Текст книги "Тень подозрения"

Она кивнула:

– Я знаю. Но мне не кажется, что их кто-то надоумил.

– В такой ситуации для них, возможно, нет ничего нового. Но тогда почему им понадобилась комната за шесть долларов?

– Ох!

– Они не из города?

– По-моему, нет.

Вернувшись в комнату, я сделал примочку на распухшую руку и потом читал до полуночи. Я уже выключил свет и почти провалился в сон, когда на ночном столике зазвонил телефон.

Я в недоумении поднял трубку. Кто мог звонить мне сюда?

– Алло, – сонно пробормотал я.

– Чатхэм? – Голос был мужской, незнакомый и звучал без всякого выражения и очень тихо, чуть громче шепота.

– Да.

– Ты нам мешаешь. Убирайся;

Теперь я полностью проснулся:

– Кто это?

– Не важно. Просто уезжай отсюда.

– Может, вы еще будете писать мне анонимные письма? Это будет такой же избитый прием.

– Мы знаем кое-что получше. Мы просто намекнем тебе, что это такое, ты увидишь.

Он повесил трубку.

Я тоже положил трубку и закурил. Все это казалось мне непонятным и совершенно бессмысленным. Может, это был Руп, налившийся по завязку? Нет. Голос был незнакомый, но безусловно трезвый. Тогда откуда он знает мое имя? Я пожал плечами и снова выключил свет. Анонимные угрозы по телефону! Какая глупость…

Проснулся я около девяти. Быстро приняв душ, я оделся и вышел, собираясь к Олли позавтракать. Утро было солнечным и жарким, и в первый момент блеск белого гравия на солнце меня ослепил. Машины, стоявшие здесь прошлым вечером, уехали. Джози ходила из комнаты в комнату с корзиной, в которой лежало все необходимое для уборки и чистое постельное белье.

– Доброе утро, – обратилась она ко мне.

Я помахал ей рукой и направился через дорогу, а она вошла в очередной номер. Вдруг я услышал, как она закричала.

Она выскочила на бетонное крыльцо, проходившее вдоль всего здания, и побежала, переваливаясь, как жирная медведица:

– Ох, мисс Джорджия! Ох, Боже милосердный, мисс Джорджия!..

За нее можно было не беспокоиться. Я развернулся и побежал к двери, из которой она вышла. Останавливаясь, я поскользнулся, схватился за дверную ручку, чтобы не упасть, и заглянул вовнутрь. И сразу же почувствовал, как во мне закипает холодная ярость. В том, как это было проделано, была видна рука профессионала. Мне был знаком этот почерк, который трудно спутать с чем-нибудь другим.

Краска со стен и потолка сходила хлопьями, а сложенное постельное белье и занавески еще слегка дымились и издавали вонь. Ковер представлял собой потемневшую разлагающуюся массу. Со всех деревянных поверхностей мебели – с комода, изголовья кроватей и ночного столика – сошел лак. Я услышал чьи-то торопливые шаги, и через секунду миссис Лэнгстон уже стояла в дверях рядом со мной.

– Не входите туда, – предупредил я.

Она смотрела на все это, но не произнесла ни слова. Я готов был подхватить ее и уже подставил руку, чтобы она могла на нее опереться, но она не собиралась падать. Она просто прислонилась к дверному косяку и закрыла глаза. Джози взглянула на нее и, издав какой-то гортанный стон, начала неуклюже гладить ее по плечу.

– Что это? – обратилась девушка ко мне, глядя на меня большими испуганными глазами. – Почему все так воняет и вздулось пузырями?

– Кислота. – ответил я. Наклонившись, я подцепил клочок ковра.

В моих руках он распался на части. Я поднес его к носу. – Вы знаете, из чего сделаны ваши ковры?

Она непонимающе уставилась на меня.

Тогда я обратился к миссис Лэнгстон:

– Я спрашиваю, из чего сделаны ваши ковры – из шерсти, хлопка или синтетики?

Она так и не открыла глаза, но ответила:

– Из хлопка.

«Тогда это, скорее всего, серная кислота», – подумал я. Значит, я могу войти, если после этого сразу же вымою свои ботинки. Из дверей мне было видно, что оба больших зеркала лежали на кровати – их разбили вдребезги, прикрыв постельным бельем, чтобы заглушить звук. Мне хотелось посмотреть, что творится в ванной.

