Текст книги "Ангел боли: Путешествие по Апеннинам"

Глава 10

Когда автомобили прибыли на место происшествия, эксперты уже заканчивали работу. Террачини подошел к ним ближе и, наклонившись, стал рассматривать раны на теле убитой. Брюлей сел на корточки рядом с ним. Когда переворачивали тело, Дронго тоже заставил себя взглянуть на жертву. Это была не Аяччо. Он почувствовал почти облегчение, хотя все равно смотреть было очень тяжело. Бросилась в глаза рука несчастной, ее тонкие пальцы. Женщина, которую убили шесть часов назад, была очень молода. Дронго увидел разрезы, сделанные убийцей на ее руке, и вспомнил, как кто-то объяснял, что он точно знает, куда ударить своим скальпелем, чтобы не задеть венозную артерию и продлить мучения жертвы. Если он не врач, то все равно знаком с анатомией. Для этого необязательно быть врачом. Друг Луизы Фелачи, например, биолог, но он наверняка тоже неплохо разбирается в строении человека.

Дронго не отводил глаз от руки убитой. Ему не хотелось смотреть на лицо жертвы, искаженное страданиями. Его всегда охватывало чувство вины за любое преступление, словно это он лично допустил, что убийцы все еще расхаживают по земле, а не сидят в тюрьме. Такое обостренное чувство справедливости просыпалось в нем каждый раз, когда он видел их жертвы.

Террачини поднялся, следом за ним встал Брюлей.

– Это он, – убежденно произнес итальянец. – Видите, какие он делает надрезы. Вот здесь – на руках и на ногах. Настоящий садист. Не трогает основные артерии, чтобы жертва не сразу умерла. Получает удовлетворение от ее мучений.

– У нее искусаны губы, – показал Брюлей, – видимо, какое-то время она не могла кричать. Иначе ее крики могли услышать на той стороне дороги. Он использовал пластырь или что-то похожее. Но посмотрите на ее лицо. Похоже, в какой-то момент она все-таки могла выражать свои эмоции. Кричала так, что прикусила язык. Но не здесь, тут ее услышали бы.

Дронго заставил себя снова подойти поближе и посмотреть на лицо несчастной. Брюлей был прав, очевидно, убийца не дал своей жертве ни единого шанса. Перед тем как убить, раздевал ее, делая аккуратные надрезы на одежде. «Нужно проверить и портных, – подумал Дронго. – Среди модельеров и портных часто встречаются люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Хотя обычно это просто приверженцы однополой любви, а не такие вот извращенцы. Надо будет подсказать Даббсу проверить и такую версию».

Даббс ходил мимо трупа с таким видом, словно был в гостях у своих знакомых. Зрелище истерзанной жертвы на него не действовало.

– К сожалению, никаких документов не нашли, – сокрушался американец. – Можно было бы быстро вычислить, как она сюда попала.

– У меня такое ощущение, что на вас не действует ничего, – чуть раздраженно пробормотал Дронго.

– Я приучил себя не реагировать, – очень серьезно пояснил Даббс. – Дело в том, что я работал в нашем нью-йоркском филиале и был на развалинах башен Торгового центра. Можете себе представить, что я там видел?

– Могу, – ответил Дронго, – наш мир сходит с ума. И чем дальше, тем сильнее. Знаете, я все время боюсь, что рано или поздно ядерное оружие попадет в руки террористов. По моим расчетам, это должно произойти в ближайшие несколько лет. Тогда мир постигнет неслыханная катастрофа. Мы можем потерять Лондон или Париж, Вашингтон или Нью-Йорк. В общем, мы уже близки к этому. Можете считать это моим аналитическим прогнозом для вашей службы, мистер Даббс. Или назовите его апокалипсическим. Как вам больше нравится. Я говорю абсолютно серьезно, в мире растет количество безумцев, и мы сами их плодим.

– Надеюсь, вы не собираетесь обвинять американскую демократию в том, что мы породили и чудовище, способное на такое, – показал на убитую Даббс.

– Это порождение нашей цивилизации, – ответил Дронго. – Мы двигаемся не к свободе, а в сторону от нее. В ту сторону, где свобода доступна лишь для таких моральных уродов, как этот убийца, или таких, как Дютро, когда он может заказывать любые кассеты по Интернету, в том числе и с откровенными сюжетами на темы педофилии. Мы оказались не готовы к таким изменениям. Возникло слишком много соблазнов для личностей с отклонениями. Если раньше они стеснялись своих порочных наклонностей, скрывали их от других людей, то теперь ими гордятся. Педофилы объединяются в ассоциации, порнодельцы налаживают связи по всему миру, наркомафия уже давно приняла интернациональный характер. Разрешены однополые браки, общество приветствует трансвеститов, никто уже давно не скрывает своих пороков. Все открыто, все на продажу, все можно купить. Вот в таких условиях и появляются эти «мясники». Ему уже мало разрешенных «удовольствий». Его тянет вот на такую «клубничку».

Дронго говорил, стараясь не смотреть на убитую. Даббс, напротив, внимательно рассматривал раны погибшей. Оторвавшись от созерцания, недовольно заметил:

– Вы не пробовали выступать в суде адвокатом? Или прокурором? У вас получилось бы…

– Пробовал, – признался Дронго, – пытался защитить человека, который был виновен в смерти целой семьи. Начал объяснять мотивы его поступков и смягчающие вину обстоятельства, а он, перебив меня, признал свою вину.

– И что? – заинтересовался Даббс.

– Его осудили.

– Значит, вы плохой адвокат, – снова повернулся к убитой американец.

Одному из полицейских стало плохо, он поспешил отойти к дереву, содрогаясь от рвоты. Террачини недовольно посмотрел на него и дал знак, разрешая забрать тело.

– Ищите ее одежду, – приказал он своим сотрудникам, – она должна быть где-то рядом. Преступник вряд ли увез ее с собой. И дайте фотографию убитой, пусть сообщат в городских новостях, может, ее кто-то опознает.

Он достал сигарету и отошел в сторону. Брюлей вынул свою трубку. Дронго подошел к ним.

– Все эти ваши новомодные идеи… – неодобрительно произнес Террачини. – Где мне теперь его искать? Он сделал то, что хотел, и теперь уедет. А нам снова рыскать по всей Европе. Знаете, чего я более всего боюсь? Только бы эта женщина не оказалась сотрудником полиции. Иначе наши журналисты просто разорвут меня на куски. И правильно сделают. Мы занимаемся охраной синьоры Фелачи, искренне поверив или заставив себя поверить, что убийца идиот и обязательно нападет на нее. А он оказался достаточно умным, чтобы не лезть в капкан. И нашел совсем другую женщину.

– Просто так он уже не уедет, – возразил Дронго. – Затеянная им игра для него как наркотик. Коли он позвонил мне и уже дважды отправлял сообщения, то продолжит эти действия. Подумайте сами. Сначала он нанял Джорджа Эннеси, чтобы передать нам сообщение, затем отправил письмо в Интерпол сам и наконец решился лично позвонить мне. Чувствуете динамику? Ему начинает нравиться играть с нами в кошки-мышки. На вашем месте я приказал бы поставить на прослушивание все телефоны отеля, чтобы зафиксировать его разговор, если он надумает позвонить кому-нибудь из нас еще раз.

– Уже поставили, – недовольно сообщил Террачини, – и не говорите мне о «динамике» его поступков, иначе в следующий раз он зарежет кого-нибудь из наших депутатов или сенаторов.

– Этого я не говорил. Но он явно начинает меняться. Я пригласил бы опытных психиатров и психологов, чтобы они вывели нам его психотип. Иначе нам будет довольно сложно. Кстати, неплохо бы проверить всех модных модельеров и портных в Великобритании. Странная у него манера раздевать женщин таким необычным способом. Может, в другом месте он их так же странно одевает? Это пока только гипотеза, но я проверил бы…

– Позвоните и скажите об этом вашему другу Доулу, – предложил Террачини. – Я отвечаю за Рим, а не за всю Европу.

– Он не уедет, – твердо повторил Дронго. – Не уедет из Италии, пока не даст о себе знать. Опросите людей, здесь на дороге бывает достаточно много прохожих. Может, кто-то видел мужчину с молодой женщиной? И конечно, надо выяснить, кто она такая.

– Мы и так делаем все, что нужно, – разозлился Террачини. Когда ему давал советы Дезире Брюлей, он спокойно воспринимал любые его замечания, признавая авторитет коллеги, комиссара полиции Франции. Но когда то же самое делал Дронго или вмешивался в разговор Даббс, итальянец просто взрывался от раздражения. Откуда этому темнокожему американскому выскочке знать об их проблемах? А Дронго вообще не должен заниматься такой тематикой. Правда, Террачини не забывал, что несколько лет назад тот здорово помог с расследованием двух загадочных убийств в римском отеле «Хилтон». Но там тогда были гости из России, психологию которых Дронго знал и понимал, а сейчас совсем другое дело. В психологии этого убийцы лучше всех могут разобраться Мишель Доул и комиссар Дезире Брюлей, но никак не он. Вон ведь как брезговал подойти к жертве…

Дронго, в свою очередь, подумал, что раздражение Террачини вполне понятно и оправданно. Непрошеные советчики ему не нужны, а визит экспертов явно спровоцировал убийцу на появление в Риме. Так что комиссар справедливо возмущается присутствием всей группы на его территории.

– Он притащил ее сюда, – показал один из офицеров полиции на заметный след. – Сначала они стояли вон там, за деревьями, метрах в тридцати отсюда. На том месте много крови и остались обрывки одежды.

– Ищите одежду убитой, – приказал Террачини, – не мог же он забрать ее с собой.

Вся группа направилась к месту, указанному офицером. Там работали двое криминалистов.

– Он привязал ее к дереву, – пояснил один из них. – Возможно, пристегнул наручниками – вот здесь есть очень четкие следы. Женщина вырывалась, но кричать не могла, иначе ее крики услышали бы.

– Почему он все время убивает на природе? – задумчиво произнес Брюлей. – Ведь он при этом сильно рискует. Сам процесс занимает минут десять или пятнадцать, а за это время их могут увидеть.

– Может, ему нравится свежий воздух, – мрачно пошутил Террачини. – Но мне непонятно, почему он убил ее именно у этого дерева. Посмотрите, коллега, другое дерево более широкое, лучше прикрывает от дороги. Достаточно было сделать три шага и встать около него. Почему же он остановился все-таки здесь?

Дронго и Даббс взглянули на второе дерево, признавая правоту комиссара Террачини – маньяк выбрал явно не лучшее место для убийства.

– Возможно, он еще и поэтическая натура, – зло предположил Даббс. – Ему нужны луна и звезды, чтобы чувствовать себя лучше. Если я правильно ориентируюсь, то отсюда хорошо просматривается небо, а с той стороны его не видно.

– При чем тут небо?! – отмахнулся Террачини. – Каким образом он привел сюда женщину? Заманил ее за деревья и надел наручники? Или действовал как-то по-другому? Как он вообще на них нападает? Бьет по голове? Но на других жертвах не было таких следов. И на нашей их нет. Или они все спокойно соглашаются идти неведомо куда с незнакомым человеком?

– У него были наручники, – обратил внимание Дронго. – Может, все-таки полицейский?

– Опять вы за свое! – разозлился Террачини. – Я проверил всех своих людей. У нас нет маньяков.

– Я не говорю, что это ваши люди. Я лишь высказываю предположение.

– Наручники продаются в любом магазине полицейских принадлежностей, – напомнил Брюлей. – Но почему эта женщина пришла именно сюда?

Дронго подошел к дереву, где стояла жертва, закрыл глаза и попытался представить, что слышит стоны жертвы, ощущает ее безумные попытки вырваться, чувствует энергетику израненного тела, из которого быстро уходит жизнь. Но вместо всего этого вдруг понял, что здесь она не стояла и убили ее совсем в другом месте. Он не верил в подобные озарения, в подсознательные мистические чувства, и все-таки что-то здесь было не так. Дронго был убежден – женщина погибла не здесь. Но почему? Должно же быть этому какое-то логическое объяснение? Он прикоснулся к стволу и вдруг почувствовал, что его ударил ток, словно такое могло произойти от обычного влажного дерева.

– Дождь, – вспомнил Дронго, – всю ночь шел сильный дождь, и здесь не должны были сохраниться следы. А тут слишком много крови. Посмотрите на траву, комиссар. Он устроил нам декорацию. Это не ее кровь, и убил он совсем в другом месте.

Террачини посмотрел на него и тоже прикоснулся к дереву. Затем наклонился, провел рукой по траве.

– Влажная, – удовлетворенно произнес он. – Вы правы, синьор Дронго. Все эти наручники и следы на дереве – всего лишь камуфляж. То-то мне так не понравился выбор этого места. Если бы она стояла здесь, ее могли бы увидеть со стороны дороги. А этот тип уже не раз доказывал нам, что он далеко не кретин.

– И обрывки одежды, и следы от наручников, и кровь – все это лишь попытка убедить нас, что он убил несчастную женщину здесь, – подхватил Брюлей. Наклонившись, он показал на лоскуток одежды. – Вот втоптал его в землю, когда тут проходил. Я думаю, он привез на машине уже мертвое тело. Вытащил, пронес его на руках до этого дерева, а затем отсюда протащил до другого, чтобы все выглядело так: здесь убил, а потом пытался спрятать тело…

– Зачем? – спросил Даббс. – Зачем он так рискует? Для чего?

– Пока не знаем, – ответил Брюлей. – Но, возможно, он хочет, чтобы мы думали о нем как о спонтанном маньяке, неспособном к здравым размышлениям. Мол, в нем просыпается зверь, и он действует везде, где только находит жертву. Но то, что мы о нем знаем, свидетельствует о другом. Это наблюдательный и терпеливый негодяй, который точно знает, чего хочет. И никакой зверь в нем не просыпается, иначе он не стал бы убивать сотрудников полиции.

Террачини подозвал к себе двух офицеров, приказал им расширить зону поиска и вызвать кинолога с собакой, чтобы проследить возможный путь убийцы. Пока он отдавал указания, к Дронго подошел Вирджил Даббс.

– Вы были правы, – тихо сказал он, – наши сотрудники начали проверку и убедились, что все нужные ему сведения этот тип мог получить по обычным каналам из Интернета. Мне только что перезвонили. В отеле «Националь» указаны дни, когда мы там останавливались, зарегистрированы наши фамилии. Затем по спискам авиапассажиров легко установить, что все мы вместе переместились в Италию. Остается взломать защиту и проверить списки гостей в отелях. Все это не так сложно. Мои люди уверены, что на сайт нашего отеля «Юлий Цезарь» кто-то дважды входил без пароля, взламывая защиту. Сейчас специалисты проверяют, кто это мог проделать.

– Если он способен на такие фокусы, значит, неплохо разбирается в компьютерах, – заметил Дронго.

– Сейчас любой образованный человек в этом разбирается, – возразил Даббс.

– Даже узнал, в каком номере я живу, – напомнил Дронго. – Далеко не каждый человек умеет обходить чужие пароли. И обратите внимание еще на один факт. Он использовал Эннеси, чтобы отправить сообщение из Кельна. Значит, понимает, что его могут вычислить даже в том случае, если он воспользуется услугами другого компьютера. Этот человек очень хорошо образован. Вам нужно искать его среди специалистов, мистер Даббс, я в этом убежден.

– Нашли! – крикнул кто-то из-за кустов, и все поспешили туда.

Один из офицеров полиции достал из-под куста небольшой мешок, прикрытый ветками. Другой надел перчатки, собираясь его раскрыть.

– Действуйте, – разрешил Террачини.

Сотрудник полиции осторожно открыл мешок. Внутри оказались обрывки одежды и конверт. Офицер вопросительно глянул на комиссара, и тот кивнул.

– Подождите! – не выдержал Дронго. – Это может быть ловушка. Не трогайте конверт. Там может оказаться бомба.

Офицер снова посмотрел на Террачини, тот скептически поджал губы. Ему не понравилось очередное вмешательство Дронго. Он присел на корточки и протянул руку, собираясь сам взять конверт, но тут его опередил Даббс. Он буквально выхватил конверт из-под рук комиссара.

– Извините, – улыбнулся американец, – я лучше разбираюсь в таких вопросах.

Сделав несколько шагов в сторону, он осторожно поднял конверт на раскрытой ладони, чтобы оценить его вес. Затем медленно опустил руку и, глядя в глаза Дронго, покачал головой:

– Нет, слишком легкий.

– Все-таки будьте осторожны, – посоветовал Дронго. – Этот тип способен на любую пакость.

Даббс поднес конверт к лицу, словно хотел определить на нюх, что может находиться внутри. Затем наклонился, положил его на землю.

– Отойдите, – попросил он, – и принесите мне какую-нибудь палку.

Один из криминалистов протянул ему ветку. Даббс ударил ею по конверту. Прислушался. Затем этой же веткой вскрыл конверт, который оказался не запечатан.

– Это можно было сделать в нашей лаборатории, – проворчал Террачини, внимательно наблюдая за действиями американского эксперта ФБР.

Открыв конверт, Даббс отбросил ветку. Затем посмотрел на сотрудников итальянской полиции.

– Дайте мне перчатки, – попросил он. Кто-то передал ему перчатки. Даббс надел их и, наклонившись, вынул из конверта листок, сложенный пополам. Развернул его, прочитал сообщение. И, глядя на Дронго, со злостью объявил: – Он оставил нам письмо.

Вырезанными из газет и наклеенными на листок буквами были составлены фразы: «Это первая. Следующая будет там, где повесил сыщика наш американский друг. Ждите». Все по очереди молча их прочли. Террачини громко выругался. Брюлей нахмурился. Дронго растерянно замер. Какой американский друг? Где и когда он повесил сыщика? Как понять эту абракадабру?

– Решил, что может с нами играть, – ухмыльнулся Террачини. – Все отправить на экспертизу – одежду, письмо, мешок. Посмотрите, из каких газет вырезаны буквы, какой использован клей, откуда может быть конверт и мешок – в общем, все, что можно проверить.

Брюлей повернулся к Дронго:

– И что ты об этом думаешь?

– Не могу понять, чего он добивается, – признался тот, – но он не совсем обычный маньяк, в этом я уверен.

Сотрудник полиции, открывший мешок, вдруг заметил блеснувшую между одеждой фотографию. Просунув руку, достал ее.

– Не может быть, – прошептал офицер.

Это была фотография Луизы Фелачи, вырезанная из журнала. Террачини, глянув на нее, потерял терпение.

– Быстро! – рявкнул он. – Объявите всем. Пусть блокируют дом на виа Тибуртина. И передайте Маурицио, что мы к нему едем.

Глава 11

Это была бешеная гонка по узким улицам Вечного города. Они торопились так, будто неизвестный преступник уже находился в доме. Почти всю дорогу Террачини объяснял своим офицерам, что они не должны никому доверять и не открывать двери, даже если к ним постучится кто-то из их коллег. Через двадцать минут они прибыли на привокзальную площадь и еще через минуту остановились у дома, к которому уже подъезжали полицейские машины из разных районов города.

Террачини, выходя из машины, громко хлопнул дверцей. Брюлей закрыл свою мягко. Даббс и Дронго выскочили из второго автомобиля почти одновременно. Все поспешили по лестнице наверх, немного мешая друг другу. На лестнице уже дежурили двое сотрудников полиции в штатском. Террачини сам позвонил в дверь и попросил ее открыть ему и всей группе приехавших с ним экспертов.

Луиза была в темных брюках и в темной майке, под которой отчетливо просматривался бюстгальтер. Очевидно, посчитала невозможным выйти к приехавшим в одной майке. Маурицио был в обычных джинсах и светлой рубашке. Пистолет висел у него на ремне, перекинутом через плечо. Когда все вошли, Террачини вернулся к входной двери, сам ее запер и, пройдя в гостиную, уселся за большой стол.

