Текст книги "История Китая"

Платой за единство империи Цинь было жестокое подавление всяческого инакомыслия, как писали государственные деятели династии Хань; и скоро народ восстал против тиранов Цинь.

Князь Сяо династии Цинь, полагаясь на силу гарнизона Ханку и укрепившись в районе Юнчжоу вместе со своими министрами, крепко держался за свою землю и следил за домом Чжоу, поскольку он лелеял мысль соткать империю, словно одеяло, связать воедино целый мир, собрать все земли между четырьмя морями; он носил в своем сердце стремление захватить все вокруг, во всех восьми направлениях. В это время ему помогал благородный Шан, который устанавливал для него законы, способствовал развитию сельского хозяйства и ткачества; создавал оружие, вербовал союзников и нападал на других феодалов. Таким образом, люди Цинь смогли легко захватить территории к востоку от верхних притоков Хуанхэ. [Постепенно] Цинь добился господства над империей и поделил ее так, как считал нужным. Могущественные государства просили его взять их под свой контроль.

После этого царствовали Сяовэнь и Хуанси, чьи правления были короткими и небогатыми на события. После этого на престол взошел первый император, который добился славных результатов, влияние которых ощущали последующие шесть поколений. Щелкая длинным кнутом, он управлял своей Вселенной, захватывая поочередно Восточное и Западное Чжоу и побеждая феодалов.

После этого он отказался от опыта правления бывших царей, сжег труды сотен школ и сделал людей невежественными. Он уничтожил основные крепости государств, убил их могущественных правителей, собрал все оружие империи и привез его в столицу Чанъань, где копья и наконечники стрел были расплавлены, а из этого металла были отлиты двенадцать человеческих фигур, и все это для того, чтобы ослабить народ империи.

Он создал гарнизоны в стратегически важных точках и послал туда опытных генералов и искусных лучников, а также доверенных министров и хорошо обученных солдат, чтобы они охраняли землю и учиняли допрос каждому проходящему там. Когда он таким образом усмирил империю, первый император поверил, что, имея укрепленную столицу внутри защищенных гарнизонов и металлическую стену длиной более чем в тысячу миль, он установил порядок, который сохранится и при его потомках еще десять тысяч лет. В течение некоторого времени после смерти первого императора память о нем и его могуществе внушала благоговейный страх простым людям. Но Чжэн Шэ, родившийся в убогой хижине с крошечными окошками и дверью из прутьев лозы, работавший поденщиком на полях и мобилизованный на службу в гарнизон… выбился из общего строя солдат и возглавил отряд из ста человек, беднейших и измученных, который и поднял бунт против Цинь. Они делали себе оружие из срубленных деревьев, поднимали свои флаги на садовых изгородях, и вокруг них объединился целый мир, как огромное облако, им несли провизию и следовали за ними, как тень следует за телом. В конце концов весь восток поднялся и уничтожил дом Цинь.

Цинь, начавшие свою империю с клочка земли, превратили свое государство в огромную страну и заставили в течение многих лет всех остальных великих правителей поклоняться себе. Однако став хозяевами империи на огромной территории, они столкнулись с простолюдином, разрушившим их храмы; они пали от рук его людей и стали посмешищем для всего мира. Почему? Потому что они не умели управлять по законам человечности и справедливости и не смогли понять, что сила подавления и сила, с помощью которой можно удержать завоеванное, – это не одно и то же.

Сыма Цянь, которого называют отцом истории Китая, описывает похороны Шихуан-ди, объединителя китайской империи и, как тот сам себя называл, первого императора.