– Присмотрите за ней, – попросил я Джози и собрался войти в комнату. Тогда это наконец случилось.

Она открыла глаза, потом обхватила лицо ладонями и начала хохотать. Я бросился к ней, но она увернулась, отбежала по гравию и остановилась там, под ярким солнцем, запустив пальцы в волосы; по ее щекам катились слезы, а из горла вырывался безумный визгливый хохот, который напоминал звук рвущейся материи. Левой рукой я перехватил ее запястья, а правой ударил по щеке. Она ахнула, перестала хохотать и с изумлением уставилась на меня так, как будто видела меня впервые в жизни. Я подхватил ее на руки и бегом припустил к офису.

– Скорее, – крикнул я Джози.

Я опустил ее в бамбуковое кресло, а через секунду вслед за мной в дверь ввалилась Джози. Я махнул рукой на телефон:

– Кто ее врач? Скажите ему, чтобы он немедленно приехал.

– Сейчас, сэр. – Она схватила трубку и принялась набирать номер.

Я повернулся к Джорджии Лэнгстон и опустился рядом с ней на колени. Она не упала в обморок, но ее лицо было мертвенно-белым, глаза смотрели совершенно бессмысленно, а трясущиеся руки судорожно теребили подол платья.

– Миссис Лэнгстон, – обратился я к ней, – все в порядке.

Казалось, она меня даже не видит.

– Джорджия! – крикнул я громче.

Она нахмурила брови, с ее глаз как будто спала пелена, и она посмотрела на меня. На этот раз она меня узнала.

– Ox, – вздохнула она. Потом закрыла лицо руками и покачала головой. – Все в порядке, – нетвердо выговорила она.

Джози положила трубку:

– Доктор приедет через несколько минут.

– Отлично. – Я поднялся на ноги. – Какой номер у той комнаты?

– Пятый.

Я быстро подошел к конторке:

– Вы знаете, где у нее регистрационные карточки?

– Они у меня, – отозвалась миссис Лэнгстон и попыталась встать.

Я бросился к ней и заставил снова опуститься в кресло:

– Сидите. Просто скажите мне, где они лежат.

– В ящике. На полке под конторкой. Если вы мне их дадите…

Я нашел их и положил ей на колени:

– Вы записали номер машины?

– Да, – ответила она, вынимая карточки по одной и просматривая их. – Она у меня где-то здесь.

Это был мужчина, он приехал один, часа в два ночи.

– Хорошо. – Я подошел к телефону и вызвал телефонистку. – Соедините меня с дорожной полицией.

– У них здесь нет офиса. Ближайший находится…

– Мне все равно, где он находится. Просто соедините меня с ним.

– Хорошо, сэр. Подождите, пожалуйста.

Я обернулся к миссис Лэнгстон. Она уже нашла нужную карточку.

– Какая у него машина?

По ее телу пробежала дрожь, как от озноба. Она глубоко вздохнула:

– «Форд». Зеленый седан. У него калифорнийские номера, и я еще удивилась, что этот человек говорит с таким сильным южным акцентом, почти как в Джорджии.

– Отлично. Скажите мне его номер.

– МФА 3-6-3.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы до меня наконец дошло. Я повторил:

– М-Ф… что?!

Я стремительно повернулся к ней и выхватил у нее из рук карточку.

– Я вас соединяю, сэр, – послышался голос телефонистки.

Я уставился на карточку с номером.

– Не нужно, спасибо, – медленно произнес я и положил трубку на рычаг.

Миссис Лэнгстон не сводила с меня глаз.

– Что случилось? – удивленно спросила она.

– Это мой номер, – ответил я.

Она покачала головой:

– Не понимаю.

– Этот номер они сняли с моей машины.

Глава 4

«Ничего, завтра мы тебе покажем» – по-моему, так он сказал. Это просто намек. Они решились на это из-за меня. Ущерб в пятьсот или даже тысячу долларов – это цена, которую она заплатила за то, чтобы я получил его послание.

Я подошел к ней:

– Вы можете его описать?

