Текст книги "Промедление смерти подобно"

Глава 2

Самолет накренило. На этот раз никто даже не пошатнулся, так как туалет был забит до отказа.

– Lachez-moi! Ouvrez la porte, espece de chameau!44
  Отпустите меня! Откройте же дверь, верблюд неуклюжий! (фр.)


[Закрыть] – верещал сикх.

– Ouvrez-la vous-meme55
  Откройте сами (фр.).


[Закрыть], – ответил Колби. – Vous etes plus pres66
  Вам удобнее (фр.).


[Закрыть].

Каким-то образом сикху удалось достать из пиджака карманный разговорник, и он затряс им над своей головой.

– Pouvezvous me dire, – взмолился он, – ой se trouve Ie cabinet de toilette77
  Не могли бы вы мне сказать, где здесь туалет? (фр.)


[Закрыть]?

– Да не дергайтесь, – ответил Колби сикху прямо в его косматую бороду. – Вы уже в нем.

– О! Вы англичанин.

– Американец… Кто-нибудь может дотянуться до дверной ручки?

– Au secour! Au secour88
  На помощь! Помогите! (фр.)


[Закрыть]!

– Я еще раз прошу всех вернуться на свои места.

«Дз-з-з-з-з-з-з-з-з!»

– Ой, у меня уже в пояснице звенит! – воскликнул сикх. – Мне срочно нужно в туалет.

– Ради Бога, потерпите… Попытайтесь дотянуться до ручки…

– Я не могу.

– Что не можете, дотянуться до ручки или потерпеть?

– На помощь! – раздался очередной вопль. Это была уже француженка, которая, должно быть, прибегла к помощи своего собственного франко-английского разговорника. – На меня напали английские грабители.

– Бросьте вы, какой он англичанин? – отпарировала стюардесса, гортанно произнося слова. – Это американец.

– Comment99
  Что? (фр.)


[Закрыть]?

– II n'est pas anglais1010
  Он не англичанин (фр.).


[Закрыть].

Сколько же разноязычного люда может уместиться в маленьком сортире, вот где «Берлиц»1111
  Международный центр по изучению иностранных языков.


[Закрыть] мог бы смело открыть свой филиал, с усмешкой подумал Колби. Он почувствовал, как справа сзади него пытается подняться Мартина.

– Неужели никто не может дотянуться до ручки двери? – взмолился Колби.

Наконец-то Мартина встала и уперлась ему в плечо.

– Сейчас я попытаюсь, – сказала она.

– Quoi encore?1212
  Что такое? (фр.)


[Закрыть] – возмутилась француженка, услышав незнакомый голос. – Y a-t-il une autre femme? D'ou vient-elle1313
  Еще одна женщина? Откуда она взялась? (фр.)


[Закрыть]?

– Из унитаза, – пояснила бортпроводница. – Простите, я имела в виду, с унитаза, elleetait assise1414
  Она на нем сидела… (фр.)


[Закрыть]…

– Alors… les anglais!

– Все нормально, не поддавайтесь панике. Я, между прочим, тоже американка, – успокоила Мартина стюардессу.

Колби даже в этом бедламе не потерял способности удивляться. Он ведь принял ее за англичанку. Лоуренс почувствовал, как около его уха зашевелились губы Мартины.

– Не падайте духом. У меня возникла идея, – прошептала она.

– У меня тоже. Надо избавиться от товара. Пусть понесу убытки, это лучше, чем оказаться в тюрьме.

– Нет… Спрячьте жилет под пиджаком.

– Вряд ли мне снова удастся его надеть.

– Думаю, поверх голов я смогу добраться до двери.

Голос Мартины раздавался откуда-то сверху, и Колби догадался, что девушка влезла на унитаз.

– Если вы оба поддержите меня.

– Я уже больше не могу… – начал было сикх.

– Потерпите еще чуть-чуть. Мы скоро высвободимся, – пытаясь успокоить его, произнес Колби и, подняв руку, указал на дверь. – Поддержите девушку снизу руками, чтобы она смогла дотянуться до двери и повернуть ручку.

Мартина всем телом навалилась ему на плечо. Он подхватил ее за руки и подтянул вперед к двери. Мартина, нависнув над толпой, почти касалась дверной ручки.

– Еще немного, – с трудом произнесла она.

