Текст книги "Река, где восходит луна. Юная принцесса"

В таких случаях покойная королева рисовала в голове желаемый результат, а затем начинала действовать, не сомневаясь ни на секунду в выполнимости плана. Ее единственная дочь Пхёнган была очень похожа на свою мать во всем.

Подражая матери, принцесса обдумала проблему со всех сторон и определила, чего хочет добиться. Первым делом она должна поквитаться со злодеем, который стоял за убийством королевы, и отомстить за ее смерть. Затем нужно будет усилить королевскую власть, чтобы никто не мог помешать брату взойти на престол после отца.

Намеченный путь ясен, но с чего же начать? Нужно двигаться вперед. Когда не хватает сил, надо ухватиться за стену, чтобы встать. А если шаг за шагом двигаться вперед, то будет виден новый путь и грядут перемены.

Пламя свечи дрожало в темноте покоев. Принцесса открыла глаза и стала водить кистью по бумаге. Она рисовала портрет. Девушка на рисунке строго поджимала губы, она чем-то напоминала и покойную королеву, и саму принцессу.

Госпожа Консон, Сэтбёль и Им Чжонсу прекрасно понимали, что их хозяйка голодает и проводит дни в раздумьях не просто так. Стоя за дверью, они прислушивались к шуршанию кисти по бумаге. Но, зная принцессу долгое время, все они понимали, что нельзя беспокоить ее, пока она сама не позовет их.

Пхёнган отложила кисть в сторону и налила в миску воды для питья.

«Я сама решу свою судьбу», – подумала она и решительно поднялась из-за стола.

– Сэтбёль, войди, – позвала принцесса.

– Слушаюсь, Ваше Высочество.

Служанка торопливо вбежала в покои. Взглянув на изможденное лицо госпожи, Сэтбёль заговорила прежде самой принцессы:

– Я пойду прикажу, чтобы из королевской кухни вам подали кашу.

Пхёнган медленно покачала головой:

– Нет, сначала я должна отправить письмо.

Письмо, отправленное принцессой, достигло своего получателя примерно через месяц. Им оказался военачальник и Гочуга клана Чонно, Ён Чонги.

Клан Чонно являлся одним из самых могущественных кланов, наряду с Геру и Соно, и издавна был связан родственными узами с королевской семьей. Они были главными союзниками короля и имели немалое влияние в вопросах наследования престола. Ён Чонги приходился Пхёнган родным дядей и был ее самым надежным защитником.

Посыльный доставил секретное письмо, спрятав его в своей прическе. Это был один из воинов клана, в прошлом охранявших покойную королеву. Переодевшись торговцем шелка, он успешно прошел все патрули и добрался до земель клана Чонно. Распустив волосы, заплетенные в высокую прическу, он извлек тонкий конверт из телячьей кожи и передал его Ён Чонги. Гочуга похвалил гонца за тяжкий труд:

– Ты прошел долгий путь, благодарю тебя.

– Я удостоился чести увидеть самого Гочугу, так что даже не чувствую усталости.

– Мне нужно будет передать с тобой ответ, так что пойди отдохни, пока я не позову.

Письмо принцессы начиналось с просьбы, чтобы дядя занялся разведением породистых коней на севере страны. Затем племянница просила его привезти с собой на праздник Тонмэн красавицу из рода Чонно, способную заменить ее мать, а также предупреждала, что клан Соно объединил силы с семьей Го из Геру. В конце Пхёнган интересовалась здоровьем генерала Воль Гвана.

Тонмэн – самый главный праздник в Когурё, который отмечается в конце октября. К этому дню в столицу съезжаются не только представители всех кланов, но и послы из соседних племен и стран, а также все важные чиновники и военачальники. Они проводят церемонию жертвоприношения небесам, кружатся в традиционном танце и просят у неба благословения для страны. Этот обряд также крайне важен и для политических целей.

Ён Чонги задумчиво смотрел в окно на цветы циннии. Он повернулся к генералу Воль Гвану:

– Вы знаете, сколько лет исполняется принцессе в этом году?