В девятую луну первый император был похоронен на горе Ли, в которой в начале своего правления он повелел прорубить тоннели. Объединив империю, он нанял 700 000 солдат прорубить тоннель до Трех источников, то есть до того места, где вода выходит на поверхность, и там был заложен фундамент из бронзы, на котором был установлен саркофаг. Редкостные предметы и дорогие украшения были собраны из дворцов, перенесены туда и сложены во множестве. Ремесленникам было приказано изготовить механические арбалеты, которые выпускали бы стрелы, как только кто-нибудь входил туда. С помощью ртути были сделаны [символы] рек – Янцзы и Хуанхэ – и Великого океана, где металл с помощью механических приспособлений переливался из рек в океан. На крыше были выложены созвездия неба, на полу – географическая карта Земли. Свечи были сделаны из китового жира и должны были служить очень долго. Второй император сказал: «Не годится, что наложницы моего покойного отца, не имеющие детей, должны покинуть его сейчас» – и повелел им сопровождать умершего в загробный мир. Погибших таким образом было великое множество.

Когда погребение было завершено, кто-то сказал, что рабочие, создавшие все эти механизмы и спрятавшие сокровища, знают великую цену последних, и этот секрет может стать достоянием гласности. Поэтому когда церемония была завершена и тропа, ведущая к саркофагу, надежно заблокирована, внешние ворота у входа на тропу опустились и мавзолей был закрыт, так что никто из рабочих не смог выйти оттуда. Вокруг были посажены деревья и трава, чтобы это место ничем не отличалось от окружающих гор.

Эта битва с армией [Чжу] произошла в 638 году до нашей эры; ее предводителями были потомки династии Шан, которые продолжали править в провинции Сун. Армия Чжу напала на провинцию Сун…

Князь Сун собирался сражаться, однако его военный министр сильно возражал против этого, говоря: «Небеса уже давно оставили своим покровительством дом Шан. Ваше высочество может пожелать опять возвеличить его, однако ваша попытка будет непростительна». Однако князь не стал слушать его и в одиннадцатый месяц… он сразился с армией Чжу у реки Хун. Люди Сун были построены в боевые порядки до того, как войска Чжу переправились через реку, и военный министр сказал князю: «Их много, а нас мало. Давайте атакуем их, пока они не вышли на этот берег». Князь ответил: «Этого нельзя делать». Только после того, как враг приготовился к бою, они атаковали его.

Первый император

Армия Сун потерпела сокрушительное поражение. Сам князь был ранен в бедро. Люди во всем винили князя, но он сказал: «Благородный человек не нанесет вторую рану и не возьмет в плен старика. Когда наши предки воевали, они не атаковали врага, когда он не был готов к этому. Хотя я и всего лишь недостойный представитель павшей династии, я не велю своим барабанам бить призыв к наступлению на неподготовленного врага».

Ли Линь, генерал династии Хань, потерпел поражение от хунну, он сдался вместо того, чтобы покончить с собой. Обесчещенный, он окончил свою жизнь среди варваров.

С момента моей сдачи в плен и до этого момента, лишенный всех средств, я сижу здесь один наедине со своей горечью и печалью. Целый день я вижу вокруг себя одних варваров – и никого больше. Шкуры и войлок защищают меня от ветра и дождя. Я утоляю свой голод бараниной, а жажду – сывороткой. У меня нет товарищей, с кем я мог бы коротать время. Здешняя страна – это сплошной черный лед. Я не слышу ничего, кроме завывания осеннего ветра, от которого замерзнут все растения. Я не могу спать ночью. Я ворочаюсь и слушаю отдаленные звуки татарских волынок и ржание татарских коней. Утром я сажусь и все слушаю, а слезы текут по моему лицу.

О, Цзы Цинь, что я сделал, чтобы заслужить такую боль? День твоего отъезда оставил меня безутешным. Я думал о своей престарелой матери, стоящей на пороге могилы. Я думал о своей невинной жене и ребенке, обреченных на такую же безжалостную судьбу.

Как бы я ни заслуживал гнева императора, теперь я только объект жалости для всех. Твое возвращение – это возвращение к славе и известности. А я остаюсь в безвестности и позоре. Таковы повороты судьбы.