– J'ai 1'impression qu'il у a encore une autre femme, au plafond1515
  Мне кажется, здесь еще одна женщина, там, у плафона под потолком (фр.)


[Закрыть], – заметила француженка, судя по тону, уже переставшая чему-либо удивляться.

Да, видно, англичане утратили способность шокировать ее.

– Где? На потолке? – переспросила француженку бортпроводница. Ее голос доносился откуда-то из-под дремучей бороды сикха. – Ей следует вернуться на свое место, – добавила она.

– Все, я дотянулась до нее, – сообщила Мартина.

В этот момент дверь распахнулась, и Мартина оказалась лицом к лицу с командиром экипажа.

– О, привет! – улыбнувшись, произнесла она. Тот от неожиданности побелел. Очевидно, ему еще никогда не доводилось видеть нечто подобное. Бедняга остолбенел, тщетно пытаясь понять, что же здесь происходит. Но хорошие манеры не позволили ему сказать в ответ ничего, кроме как «извините».

– Пожалуйста, я уже выхожу, – сказала Мартина.

В тот же миг самолет накренило вправо, и всех, кроме Колби, вынесло из туалета в салон.

По двери вновь забарабанили пальцами.

– Вы должны поторопиться, – раздался голос бортпроводницы.

Самолет начал делать вираж. Они уже подлетают к аэропорту. Колби застегнул две верхние пуговицы на сорочке, завязал галстук и натянул свитер. Надев твидовый пиджак, он склонился над унитазом, чтобы взять спрятанный за ним жилет. Теперь он явственно слышал, как, неумолимо отсчитывая минуту за минутой, тикали все двести сорок необработанных в ликере часовых механизмов. Колби они показались скопищем пожирающих время ненасытных термитов со стальными челюстями. Ничего себе, прибыльное дельце! Стоило ли шить жилет и тратить уйму денег на товар, чтобы трепетать теперь в ожидании, когда тебя схватят и упекут в каталажку, подумал он.

Сделав очередной поворот, самолет, продолжая снижаться, неумолимо приближался к посадочной полосе лондонского аэропорта, в котором размещалась таможенная служба ее величества, королевы Великобритании. У Колби возникло ощущение, будто он по воле случая попал в безысходную ситуацию, оказался в огромной воронке, выхода из которой, кроме как в банку под названием тюрьма Вормвуд Скрабс, не было. Ни остановить, ни даже замедлить ход событий было уже невозможно. Он сунул жилет под пиджак, прижал его рукой и застегнулся на все пуговицы. Так будет незаметней, подумал Колби.

Поспешно покинув туалет, он двинулся по проходу. Неожиданно самолет вновь резко накренился, и Колби словно припечатало к спинке кресла. В этот момент он почувствовал, как маятниковые пружины заводных механизмов дружно пришли в движение. Еще минут десять, и их уже не остановить.

Пассажир, сидевший в этом кресле, поднял на Колби глаза.

– Простите, у вас нет часов? – спросил он, улыбнувшись. – Который час? Мои, похоже, остановились.

Колби молча уставился на него, вытянул руку, чтобы тот сам мог увидеть циферблат его наручных часов, а затем быстро зашагал на свое место. На сиденье лежало его пальто, и он, убрав его, сел и пристегнул ремень безопасности. Самолет был на подлете к посадочной полосе.

Колби наклонился к Мартине и прошептал:

– Думаю, лучше от них избавиться. Оставлю жилет под сиденьем.

– Не делайте глупостей. Я же пообещала, что проведу вас через таможенный контроль. Разве не так?

Она улыбалась, а ее глаза горели радостным возбуждением.

– Сначала надо сделать так, чтобы ничего не было слышно. Заверните жилет в свое пальто, а поверх накиньте вот это, – посоветовала девушка, указав на шубку, лежавшую у нее на коленях.

Очевидно, бортпроводница только что принесла ее Мартине.

Наконец колеса коснулись бетонного покрытия посадочной полосы, самолет слегка встряхнуло, и он начал сбрасывать скорость. Все пассажиры еще находились на своих местах. Сикх, сидевший в кресле по другую сторону прохода, смотрел через стекло иллюминатора. Колби, вытащив из-под пиджака жилет, закатал его в габардиновое пальто, а затем в шубку, которая, как он успел заметить, была из натуральной норки. Ему не давал покоя вопрос, почему девушка решилась на это.

