Текст книги "Книга привидений лорда Галифакса, записанная со слов очевидцев"

Смерть лорда Тирона

Следующую историю прислал лорду Галифаксу член семьи герцога Бофорта. Родственник герцога получил рукопись от миссис Уоллейс, внучки леди Чарльз Сомерсет, записавшей эту версию рассказа около 1827 года. Леди Бересфорд, о которой идет речь, вдова сэра Тристрама Маркуса Бересфорда, третьего баронета, умершего в 1731 году, была дочерью Джеймса, третьего графа Тирона. Ее брат был четвертым графом.

Лорд Тирон и леди Бересфорд родились в Ирландии. Осиротевшие в раннем детстве, они воспитывались опекуном, привившим им принципы деизма. Он умер, когда им было около четырнадцати, и хотя его преемник приложил все возможные усилия, чтобы искоренить ложное учение, которое они впитали, все было напрасным. Никакие доводы не могли поколебать веру, усвоенную ими и детстве. Разлучившись, они не изменили своих убеждений, однако по прошествии нескольких лет брат и сестра торжественно поклялись друг другу, что тот из них, кто умрет первым, если будет ему позволено, явится другому и сообщит, какая же религия истинная.

Вскоре леди Бересфорд вышла замуж за сэра Маркуса. Она по-прежнему много виделась с братом, с которым обменивалась частыми визитами.

После одного из таких визитов как-то утром сэр Маркус заметил, что спустившаяся к завтраку жена была бледна как полотно, а на ее лице запечатлелись испуг и замешательство. Встревожившись, он спросил ее о здоровье, и она заверила его, что чувствует себя прекрасно. Тогда он стал расспрашивать леди Бересфорд, не произошло ли чего-нибудь такого, что могло ее расстроить.

– Нет, нет, все хорошо, как обычно.

– Вы повредили запястье? – спросил он, увидев повязанную на руке черную ленту. – Вы его не растянули?

Она ответила, что ничего страшного не случилось, но добавила:

– Прошу вас, сэр Маркус, никогда не пытаться выяснить причину, по которой я ношу эту ленту. Отныне вы не увидите меня без нее. Если бы это затрагивало вас как моего мужа, я бы, конечно, все вам объяснила. Никогда в жизни я не стала бы от вас ничего скрывать, но теперь молю простить мое молчание и больше не касаться этого предмета.

– Хорошо, моя дорогая, – улыбаясь, ответил сэр Маркус. – Раз вы так горячо настаиваете, я воздержусь от дальнейших расспросов.

На этом беседа закончилась, но вскоре после завтрака леди Бересфорд спросила, не принесли ли почту. Ей ответили, что еще нет. Через некоторое время она опять позвонила в колокольчик и повторила вопрос, вновь получив отрицательный ответ.

– Вы ждете писем, что так беспокоитесь по поводу почты? – спросил сэр Маркус.

– Да, – ответила она. – Я жду известия о смерти лорда Тирона; он умер в прошлый вторник в четыре часа.

– Никогда не замечал, что вы суеверны, – сказал сэр Маркус. – Но должно быть, вам приснился какой-то пустой сон, который встревожил и напугал вас.

В этот самый момент вошел слуга и принес письмо с черной печатью.

– Это известие, которого я ждала! – воскликнула леди Бересфорд. – Он мертв.

Сэр Маркус вскрыл конверт. Письмо было от слуги лорда Тирона, сообщавшего печальную новость о том, что господин его умер в прошлый вторник в тот самый час, который назвала леди Бересфорд. Сэр Маркус просил ее держаться и, насколько это в ее силах, не предаваться отчаянию. Она уверила его, что теперь ей даже легче, и добавила:

– И еще я хочу сообщить новость, которая наверняка будет вам приятна. У меня нет никаких сомнений, что я жду сына.

Сэр Маркус принял известие с ожидаемой радостью, которую выразил в самых горячих словах, к каким побудило его столь страстно ожидаемое событие.

Спустя несколько месяцев леди Бересфорд, уже имея двух дочерей, разрешилась сыном, и немногим более чем через четыре года отец мальчика скончался.

После смерти сэра Маркуса леди Бересфорд стала редко выезжать. Дом священника, жившего в той деревне, был единственным, который она посещала. Остальное время она проводила словно затворница, сторонясь человеческого общества.

