Текст книги "Доблесть великанов"

Незнакомец в маске посмотрел на него, покачал головой, показывая свое недовольство, и повторил свой вопрос:

– Почему вы отказываетесь?

– Не хочу, – пожал плечами Виктор, – просто не хочу, – и стал подниматься.

– Подождите, – остановил его мужчина. Он снял маску и, уже не таясь, взглянул на Виктора. Холодные безжалостные глаза. Непроницаемое лицо. – Если вы сможете мне нормально и честно объяснить, почему вы отказываетесь, я разрешу вам забрать эти деньги. Только ответ должен быть убедительным и правдивым.

– Я не беру деньги за несделанную работу, – покачал головой Виктор, – давайте закончим наш разговор.

– Отвечайте, – потребовал Прасси, – я отдам вам этот пакет. Только честно.

– Я не стану убивать эксперта под именем Дронго, – объяснил Виктор.

– Вы с ним раньше встречались? Может, он ваш знакомый или друг? Может, он оказал вам какую-то услугу в прошлом? – не мог смириться с очевидным поражением Прасси.

– Я незнаком с ним, – ответил Виктор, – но мы все о нем слышали. Он никогда не поступал подло или бесчестно. Всегда соблюдал все наши правила и все наши договоренности. Его хорошо знают не только в нашей стране. И все знают, что он действует не только по закону, но и по понятиям. Поэтому никто из наших не пойдет на это убийство. Может, кроме полных отморозков. Его уважают, а того, кто убивает уважаемого человека, не будут никогда уважать. Это тоже своеобразный закон. Я ответил на ваш вопрос. А теперь я уйду. Вы напрасно сняли маску. Но вашего лица я все равно не видел и вашего голоса не слышал. Даже если меня будут пытать. Можете в этом не сомневаться. – Он поднялся, не выпуская оружия из рук.

– Возьмите деньги, – напомнил Прасси.

– Нет, – покачал головой Виктор, – я не возьму эти деньги.

Он повернулся и вышел из комнаты. Лучано испуганно молчал, поглядывая на своего босса и ожидая разноса. Но тот тоже молчал, размышляя о случившемся. Подобное произошло впервые в его жизни. Наемный убийца, на счету которого было не одно преступление, отказался от денег. И даже не взял их за свой ответ. Молчание длилось несколько минут. Наконец он обернулся к Лучано и задумчиво произнес:

– Мы с тобой недооценили этого типа. Это, конечно, слабое утешение, но все-таки… Видимо, этот эксперт действительно такой человек, что нам необходимо искать другого специалиста. Более компетентного. И более беспринципного.

– Из русских? – осторожно спросил Лучано.

– Нет, нет. Нужно найти кого-то из наших специалистов. Даже если какой-то русский и согласится его убить, то слухи об этом теперь будет невозможно скрыть. Поэтому начни искать профессионалов из других этнических групп. Можно даже китайца или чернокожего. Даже лучше, если это будет человек, который никогда не слышал об этом эксперте.

Прасси поднялся. Посмотрел на притихшего Лучано, который так и не понял, почему этот русский бандит отказался от денег, и пошел к выходу.

– Мы уберем этого русского придурка, – вскочил со стула Лучано.

– Зачем, – не поворачиваясь к нему, спросил Прасси, – зачем нам еще ссориться с русскими? Он сказал правду. И поэтому не взял наши деньги. Если бы он взял их, я бы сегодня заплатил вторую половину кому-нибудь из наших, чтобы они его убрали. Но он не взял деньги. Значит, не станет никому рассказывать о нашем разговоре.

Он чувствовал за спиной тяжелое дыхание Лучано. Но, так и не повернувшись, пошел к выходу.

Глава 3

Третий день он сидел перед компьютером, просматривая документы. Ему выдали список из семи человек, которые присутствовали на памятном заседании в английском отеле «Гроув», где было принято решение о финансовой стабилизации и временном снижении курса золота. Именно тогда кто-то начал собственную игру, уже заранее зная общемировые тренды.

Семь человек, присутствовавшие на заседании клуба, могли начать собственную игру. Семь самых могущественных людей не только западного мира, но и вообще современной цивилизации. Семь человек, из которых пятеро были известными банкирами, а остальные двое еще более известными политиками. Дронго внимательно изучал их биографии, уточнял подробности, делал сравнения. Для этого приходилось проверять многие данные по популярным сайтам, просматривать открытые источники и обращаться за справками в Интернет.

Лоусон терпеливо ждал, пока Дронго не сообщит ему о своих выводах, понимая, что не следует мешать эксперту заниматься его делами. Уже в первый день Дронго обратился к нему с необычной просьбой.

– Мне нужен список людей, которые присутствовали на заседании вашего клуба в этом году в отеле «Гроув» и в прошлом году в Чэнтилли, в штате Вирджиния. Я должен сравнить их с моим списком.

– Я тебя не совсем понимаю.

– Мне нужно точно знать, кто именно был на встрече в этом году в Великобритании и кого не было в прошлом году во время заседания в Чэнтилли.

– Это невозможно, – сразу ответил Лоусон, – даже я не располагаю такими данными. И никто в мире тебе их не даст. Если тебя пригласили для расследования, это еще не значит, что тебе доверят подобные сведения.

– То есть мне не доверяют до конца, – уточнил Дронго.

– Напрасно обижаешься. С самого начала тебе четко пояснили, что существуют границы, за которые тебе нельзя переходить.

– Очень полезное объяснение. В таком случае, как мне работать, если члены вашего клуба не хотят мне доверять? И как проверить эту семерку?

– Не знаю, – честно признался Лоусон, – даже не представляю, как ты будешь работать. Но никаких сведений из клуба у тебя больше не будет. Поверь, что тебе и так доверили невероятную тайну, разрешив приехать и встретиться сразу с тремя руководителями клуба, а также получить список на семь человек, которые были на заседании этого года. Подобную информацию за столько лет не получал ни один человек за всю историю нашего клуба. Для тебя сделали абсолютное исключение. Но никакой другой информации ты наверняка не получишь.

– И это все, чем ты можешь мне помочь?

– Я сказал тебе правду. Ты и так знаешь более чем достаточно.

– Звучит как угроза.

– Скорее как предупреждение. Ты умный человек и должен сам понимать. Существует черта, за которую тебе не разрешат переходить ни при каких обстоятельствах, – настойчиво повторил Лоусон. – Это не угроза, поверь. Они нуждаются в тебе, в твоем расследовании, иначе не стали бы тебя приглашать. Но если ты начнешь проявлять ненужное любопытство, они могут решить, что цель не оправдывает средства. И найдут другого эксперта. Или примут радикальное решение…

– О моем устранении? – усмехнулся Дронго.

– Нет, – хладнокровно возразил Лоусон, – это само собой разумеется. Они примут решение об отстранении от своих должностей всех семерых, указанных в твоем списке. Чтобы не рисковать на будущее.

Дронго промолчал. Затем негромко произнес:

– По-моему, сейчас ты невольно выдал самый большой секрет вашего клуба.

– В каком смысле? – нахмурился Лоусон.

– Все и так подозревают, что Бильдербергский клуб является негласным мировым правительством, которое определяет судьбы нашего мира. А сейчас ты невольно выдал невероятную информацию. Значит, если будет принято «радикальное решение», члены вашего клуба могут легко сместить со своих постов четверых президентов национальных банков ведущих стран, сместить с должности руководителя Европейского центрального банка, директора-распорядителя МВФ и даже председателя Еврокомиссии? И ты говоришь, что существует некая черта?

– Мы больше не будем обсуждать эту тему, – прервал его Лоусон. – У нас есть четко оговоренные позиции – ты занимаешься расследованием, а я тебе помогаю. И больше никаких ненужных вопросов.

– Тогда объясни, как можно проводить расследование о возможном предателе в вашем клубе, не спрашивая о деятельности клуба? – разозлился Дронго. – Мне нужна только информация по этим семерым. Кто был в этом году и кто в прошлом. Вот и все. У меня и так есть список этих семерых.

– Информации не будет, – устало произнес Лоусон, – и давай закончим на этом нашу беседу.

Дронго повернулся к своему компьютеру. Лоусон не мог знать, что эксперту позвонил Эдгар Вейдеманис и сообщил, что в Москве нормальная погода и все ждут возвращения эксперта. Это означало, что он уже прибыл в Нью-Йорк и поселился в городе, ожидая вызова своего друга. Дронго передал сообщение по электронной почте, сообщив, что читает Оруэлла. Это означало крайнюю степень опасности и необходимость найти оружие.

К вечеру этого дня он, просматривая карту Нью-Йорка, расположил значок на том самом месте, где находился их дом, и передал это сообщение по электронной почте на адрес Вейдеманиса.

Он вызывал некоторое удивление Лоусона тем, что так долго и внимательно изучал биографические данные семерых подозреваемых, как будто они могли ему помочь. На третий день Лоусон не выдержал:

– Извини, но я не совсем понимаю твои методы работы. Ты собираешься таким образом найти возможного предателя? Изучая их биографии? Неужели ты считаешь их настолько наивными людьми, что они могли оставить какие-то следы в своих собственных биографиях?

– Разумеется, нет. Но если внимательно все проверять, то некоторые факты вызывают очень интересные вопросы. Я постараюсь ответить тебе уже сегодня к вечеру и покажу некоторые данные, – ответил Дронго.

Ближе к пяти часам вечера он наконец подозвал Лоусона и показал ему свои выписки.

– Некоторые факты оказались безумно интересными, но у меня была подсказка. Вы ведь дали мне конкретный список семи участников встречи, присутствовавших на заседании в отеле «Гроув». Разумеется, не считая ваших руководителей, которых вы не смеете подозревать.

– Интересное начало, – усмехнулся Лоусон, – теперь остается только узнать, что именно ты мне скажешь.

– Хочешь, для начала я назову число, когда был создан ваш Бильдербергский клуб? – неожиданно спросил Дронго.

– Зачем мне это число? – не понял Лоусон. – Иногда так сложно тебя понять. Мы прекрасно знаем, какого числа был создан клуб.

– Пятиконечная масонская звезда, – тихо произнес Дронго, – ничего тебе не говорит?

– Не нужно про мистику, – мрачно попросил Лоусон, – у нас с тобой конкретное дело.

– Давид Рокфеллер принял решение о создании клуба, и они встретились тринадцатого мая тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года в отеле «Бильдерберг», около голландского города Арнема. А пятого июля пятьдесят четвертого года были окончательно утверждены структура, задачи и цели вашего клуба, – пояснил Дронго. – Пятое число. Пять граней звезды.

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к нашим поискам? – спросил Лоусон. – Давай по кандидатурам. Это более конкретная информация. Ты три дня копался в этом ворохе информации, чтобы узнать, когда был создан клуб? И что пятиконечная звезда часто бывает символом масонов? Кстати, их символом является треугольник, в котором находится глаз. Поэтому скорее три грани, как в христианской традиции, а не пятиконечная звезда. Откуда ты взял это надуманное число – пятое июля?

– Все заседания клуба обычно проходили в мае – июне, – пояснил Дронго, – а окончательные решения принимаются именно пятого июля. Так было и в пятьдесят четвертом году, когда штаб-квартира клуба открылась в Нью-Йорке, в здании Фонда Карнеги. Я нашел газеты того времени.

– Зачем тебе все это? – поморщился Лоусон. – Тебе нужно заниматься конкретными людьми. Есть список из семи кандидатур, которые ты обязан проверить и указать на одного из них.

– Тогда смотри. Странно, что до сих пор никто не обратил внимания на очевидные факты. Итак, начнем с самого первого лица. Жозе Мануэль Баррозу. Председатель Европейской комиссии. Один из самых влиятельных политиков Европы. Родился 23 марта 1956 года в Лиссабоне. Окончил юридический факультет Лиссабонского университета в семьдесят восьмом году и получил звание магистра политических наук в восемьдесят первом году в Женевском университете. Но это обычные факты любой биографии. Интереснее другое. Во время апрельской революции семьдесят четвертого года молодой Баррозу был одним из руководителей федерации студентов марксистов-ленинцев. Очень занимательный факт, ты не находишь? А потом становится одним из основных руководителей Движения за реорганизацию пролетарской партии, находящейся под влиянием коммунистов-маоистов. Интересно, что нынешняя коммунистическая партия Португалии во многом сформирована именно деятелями того самого движения.

– Ты хочешь сказать, что Баррозу раньше был коммунистом и маоистом? – усмехнулся Лоусон.

– Он действительно был коммунистом и маоистом. Хотя сейчас за него голосуют только депутаты от правых партий. Левые бывают, как правило, против. Они не любят ренегатов.

– Ну и что? Кто в молодые годы не переболел радикальными увлечениями? В этом нет ничего необычного.

– Согласен, – кивнул Дронго, – но в восьмидесятом году Баррозу неожиданно вступает в правую социал-демократическую партию, уже через пять лет становится заместителем статс-секретаря Министерства внутренних дел, через полтора года статс-секретарем МИДа, а еще через пять лет министром иностранных дел Португалии. Потрясающая и молниеносная карьера. Их партия проигрывает парламентские выборы и уходит в оппозицию, причем Баррозу становится руководителем парламентского комитета по внешним связям, а когда его партия выигрывает следующие выборы, он уже премьер-министр. И пятого июля две тысячи четвертого года, буквально еще через два года, даже не дав ему нормально поработать, его избирают Председателем Европейской комиссии. Какой стремительный взлет, – иронично добавил эксперт.

– Это есть в его биографии, – пожал плечами Лоусон.

– Но там почти не упоминается, что он еще – доктор философии Джорджтаунского университета и сразу после возвращения из Соединенных Штатов работал административным советником частного Луизианского университета в Лиссабоне. Только после этого началась его фантастическая карьера.

– Возможно. Он никогда и не скрывал этих фактов.

– Но старался их не особенно выпячивать. Запомни дату его назначения, и мы пойдем дальше. Вторая кандидатура. Кристин Мадлен Одетт Лагард. Директор-распорядитель Международного валютного фонда. Очень интересная и сильная женщина. Родилась первого января пятьдесят шестого года. Спортсменка, блестящая ученица, в семнадцать лет получила частный американский грант. Окончила парижский университет Нантера и почти сразу переехала в Соединенные Штаты, где четверть века работала в адвокатской компании «Бейкер-Маккензи» в Чикаго. Говорят, работала настолько хорошо, что прибыль компании достигла одного миллиарда долларов. В две тысячи пятом году по приглашению французского премьера она переезжает в Париж и становится Государственным секретарем по вопросам внешней торговли, а уже через два года по предложению самого президента Франции, обрати внимание, какая карьера, назначается министром экономики, финансов и занятости Франции. С 2011 года она избрана Директором-распорядителем Международного валютного фонда. К этому времени всем было очевидно, что Саркози проиграет любому политику от социалистической партии, настолько ничтожны были его шансы на избрание.

Но у этой головокружительной карьеры есть один нюанс, на который тоже не принято обращать внимание, но который зафиксирован в официальной биографии госпожи Лагарт. С девяносто пятого по две тысячи второй год она, параллельно со своей работой в компании «Бейкер-Маккензи», является также активным сопредседателем «Центра международных и стратегических исследований», который финансируется известными нам людьми и сопредседателем которого является Збигнев Бжезинский. Я думал, что ваш клуб просто обязан лучше маскироваться. Но и здесь поразительное совпадение. Она приступает к своим обязанностям пятого июля две тысячи одиннадцатого года. Говорят, что у некоторых закрытых организаций имеются сакральные цифры. Например, число «семь» – это число Бога, число «шесть» – число дьявола, а число «три» – знак масонов, если согласиться с твоей версией. Значит, число «пять» – это любимое число вашего клуба. Не буду настаивать, но и Баррозу, и Лагард начинают работу именно пятого июля. Возможно, это совпадение. Но из оставшихся пятерых банкиров трое тоже приступают к своей работе пятого июля. Это глава банка Бельгии Бенхамен Мартинес, глава банка Италии Орацио Локателли, глава банка Германии Альберт Штельмахер. Такой необычный знак для всех остальных.

И еще одно невероятное «совпадение». Глава Европейского центрального банка Марио Драги. Родился третьего сентября сорок седьмого года в Риме. Окончил римский университет «Ла Спиенца». Но потом тоже оказался в Соединенных Штатах, получив звание доктора экономических наук Массачусетского технологического университета. И почти сразу становится исполнительным директором всемирного банка, где работает с восемьдесят четвертого по девяностый год. Затем еще десять с лишним лет занимает должность Генерального директора итальянского казначейства. И, конечно, – исполнительного директора и вице-президента компании «Голдман Сакс». Самое поразительное, что президент банка Италии Антонио Фацио неожиданно обвиняется в тяжких финансовых нарушениях. Начинается активная кампания его травли, и все газеты, словно сорвавшись с цепи, публикуют против него обличительные материалы, которые им поставляются в огромных дозах со стороны неизвестных организаций. Очевидно, заинтересованных в его устранении было более чем достаточно. Во время слушания его дела в итальянском парламенте все партии практически единодушно отправляют президента банка Италии в отставку. Ну и, наконец, еще одно случайное «совпадение». Двадцать четвертого июня одиннадцатого года, в пятницу, Марио Драги на саммите в Брюсселе утверждается Председателем Европейского банка. К своим обязанностям он должен приступить через неделю. В понедельник четвертого июля он принимает дела и с пятого июля начинает свою деятельность. Такое невероятное совпадение. Пятое июля, следующий день после дня Независимости в Америке. Кажется, мистер Рокфеллер или те, кто ему помогает, нарочно выбрали именно этот день?