– Отлично, – похвалила она. – Теперь остается соблюсти формальности. У вас есть багаж?

– Да, чемодан.

– В нем никакой контрабанды? – спросила Мартина, и в ее глазах вновь заиграли лучистые огоньки, похожие на брызги шампанского. – Ни атомной бомбы, ни порнографии, ни гашиша?..

– Нет, – ответил он.

– Тогда все в порядке. Дайте мне вашу багажную квитанцию. Я предъявлю его как свой собственный, и вам даже не придется подходить к таможенной стойке. Просто понесете наши пальто. Вы не известны английской таможне и не находитесь у них под контролем?

– Нет, – заверил ее Колби. – Со мной это впервые.

– Ну и хорошо… Некоторая сложность может возникнуть при проверке паспортов и на выходе из таможни, где стоит охранник, – с улыбкой сказала она и протянула Колби руку. – Желаю удачи.

– Огромное вам спасибо… Но все же, почему вы это делаете?

Глаза Мартины вновь лихорадочно заблестели.

– О таком приключении я давно мечтала. Самолет остановился, двигатели замерли, и одновременно с ними умолк непрерывный гул вентиляции. Мгновенно наступила тишина. Колби, перекинув через плечо свою ношу, наклонил голову и прислушался. Из-под пальто и шубки, отлично заглушавшими тиканье часовых механизмов, долетали лишь слабые звуки. Взгляды Колби и Мартины встретились, и он уже собирался ей подмигнуть, как раздался звонок одного из будильников. Такой услышишь на расстоянии в десять футов. Пот выступил на лице Колби. Проход в салоне к тому времени был уже заполнен пассажирами, которые, направляясь к выходу, проходили мимо их кресел. Вытащить из-под пальто жилет с часовыми механизмами и заново завернуть его так, чтобы при этом не обнаружить контрабандный товар, было невозможно.

– Спокойно, – прошептала Мартина. – Отвлекающий момент всегда можно создать.

Колби шагнул в проход и физически ощутил, как медленно сужается носик той самой воронки, в которую он так опрометчиво попал. Впереди них по проходу пробиралась француженка с огромным количеством сумок и шубой в руках. Оказавшись рядом с туалетом, она постучала в дверь.

– Depechetoi, mon cheri1616
  Поторопись, дорогой (фр.).


[Закрыть], – произнесла она. В двери появился мальчик, тот самый, который в салоне самолета читал книгу, выпущенную издательством «Тинтин». Бумажное полотенце, которым он пытался вытереть руки, приставало к его пальцам.

– Англия – сумасшедшая страна, – сказал он по-французски. – Вода какая-то липкая и пахнет мятой.

– Quoi encore?1717
  Что еще такое? (фр.)


[Закрыть] – спросила его француженка. Затем она схватила мальчика за руку и возмущенно фыркнула:

– Alors… les anglais!

Колби перевел дух. Он ведь совсем забыл вытащить пробку из раковины и слить ментоловый ликер. Но теперь это уже не имело никакого значения. Что произошло, то произошло. Спустившись по трапу, они направились к зданию аэропорта. Пока часовые механизмы вели себя тихо, никаких звуков из-под пальто не доносилось. Женщина передала мальчику какой-то предмет, который до этого несла в руке. И Мартина, и Колби, вглядевшись в него, сразу догадались, что это было. Транзисторный приемник. Они переглянулись.

Колби подошел к мальчику ближе.

– Connaistu les Beatles?1818
  Группу «Битлз» знаешь? (фр.)


[Закрыть] – с сияющей улыбкой на лице спросил он и пару раз изогнулся, пытаясь скопировать фанатов этой популярной группы.

– Да, да! – оживился мальчик.

– Attention! C'est Ie fou!1919
  Будь осторожен! Это сумасшедший! (фр.)


[Закрыть] – воскликнула француженка, уже готовая схватить сына и бежать с ним под защиту полиции.

Но семена, посеянные Колби, уже попали в благодатную почву. Мальчик включил приемник и принялся его настраивать. Первое, что ему удалось поймать, была программа Би-би-си.

«…Безусловно, это всего лишь один из многих экологических факторов, которые следует учитывать при изучении мест обитания бородатой синицы…» – послышалось из динамика.

Понимая, что подобная информация никоим образом не сможет увлечь ребенка, Колби готов был броситься к нему и помочь поймать что-нибудь более интересное. Но мальчик вновь повернул ручку настройки, и из транзистора понеслись слова песни, исполняемой под аккомпанемент гитары.