У священника были жена и сын, который в то время, когда умер сэр Маркус, был еще совсем юношей. Тем не менее, через несколько лет вдовства леди Бересфорд удивила всю округу, выйдя замуж за этого молодого человека, несмотря на разницу в возрасте и положении. Последствия этого брака оправдали мрачные ожидания соседей. Молодой супруг обращался со своей женой презрительно и жестоко, ведя жизнь либертина[6]6
  Либертин – человек, извращенно воспринявший идеи Великой французской революции, отрицающий нормы нравственности.


[Закрыть], чуждого морали и обычных человеческих чувств. Родив ему двух дочерей, леди Бересфорд вынуждена была из-за его распутства настоять на раздельном жительстве. Несколько лет они прожили врозь, но потом, видя его искреннее раскаяние, она простила его и снова воссоединилась с мужем. Через некоторое время у них родился сын.

Однажды, в день своего рождения, еще не поднявшись с постели после родов, она послала за леди Бетти Кобб и несколькими друзьями, прося их провести этот день вместе с ней.

Около полудня леди Бересфорд навестил крестивший ее священник, с которым она всю жизнь поддерживала тесную дружбу. На вопрос о ее здоровье она ответила, что чувствует себя прекрасно, и попросила остаться с ней в этот день.

– Поскольку мне сегодня исполняется сорок восемь, – сказала она.

– Нет, мадам, вы ошибаетесь, – возразил священник. – Мы с вашей матушкой часто спорили о том, сколько вам лет, и наконец я обнаружил, что был прав. На прошлой неделе мне случилось оказаться в приходе, где вы родились, я разыскал метрическую книгу и установил, что сегодня вам исполняется только сорок семь.

– Вы подписали мой смертный приговор, – сказала леди Бересфорд. – Жить мне осталось совсем недолго, и я должна попросить вас покинуть меня, так как мне необходимо сделать кое-что важное.

Когда священник ушел, леди Бересфорд попросила друзей отложить визиты, пригласив подняться к себе только леди Бетти Кобб и своего двенадцатилетнего сына от сэра Маркуса. Как только они пришли, леди Берефорд отослала слуг и сказала:

– Я должна поделиться с вами своей сокровенной тайной, ибо близка моя смерть. Вам, леди Бетти, известно о той взаимной любви, которую мы питали друг к другу с лордом Тироном. Мы воспитывались под одной крышей и в одной вере. Когда наш новый опекун попытался раскрыть нам глаза на наше заблуждение, его доводы, хотя и недостаточно убедительные, все же заронили в наши души зерна сомнения. Пребывая в замешательстве, мы пообещали друг другу, что тот из нас, кому суждено умереть первым, если будет на то соизволение Всевышнего, явится другому, чтобы сказать, какая из религий наиболее приемлема для Него.

Однажды ночью я проснулась в своей постели и увидела лорда Тирона, сидевшего рядом со мной. Я вскрикнула и попыталась разбудить сэра Маркуса.

– Ради всего святого, каким образом и зачем ты пришел сюда посреди ночи? – спросила я.

– Неужели ты забыла наше обещание? – ответил он.

– Я умер в прошлый вторник в четыре утра и получил позволение явиться к тебе и сообщить, что богооткровенная религия – единственно истинная и ведущая к спасению. Мне также было позволено сказать, что ты носишь сына, который, и это предрешено, женится на моей дочери, что сэр Маркус умрет немногие годы спустя после рождения сына, что ты выйдешь замуж снова и твой второй муж будет дурно с тобой обращаться и сделает несчастной. Ты родишь ему двух дочерей, а потом и сына и умрешь, не оправившись после родов, на сорок седьмом году жизни.

– Господи! – воскликнула я. – Неужели я не могу этого предотвратить?

– Разумеется, можешь, – ответил он. – Ты наделена свободой воли и избежишь этого, если не выйдешь замуж во второй раз. Но у тебя страстная натура. Ты еще не знала соблазнов и не подозреваешь, насколько они сильны. Более мне ничего не разрешено тебе сказать, но если после этого предупреждения ты станешь упорствовать в неверии, участь твоя в ином мире будет печальной.

– Могу ли я спросить, обрел ли ты блаженство?

– В противном случае мне не было бы позволено явиться тебе.

– Так значит, я могу заключить, что ты счастлив? – Он улыбнулся.

– Но как же утром я смогу убедиться, что все это было явью, а не игрой моего воображения?

– Неужели известия о моей смерти будет недостаточно, чтобы тебя убедить?

– Нет, – я могу посчитать это просто сном, который был и исчез. Я хочу получить более осязаемое доказательство того, что все это произошло в реальности.