Она снова наклонила голову и трясущимися руками все складывала и снова разворачивала подол своей юбки. Ее снова выбросило на безлюдный остров, где были только она и ее страх. Я опустился на колени рядом с ней. Ужасно, что приходится мучить ее своими расспросами, но, когда приедет врач, он даст ей снотворного, и тогда ответы я получу только через двадцать четыре часа.

– Вы можете хотя бы приблизительно описать его внешность? – мягко повторил я свой вопрос.

Она подняла голову и попыталась сфокусировать на мне взгляд, потом в отчаянии закрыла лицо рукой:

– Я…

Джози бросила на меня сердитый и встревоженный взгляд:

– Разве нельзя оставить ее в покое? Бедняжка не может говорить.

– Я знаю, – ответил я.

Миссис Лэнгстон сделала последнее усилие.

– Я чувствую себя нормально. – Она помедлила, потом снова заговорила еле слышным голосом без всякого выражения:

– Мне кажется, ему лет тридцать пять. Высокий. Футов шести ростом. И очень худой.

У него волосы песочного цвета и светло-голубые глаза, и он часто бывает на солнце. Знаете, в уголках глаз такие морщинки… выгоревшие брови… – Она стала запинаться.

– У вас прекрасно получается, – сказал я, – может быть, вспомните еще что-нибудь?

Она глубоко вздохнула:

– Мне кажется, он носил очки… Да… У него на лице остались следы от оправы… На нем была белая рубашка… без галстука.

– Какие-нибудь особые приметы? Шрам или еще что-нибудь в этом роде?

Она отрицательно покачала головой.

На засыпанную гравием стоянку въехала машина.

Я поднялся.

– Как зовут врача? – спросил я Джози.

– Доктор Грэхэм, – ответила она.

Я вышел. Около зеленой двухместной машины стоял молодой человек с приятным, но встревоженным лицом и белокурыми вьющимися волосами. В руке у него была небольшая черная сумка.

– Доктор Грэхэм? Моя фамилия Чатхэм, – представился я. Мы пожали друг другу руки, и я вкратце ввел его в курс дела. – Я думаю, что это наконец добило ее. У нее истерика, шок, не знаю точно, как вы это называете. Но мне кажется, что она на грани нервного истощения.

– Понятно. И все же я должен ее осмотреть, – вежливо ответил он, но в его голосе прозвучало легкое раздражение, как всегда бывает, когда лечащему врачу приходится выслушивать доморощенные диагнозы.

В дом мы вошли вместе.

Он обратился к ней и, нахмурившись, выслушал ее безжизненный ответ.

– Нужно перенести ее в спальню, – приказал он. – Если вы мне поможете…

– Возьмите свою сумку.

Она запротестовала и попыталась встать на ноги, но я сгреб ее в охапку и вслед за Джози прошел за занавеску, которая закрывала дверной проем позади стойки. Я оказался в комнате, которая была чем-то средним между столовой и гостиной. В комнате было еще две двери, одна напротив другой. Та, что справа, вела в спальню. Спальня была прохладной и тихой, с плотно занавешенными окнами, чтобы не пробивалось солнце, и со вкусом подобранной мебелью.

На полу лежал жемчужно-серый палас, на котором стояла двуспальная кровать под темно-синим вельветовым покрывалом. Я опустил ее на кровать.

– Со мной все в порядке, – сказала она, пытаясь сесть.

Я мягко прижал ее к подушкам. В обрамлении спутанных темных волос ее лицо казалось восковой маской.

Доктор Грэхэм поставил свою сумку на стул, вынул стетоскоп и кивнул мне, чтобы я вышел.

– А вы останьтесь, – сказал он Джози.

Я вышел в проходную комнату. В одном ее углу помещался камин, а стены украшало огромное количество засушенных рыб и несколько увеличенных фотографий с изображением лодок. Я рассеянно подумал, что это не рыбы, а дельфины, но не придал этому особого значения. Меня охватило нетерпение. Я схватился за телефон и стал звонить шерифу.

– Его нет на месте, – ответил мужской голос. – Моя фамилия Редфилд. Чем я могу вам помочь?

– Я звоню из «Магнолия-Лодж»… – начал я.

– И что? – перебил голос. – Что там еще стряслось? – Нельзя сказать, что он разговаривал со мной грубо, но его голос звучал отрывисто и нетерпеливо, с плохо скрытым раздражением.