– Вот! – радостно выдохнул Колби и взглянул на Мартину. – Это группа «Битлз»!

Мальчик презрительно посмотрел на Колби.

– Это Джонни Холлидей, – укоризненно произнес он.

– J'aime Johnny Hallyday2020
  Мне нравится Джонни Холлидей (фр.).


[Закрыть], – поспешил заверить его Колби.

Они вошли в здание аэропорта и встали в конец длинной очереди, тянущейся к стойке, где проверяли паспорта. Мартина оказалась впереди, Колби за ней, следующими были мальчик с ревущим радиоприемником и его мамаша. За ними встали еще несколько пассажиров с их рейса. Очередь продвигалась медленно.

«Динь-динь-динь», – неожиданно раздалось из-под пальто, но эти звуки потонули в шуме транзистора. Колби, отбивая рукой такт музыки, с улыбкой посмотрел на мальчика.

«Давай, Джонни, пой, малыш, только не замолкай», – молил певца Колби. До стойки контроля паспортов оставалось всего десять человек. Вот уже восемь… Песня прекратилась, и следом прозвучало короткое объявление на французском. Вновь заиграла музыка. Колби перевел дух. От пограничников их уже отделяло пять человек… четыре… два…

Мартина протянула паспорт в окошко. Колби вынул из кармана свой и приготовился предъявить его для проверки. Тут музыка смолкла, и из динамика раздалась французская речь. Нервы Колби напряглись, краем уха он уловил, что это была информация о ценах в Галле.

Хлоп! Пограничник поставил штамп в паспорт Мартины и вернул его девушке. Лоуренс протянул свой. Теперь он стоял прямо перед пограничником.

«…Entrecote vingt-deux francs Ie kilo…»2121
  …Антрекот – двадцать два франка за килограмм… (фр.)


[Закрыть] – раздалось в динамике.

«Динь… динь…» – послышалось вновь.

– Фу! – воскликнул мальчик и выключил транзистор.

«Динь!»

В неожиданно воцарившейся зловещей тишине это прозвучало, словно удар колокола на башне Биг Бен.

– Подожди-ка! – поспешно повернувшись к мальчику, произнес Колби и, выхватив у того приемник, нажал на кнопку.

Пограничник с явным интересом посмотрел на фотографию в паспорте Колби. Из транзистора вновь понеслись звуки речи.

– Вот, что мне нужно! – воскликнул Лоуренс. «…Haricots verts un franc dix Ie kilo, aubergine deux francs vingt Ie kilo…»2222
  …Фасоль – один франк и десять сантимов за килограмм, баклажаны – два франка и двадцать сантимов… (фр.)


[Закрыть].

Колби, прищурив глаза, напряженно прислушался, будто от передаваемой сводки зависела вся его жизнь.

– От этого многое зависит! – многозначительно произнес он.

– От цен на баклажаны? – спросил пограничник. Голос из транзистора продолжал вещать по-французски.

– Видите ли, производство сельскохозяйственной продукции – поле моей деятельности, – ответил Колби.

– Странно… в паспорте указано, что вы писатель.

– Совершенно верно. Я готовлю для «Уолл-стрит джорнал» обзоры по европейскому рынку сельхозпродукции.

– Понятно, – пожав плечами, сказал пограничник и взялся за штамп.

Ну и шутники же эти писатели, подумал, наверное, он.

Колби перевел дух, часовой механизм больше не звонил.

– Rendez la moi!2323
  Верните мне его! (фр.)


[Закрыть] – воскликнул мальчик и, забрав приемник, выключил его. – Привет! – добавил он, наступив Лоуренсу на ногу.

Хлоп! Пограничник, поставив в паспорте штамп, вернул его Колби.

И в этот момент сработал будильник: «Д-з-з-з-з-з-з-з-з!»

– Дорогой! – вскрикнула Мартина. – Посмотри, кто нас встречает! Семейство Вестрейс! Гляди, вон они.

Повернувшись в сторону барьера, за которым толпились встречающие, она энергично замахала рукой.

– Где? – повернулся Колби и, также нарочито восторженно помахав рукой толпе, проревел:

– Билл! Ты, старая вешалка!

– Мардж!.. Эй, Мардж, дорогая!

