Текст книги "Разговоры с таксистами о жизни и устройстве Вселенной"

6. Престижны ли еще исследования?

Поездка в Уорикский университет, чтобы прочесть лекцию о жизни в экстремальных условиях

Мне всегда очень нравился Уорикский университет – его длинная средневековая главная улица, живописная и притягательно старомодная, но при этом мощная благодаря непретенциозной основательности замка, некоторые части которого стоят еще со времен Вильгельма Завоевателя.

– Люди такое не строят, – заметил мой водитель, когда слева от нас показался замок. Ему не пришлось добавлять слово «больше». Я разглядывал крепостную стену и башни. Даже на пике викторианской экстравагантности немногие в Британии пытались построить что-либо, что могло бы сравниться с лаконичной красотой и геометрическим величием этого замка.

– Это правда, – ответил я. – Мы строим быстро, но только на миг, а не чтобы простояло века, как это прекрасное место.

Я подумал, что, возможно, мы вовсе потеряли вкус к подобному строительству.

– Как вы думаете, сможем ли мы снова так строить? Или это признак лишь тех времен? А может, у нас просто нет мотивации? – спросил я водителя.

– Думаю, мы отчасти утратили романтичность, – кивнул он. – Некоторые здания похожи на замки в их современном понимании, но мы больше не гонимся за славой.

– Это ушло в прошлое, примерно как эпоха исследований, – сравнил я.

Мой водитель задумался, почти загрустил. На вид ему было около 65 лет. На нем были коричневая твидовая кепка и зеленый свитер. То и дело он задумчиво всматривался в горизонт, словно пытаясь там что-то найти. Иногда он вздыхал, будто с него хватит и его разочаровал весь этот театр жизни. Мой комментарий о славных днях исследований также заставил его задуматься. Такую тоску в голосе вы можете услышать всякий раз, когда объявляют о малоизвестном подвиге – скажем, если кто-то переплыл через Ла-Манш в ванне.

– Да, это тоже правда, – он слегка накренил свою кепку. – Хотя мы и правда уже совершили все великие открытия, не так ли? Покорили все самые высокие горы.

– Знаю, прозвучит немного странно, – сказал я, – но что, если мы покинем Землю? Может, нам стоит отправиться на другие планеты.

Иногда сразу понимаешь, что зашел слишком далеко. Я привык к беседам о космосе с коллегами, так что не фильтрую свою речь на этот счет. Но остальные не приучены к таким разговорам. Мой водитель усмехнулся и взглянул в зеркало заднего вида с тем самым добродушно-насмешливым выражением, в котором четко читалось: «А, вы один из этих сумасшедших, да?» Его молчаливая реакция только сильнее убедила меня в том, что мы действительно задремали в своей гонке за славой. Многим из нас нечего искать за пределами планеты Земля. Возможно, так устроен человеческий разум. Может, в будущем, когда мы заселим Марс и Луну, исследователи будут рассиживаться без дела в своих новых домах, не тоскуя о дальнейших приключениях? Или душевный подъем и новая энергия выплеснутся на новые рубежи, обновив стремление к героическим подвигам, которое в настоящее время активно не проявляется?

Длинная очередь скалолазов, сгрудившихся друг за другом в ожидании своего первого шага на вершине Эвереста, может создать у вас впечатление, что мы прошли долгий путь от ослепительных дней исследований, когда Земля еще предлагала множество шансов стать первооткрывателем. Когда в 1953 году Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей впервые поднялись на самую высокую вершину, могли ли они представить, что шерпы будут проводить время, собирая мусор в базовом лагере Эвереста или даже тела альпинистов – ибо, хотя альпинистов и стало больше, они все еще сталкиваются с непреклонными требованиями природы? Для них, вероятно, было немыслимо, что накопление отходов на Эвересте станет проблемой для окружающей среды.

Даже в замерзших полярных пустошах приключения несколько обесценились. В наши дни приключением является, скажем, стать первым, кто пересечет Антарктиду на мотоцикле. Исследователи спорят о том, правомерно ли утверждать, что кто-то в одиночку и без поддержки пересек белый континент, из-за того, что часть пути человек проехал на лыжах по гладкому снегу, любезно утрамбованному усилиями проходящей там научной экспедиции. Определенно, подобные путешествия все еще опасны. Белая мгла, недостаток планирования или непредвиденная ситуация со здоровьем могут заставить человека перейти Рубикон от рискованного мероприятия к фатально затруднительному положению. Но, учитывая все, что произошло раньше, и всю инфраструктуру, оставленную другими, пик славных открытий был пройден. Даже самые удаленные места мы уже посетили много раз, заставляя чистых сердцем героев оплакивать конец эпохи исследования Антарктиды.