– Насколько мне известно, Ее Высочеству будет пятнадцать, – незамедлительно ответил Воль Гван.

Гочуга передал письмо принцессы генералу:

– Это первое письмо, которое прислала мне моя юная племянница. Сейчас ей совсем не на кого положиться.

Глаза Воль Гвана наполнились слезами, пока он читал послание принцессы. Генерал командовал сотнями и тысячами солдат на поле боя. Все враждебные племена и народы дрожали при одном упоминании его имени, а в искусстве верховой езды и владении мечом на всей земле Когурё ему не было равных. К своим пятидесяти годам он выстоял в бесчисленном множестве жестоких сражений и был свидетелем коварных заговоров и несправедливых смертей. То, что такой суровый воин проливал слезы из-за письма принцессы, было поистине удивительным делом. Ён Чонги убедился, что оказался прав в своих догадках.

Между строк письма легко можно было прочесть, как тяжело приходится принцессе. Пожелание о разведении породистых лошадей говорило о том, что Пхёнган необходима поддержка семьи, просьба привезти с собой на праздник красавицу из рода Чонно – о том, что принцессе сложно жить под гнетом растущей власти Чжинби, а упоминание о семье Го означало неспособность короля Пхёнвона и дальше сдерживать притязания могущественного клана на трон. Принцесса отдельно отметила, что нужно опасаться Го Вонпё, Гочугу клана Геру.

Военная мощь государства Когурё была известна далеко за его пределами. Причиной тому были специальные войска с натренированными воинами, которые содержал каждый клан на своей земле и в случае угрозы мог предоставить их в распоряжение правителя. Однако именно эта система и угрожала королевской власти: Пять главных кланов держали в своих руках не только армии, им подчинялись также местные дворяне в каждой провинции, поэтому преданность королю была для многих из них пустым звуком.

По сравнению с временами правления короля Квонгетхо, основателя Когурё, или его наследника короля Чжансу, на сегодняшний день власть короля была далеко не абсолютной из-за постоянного противодействия влиятельной знати. По мере увеличения количества и силы личных войск кланов слабело влияние монарха. Противостояние королевского дворца и кланов продолжалось уже какое-то время и имело прямую связь с настоящим и будущим Когурё.

До того как выйти замуж, сестра Ён Чонги была влюблена в генерала Воль Гвана. Об этом знал каждый. Ён Чонги ясно помнил тот день, когда ему пришлось отослать сестру к королевскому двору. Все прекрасно понимали, что это свадьба по расчету, направленная на укрепление связей между монаршей семьей и кланом Чонно. Именно Воль Гвану выпала честь сопровождать девушку во дворец. Под приветственные крики подданных генерал лично доставил новую королеву к ее будущему мужу.

С тех пор и по сей день он ни разу не взглянул на другую женщину. Ён Чонги был уверен, что преданный Воль Гван почитает юную принцессу как свою родную дочь.

Сердце Ён Чонги болело. Отправляя единственную сестру во дворец, он боялся, что она станет жертвой дворцовых интриг. Так и вышло. Гочуга винил себя за то, что разлучил любимую сестру с возлюбленным и самолично толкнул ее в лапы смерти. Теперь же все слуги и члены их клана, способные защитить племянников, оказались изгнаны из Зала Магнолий, и юные принц и принцесса остались там совсем одни. После гибели королевы отношения правителя и клана Чонно охладели. Ён Чонги казалось, что он оставил своих драгоценных племянников на произвол судьбы, и от этого его сердце сжималось от беспокойства.

Гочуга молча ждал, пока генерал возьмет себя в руки. Воль Гван прочел письмо и медленно передал его обратно Ён Чонги. Выражение его лица опять стало спокойным, как обычно. Только тогда Гочуга заговорил:

– Мы слишком долго оставались безучастными. Генерал, сейчас кто-то из нас должен быть рядом с Ее Высочеством. Собирайтесь в путь.

