Текст книги "Семилетняя ночь"

Ёнчжэ открыл замок и убрал цепь. Вышел на причал. После этого на всякий случай цепь и замок он повесил с внутренней стороны. Стоя спиной к двери, он представил, как это было.

Серён ползком протиснулась под дверью. Как только она оказалась с другой стороны, мимо проехала машина папы. После этого… Куда она пошла? Спустилась по склону или направилась к понтонному мосту?

Покатый берег озера порос вьющимися колючими растениями и был укутан густым туманом. Он направился к склону и сел на траву. Что делала Серён, сидя на этом месте? Может быть, смотрела на машину папы, которая двигалась в сторону фермы. Если так, то она должна была догадаться, что машина скоро поедет обратно и остановится перед причалом. Ферма находилась недалеко от причала, и дорога вдоль набережной заканчивалась у начала тропинки, которая вела на ферму. Как и ожидала Серён, вчера он вернулся обратно и остановил машину у причала.

Ёнчжэ выключил фонарь. Вокруг стало очень темно и тихо. Был слышен только звук воды, обрушивающейся вниз через ворота дамбы. Наверно, Серён сидела на этом тёмном месте и дрожала, слыша голос папы, который с ней говорил, и видела луч фонаря, блуждавший над растительностью. Поэтому, возможно, тёмное мрачное озеро даже не вызвало у неё страха. Страх, видимо, появился только тогда, когда угрожающий папин голос и свет фонаря исчезли.

Выбежала ли она на дорогу или устремилась к ферме? Или же нашла более безопасное место? Он включил фонарь, сделал яркость максимальной и осмотрел озеро. В лучи света попал буксир перед понтонным мостом.

Ёнчжэ спустился к понтонному мосту. На палубе буксира он присел на корточки и осмотрел склон берега озера и всё вокруг него. Дверь, склон и тропинка на склоне, понтонный мост. На опоре моста внизу зацепился какой-то белеющий предмет. Он не был похож на бумагу или пакет. Ёнчжэ быстро спрыгнул с палубы на мост. Одним коленом он упёрся в настил моста и, дотянувшись до опоры, достал этот предмет. Это был белый длинный рваный лоскут ткани. Там ещё что-то сверкало. Когда он направил туда луч фонаря, то увидел люминесцентный предмет, виднеющийся под водой. Он был длинным и тонким, похожим на палочку для еды.

Ёнчжэ нагнулся и опустил руку в воду. Он сразу нащупал тонкую леску. Когда он аккуратно притянул её к себе, то увидел на ней свинцовые грузила и блёсны. Но дальше леска не поддавалась. Похоже, она застряла где-то под водой. Другой конец лески был привязан к свае понтонного моста. Ёнчжэ подтянул к себе леску, насколько это было возможно, и перекусил её зубами, затем отвязал от сваи. Примерно трёхметровая леска. Блёсны висели с интервалом в пятьдесят сантиметров, их было три штуки, грузил тоже было три. Крючка не было. Можно было догадаться, что на леске под водой также были только блёсны и грузила.

Значит, она не была предназначена для рыбалки. Один конец был привязан к свае, значит, это и не мусор, который пригнало сюда откуда-то. Вероятно, эту леску привязал кто-нибудь из управления дамбой или из компании по утилизации мусора. Ёнчжэ нужно узнать, что это такое. Он взял леску и обрывок материи и ушёл с причала. Цепью, оставленной на этой стороне входа, он закрыл дверь, уже из неё выйдя.

Вернувшись домой, Ёнчжэ сначала изучил ткань. Это был белый шёлк. Блузка Хаён, в которой Серён была вчера ночью, была из такого же белого шёлка. Эту блузку он вместе с Хаён купил ей год назад на день рождения. Она была без рукавов, от воротника до самого низа расходились складки. Молния была на спине. И он всегда помогал Хаён застегнуть её. Само собой, Серён не могла застегнуть молнию сама.

