурия, где могло бы расселиться растущее китайское население, была родиной династии, и китайцам было запрещено селиться там, чтобы коренное население не было поглощено эмигрантами (как это все-таки случилось в XIX веке). Однако все это – в том числе и растущее благосостояние – было омрачено крупными неудачами: в стране так и не произошло реформы управления и не случилось никаких изменений в экономике. Императоры Маньчжурской династии прекрасно сознавали, что по происхождению, с точки зрения китайцев, они – «варвары». С одной стороны, они всегда гордились этим и достижениями своего народа, с другой – они знали, что ничего не будут стоить в глазах китайских подданных, пока не зарекомендуют себя знатоками классической китайской литературы, верными учениками Конфуция, старательными имитаторами китайской системы управления и твердыми стражами древних традиций китайской культуры. Они должны были писать философские трактаты по образцу работ, созданных учеными династии Сун, рисовать картины в духе художников династии Мин, сочинять стихи в манере эпохи Тан, управлять в соответствии с рекомендациями древних или, по крайней мере, они должны были провозглашать верность этим идеалам. Императоры Маньчжурской династии проявляли всяческое рвение на пути к выполнению поставленных задач. Канси был выдающимся ученым, Юнчжэн был умным и искусным правителем, Цяньлун помимо всего прочего был отличным поэтом и неплохим историком. Они упорно работали, изучали и корректировали огромное количество мемуаров и документов, которые сохранились с древних времен, чтобы продемонстрировать свое усердие и энергию. Однако они с подозрением относились ко всякого рода нововведениям, боясь, что любое изменение старых норм может быть приписано их «варварскому» происхождению. Императоры Цин были просто ослеплены собственными достижениями и своим наследием. Пока образованный класс китайцев принимал их как варваров, их идеи и мнения не имели ровным счетом никакого значения. Поскольку они покровительствовали консервативным взглядам и отвергали всякие предположения о нововведениях, они восприняли очень мало идей, пришедших к ним из-за рубежа. Их правление, скорее всего, было более абсолютистским, чем правление династии Мин, и далеко ушедшим от умеренной автократии династий Тан и Сун. Выдающиеся способности Канси, Юнчжэна и Цяньлуна поставили монарха на пьедестал, до которого его советникам было просто не дотянуться, однако ни один из преемников не смог удержать это положение на той же высоте или превзойти этих правителей. Правительство, сформированное императорами и для императоров весьма выдающихся способностей, оказалось совершенно неподходящим для простых смертных, которые ошибались, пытаясь придерживаться практики первых великих правителей, и не замечали того факта, что их политика устарела и уже представляет опасность для империи.

Смерть Цяньлуна в конце XVIII века стала поворотным пунктом в китайской истории. До того момента, несмотря на растущую коррумпированность чиновников, которую всячески скрывали от дряхлеющего императора, старая система оставалась практически нетронутой – величественной и всемогущей.

Однако иностранные наблюдатели, такие, как, например, проницательный посол Британии в Китае лорд Маккартни, видели и отмечали наличие моментов, которые подтачивали империю изнутри. Лорд Маккартни сравнивал империю с огромным кораблем, когда-то хорошо оснащенным и способным бороздить моря, а теперь состарившимся, с прогнившими мачтами, не способным выдержать шторм и не подлежащим восстановлению. Его пророчество оказалось более чем верным.

