Текст книги "Цвет страсти – алый"

– Нет, дорогая. – У Эмили едва достало выдержки, чтобы не подойти к девочке и не обнять ее. – Сейчас я провожу тебя.

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Меня проводят слуги. – Она поднялась на несколько ступеней, затем остановилась. – Не волнуйтесь по поводу Памелы. Она, может быть, тщеславна и любит командовать, но я буду держать ее в узде. Обещаю, мы не доставим вам много хлопот.

– Я знаю, что ты – не доставишь, – согласился Уинчестер и ободряюще кивнул Маргарет.

Девочка поднялась наверх и исчезла, ее сопровождала вереница слуг, неся сундуки и коробки. Когда она скрылась из виду, Эмили почувствовала, что дрожит.

Господи! Как все это ужасно! Как она позволила Уинчестеру втянуть себя в эту историю? Она представляла себе милых, приветливых девочек, приятные послеобеденные прогулки, научные обсуждения в классной комнате. Никаких травм, никакого беспокойства. И уж конечно, она не ожидала увидеть соблазнительную, чрезмерно развитую девочку-подростка и страдающего ребенка, отчаянно нуждающегося в материнской заботе.

– Мне потребуются каждодневные отчеты, – заявил Уинчестер. – Во всяком случае, на первых порах.

– Разумеется.

Он смотрел на лестницу, хмурясь, словно собираясь произнести глубокое замечание, но все, что он изрек, было:

– Мне нужно выпить. И чего-нибудь покрепче.

Он пересек холл и исчез, оставив Эмили складывать мозаику из моментов сложного, беспокойного прибытия сестер Мартин.

Глава 5

– Вы опоздали на два часа, Эмили.

– Я знаю и приношу свои извинения.

– Вы знаете, извиняетесь и полагаете, что все улажено?

Майкл потягивал виски, и это был не первый бокал, которым он наслаждался. Он чувствовал себя рассерженным сильнее, чем следовало. В конце концов, он действительно нанял ее заботиться о девочках, а не быть его личной служанкой, и она отнеслась к своим обязанностям со всей серьезностью, поэтому он редко видел ее. Но ему было крайне неприятно, что его игнорируют, и он не собирался занимать второе место просто потому, что у нее были более важные обязанности.

– Я попросил вас прийти ко мне в девять часов, – проворчал он.

– Понимаю.

У нее под глазами лежали темные крути – свидетельство того, что она устала. Минувший день выдался крайне утомительным, у нее было много дел, и ему следовало бы отпустить ее спать, но, похоже, он был настроен помучить ее.

– Сейчас почти одиннадцать, – напомнил граф.

Он испытывал ее терпение, но девушка удержалась от того, чтобы огрызнуться в ответ.

– Как я понимаю, вы не часто контактируете с детьми, но мне кажется, я снова должна объяснить, что под вашей крышей живут две несовершеннолетние девочки.

Эмили была все время занята, постоянно заботясь о сестрах, и Майкл был раздражен ее старательностью.

– И их присутствие заставляет вас пренебрегать моими прямыми инструкциями, потому что…

– …они оказались в непривычной обстановке, – договорила она, словно перед ней был слабоумный.

– Вы полагаете? – возразил он. – У них было почти три недели, чтобы привыкнуть.

– Это очень короткий срок, принимая во внимание, сколько они пережили. Сегодня потребовалось много сил и времени, чтобы уложить их в постель. Памела желала узнать, когда сможет отправиться покорять город. – Она нахмурилась. – Вы должны были предупредить меня относительно ее характера.

– Я не имел ни малейшего представления о том, что она собой представляет.

– Нет, имели и нарочно скрыли это от меня.

– Вас так забавно сердить.

– Лорд Уинчестер… – начала девушка, но он тут же прервал ее:

– Майкл.

– Что?

– Когда мы наедине, называйте меня Майклом. – Он повторял ей это каждый вечер, но она отказывалась идти на сближение.