Ёнчжэ опять вернулся к тому моменту, когда покинул причал в поисках Серён. Дочь впала в ступор. Пока она убегала от него, она не боялась темноты. А теперь, когда отец покинул это место, она сразу почувствовала страх. Было такое ощущение, что к ней со всех сторон тянутся руки, будто норовят её схватить. Казалось, что кто-то вот-вот возьмёт ее за шиворот и утащит в озеро или утопит. Серён пыталась думать о чём-то другом, но долго не выдержала, и когда страх достиг нестерпимого предела, она с криком убежала со склона прочь. Она пыталась выбраться оттуда через щель под дверью. Но, охваченная страхом, она очень спешила, все её действия были лихорадочными. Блузкой она цепляется за угол двери и с силой тянет её, так что от неё отрывается лоскут. Этот лоскут дождём смыло к озеру, и он зацепился за сваю понтонного моста. А Серён убежала с причала… Всё-таки ей удалось выбраться оттуда. Если так, то куда она могла деться?

В голову ему пришла другая версия. А что если оторвавшийся кусок ткани не смыло дождём в озеро, а он плавал в озере и лишь потом зацепился за сваю? В таком случае этот лоскут был оторван чьей-то рукой. Это значит, что тот, кто мог порвать её одежду, был на причале. Ёнчжэ вспомнил, в каком виде видел Серён в последний раз. Длинные распущенные волосы. Очень яркий макияж. Белая блузка с открытым плечом, так как она наверняка не смогла застегнуть блузку на спине. Босая.

В этот момент у него возник в голове вопрос. Вчера вечером, когда он остановил машину у причала, на двери не было ни замка, ни цепи. Поэтому он толкнул дверь, думая, что она была открыта. А сегодня утром, когда он входил туда с поисковым отрядом, цепь и замок были на месте. Позже, когда он выходил на причал один, он снял замок и цепь и закрепил их с внутренней стороны двери. А закончив все дела и выйдя с причала, он опять закрыл дверь с внешней стороны, навесив всё те же замок и цепь.

Вены на висках сильно пульсировали. Значит, в ту ночь на причале был кто-то ещё. Тот, кто смог раздобыть ключ. Значит, когда Ёнчжэ в ту ночь пытался открыть дверь, на причале были два человека. Серён, конечно, не знала, что там есть кто-то ещё. В этот момент в голове Ёнчжэ родилась новая версия. Серён была изнасилована, убита и сброшена в озеро.

Взяв с собой леску, Ёнчжэ на машине отправился в город С. Там он зашёл в несколько рыболовных магазинов. Но никто точно не знал, что это за леска. Только в одном месте он получил кое-какую зацепку. Там ему сказали, что леска была покрашена люминесцентной краской и на ней были блёсны и грузила, поэтому она похожа на маркер, который используют ночью дайверы. Он сразу же направился в дайв-клуб, который вот-вот должен был закрыться. Хозяин клуба дал ему более детальное описание этого маркера.

«Грузила и блёсны закреплены с интервалом пятьдесят сантиметров, значит, дайвер использовал эту леску для измерения глубины. Такая леска очень полезна при погружениях на дамбах в горах и в больших водоёмах. В водоёмах, расположенных на высоте, плохо работает глубиномер, как механический, так и электронный или капиллярный. Леску покрасили люминесцентной краской, значит, её использовали ночью. Не только для измерения глубины, но и для определения направления».

«Определения направления?»

«Именно. Эту леску разматывают и завязывают во время погружения в разных местах, чтобы не заблудиться на обратном пути и вернуться в ту же исходную точку».

Ёнчжэ кивнул головой. Да, поэтому я и не смог достать её из-под воды.

«Значит, эту леску сделал не дайвер-любитель?»

Хозяин клуба кивнул.

«Да, скорее всего, не любитель».

Всю ночь Ёнчжэ провёл в своей мастерской в подвале, строя крепость из деревянных палочек. Так он решал задание с тригонометрической функцией. Склон, причал, леска. К ним он пристроил другие слова. Серён, озеро, дайвер.

В озере Серёнхо было запрещено заниматься дайвингом. Потому-то дайвер и погружался в ночное время. Что если прошлой ночью, когда Серён появилась на причале, тот дайвер был в воде… Если это предположение окажется верным…

Он поднялся в гостиную, затем принял душ, побрился и переоделся. Он пошёл в двести второй дом. Похоже, семья начальника управления собиралась на пикник. Они уже были готовы к выходу, в гостиной лежало несколько рюкзаков.