– Вандализм, – ответил я, – кто-то поработал кислотой и уничтожил один из номеров.

– Кислотой? Когда это случилось?

– Между двумя часами ночи и рассветом.

– Этот человек снимал номер? – Несмотря на звучавшее в его голосе раздражение или что это там было, я понял, что этот парень соображает лучше, чем тот паяц, с которым я говорил вчера. В том, как он задавал вопросы, чувствовался немалый профессиональный опыт.

– Совершенно верно, – ответил я. – Хорошо бы вы прислали сюда кого-нибудь.

– Вы знаете номер и марку его машины?

– Он ездит на зеленом «форде» типа седан. – И я быстро повторил ему описание человека, которое она мне дала. – Номер у него фальшивый – он украл его.

– Одну минутку! – перебил он. – Откуда вы знаете, что он украл номер? Почему вы так решили?

– Потому что это мой номер. Моя машина сейчас в ремонте и стоит в мастерской. Это такой большой гараж с витринами.

– Не так быстро. Во-первых, назовите себя.

Я назвал свое имя. По крайней мере, попытался.

Он снова перебил меня:

– Вот что. Я вообще не понимаю, при чем здесь вы. Попросите подойти миссис Лэнгстон.

– Она без сознания, и у нее сейчас врач. Так вы пришлете сюда человека, чтобы осмотреть разрушения?

– Мы пришлем кого-нибудь. А вы никуда не уходите. Нам нужно будет побеседовать с вами.

– Я никуда не собираюсь.

Он повесил трубку.

Я постоял еще некоторое время, пытаясь сориентироваться. Скорее всего, это было какое-то серное соединение. Сера стоит дешево и применяется повсюду, поэтому достать ее довольно легко. Если бы я нашел способ быстро нейтрализовать ее, то, возможно, мне бы удалось еще что-нибудь спасти. Мебель и деревянную отделку можно было бы восстановить, если бы это вещество не пожирало их с такой скоростью. Но сначала мне нужно было проверить свою догадку. Я вернулся в комнату за занавеской и на этот раз вошел в левую дверь. Там находилась кухня. Я рывком распахнул полку над раковиной. Уже в следующую секунду я нашел то, что искал, – маленькую баночку с содой.

Схватив ее, я направился в номер пятый. Я остановился в дверях и стал тереть влажные остатки ковра своим носовым платком до тех пор, пока он тоже не пропитался кислотой. Потом я расстелил платок на бетонной плите крыльца, хорошенько посыпал содой и стал ждать. Через несколько минут та часть, которую я не трогал, расползлась от моего прикосновения, как мокрая бумага, а та, что была засыпана содой, только обесцветилась. Я сбросил платок на гравий и вернулся в дом. Рука чесалась в тех местах, которые соприкасались с кислотой. Я нашел кран напротив конторки и вымыл руки.

Если бы я нашел ключи, то взял бы ее машину. Но перед тем, как уехать, я еще собирался поговорить с врачом, к тому же мне нужно было присутствовать, когда появится человек шерифа. Я вошел в дом и вызвал такси. Когда я повесил трубку, до меня из спальни донеслось профессиональное бормотание доктора.

Поскольку ум занять было больше нечем, я почувствовал, что меня снова охватывает бешенство. Мое стремление добраться до этого типа было сродни сексуальному желанию. Остынь, приказал я себе, лучше смотреть на все со стороны. В следующую минуту подъехала машина. Я вышел на улицу.

Это оказался Джейк со своими не правдоподобными и неживыми зубами, похожими на клавиатуру.

– Привет! – сказал он.

– Доброе утро, Джейк. – Я протянул ему двадцатку. – Съезди в ближайший бакалейный магазин и привези мне ящик соды.

Он вытаращил глаза:

– Ящик? Видно, изжога у вас нешуточная.

– Точно, – ответил я. Поскольку я так ничего ему и не объяснил, он отошел, косясь на меня, как на ненормального.

Я подумал, что вряд ли мне удастся выяснить, где злоумышленник купил кислоту. Мы имели дело с очень неглупым человеком: раз уж он смог проникнуть в гараж и снять мои номера, то вполне мог украсть кислоту в какой-нибудь гальванической мастерской.