– Ни за что на свете, – как обычно резко ответила она.

Ему крайне надоела ее независимость. Он не любил самостоятельных женщин и считал неподобающим, когда кто-то из них демонстрировал свою самодостаточность. Каждая его знакомая женщина с несомненным восторгом позволяла ему руководить ею и контролировать ее. Даже Аманда, с ее доминирующим темпераментом, прекрасно понимала, кто был хозяином.

Эмили Барнетт не имела об этом ни малейшего представления.

– Подойдите ко мне, – приказал граф, и – слава Богу! – не прекословя, она пересекла библиотеку и остановилась возле софы, где он расположился, потягивая виски и размышляя о недавних переменах в своей жизни.

Как раздраженно указал Алекс, они не могли теперь вести свою холостяцкую жизнь, что означало: никаких шумных вечеринок, никаких плотских развлечений. Его убежище преобразилось, словно в доме поселились монашки.

– Вы пьяны, милорд?

– Вовсе не так, как мне бы того хотелось.

– Вы не должны напиваться. Что, если вы понадобитесь? Если девочки заболеют или с ними что-то случится? Что тогда?

– С вашей компетентностью, полагаю, все выживут.

– А как по поводу прошлого Маргарет? Пристрастие ее отца к алкоголю оказало чудовищное воздействие на нее, и она боготворит вас как спасителя. Вы же не собираетесь разрушить ее преставление о вас, представ перед нею с тем же недостатком, что и отец?

Его страшно разозлило это замечание. Он коротал время, размышляя над путем, на который ступил, но не собирался показывать ей, как был раздосадован. Эмили была очень чуткой к его недостаткам и провинностям, и она может вообразить, что оказывает благотворное влияние на его характер.

По мнению Майкла, не было ничего более раздражающего, чем женские попытки избавить мужчин от их несовершенств, и если у Эмили возникнет хоть малейшее подозрение, что она оказывает положительное влияние на него, от нее не будет житья.

– Эмили, несмотря на то что вы находите мои привычки отвратительными, не ваше дело судить меня, – пожурил граф девушку.

Она поняла, что преступила черту.

– Вы правы. Приношу свои извинения. – Похоже, она была источником самого искреннего раскаяния!

– Прекратите это, – проворчал он.

– Что прекратить?

– Прекратите ваши чертовы извинения.

– Не ругайтесь.

– Это мой дом, и вы – моя служащая. Я могу разговаривать, черт возьми, так, как мне заблагорассудится.

– Да, можете, но я не намерена выслушивать ваши грубости.

Она резко повернулась, готовая вылететь из комнаты, но граф не мог позволить этого. Он с великой неохотой должен был признаться себе, что ему было очень одиноко до ее прихода и он с нетерпением ждал ее, но сейчас Майкл подумал о том, как будет спокойно после того как она удалится.

Он схватил ее за запястье, и они вступили в борьбу, которую она не могла выиграть.

– Отпустите меня, – потребовала Эмили, рассердившись.

– Нет.

Он потянул ее на софу, так что ее тело распласталось поверх его. Через слои платья и нижних юбок он чувствовал ее живот, бедра, и его фаллос напрягся, чего уже давно не случалось.

В ней было что-то, что возбуждало графа; подстегивало его к неподобающему поведению, и хотя он поклялся, что не будет легкомысленно вести себя по отношению к гувернантке, он не мог вспомнить, почему произнес эту идиотскую клятву.

– Я не имел в виду то, что сказал, – заявил он.

– Нет, имели!

– Я просто устал.

– Я тоже.

Она отвернулась, а в глазах стояли слезы, которые рвали ему сердце. Он хотел бы принести свои извинения, но не знал, как. Он не привык вымаливать прощение.

– У меня сегодня был отвратительный день, – попытался объяснить граф. – Я крайне раздражен, но не следовало вымещать это на вас.