Наконец паспорт оказался в руках Колби, и они поспешили к выходу, продолжая выкрикивать приветствия.

– Alors… les anglais! – послышалось у них за спиной.

– Americains, madame2424
  Американцы, мадам (фр.).


[Закрыть], – поправил француженку пограничник.

Напряжение дало себя знать. Войдя в зал таможенного досмотра, Колби почувствовал, что его ноги сделались ватными. Он смиренно стоял позади Мартины, пока та предъявляла таможеннику багаж, уверяя, что в нем нет ничего недозволенного, даже подарков.

Затем Мартина подозвала носильщика, и тот забрал у них чемодан. Им оставалось миновать охранника, стоявшего у выхода из зала.

– Ну, вперед, – широко улыбнувшись, сказала Мартина, и они зашагали к выходу.

Когда до охранника оставалось футов десять, из-под пальто вновь полились мелодичные звуки, вслед за которыми раздалось легкое потрескивание. Повернуть обратно, не вызвав подозрений, было уже невозможно. Мартина, проходившая мимо охранника, громко закричала:

– Не понимаю, зачем покупать этот дурацкий слуховой аппарат, если не собираешься его носить! Надо же быть таким идиотом! Ты кого-нибудь с аппаратом видишь? Выбросить триста баксов кошке под хвост!

Они вышли из здания аэропорта.

Колби показалось, что от ее громкого крика у него в правом ухе и на самом деле лопнула барабанная перепонка. Ну да ладно, главное, их не схватили. Отойдя от выхода подальше и почувствовав себя в безопасности, Колби в изнеможении прислонился к стене, трясущимися пальцами вынул сигарету и закурил. Оглянувшись, он увидел смеющуюся Мартину.

– Я у вас в вечном долгу, – сказал Колби.

– Ну что вы. Это было так забавно.

– Возьму такси. Вас подбросить?

– Огромное спасибо, но меня должны встретить.

– Хорошо, а как насчет совместного ужина?

– Жаль, не смогу, – ответила она. – У меня назначена деловая встреча.

– Мартина! Мартина! – послышался чей-то голос.

Они повернули головы. Пробираясь сквозь толпу, к ним навстречу спешил несколько возбужденный высокий, худощавый мужчина в легком пальто, полы которого развевались на ветру. Головного убора на нем не было.

– А ваша проблема оказалась совсем пустяковой, – сказала Мартина, забирая у Колби свою шубку. – Желаю удачи.

Она было сделала шаг в сторону встречавшего ее знакомого, но остановилась.

– Где вы остановитесь в Лондоне? – спросила она.

– В «Грин-парк-отеле», – ответил Колби. Она кивнула, помахала на прощанье рукой и повернулась к подошедшему мужчине. Колби стоял и наблюдал за ними, сожалея в душе, что приходится вот так расставаться.

– Слава Богу, что ты прилетела, – донеслось до него.

Встречавший взял руку Мартины, пожал ее, а затем резко выпустил, словно какой-нибудь ненужный предмет, по ошибке вынесенный из горящего дома.

– Мне придется вернуться в Париж. Она так и не появилась, – произнес он.

– Ничего, Мерриман. Все будет в порядке, не волнуйся, – попыталась успокоить его Мартина.

Итак, его зовут Мерриман, и производит он впечатление хронического язвенника, подумал Колби.

– Осталось пятьдесят страниц. Писатели! Да лучше бы мне хребет сломали… – продолжал сокрушаться мужчина, возбужденно жестикулируя.

Вскоре они смешались с толпой.

Колби взял у носильщика чемодан и сел в такси. Первым делом он направился в район Сохо, где размещалась контора перекупщика контрабанды. В дальнем кабинете он передал слащавому, словно мартовский кот, типу доставленный товар, пояснив, почему шестьдесят часовых механизмов из трехсот покрыты липкой пахучей жидкостью.

– Кому же в голову могла прийти такая дурацкая идея? – недовольно ворчал перекупщик. – Теперь мне придется их промывать.

Разозлившись, Колби в сердцах схватил зануду за грудь, извлек из его бумажника причитавшуюся ему сумму, тщательно проверил, все ли часы на месте, швырнул жилет в лицо перекупщику и вышел из конторы. Вечером он сходил в театр, посмотрел «Приключение по дороге на римский форум», после чего поужинал на Каннингхэм. Все это время он рассеянно думал о Мартине Рэнделл.