«Должно быть, я не вовремя», – сказал Ёнчжэ и сел на диван.

Жена начальника управления с дочерьми вернулась в комнату и посмотрела на часы, намекая, чтобы они поскорее закончили разговор. Ёнчжэ тоже посмотрел на часы. Было девять утра.

«Что-нибудь нашли?» – спросил начальник управления и сел напротив. Ёнчжэ покачал головой.

«Нет ли случайно среди сотрудников кого-нибудь, кто занимается дайвингом?»

Глаза начальника широко открылись.

«А что, ребёнок утонул в озере?»

«Не могу сейчас точно сказать, но есть такая вероятность».

Начальник управления немного поколебался и сказал:

«Вы не думали о версии похищения? Мне кажется это более вероятным – у вас огромное состояние…»

«Если бы это было похищение, то со мной, наверно, уже связались бы. А так второй день тишина. Конечно, я не исключаю все возможные варианты, поэтому и пришёл к вам, понимая, что беспокою вас. Я пришёл спросить, есть ли тут человек, который мог бы погрузиться в озеро и искать тело?»

«Не знаю. На других дамбах есть клубы любителей-дайверов. Но у нас точно нет».

«Море-то неподалёку, может, всё-таки кто-то из сотрудников занимается дайвингом?»

«Даже если и так, то я бы знал. Как гласит пословица, здешние жители знают, сколько ложек в соседней квартире».

Ёнчжэ кивнул головой.

«Можно я ещё вас кое о чём попрошу?»

«О чем вы…»

«Хотел бы посмотреть записи с камер видеонаблюдения управления дамбой. Меня интересует дорога вдоль набережной в 21:45 27-го числа».

«Это невозможно. Все файлы хранятся в офисе контроля за системой. Посторонним туда вход воспрещён».

«Я вроде слышал, что офис управления за системой открывают для школьников и для экскурсионных групп».

«Это другое дело. Если официально присылают заявку на экскурсию, тогда всё законно. А по частному вопросу мы не можем никого туда пускать».

«Ребёнок пропал без вести. Это считается частным вопросом?»

«Я вас прекрасно понимаю, поэтому даже дал вам ключи от причала».

«Раз вы уже начали мне помогать…»

«За то, что я дал вам ключи, меня могут наказать».

«Если я сейчас подам заявку на экскурсию, смогу ли я туда попасть?»

«Сегодня же вроде воскресенье».

Было похоже, что начальник не уступит, значит, придётся уступить Ёнчжэ.

«Тогда, может, вы сами посмотрите записи видеонаблюдения и расскажете мне, что вы там увидели. Хотя бы скажете, что там видно или не видно».

На лице начальника отразилось недовольство.

«Вряд ли будет что-то видно. Видеокамеры на озере Серёнхо сильно отличаются от видеокамер, установленных в лесопарке. Они абсолютно бесполезны в темноте, так как у них нет инфракрасной подсветки. Эти камеры не отличаются от наших глаз. Тем более что вчера был очень густой туман».

«Все равно, возможно, какой-то свет. Например, свет от фонарика…»

«Мне кажется, что вам лучше связаться с полицией или со спасательной службой 119, тогда я смогу спокойно вам помогать. Если эти ведомства сделают запрос, то я его исполню».

«Я уже заявил о пропаже ребёнка, но не могу просто так ждать, когда полиция начнёт работать. Представьте, если бы пропала ваша дочь, разве вы ждали бы в бездействии, пока полиция зашевелится?»

Начальник краем глаза посмотрел в комнату. Его старшая дочь, высунув голову из двери, глядела на них.

«Хотя бы посмотрите, пожалуйста, один час, начиная с 21:50».

Немного помолчав, начальник взял ключи от машины и вышел.

«Давайте поедем на моей машине».

Начальник высадил Ёнчжэ у охранного поста главных ворот, а сам въехал на территорию управления дамбой. На посту опять был Пак. Ёнчжэ подошёл поближе и попросил стакан воды. Через некоторое время бумажный стаканчик с водой стоял на подоконнике. Поблагодарив, Ёнчжэ спросил, чем он занимается в выходные дни. Тот ответил, что либо спит, либо уезжает домой.

