Текст книги "Собиратели легенд. В поисках Выдуманного Острова"

Корабль ста капитанов

На пиратском корабле юным путешественникам пришлось повторить рассказ, поскольку остальная команда поначалу с ожидаемым недоверием отнеслась к докладу Шрама и Долговяза. И не мудрено, кто бы поверил, что в столь юном возрасте можно обладать навыками и знаниями, достаточными для того, чтобы управлять чем-либо по размеру превышающим детский надувной матрас.

Развеяв оставшиеся сомнения повторением их биографического опуса, а точнее его отрывком в несколько последних месяцев, юные мореплаватели вместе с расположением всех членов пиратской команды получили отдельную каюту, где и разместили свои вещи. Затем они приняли приглашение присоединиться к пиратской трапезе, сразу после которой, однако, сославшись на невыносимую усталость, ребята, вежливо попрощавшись, вернулись в каюту.

К обеду следующего дня, выспавшись достаточно, для того, чтобы прийти в себя после пребывания на Ледяном Острове, юные путешественники поднялись на верхнюю палубу и застали команду за приготовлениями к отплытию. Происходящее на пиратском судне, однако, даже близко не напоминало действия слаженной команды – вокруг царил абсолютный хаос: пираты суетливо бегали из стороны в сторону, бесконечно кричали и размахивали руками, некоторые даже угрожали друг другу саблями и пистолетами. Одни матросы то поднимали, то опускали якорь, другие гурьбой набрасывались на штурвал, прочие, как муравьи по горящему дереву, беспорядочно сталкиваясь, ползали по канатам и мачтам в попытках спустить паруса. Затем они всё бросали, не доводя дело до конца, и тут же снова набрасывались друг на друга с кулаками, менялись местами, и всё продолжалось снова и снова. Маленькие путешественники отметили, что лишь действия одного единственного пирата на фоне всеобщего хаоса придавали этой странной картине робкий оттенок осмысленности. Тот очень ловко передвигался, вернее сказать, порхал между мачтами, словно обезьяна в родных джунглях, разве что вместо лиан и веток он использовал свободно свисающие канаты и подвижные части рангоута. Его аккуратная прическа, опрятная одежда и выбритое лицо даже вызвали некоторые сомнения по поводу его принадлежности к команде фрегата. «Кто это? Какой необычайно ловкий моряк!» – пронеслись мысли в головах маленьких путешественников. Наблюдая за действиями этого пирата, ребята почему-то вспомнили недавнюю беседу с Долговязом и Шрамом и решили, что если бы кто-либо в эту секунду попросил их дать ему прозвище, это, наверняка, привело б их в затруднение. Круглолицый путешественник, зажмурившись, представил, как капитан Черный Ворон грозно поднимается на верхнюю палубу, избирательно пробегает своим суровым взглядом по головам моряков и, желая подозвать этого пирата к себе, пытается к нему обратиться: «Эй, ты, как там тебя… – прокашлявшись, начинает капитан, – Ты, в рубашке и… штанах! (Три дюжины лиц оборачиваются в сторону Черного Ворона). Эм… Ну ты, необычно аккуратно причесанный! Ну, такой, опрятный что ли… да нет же, Клюква, не ты! (Нервно почесывая затылок, кричит капитан шагнувшему вперёд моряку в майке с ягодным узором на груди). И не ты, Рыбий Хвост, я разве говорил что-то про странные усы? Ну ты-то куда вышел… ох, уйди с глаз, Угрюмый, у тебя лицо сегодня особенно невеселое…» Размышления эти так увлекли круглолицего юного путешественника, что его расползающаяся по лицу чрезмерная улыбка начала выдавать ветреные мысли. Он практически созрел, чтобы рассмеяться, но компаньон, со строгим укоряющим взглядом которого он встретился, вернул его к реальности, напомнив, что ситуация сложная и требует их немедленного участия. Обстановка на судне действительно была далека от нормальной. Все члены команды хоть и были чем-то заняты, но одновременно с этим – ничего полезного не делали. Кого-то даже случайно вытолкали за борт, и он едва не утонул, дожидаясь, пока остальные решат, кто будет кричать «человек за бортом», а кто бросит утопающему спасательный круг. Юным путешественникам от этого беспорядка стало дурно, и они, как по команде, в один голос прокричали:

– Прекратите!