– Мне все это не нравится, – громко заявил он и, значительно повысив голос, уточнил: – Мне не нравится все, что происходит.

Брюлей, пройдя в гостиную, устроился рядом со своим итальянским коллегой. Остальные приехавшие остались стоять в разных концах комнаты. Луиза и Маурицио, войдя вслед за всеми прибывшими, явно не понимали, чем вызван такой наплыв гостей. Обращаясь к Дронго и Даббсу, на которых он явно злился, комиссар продолжил бушевать:

– Сегодняшнее убийство случилось в результате вашей непонятной игры и вашего непонятного плана. У нас в городе не было маньяков, пока вы не приехали и не начали его провоцировать. Вы считали его кретином, а он оказался умнее всех вас. Сначала вычислил всю вашу группу, затем узнал, где вы живете, и позвонил вам, отвлекая наше внимание от совершаемого преступления. Пока мои офицеры бегали по телефонным будкам, он резал еще одну женщину. И привез ее в такое место, чтобы мы не смогли узнать, где именно он ее убил. Плюс еще оставил нам издевательское письмо с предупреждением, что убьет вторую женщину, и фотографию Луизы, чтобы мы поняли, насколько точно он распознал всю нашу игру.

Брюлей молчал. Он понимал, что итальянскому комиссару нужно выговориться. Поэтому его не перебивал.

– Я хочу знать, что в конце концов происходит! – кричал побагровевший Террачини. – Где еще он собирается найти очередную жертву? И почему вы, имея о нем столько информации, не можете мне сказать, где и когда он убьет снова? Где и когда?

Даббс взглянул на Дронго. Тот чувствовал себя несколько неловко в квартире Луизы, словно, приехав домой, застал свою бывшую возлюбленную в компании с молодым человеком. Даббс прошел к столу, взял стул, сел напротив Террачини.

– Успокойтесь, господин комиссар, – устало произнес он. – Если бы мы знали, где его можно взять, то давно взяли бы.

– А если он приедет сюда и попытается убить вот этих молодых людей? – показал на своих офицеров Террачини. – Кто гарантирует мне их безопасность? Если этот подонок смог так легко вас вычислить, то что ему стоит появиться здесь? Тем более что он оставил нам фотографию Луизы Фелачи, давая понять, что просчитал весь ваш план.

Дронго посмотрел на Луизу. Ей явно не понравились последние слова комиссара, но она ничего не спросила.

– Он здесь не появится, – возразил Даббс. – Мы проверили по своим каналам. Наш коллега, – он показал на Дронго, – оказался прав. Все нужные ему сведения преступник черпал из обычных сайтов, взламывая их и обходя пароли. Уточнить, где мы жили в Москве и в каком отеле остановились в Риме, не так уж сложно. Он умеет добывать информацию. – Даббс достал носовой платок и вытер лицо.

Спокойный тон американского эксперта ФБР подействовал на Террачини. Он немного успокоился и, обратившись к Маурицио, попросил принести ему стакан воды. Выпив залпом воду, поставил пустой стакан на стол и потребовал:

– Садитесь все к столу, нам нужно поговорить.

Дронго хотел взять стул, чтобы предложить его Луизе, но Маурицио опередил его. Молодые люди сели рядом, и Дронго пришлось подвинуться ближе к Даббсу, устраиваясь между ним и Брюлеем.

– Говорите, что вам известно, – потребовал Террачини, – и учтите, что от вашей информации зависит жизнь следующей женщины, которую он собирается убить.

– Мы от вас ничего не скрываем, – ответил Даббс, – этот маньяк впервые появился в Англии и с тех пор наводит ужас на всю Европу. Признаюсь, мы не думали, что он умеет так виртуозно пользоваться Интернетом, это была наша ошибка. Но теперь нам это известно. Сегодня ночью он нас обманул. Позвонив нашему коллеге, он сделал вид, что готовится к преступлению, тогда как уже решил, где его совершит, или уже совершил. А его записка и фотография синьоры Луизы Фелачи – это непонятная для меня бравада. Ему хочется доказать всем нам, что мы ничего не стоим. Желает продемонстрировать, насколько он умнее и талантливее всех нас. Возможно, этот тип страдает манией величия или обычной паранойей, я этого пока не знаю. Мы будем работать с экспертами и попытаемся понять его психотип.

– А он пока будет убивать? – рявкнул Террачини.

– Мы приехали сюда, чтобы его остановить, – напомнил Даббс. – И мы его остановим. Постараемся… Никто не говорил, что это сделать легко. Мы ловим самого опасного маньяка за всю историю существования объединенной Европы. Первого такого преступника в новом веке. Первого, но не последнего. Мы хотим его найти не меньше вас, синьор Террачини.

– Считаете, что вы меня успокоили? – спросил Террачини. – И думаете, что я теперь спокойно уеду к себе на работу?

– Нет, – вмешался в разговор Брюлей, – пока «стаффордский мясник» на свободе, ты не сможешь спокойно работать. И мы все не сможем…

Он не договорил, потому что зазвонил телефон комиссара. Террачини недовольно достал аппарат и спросил, что случилось. Выслушав сообщение, молча отключил мобильник.

– Ее опознали. – Комиссар снова начал багроветь. – Это синьорита Батталья, она работала в римском суде. Ее узнал один из следователей. Выходит, мы опять промахнулись. Он нашел и убил женщину не просто как маньяк, а как человек, целенаправленно убивающий сотрудниц правоохранительных служб.

– Он не обычный маньяк, – согласился Брюлей.

– Он вообще не маньяк, – возразил Террачини, – иначе убивал бы первых попавшихся женщин, а не тех, кто ему нужен, чтобы устроить нам такую демонстрацию.

– И это самое загадочное во всем нашем деле, – подал голос Дронго.

– Что вы хотите сказать? – не понял Террачини.

– Раньше он убивал женщин ради удовольствия. Но в последние годы превратился в некоего мстителя. Будто обиделся. Не знаю, как лучше сказать. Он страдает каким-то раздвоением личности. С одной стороны, по-прежнему получает удовольствие от мучений жертв, это видно по его поведению, а с другой – ищет конкретных женщин, бросает нам вызов, посылает непонятные письма и сообщения. Но ведь он должен понимать, что мы его вычислим. Рано или поздно. Вообще, похоже, он даже хочет, чтобы мы его взяли. У меня лично складывается такое ощущение.

– Может, ему лучше нам сдаться? – саркастически осведомился Террачини. – Или его мучают угрызения совести?

– Полагаю, совести у него нет, – возразил Дронго, – но, возможно, с синьорой Фелачи мы ошиблись. Он сумел правильно просчитать наш план. Поэтому и оставил нам ее фотографию.

– А письмо? Что означает это письмо? Какого сыщика вы повесили, синьор Даббс? Где это было?

– Не знаю, – удивленно ответил Даббс. – Надеюсь, вы не думаете, что я способен на такое преступление. Я вообще второй раз в жизни в Италии и до этого был только в Милане. Могу вас заверить, комиссар, я нигде и никогда не делал ничего противозаконного.

– Но в письме четко указано, что вы повесили какого-то сыщика, – напомнил Террачини. – Может, хотя бы подумаете, где это могло быть?

– Нигде, – отрезал Даббс. – Вы могли бы и не задавать мне такого вопроса. Неужели вы думаете, что я мог совершить нечто подобное?

– Но он написал о «нашем американском друге». Среди сидящих в этой комнате вы единственный американец. Если есть еще один, могли бы мне на него указать. Возможно, речь идет о ком-то из ваших советников или экспертов, которые прилетели в Рим вместе с вами.

– Они прилетели из Вашингтона без меня, – заявил Даббс. – И среди них тоже нет преступников, за это я могу поручиться.

– Думаю, он не имел в виду Вирджила Даббса и его команду, – предположил комиссар Брюлей. – В тексте есть какой-то скрытый смысл. Он пишет, что следующая будет убита там, где наш американский друг повесил сыщика. Какого сыщика? Я не слышал о таком случае в Италии.

– Может, вы вспомните, где и когда могли повесить кого-то из следователей или сотрудников полиции? – спросил Даббс у комиссара.