– У тебя непонятная страсть к цифрам, – попытался отшутиться Лоусон, – не нужно обращать на них такого внимания.

– Однажды в Европе из-за пренебрежения цифрами погибло почти двести человек и было ранено больше двух тысяч, – напомнил Дронго.

– О чем ты говоришь? – не понял Лоусон.

– Если бы правоохранительные службы Испании относились к цифрам более серьезно, они бы подготовились к террористическим актам в пригородных поездах. Все знают, что одиннадцатого марта две тысячи четвертого года в результате четырех спланированных взрывов в пригородных поездах в Мадриде погиб сто девяносто один человек и было ранено больше двух тысяч. Эти террористические акты произошли ровно через девятьсот одиннадцать дней после террористических атак в Нью-Йорке одиннадцатого сентября. Обрати внимание на соответствие цифр. Девятый месяц одиннадцатого числа. Ровно через девятьсот одиннадцать дней раздаются взрывы в Испании. Если бы в Мадриде с большим уважением относились к таким цифрам, можно было избежать трагедии.

– Что ты хочешь? – мрачно спросил Лоусон. – Возможно, это не совпадение. Возможно, они действительно были не просто приглашенными людьми, а тесно сотрудничают с нашим клубом, являясь его постоянными членами. Но это никак не продвигает нас в расследовании нашего дела. Кто из них мог сдать информацию?

– У меня осталась последняя кандидатура, – продолжал Дронго, – новый президент банка Испании. Сеньор Винсенте Гальярдо. Он назначен совсем недавно, после того как сменил недолго проработавшего на своем посту Луиса Линде, который, в свою очередь, заменил многолетнего руководителя испанского банка Мигеля Анхеля Фернандеса Ордоньеса. Здесь понятно, что Линде намеренно поменяли на Гальярдо, причем сделали это в срочном порядке. И Гальярдо приступил к своим обязанностям седьмого мая. Обрати внимание, какая поразительная перестановка цифр. Ведь в европейской традиции сначала пишется месяц, а затем число в отличие от написания в русском языке, например. Пятое июля седьмого месяца или седьмое число пятого месяца. Вам нравится играть в такие цифры?

– Может, кому-то и нравится, – сдержанно ответил Лоусон, – допускаю даже, что это не простое совпадение, что все названные тобой люди так или иначе имеют отношение к нашему клубу, о чем мы и не скрывали. Но попытайся меня убедить, что нам действительно важно знать все эти факты, чтобы вычислить человека, начавшего собственную игру и предложившего брокерам в различных частях света сыграть на понижение золота. Признаюсь, ты проделал поразительную работу, но объясни мне, кто из них кажется тебе наиболее подозрительным?

– Я уже сказал, – улыбнулся Дронго. – Дело в том, что на предыдущем заседании в Чэнтилли участвовали пятеро из тех, кого мы называли. Баррозу, Лагард, Драги, Штельмахер и Локателли. Все пятеро были на заседании вашего клуба и в этом году. Но двоих из этой семерки не было в прошлом году. Мартинес тогда болел, попав в автомобильную катастрофу, а Гальярдо еще не был назначен. В этом году они появились, и сразу произошла утечка информации. Таким образом, мы можем выбрать одного из них. Или начать одновременную проверку всех остальных. Ведь утечка информации и собственная игра одного из тех, кто участвовал в заседании вашего клуба, началась именно в этом году.

Он откинулся на спинку кресла. Лоусон ошеломленно молчал. Затем посмотрел по сторонам, словно их кто-то мог услышать, и убежденно произнес:

– Это невероятно! Ты не мог знать, кто из этой семерки был на заседании в прошлом году в Чэнтилли. Это просто невозможно. Ни в одном сообщении об этом нельзя было прочитать. Объясни, как ты это делаешь, иначе я могу подумать все, что угодно. Даже поверить в какую-то магию или мистику. Ты должен мне объяснить.

– Вы дали мне список и сказали, что все семеро были на заседании вашего клуба в этом году в отеле «Гроув» в Англии, – напомнил Дронго, – значит, у меня была исходная информация. Гальярдо стал руководителем банка только в этом году и не мог присутствовать на заседании клуба в прошлом по определению. Он тогда не занимал такой должности, а случайных людей и посторонних на ваших заседаниях просто не бывает. Остается Мартинес. В прошлом году, как раз во время заседания Бильдербергского клуба, он был в больнице на очередной операции. Я проверил по бельгийским газетам. Глава банка целый месяц лежал на операции после автомобильной аварии, в результате которой начал передвигаться в инвалидном кресле. Значит, этих двоих точно не было на прошлом заседании. Как видишь, никакой мистики или магии.

– Поразительно! – покачав головой, восхищенно сказал Лоусон. – Я не думал, что можно сделать такие выводы на основе рассмотрения обычных фактов. И насчет пятого июля. Я слышал, что именно эта дата официально принята в нашем клубе как день его создания. Возможно, ты прав, и отцы-основатели Бильдербергского клуба создали его под влиянием своих патриотических чувств. Четвертое июля – День независимости, а пятое июля – день создания нового мира и нового общества. Или, может, пятиконечная звезда. Возможно и так, я точно не знаю. Но никто не обращал внимания на эти даты и факты. Ты первый, кто провел такой сравнительный анализ.

– Все эти люди стажировались или работали в Америке, получали американские гранты, тесно сотрудничали с различными американскими компаниями, – продолжал Дронго, – и не забывай, что именно вы дали мне список людей, которые присутствовали на заседании вашего клуба и могли знать об общих мировых тенденциях и финансовой политике, выработанных на нем. Каждый из семерых мог начать собственную игру. Но мне показались наиболее интересными именно эти две кандидатуры. Президент банка Бельгии Бенхамен Мартинес и президент банка Испании Винсенте Гальярдо. Обрати внимание, что первый из них инвалид и передвигается в инвалидном кресле, что не мешает ему быть одним из самых известных банкиров в мире. Он раньше тоже работал в «Гольдман-Саксе», как и Марио Драги, а затем был советником сразу двух инвестиционных американских компаний. Что касается Гальярдо, то он вообще работал в банке, принадлежащем семье Рокфеллеров. Здесь даже не нужно проводить никаких параллелей, все и так предельно ясно. Американцы протолкнули его назначение в Испании, когда там начался финансовый кризис. Главу правительства Мануэля Рохоя обвинили в том, что он получал незаконные деньги на выборах. Оппозиция потребовала парламентского независимого расследования. Рохой едва не подал в отставку, и в результате было принято решение сменить главу банка Испании. Интересно, что это решение первым приветствовал американский посол, а самую большую помощь банку Испании почти сразу оказали финансовые структуры семьи Рокфеллеров.

– А если это подстава? – неожиданно предположил Лоусон. Он был в свое время аналитиком правительства Великобритании и тоже умел просчитывать варианты. – Если кто-то сознательно решил их подставить, выбрав именно их потому, что они не были на прошлом заседании и оказались на этом?

– Я тоже так подумал. Но именно поэтому нужно более внимательно проверить эти две кандидатуры. Если даже это подстава, значит, вычислили и слабые места. Проверив этих двоих, мы сможем достаточно точно выяснить, что это не они, и попытаться понять, что именно могли знать об их слабостях, если решили подставить именно эту пару.

Лоусон задумался.

– Предположим, ты меня убедил, и меня тоже заинтересовали именно эти две кандидатуры. Что дальше? Кто из них мог оказаться тем самым человеком, который решился на собственную игру?

– Нужно начать более тщательную проверку, – пояснил Дронго. – Мартинесу пятьдесят восемь лет, Гальярдо сорок шесть. Мне нужна информация по этим людям. Не та, которую можно найти в открытых источниках, а совсем другая. Их привычки, друзья, семьи, общение, личные финансовые счета. Одним словом, вашим друзьям в клубе нужно послать туда оперативных сотрудников, которые сумеют собрать всю информацию на месте. Желательно быстро. За два-три дня. Можно подключиться к их компьютерам, если у вас есть такие возможности. Что-то мне подсказывает, что вы это сможете сделать и прочитать переписку обоих банкиров. Хотя я думаю, что там мы ничего конкретного не найдем. Оба слишком опытные и осторожные специалисты, чтобы доверять подобные мысли или слова собственным компьютерам. Значит, нужны и другие поиски.