– Примете ли вы в этом году участие в Совете Пяти кланов? – спросил Воль Гван с радостной улыбкой.

– Придется, если я хочу наконец увидеть своих племянников.

Воль Гван тоже очень хотел встретиться с юными принцем и принцессой. Он стремительно направился к выходу, приговаривая:

– Они же еще совсем дети, как же им, должно быть, сейчас страшно!

Глава 2. Почему женщина не может управлять страной?

Провинция Чолбон, в которой раньше располагалась первая столица Когурё, теперь находилась под влиянием семьи Го. Они состояли в близких родственных отношениях с правящей династией, но постоянно соперничали за право наследования престола.

Обе могущественные ветви происходили из клана Геру, но противостояние правящего семейства и его знатных родственников уходило корнями еще к правлению короля Анвона. Его жены враждовали друг с другом, стремясь посадить на трон каждая своего сына, в результате чего вся аристократия Когурё оказалась разбита на два лагеря, и во дворце разразилась жестокая битва. В это же самое время Его Величество Анвон пал на поле битвы, и после долгой схватки на престол с трудом взошел отец короля Пхёнвона, Янвон. Однако эта междоусобица ослабила положение не только королевского дворца, но и всей страны, и в народе начались волнения. Конфликт между двумя ветвями одного клана продолжался. Скрытое соперничество и раздоры двух семей погружали страну в беспорядок и ослабляли ее военную мощь. Королю Янвону пришлось смиренно склонить голову перед правителями Восточной Вэй и Северной Ци, потребовавших уплаты дани, а затем столкнуться с еще большим унижением, проиграв на юге в битве с Пэкче и Силлой.

Взойдя на престол, король Пхёнвон в первую очередь занялся восстановлением разрозненной армии и назначил родственников из семьи Го на важные государственные должности, стремясь прийти к примирению. Он также уступил титул Гочуги клана Геру Го Вонпё. На протяжении всего его царствования Пхёнвону приходилось прилагать все усилия, чтобы сдерживать внутренние политические конфликты и управлять настроениями народа.

Военная мощь государства Когурё основывалась на системе сонинов. Воины этого социального института были известны тем, что носили черные доспехи, символизирующие силу севера. Однако эта система во многом отличалась от знаменитых хваранов[5]5
  Хваран (кор., дословно: «цветочные юноши») – юношеский социальный институт в древнекорейском государстве Силла, существовавший до X века.


[Закрыть] из Силлы. Если хвараны были выходцами из аристократических семей и вступлением в отряд приносили честь только своему имени, то сонины считались обычными государственными служащими, получающими жалование от короны, а вступить в их ряды могли как знатные, так и простые юноши. Сонины Когурё отличались исключительными навыками в охоте, пении, танцах и боевых искусствах, каждый молодой человек в стране мечтал примкнуть к их организации. Девизом сонинов была фраза «Мы никогда не сдаемся в битве», эти воины очень гордились своим званием и были преданы товарищам. Отряды, состоящие только из сонинов, считались особыми и славились храбростью и бесстрашием.

Именно таким отрядом и были Черные Смерчи – личная гвардия Го Вонпё, Гочуги клана Геру. В составе Черных Смерчей также имелось секретное подразделение – шпионы, целью которых была добыча ценной информации во всех уголках страны. Собранные сведения тщательно анализировались, проверялись на подлинность и только после этого докладывались Го Вонпё. Из новой информации, попавшей в руки Гочуги за последнее время, он отметил необычное поведение начальника дворцовой стражи генерала Ли Босона. Генерал был одним из самых приближенных советников короля и славился своей глубокой преданностью монаршей семье. Можно было без преувеличения сказать, что его поведение и слова оказывали огромное влияние на решения, принимаемые правителем.

В горной местности на севере страны имелись золотые рудники, о которых не было известно короне. Добыча золота в этих местах достигала огромных масштабов. Львиная часть драгоценного металла продавалась в Северную Чжоу и Цинь, что служило Го Вонпё главным источником доходов для содержания своей армии.