С неожиданным для меня самого нетерпением я взглянул на часы. Какого черта они там возятся? После моего звонка прошло уже десять минут. Я снова вошел в дом. Джози уже вышла из спальни и теперь стояла у конторки с горестным и встревоженным выражением лица, как будто не могла понять, за что приняться, чтобы восстановить нарушенный распорядок дня. Из-за занавески вышел доктор и поставил свою сумку на конторку. В руках он держал книжечку рецептов.

– Что вы о ней думаете? – спросил я его.

Он покосился на меня и нахмурился:

– Вы, случайно, ей не родственник?

– Нет, – ответил я.

Он кивнул:

– Я так и думал, что здесь у нее нет родственников…

– Послушайте, доктор, кто-то должен позаботиться о ней. Я не знаю, есть ли у нее в городе какие-нибудь друзья и где искать ее родню, так что можете рассказать все мне. Я ее друг.

– Отлично. – Он положил рецепты, отвинтил колпачок своей ручки и начал писать. – Купите это лекарство немедленно и начинайте давать ей, как только она проснется. Я дал ей снотворное, так что проснется она ближе к вечеру. Но больше всего ей необходим отдых…

Он умолк и посмотрел на меня:

– Когда я говорю «отдых», то именно это и подразумеваю. Абсолютный покой, постельный режим.

Тишина. Как можно меньше беспокойте ее и не допускайте эмоциональных потрясений, если хотите ей помочь.

– Ваше дело – сказать, мое дело – выполнить, – ответил я.

– Попытайтесь уговорить ее поесть. На мой взгляд, ей нужно набрать фунтов двадцать. Не могу сказать ничего определенного, пока не придут результаты из лаборатории, но не думаю, что у нее анемия или еще какие-нибудь заболевания. Все это больше похоже на результат переутомления, расстройства сна и эмоционального напряжения.

– Стоит ли опасаться нервного истощения?

Он покачал головой:

– Это непредсказуемо и зависит от особенностей нервной системы и резервов организма. Ближайшие несколько дней я просто понаблюдаю за ней. Но могу сразу сказать, что ее здоровье в опасности. Не знаю, как долго она в таком состоянии, я не психиатр, но, во всяком случае, очевидно, что она в течение долгого времени испытывала сильный стресс…

Он умолк. Потом пожал плечами и сухо добавил:

– Итак, вернемся к обычной процедуре. Тут транквилизатор. А вот это – витамины. А это – фенобарбитал. – Он показал мне рецепты через стол и взглянул мне в лицо. – Держите фенобарбитал у себя и выдавайте ей строго предписанную дозу.

– Это опасно? – спросил я.

– Нет. Думаю, что нет. Но зачем искушать судьбу?

– Может быть, лучше нанять сиделку?

Он обернулся к Джози:

– Вы остаетесь здесь на ночь?

– Нет, сэр, – ответила та. – Я никогда не оставалась, но могу остаться, если нужно.

– Отлично. Ее нельзя оставлять одну. По крайней мере, несколько ближайших ночей.

– Займитесь этим, – обратился я к Джози, – бросайте вашу работу и позаботьтесь о ней. Я все равно собираюсь закрыть ваше заведение на некоторое время.

Доктор Грэхэм сложил свои принадлежности в сумку.

– Позвоните мне, когда она проснется. Без особой необходимости я приезжать не буду, но вы сможете держать меня в курсе.

– Конечно, – ответил я. – Большое спасибо.

Он уехал. Когда он выруливал на шоссе, Джейк уже сворачивал ему навстречу. Я поставил ящик с содой на крыльцо, взял у него сдачу, расплатился и дал ему хорошие чаевые. Он покачал головой и удалился.

Я нашел садовый шланг подлинее, такой, чтобы дотягивался до номера пятого, и присоединил его к крану. Но до приезда полиции я все равно не мог ничего трогать. Я взглянул на шоссе – машины шерифа все еще не было. Я бросил взгляд на часы, швырнул шланг на гравий, направился в контору и поднял трубку телефона.

Мне ответил все тот же голос:

– Управление шерифа, Редфилд слушает.

– Это говорит Чатхэм из «Магнолия-Лодж»…

– Да, да, – бесцеремонно перебил он, – что вам еще нужно?