«Не занимаетесь ли вы каким-нибудь хобби в выходные? Я слышал, что сотрудники управления дамбой часто занимаются дайвингом».

Пак смотрел на Ёнчжэ прищурившись, словно хотел спросить: «Что ты ко мне прикопался?» Ёнчжэ молча ждал ответа. Спустя какое-то время Пак ответил: «Хобби – это только для сотрудников управления дамбой, а мы, простые охранники, не можем себе этого позволить. У нас очень маленькая зарплата, даже на жизнь не хватает».

«А как насчёт молодого человека из дома сто два?»

«Даже и не знаю, чем он увлекается. Он не особо рассказывает о себе».

После этих слов разговор прервался. Ёнчжэ вынужден был просто стоять снаружи и ждать. Пак даже не предложил ему войти внутрь и подождать в помещении. Он долго смотрел на экраны камер видеонаблюдения и неожиданно встал со стула, а Ёнчжэ, посмотрев в сторону здания управления дамбой, увидел начальника, который вышел из здания и сел в машину.

«Похоже, в тот день заезжала машина», – сказал начальник, когда Ёнчжэ сел в его автомобиль.

«А машину было видно?»

«На экране одна темнота. В 22:02 появился какой-то движущийся свет. Судя по скорости и свету, я предположил, что это машина».

Ёнчжэ кивнул головой. Учитывая время и место, это была его машина.

«Но одно показалось мне странным. Обычно ночью на эту дорогу машины не выезжают, а в тот день их было аж две».

У Ёнчжэ перехватило дыхание. Начальник, подъезжая к дому, сказал:

«Второй свет появился примерно в 22:40. Скорость движения была огромной. Свет очень резко остановился, а спустя двадцать минут машина покинула это место».

«Она остановилась там же, где первая машина?»

«Ну, я же не специалист по анализу видеозаписей».

Начальник остановился перед домом.

«Это вам чем-нибудь помогло?»

«Спасибо».

Ёнчжэ вошёл в жилконтору. Значит, была вторая машина, она находилась там двадцать минут. Эта информация сильно поколебала его гипотезу. Значит, он должен срочно подумать над новой версией. Ёнчжэ покопался в делах жителей квартир и нашёл номер паспорта, принадлежащего идиоту из сто второго дома. Интуиция подсказывала ему, что прежде всего надо узнать, кто он такой.

Ночная смена похожа на время в ссылке. Целых четырнадцать часов, с шести вечера до восьми утра, проводишь в полном одиночестве. Из шести сотрудников службы безопасности ночью дежурил лишь один вместе с начальником на охранном посту у водных ворот. Остальные четверо служили на посту главного управления дамбой. Две смены днём, две смены ночью и два выходных. С весны, когда установили компьютерную систему управления дамбой, ночная смена в конторе управления была отменена. Контроль за водными воротами и количеством воды, которую нужно спустить, осуществляли дистанционно в головном офисе.

По расписанию Сынхван не должен был работать в пятницу и субботу, а заступал на смену днём в воскресенье. Но сегодня он вышел на работу ночью вне расписания, потому что сотрудник, который должен был дежурить, вечером позвонил и сказал, что попал в аварию. Сам он не пострадал, но другой водитель повредил ногу. Ему пришлось разбираться с происшествием, и он попросил Сынхвана его заменить и поменяться с ним на воскресенье. Сынхвану теперь нужно было отработать ночью вместо воскресной дневной смены.

Ночью у озера Серёнхо было слишком тихо, слишком темно и слишком много свободного времени. Слышались только стрёкот насекомых и журчание воды. Ночью, кроме как осматривать здание управления дамбой, делать особенно было нечего. Сынхван обычно читал книги, лазил в Интернете или пытался что-нибудь написать. Но в ту ночь неожиданно появилось нечто необычное, за чем стоило понаблюдать.

Вокруг озера было установлено восемь камер видеонаблюдения. Четыре – около мусоросборника, одна – на стене водонапорной башни и по одной на причале, на маяке и в том месте, где заканчивается дорога на набережной. Этим камерам, в отличие от камер у водных ворот или на территории вокруг здания управления дамбой, было уже десять лет. Поэтому, когда вокруг темнело, на экранах озеро погружалось во тьму. Если и видно было что-то, то только свет машин, выезжавших на набережную. Как на экране радара, на тёмном фоне по набережной двигались две точки, и всё. Обычно это были машины, сбившиеся с пути. Они доезжали до конца дороги, разворачивались и уезжали обратно. Других источников света никогда не было. То, что Сынхван увидел сегодня, был тот самый «необычный случай».