– Ты его получишь, – сказал он. По мановению руки занавески из красного бархата оказались продернутыми через крюк, на котором крепился балдахин. – Это рассеет твои сомнения, – сказал он, – смертному такое не под силу.

– Верно, – ответила я. – Но человек во сне обладает гораздо большей силой, чем во время бодрствования. Проснувшись, я бы так сделать не сумела, но, пока спала, у меня, вероятно, могло достать сил. И потому я буду сомневаться.

Тогда он предложил:

– У тебя здесь есть книга, в которой я кое-что напишу. Ты же узнаешь мой почерк?

Я ответила:

– Да.

Тогда он набросал карандашом на одной из страниц несколько слов.

– Все же утром я могу усомниться, – не сдавалась я. – В обычном состоянии я не сумею подделать твой почерк, но во сне такой вероятности нельзя исключить.

– Я не могу дотронуться до тебя, так как след моего прикосновения останется на всю жизнь.

– Я не стану возражать против небольшой метки, – ответила я.

– Ты храбрая женщина, – сказал он. – Протяни руку.

Я так и сделала. Он дотронулся до моего запястья пальцами, холодными как мрамор, и в ту же секунду каждое сухожилие, каждый нерв сжался.

– Но теперь пусть ни одно смертное око не видит твоего запястья, пока ты жива, – предупредил он. – Потому что увидеть его будет святотатством.

Он умолк, и, когда я подняла глаза, брат исчез.

Пока мы разговаривали, я была совершенно спокойна и собрана, но в тот момент, когда его не стало, на меня нахлынул ужас. Меня покрыл холодный пот, и я попыталась, правда тщетно, разбудить сэра Маркуса. В таком состоянии смятения и страха я пробыла некоторое время, потом из глаз моих хлынули слезы, а вместе с ними пришло и успокоение. Утром сэр Маркус встал и оделся как обычно, даже не обратив внимания на странное состояние балдахина. Когда я проснулась, он уже спустился вниз. Поднявшись, я вышла в галерею, примыкавшую к нашим покоям. Там я нашла длинную метлу, такие обычно используют в больших домах, чтобы смахивать пыль с карнизов, и с ее помощью (не без труда) опустила занавески, необычное положение которых неизбежно привлекло бы внимание слуг и возбудило бы расспросы, которых мне хотелось избежать. Затем я пошла к бюро, заперла книгу и достала кусок черной ленты, которой обвязала запястье. Когда я спустилась в столовую, сэр Маркус заметил, что я очень взволнована, и спросил, чем это вызвано. Я заверила его, что вполне здорова, и сообщила о смерти лорда Тирона, уточнив, что он умер в прошлый вторник около четырех часов ночи. Тогда же я попросила сэра Маркуса воздержаться от расспросов по поводу черной ленты, которую он заметил на моем запястье. Он был так добр, что не дал воли любопытству и никогда к этому не возвращался.

Ты, мой сын, как и было предсказано, в положенный срок появился на свет, и твой отец, горько оплакиваемый, умер через четыре с небольшим года у меня на руках. После этого печального события я намеревалась (ибо только так могла я избежать предсказанной участи) навсегда оставить свет и провести свои дни в одиночестве. Немногие, однако, могут долгое время жить в полном уединении. Я сошлась с семейством священника, не зная еще о роковых последствиях этой дружбы. Даже представить не могла я тогда, что их сын, еще совсем юноша, сделается назначенным судьбой орудием моей гибели. Спустя несколько лет я уже не могла относиться к нему равнодушно. Всеми средствами я пыталась побороть свою страсть, губительные последствия которой были мне известны, и уже самонадеянно вообразила, что победила ее, но однажды вечером мое сопротивление было сломлено, и я погрузилась в бездну, которой так долго старалась остерегаться. Он давно упрашивал своих родителей разрешить ему поступить в армию и, наконец получив их согласие, пришел ко мне попрощаться перед отъездом. Он вошел и, рухнув на колени у моих ног, сказал, что я – единственная причина его несчастий. Тут мужество покинуло меня, и я сдалась, поверив в неотвратимость судьбы. Так я согласилась на брак, который, как я знала, мог принести мне только горе.