Несомненно было одно – с более волнующей, соблазнительной и красивой девицей встречаться ему не доводилось. Кого бы из его знакомых в условиях болтанки на высоте в двадцать тысяч футов, да еще в воздушном пространстве Франции, так легко и естественно могла осенить такая неординарная мысль – смочить часовые механизмы в тягучем ментоловом ликере? Никого. Но кто она? У нее американский паспорт, говорила она, пусть и не всегда, на чистом английском, имя носит французское. Вероятно, это так и останется для него загадкой. Ну, не идиот ли он? Даже не спросил, как найти ее.

В одиннадцать вечера Колби вернулся в отель, где его ждали две записки, оставленные дежурным портье. В обеих сообщалось, что звонила Мартина и дважды просила позвонить ей в «Савой-отель». Сердце у него радостно забилось. Конечно, он позвонит!

Телефон в ее номере был занят. В течение сорока пяти минут он безуспешно пытался ей дозвониться, и только около полуночи его попытки увенчались успехом. Говорила она несколько суховато, хотя чувствовалось, что звонку Колби была рада.

– Вы, случайно, не ищете работу? – спросила его Мартина.

На это он никак не рассчитывал.

– Ищу, – с готовностью ответил Колби. – А что вы предлагаете?

– Предложение необычное. Подробнее рассказать о нем сейчас не могу, жду звонка из Парижа, – сказала она. – А вы не хотели бы подъехать ко мне в отель завтра к девяти часам утра?

– Могу приехать прямо сейчас, – предложил Колби. – Вы же знаете, что чувствует человек, когда он без работы: волнение, неуверенность в завтрашнем дне.

– Не стоит, я уверена, что предстоящую ночь вы-то переживете, мистер Колби, – сказала она и повесила трубку.

На следующее утро без десяти минут девять он уже стучался в ее номер в «Савой-отеле». Мартина встретила его с улыбкой. На ней почти ничего не было. Как успел заметить Колби, на завтрак у девушки была сельдь.

Глава 3

Это было погожее октябрьское утро, столь любимое Колби, сколь и редкое для Лондона, на удивление не омраченное ни открытием очередного автомобильного шоу, ни заунывным накрапыванием дождя. На ковер из окна, выходившего на оживленную в этот день Темзу, падал бледно-желтый солнечный свет. Рядом с сервировочным столиком, накрытым белоснежной салфеткой, громоздилось кресло. На столике стояли серебряный кофейник и накрытое крышкой блюдо с подогревом.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласила она, указав на кресло у письменного стола.

Косметики на лице Мартины не было, если не считать помады, которой она слегка подкрасила губы. Утреннее одеяние девушки состояло из коротких нейлоновых панталон, лифчика и легкого прозрачного пеньюара, небрежно подвязанного поясом. На одной ноге был отороченный мехом шлепанец. В левой руке она держала тарелку с селедкой, точнее, с тем, что от нее осталось. Мартина села в кресло, перекинув через подлокотник длинные обнаженные ноги, скинула второй тапочек и потянулась, словно кошка. Взглянув на Колби, она, как бы извиняясь, улыбнулась:

– Немного приустала после вчерашнего. Как насчет копченой сельди?

– Нет, спасибо, – ответил он.

– Кофе?

– Спасибо, я уже позавтракал.

– Я ее просто обожаю, – сказала Мартина, – я имею в виду сельдь. Каждый раз, приезжая в Лондон, устраиваю себе вот такие селедочные оргии.

– В школе вы учились в Англии, не так ли? – спросил Колби.

Он полагал, что вкусы у человека неизменно закладываются исключительно в юном возрасте, когда еще практически невозможно устоять перед любимым блюдом, и попытки сдержать себя ни к чему не приводят.

– Да, некоторое время. Так вот, что касается работы, о которой мы говорили. Как я поняла, вы писатель.

– Среди всего прочего был и им, – промолвил Колби.

– А что вы писали? Я хочу сказать, в свободное от обзоров по мировому производству баклажанов время.

– Газетные статьи, чаще всего из полицейской хроники. Некоторое время отвечал на письма читателей. В Париже написал несколько сценариев.

Мартина, погруженная в свои мысли, понимающе кивала.

– Вы действительно не хотите копченой сельди? – подняв крышку с блюда, стоявшего на сервировочном столике, спросила она.

– Нет, спасибо, – ответил он и вынул сигарету.

Она вилкой подцепила сельдь, лежавшую на блюде, положила ее себе в тарелку и, словно кошка, накинулась на рыбу.

– А как вы в плане секса? – неожиданно произнесла Мартина.

– Ждал, когда вы об этом спросите, – ответил Колби. – Вот покончите с рыбой, тогда…

– Нет, – прервала его девушка, – я имею в виду ваши писательские способности.

– Не знаю, никогда не пробовал.

– Вероятно, поэтому вам и приходится зарабатывать на жизнь контрабандой часов. У вас несовременный взгляд на жизнь.

– Думаю, так оно и есть, – согласился Лоуренс. – Но я всегда считал, что сексом лучше заниматься в постели, чем на бумаге. По-моему, заниматься подобной писаниной, все равно что жарить мясо на радуге.

– Согласна, но вы никак не поймете, о чем идет речь.

– Хорошо, в чем будет заключаться моя работа?

– Моему другу нужен роман, эдакий постельный вестерн.

– Зачем? – удивился Колби. – Чтобы отыскать в нем нечто, что позволило бы ему почувствовать себя смятым грудями-арбузами?

– Спрос рождает предложение, – пояснила Мартина и, присвистнув, добавила:

– А какой на это огромный спрос! Вы конечно же слышали о Сабине Мэннинг?

– Да. Кто же о ней не слышал?

– Читать ее, не приняв перед этим лекарство, просто невозможно. Так вот, этот мой друг по имени Мерриман Дадли…

– Тот самый, что встречал вас вчера в аэропорту?

– Совершенно верно. Так вот он – доверенное лицо этой Сабины Мэннинг: ведет ее финансовые дела, занимается инвестированием ее средств и тому подобным. Сейчас он оказался в затруднительном положении, а поскольку в этом есть и моя вина, я пытаюсь ему помочь.

– Миссис Мэннинг живет здесь, в Лондоне?

– У нее здесь дом, или, скорее, был, а другой – в Париже. Мне лучше всего сразу посвятить вас в этот бизнес. Она не миссис, а мисс Мэннинг. Правда, это ее писательский псевдоним.

Настоящее имя мисс Мэннинг – Флерель Скаддер. В свое время она работала простой конторской служащей в одном из небольших подразделений вашингтонского армейского управления, созданного еще в период испано-американской войны в целях закупки кавалерийских накидок. Несмотря на все реорганизации, это подразделение сохранилось; они обладают поразительной жизнеспособностью, поэтому существуют даже в эру космических полетов. В одно из таких бюро в годы Второй мировой войны и попала работать Флерель Скаддер. Несколько лет она занималась тем, что осваивала тонкости своей будущей профессии, строчила на пишущей машинке, перепечатывая официальные документы за подписью полковника Рузвельта, а вечером возвращалась к себе в комнату общежития Христианского союза женской молодежи. Именно там она и написала свой первый роман.

– Под названием что-то вроде «Плоти», – вспомнил Колби.

– «Буйство плоти», – поправила его Мартина. – Вы читали его?

– Только надписи на обложке. Тогда мне не было и двадцати трех, и я считал, что до такого произведения еще не дозрел. Размеренная жизнь в американской глубинке, служба в армии, затем шатания по Парижу… Было не до романов.

Этот роман в количестве двухсот тысяч экземпляров был выпущен в суперобложке, и несколько миллионов экземпляров – в мягкой. По книге отсняли художественный фильм, который большинство религиозных и общественных организаций подвергли самой резкой критике, которой за последние десять лет удостоился кинематограф. Когда роман «Буйство плоти» вышел из печати, его автору исполнилось тридцать шесть лет. За последующие семь лет она написала еще четыре произведения, которые были изданы общим тиражом около полутора миллиона экземпляров. Мартина задумала провернуть сулившее большие барыши дельце, из-за которого не по ее вине возникли осложнения. Она продала писательнице картину.

– Должно быть, нечто особенное, – заметил Колби. – Из современной живописи или мировых шедевров?

– Сложности возникли не из-за самой картины, а из-за права собственности, – ответила Мартина, ткнув в рыбу вилкой, затем улыбнулась и продолжила:

– Мы с мужем уже были в разводе, и когда дело коснулось раздела имущества, между нами возникли споры. Вы знаете, как это случается. Сразу появляются толпы шустрых адвокатов с взаимными претензиями. В то время у меня было туго с деньгами, и я решила забрать себе несколько картин из семейной коллекции – две работы кисти Пикассо и по одной Дафи и Браке.