Тем не менее было бы неверно полагать, что героизм когда-либо ограничивался подвигами великих исследователей XIX и XX веков. На протяжении всей истории было множество «героических эпох», по мере того как взгляд человечества охватывал все новые и новые области. Может быть, для группы людей, живших в долинах Африки сотни тысяч лет назад, первый из них, кто отважился оторваться от надежной кормушки и отправиться в неизвестность, тоже был героем. В свою очередь первые смельчаки, пересекшие Азию и обуздавшие океан в лодках, чтобы заселить Полинезию, были героями для своего поколения. Но эти истории были рассказаны слишком давно, чтобы их помнили до сих пор. Мы не можем ставить их на тот же пьедестал, что и наши предшественники.

Огромное количество героев было до так называемой «героической эпохи», так что и мы на самом деле еще не в конце пути великих открытий. Нас ждут вызовы посложнее. Несмотря на подозрения водителя по поводу моего рассудка, ему было некуда деться.

– Я имею в виду, если бы на другой планете, например на Марсе, нужно было сделать что-то великое, что-то не слабее, чем Армстронг на Луне или Хиллари и Тенцинг на Эвересте, вы бы это сделали? – настаивал я.

– Хм, ну да, почему нет? – ответил он. Я все еще не убедил его, что веду этот разговор к осмысленному заключению. Но моя поездка в этот день была короткой, и у меня не было времени попытаться изменить его точку зрения и очаровать его идеей марсианской альпинистской экспедиции. Но раз я завладел вашим вниманием, читатель, то можно я попробую очаровать ею вас?

Найдите минутку, чтобы сделать то, о чем никогда не задумывались полярные исследователи и альпинисты: забудьте о Земле. Пересмотрите свое представление о «героической эпохе» так, чтобы ее границы лежали далеко за пределами нашей планеты – ближе к внешним краям Солнечной системы. Моментально в поле зрения появляются новые рубежи, не менее впечатляющие, чем те, которые представляли исследователи прошлых лет.

Представьте гору настолько огромную, что, стоя на ее пике, вы видите не разреженный голубой газ знакомого неба, а космос. Вас окружает чернота, в которой сверкают звезды, а на горизонте тонкая пленка атмосферы обнимает изгиб планеты. Вы сейчас представляете вершину Олимп на Марсе[29]29
  Olympus Mons (лат.).


[Закрыть], сформированную потоками лавы и образовавшую так называемый щитовой вулкан. Вершина этого гиганта, возвышающегося более чем на 21 километр над поверхностью Марса, в два с половиной раза выше Эвереста и является самой высокой в Солнечной системе. Тот, кто сможет забраться на нее, достигнет чего-то выдающегося. Эдмунд Хиллари был бы в восторге.

Однако было бы ошибкой упрощенно переносить подвиги прошлого на достижения будущего. Олимп на Марсе сильно отличается от Эвереста, и его покорение – дело совсем иное. Например, альпинисты, взбирающиеся на Эверест, обычно полагаются на кислородные баллоны, когда достигают определенной высоты, хотя некоторые добирались до вершины и без них. Но атмосфера на Марсе слишком разреженная, а кислород там вовсе не ощущается, так что покорителям Олимпа придется быть одетыми в скафандры с самого начала своего пути в предгорье и вплоть до вершины, каждую секунду подъема. Их единственным привалом может стать герметичная палатка, наполненная достаточным количеством кислорода, чтобы обеспечить несколько часов отдыха без скафандра.

Как вариант, путешественники могут начать восхождение с кольца мучительно отвесных скал высотой до шести километров. Подняться на такие вертикали в скафандре и с полным комплектом припасов может быть нереально, даже несмотря на то, что низкая гравитация Марса, составляющая всего три восьмых от земной, значительно уменьшает вес снаряжения. Впрочем, альпинисты могут вместо этого попытаться начать свой путь с северо-восточной стороны горы, где предгорья не такие крутые и легче добраться до пологих склонов вулкана.

Хотя бы в этом отношении Олимп легче, чем Эверест: вместо того чтобы постоянно карабкаться все выше и выше, вам пришлось бы пересекать скалистые лавовые поля с почти незаметным уклоном в пять градусов, и так весь путь до вершины. Нет ни ледников, ни непредсказуемых лавин и трещин. Но склон тянется убийственно долго – 300 километров. А это дни и дни упорного марша на длинную дистанцию среди расколотых вулканических пород с зазубренными, легко разрезающими скафандр краями. Возможно, эта опасность заострит внимание путешественников, которым иначе может быстро стать скучно.

Приз, ожидающий героев наверху гигантская кальдера[30]30
  Кальдера – обширная циркообразная котловина вулканического происхождения, часто с крутыми стенками и более или менее ровным дном. – Прим. ред.


[Закрыть], эллипс размером 60 на 90 километров, когда-то бывший лавовыми озерами остаток жерл, из которых журчала жидкая порода. На краю кальдеры у исследователей перехватит насыщенное машинным кислородом дыхание, когда им откроется вид на могучие Долины Маринер, систему каньонов в тысячи километров длиной и в несколько километров глубиной, настолько большую, что Большой каньон в ней бы просто потерялся. С вершины Олимпа внизу покажется туманное лососевое небо Марса и кое-где будут видны слабые завихрения марсианских облаков.

Когда исследователи достигнут вершины, они провозгласят новую «героическую эпоху» уже в другом масштабе. Но хочется надеяться, что они не просто возьмут пару камней в качестве сувенира и повернут назад, как любой альпинист на Эвересте. В кальдере Олимпа предстоит проделать большую работу, которая может рассказать нам об истории Марса, когда планета была более активной, когда тепло и вода могли сделать эти затонувшие, обрушившиеся чаши пригодной для жизни средой. Первым людям, поднявшимся на Олимп, было бы полезно собрать образцы лавы и минеральных остатков водных систем, которые циркулировали из глубины вулкана на его поверхность. В этих образцах лежит ключ к древней истории нашей родственной планеты и причинам, по которым она погрузилась в долгую глубокую заморозку, в то время как наш собственный мир процветал с океанами и зародившейся в них жизнью.

Марс, хотя и был новым миром для его первых людей-исследователей, имеет некоторые особенности, аналогичные земным. Как и у Земли, на его антиподах[31]31
  Антипод – точка на поверхности небесного тела, диаметрально противоположная данной. – Прим. ред.


[Закрыть] находятся полярные шапки. На Марсе полюса представляют собой твердый водяной лед, покрытый сезонным слоем снега из углекислого газа. Встаньте рядом с этими шапками или пролетите над ними, и вы увидите их малиновую рябь, длинные змеевидные красные и оранжевые волны, проступающие сквозь поверхность льда. Это слои древней пыли, принесенные бурями, пока они не оказались в ловушке снегопада. Теперь они зовут нас к сокровищнице миллионов лет марсианской истории. Эти волны представляют собой геологическую капсулу времени, которая расскажет нам об изменениях климата на планете, которые в свою очередь поведают нам о недавней истории всей нашей Солнечной системы.

Почти невозможно смотреть на спутниковые снимки этих полярных шапок, не испытывая желания пересечь их. Да, можно было просто посадить космический корабль на одном или другом марсианском полюсе, вбить трубу в лед, взять керн[32]32
  Керн – проба вещества, представляющая собой цилиндрический столбик, отбираемый при бурении с целью дальнейшего изучения. – Прим. ред.


[Закрыть] и вернуться домой. Но вряд ли это будет иметь смысл. И вот несомненное отличие от прошлых веков исследований: мы можем видеть марсианские полюса, не вставая с комфортных земных кресел, еще до того, как люди побывали на Марсе. Изысканно детализированные изображения, сделанные спутниками на орбите Марса, легко и быстро находятся в Интернете. Руалю Амундсену, капитану Роберту Фалкону Скотту и сэру Эрнесту Шеклтону, напротив, приходилось полагаться только на свое воображение. Никто и никогда не видел мест, которые они посетили. Они и широкая публика могли только воображать прекрасную и ужасную уединенность полярных пустошей Земли.

И да, если мы имеем представление о том, что ждет нас на Марсе, это вовсе не означает, что для полярных исследователей этой планеты все пройдет легко и просто. Наша бесстрашная команда может начать свое первое автономное трансполярное наступление на марсианский северный полюс с его края рядом с каньоном Северный[33]33
  Chasma Boreale (лат.).