– Вот уже много лет, как в нашей стране ввели запрет на смертную казнь, – напомнил Террачини. – И ничего подобного не происходило. Тем более нигде не могли подвергнуть публичной казни сотрудника полиции или прокуратуры. Это исключено.

– Там заложен другой смысл, – заметил Дронго. – Он имел в виду нечто другое. Совсем другое. Скажите, а откуда эта фотография синьоры Фелачи? Из какого журнала?

– Не помню, – ответил Террачини, – я, как только увидел ее фотографию, сразу решил ехать сюда, чтобы не дать ему возможности устроить нам вторую бессонную ночь.

– Какая фотография? – поинтересовалась Луиза. – В каком я там платье?

– В красном, – сообщил Дронго. – И с распущенными волосами.

– На фоне фонтана?

– Да. Вы помните этот снимок?

– Конечно, помню. Один из первых опубликованных. Там еще журналист, описывая мои «подвиги», написал, что обо мне нужно снимать фильм. Это было в журнале о нашем кино.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Меня там слишком много и нетактично хвалили, приписывая мне все заслуги нашего отдела. Перед ребятами было неудобно, они могли подумать, что такая публикация сделана с моего согласия.

– Мир кино… – Дронго подумал, что может появиться ключ к разгадке заданной им шарады.

– Передадим текст дешифровщикам, – предложил Даббс, – пусть они поработают. Возможно, там действительно есть какой-то скрытый смысл.

«Мир кино… – продолжал размышлять Дронго. – Убийца не просто оставил нам письмо и фотографию. Фотография должна послужить ключом. Нужно понять, что он хотел этим сказать. „Там, где наш американский друг повесил сыщика“. Что за этим стоит? Понятно, что речь не идет о каком-то американце. Или идет? Кого он имел в виду? Что такое „американский друг“. Доллар? Стодолларовая купюра. Нет, не подходит. Может, какой-то вид оружия? Американская винтовка последнего образца? Но почему повесил? Все равно не получается…»

Дронго слушал, как разговаривают находящиеся в комнате люди, и не слышал их. Он продолжал напряженно думать. Звонивший ему человек явно обладает интеллектом. Это не деревенский увалень или городской бомж. Он не просто хорошо говорит по-английски, но и владеет определенным запасом эрудиции. И если сумел так ловко использовать Интернет, значит, в любой момент способен устроить новую пакость. Какую? Фотография из мира кино. Мир кино. «Наш американский друг». Фильм? Фильм о президенте США или о деньгах? «Американский друг». Кого он мог назвать другом? Себе подобного? Друг – это подобие «стаффордского мясника». Друг – это тот самый убийца, который повесил сыщика. Где он его повесил? Мир кино. Мир кино. Мир кино…

– Подождите, – громко перебил всех Дронго, – я все понял. Я знаю, где будет совершено следующее преступление. Я, кажется, сумел прочитать его послание.

– Где? – спросил Террачини в наступившей тишине.

– Он прислал нам письмо и фотографию синьоры Луизы Фелачи, – напомнил Дронго. – Эта фотография не только свидетельство провала наших планов, но и ключ к посланию «мясника». Оказывается, фотография синьоры Фелачи из журнала о мире кино.

– Мы это поняли. Скажите, где, где он собирается совершить свое следующее преступление? – нетерпеливо перебил его Террачини.

– Мир кино, – повторил Дронго. – «Стаффордский мясник» вполне мог вспомнить другого маньяка – Ганнибала, который оказался в итальянском городе, скрываясь от полиции. Это тот самый «американский друг», который так эффектно повесил в здании Палаццо Веккьо, на площади Синьории, у галереи Уффици во Флоренции вычислившего его сыщика. Убил без сожаления. Вспомните, как он действовал в обоих фильмах. Ему нравилось играть со следователем, устраивать с ним своего рода интеллектуальные состязания. И теперь наш «мясник» решил опробовать те же самые методы. Захотел проверить, как они действуют. Так что фотография синьоры Фелачи – это ключ. А город – Флоренция. Следующее убийство будет совершено во Флоренции, в самом ее центре. Мы должны немедленно туда ехать.