Около месяца назад Черные Смерчи поймали в окрестностях рудников подозрительного сборщика лекарственных трав. После долгих пыток им удалось выяснить, что он состоял в услужении у генерала Ли Босона. Сборщик трав утверждал, что оказался в этих местах по собственной воле, но в это было сложно поверить. Официально все золотые прииски считались государственной собственностью. Однако многие кланы годами присваивали добычу металла на своих землях, а в столице смотрели на это сквозь пальцы. Теперь же, после этого случая, Го Вонпё начал беспокоиться, не решил ли король Пхёнвон исправить ситуацию, о которой молчал несколько последних лет.

Насколько Го Вонпё мог судить на данный момент, король не собирался предпринимать решительных шагов. Хитрый Гочуга раскинул шпионские сети по всему дворцу и внедрил доверенных лиц не только в ближайшее окружение Пхёнвона, но и в женскую половину дворца. Некоторые из его соглядатаев служили при дворе уже более двадцати лет, собирая информацию для хозяина. Проницательный король Пхёнвон не мог не знать об этом, но до сих пор неизменно делал вид, что ничего не замечает. Последние пять с лишним лет после смерти королевы государь провел в печали и не принимал никаких радикальных политических решений, он был сосредоточен на восстановлении разрушенных крепостей и сдерживании волнений в народных массах.

Го Вонпё разглядывал причудливый узор чаинок в чашке и вдыхал приятный аромат напитка. После недолгих раздумий он решил, что слишком серьезно отнесся к этому незначительному событию, и повеселел. Как раз в этот момент послышались шаги его старшего сына Го Гона, и через мгновение он оказался перед отцом. Радостная улыбка озарила лицо Гочуги.

Го Вонпё чрезвычайно гордился своим наследником и возлагал на него огромные надежды. Го Гон с детства отличался прилежностью, был хорош в науках и военном искусстве, пользовался доверием окружающих и ни разу до сего времени ни в чем не разочаровал отца. В возрасте двадцати лет юноша был отмечен самим королем за превосходные навыки и в награду был назначен командиром столичной стражи. Не полагаясь на связи отца, он своими силами смог вступить в ряды сонинов и считался среди них образцовым и самым уважаемым воином.

Го Вонпё, известный мастер чайных церемоний, неторопливо сделал глоток ароматного напитка и погрузился в свои ощущения. Он постарался запечатлеть в сознании горьковатый вкус и мягкость этого сорта чая.

Го Гон взял элегантный чайник и снова наполнил чашку отца. Спустя еще несколько минут Го Вонпё спросил у сына:

– Где сейчас находится армия клана Кванно?

– Они двигаются маршем в сторону столицы и прибудут ближе к завтрашнему дню, отец.

– Проводились ли сегодня тренировки у внешних стен крепости?

– Гвардия генерала Ли Босона занималась как обычно, но воины собирались по несколько человек и шептались о чем-то между собой. Ходят слухи, что клан Соно отправляет в столицу пятитысячную армию с юга.

– Ну-ну, это правда?

– Разговоров много, но непонятно, откуда они исходят. Однако волнение наблюдается даже среди командиров.

Го Вонпё пригладил пышные усы, предмет своей особой гордости, и безмятежно улыбнулся:

– Сказать тебе правду? За исключением снабженцев, основная армия Соно насчитывает только три тысячи человек. Они не могут остаться в стороне, не уронив чести клана, но их намерения очевидны. Армия Соно подойдет к столице и разобьет лагерь у западного подножия горы Сомунбон. Как и всегда, они не станут сражаться ни на стороне короля, ни на моей.

– Я снова восхищен вашей осведомленностью, отец.

– Ха! Думаешь, в этой стране есть хоть один уголок, куда не проникли мои глаза и уши? Кстати, Гон, я слышал, что многие солдаты самовольно покидают места службы. Нужно разбить палатки на всех дорогах, ведущих к дворцу Анхак, и обеспечить беглых воинов продовольствием и удобствами.