[Закрыть], широкой трещиной, врезающейся в полярный лед. Оттуда им предстоит путешествие длиной более тысячи километров, чтобы пересечь лед. Подобно своим друзьям-альпинистам на Олимпе, они совершат свой долгий путь в скафандрах, которые можно снять только в портативной герметичной палатке. Уже неплохо. В каске и бронежилете спать сложно.

Хотя каждое утро их пути солнце обнимает белый горизонт, путешественники не услышат хруста свежего снега под ногами. Температура там ниже –100°С, и снег такой же твердый, как цемент. Это путешествие невозможно ускорить с помощью лыж или саней, как можно поступить на Земле: любое подобное приспособление очень скоро будет разорвано в клочья. Вместо этого путникам придется идти в утепленных ботинках, волоча за собой контейнер на колесах-гусеницах, а еще лучше – полозьях с подогревом. Поскольку атмосфера на Марсе очень разреженная, лед, нагревшись, не превращается в слякоть, а мгновенно испаряется; тепло от полозьев может создать тонкую воздушную подушку, позволяющую исследователям относительно легко тащить свои припасы.

И так они будут медленно продвигаться вперед около восьмидесяти дней. В пути они смогут потреблять пищу и воду через свои скафандры. Возможно, пища будет тоже в жидком виде, соединенная трубкой с тазиком вкусного питательного бульона в их грузовом контейнере. Возможно, им придется тащить на себе и все запасы кислорода либо систему, которая сможет вырабатывать кислород из марсианской атмосферы. Определенно было бы неразумно тащить воду, учитывая, что они будут окружены льдом. Так что они могли бы использовать нагревающиеся стержни, чтобы врезаться ими в лед и вырезать куски, затем растапливать их под давлением, а потом фильтровать и очищать полученную жидкость от пыли и солей, обеспечивая себя свежей водой.

В рельефе марсианских полюсов очень мало вариаций. В основном это белизна до самого горизонта с редкими пятнами красной и оранжевой пыли и выбоинами там, где лед неравномерно испарился под марсианским солнцем. Но с некоторой ловкой наземной навигацией и, возможно, с помощью спутника искатели приключений найдут географический полюс. Не будет белых метелей, которые крепко держали бы их прижатыми к земле, как Скотта и его команду в их последние часы. Будет лишь слабый свист марсианского ветра в визорах исследователей, когда их лица расплывутся в гордых улыбках, взирая на марсианскую пустошь.

В этот день в миллионах миль от Земли произойдет событие, не имеющее особой важности для Вселенной, но имеющее непреходящее значение для человечества. Будет достигнуто героическое первенство. Такое путешествие будет символическим, но в этом и суть. К тому времени, когда люди смогут пройти пешком через марсианскую полярную шапку, мы также сможем посадить ракету точно на полюс. Может случиться и так, что наши первые исследователи найдут свидетельства более ранних путешествий туда на ракетах – может, метеостанцию или бак со снабжением, давно вмерзший в поверхность, заваленный грудой снега. Не имеет значения. Это человеческая история, попытка противостоять вызову. Что бы ни говорили недоброжелатели, следующие поколения будут вдохновлены рассказом об исследованиях и новой главе, которую они открыли. И когда эти «ненужные авантюристы» закончат вторую половину своего пути и заберутся в ракету, чтобы лететь домой, возможно, они также заберут множество образцов – буровых кернов, пыли, воды, – которые дадут новое понимание эволюции Марса, его климата и его потенциала для жизни.

Если судить по нашей земной истории, пересечение полюсов может стать прелюдией к чему-то большему: кругосветному путешествию. Кругосветное путешествие – это золотая медаль исследователя; задолго до «героической эпохи» исследователи во многих отношениях уже добились большего, совершив кругосветное путешествие. Корабль «Виктория» под командованием португальского исследователя Фернана Магеллана и его испанского коллеги Хуана Себастьяна Элькано пересек Атлантический, Тихий и Индийский океаны между 1519 и 1522 годами. Только в 1979 году британский исследователь Ранульф Файнс и его команда совершили кругосветное путешествие через полюса Земли. Его Трансглобальная экспедиция началась в Англии, направилась на юг через Антарктиду, затем на север через Северный полюс, а затем снова на юг и вернулась в Англию, обогнув планету по нулевому меридиану.