На часах было десять с небольшим. С чашечкой кофе он сел за стол и посмотрел на экран. Там в районе причала была одна белая точка. Свет был настолько слабым, что, не вглядываясь пристально, его легко можно было не заметить. Сынхван задержал дыхание и внимательно смотрел на экран. Эта точка света несколько раз останавливалась, начинала двигаться опять, а потом исчезла. Через некоторое время она появилась у водонапорной башни и снова исчезла, затем спустя довольно большой промежуток времени возникла на экране у входа к озеру номер один и исчезла уже насовсем.

Сынхван подумал, что это свет от фонарика. Значит, кто-то выходил на причал и потом ушёл. Кто же это? Естественно, Сынхван стал думать о своих передвижениях прошлой ночью. Можно было догадаться, что на экране также появилась точка света, перемещающаяся тем же путём. Наверно, вчера был ещё и свет от фар автомобиля. Поскольку вряд ли Ёнчжэ принёс свою дочку в кармане и выбросил в озеро. Однако увидел ли заместитель Пак эти два источника света?

Он ходил взад-вперёд у дверей в помещение контроля за системой управления дамбой. Ему очень хотелось войти туда и посмотреть записи вчерашней ночи. Но войти он не мог: перед входом была установлена камера. Она зафиксирует, как он просматривает записи, и в понедельник утром это станет известно сотрудникам управления дамбой.

С наступлением полуночи его навязчивая идея посмотреть записи улетучилась. Это ничего не изменит. И он успокоился. Сынхван плюхнулся на стул возле стола и вспомнил о Ёнчжэ, который с утра со стариком Лимом приходил к нему в квартиру с детектором. Конечно, он явился не для проверки короткого замыкания. Если Серён убил не Ёнчжэ, то он, наверно, решил, что Сынхван спрятал Серён, поэтому приходил искать её. Если он правда убийца, то тогда это начало спектакля под названием «идеальное преступление». А поисковая операция, которая длилась целый день, – это первое действие первого акта.

Под утро дождь прекратился. Когда смена Сынхвана закончилась и он вернулся в лесопарк, туман тоже почти рассеялся. Водные ворота были открыты немного больше, чем обычно. Поскольку количество воды увеличилось, поток стал мощнее и шире. Сынхван шёл опустив голову и у задней двери увидел лицо Серён.

Пропал ребенок.

Имя: О Серён

Пол и возраст: жен., 12 лет, 5-й класс школы Серён.

Особые приметы: длинные волосы до пояса, белая кожа.

На левой стороне шеи родимое пятно.

Время исчезновения: 27.08 около 21:40.

Была одета в белую блузку без рукавов, похожую на платье.

Контакты: телефон управления лесопарком 000-…, мобильный 000-…

Фотография Серён была большой, как на плакате во время предвыборной кампании, и напечатана с очень большим разрешением. Это была та же фотография, которая висела в её комнате: Серён-балерина. На эту девочку с фотографии накладывалась та Серён, которую он видел в озере. Сынхван спешно покинул это место. Он побежал со всех ног и, войдя в квартиру, вспомнил, что должен кое-что сделать. Дома у него были вещи, которые могли отправить его в ад. Гидрокостюм, который он бросил в сушилку, а также подводная камера, вспышка и снаряжение для дайвинга, которые были в рюкзаке. Вторжение к нему домой Ёнчжэ закончилось ничем, но никто не знает, когда и кто ещё раз нагрянет в его квартиру. Тем более уже через два часа к нему должна была переехать семья нового начальника.

Сынхван сначала перекачал видео деревни Серён в облако для хранения информации и стёр его с камеры. Вещи и гидрокостюм, которые он оставил в гостиной, он положил в рюкзак, а рюкзак убрал в бумажную коробку, на которой написал адрес старшего брата из города Сувона, чтобы отправить ему. Коробку он убрал в стенной шкаф. Зазвонил мобильный. Это был полицейский, которого он видел в день, когда отнёс Серён в медпункт. Полицейский сказал, что у него есть к нему вопросы, но он на работе один и просит Сынхвана прийти к нему.

«Вы случайно не видели в пятницу Серён?» – спросил полицейский, как только Сынхван сел перед ним на стул.

Сынхван ответил: «Нет, не видел».

«Вы же живёте прямо рядом с её домом и не видели?»

«Чем вызывать невиновного и пытаться что-то случайно выудить, вы бы лучше для начала спросили у папы, почему и как среди ночи у него пропал ребёнок».

Полицейский с силой бросил ручку на стол.

«Ребёнок же пропал. В последний раз её видели в пятницу днём. Подумайте, как тяжело её отцу. Вам не жалко его?»

Жалко? Да нет. Страшно. Когда подумаешь, как жестоко этот умный, привлекательный и преуспевающий человек поступает со своим ребёнком. Страшно от одной мысли. Когда об этом вспоминаешь. Сынхван опустил глаза.

«Правда не видели?»

Полицейский целых полчаса пытался что-нибудь вытащить из Сынхвана. Сынхван сидел как на иголках, семья нового начальника должна была приехать около десяти. На настенных часах было уже 10:20. Он пошарил в карманах брюк, но сотового там не было. Похоже, он оставил его дома. Полицейский прищурился и сказал:

«Кажется, у вас срочные дела. На сегодня вы свободны».

«Это что же, вы собираетесь вызвать меня ещё?»

«Вряд ли это буду я, поскольку дело будет передано выше, в районный департамент. Мой совет – не уезжать далеко, чтобы не возбуждать подозрений».

«Это почему же?»

«Ну, как я сказал, это просто совет. Вы же чужак в этих местах. А тут ещё и старое дело».

В совете полицейского было нечто, вызывающее беспокойство. Складывалось впечатление: чуть что, виноват будет «дядя из соседнего дома». В этот момент он нашёл ответ на вопрос, который задавал себе в течение двух дней: что было бы, если бы он заявил тогда в полицию и рассказал о том, что действительно видел? Только из-за того, что он чужак, «дядя из соседнего дома», и из-за неприятной истории в прошлом его уже полчаса промучили бесконечными вопросами. Ничего хорошего не будет, если он изменит свои показания.

На улице повсюду висели объявления о пропаже Серён. Сынхван, чтобы не видеть её фотографию, шёл опустив голову. Его никак не оставляли две противоречивые мысли. Кто ещё мог убить спавшую в своей комнате девочку и выбросить её в озеро, если не отец? А может быть, это был просто воришка, который хотел обокрасть отца, но превратился в убийцу, когда неожиданно проснулся ребёнок? С другой стороны, стал бы убийца специально тащить девочку до озера и бросать её там в воду? Тогда, может быть, это старик Лим, обиженный на босса за его ужасный характер? Но как-то в лесу Сынхван видел старика вместе с Серён. Старик подравнивал ветки деревьев, а Серён сидела у его ног и что-то ему рассказывала. Тот долго слушал, потом снял перчатку и дал её девочке. А она вытерла ею слёзы, высморкалась, икнула и вернула старику. Он надел перчатку обратно на руку и продолжил работать секатором. Вряд ли мужчина, который может надеть, не брезгуя, перчатку с соплями ребёнка, стал бы убивать.

Когда Сынхван вошёл в лесопарк, он остановился. У доски объявлений стоял незнакомый мальчик. Большой палец он засунул за ремень джинсов и смотрел на доску, немного отведя назад плечи. Сынхван решил, что мальчик смотрит на фотографию Серён, потому что там больше не было ничего такого, что могло бы привлечь его внимание. Кроме объявления о пропаже было только ещё одно – о вакансии на должность охранника квартир. На противоположной стороне дороги, скрестив на груди руки, стоял О Ёнчжэ. Мальчик всматривался в Серён, а О Ёнчжэ взглядом сверлил спину мальчика. Сынхван наблюдал за этим на расстоянии десяти шагов.

«Мальчик! – нарушил тишину О Ёнчжэ. Мальчик вполоборота посмотрел на него. – Что ты здесь делаешь? Кажется, ты не живёшь в лесопарке».