– Черные Смерчи уже занимаются этим. Многие сонины против уплаты дани, они считают, что лучше было бы казнить послов и запретить врагам приближаться к нашим границам.

Го Вонпё прищелкнул языком и покачал головой:

– Думаешь, твой отец действительно желает войны?

– Я догадался, что у вас есть скрытые намерения, поскольку наши основные военные силы не двигались с места.

– Вот как? Если бы ты не был моим сыном, мне пришлось бы тебя остерегаться.

– Прошу прощения, отец.

Го Вонпё молча посмотрел в глаза сыну. Даже их взгляды были чем-то похожи. Он подумал, что не может позволить наследнику и дальше оставаться простым командиром столичной стражи. Все-таки в его жилах течет благородная кровь королей.

– Гон, война приносит только ужас и боль. Какая нам польза от трона и королевской печати, если земли Когурё будут погублены, а страна потеряет свою мощь?

– Клан Кванно слаб, а Соно не смогут нам противостоять, не так ли, отец?

– Ты должен всегда помнить, что как бы слаб ни был противник, никогда нельзя списывать его со счетов. Если мы пойдем на сделку с кланом Соно, они обязательно постараются извлечь из этого выгоду. Я приказал слугам нагреть воду, давай искупаемся вместе.

Го Гон последовал за отцом в купальню.

Деревянная ванна, из которой густыми клубами поднимался пар, была достаточно широкой, чтобы отец и сын удобно разместились в ней вместе. Вокруг ванны была растянута традиционная ширма с изображением рычащих тигров, расписанная явно очень искусным мастером. Горячая вода поступала в ванну из большого котла через бамбуковые трубки. Го Гон с наслаждением погрузился в воду и почувствовал, как тонкий цветочный аромат щекочет кончик его носа.

Он прекрасно знал, как отец ценит время, проведенное наедине с любимым сыном. Но с тех пор как Го Гон получил должность командира столичной стражи, он был так занят, что не мог позволить себе роскошь подолгу прохлаждаться в купальнях.

Го Вонпё удобно расположился в горячей воде и неторопливо заговорил:

– Гон, а не пришла ли пора тебе жениться на какой-нибудь приличной барышне?

– Отец, я знаю, что вы уже давно желаете, чтобы я нашел себе невесту. Но я пока не думаю о свадьбе, у меня впереди слишком много дел.

– Эх, вот бы Чжинён был хотя бы немного похож на тебя, тогда ваш старый отец совсем бы не знал забот.

Младший брат Го Гона Чжинён часто пропадал на несколько дней под предлогом тренировок по боевым искусствам. На самом деле он проводил почти все свободное время, наслаждаясь выпивкой и женщинами. Рано поняв, что ему никогда не превзойти старшего брата, Чжинён разочаровался в себе и старался жить, не попадаясь на глаза недовольному отцу.

– Чжинён тоже ваш сын, отец. Если вы дадите ему шанс, он обязательно проявит себя, – мягко ответил Го Гон.

– Ты действительно так думаешь?

Го Вонпё еще больше проникся теплотой к Гону, который искренне вступался за брата. Он довольно улыбнулся и внимательно посмотрел на широкие плечи сына. Тело Го Гона было подтянутым и мощным благодаря бесконечным тяжелым тренировкам.

– Ты просто защищаешь его, потому что он твой брат. Но помни, плохо выкованный меч легко ломается, если ударить по нему железным молотком. Однако хватит об этом, у меня есть новости поважнее. Принцесса отправила тайное послание главе клана Чонно. Ён Чонги наконец стал предпринимать какие-то шаги, и мне интересно, к каким изменениям это приведет.

– Вы говорите о принцессе Пхёнган? – удивленно переспросил Го Гон, приподнимаясь с места.

– Да, именно так. Я намеренно не стал вмешиваться. Пускай они думают, что мы ничего не знаем, так нам будет легче раскрыть их планы. Очень интересно, что же собираются делать северяне.