Звонкие голоса прозвучали резко, как свисток во время спортивного соревнования. Сто человек в один момент застыли на месте, а один из влезших на мачту, мгновенно оцепенев, словно впавший в моментальную спячку зверёк, плюхнулся вниз на сваленные под мачтой пыльные мешки. С полминуты царило гробовое молчание. Пираты нацелили все свои двести глаз на ребят (по правде говоря, все-таки меньше двухсот, поскольку у некоторых из них было лишь по одному глазу). Маленькие путешественники строго поинтересовались, кто может объяснить, что происходит на судне, после чего пираты, толкаясь и перекрикивая друг друга, снова подняли гам. Немного понаблюдав за ними, ребята поделились друг с другом своими соображениями. Очевидно, что в отсутствие капитана команда этого корабля превратилась в неуправляемую массу, поскольку каждый из них, считая себя лучшим среди равных, решил заменить пропавшего вожака их морской волчьей стаи. Однако когда на корабле командуют сто капитанов и нет ни одного матроса, способного своевременно выполнить грамотный приказ – ничего хорошего ждать не приходится.

– Уважаемые пираты! – обратился к команде один из ребят, выдавая нервозность своими и без того чрезмерно обостренными чертами лица. – Если вы срочно не выберете себе временного капитана, ничего у вас не выйдет. Ни одно судно не сдвинется с места без грамотного управления.

– Предлагаем, чтобы никому не было обидно, – подхватил второй, видя замешательство в глазах команды, – поступить по-честному и выбрать на должность капитана самого старшего из вас.

Пираты, с полминуты переварив сказанное, поначалу с энтузиазмом приняли это предложение. Некоторые радостно закричали, некоторые принялись подбрасывать шляпы и стрелять в воздух из пистолетов, но затем один из матросов, выглянув из ликующей толпы, застенчиво поинтересовался: как они поймут, кто из них на самом деле старший – большинство из пиратов не знает, сколько им лет, а выглядят они все неважно, поэтому с виду и не скажешь, кто младше, а кто старше.

– А мы под честное слово назовем свой возраст, – громко смеясь, прокричал кто-то из команды.

– Да, верно, – добавил другой, – мне вот, например, триста лет! Пожалуй, я самый старший.

Вся команда принялась громко хохотать. Ребята тяжело вздохнули. Им было нужно во что бы то ни стало назначить капитана, поскольку без управления судно в любой момент могло наскочить на скалу или айсберг (мысль, от которой ребятам становилось не по себе). В этих условиях маленькие путешественники решили пойти на хитрость и предложили пиратам другой выход из положения: раз они не могут выбрать самого старшего, пусть назначат капитаном самого младшего мореплавателя на судне.

Очередная идея пришлась по душе всем без исключения и в особенности по тому, что выбор, а он был абсолютно очевиден, тут же падал на их юных гостей, и никому из пиратов не было обидно, как если главным был бы выбран кто-то другой из команды. Таким образом, у фрегата с неоднозначным именем «…озор Империи» вновь появился капитан, а точнее, целых два, поскольку юные путешественники были ровесниками – они даже день рождения праздновали в один день.

Сразу после окончания выборов ребята как новоиспеченные капитаны обратились к своей команде. Они попробовали выяснить, есть ли у кого-либо из пиратов полезная в деле поисков пропавшего капитана информация или какие-либо идеи, с чего можно было начать его поиски. К их глубочайшему сожалению, ничего, кроме робких пожиманий плечами и растерянных взглядов, их расспросы не вызвали.

– Значит, нам самим придется с этим разбираться, – разочарованно выдохнул остроскулый капитан.

– Ну, что ж, – обойдя взглядом верхнюю палубу, подхватил его компаньон, – тогда начнем с главного – наведем порядок на судне. Итак. Вы, пятеро, спустите припасы в трюм. Вы, вчетвером освободите палубу от мусора, тут ступить некуда…

Действия пиратов быстро приобретали осмысленность, а фрегат начал походить на боевой корабль немного больше, чем на плавучий трактир.

– Да, и не забудьте про паруса, – прокричал остроскулый капитан, указывая на грот-мачту, – глядите, что вы натворили… канаты в этих местах чересчур расслаблены, из-за этого все криво, а мачта – она так вооб…

Он внимательно взглянул на мачту, и вдруг заметил, что к ней прямо на уровне вытянутой руки взрослого человека ножом был прибит какой-то бумажный сверток.

– Ты это замечал прежде? – удивленно поинтересовался он у своего компаньона.

– Нет, хотя странно – оно прям на самом видном месте… Что это такое? – остановил круглолицый маленький капитан одного из пиратов, волочившего в трюм несколько мешков с зерном.

– А, это… – спокойно ответил тот, – ну, это старый капитан тут оставил.

– Погоди, Угрюмый, не спеши, – задержал его мальчик, дернув за рукав (тот уже, схватив мешки, собирался продолжить свой путь), – почему же никто не рассказал об этом минутой ранее? Мы именно о таких вещах и спрашивали!

– Понимаете, – невозмутимо произнес пират ровно и абсолютно без эмоций, вновь опустив свою ношу на пол, – незадолго до того, как наш капитан пропал, он поднялся на мостик и как-то громко прокричал, кажется, примерно следующее: «Чак! Принеси-ка мне мои навигационные карты! Они прибиты ножом к грот-мачте!»

После этих слов пират, размяв спину и потерев ладони, подхватил мешки и собрался уже оставить юных капитанов…

– И? – оба юных путешественника, выпучив глаза, с нетерпением ожидали продолжения. – Что дальше-то?

– Откуда ж мне знать? Никто ведь, как видно, не притронулся к свертку, – буркнул Угрюмый через плечо, – И это не удивительно. В нашей команде отродясь не было никакого Чака!

Ненадолго задержавшись в ожидании дополнительных вопросов, пират попеременно заглянул в лицо каждому из юных капитанов, и убедившись в отсутствии интереса к своей угрюмой персоне, вновь погрузился в раздумья и скрылся в трюме, а юные капитаны так и остались стоять на палубе с выпученными глазами. Единственное, что им осталось, так это, рассмеявшись, броситься наперегонки к мачте. В свертке они нашли несколько старых, сложенных вчетверо карт, где Черный Ворон оставил пометки для членов команды «несуществующего Чака». Некоторые отметки были оставлены напротив островов, следующих один за другим – вероятно, там фрегат производил остановки для пополнения припасов.

– Ну, вот и нашелся старый капитан! – воскликнул круглолицый мальчик, сверкнув на солнце белоснежными зубами под самодовольной улыбкой.

– А ты ведь все не перестаешь надеяться, что нас ждет легкая прогулка, – прищурил глаз его подозрительный компаньон, – мало кто способен отметать прошлые неудачи с такой же поразительной скоростью и завидной непринужденностью.

– Пока нет повода думать иначе, – бойко ответил мальчик и спрятал навигационные карты в сумку вместе с сомнениями, которые вот-вот были готовы просочиться из этого старого свертка, за многие десятилетия странствий своими засаленными полотнами пожимавшего руки не одного десятка искателей приключений.

Ветер дул им в спины, волны плавно несли судно назначенным курсом к ближайшему отмеченному на карте порту, солнце согревало их сосредоточенные лица, а слаженная команда трудилась не покладая рук. Снова сердца юных путешественников забились в ритме приключений, но пока пиратский корабль несется по волнам, пожалуй, самое время перевести взгляд с бирюзовой линии горизонта на тонущие во мраке леса и горы под непроницаемо-серым небом, где в тысячах морских миль от них на далеком Выдуманном Острове среди непролазных джунглей грязная худощавая рука, после ряда безуспешных попыток, наконец, дотянулась до связки бананов, а это значит, что тот загадочный странник, с которым нашим героям суждено пересечься в одном из эпизодов будущих приключений, сегодня будет сыт и наберется сил для того, чтобы в нужный момент сыграть важную роль в предстоящем нелегком испытании. А юные искатели приключений вскоре поймут, что хоть корабль и плывет совершенно в другом направлении, на самом деле день встречи с загадочным странником приближается с той же скоростью, с какой юные капитаны направили пиратское судно на поиски его пропавшего хозяина.

В дальнейшем Выдуманный Остров еще не раз замаячит на пути пиратского корабля нечетким призрачным миражом с востока, но в данный момент носовая скульптура на его носу устремила свой пристальный взгляд в сторону горизонта, озаренного красным сиянием заката, и в то время, как эта ангелоподобная фигура в нежно-голубых, спадающих одеяниях, расправив крылья, неслась навстречу ночи, стремительно поглощающей морскую гладь, на капитанском мостике обсуждались ближайшие планы относительно возглавляемого юными капитанами морского поискового вояжа. С учетом дефицита стартовых данных, темы для обсуждения быстро исчерпались, достигнув своего безрезультатного финиша. Требовалось собрать побольше информации с пиратской команды. Прихватив карту Черного Ворона, ребята поспешили собрать пиратов вместе для обсуждения дальнейших планов с упором на этот важнейший в деле поисков старого капитана артефакт.

Юные капитаны оставили одного из пиратов у штурвала, а сами спустились в кают-кампанию, которая к этому моменту была битком заполнена членами команды. Море было спокойным, почти как зеркало, и снаружи при полной тишине дежурный отчетливо слышал всю беседу, проходившую ниже. Отвечая на расспросы новых капитанов, пираты горячо и охотно высказывали предположения, куда мог деться Черный Ворон и кто из команды видел его последним. Самое интересное, однако, началось в момент, когда несколько матросов, на удивление остальным, признались, что перед самым исчезновением старого капитана они выполняли его тайные распоряжения. Выяснилось, что пиратское судно совершило несколько остановок, и каждому из них было дано личное задание по доставке груза, но какого именно и на какой из множества отмеченных на карте островов – этого никто не знал. Чёрный Ворон лично следил за исполнением своих поручений, а в особенности за тем, чтобы ответственные при этом поменьше болтали языками. В любом случае это важное уточнение стало существенным прояснением на сером полотне неизвестности, с которого юные капитаны стартовали на их пути к разговору, протекающему в стенах кают-компании, но в качестве разочарования, подоспевшего к намечавшемуся было триумфу, юным искателям приключений досталась невозможность добиться от команды исчерпывающих пояснений, куда из капитанской каюты мог подеваться судовой журнал (попытки пролить свет на этот вопрос превратили совещание в неконтролируемый гам), а затем кто-то из команды и вовсе закатил в кают-компанию бочку с ромом, предложив отметить счастливое появление на фрегате нового начальства, что вынудило ребят подняться наверх и в тишине обсудить полученные сведения. С четверть часа юные капитаны безуспешно мучали навигационные карты и яростно спорили, в то время как команда, до дна осушив бочку, принялась за старое, с удвоенной самоотдачей заставляя стены фрегата содрогаться от их всезаглушающего акапельного хора, словно несчастные стены Помпеи при разгуле печально известной стихии. Наконец, тот самый дежуривший у штурвала пират, по всей видимости, заскучав на фоне царившего внизу безобразия, многозначительно глядя вдаль, произнес:

– Они там внизу будут ругаться и кричать, драться и обвинять друг друга без конца! В поисках капитана они вам не помощники, – дождавшись интереса к его словам, он приглушил тон и вполголоса добавил, – Пожалуй, так же как и я… Никто из нас давно никому не доверяет, потому что у каждого есть свой секрет. Но этот секрет -часть общей тайны.

Ребята переглянулись. О чем это он? Они подошли поближе к пирату и поинтересовались, о какой тайне идет речь. Пригласив ребят жестом подойти поближе, тот хитро улыбнулся и продолжил таким тихим голосом, что его слова едва были слышны на фоне всплесков воды и скрипа дерева:

– Все знают, что на одном из этих островов хитрый старик припрятал сокровища! Это ни у кого на нашем корабле не вызывает сомнений – все пиратские капитаны так делают… Когда Черный Ворон исчез, мы решили, что просто обязаны забрать то, что по праву наше. – Тут пират насупил брови и поочередно заглянул в глаза каждому из юных капитанов. – Пока не объявились какие-то искатели приключений… и не опередили нас!

