Текст книги "Мудрость палача"

– Я тебе в последний раз предлагаю сдаться, Феликс. Иначе через минуту будет поздно, – сказал майор, подняв голову и глядя на сломанные оконные рамы.

– А «вышку» мне не дадут? – крикнул, словно раздумывая, Феликс.

– Сам знаешь, что сейчас «вышки» нету, – ответил майор, – выходи, Глухарь, кончай бузить.

Он повернулся, словно его уже не интересовало, что будут дальше делать бандиты, подставляя им свою широкую спину. И сделал первый шаг обратно.

– Денис Семенович, – позвал его бандит. Майор обернулся.

– Мы сдаемся, – услышал он, и из окна полетел автомат.

Кулаков неслышно выругался. На землю полетел еще один автомат, пистолет, второй пистолет, нож. Я бандитов был целый арсенал.

– Не стреляйте, – крикнул Глухарь, – мы сдаемся!

Медленно открылась дверь. Сначала из нее вышел испуганный молодой человек с раскосыми глазами. Наверное, татарин, подумал Кулаков. Понаехали тут всякие, вот бандитов и развелось. Вслед за молодым человеком вышли еще двое. Глухарь поддерживал раненого товарища. Он поднял голову, негромко произнес:

– Все, господа-товарищи. Ваша взяла, пляшите.

Он пошел к машинам, волоча на себе товарища. К нему подскочили сотрудники милиции, ФСБ. Взяли раненого. На его руках щелкнули наручники.

– Вот и все, – удовлетворенно сказал Кулаков, – теперь мы его заберем.

– Он должен остаться в милиции, – возразил Денис Семенович, – вы не можете увезти его с собой.

– Еще как могу, – громко возразил полковник, – эта сволочь убила моего сотрудника. Расследование ведет прокуратура. Он наш «клиент», майор. А вы можете взять себе оставшихся двоих и эту неврастеничку.

– Я ему обещал, что он останется у нас, – возразил майор.

– И напрасно, – хмуро отрезал Кулаков, – я забираю его с собой. И точка. Не нужно спорить, майор. Он убил офицера ФСБ. Он должен сидеть в нашей тюрьме.

– Мы так не договаривались, – твердо возразил Денис Семенович.

– Мы с тобой вообще не договаривались, майор, – зло ответил Кулаков, – это у тебя дурная привычка с подонками договариваться. А на службе есть приказ. И устав. Как старший по званию я приказываю вам, майор, прекратить этот бесполезный разговор. Мы его увозим.

– Нет, – твердо возразил Денис Семенович, – все бандиты знают, что я всегда держу свое слово. Иначе в нашей работе нельзя. Меня перестанут уважать.

– Ты бы лучше о работе думал, – сверкнул глазами Кулаков, – чем о всякой мрази подзаборной. Уважения хочешь от этой сволочи! Какого уважения? Они мать твою завтра ограбят на улице, жену затрахают до смерти, тебя, дурака, в подъезде порежут. Какого уважения ты хочешь?

– Вам нельзя работать в органах, товарищ полковник, – вдруг сказал Денис Семенович, – вы опасный человек.

– Что? – разозлился полковник. – Да я тебя... – он хотел выхватить пистолет, но заметил, что на него все смотрят. И сдерживая гнев, прошептал: – Из-за этого ублюдка ты мне нервы портишь, споришь тут со мной.

Он даже не подозревал, что слово, которое он произнес, не задумываясь, было для Глухаря самым страшным оскорблением. Выросший в детдоме без матери и отца, он свято верил, что они погибли на неких испытаниях в Сибири, а он попал в детский дом еще в годовалом возрасте и ничего не помнил об этом. Такую легенду о его происхождении рассказывали ему воспитатели. И это было единственное светлое пятно в его биографии.

Именно поэтому слово «ублюдок», сказанное по его адресу, взбесило бандита. Он неожиданно наклонил голову и со всего размаха бросился на полковника. В последнюю секунду полковник успел отклониться, но удар все равно был сильным. Он рассек ему губу. Кулаков отлетел к дереву, больно ударившись.

– Ах ты!.. – крикнул грязное ругательство Глухарь, и в этот момент раздалась короткая автоматная очередь. Все замерли. Феликс обернулся, посмотрел на стрелявшего и рухнул на землю. Когда к нему подбежали, он был уже мертв. Кулаков дрожащей рукой дотронулся до разбитой губы, перевел взгляд на стрелявшего Бордученко. Тот стоял с каменным выражением лица. Денис Семенович наклонился к убитому, затем посеревший от гнева поднялся и посмотрел на стрелявшего.

– Вы его застрелили, – сказал майор.

– Он напал на полковника, – равнодушно ответил Бордученко.

– Кто ты такой? – вдруг крикнул Денис Семенович. – Кто вы все такие, что приехали сюда и распоряжаетесь чужими жизнями?!. Кто вас сюда послал?

– Не кипятись, майор, – крикнул Кулаков, доставая носовой платок. Ему было неприятно, что все так получилось, но в душе он считал действия Бордученко абсолютно правильными.

– Я подам на вас рапорт, – сказал майор, поворачиваясь к нему спиной.

Кулаков хотел что-то сказать, крикнуть, рассердиться. Но понял, что лучше промолчать. Он посмотрел на своих сотрудников и тихо сказал:

– Уезжаем. Операция закончена.

Уже сидя в старом вертолете, который, вздрагивая, поднимал их в наступавшее утро, полковник думал об оставшемся в поселке майоре милиции. Может быть, он действительно такой чокнутый. А может, обычный показушник. Вертолет развернулся над местом трагедии и улетел в сторону города.

День восьмой. Москва. Суббота. 30 июня (продолжение).

Если бы из-за двери послышался рык людоеда или крики бандитов, она наверняка испугалась бы меньше. Но из-за закрытой двери послышался голос... свекрови. Элла обомлела. Это было хуже всего. От вторжения бандитов можно было защититься, позвонив по телефону в милицию, а от вторжения свекрови никакой действенной защиты не было. Она беспомощно посмотрела на лежавшего Саида. Господи, он ведь совсем голый, с ужасом вспомнила Элла. Что скажет ее свекровь, обнаружив неизвестного голого мужчину в квартире своей невестки? И это в тот момент, когда впервые за столько лет ее сын и внук уехали из дома, оставив Эллу одну. Она закрыла от ужаса глаза.

– Эллочка, – услышала она приторный голос свекрови, – открой, пожалуйста, дверь. Я знаю, что ты дома.

– Кто это? – спросил Саид, видя состояние несчастной женщины.

– Моя свекровь, – прошептала в отчаянии Элла.

Саид нахмурился. Он еще раз попытался подняться и снова хотел было откинуть одеяло. И снова с ужасом вспомнил, что лежит абсолютно голый.

– Черт возьми, – сказал он и вдруг начал беззвучно смеяться.

Она смотрела на него и слушала, как свекровь стучит в дверь. И тоже робко улыбнулась.

– Не подходите, – шепотом предложил он, – скажете, что были у соседей.

– Она будет стоять за дверью, – также шепотом возразила Элла, наклоняясь к нему.

– Ничего. Все равно это лучше, чем впускать ее в квартиру, – шепотом продолжал он. Его горячее дыхание словно обожгло ей щеку. Это было ей приятно. Разозлившись на себя, она тряхнула головой, словно отгоняя этот теплый воздух от своего лица. И подняла голову.

– Она обидится, – вздохнула Элла.

– Все равно не открывайте, – настаивал он, – она вам не поверит. Ни за что не поверит.

– Точно, – согласилась Элла, – не поверит.

Свекровь еще несколько минут стояла у двери, стучала и звонила. И только затем раздался шум вызываемой кабины лифта.

– Кажется, ушла, – все еще шепотом сказал Саид.

Она кивнула головой.

– Вы меня извините, – вдруг сказал он, – я доставляю вам столько неприятностей.

– Это еще цветочки, – уныло сказала она. – Хорошо хоть, что мы не впустили ее в квартиру. Представляю, что бы она сказала, увидев меня с незнакомым мужчиной в доме.

– Приятного мало, – согласился Саид, – она бы вам не поверила.

– А ваша мать поверила бы, придя к вам домой и застав вашу жену в такой ситуации? – спросила Элла не без задней мысли. Ее маленькая хитрость удалась. Она услышала, что хотела.

– Я не женат, – сообщил Саид, и ей почему-то стало приятно, словно она заочно ревновала его к возможной супруге, – хотя вы правы, – добавил ее невольный гость, – моя мать бы не поверила. Возможно, я и сам бы никогда не поверил.

– Я видела фотографию детей и думала, что они ваши, – призналась Элла.

– Это дети моей сестры, – улыбнулся Саид, – они несколько лет назад переехали в Минск, и с тех пор я их не видел.

– Почему?

– Мне нельзя там появляться. За ними могут следить, и я невольно могу подставить под удар семью моей сестры.

– Понятно, – ей ничего не было понятно, но она кивнула головой и, поднявшись, прошла на кухню. Мысль о том, что ей впервые в жизни пришлось обмануть свекровь, не давала ей покоя. Хотя она понимала, что спасала жизнь человеку. И это важнее всего остального, успокаивала себя Элла. Тем более что у них с Саидом ничего не было. При этой мысли она покраснела, оглядываясь на комнату, где он лежал. Воспоминания о его горячем дыхании, о его обнаженном теле вызывали в ней приятное волнение, но она не решалась в этом признаться даже самой себе.

Вернувшись в комнату, она увидела, что он все еще лежит, глядя в потолок и явно не собираясь больше спать. Она отправилась в ванную комнату, сняла с веревки его трусы и, включив утюг, быстро прогладила сей интимный предмет одежды своего гостя. Войдя в гостиную, она ни слова не говоря, положила их рядом с ним и вышла. По сопению, доносившемуся из комнаты, она поняла, что, преодолевая боль и неудобства, он одевается. По крайней мере, теперь, если заявятся неожиданные гости, он сможет встретить их в более или менее приличном виде.

Она выждала еще минуту и вернулась в комнату. Трусы исчезли. Я него на лице появилось выражение спокойствия и удовлетворения, словно он справился только что с очень важным для него делом.

– Спасибо вам, – сказал он, немного запинаясь. Ему было стыдно, что она видела его в таком виде.

Элла поняла. Она улыбнулась ему.

– Ничего страшного. Главное, чтобы вы поправились. Я думаю, вам повезло. Вы родились в рубашке. Две такие раны, вы потеряли столько крови...

В этот момент в дверь снова позвонили. Она замерла. Неужели свекровь могла вернуться? Может быть, она ждала во дворе? Или отошла куда-нибудь, а затем снова вернулась? Элла оглянулась на своего гостя. На кухне горел свет, и его можно было увидеть со двора. Придется открывать дверь и пытаться что-то объяснить Сашиной матери. Господи, что тут можно объяснить? Хорошо хоть, что ее гость успел трусы надеть.

– Откройте, – мрачно предложил Саид, – иначе она обидится. Черт знает что может подумать. Пусть войдет и увидит меня, тогда вы ей все объясните и вызовете милицию.

– Нет, – решительно возразила Элла, – вы же сами говорили, что вам нельзя в милицию. Они вас сразу выдадут.

– Ничего, – он растерянно улыбнулся, – главное, чтобы у вас не было неприятностей.

В дверь позвонили еще раз. Она вздохнула. Не открывать нельзя. Нужно все-таки попытаться что-то объяснить. В конце концов, Сашина мать была разумной женщиной. Элла подошла к двери. Она так была погружена в свои мысли, обдумывая свое объяснение со свекровью, что даже не подумала посмотреть в глазок. И открыла дверь. На пороге стоял один из тех незнакомцев, которого она видела в машине. Она его сразу узнала. Не узнать было невозможно. Сердце будто провалилось куда-то вниз, в желудок. Она смотрела на него, замерев на месте, ожидая самого худшего. Если бы в этот момент он толкнул ее и прошел дальше, она не смогла бы даже закричать.

Но незнакомец не собирался ее толкать. Он посмотрел на Эллу и неожиданно спросил:

– Это квартира Ивановых?

– Нет, – выдавила Элла. Когда ей не приходилось врать, она умела быть искренней. Если бы человек, позвонивший в ее дверь, спросил, находится ли в квартире тот, кого они ищут, Элла не смогла бы толком соврать. Но он этого не спрашивал.

– Извините, – сказал незнакомец. По-русски он говорил с небольшим акцентом, – я ищу своего друга. Вчера он напился в соседнем ресторане, вошел в ваш подъезд и словно растаял. Вот я и думаю, куда он мог подеваться.

«Негодяй!» – подумала Элла. Она видела, как они его искали. Она видела, в каком состоянии был Саид. А этот смеет утверждать, что он был пьян. Интересно, след от пули это тоже результат пьянства? Она резко выпрямилась.

– Я ничего такого не слышала, – сурово сказала она, – вы меня извините, мне некогда, у меня дел полно. Здесь Ивановы не живут. В нашем подъезде такой семьи нет. Вы ошиблись.

Она быстро захлопнула дверь, не слушая извинения незнакомца. И припала к стене, пытаясь отдышаться. Только теперь ей стало по-настоящему страшно. Она посмотрела в глазок. Он звонил к соседям. Очевидно, решил обойти все квартиры. Слава богу, что никто не знает о вчерашнем происшествии. Никто не видел, как она втащила к себе раненого человека. Значит, никто ничего не сможет рассказать. Она осторожно закрыла дверь на все замки и на цыпочках вернулась в столовую. Там ее уже ждал Саид, слышавший весь разговор. Он был бледен.

– Вы меня спасли во второй раз, – признался он.

– Я просто сглупила, – честно призналась Элла, – не нужно было вообще открывать дверь. Я даже не посмотрела в глазок. Думала, что свекровь. А когда открыла, не сумела сразу захлопнуть дверь, у меня дрожали руки.

– Вы все сделали правильно, – возразил Саид, – если бы вы не открыли, он бы взял вашу квартиру на заметку. А если бы вы сразу закрыли дверь, было бы еще хуже, это могло вызвать серьезные подозрения. Они бы начали наводить справки, установили бы наблюдение и за вашей квартирой, и за вами. А теперь все в порядке. Они решат, что в вашей квартире меня нет, иначе вы бы не открыли дверь. Вы сделали все психологически точно. Значит, теперь они до завтра сюда не сунутся.

– А потом? – тревожно спросила она.

– Мне нужно уходить, – вместо ответа сказал он.

– Вы кого-нибудь убили? В чем вас обвиняют? Почему они вас так настойчиво разыскивают?

– Никого я не убивал, – признался Саид, – я просто слишком много знаю. В таких странах, как наши, нельзя знать слишком много. Это всегда представляет угрозу и для правителя, и для его челяди.

– Почему в таких, как «наши»? – ревниво спросила она. – В нашей стране ни за кем не охотятся. Все живут свободно.

– Нет, – улыбнулся Саид, – это иллюзия. На самом деле в вашей стране с опасными и неугодными поступают еще проще: их просто отстреливают. Без лишних разговоров и переговоров. Опасных политиков убирают, фабрикуя компромат, что, согласитесь, тоже своеобразное убийство. А остальных отстреливают прямо на улицах – осведомленных журналистов, информированных банкиров, заинтересованных чиновников и тому подобное. Поэтому не обижайтесь. Нам всем еще далеко до «демократии». Кажется, кто-то из классиков сказал, что мы все вышли из «Шинели» Гоголя. А я вам скажу, что мы все вышли из советского режима, где лозунгом стали слова Максима Горького: «Когда враг не сдается, его уничтожают». Помните эти слова?

– Он имел в виду не внутренних врагов, – все еще пыталась отстоять свои позиции Элла.

– Он имел в виду врагов социализма, – улыбнулся Саид, – врагов системы. А я, как человек слишком много знающий и позволяющий себе критиковать клан правителя, человек достаточно опасный. Который, согласно той же логике, должен исчезнуть. Наш общий вождь сказал много лет назад: «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы».

– Ничего подобного, – возразила начитанная Элла, – это все придумал Анатолий Рыбаков в своей книжке. Ничего такого Сталин никогда не говорил. Это уже доказано.

– Какая разница? Может, и не говорил, но думал наверняка. И поступал соответственно тому, что думал. Они не успокоятся, пока меня не найдут.

Неожиданно зазвонил телефон, и она вздрогнула. Бросилась к аппарату, стоявшему в коридоре. «Неужели свекровь?» – подумала она. Но было уже поздно, трубка была в ее руке. Оттуда донесся голос Саши.

– Здравствуй, котенок, – он называл ее так после того, как обнаружил ее потрясающую способность спать, свернувшись калачиком, – как у тебя дела?

– Саша, – задохнулась она от непривычного волнения, – что случилось? Как Павлик?

– Все нормально. Он рядом со мной. Я нас все в порядке. Как там у тебя дела?

– Все в порядке, – она было подумала, что нужно рассказать обо всем Саше, но по телефону все равно ничего не удастся объяснить. А он будет только нервничать. Нужно было дождаться его приезда.

– Я меня все хорошо. Дай трубку Павлику.

– Мама, здравствуй, – взял трубку Павлик, – здесь так здорово. Ты даже не представляешь...

– Ты слушайся папу, – назидательно сказала она сыну. Затем с беспокойством спросила: – Как у вас с едой? Все в порядке?

– Нормально, – засмеялся сын, – никто с голода не умирает.

– Ты куртку надеваешь? Там ведь по ночам бывает холодно.

– Конечно, надеваю. Я тебя целую, передаю трубку папе. Он сейчас тебе все скажет.

– Когда вы приезжаете, Саша? – спросила она против своей воли. Очевидно, сказывался визит свекрови, так взволновавший ее.

– Мы только сюда приехали, – недоуменно ответил муж, – я думаю, мы еще пробудем здесь недельки две.

– Две недели, – повторила она и вдруг вспомнила, что ее гость может услышать разговор. Она сильно покраснела, запнулась.

– Что-нибудь не так? Я тебя проблемы? – почувствовал ее состояние Саша.

– Нет, нет, – немного сбиваясь, торопливо сказала она, – у меня все нормально, все хорошо. Я буду вас ждать. До свидания.

Положив трубку, она вздохнула. Ей было немного обидно, что все так получилось, и отчасти стыдно, словно она действительно обманывала своего мужа. Элла прошла в гостиную. Саид лежал, накрывшись одеялом. Увидев хозяйку, он мягко спросил:

– Ваш муж звонил?

– Да, – вздохнула она, усаживаясь на стул, – они с сыном уехали отдыхать.

– Это я уже понял, – Саид закашлялся, словно смущаясь перед тем, что собирался дальше сказать, – спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Я причинил вам столько беспокойства. Вы не волнуйтесь, я думаю, что завтра или послезавтра я смогу уйти.

– В таком виде вам не уйти, – улыбнулась Элла, – нужно купить одежду.

– Я меня есть деньги, – напомнил Саид, – сколько нужно, возьмите.

– Вам нельзя вставать, – возразила она.

– Мне нельзя здесь оставаться, – строго ответил Саид, – они все равно рано или поздно сумеют меня вычислить. Придумают какой-нибудь предлог и войдут к вам в квартиру. Завтра повторят свои попытки отыскать меня. Мне нужно срочно отсюда убираться. Они не оставят меня в покое. Под видом электриков или газовщиков, в общем, они все равно придумают какой-нибудь трюк, чтобы еще раз проверить все квартиры. Они понимают, что я не мог раствориться в воздухе.

– Поговорим об этом, когда вы поправитесь, – решительно сказала Элла.

– Нет, потом может быть поздно, – мягко напомнил ей Саид.

Возможно, он был прав. Завтра опять может появиться свекровь, а во второй раз не открывать дверь невозможно. Это будет настоящий скандал. Свекровь решит, что Элла не хочет с ней встречаться. И хотя у них были прекрасные отношения, свекровь, как и любая мать, немного ревниво относилась к молодой невестке, «заарканившей», по ее выражению, любимого сына.

– Завтра я пойду в магазин и куплю вам одежду, – согласилась Элла, – только скажите мне свои размеры. Хотя завтра не очень удачный день, в воскресенье многие магазины будут закрыты.

– Ничего, – успокоил ее Саид, – я вам скажу, какие магазины открыты.

Он откинулся на подушку и закрыл глаза. Очевидно, долгий разговор его утомил. Все-таки он потерял много крови, вспомнила Элла.

– Я принесу вам сладкий чай, – вскочила она со стула.

– Не нужно, – открыл глаза Саид, – не нужно столько жидкости. Мне будет неудобно снова вас беспокоить. Я все равно вечером попытаюсь подняться. Спасибо вам за все.

Она видела, как он устал. В таком состоянии ему нельзя никуда уходить. С другой стороны, он прав. Оставаться в чужом доме ему нельзя, его в конце концов найдут. Элла, заметив, что он закрыл глаза, на цыпочках вышла из гостиной. Нужно будет сварить ему курицу, подумала она, в его состоянии лучше всего есть бульоны и отварную птицу. Пока к нему не вернутся силы.

Элла прошла на кухню и села на стул. Разговор с мужем и сыном неожиданно взволновал ее. Сейчас она не была уверена, что поступила правильно, решившись на подобное безумство, втащив незнакомца в свою квартиру. Но вместе с тем она чувствовала к своему гостю все большую симпатию. Элла вспомнила его горячее дыхание и, проведя рукой по щеке, словно избавляясь от наваждения, поднялась и пошла к кухонной плите.

– Нужно его накормить, – твердо решила она, – он должен немного поесть, чтобы набраться сил.

А завтра она отправится покупать ему одежду. Саид в любом случае прав. Он не должен оставаться в ее квартире в одном нижнем белье. Это неудобно и неприлично. Элла вздохнула. А все-таки как хорошо, что ей позвонил Саша. Иначе она бы волновалась, ведь они договаривались, что ее мужчины ей будут звонить хотя бы раз в три дня. Из гостиной послышался слабый храп, очевидно, Саид уже заснул, откинув голову на подушку. Лежа на спине, он слегка похрапывал, это она уже успела заметить. Впрочем, сон был ему на пользу. Интересно, какие магазины открыты по воскресеньям, неожиданно вспомнила она. И снова покраснела, она не хотела признаваться самой себе, но ей хотелось, чтобы это приключение продолжалось как можно дольше. Хотя, с другой стороны, ей было стыдно, словно она действительно обманывала Сашу и Павлика.