Го Гон задумчиво склонил голову набок и мысленно перебрал несколько возможных вариантов развития событий.

– Отец, ведь клан Чонно уже несколько лет не принимал участия в Совете Пяти кланов?

– Верно. – Го Вонпё, прищурившись, посмотрел на взволнованного сына.

– В таком случае нет ли у них скрытого умысла?

– Все возможно. К тому же Чжинби в последнее время обрела нешуточную власть во дворце, им будет не так-то просто защитить право наследного принца на престол.

– Но, отец, разве для нас не все одно, какой именно наследный принц получит трон?

– Гон, думаешь, с кем нам проще будет управиться – с кланом Чонно или Кванно?

Услышав резкое замечание отца, Го Гон понял свою ошибку и опустил голову:

– У Чонно сильная армия, поэтому, разумеется…

Го Вонпё одобрительно кивнул и усмехнулся:

– Если сын Чжинби займет место наследного принца, у клана Чонно будут подрезаны крылья. А уж после этого нам не составит усилий подчинить Кванно, верно?

Гочуга поднялся из воды и позвонил в колокольчик, из-за ширмы тут же показались несколько юных служанок. Го Вонпё позволил им проводить себя до деревянной полки в углу купальни и улегся, указывая сыну на соседнее место. Го Гон лег рядом с отцом. Девушки в прозрачных одеждах, еле прикрывающих их тела, принялись удовлетворять похоть отца и сына.

В начале августа, когда сезон дождей закончился и высохли непроходимые лужи на дорогах, Ён Чонги и генерал Воль Гван отправились в Пхеньян. Они вели с собой армию из трехсот пехотинцев и конницу на двухстах отборных лошадях. Основная часть войск клана осталась в полной боевой готовности на севере на случай нападения на государственные границы.

Дворец Анхак был окружен по периметру высокими каменными стенами, а перед ним для защиты возвышалась величественная крепость Тэсонсан. Крепость стояла на самой высокой точке горы Мёхан и связывала шесть горных вершин. Сам же дворец Анхак, в котором проживала королевская семья, располагался у подножия горы Тэсон. Это место было обнесено неприступными стенами, внутри которых были возведены прекрасные строения. Однако и саму королевскую резиденцию, и горную крепость Тэсонсан в народе называли просто дворцом Анхак.

Длинные крепостные стены смыкались вокруг дворца в неровный овал. Они были выстроены из камня, а с внутренней стороны смазаны глиной для большей устойчивости. Для того чтобы повысить обороноспособность крепости, по всему периметру также имелись сторожевые башни. Опору толстых стен составляли крупные камни, которые становились все меньше кверху. Попасть в крепость можно было через главные южные ворота, кроме них на некотором отдалении друг от друга имелось еще около десятка входов. На огромной площади внутри каменных стен пролегали две широкие равнины и более ста семидесяти прудов.

По мере приближения к столице Ён Чонги стал чаще получать донесения от шпионов. Согласно их данным, клан Соно отправил в Пхеньян пять тысяч воинов, а глава клана Кванно, отец Чжинби, двигался к северу, ведя с собой тысячу солдат.

Ён Чонги отдал приказ армии разбить лагерь у горы Чжучжак вблизи крепости Тэсонсан. В окрестностях этой горы также располагались казармы солдат личной гвардии короля и воинов клана Чонно, отправленных на службу в столицу. Рядом имелась и небольшая деревня, в которой обитали члены их семей. Право управления общей армией Когурё принадлежало клану Чонно, поэтому даже в мирное время он управлял войсками, следя за процессом тренировок, снабжением и финансированием. Генерал Воль Гван оглядел палатки войск кланов Геру и Соно, разбитые по обеим сторонам от горы, и приказал своим воинам выйти на построение и готовиться к возможной битве.

Затем Ён Чонги, Воль Гван и несколько приближенных лиц тайно проникли в город через северные ворота. В центре самой крепости Пхеньян находился королевский дворец, перед которым в ряд выстраивались административные здания и солдатские казармы. Дома же государственных чиновников, купцов и обычных людей стояли за пределами крепостных стен.