Четыре полотна маститых художников не показались ей слишком уж большим вознаграждением за три года ее безрадостного замужества, но неожиданно из Флоренции со своими претензиями и адвокатами притащилась эта старая кляча – мать мужа и, словно раненый носорог, принялась все сметать на своем пути. Адвокат, которого наняла Мартина, сообщил своей клиентке, что ее позиции в этом споре слабы, так как в момент изъятия картин супруги были уже в разводе, а само изъятие из дома, где они хранились, произошло в два часа ночи с помощью профессионального взломщика. Так что, лучше всего, посоветовал ей адвокат, вернуть картины. Вся сложность положения Мартины заключалась в том, что одну из них она уже успела продать. Это был Браке, и продала она его Сабине Мэннинг.

– И конечно, она тут же оказалась любимой картиной этой старой клячи, которая заявила моему адвокату, что, если я ее не верну, она отрежет мне уши и сделает из моей головы табакерку. Лично я считала, что вся эта шумиха и выеденного яйца не стоит. Дело в том, что я с самого начала была уверена, что этот Браке поддельный.

« Колби почувствовал, как екнуло его сердце. Мать и сын, промелькнуло у него в голове.

– А как зовут вашего бывшего мужа?

– Джонатан Кортни Сиссон, – ответила Мартина и добавила:

– Четвертый.

– Это действительно была подделка, – кивнув, подтвердил Колби. – Картину продал ему я.

– Охотно верю. В любом случае ее необходимо было вернуть, а деньги, вырученные от ее продажи, я уже успела потратить. Единственное, что мне оставалось, – это изготовить копию и подсунуть им фальшивку.

К счастью, злополучная картина висела в лондонском доме мисс Мэннинг, а она тогда находилась в Париже. Мэрриман Дадли мог бы забрать картину и держать ее у себя столько времени, сколько понадобилось бы для снятия с нее копии, но он был в Нью-Йорке и мог приехать не раньше чем через неделю. Дадли сообщил Мартине по телефону, когда в доме писательницы не будет прислуги, и объяснил, как в него проникнуть.

– Вот так я с приятелем-художником по имени Роберто, который отлично писал копии с картин, прибыла в Лондон… – продолжила было Мартина.

– Роберто Джаннини? – прервал ее Колби.

– Совершенно верно. Вы его знаете?

– Конечно. Ведь он же и изготовил первую копию с этой картины. Мартина улыбнулась.

– Представляю, что испытывал Роберто, когда вы его наняли сделать копию с фальшивки, им же изготовленной.

Короче, они взяли напрокат машину и в начале первого ночи подъехали к дому. В тыльной стене особняка было окно, добраться до которого по водосточной трубе труда не составляло. Мартина помогла напарнику забраться наверх и затем вернулась в машину. Роберто прихватил с собой веревку, на которой хотел спустить картину вниз. Они собирались забрать ее в гостиницу, где художник мог бы спокойно нарисовать с нее копию.

Прошло двадцать минут, затем еще сорок. Роберто все не возвращался. Картина висела в библиотеке, на втором этаже, в дальнем крыле дома. У Роберто при себе был карманный фонарик и план расположения комнат, поэтому заблудиться он не мог. Мартина начала волноваться. Звонить в полицию, учитывая ситуацию, в которую она попала, было безумием. Поэтому ничего не оставалось делать, как сидеть в автомобиле и кусать ногти. Начало светать, и ей в конце концов пришлось уехать.

Мартина прервала рассказ и потянулась за очередной селедкой.

– Появился он лишь на пятый день, – продолжила она. – Ранним утром Роберто заявился ко мне в номер, держа под мышкой Браке. Он выглядел очень бледным, взволнованным и умолял меня дать ему что-нибудь на себя накинуть, чтобы согреться. Для меня не было секретом, что этот молодой двадцатишестилетний итальянец был отпетым прохиндеем, но мне и в голову не могло прийти, что с ним произошло. Пока он сам мне все не рассказал. А случилось вот что. Она сама отдала ему картину. А к ней в придачу ферму с тридцатью акрами земли в Таскане и автомобиль «ягуар».