– Я хочу узнать, когда вы пришлете сюда кого-нибудь.

– Не нужно мною командовать. Мы посылаем к вам человека.

– Когда? Уж постарайтесь на этой неделе, ладно?

Я собираюсь нейтрализовать кислоту и все как следует отмыть, пока она не проела дом до фундамента.

– Ладно, мойте. Я вам разрешаю.

– Послушайте, вы что, не собираетесь фотографировать место преступления? Не собираетесь снимать отпечатки?

– Не учите меня. Если он работал с кислотой, так уж, наверное, был в резиновых перчатках. Какие тут могут быть отпечатки.

Конечно, логика в его словах была. Но нельзя сказать, чтобы она была безупречной во всех отношениях, и, в конце концов, такую работу просто нельзя было назвать профессиональной. Причем во время разговора у меня зародилось странное ощущение, что он и сам это понимает. Уж слишком резко и раздражительно звучал его голос.

– И еще скажу вам, – продолжил он, – насчет ваших фантазий, будто он воспользовался вашими номерами. Подобные розыгрыши абсолютно не в моем вкусе. Я звонил в гараж, и мне сказали, что оба номера по-прежнему на вашей машине.

Я помрачнел. Интересно, она сама видела номера или записала их с его слов? Потом я вспомнил. Она сказала, что там были буквы, обозначающие Калифорнию, но он в своей карточке указал только цифры.

Значит, она видела их своими глазами.

– Очевидно, он уже вернул их, – ответил я. – И не спрашивайте меня, почему он это сделал.

– И не собираюсь. Если бы я поверил, что он вообще брал их, то уже чувствовал бы себя полным идиотом.

– Но в гараж он заходил?

– Естественно, нет.

– Ладно, послушайте. Это очень легко установить.

Только почему бы вам не оторвать свой зад от стула и не сходить туда, вместо того чтобы звонить по телефону? Если вы осмотрите гараж, то где-нибудь найдете следы взлома. А еще вы обнаружите, что номера кто-то снимал, а потом прикрутил обратно. Сомнений тут быть не может – в Калифорнии не выпускали больше номеров, которые бы начинались на пятьдесят семь, только наклейки. Так что на моей машине они стоят целых восемнадцать месяцев. Если болты не удастся открутить с первой попытки – ставлю выпивку. Но только сначала с них нужно снять отпечатки.

Впрочем, не думаю, что вы их найдете, – этот шутник слишком хитер.

– Вы думаете, что я настолько глуп? Зачем кому-то идти на все это ради чужих номеров?

– Если вы все-таки приедете сюда, я постараюсь вам объяснить.

– Оставайтесь на месте. К вам кто-нибудь приедет. Все это начинает меня интересовать.

– Ну, наконец-то. – Но он уже повесил трубку.

Я дал отбой и только собрался выйти на улицу, как телефон зазвонил.

– Алло, мотель «Магнолия-Додж».

Ответа не было, я слышал только какой-то шум и чье-то дыхание.

– Алло, – повторил я.

Раздался щелчок – на другом конце повесили трубку.

«Оборотень», – подумал я. Впрочем, может быть, это звонил мой новый приятель, чтобы убедиться, что я никуда не ушел? И тут меня поразила неожиданная идея, и я удивился, почему она до сих пор не приходила мне в голову, – я подумал, что это вполне мог быть один и тот же человек. Может, он вовсе не был психом. Вполне вероятно, что он проводил свою кампанию хладнокровно и систематически подрывал ее здоровье, как умственное, так и физическое, намереваясь добиться ее полного разорения. В таком случае он попытается отделаться от меня, как только поймет, что я собираюсь ей помочь.

Но зачем он это делает? Я снова ощутил, что над этим городом как мрачная, зловещая тень нависло подозрение, порождая недоверие и враждебность, впрочем, такие вещи трудно объяснить. Намеренно пытаться свести кого-то с ума еще хуже, чем просто убить. Это мог задумать человек с безнадежно извращенным умом. Но мог ли нездоровый человек проявить такую изобретательность, какую он выказал прошлой ночью? Не знаю. Каждый раз, когда я пытался оглянуться назад, все представало мне во все более и более мрачном свете.