– Мой день тоже выдался не очень удачным.

– Охотно верю.

– Тогда перестаньте придираться ко мне.

– Я неблагодарный зануда, – признался граф.

– Согласна. Теперь отпустите меня.

– Нет. – Уинчестер положил руку на ее очаровательную попку, и его фаллос пришел в возбуждение.

– Не выношу, когда вы действуете как тиран.

– Не имею представления, как вести себя по-другому.

– Следует научиться.

– А зачем?

– Ваши манеры отвратительны.

– Мы будем лучше ладить, если вы поймете, что каждое мое желание должно быть удовлетворено.

– Деспот.

– Эмили?

– Да?

– Вы слишком много говорите.

– Да, мне это свойственно. – Она пошевелилась, пытаясь убрать его руку, и движение оказалось страшно стимулирующим. – Лорд Уинчестер?

– Я отпущу вас, если вы назовете меня Майклом. – Она изучала его, ожидая подвоха.

– Поклянитесь мне.

– Клянусь!

– Майкл, – нараспев произнесла она, – пожалуйста, отпустите меня.

– Нет.

– Ух! Вы презренный лгун.

Она начала бороться всерьез, толкая и отпихивая его, но безуспешно. Ему стало тяжело противостоять ей, и он прекратил ее сопротивление, прижав Эмили спиной к спинке софы, а сам вытянулся с краю, чтобы воспрепятствовать ее побегу.

– Эмили?

– Что?

– Успокойтесь.

Она затихла, но продолжала внимательно смотреть на Майкла. Она нервничала, ей было мучительно неловко.

– Вы не даете мне вести себя с должными приличиями, – призналась Эмили.

– Разве я просил вас вести себя прилично?

– Нет. Но один из нас должен иметь ясную голову.

– Зачем?

– Чтобы мы… не могли…

Он изогнул брови, словно капризно заманивая ее.

– Поддаться страсти?

– Ну… да.

Это была их ежедневная ночная игра, в которой проявлялось их взаимное тяготение. Он флиртовал и уговаривал ее, в то время как она почти смягчалась, затем в панике убегала. Так что они не в состоянии были сдвинуться с той точки, где оказались.

– Разве я говорил, что хочу видеть вас сильной и сопротивляющейся мне?

– Нет.

– Тогда почему же вы сопротивляетесь?

– Мы не должны заниматься этим, – сообщила Эмили. – Это грех.

– По отношению к кому?

– Ко всем.

– Но не ко мне, а я самый главный человек. – Он оценивающе смотрел на нее, его сердце громко билось от возбуждения и предвкушения. – Отдайтесь мне, Эмили. Вы хотите этого так же, как и я.

– Как я могу хотеть этого, – спросила она, – когда не имею ни малейшего представления о том, что вы намерены делать?

– Это знает ваше тело. Дайте мне показать вам, в чем вы так нуждаетесь.

Хотя Уинчестер продолжал свои уговоры, он и сам толком не знал, к чему стремится. Она была благородной леди, с которой он не осмелился бы вести любовные игры, если не имел в виду брак, а об этом он и не думал. Настраивался ли он на то, чтобы разрушить ее репутацию?

Прямой ответ был – нет.

Хотя Майкл имел ужасную репутацию в Лондоне, он никогда не развлекался с невинными девушками. Вокруг всегда вертелось много хитрых, расчетливых куртизанок, которые за деньги готовы были выполнить любой его каприз, так что не было нужды вызывать скандал, который неизбежно возникнет, если он задумает развлечься не с той особой женского пола.

Граф не мог решить, что было бы наилучшим выходом, но не собирался выпустить ее из своих объятий, поэтому поцеловал. Эмили была так шокирована, что не смогла возразить, и он воспользовался этим. Их губы слились, ее нежное дыхание касалось его щеки, а язык Майкла проник глубоко ей в рот. Сначала она была ошарашена этим интимным контактом, но когда он обнял ее, она стряхнула с себя оцепенение и присоединилась к объятиям, целуя его с удовольствием и наслаждением, каких он и представить не мог.