– На это могут уйти месяцы, – возразил Лоусон.

– Только два или три дня, – жестко повторил Дронго. – Пусть поручат сбор информации настоящим специалистам, а не дилетантам. Проверить счета банкиров, узнать об их семейном положении, о друзьях, привычках, круге общения можно за несколько дней. Достаточно найти опытных детективов. Я не думаю, что вы должны экономить на их гонорарах.

– Речь не об этом, – ответил Лоусон, – нужно еще найти таких людей. Но я попробую связаться и объяснить твои требования.

– И еще, – добавил Дронго, – я уверен, что нам пора начать активные действия и в самом городе. Легче всего сидеть здесь и ждать, когда нас обнаружат нанятые убийцы. Нужно попытаться сыграть на опережение. Что-то мне подсказывает, что синьор Прасси не успокоится, пока не узнает о моей смерти.

– И поэтому ты собираешься выступить в роли приманки?

– Не поэтому. Я собираюсь еще раз встретиться с этом синьором и попытаться узнать, кто и как на него вышел. Я уверен, что Прасси должен знать своего заказчика. Он слишком гордый и богатый человеком, чтобы общаться с посредниками. И я думаю, что это наш шанс.

– Он тебя убьет, если узнает, где ты находишься, – убежденно произнес Лоусон. – Нельзя шутить с мафией. Они серьезные люди.

– Видимо, не очень, если не смогли уберечь Вирджинию, – напомнил Дронго.

– У нас с тобой важное расследование, а ты все еще думаешь о личной мести, – упрекнул его Лоусон.

– Я обязан найти обидчика Вирджинии и провести расследование, – возразил Дронго. – И меня устраивает тот факт, что синьор Прасси испытывает ко мне такие сильные чувства. Остается только немного помочь ему и подсказать, где именно меня искать, чтобы подтолкнуть его к более решительным действиям. Учитывая, что нас в доме четверо вооруженных мужчин, то его задача представляется мне достаточно сложной. Хотя я сделал все, чтобы его люди здесь появились.

Интерлюдия

Во многих американских городах есть свои китайские кварталы, называемые «чайнатаунами». Китайцы предпочитают селиться вместе, образуя свои кварталы, с ресторанами, магазинами, прачечными, клубами и прочими атрибутами городской жизни. Уже позже в Германии начали появляться турецкие кварталы, во Франции арабские, а в Испании латиноамериканские. В самом Нью-Йорке существовали различные национальные кварталы, среди которых выделялись кварталы афроамериканцев в Южном Бронксе или еврейские в Бруклине, постепенно превратившиеся в поселения всех эмигрантов из бывшего СССР, где можно было встретить русских, украинцев, грузин, армян, азербайджанцев, узбеков и казахов. И национальные рестораны тоже были своеобразными символами этого интернационального Бруклина, казалось, воссоздававшего в миниатюрах жизнь полифоничных городов старого Союза – Одессы, Баку, Риги.

В один из таких ресторанов и приехал Лучано, чтобы встретиться со своим собеседником, который назначил ему здесь встречу. Ровно в восемь часов вечера Лучано уже сидел за столом в небольшом зале переполненного ресторана, ожидая, когда он появится. Через четыре минуты перед ним возник китаец невысокого роста, со смешной косичкой, в длинном темном одеянии. Он чуть поклонился гостю.

– Здравствуй, – кивнул ему Лучано, с любопытством глядя на это существо, и недовольно подумал про себя: «Наверное, занимается карате или еще каким-нибудь видом спорта. Хорошо, что его не видит синьор Прасси, иначе он просто не позволил бы общаться с таким хлюпиком. Хотя у китайцев ничего нельзя понять. Может, он действительно чемпион по спортивным единоборствам и настоящий профессиональный убийца».

– Вы – Лин Хэпин? – уточнил он на всякий случай.

– Да, – кивнул китаец, – мы договаривались с вами о встрече.

По-английски он говорил вообще без акцента. Видимо, родился и вырос в Америке.

– Мне рекомендовали вас, – пояснил Лучано, – поэтому я сюда и приехал.

– Мне тоже вас рекомендовали, – ответил Лин Хэпин, – и я знаю, что вам нужно.

– Тридцать тысяч, – сразу предложил Лучано. Он решил, что предлагать больше этому плюгавому существу просто неприлично. Может, он хорошо метает ножи или способен отравить нужного человека, но на роль профессионального убийцы он никак не подходит.