Гочуга со спутниками незаметно миновали квартал, в котором жили чиновники их клана, отправленные на службу в столицу, и направились в секретную резиденцию. Время от времени Ён Чонги замедлял шаг, засматриваясь на столичные пейзажи. Помощники обменивались настороженными взглядами, но генерал Воль Гван понимал чувства господина. Эти улицы были наполнены их воспоминаниями. Оба мужчины словно шли по следам покойной королевы. Ощущая ее незаметное присутствие повсюду, они изредка останавливались и печально смотрели вдаль. Легкий ветерок дул со стороны реки, навевая на каждого из них разные картины прошлого.

Прибыв в тайную резиденцию, Воль Гван сразу послал за господином Чоном, а затем отправил его на встречу с начальником стражи принцессы Им Чжонсу. Господин Чон раньше был главным королевским конюшим и в особенности ревностно следил за боевыми конями, теперь же он владел постоялым двором. Он тоже был родом из клана Чонно, и с генералом его связывала давняя дружба.

Вернувшись после встречи с Им Чжонсу, господин Чон рассказал Воль Гвану, что во дворце почти невозможно встретиться с принцессой, будучи никем не замеченными.

Ён Чонги позвал генерала в свои покои. С тяжелым взглядом он наполнил чарку рисовым вином и протянул ее Воль Гвану:

– Генерал.

Голос Гочуги был хриплым, словно от невыплаканных слез. Генерал вежливо принял чарку двумя руками и ответил:

– Слушаю, господин.

– Генерал, вы хранитель нашего клана и всего севера. – Налив вина себе, Ён Чонги сказал Воль Гвану: – Давайте выпьем вместе.

Они опустошили чары до дна одним глотком, точно умирающие от жажды. Сколько воды утекло с их последнего визита в Пхеньян? Однако на этот раз они вынуждены пробираться в крепость тайком, подобно ворам, и выпивать, спрятавшись в укромном месте. В груди обоих мужчин закипала жгучая ярость.

– А знаете, генерал, когда-то я очень завидовал вам.

– Господин, я простой солдат, о чем вы…

Взглянув на растерянного собеседника, Ён Чонги помотал головой. На некоторое время он погрузился в воспоминания, в которых перед ним оживал молодой Воль Гван:

– На поле боя вы всегда были самым смелым и решительным. В обычной жизни вы казались тихим и спокойным, но во время битвы превращались в другого человека. Вы умели мгновенно оценивать ситуацию и бросались в бой, словно яростный хищник. Я никогда не сомневался в победе, если вы были рядом. Но в те времена я был слишком молод и завистлив, я не мог принять того факта, что солдаты любят и уважают вас больше, чем их военачальника, меня.

Генерал отодвинулся назад и склонил голову, будто каясь в преступлении:

– Но, господин, это справедливо только в случае нескольких солдат, с которыми я делил кров и пищу во время походов.

Горькая улыбка тронула уста Гочуги:

– Не нужно скромничать, генерал. Всем известно, что вы превосходный военный стратег, и мне с вами не сравниться. Вы настоящее благословение для Когурё. К счастью, мой отец понял это гораздо раньше меня. Ну же, налейте мне тоже.

Воль Гван поднял сосуд с вином двумя руками в знак уважения, но Ён Чонги потянул его за рукав:

– Вы столько раз спасали мою жизнь на поле брани, я ваш вечный должник. Мы с вами практически братья, давайте оставим церемонии.

Рука Воль Гвана, наполняющая чарку, слегка дрожала. Ён Чонги, заметив это, крепко пожал его вторую руку:

– Простите меня, генерал.

Воль Гвану показалось, что он ослышался. Он служил своему господину уже более тридцати лет, но впервые услышал от него подобные слова. У генерала защемило сердце.

– Я ведь лучше других знаю, как вы любили мою сестру и как глубока была рана в вашей душе после ее потери, – продолжал Ён Чонги.