Момент был волнующим и эротическим. Мгновенно ему захотелось получить больше, чем она могла даровать ему. Его захватил нелепый водоворот страстного желания обрести дружбу, способность заботиться, общаться – ну и секс тоже. Секс с ней, который возбуждал так, что он и представить не мог, на что он будет похож.

Почему его так тянуло к ней? С каждой минутой исходящая от нее волшебная аура окутывала его все сильнее. Почему он не в состоянии обуздать свою безрассудную страсть? Девушка возбуждала его сверх меры, и он был переполнен ощущением, что физическая связь с ней принесет ему мир и утешение, которые он искал, сам не понимая того.

С ней все казалось возможным и достижимым. Даже удовлетворение. Даже счастье.

Он отодвинулся от Эмили, и она взглянула на него, обеспокоенная его реакцией.

– Вы всегда толкаете меня дальше, чем я намеревалась пойти, – пропела она. – Почему я позволяю вам это?

– Я уже сказал вам: вы готовы к удовольствию, которое я могу вам доставить. Тщетно сражаться с искушением.

– Но вы обещали, что не будете заигрывать со мной.

– Подозреваю, я лгал.

– Ложь – это черта, которой вы славитесь?

– Не всегда.

– Возможно, за исключением ваших любовных побед?

– Возможно, – согласился он.

– У меня сложилось впечатление, что вы скажете что угодно, лишь бы получить то, чего желаете.

– Потому что я, грубо говоря, – скотина?

– Именно это меня и беспокоит.

– Разве у вас есть сомнение относительно моих подлых намерений?

– Нет, но я – оптимистка, – сообщила Эмили. – И продолжаю надеяться, что ваше поведение станет лучше.

– Не будьте столь оптимистичны, – предупредил граф. – Я буду постоянно разочаровывать вас.

– Вряд ли. Я куда более высокого мнения о вас, чем вы о себе.

– Правда?

– Да.

От известия, что она весьма высокого мнения о нем, его сердце застучало, как у простофили. Ему отчаянно захотелось, чтобы она видела его таким, каким он желал стать.

– Как мне сохранить эту волну доверия?

– Мы можем начать с того, что вы не будете лгать мне. Я всегда могу сказать, когда вы это делаете.

– Можете? Как?

– Вы выглядите таким виноватым, – заявила девушка.

– Должно быть, я разучился скрывать свои мысли.

– Вообще-то вы делаете это весьма искусно, но когда речь идет о вас, у меня, непонятно почему, появляется второе чувство.

Этому существовало много убедительных объяснений. Он мог бы говорить о сексуальном магнетизме, когда не было причины апеллировать к здравому смыслу, или о том, как таинственно работает вселенная и некоторые вещи неизбежно должны случаться. Но если бы он понес этот бред, он проявил бы себя безумным романтиком, который верит в такую глупость, как любовь с первого взгляда, что он категорически отрицал. Страсть и неуправляемая пылкость погубили его семью, поэтому он будет разоблачать их власть на каждом шагу. Он не будет таким идиотом, чтобы вообразить, что влюбился в Эмили Барнетт.

Майкл остановился на самом простом объяснении.

– Это случается, потому что вы сходите с ума по мне.

– Вы слишком тщеславны.

– Быть тщеславным и говорить правду отнюдь не взаимоисключающие вещи.

– Вы настолько самодовольны, что полагаете, будто каждая женщина поражена вашей приятной внешностью?

– Само собой, – ответил граф.

– Тогда, предполагаю, вы считаете, будто каждая женщина в Лондоне умирает от желания устроиться на этой софе и быть осыпанной вашими поцелуями?

– А что может быть более возбуждающим?

– Вы не должны продолжать приставать ко мне, – рассерженно заявила Эмили.

– А почему?

– Потому, что это… это… невыносимо.

– Невыносимо?

– Это заставляет меня мечтать о других отношениях с вами, но я не могу забыть, что я – гувернантка.

– Вы гораздо больше, чем просто моя служащая.

– Нет, это не так.

Ему очень хотелось сообщить ей, сколь значительное место, неожиданно для него самого, она заняла в его жизни, но он не находил слов для этого. Да, она была гувернанткой в его доме, но она становилась другом, доверенным лицом и советчицей, а теперь он обретет в ней и любовницу. Никакой другой выход не казался вероятным и приемлемым.

Не в его натуре было отказывать себе в чем-либо, и он желал ее больше, чем кого-то еще за долгий-долгий период времени, и в то же время ему ненавистно было вообразить себя соблазняющим ее, словно стареющий распутник. Это была такая тривиальная, жалостная история: владелец имения навязывает себя ничего не подозревающей девице.

Можно ли было простить его вожделение? Когда его моральное состояние опустилось до такого недостойного уровня?

– Но я же просто целую вас, Эмили, – заспорил граф, хотя желал гораздо большего. – В этом нет ничего дурного.

– Для вас, заядлого распутника?

– И для вас, моя маленькая прелесть. – Она насупилась, и у нее вырвалось:

– Вы хоть представляете, как я наслаждаюсь, находясь вот так с вами? Или с каким волнением я жду, чтобы вы снова поцеловали меня?

Итак… она изнемогает, не так ли?

Он засмеялся:

– Вы настоящая шлюшка.

Она ударила его по плечу:

– Не издевайтесь надо мной.

– Я вовсе не издеваюсь.

– Вы считаете, что я распущенная.

Он удивился тому, что она так неправильно истолковала его слова.

– Вы не правы. Я думаю, что вы очень славная. Слишком славная для такого, как я.

– Так тяжело находиться здесь, в вашем доме, быть рядом с вами и… и….

Он заставил ее замолчать, положив ей на губы указательный палец. Он не мог выносить ее сопротивление, во всяком случае, тогда, когда осознавал, сколь ужасно было бы перейти границы приличия. Она легко может лишить его мужества, и тогда он не удержится от неверного шага.

– Я хочу узнать вас таким путем, – признался граф. – Подарите мне эту вашу часть.

– Мне очень трудно отказать вам.

– Отлично.

– Особенно когда мне так нравится все, что вы делаете со мной. Нужно быть святой, чтобы противостоять вам.

– А вы совсем не такая – вы очень человечная, поэтому с вашей стороны это лишь напрасная трата сил.

Он запечатлел еще один поцелуй на ее губах, быстро выйдя далеко за пределы, которых они достигли раньше. Она призналась, что рада повторить их сумасшествие, поэтому он намеревался показать ей, как все может происходить между ними. Он был готов так поразить ее, что она, не колеблясь, предастся распутству.

Он переместил их так, что она оказалась под ним, и он был поражен, как хорошо она подходила ему. Ее грудь была прижата к его, а ноги раскрылись так, что его торс очутился между ее роскошными бедрами.

Он возился с заколками в ее волосах, вытаскивая их и бросая на пол. Роскошные каштановые пряди рассыпались по плечам, и его страсть разгорелась еще больше. Он так жаждал ее!

– Я хочу дотронуться до вас, – сообщил Майкл.

– Где?

– Под платьем.

– Вам не следует этого делать.

– Я должен.

– О, я не могу отказать вам, – посетовала она. – Я действительно шлюха.

– Не вижу ничего плохого в шаловливом поведении – время от времени. – Он усмехнулся. – Это способствует становлению характера.