Поведение моего мужа после нескольких лет супружества вынудило меня настоять на раздельном жительстве, но своими настойчивыми мольбами он склонил меня простить его и воссоединиться с ним. Однако свое согласие я дала не раньше, чем перешагнула сорокасемилетний рубеж. Но сегодня я узнала наверняка, что ошибалась насчет своего возраста и что мне теперь только сорок семь. Потому у меня не осталось сомнений, что смерть моя близка. Когда придет этот день и уже не будет необходимости хранить тайну, я прошу снять черную ленту с моего запястья, чтобы вы и мой сын убедились в истинности всего, что я рассказала.

Затем леди Бересфорд замолчала, но через некоторое время вновь заговорила, наказав своему сыну вести себя так, чтобы быть достойным чести вступить в брак с дочерью лорда Тирона. Затем леди Бересфорд высказала пожелание лечь и поспать. Леди Бетти Кобб позвала слуг, велев им внимательно наблюдать за госпожой и послать за ней и сыном, если они заметят малейшие изменения в ее состоянии. Около часа в ее комнате было тихо. Затем резко зазвонил колокольчик.

Леди Бетти и мальчик побежали наверх, но не успели они войти в комнату, как услышали восклицание одного из слуг:

– О, она мертва! Моя госпожа мертва!

Тогда леди Бетти велела слугам выйти и вместе с мальчиком встала на колени у постели. Они подняли руку леди Бересфорд, развязали ленту: запястье было в точности таким, как она и описывала.

Предсказание исполнилось, сын леди Бересфорд женился на дочери лорда Тирона. Черная лента и книга хранятся у леди Кобб, которая и рассказала эту историю. Она и семья Тиронов готовы подтвердить истинность всего, что написано.

Эту историю подтверждают и некоторые сведения, полученные лордом Галифаксом от мистера Бересфорда Хоупа. Последний приводит название дома, в котором явился призрак лорда Тирона, это Гилл-Холл.

После смерти первого супруга леди Бересфорд повторно вышла замуж за мистера Горджеса, сына проживавшего по соседству священника. По случаю ее пятидесятого (не сорок седьмого) дня рождения был устроен прием, во время которого ее свекор сообщил, что она на год моложе, чем думает. Мистер Бересфорд Хоуп добавляет, что на леди Бересфорд это сообщение так подействовало, что она слегла и умерла той же ночью, или, во всяком случае, вскоре.

После выхода в свет первого издания этой книги мистер Хью А. К. Мауд из Белгард-Касл, потомок леди Бересфорд, прислал интересное описание тех же событий. Хотя в общих чертах оно совпадает с приведенной выше версией, многие имена и детали отличаются. По его словам, история была записана самой леди Бетти Коббе (не Кобб), которая приходилась правнучкой леди Бересфорд и не могла присутствовать при ее смерти, она же услышала эту историю от своего отца, сына леди Бересфорд, Маркуса, и от своей тети, леди Риверстоун, которые оба присутствовали у смертного одра леди Бересфорд и слышали ее рассказ. Леди Бетти никому не показывала свои записи вплоть до 1806 года. И даже тогда, чтобы не оскорбить чувства никого из участников той истории, которые были еще в ту пору живы, она оставила пропуски на месте многих имен, и в той копии, которая была послана лорду Галифаксу, они были заполнены неправильно. Например, леди Бересфорд не была сестрой лорда Тирона, у них просто был один и тот же опекун. И вот еще: ее вторым мужем был полковник (впоследствии генерал) Горджес, который был не сыном, а шурином соседа и друга леди Бересфорд, тогда как другие детали этого случая совпадают в обеих копиях.

Пассажир с портфелем

Записи лорда Галифакса свидетельствуют о том, что он не ручается за достоверность этой истории.

Один джентльмен, имя которого не приводится, уезжал как-то утром из Лондона поездом, отправлявшимся с Юстона. Во время путешествия он хотел ознакомиться с кое-какими документами и попросил отдельное купе. Пассажиров было немного, проводник нашел для него свободное купе и запер дверь. Перед самым отправлением в поезд сел запыхавшийся пожилой господин с большим портфелем. Он повернул ручку, которая, к удивлению джентльмена, уверенного, что дверь заперта, с легкостью поддалась, и господин вошел. Через некоторое время он представился директором Железнодорожной компании и сообщил, что возлагает большие надежды на ветку, которая вот-вот должна была открыться. Он добавил, что везет с собой семьдесят тысяч фунтов, необходимых для проведения работ; эти деньги он собирается положить в местный банк.

– Не боитесь ли вы везти такую большую сумму? – спросил джентльмен.

– О нет! – был ответ. – Никто не узнает. К тому же кто стал бы меня грабить? Не вы, уже потому, что я вам сказал. Нет, я ничего не боюсь.