Мальчик повернулся теперь лицом и встал прямо напротив Ёнчжэ.

«Сюда нельзя заходить посторонним. Хотелось бы, чтобы ты сейчас же ушёл».

Их взгляды встретились. Между ними как бы сгущался туман. Сынхван вынул сигарету, но убрал её назад в пачку, потому что побоялся, что щелчок зажигалки всё испортит. Ему очень хотелось увидеть, как отреагирует мальчик на эту грубость.

«Мой отец начальник службы безопасности дамбы Серён, и я тут не посторонний», – ответил мальчик.

Как и предположил Сынхван, он был сыном нового начальника. Мальчик был обычным городским парнем. На его голове чуть набекрень была надета бейсбольная кепка. Белая футболка и джинсы. Стройное тело, которое могло принадлежать и мальчику, и девочке.

«А вы кто такой?» – спокойным тоном спросил мальчик. Выражение его лица было хладнокровным. Он учился в пятом классе, значит, ему максимум двенадцать лет, а он ничуть не уступал в словесной дуэли мужчине, который был ровесником его отца. Такое выражение лица может быть только врождённым. У него была врождённая храбрость. На лице О Ёнчжэ было написано: «Ничего себе!» Конечно, Сынхван не мог видеть его взгляда, но можно было догадаться, как он смотрел на мальчика.

«Ты очень милый мальчик».

На эти издевательские слова мальчик с достоинством ответил:

«А мне говорили, что слово «милый» можно применить разве что к уткам».

«И что за великий человек сказал такое?»

В этот момент, словно отвечая на вопрос Ёнчжэ, со стороны задних ворот появился «матиз». Мальчик оглянулся и увидел машину. Ёнчжэ тоже смотрел на неё. Сынхван шагнул в сторону мальчика. «Матиз» остановился рядом с Ёнчжэ. Из машины вышел мужчина. Он был такого огромного роста и телосложения, что казалось, будто он вышел не из машины, а просто снял с себя жилет. Мальчик крикнул мужчине: «Папа!»

Волосы у него были коротко подстрижены, как у спортсмена, а лицо – красноватым. Плечи походили на огромные валуны. Сынхван подумал, что, наверно, он бывший спортсмен. Да другого и быть не могло.

«Ты видел того дядю?» – спросил мальчик. Новый начальник в три шага подошёл к мальчику.

«Ещё нет».

Начальник посмотрел на объявление о пропаже ребёнка и быстро отвернулся в сторону Сынхвана. Сынхван слегка поклонился и хотел представиться, но Ёнчжэ опередил его. Он тоже перешёл через дорогу.

«Я О Ёнчжэ, хозяин этого лесопарка».

Начальник не сказал ни слова. Странно, но его лицо было очень напряжённым. Затем он с трудом произнёс: «А, да», и его красное лицо побледнело. Взгляд блуждал, как у курьера, который не может найти нужный дом. Он посмотрел на Совона, Сынхвана, уличный фонарь, забор, лес, ворота, небо и опять на Совона.

«Недавно я видел грузовик с вещами. Ваши, наверно?» – спросил Ёнчжэ, но начальник не ответил.

«Папа, что с тобой?» – было написано на лице Совона. Теперь жало Ёнчжэ было направлено на Сынхвана.

«Может быть, вы объясните, кто этот мужчина?»

Сынхван прямо посмотрел на Ёнчжэ. Ему очень хотелось угадать, что задумал Ёнчжэ. Чего он хочет добиться, обидев ребёнка и начальника? Сынхван решил спросить прямо: «Зачем вы это спрашиваете?»

Брови Ёнчжэ шевельнулись.

«Получается, что я, владелец этого дома, не знаю, кто переезжает в мой дом».

«Идите на пост охраны и спросите, там же сидят люди, которые должны вам докладывать».

«Слушай, молодой человек…»

«Я новый начальник службы безопасности дамбы», – сказал новый начальник. Его голос был нетвёрдым, словно говорил человек, который только что проснулся.

«Сегодня я переезжаю в сто второй дом».

«Вы уведомили о переезде жилконтору?» – спросил Ёнчжэ.