Жизнь в городе

В IV веке до нашей эры китайский философ Мо-цзы предложил разделить все сельскохозяйственные угодья Китая на восемь неприкосновенных отделов земли, обрабатываемых восемью семьями. Разработанная им схема, которая была проведена в жизнь последующими поколениями, предполагала разделение всех обрабатываемых земель на большие участки, состоящие из девяти равных долей. Восемь из этих девяти долей обрабатывались каждой крестьянской семьей; девятая же доля обрабатывалась восемью дворами совместно, чтобы выплатить государству причитавшиеся ему налоги. Обычно семьи становились слишком большими, чтобы прокормиться с отведенных им участков земли, и младшие члены семьи были вынуждены покидать свою землю и перебираться в города. В результате и без того перенаселенные китайские города все разрастались. К VII веку столица империи Тан, Чанъань, например, насчитывала почти 2 млн жителей, и ее стены ограничивали территорию площадью 30 квадратных миль. Ко времени начала правления монголов китайские города превратились в «оживленные, постоянно торгующие чем-то и жадные до удовольствий» метрополии. Начинавший играть все более активную роль класс предпринимателей управлял мастерскими, лавками и мелким транспортом, а именно ручными тележками. Процветание, в свою очередь, привлекало в города всякого рода мошенников и шарлатанов, профессиональных рассказчиков, предсказателей будущего и певичек. На многочисленных рынках на открытом воздухе продавали сверчков в клетках, рыболовные снасти, предметы косметики (например, краску для бровей) и, как писал Марко Поло, самые разнообразные фрукты и овощи.

Темой большой картины, которая называется «Жизнь на берегу реки накануне праздника Цинмин», фрагменты которой приводятся на следующих страницах, как раз и является перенаселенность таких городов и бурление торговой жизни в них. Этот шедевр XII века, автором которого является Чжан Цзэдуань, доносит до зрителя характер жизни на реке или искусственном канале в Бяньцзине (современный Кайфэн), столице империи Северная Сун. Фрагменты этого полотна расположены слева направо. Те же читатели, которые хотят изучить это полотно, следуя восточной традиции, должны начать с последнего фрагмента и листать страницы книги назад.

На переполненных людьми улицах и в магазинчиках под открытым небом столицы империи Северная Сун горожане сплетничают и заключают сделки. Слева – ученый в широкополой шляпе в сопровождении трех слуг проезжает верхом мимо дома богатого торговца лекарствами; рядом с аптекой водоноши наполняют свои корзины водой из колодца. Справа – толпа горожан слушает рассказчика

Пока караван бактрийских верблюдов проходит через огромные главные ворота Бяньцзина, зажиточные горожане верхом или в повозках прибывают в винную лавку, окна которой задрапированы (в левом верхнем углу). Там на двух верхних этажах происходят собрания городской элиты

Гибкие ивы обрамляют берега городского рва с водой, и гуляющие любят постоять у перил моста (на заднем плане). Двое мужчин и мул тянут колесную тачку через мост, а остальные переводят тележки, запряженные быками, через оживленную улицу. Вверху можно видеть стадо свиней; позади них виден буддийский храм с двойными дверями

На этой части улицы царит спокойствие и безмятежность: носильщики отдыхают и беседуют под ивами (слева на дальнем плане), а солдаты, находящиеся вне службы, перекусывают на пороге своей казармы. Таверны и винные лавки по обеим сторонам улиц переполнены. В верхнем правом углу колесный мастер работает вместе со своим помощником; напротив – бородатый предсказатель будущего развлекает собравшихся

Плавучие домики с утяжеленным днищем пришвартованы вдоль канала Бянь, в то время как груженные товарами баржи тянут по каналу вдоль его берегов. Канал был основным путем доставки товаров и продовольствия в город. Слева на крыше одного из плавучих домиков сидят и беседуют два человека. Внизу справа в комнате на втором этаже отдыхают постояльцы прибрежной гостиницы

Сильное течение канала снесло баржу (справа в центре), и десятки гуляющих по горбатому Мосту радуги выстроились у поручней и криками подбадривают моряков на барже. На мосту установлено множество лотков с сухофруктами, лекарствами и всяческой снедью, чтобы привлечь внимание пешеходов, вышедших праздновать праздник Весны. В ресторанах (внизу справа) путешественникам подают спиртное

Труппа крестьян (внизу справа) направляется за город. В это же время владельцы магазинов на окраинах столицы империи Сун готовятся к очередному наплыву покупателей. Машины для обработки риса стоят без работы, равно как и пусты маленькие, приподнятые над землей павильоны (вверху слева). В центре слева рабочие разгружают с баржи мешки с зерном, в то время как надзиратель (который с удобством расположился на одном из мешков) раздает им указания