Его игривая рука попыталась проникнуть в ее корсаж и коснуться груди. Она была мягкой и податливой, и он ласкал и сжимал ее. Эмили не предприняла ничего, чтобы помешать ему, но даже если бы она пожаловалась, он ни за что бы не остановился. Он нежно сжал ее сосок, что заставило ее извиваться в крайнем возбуждении и привело в экстаз его фаллос. Он был близок к тому, чтобы извлечь ее из юбок и лишить девственности, чего сам отчаянно боялся.

Был ли он способен на это? Она подтолкнула его к самым высотам распущенности. Он был готов совершить самый ужасающий грех.

Он потянул лиф ее платья, опуская его, так что из корсета появилась ее грудь. Шелковистый холмик был молочно-белый, сосок восхитительного розового цвета, и он провел по нему языком.

– О Боже! – Тяжело дыша, задыхаясь, она изогнулась под ним. – Что вы делаете?

– Я занимаюсь с вами любовью.

– Нет, прекратите! Я не могу больше… это… выносить.

Так как Эмили была девушкой, ей был незнаком словарный запас, чтобы передать свое возбуждение, и он фыркнул, затем окружил губами соблазнительный бутон и начал посасывать его. Действенный ответ последовал незамедлительно. Эмили обняла графа за шею и притянула ближе к себе, приглашая его к наслаждению. Ее ответная реакция воодушевила его, он пришел в восторг от ее сексуальности.

Он удержался из последних сил, пока его не переполнило желание. С крайней неохотой он оторвался от нее, бросив украдкой последний взгляд на сосок и поклявшись себе, что скоро увидит его вновь. Он не позволит ей ускользнуть от него.

Она нахмурилась:

– Мы уже кончили?

– Пока да. – Словно в знак прощания он поцеловал ее в ложбинку между грудей.

– Но… но… вы не можете покинуть меня вот так.

– Ничем не могу помочь.

– Я измотана, – пожаловалась она. – Я чувствую себя несчастной!

– Уверен, что так оно и есть.

– Есть ли лекарство от того, что так мучает меня?

– Самое драматичное.

– Тогда просветите меня. Немедленно.

Он сел, его член казался неудобным шомполом между ног. Он поднял и ее, так что они смотрели друг другу в лицо. С распущенными по плечам волосами, пылающими щеками и губами, припухшими от его поцелуев, она выглядела восхитительно.

«И она вся моя». Жадная, доставляющая удовлетворение мысль пронзила его мозг.

– Я – мужчина, Эмили. – Она взмахнула ресницами.

– Я заметила.

– Вы возбуждаете меня сверх всякой меры.

– Да? – Изумленная его признанием, она улыбнулась.

– Итак, мы должны закончить нашу встречу.

– Но я не хочу, чтобы это все закончилось.

– Вот почему я решаю за вас.

– Вы – чудовище.

– Уже поздно. Пора в постель.

– В постель? – Эмили смотрела на него, словно он был сумасшедшим. – Прямо так?

– Да.

– Кто вы? Водопроводный кран, который можно открыть и закрыть по сигналу?

– Нет. – Он оценивающе оглядел ее грубым, холодяще плотским взглядом, рассчитывая встревожить и обеспокоить. – Я хочу вас с такой силой, таким полностью мужским образом, что, если вы не удалитесь немедленно, не могу предсказать, что может случиться.

Она смущенно вздохнула:

– Это, случайно, как-нибудь не связано с потерей моей невинности?

– Совершенно верно.

Она поежилась, затем попросила:

– Не могли бы вы просветить меня относительно того, что за этим следует?

– Нет, но представьте себе, что это в высшей степени прекрасно, хотя и полностью безрассудно. – Он встал и поднял ее с софы. – Теперь отправляйтесь в свою комнату, пока я еще не утратил рыцарских манер.

Она изучающе посмотрела на графа, затем на дверь и опять на него.

– Я… я… увижу вас завтра?

– Конечно, моя драгоценная Эмили. Разумеется, увидите.

Она помедлила, явно стремясь сказать еще что-то, но здравый смысл победил. Девушка повернулась и выбежала из комнаты.