За домом я нашел несколько досок, на которые. можно было встать, и подтащил их к двери пятого номера. Я бросил их на гравий и увидел, как с шоссе сворачивает полицейская машина. Полицейский в ней был только один. Машина остановилась, и он вышел – рослый молодой мужчина лет двадцати с небольшим, движения которого полностью соответствовали его атлетическому сложению. У него было полное, приятное лицо, выражавшее непоколебимую уверенность в себе, и раздвоенный подбородок, зеленые глаза и тщательно причесанные длинные темные волосы. Острые как лезвие, заутюженные складки на своих брюках и куртке защитного цвета он вполне мог бы использовать в качестве холодного оружия, но нужды в этом не было.

В кобуре, которая свисала с пояса, лежал 45-й калибр с перламутровой рукояткой, а На брючном ремне покачивался футляр из тисненой кожи, в котором лежали наручники. Внеся незначительные изменения в свой костюм, он вполне мог бы участвовать в сценической постановке Роз Мэри, и я почти ожидал, что он вот-вот разразится арией. «Прекрати, – сказал я себе. – Ты стал настоящим брюзгой и вечно исходишь ненавистью к людям».

– Вы Редфилд? – поинтересовался я.

Он небрежно мотнул, головой:

– Магрудер.

– Рад вас видеть. Моя фамилия Чатхэм.

Он с легкостью сдержал свой восторг от этого известия.

– Я слышал, что у вас настоящий пунктик – вам хочется, чтобы кто-нибудь непременно посмотрел на какую-то комнату. Так давайте взглянем, что там такое.

Я кивнул на открытую дверь номера пятого. Он подошел с неподражаемой грацией боевого быка, засунул большие пальцы рук под портупею и заглянул внутрь.

– Гм, – произнес он. Потом повернулся и кивнул мне:

– Отлично. Положите эти доски на пол.

Я вытаращился на него, но придержал язык и положил доски, как он сказал. Я чувствовал себя сэром Вальтером Рейли. Когда я, стоя на второй доске, укладывал третью, которая доставала до двери в ванную, он ступил в комнату.

Осмотрев результаты наглого и бессмысленного вандализма, он небрежно бросил:

– Неплохой разгром, правда?

– Примерно такое же впечатление это произвело и на меня. – Он никак не отреагировал на мои слова. Я зашел в ванную, чтобы посмотреть, что там творится, и снова ощутил прилив ярости. Ну ладно, пусть он оторвал арматуру. Обе раковины и ванна были покрыты черными пятнами, потому что он сбил эмалировку на дне. Я удивился, как ему удалось проделать все это бесшумно. Возможно, он воспользовался резиновой колотушкой и зубилом. Тот же инструмент он применил, чтобы процарапать длинные полосы на отделанных кафелем стенах. На полу стояли две пустые стеклянные банки по галлону каждая, а рядом лежали резиновые пробки.

Магрудер тоже вошел в ванную, встал рядом со мной и вытаращил глаза. Наконец, он ухмыльнулся:

– Похоже, этот парень был здорово не в духе.

Я просил прислать полицейского, а они подсунули мне какого-то оперного паяца. Я проглотил ядовитое замечание, которое все равно не помогло бы делу, и только было собрался спросить его, с чего он хочет начать, как он пожал плечами:

– На что вы рассчитываете?

Он одарил меня безразличным взглядом и снова поправил свою портупею.

– Я все осмотрел и составлю рапорт о том, что увидел, но мы не так много знаем, чтобы начать расследование.

– А как насчет того, чтобы снять отпечатки? Или у вас нет настроения? А как насчет того, чтобы посмотреть его регистрационную карточку? А кроме того, если, конечно, это не покажется вам чересчур утомительным, я могу дать вам его словесное описание.

И его машины заодно. Вас интересует что-нибудь из того, что я перечислил? А эти банки?

– А что в этих банках особенного? В них была кислота, это я уже знаю.

Меня снова охватило подозрение, хотя особых причин для этого не было. Правда, этот позер, этот напыщенный герой с плаката был не так глуп, каким хотел казаться. Он отлично понимал, что в таких случаях положено делать с банками. Их следует осмотреть, чтобы выявить возможные отпечатки пальцев, следует выяснить, какая именно кислота в них хранилась, потом нужно установить, откуда и как они были украдены, и, опираясь на эти сведения, продолжать расследование. Он валял дурака намеренно.