Рожденный в атмосфере утонченности и справедливости, я попал в атмосферу вульгарности и невежества. Я отдал свои обязательства перед монархом и семьей за жизнь среди варварских орд; и теперь дети варваров будут продолжать линию моих предков. И все же мои заслуги были велики, а вина незначительна. Меня не выслушали со всей справедливостью; и когда я думаю об этом, я задаю себе вопрос, к какому концу я пришел. Я мог бы одним ударом ножа оправдаться во всех своих грехах; мое перерезанное горло несло бы свидетельство моей решимости; и между мной и моей страной все было бы закончено. Однако самоубийство не принесло бы мне пользы: оно бы лишь добавило мне стыда. Поэтому я предпочел жизнь и оскорбление. Не было желающих неверно истолковать мое отношение как смирение и призвать меня избрать более благородный путь; они не знают, что радости чужой земли только усиливают печаль.

«Дневники», начатые в эпоху династии Хань, были, по сути, хрониками деятельности императора. Они не были свободны от критики, пока к власти не пришла династия Сун; потом их объективность и историческая ценность сошли на нет.

642 год, лето, четвертый месяц. Император Дай-цзун разговаривал с императорским критиком Чжу Суйшанем, говоря: «Поскольку вы, господин, отвечаете за ведение «Дневников действий и отдыха», могу я видеть, что вы там написали?» Суйшань ответил: «Историографы записывают слова и дела правителя, отмечая все хорошее и плохое». Император сказал: «Если я делаю что-то нехорошее, ты тоже записываешь это?» Суйшань ответил: «Моя должность – владеть пером. Как же я могу не записывать чего-то?» Страж Желтых ворот Лю Чэ добавил: «Даже если Суй Лянь не запишет чего-либо, все остальные в империи сделают это». На что император ответил: «Верно».

Этот шовинистский по характеру протест, поданный императору, против выставления предполагаемой кости Будды в императорском дворце чуть не стоил жизни его автору, апологету конфуцианства, который в результате был отправлен в ссылку.

Будда был рожден варваром; он не знал языка Срединного царства, и его одежда была другого покроя. Он говорил и был одет совсем не так, как это предписывали правители прошлого, он ничего не знал об обязанностях министра по отношению к князю или об отношениях отца и сына. Если бы он был жив сегодня, если бы он прибыл ко двору по просьбе своей страны, ваше величество, вы не уделили бы ему много внимания, а лишь провели с ним простую беседу в Зале чужестранцев на церемониальном банкете, и подарили бы подарок в виде национального костюма, после чего вы выслали бы его из страны в сопровождении стражи, которая довела бы его до границы, чтобы он не сбивал с пути истинного ваших людей.

Теперь, когда он мертв уже так давно, есть еще меньше причин, чтобы разрешать этой разлагающейся и сгнившей косточке, этой отвратительной реликвии появляться в Запрещенном дворце.

В течение всей истории Китаю вечно грозил голод. Голод, описанный здесь очевидцем, случился в конце правления династии Мин.

В Яннани, префектуре, откуда родом ваш покорный слуга, больше года не было дождя. Высохли деревья и трава. Во время восьмого и девятого месяца прошлого года люди пошли в горы собирать малину, которая называлась зерном, но была ничем не лучше и сечки. Она была горькая и могла только ненадолго спасти от голода. К концу десятого месяца малина кончилась, и люди стали сдирать кору с деревьев и есть ее.

Среди коры лучшей была кора вяза. Она была настолько драгоценной, что, чтобы сохранить ее надолго, люди перемешивали ее с корой других деревьев, чтобы прокормиться. Как-то они сумели продлить себе жизнь. К концу года запас древесной коры истощился… к западу от Аньси были болота, куда каждое утро родители отводили двоих или троих детей и оставляли там.

Некоторые дети громко плакали, другие просто жалобно скулили, поскольку у них не было сил плакать. Некоторые звали родителей; другие же от голода ели свои собственные экскременты.