Взгляд начальника опять был направлен непонятно куда. Его глаза подрагивали от волнения. Лицо было по-прежнему бледным, пот выступил на висках и капал на землю. Было такое ощущение, словно тает мороженое в форме лица. Сынхван подумал, что, может быть, ему нездоровится. А если это не связано со здоровьем, то вероятно, у него слишком застенчивый характер. В глазах мальчика различные чувства сменялись одно за другим. Гнев, расстройство, обида. Наверно, он был уверен, что отец возьмёт сейчас за шиворот этого наглого дядю и встряхнёт его так, что у того глаза выскочат из глазных впадин. Начальник опять долго медлил с ответом и еле-еле произнёс: «Как только закончим переезд, я уведомлю».

«Нет, уведомите сейчас. Надо решить вопросы с пропусками и проблему с парковкой».

Ёнчжэ внимательно посмотрел на «матиз» и пошёл в сторону дома. Взгляд начальника обратился к Сынхвану. Выражение лица говорило: «А это кто?»

«Я – Ан Сынхван. Я немного опоздал, так уж сложились обстоятельства».

«А я – Чхве Хёнсу».

Начальник протянул руку, Сынхван пожал её. Ладонь начальника была холодной и мокрой. После рукопожатия рука Сынхвана тоже стала мокрой, как кухонное полотенце.

«Я – Чхве Совон».

На этот раз руку протянул мальчик.

«А, ты мой сосед по комнате?»

Сынхван пожал руку Совона и слегка её потряс.

«Да, я ваш сосед по комнате».

Совон краем глаза посмотрел на Ёнчжэ, который выходил на дорогу перед домом, и резким, чётким голосом сказал:

«Соседом моего папы по комнате был питчер Ким Канхён. Вы же слышали о нём? Его прозвали «атомной подлодкой» «Файтерсов». Вы знаете его? Он с моим папой был бэттером со школьной скамьи. В то время питчер Ким Канхён был третьим бьющим, а мой папа – четвёртым».

Как и хотел Совон, Ёнчжэ остановился и посмотрел в их сторону. Совон медленно принял позу питчера. Его поза была точно для броска снизу. Невидимый мяч, который покинул руку Совона, летел в сторону Ёнчжэ. Любой бы догадался, что он направлен ему в сердце.

«Более того, мой отец был самым лучшим кэтчером в команде «Файтерс». Если бы он не повредил плечо, стал бы королём хоумрана».

Совон повернул кепку козырьком назад и поднял подбородок, глядя на Ёнчжэ. Крепко сжатые губы беззвучно говорили: «Вот кто мой папа, а владелец лесопарка – это ерунда».

Ёнчжэ, не шелохнувшись, смотрел на Совона. Выражение лица было странным. Вроде не сердитое, но, с другой стороны, и не добродушное.

«Иди с дядей Сынхваном».

Начальник огромной своей рукой хлопал Совона по плечу.

«А я пойду уведомлю жилконтору и приду».

Совон посмотрел на отца и кивнул. Его лицо было довольным. Сынхвану с первого взгляда очень понравился этот дерзкий мальчик. И он сразу понял, что отец и сын совсем разные. Сынхван не был знатоком в области френологии, но нетрудно было понять, что лица у них, как и формы черепа, совсем разные. Что касается разницы в характерах, то он только что и в этом убедился.

Начальник сел в машину. Сынхван забеспокоился, знает ли он, куда ехать, поэтому громко крикнул: «Поезжайте в сторону задних ворот. Здание перед жилым домом – это охранный пункт, а жилищная контора за ним».

«Матиз» резко исчез из виду. Ёнчжэ стоял на месте в той же позе. Сынхван и Совон вместе пошли по дороге перед домом. Чхве Хёнсу… этого имени Сынхван не помнил, несмотря на то что владелец команды сменился всего несколько лет назад. Если бы Чхве Хёнсу был кэтчером в основном составе, то его имя было бы знакомо. Может быть, он был запасным игроком? Или играл в Малой лиге? О Киме Канхёне Сынхван кое-что слышал. Он был одним из ключевых игроков «Файтерсов» и даже играл за сборную страны. Сынхван подумал, что надо поискать имя Чхве Хёнсу на бейсбольных сайтах, когда будет время. Возможно, найдутся какие-нибудь сведения о нём, раз он со школьной поры был в бэттери вместе с Кимом Канхёном.