– Так, значит, я вас не заинтересовал?

– Разве я так сказал?

– Как мне связаться с шерифом вашего округа?

Нужно знать пароль или еще какую-нибудь хитрость?

Я дважды звонил ему в офис…

– Попробуйте позвонить в клинику Майо, – посоветовал он и добавил:

– Это в Миннесоте.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Но кто-то заменяет его на время отсутствия?

– Конечно. Редфилд.

– Понятно.

– Вы должны помнить его: это с ним вы говорили по телефону, – и с ухмылкой добавил:

– Он тоже запомнил вас.

– Конечно, я запомнил его. Он разговаривал со мной как обычный легавый.

Он обернулся и холодно уставился на меня:

– Что вы хотите этим сказать?

– Это он научил вас, как вы должны вести себя?

Или вы сами придумали?

– Он велел мне выяснить, кто вы такой, – взорвался он. – Повернитесь к стене и положите на нее руки.

– Бросьте, – ответил я.

– Повернитесь к стене!

Я вздохнул и положил руки на стену. Он обыскал меня, надеясь найти оружие, которого, как он знал, у меня не было. Потом он схватил меня за плечо, развернул лицом к себе и снова обыскал. Он ухитрился пару раз сунуть локоть мне под подбородок, оторвать полу рубахи и наступить на ногу, но свою неопытность он разыграл довольно грубо. Любой новобранец справился бы лучше. Единственной целью подобного спектакля является унижение, однако без публики оно совершенно бессмысленно. Наконец он отступил.

– Вы закончили? – спросил я.

– У вас есть какие-нибудь документы?

– Они в заднем кармане. Вы раза три натыкались на них.

– Дайте сюда.

Я вынул из кармана бумажник, демонстративно вытащил оттуда все деньги и протянул ему. Его лицо окаменело. Он просмотрел документы и вскинул на меня глаза:

– Так вы, значит, легавый? – Бывший.

– Зачем вы сюда приехали?

– Чтобы отмыть эту комнату от кислоты, как только вы закончите свою пародию на допрос.

– Что привело вас в наши места? Как вы оказались в этом доме? Какие у вас отношения с миссис Лэнгстон?

– Я остановился здесь, потому что моя машина сломалась.

– Почему вы на нее работаете? Не можете расплатиться за номер?

– Позвольте заметить, что мы с ней друзья. И я считаю, что ей нужна помощь.

– Друзья, вот как? Как давно вы с ней знакомы?

– Неполные сутки.

Он наградил меня холодной улыбкой:

– Быстро вы обзаводитесь друзьями. А может быть, это скорее относится к ней.

– Объясните мне одну вещь, – попросил я. – Как могло случиться, что полиция отказывает ей в помощи?

– Кто сказал, что ей отказывают?

– Посмотрите вокруг.

– А чего вы ждете от нас? Чтобы мы торчали здесь днем и ночью из-за того, что ее не любят в городе?

– Кто именно? Раз уж предполагается, что вы коп, это должно вам что-то подсказать. Скорее всего, кислоту разлил здесь именно тот, кто ее не любит.

– Вы предлагаете перетрясти половину города?

– Вам виднее. В любом городе не наберется и десятка таких, кто способен на подобные вещи.

Я только понапрасну сотрясал воздух. Он развернулся и вышел на улицу.

– Вот ваши вещи. – И он бросил бумажник на бетонную дорожку прямо мне под ноги.

– Спасибо, – ответил я.

– Не за что. И еще кое-что. На вашем месте я бы постарался выяснить, с кем связался. Она так добивается внимания со стороны полиции, и настанет день, когда вся полиция округа окажет ей такое внимание.

– Правда? – Меня удивило, что он сам заговорил об этом. – Почему же?

– Если вы пробудете здесь целый день, то узнаете. Она убила своего мужа.

– Значит, вы не арестовываете за это? Вы просто позволяете психам сжигать дома этих людей с помощью кислоты?

– Мы арестуем его, когда выпадет подходящий случай. Вы можете кого угодно учить, как полиция должна выполнять свою работу, в этом вы должны разбираться.