– Но вы позволили мне проводить Ее Величество до самого дворца, господин. Это дело давно минувших дней.

– Нет, мне никогда не забыть об этом. Я часто сожалею о том поступке, если бы только я не заставил вас расстаться, если бы не отослал ее во дворец…

Воль Гван тщательно всмотрелся в лицо Гочуги. Все эти годы он намеренно выказывал господину глубокое почтение и держался на расстоянии от него, чтобы не перейти черты. Однако сейчас Ён Чонги стремительно сократил эту дистанцию, заговорив на запретную доселе тему. До этого момента они не говорили об этом даже перед лицом смерти на поле боя.

В памяти Воль Гвана промелькнула сцена из далекого прошлого: в тот день она была так печальна и так горько плакала… Он до сих пор ясно помнил каждое слово, что она сказала ему перед тем, как отправиться во дворец: «Если бы я была дочерью простого человека, я бы лучше умерла, чем вышла замуж за другого. Но я знаю, что у нас с тобой одно сердце на двоих. Я все вынесу, я буду жить отныне, заботясь лишь о подданных этой страны. Взамен прошу лишь об одном: ты должен проводить меня до самого дворца, ведь этот путь так далек».

Воль Гван хотел умереть на поле боя. Поэтому он сражался без конца, изо дня в день, не жалея жизни. Ему казалось, что погибнуть, защищая страну, – отличный выбор для воина, потерявшего единственную любовь. Но на теле лишь появлялись новые шрамы, а генерал продолжал жить и дышать по сей день.

В реальность Воль Гвана вернул взволнованный голос Ён Чонги. Тот успел за это время опустошить несколько чарок одну за одной.

– Ее Величество оставила после себя на этом свете принца и принцессу. Генерал, готовы ли вы защищать их так же, как защищали меня? Я думаю, она желала бы того же.

Ён Чонги не выдавал своих скрытых намерений даже на поле боя. Он всегда так надежно прятал свои чувства и помыслы, что сложно было догадаться, о чем он думает. Но сейчас великий Гочуга не мог спрятать страх, который одолевал его при мысли о будущем племянников. Поэтому он обнажил душу перед генералом.

Воль Гвану ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть. Он и сам искренне желал заняться этим.

Сняв кольчугу и облачившись в обычные одежды, Воль Гван взял под уздцы двух коней, привезенных с земель Чонно, и отправился на постоялый двор с конюшней. Господин Чон, беспокойно томившийся в ожидании генерала, завидел его издалека и, подбежав к нему, распростерся в низком поклоне. Воль Гван настороженно огляделся и поднял его с земли.

– Вы вызовете подозрения таким поведением.

Старик немедленно понял свою ошибку и поспешно повел генерала на постоялый двор. На благообразном лице господина Чона росла ровная белая борода, и он напоминал скорее ученого, чем владельца постоялого двора. Войдя в свои покои, он протянул Воль Гвану потрепанное одеяние, которое носили работники конюшен:

– Оно выглядит как лохмотья, но я приказал выстирать все начисто, так что вони не будет, господин.

– Вонь мне не страшна, мой друг. Я проводил месяцы на поле боя немытым, в крови и поту.

Растроганный господин Чон поклонился и озабоченно добавил:

– Ее Высочество уже очень давно ждет прибытия Гочуги.

Воль Гван переоделся в одежды конюха и взял меч. Господин Чон виновато улыбнулся и протянул руку к мечу:

– Господин, вы же не собираетесь показаться в таком виде и с вашим мечом? Даже если вам придется сражаться с кем-то во дворце, вы не можете иметь при себе оружия. Вы должны будете притворяться конюхом, даже если вас настигнет смерть. Дворец сверху донизу кишит соглядатаями королевы Чжинби, которая только и ждет шанса…

Воль Гван не мог не согласиться со справедливым замечанием господина Чона. С мрачной улыбкой он медленно отстегнул меч. Но, подумав о принцессе, генерал снова придал своему лицу строгое выражение и спросил: