Текст книги "Река, где восходит луна. Юная принцесса"

Хэ Чживоль обвел толпу торжествующим взглядом. Но тут вдруг раздался веселый смех. Это был Ён Чонги:

– Ха-ха-ха. Разве вы забыли? Еще во времена правления предыдущего короля мы уже отправляли дань в соседние страны для налаживания дружественных связей. Почему же вы не возражали тогда так же яростно?

Хэ Чживоль глазом не повел в ответ на колкость противника:

– Дружественные связи не имеют ничего общего с нынешним позором. После последних поражений Когурё выглядит как тигр, потерявший зубы, в глазах всего света. Если оставить все как есть, наша страна окончательно падет.

Нагнетание ситуации сеет семена страха и ужаса в сердцах людей. Даже если человек выглядит невозмутимым, когда он слышит о неминуемой гибели, его способность здраво мыслить меркнет перед лицом опасности. Хэ Чживоль мастерски использовал запугивание для того, чтобы направить течение беседы в выгодное для себя русло. Однако Ён Чонги насквозь видел коварный замысел Хэ Чживоля, который бесконечными подстрекательствами пытался заставить Совет ополчиться против короля. Хитро улыбнувшись, Ён Чонги продолжил спор:

– Но я ведь уже предложил напасть на врага. Другого выхода нет, остается только война, разве не так?

– Послушайте, причина этого хаоса кроется в эгоизме и некомпетентности Его Величества. Я считаю, что в таком случае Совет должен вмешаться и взять управление страной в свои руки!

– Вот оно что! Значит, ваша цель – прибрать к рукам власть в стране? Гочуга, вы желаете заполучить трон Его Величества или хотите воспользоваться преданностью народа и землями наших предков для собственной выгоды?

Отовсюду послышались возмущенные возгласы и перешептывания.

– Какая дерзость!

– Как можно говорить такие глупости?

– А ну, ведите себя тише!

Возбуждение среди чиновников и знати нарастало, но Ён Чонги оставался невозмутимым. Именно этой ситуации он и добивался. Хэ Чживоль не мог найти достойного аргумента, чтобы парировать сопернику. Воспользовавшись паузой, тот загнал Хэ Чживоля в угол:

– Вы что, забыли заветы покойных королей? Государственной политикой должны заниматься придворные министры. А на кланы возложен священный долг достойно править своими землями, содержать войска и служить опорой Его Величеству и всему народу Когурё. Если бы кланы всегда так беспорядочно вмешивались в политику, нашей великой стране давно бы уже пришел конец.

Хэ Чживоль, который прекрасно понимал, что Ён Чонги никогда не ввязывается в споры, если не чает выйти из них победителем, отступил и закинул следующую удочку:

– Гочуга, вы не принимали участие в праздновании Тонмэн уже многие годы. Есть ли у вас особая причина, почему вы нынче прибыли в столицу и бросаетесь на амбразуру?

Ён Чонги распознал насмешку в голосе соперника, но улыбка не исчезла с его лица:

– Если на севере начнется война, на передовой окажется клан Чонно. Поэтому я лично послал прошение Его Величеству с просьбой потянуть время. Я был крайне обеспокоен, что могло произойти непоправимое, если бы Его Величество отказался от предложенного титула из пустой гордости. К счастью, Его Величество снес это оскорбление ради страны и ее подданных. Не нужно говорить о том, чего не знаете. Эх вы…

Хэ Чживоль и Го Вонпё озлобленно уставились на Ён Чонги, прекрасно понимая, что он насмехается над ними.

– Войско Чонно ни разу не терпело поражения ни в одной войне. Вы всегда выходили в бой в полной готовности сражаться. Северная Ци заключила союз с тюрками и, отбив нападение Северной Чжоу и тунгусов, поддалась на провокации предателей и казнила короля Нарына и его главного генерала.

Ён Чонги подмигнул Воль Гвану, и тот передал господину свиток. Гочуга демонстративно развернул его так, чтобы всем было видно содержание.

– Это документ, содержащий приказ императора У-ди из Северной Чжоу. В нем говорится, что если Когурё отправит дань, то все основные силы будут брошены на уничтожение Северной Ци. Думаю, это означает, что они не считают нас за противника.

В толпе снова начались перешептывания. Позиция Ён Чонги понемногу начала находить отклик среди присутствующих.

– Пока внимание Северной Чжоу будет направлено на Северную Ци, мы сможем подготовить свои войска и укрепить крепости.

План Хэ Чживоля и Го Вонпё состоял в том, чтобы прибрать к своим рукам больше власти, используя уплату королем дани и принятие титула в качестве повода для давления. Однако из-за вмешательства Ён Чонги их замысел лопнул, как мыльный пузырь. Являлся ли военный приказ императора У-ди подделкой или нет – уже не имело значения: большинство присутствующих перешло на сторону Ён Чонги.

– Ну что, уважаемые господа, как вы считаете? Желаете ли вы, чтобы жало Северной Чжоу было направлено на Когурё в первую очередь? – нанес Ён Чонги решающий удар и обвел толпу суровым взглядом.

Люди, которые только недавно осуждали Ён Чонги, прятали глаза, избегая его взора. Некоторые кивали, сами того не замечая.

Го Вонпё вежливо осведомился:

– Позвольте мне задать последний вопрос. Значит, уплата дани была произведена по просьбе уважаемого Гочуги, а не по решению Его Величества?

– Именно так. Если мое суждение окажется неверным, я приму наказание по всей строгости военных заповедей.

Го Вонпё повернулся к королю:

– Ваше Величество, это правда?

Король смерил его суровым взглядом и ледяным голосом ответил:

– Разве ты не слышал, что сказал Гочуга?

Го Вонпё обвел глазами шушукающуюся толпу и, гневно дрожа, приблизился к Ён Чонги:

– Я и понятия не имел, что клан Чонно так глубоко замешан в этом.

Ён Чонги наклонился к уху Го Вонпё и прошептал:

– Если вы будете так вести себя уже сейчас, пропадет все, чего вы достигли до сих пор, не боитесь, Гочуга? Когурё для Северной Чжоу как бельмо на глазу, это правда. Но коли вы не верите мне, можете лично отправиться к северным границам, чтобы доказать мою неправоту.

Го Вонпё захлопал в ладоши и залился громким хохотом, словно сумасшедший.

– Вот уж верно говорят, что медведя нельзя обвинить в глупости! За те годы, что зверь провел у себя в берлоге, я совсем расслабился… Мой промах! Ха-ха-ха!

Ён Чонги некоторое время спокойно смотрел на тыкающего в него пальцем возбужденного Го Вонпё, а затем повернулся к королю:

– Ваше Величество! Согласно военному закону военачальникам не дозволено вступать в личную переписку с представителями кланов и сговариваться между собой. Кроме того, войска не имеют права передвигаться по стране без письменного разрешения главного военнокомандующего, коим является глава клана Чонно! Тем не менее солдаты покинули места своей службы, ослушавшись моего приказа, прошу вас вынести им строгое наказание!

Ситуация повернулась так, что те, кто за шерстью шел, воротилися пострижены. Своим обращением к королю Ён Чонги лишил соперников их главного оружия – их намерение надавить на правителя своей военной мощью превратилось из хитрой уловки в ловушку для простачков. Будучи известным знатоком военных заповедей, Ён Чонги в мгновение ока превратил оружие Го Вонпё в пыль.

Смекнув, что расстановка сил полностью поменялась, Хэ Чживоль незаметно подал сигнал Тэдэро. Король уже перестал быть главной мишенью совета, и тратить силы на споры, от которых не будет никакой выгоды, Гочуга клана Соно не желал.

Тэдэро Ким Пхёнчжи, также являющийся распорядителем Совета, повернулся к королю и согнулся в почтительном поклоне:

– Ваше Величество, проведение учений среди воинов входит в полномочия военачальников отдельных кланов. Это выступление войск было задумано именно как тренировка для них на случай длительных походов. Воины клана Соно прибыли в столицу только в качестве дорожной охраны для наших представителей на Совете, поэтому я считаю, что здесь нельзя говорить о нарушении воинских законов!

Это была очень нелепая и печальная отговорка. Ни один разбойник на землях Когурё не осмелился бы напасть на повозки, над которыми развевается знамя клана Соно. И тем более невозможно было оправдать присутствие перед столицей пятитысячного войска всего лишь охраной членов клана.

– Гочуга, при всем уважении, но, если вы привели с собой армию в качестве охраны, почему она направлялась в сторону дворца Анхак? – осведомился Ён Чонги.

Хэ Чживоль демонстративно отвернулся в другую сторону, избегая его взгляда. Критический момент на Совете Пяти кланов был пройден.

Тэдэро Ким Пхёнчжи, который славился умением находить общий язык со всеми, выступил вперед, чтобы сгладить сложившуюся неловкую ситуацию. С широкой улыбкой на лице он осторожно приблизился к Ён Чонги. Внешне невозмутимый, но потративший за это время немало нервов Гочуга тоже немного расслабился. Главная его цель – сломить дух Хэ Чживоля и Го Вонпё – достигнута, а в других вещах он готов был пойти на некоторые уступки.

– Господин, раны имеют свойство открываться заново, если их чесать. Может, вы закроете глаза на этот раз? На мой взгляд, проблемы с южными границами сейчас более важны, – обратился Ким Пхёнчжи к Ён Чонги.

Тэдэро был мастером искусно сглаживать острые ситуации, он приобрел этот навык за многие годы участия в политических играх. Когда он применял свои навыки для примирения противников, обычно кто-то из них если не соглашался с его уговорами, то хотя бы давал молчаливое согласие на переговоры. Ким Пхёнчжи прекрасно знал, когда приходило его время вмешаться в происходящее.

– Несмотря на то, что союз между Пэкче и Силлой расторгнут, пока мы беспокоимся только о северных границах, они поочередно пытаются захватить бассейн реки Хан. Особенно если учесть наши отношения с Силлой, сейчас явно пришло время проучить их и показать остальным врагам пример того, как Когурё расправляется с неприятелем.

Совет уже давно забыл, что еще недавно целью собрания было порицание действий короля Пхёнвона. Теперь все с оживлением перенаправили внимание на южный конфликт. Так как на обсуждение были вынесены отношения с другими странами, на этот раз слово взял Тэдэса:

– Силла и Пэкче – народы, с которыми нас связывает одна кровь. Нужно до последнего избегать распрей между своими людьми. Я предлагаю отправить в Силлу посланника с предложением дружбы. Если Цинь или Северная Чжоу нападут на наши земли, разве следующими на их пути не окажутся Пэкче и Силла?

Чжин Пиль из клана Кванно, ответственного за южные границы, раздраженно возразил:

– Сколько раз мы уже посылали в Силлу предложения о дружбе? Разве с этими варварами можно договориться?

– Но если ничего не предпринимать, пострадает только наш народ…

Как всегда это бывает, каждый старался заявить о своем несогласии просто для того, чтобы высказаться, и пространным речам любителей поговорить не было конца.

Каждый клан в зависимости от расположения своих владений вел торговлю либо с Силлой и Пэкче, либо с Цинь и Северной Чжоу, либо с Японией, поэтому их мнения об отношениях с этими странами кардинально различались. Они уже и думать забыли о том, что Совет собирался для того, чтобы заставить короля передать управление страной кланам, никто больше не питал подобных надежд. «Народу не хватает еды, чтобы питаться три раза в день, а вы только и думаете о том, чтобы разжечь войну», – упрекнул чиновников король, который, даже преодолев недавний кризис, все равно не собирался открывать свои истинные намерения участникам Совета. Он смирился с тем, что не может повлиять на решение, к которому придет собрание, и поэтому решил вообще не вникать в то, о чем они говорят. Чем короче бессмысленные разговоры, тем лучше. Пхёнвон думал лишь о том, чтобы эта встреча скорее подошла к концу. Но скучное собрание и не собиралось заканчиваться.

– Клан Кванно не единожды просил прислать подкрепление на юг. Но военное руководство каждый раз нам отказывало, ссылаясь на то, что ни к чему слишком сильно вооружать провинциальные армии. И вот результат. Ваше Величество, прошу, рассмотрите эту проблему!

Король Пхёнвон равнодушно уставился на Чжин Пиля из Кванно. В его глазах была только отстраненная пустота. Он и подумать не мог, что его тесть, отец Чжинби, при первом же удобном случае объединит силы с Го Вонпё и его прихвостнями и будет вместе с ними требовать от короля уступить право решений Совету. Он тяжело вздохнул про себя. Нужно было предвидеть, что такое может произойти. Король осознал, что, если бы не появление Ён Чонги, он оказался бы в безвыходной ситуации, и по его спине пробежала дрожь. Перед лицом власти верить нельзя никому. Пхёнвон снова мысленно испустил тяжелый вздох.

До этих пор правитель избегал открытых столкновений со знатью и имел с ней неплохие отношения. Особой причины этому не было. Просто он всегда внимательно слушал собеседника, смотря ему в глаза, хотя сам в этот момент думал совершенно о другом. Особенно хороший эффект получался, если время от времени одобрительно кивать. Вот и сейчас он просто кивнул с непроницаемым видом в ответ на просьбу Чжин Пиля.

Октябрьский Тонмэн благополучно подошел к концу, и вместе с ним, благодаря активному вмешательству Ён Чонги, разрешилась сложная для короля ситуация. Войска каждого клана вернулись в родные места.

Следом на столицу надвинулась холодная зима, в течение которой в жизни принцессы произошли значительные изменения. Король Пхёнвон решил ввести во дворец еще одну королеву, и с началом процесса выбора положение Чжинби сильно поколебалось. К тому же после того, как Воль Гван официально стал наставником принца и принцессы, отношение людей к Залу Магнолий очень изменилось.

Наступил новый год. В январе проводился день памяти покойной королевы. Король пригласил трех людей в молельню, в которой хранилась поминальная дощечка с именем королевы, чтобы зажечь благовония и воздать ей честь традиционными поклонами. В поминальной церемонии, естественно, принимали участие принцесса и наследный принц, но присутствие Воль Гвана было неожиданным для многих. В молельню имели право входить только члены королевской семьи и их близкие родственники. Для непосвященных это могло означать лишь одно: король считает наставника Воль Гвана членом своей семьи.

Король Пхёнвон приблизился к алтарю с поминальной дощечкой, зажег палочку с благовонием и, отступив, медленно поклонился. Следом подошли принцесса с принцем и повторили действия отца. Пхёнган закрыла глаза и воскресила в памяти воспоминания о матери. Сожаление и раскаяние словно вихрь взметнулись в ее груди: «Ваше Величество, ваша непочтительная дочь пришла поприветствовать вас. Годы летят, но мое сердце все больше тоскует по вам, а пустое место, которое вы оставили после себя во дворце, не исчезает. Матушка, я знаю, вы наблюдаете за нами. Будьте покойны: те мечты, которые вам не удалось осуществить… клянусь, я сделаю все, чтобы воплотить их в жизнь».

Из огромных глаз принцессы покатились слезы. Король Пхёнвон заботливо поднял ее с колен и сделал знак Воль Гвану. Генерал, хотя и вошел вместе во всеми в молельню, скромно стоял поодаль от королевской семьи, считая, что недостоин находиться в этом святом месте. Король благосклонно улыбнулся ему и сказал:

– Теперь вы тоже часть нашей семьи, генерал. Поэтому вам следует подойти и зажечь благовоние.

Веки Воль Гвана, который не моргнув глазом отражал атаки тысяч врагов, дрогнули, когда он услышал ободряющие слова короля. На подкашивающихся ногах он медленно приблизился к алтарю, зажег палочку с ароматом и опустился на пол. Его сердце бешено колотилось, а голова шла кругом. Тихо и торжественно он распростерся по полу в глубоком поклоне, словно перед ним во всем величии стояла любимая. Вечная любовь, которую он сам же и отослал на смерть. Вот что значила для него покойная королева.

Поднявшись и отступив на шаг, Воль Гван посмотрел на принца и принцессу. Отныне каждый его вздох посвящен им. Взгляд генерала посуровел.

Командир столичной стражи Го Гон вместе со своими воинами стоял на посту перед храмом, находившимся за стенами крепости Пхеньян. Генерал Ли Босон лично охранял королевскую семью во время посещения храма, а Го Гону доверил наружное наблюдение.

В народе уже разошлись слухи о том, что за появлением на Совете Ён Чонги, в пух и прах разбившего заговор кланов против короля и отправившего домой их войска, стояла принцесса Пхёнган. Го Гон внимательно прислушивался к разговорам, которые ходили среди солдат. Похвалы, расточаемые воинами в адрес принцессы за ее исключительные способности, почему-то заставляли его сердце биться чаще. Он хотел своими глазами увидеть ее настоящее лицо.

Пхёнган тоже многое знала о Го Гоне. От Сэтбёль она слышала, что Го Гон, имеющий в подчинении целую тысячу лучших воинов-сонинов, является предметом воздыхания доброй половины девушек в городе, которые проводят дни напролет в мечтах о сладком будущем с ним. Несколько раз принцесса даже видела его во дворце, когда Го Гон посещал общие собрания. Однако до сих пор у них не было возможности побеседовать друг с другом. Принцесса и сын Го Вонпё пока являлись друг для друга полными незнакомцами.

Атмосфера у храма была строгой и величественной. Дворцовая гвардия с суровым видом стояла у ворот, охраняя покой королевской семьи во время поминальной церемонии. Небо в этот день было ярко-синим, дул легкий ветерок. Го Гон зорко следил за подчиненными, чтобы обеспечить безукоризненную защиту, но его взгляд то и дело устремлялся ко входу в храм. Внезапно в отряде генерала Ли началось какое-то движение, и вскоре после этого в дверях показалась Пхёнган. С сильным трепетом в душе Го Гон предвкушал, что наконец встретится с принцессой лицом к лицу. Она легко кивнула ему и почти прошла мимо, но молодой человек широким шагом приблизился к ней и почтительно склонил голову:

– Ваше Высочество, приветствую вас. Я генерал Го Гон из клана Геру. Для меня было честью наблюдать за вами издалека все это время.

– Благодарю, – коротко ответила принцесса, обращаясь к нему так же, как и к другим воинам.

На лице Го Гона появилась приятная улыбка:

– Ее Величество покоится с миром, зная, что Ваше Высочество и наследный принц находятся в здравии и благополучии.

Пхёнган вежливо кивнула ему и последовала дальше. Но тут Го Гон, незаметно шевеля губами, шепнул почти ей на ухо:

– Ваше Высочество, обратите внимание на свое окружение. Кто-то может желать вам зла.

Принцесса резко остановилась и, повернувшись, посмотрела прямо в лицо Го Гону. Ей стало интересно, что задумал этот молодой человек. Будучи сыном Го Вонпё, он точно принадлежал к стану ее врагов.

– Вы говорите это, потому что хотите помочь мне? Могу я узнать причину?

Сердце Го Гона подпрыгнуло от волнения, а к щекам подступил жар. Принцесса, облаченная в траурные одежды, выглядела взрослой и полной достоинства. Ни у кого язык не повернулся бы назвать ее ребенком сейчас. Ее лицо с выражением затаенной грусти было таким прекрасным, что сердце воина замерло.

– Прошу прощения, Ваше Высочество… Это вырвалось ненамеренно…

– Хорошо, буду считать, что вы просто были добры ко мне. Ну что ж…

Го Гон не мог отвести взгляда от удаляющейся принцессы. Хотя черты лица Пхёнган все еще оставались немного детскими, ее грациозная фигура уже явно принадлежала взрослой женщине. Го Гон мысленно попытался убедить себя в том, что испытываемые им в данный момент чувства – не более чем жалость к юной принцессе, рано потерявшей мать. Но на самом деле эти эмоции привели его в крайнее замешательство.

В еще большее замешательство Го Гона привел пронзительный взгляд человека, который шел следом за принцессой. Случайно встретившись с ним глазами на мгновение, молодой человек сразу понял, что перед ним непростая личность. Мужчина, охраняющий Пхёнган, одарил его жестким взглядом, и Го Гон сразу почувствовал исходящую от него мощную волну энергии. У него даже мурашки по спине пробежали. Он впервые встретил человека, который обладал такой аурой, что заставил его нервничать за одну долю секунды. Го Гон повернулся к своему помощнику и спросил:

– Этот человек, кто он?

– Вы, должно быть, слышали о нем, господин. Это генерал Воль Гван. Недавно он был назначен наставником Их Высочеств принца и принцессы.

– Я догадывался. Да уж, он действительно способен устрашить врага одним лишь взглядом.

Интуитивно Го Гон почувствовал, что его встреча с генералом этим не закончится. Воль Гван казался ему огромной преградой, которая возвышается между ним самим и принцессой.

Пхёнган вызвалась лично украсить покои, в которых должна была поселиться новая королева Ёнби – одна из девушек, которые были изображены на портретах, привезенных с собой Ён Чонги. Принцесса отправила госпожу Консон убедиться, что все приготовления будут сделаны идеально. Особое внимание Пхёнган уделила спальне будущей королевы – она отправила человека в родительский дом девушки, чтобы он срисовал внутреннее убранство ее старой комнаты, – а затем воссоздала во дворце то же самое. Книги и принадлежности для письма, миниатюрные шкатулки для драгоценностей и полки для них, вышитые подушки и белье, даже картины, висящие на стенах, – принцесса нашла похожие предметы и украсила ими покои.

Выражение лица Ёнби, прибывшей во дворец после дальней дороги, было напряженным. Будущая жизнь пугала новую королеву. Но, войдя вместе с принцессой в свои покои, она не смогла сдержать восхищенного возгласа:

– Ваше Высочество, я словно снова у себя дома!

Вся мебель и мельчайшие детали повторяли ее комнату в родительском доме. Более того, пройдя немного дальше, Ёнби заметила склонившуюся в почтительном поклоне девчушку. Это оказалась Сона – девочка, которая прибирала ее покои дома на севере.

– Я приехала давно и ждала вас здесь, – промолвила она.

– Сона, как ты здесь оказалась?

Госпожа Консон вышла из-за спины Ёнби и ответила вместо девочки:

– Ваше Величество, мы искали служанку, которая смогла бы лучше всего позаботиться о вас, и послали гонца с просьбой вашим родителям.

Ёнби задумалась. Сона мало знала о севере. Она всегда была безукоризненно вежлива, но иногда забывалась и начинала болтать, что мечтает о роскошной жизни в качестве придворной служанки. Сона была бойкой и сметливой девчушкой, поэтому Ёнби любила ее, но теперь в ее душу закрались сомнения, что девочку изначально прислали в их дом из дворца. Новая королева снова подивилась способностям юной принцессы не упускать из внимания ни единой детали.

Она вспомнила слова главы клана Чонно Ён Чонги, который вызвал ее за день до отъезда, чтобы дать строгий наказ:

– Надеюсь, ты приложишь все усилия для процветания нашей страны и королевского рода. Сильно не беспокойся. Ее Высочество поможет тебе, когда ты прибудешь во дворец.

Отец Ёнби, Ён Хамун, принадлежал к клану Чонно и был одним из самых преданных людей Гочуги. Разница в возрасте у королевы и принцессы составляла всего пять лет, и они приходились друг другу дальними родственницами.

Ёнби вдруг четко осознала, что находится не у себя на севере, во владениях клана Чонно, а во дворце Анхак. Она словно прочувствовала всем телом груз, давящий на ее плечи. Предчувствие того, что жизнь отныне станет очень непростой, закралось в ее сердце.

– Ваше Высочество, что я должна делать теперь? – спросила Ёнби у принцессы.

– Для начала вы должны удобно устроиться во дворце, Ваше Величество. Со временем я скажу вам, как действовать дальше. Сона, принеси-ка Ее Величеству попить.

Неважно, была ли она на самом деле заслана из дворца, на данный момент Сона для Ёнби казалась единственным родным и приветливым лицом. Ее взгляд постоянно ненароком искал девочку. Она остро ощутила, что сейчас помочь ей могут только эта маленькая служанка, принцесса и госпожа Консон. Незаметно для себя она повернулась в сторону принцессы и ее кормилицы и склонила голову:

– Я усердно учила правила поведения, подобающие члену королевской семьи, но мне еще многого не хватает. Ваше Высочество, прошу вас, направьте меня своей мудрой рукой.

Ёнби была теперь супругой короля и по положению не уступала принцессе. Но величественная атмосфера дворца и размеренные движения его обитателей пугали ее, и ей было сложно понять, как вести себя с теми или иными людьми.

Принцесса взяла Ёнби под руку и, проводив до кресла, осторожно усадила ее.

– Ваше Величество, теперь мы с вами одна семья, я буду часто вас навещать.

Сона внесла в комнату небольшой обеденный столик. Посуда, которая стояла на нем, была точно такой же, как в родном доме молодой королевы. Ёнби поднесла к губам чашечку чая с имбирем. В ее глазах промелькнуло удивление, а вместе с ним тоска по родине. Как аромат этого чая может быть точно таким же, каким она его помнит?

Принцесса посмотрела на растерянную Ёнби и весело рассмеялась. Сделав глоток имбирного чая, она объяснила:

– Ваше Величество, аромат и вкус имбирного чая сложно воспроизвести точь-в-точь. Поэтому мы просто попросили прислать его с севера.

Слова Пхёнган звучали так, словно это обычное дело, но ведь от северной провинции до столицы нужно преодолеть больше тысячи ли[7]7
  Около 393 километров.


[Закрыть]. Ёнби снова подумала, как отличаются люди во дворце от всех тех, с кем ей приходилось иметь дело раньше: для королевской семьи нет ничего особенного в том, чтобы привезти любимый чай издалека или заказать посуду и мебель, полностью повторяющие привычные формы.

Ёнби посмотрела в окно на свисающие с высокой крыши колокольчики, покачивающиеся на ветру. Ей подумалось, что ее положение в данный момент очень напоминает их.

С началом весны среди народа усилилась тревога из-за продолжающейся засухи. Земля потрескалась от сухости, люди стали чаще умирать от голода.

Король Пхёнвон приостановил восстановление крепостных стен и направил все силы на поиски мест, в которых можно добывать воду. Правитель лично отправился туда, где проводились поиски, и поселился рядом в походной палатке. Принцесса знала, что отец с помощниками планируют повернуть русло одного из притоков реки Хан к равнине, но по ее подсчетам это заняло бы не менее шести месяцев. Однако если не поторопиться, то в этом году случится беда с посевами. Только небо решает, будет ли год богатым на урожай или голодным, но человеку свойственно всегда искать виноватого на земле.

Пхёнган в сопровождении Воль Гвана, Им Чжонсу и нескольких стражников возвращалась во дворец после визита к отцу. В ее голове все еще оставались образы несчастных бродяг в лохмотьях, которых она встретила на узкой лесной тропинке по пути. Несколько маленьких детей, трясясь от страха при виде лошадиных копыт, робко шли за всадниками и отстали лишь после того, как Им Чжонсу кинул им медных монет.

Воль Гван подстегнул своего коня и подъехал к принцессе, которая, нахмурив переносицу, погрузилась в размышления.

– Ваше Высочество, не принимайте это близко к сердцу. Что прошло, то прошло и растворилось в тумане.

Принцесса повернулась к наставнику с радостной улыбкой на лице:

– Покойная королева однажды говорила мне те же самые слова. Наставник, означает ли это, что вы с моей матерью были близки?

Чем больше времени Воль Гван проводил рядом с принцессой, тем больше удивлялся ее проницательности.

Пхёнган откашлялась и изящно продекламировала:

– Когда дует могучий ветер, распускай свои крылья. Если откуда-то доносится аромат душистого цветка, вдыхай его. Жизнь – это те моменты, когда ты чувствуешь себя живым. Нельзя упускать сегодняшний день ради забот о завтрашнем.

Воль Гван крепко вцепился руками в поводья лошади. Это были слова, которые он говорил покойной королеве. Даже давно покинув их, она все еще оставалась жива в их сердцах.

– Но, вперед!

Принцесса натянула вожжи и направила коня вскачь, Воль Гван и остальные стражники последовали за ней. Спустя некоторое время отряд достиг подножия горы Тэсон у северных стен крепости, где располагались королевские охотничьи угодья. Всадники въехали в густой лес, в котором верхушки могучих сосен заслоняли солнечный свет. Ким Ёнчоль, воин из специального отряда, сопровождавшего генерала Воль Гвана, тихо сказал, обращаясь к Им Чжонсу:

– Говорят, вокруг крепости Тэсон бродят призраки.

Им Чжонсу только рассмеялся. Тут вмешался товарищ Ким Ёнчоля, Ли Чжинму, и с насмешкой спросил:

– Вот ведь невежда, ты лично этих призраков видел?

– Я-то не видел, но они существуют. Зря, что ли, мы говорим, что после смерти человек уходит в другой мир, и проводим поминальные церемонии? В общем, говорят, что они ездят на тиграх верхом и обладают невиданной силой.

– Ха-ха, призраки ездят верхом на тиграх?

– Да, я об этом слышал, точно вам говорю.

– Да уж, везет тебе. Хорошо, наверное, жить, когда в голове шаром покати.

Ким Ёнчоль почесал голову и продолжил спорить:

– Допустим, я часто верю в то, что говорят. Но это потому, что хорошие люди склонны быть легковерными, ясно?

Ким Ёнчоль лукаво огляделся и, вынув ногу из стремени, пнул Ли Чжинму. Тот, в свою очередь, тоже попытался высвободить ногу, чтобы отомстить обидчику, но в этот момент Воль Гван, возглавлявший отряд, поднял руку, призывая всех остановиться. Всадники без промедления соскочили с седел и собрались за спиной генерала.

– Я слышу впереди подозрительные звуки.

Ли Чжинму выглянул через густые заросли, но не заметил ничего странного. Воль Гван наклонился и стал пробираться сквозь заросли, остальные последовали за ним. Спустя шагов двадцать до отряда донеслись голоса. Генерал точно обладал чутьем дикого зверя. Принцесса и ее сопровождающие увидели нескольких мужчин, за поясами у которых висела добыча – мертвый заяц и фазан. Перед ними, несомненно, были браконьеры.

Мужчины окружили лежащего на земле оленя. Один из них наступил ногой ему на шею и воткнул бамбуковую палку, животное мучительно истекало кровью. Пхёнган отвернулась, не выдержав этого зрелища. Второй наклонился и достал из заплечной сумки пилу, чтобы отрезать рога.

– Да как они смеют заниматься таким в королевских охотничьих угодьях?

Возмущенный Им Чжонсу поднялся было с места, но Воль Гван схватил его и усадил обратно. Генерал просто притянул его вниз за руку, но молодой человек почувствовал, какой силой обладает наставник принцессы. «И что за адская сила в нем?» – досадливо подумал он.

Воль Гван приложил палец к губам:

– Подожди. Здесь есть кто-то еще.

В кустах с другой стороны послышался хруст веток, и на поляне появился новый персонаж. Им Чжонсу с одного взгляда узнал этого человека. Именно за ним он следил и о нем наводил справки по приказу принцессы. Воин прошептал на ухо Пхёнган:

– Ваше Высочество, это Ондаль.

– Ох, и правда он.

Увидев удивленные глаза принцессы, Воль Гван тоже заинтересовался личностью новоприбывшего:

– Ваше Высочество, вы знаете этого человека?

– Да, Ондаля знают все. Наставник, а что вы думаете о нем?

Принцессе было интересно, что скажет об Ондале генерал, который обычно с одного взгляда умел определить, что за человек перед ним. Воль Гван проследил взглядом за Ондалем и не поверил своим глазам. Движения юноши, подкрадывающегося из кустов к браконьерам, были настолько стремительны, что были практически неуловимы для человеческого глаза.