Что вначале казалось странным – это внезапное исчезновение детей или одиноких людей, как только они выходили за городские ворота. Потом выяснилось, что некоторые люди в пригороде ели человечину и использовали кости в качестве топлива для приготовления пищи. К тому времени люди знали, что все исчезнувшие были убиты и съедены. Тем временем сами каннибалы стали слишком слабы в результате питания человечиной. Их глаза и лица краснели и через несколько дней распухали, температура поднималась все выше, пока они не умирали.

Жертва голода

Куда бы ни шел человек, он повсюду видел трупы. Их запах был просто невыносим. За городской стеной люди вырыли несколько ям. Они были очень большие, и в каждую входило несколько сотен трупов.

Когда ваш покорный слуга прошел через город, были заполнены три или четыре такие ямы. В нескольких милях от города число незахороненных трупов было еще больше. Если в таком маленьком городке, как Аньси, умерло столько людей, то как представить себе число умерших в большом городе! Надо побывать только в одном месте, чтобы узнать, какова ситуация в других местах.

Ван, философ, родившийся в эпоху династии Мин, описывает маньчжурских кочевников, которые населяли огромные территории к северо-западу от Китая.

Сила варваров лежит в малом числе их законов и общественных институтов. Они будут иметь преимущество, пока их дома, пища и одежда остаются грубыми и варварскими и пока они будут поддерживать в своих людях неукротимый и дикий характер, пока они не изменят своих традиций и обрядов. И в то же время именно вследствие этого Китай сможет избежать несчастий. Пока варвары удовлетворяются тем, что постоянно живут в поисках воды и пастбищ, стреляют из лука и охотятся, не знают разницы между правителем и подданным, имеют самое примитивное представление о браке и государственной системе… Китай никогда не сможет… управлять ими.

Пока варвары не понимают, что города могут быть укрепленными и охраняемыми, что рынки приносят доход, что поля могут обрабатываться, а налоги взиматься, пока они не знают великолепия законного брака и настоящей государственной системы, они будут, как раньше, рассматривать Китай как кровать из шипов.

Перемены стали неизбежными, когда рухнула стена, отделявшая Китай от Запада. В XIX веке стали высказываться за проведение реформ.

Западные страны полагаются на ум и энергию в соревнованиях друг с другом. Чтобы встать вровень с ними, Китай должен разработать план, включающий развитие торговли и открытие новых шахт. Если мы не изменимся, жители Запада будут богатыми, а мы – бедными. Мы должны продвигать развитие технологии и производство современных станков и машин; если мы не изменимся, они будут уметь все, а мы – ничего. Пароходы, поезда и телеграф – все это должно быть и у нас; если этого не произойдет, они будут успевать везде, а мы будем плестись как черепахи. Преимущества и недостатки договоров; компетентность и невежество наших представителей; улучшение организации вооруженных сил и нашей военной стратегии – все эти вопросы необходимо серьезно обсудить. Если мы не изменимся, они будут сотрудничать друг с другом, а мы останемся в изоляции; они будут сильными, а мы – слабыми.

Восстание боксеров (ихэтуаней) было своеобразной реакцией на проведение реформ и проникновение западной культуры. В ходе этого восстания получило хождение это обращение.

Внимание: ко всем людям на рынках и в деревнях во всех провинциях Китая – сейчас из-за того, что католики и протестанты очерняют наших богов и мудрецов, обманывают наших императоров и высших министров, подавляют наш китайский народ, наши боги и наши люди разгневаны, но мы пока должны молчать. Это вынуждает нас прибегнуть к магическим обрядам и практике И-хо, чтобы защитить нашу страну, изгнать иноземных бандитов и убить обращенных в христианство, чтобы спасти наш народ от несчастий и страданий.