Они продолжали разговаривать, и в ходе беседы джентльмен с портфелем сообщил:

– Кстати, я знаком с домом, куда вы сейчас направляетесь. Хозяйка приходится мне племянницей. Передайте, пожалуйста, ей привет и скажите, что я надеюсь, что в следующий раз, когда я приеду погостить, она не будет так сильно топить в Голубой гостиной. А то в прошлый приезд я чуть не изжарился. Однако вот и моя станция.

С этими словами пожилой господин поднялся и приготовился выходить. Но прежде он протянул своему попутчику карточку, на которой значилось имя Дверрингхаус. Он сошел с поезда, и господин, ехавший дальше, увидел, как он идет по платформе со своим портфелем. В тот миг он обнаружил на полу купе портсигар, на котором было выгравировано имя его попутчика. Так как поезд должен был стоять две минуты, джентльмен выскочил и побежал по платформе, надеясь догнать мистера Дверрингхауса и вернуть ему портсигар. Он заметил, что пожилой джентльмен стоит у фонарного столба и разговаривает с каким-то человеком в самом конце платформы. Он запомнил песочно-желтые волосы и обращенное к нему лицо. Когда он подбежал ближе, он потерял из виду обоих джентльменов, исчезнувших, словно по волшебству. Он огляделся по сторонам, но никого не увидел; в ответ на его расспросы стоявший неподалеку проводник сказал, что не заметил никого, похожего на описанных господ.

Поезд должен был вот-вот тронуться, и озадаченный джентльмен поспешил к своему вагону, не имея возможности продолжить поиски.

Прибыв вечером на место назначения, он переоделся к обеду и спустился в столовую, где уже собралось множество гостей. Во время обеда он вспомнил, что должен был передать хозяйке, и, обращаясь к ней, произнес:

– Я ехал с вашим дядей, и он просил вам передать следующее.

И пересказал слова своего попутчика.

Хозяйка и ее муж изменились в лице, и было видно, что они очень расстроены. Джентльмен понял, что допустил бестактность. Но не мог представить, в чем он провинился и чем так сильно расстроил хозяев. Однако, когда дамы ушли из столовой, хозяин, взяв его под руку, отвел в сторону и сказал:

– Дядя моей жены, привет от которого вы передавали, пропал, и никто не знает, где он. И что еще хуже, он скрылся с семьюдесятью тысячами фунтов. Теперь его разыскивает полиция, и, как вы понимаете, это не самая уместная тема для разговоров в нашем доме.

Случилось так, что среди гостей было несколько директоров Железнодорожной компании. Услышав разговор за обедом, они затем подошли к джентльмену и попросили его припомнить еще какие-нибудь подробности встречи с господином в купе.

– Нет, – ответил он. – Не могу сказать ничего больше, кроме того, что видел, как он беседовал с одним джентльменом на платформе станции, где он вышел.

Джентльмены продолжали настаивать и попросили повторить эту историю на заседании совета директоров. Он согласился, и по этому случаю была организована встреча. Джентльмен уже дошел до середины рассказа, как внезапно воскликнул:

– Вот тот человек беседовал с мистером Дверрингхаусом! Джентльмен со светлыми волосами!

Человек, подходивший под описание, в самом деле сидел среди директоров. Он оказался кассиром этой компании и, когда его застали врасплох, выкрикнул:

– Но меня там не было. Я взял выходной!

Его возглас показался всем подозрительным, и потому заседавшие настояли на том, чтобы принесли и проверили записи, которые свидетельствовали, что в тот день кассир был на службе. Они устроили ему перекрестный допрос и вынудили сознаться в убийстве мистера Дверрингхауса. Преступник утверждал, что не собирался никого убивать, но ему стало известно о поездке директора и о сумме, которая была при нем. Встретив мистера Дверрингхауса на станции, он убедил его отправиться короткой дорогой и, когда они проходили мимо карьера, ударил по голове. Злоумышленник хотел только оглушить его, чтобы завладеть портфелем, но, падая, мистер Дверрингхаус ударился головой о камень и умер.

Любопытный эпизод с портсигаром объяснили тем, что купе, в котором ехал мистер Дверрингхаус, требовало некоторого ремонта и не использовалось с того времени до момента загадочного появления призрака. Можно добавить, что проводник в Юстоне уверял, что запер дверь купе, и что, когда поезд тронулся, внутри был лишь один человек.