На Марсе можно повторить подвиг Магеллана и Элькано, совершив кругосветное путешествие по экватору, то есть экспедицию по пустыне длиной в 21 тысячу километров. (И это цифра расстояния по прямой, а на самом деле из-за множества неровностей местности путь будет намного длиннее.) Это будет чрезвычайно долгая экспедиция. Только на преодоление отдельных кратеров, дюн, скал и холмов уйдет несколько дней. И все же монотонность и опасность для людей и транспортных средств сделают это путешествие триумфом исследования. Истории, которые будут рассказаны после такого грандиозного предприятия, вдохновят и увлекут человечество.

А как насчет марсианской версии экспедиции Файнса? Меня давно увлекает подобная перспектива. Я представляю, что Трансмарсианская экспедиция начнется с пересечения льдов северного полюса, а затем достигнет приполярных дюн. Оттуда экспедиция двинется через пустыни и кратеры, достигнет края южных полярных льдов, где команда сделает паузу, чтобы насладиться моментом, прежде чем начнет свое второе полярное пересечение. Во второй половине путешествия, когда исследователи направятся к исходной точке, они достигнут вершины горы Олимп. И к тому времени, когда они с триумфом вернутся туда, откуда пришли, они преодолеют 19 тысяч километров пустыни, более 1400 километров льда и 700 километров по самой высокой горе в Солнечной системе. В общем, если вам хочется в чем-то стать первым, – это то что надо. Это не будет самое длинное кругосветное плавание – окружность Земли примерно в два раза больше, – но трудности делают эту экспедицию непревзойденной. Трансмарсианской команде придется терпеть постоянное пребывание в герметичных скафандрах и тентах, экстремальные температуры и виды камней и пыли, легко разрушающие любую технику. Вот такой я бросаю вам вызов.

Существует много других возможностей для путешественников, смотрящих за пределы знакомого. Мы могли бы обогнуть Луну или взобраться на ледяные скалы Миранды, спутника Урана. Однажды кто-то может даже совершить кругосветное путешествие по метановым и азотным снегам Плутона.

Каждому поколению людей кажется, что то, что совершено в прошлом, сложно повторить. Довольно легко прийти в состояние беспомощного паралича, если обдумать подвиги Магеллана и осознать масштаб того, чего достигли он и его моряки. Тем не менее в XX веке небольшая группа исследователей посчитала себя способной сравняться с предками, поэтому они поставили перед собой цель обогнуть Землю через оба полюса. Главная задача для каждого поколения – это установить новые границы, переосмыслить человеческие возможности и пределы. Магеллан никогда бы не решил обогнуть Землю через полюсы, так как эти регионы еще были не известны. Такая экспедиция была просто немыслима. Однако с новыми знаниями и технологиями перед теми, кто может себе это представить, открылась задача, равная испытаниям Магеллана.

Сегодня дети рождаются в мире, где освоение космоса становится все более доступным благодаря постоянно совершенствующимся инструментам и технологиям. Вместо того, чтобы с тоской оглядываться на эпоху Скотта, Амундсена и Хиллари, нужно установить новые границы. Теперь у нас есть изображения горы Олимп и мы можем планировать экспедиции через полярные шапки Марса. Мы даже можем подробно описать экспедицию по обходу Марса через оба полюса. Мы еще не можем совершить эти экспедиции по-настоящему, но, может быть, это станет реально через несколько десятилетий. Ничто по сравнению с долгим маршем времени. Героическая эра исследований уже на пороге, и нам предстоят такие же великие и даже более серьезные задачи, чем все, что мы могли бы сделать на Земле.

И спустя века мы будем почитать исследователей Земли, их истории и их мужество. Но наши книги по истории также порадуют читателей рассказами о пережитых опасностях и подвигах тех, кто рискнул пересечь один из самых неприступных ландшафтов Солнечной системы. Найлс Брандрю, покоривший гору Олимп; Эмили Хокинс, которая первой пешком пересекла марсианский северный полюс; Ву Виран и команда, совершившая первое кругосветное путешествие вокруг Марса. Кто эти люди? Каковы будут их настоящие имена? Когда-нибудь человечество узнает первооткрывателей, поднявших нас на новые вершины отваги и сохранивших дух исследования, который зажег так много сердец со времен той первой экспедиции, покинувшей свою долину в Африке.

Марс во всем своем засушливом великолепии и система каньонов Долины Маринер, рассекающая его поверхность (ESA & MPS for OSIRIS Team MPS / UPD / LAM / IAA / RSSD / INTA / UPM / DASP / IDA, CC BY-SA 3 / 0 IGO)