После издания этого обращения ко всем жителям всех деревень вы должны избавиться от всех обращенных в христианство, если таковые имеются в вашей деревне. Церкви, принадлежащие им, должны быть сожжены дотла. Каждый, кто намеревается пощадить кого-либо и нарушить наш приказ, укрывая обращенных в христианство, будет наказан по закону, когда мы вступим в его село, и он будет сожжен за то, что пытался помешать осуществлению нашей программы. Мы специально не хотим никого наказывать, не предупредив заранее о наших намерениях. Мы не хотим, чтобы вы безвинно страдали. Следуйте нашим заповедям!

Торжество добродетели

Согласно традиции, начало которой положили конфуцианские ученые, надлежащее руководство зависело от того, насколько добродетельны были чиновники, а не от существующих законов или органов управления. Теоретически вся ответственность за поведение людей лежала на императоре, чьей обязанностью было следить за тем, чтобы экономические и общественные условия позволяли людям жить в гармонии и не прибегать к насилию.

Когда Конфуций шел через гору Дай, он услышал плач женщины возле могилы. Он послал одного из своих учеников узнать, в чем дело, и последний обратился к женщине со словами: «Должно быть, великая печаль заставляет тебя так горевать?» – «Да, это так, – ответила женщина. – Моего свекра здесь убил тигр, а после этого и моего мужа, а теперь эта же участь постигла моего сына». – «Но почему же ты не уходишь?» – спросил Конфуций. «Потому что правительство не жестокое», – ответила женщина. «Вот! – вскричал Конфуций, обращаясь к своим ученикам. – Помните об этом. Плохое правительство хуже тигра».

…Чтобы человек получил от бога благословение на управление, он должен обладать не только добродетелью, блистательной мудростью и очевидной высотой духа, он должен еще унаследовать от родителей выдающиеся заслуги и давно заслуженное расположение. Только тогда он может с чистым сердцем общаться с высшим разумом и распространять свою милость на всех живущих. Тогда боги и духи даруют ему счастливую судьбу, и все люди придут под его управление. Никогда не было случая, чтобы человек, чьи предки во многих поколениях прожили без признаков его будущей судьбы или без записи их заслуг и добродетелей, смог бы подняться до значительных высот. Люди видят, что Гао-цзы (первый правитель династии Хань) поднялся из простых людей, и они не понимают причину такого возвышения. Они верят, что поскольку это произошло во время смуты и насилия, он смог крепко держать свой меч, постольку странствующие теоретики сравнивают империю с охотой на оленя, где удача ждет самого быстрого и везучего. Они не понимают, что эта священная чаша, управление империей, передается в соответствии с судьбой и не может быть завоевана силой или умением. О Небо, именно поэтому так много министров, восстававших против своих правителей, и сыновей, восстававших против своих отцов! Чтобы так ошибаться, надо не только не видеть предначертания Небес, но и быть совершенно несведущим в человеческих делах.

Однажды в [627 году]… Дай-цзун заметил, обращаясь к своим министрам: «Первый принцип царствования – это сохранение народа. Царь, который эксплуатирует народ себе во благо, похож на человека, который отрезает кусок собственных бедер, чтобы утолить голод. Какое-то время ему удается это делать, но потом он умирает. Чтобы сохранить мир в своем государстве, государь должен развивать себя эстетически. Поскольку нет такого явления, как искривленная тень прямого предмета, то нельзя себе представить народ, который был бы не лоялен по отношению к добродетельному правителю. Телу вредят не внешние объекты, какими бы соблазнительными они ни были; человека губит неуемная и не имеющая границ страсть к обладанию этими объектами. Люди любят хорошую пищу и любят, когда их жизнь услаждают музыка и секс. Чем сильнее это желание, тем благоприятнее будет результат. Правителю такое желание не только помешает исполнять свои обязанности управления государством, но и вызовет недовольство среди его подданных. Одно неразумное замечание со стороны государя приведет к потере доверия к нему со стороны народа. Неизбежно будут недовольные, а за ними – и восстания. Каждый раз, когда я думаю об этом, я не позволяю себе предаваться безделью.