Ребята поначалу не приняли всерьез слова болтливого рулевого и вернулись к своим рассуждениям. Если удастся найти эти острова, будет проще понять всю картину. Кроме того, не исключено, что судовой журнал старого капитана находится на одном из этих островов среди припрятанных вещей. Но как же без судового журнала отыскать острова? Выходит, для того, чтобы найти судовой журнал, им нужно попасть на острова, на которых этот журнал спрятан, а чтобы найти все эти острова, им нужен тот же… судовой журнал. Поток из версий, озарений и предложений не иссякал. Увлеченные беседой юные капитаны перестали выделять мечтательный голос пирата, который медленно, но настойчиво вливался в общий звуковой фон усиливающимся притоком, и вскоре по верхней палубе разлилась шумная бурлящая горная река, смешавшая в себе голоса на верхней палубе с кутежом, доносившемся из кают-компании.

– … когда я отыщу сокровища, стану самым известным пиратом во всем мире… – продолжал размышлять Рыбий Хвост. Облокотившись о штурвал, он мечтательно глядел в ночное небо, не обращая внимания на то, что юных капитанов его история уже не особенно привлекала, – Сотни лет никто не находил таких несметных сокровищ, а они, наверняка, сделают меня самым богатым пиратом! И конечно же, знаменитым. Не сомневаюсь, что именно на моей части карты…

На этих словах Рыбий Хвост застыл с испуганным лицом и тут же замолчал, словно откусил язык. Он, остолбеневший, лишь изредка нервно подергивал своими взъерошенными усами, как таракан, пойманный с поличным внезапно включенным среди ночи светом на кухне. Ребята прервали свои обсуждения и в четыре глаза пристально взглянули на него.

– Какой еще карты?! – Разом воскликнули они. – А? Рыбий Хвост!

– Никакой… – пират зажмурился, как наивный ребенок, полагающий, что любой закрывший глаза тут же обретает невидимость.

В попытках создать непринужденный вид, он начал насвистывать какую-то мелодию, однако выглядел при этом лишь более нелепо.

– Какой карты! – настаивали ребята.

Рыбий Хвост тяжело вздохнул. Переминаясь с ноги на ногу, он старался принять менее неловкую и внешне непоколебимую позу на капитанском мостике, но его суетливость лишь усугубила бедственное положение, поскольку провернувшееся под ним колесо штурвала лишило его единственной точки опоры. Рыбий Хвост на мгновение расстелился по палубе, но тут же вскочил и принялся выравнивать резко накренившееся на бок судно.

– Да что там творится! – раздражённо прозвучал глухой крик с нижней палубы.

– Мой язык длиннее щупальцев каракатицы… Никогда не умел держать его за зубами. Ладно… – Усатый пират виновато подбирал слова, поглядывая то на ребят, то на лестницу в трюм, откуда стали доносится голоса пиратов, вероятно, попадавших с гамаков вследствие непредусмотренного маневра, – Вы, как я погляжу, ребята честные. Вам, наверное, можно довериться…

Юные капитаны одновременно одобрительно кивнули. Он пошарил рукой за пазухой и достал скомканный лист бумаги. С трепетом пират принялся бережно расправлять смятый сверток.

– Смотрите, – прошептал Рыбий Хвост, оглядываясь, – я убежден, что именно на моей карте указано, где спрятаны сокровища.

Ребята прильнули к бумаге четырьмя сверлящими глазами, затем с удивлением взглянули на пирата.

– Ты вообще хоть раз видел карты сокровищ? – с ухмылкой спросил остроскулый мальчик.

Рыбий Хвост отрицательно покачал головой, но сочтя вопрос юных капитанов подозрительным, он таким же пристальным сверлящим взглядом в ответ одарил своих собеседников. В его глазах промелькнуло зарождающееся недоверие.

– Оно и видно, – подхватил его компаньон, – тут нет никакой карты, это всего лишь какие-то записи.

– Ну что за вздор! Вы разве не видите эти символы? – пират ткнул своим черным длинным ногтем на каракули, которые, по всей видимости, писавший оставил на полях в попытках расписать засохшие чернила в шариковой ручке. – Что это, если не карта сокровищ!

Юные капитаны с безмолвным сочувствием взглянули на пирата и покачали головами. От их взглядов под ногами усатого матроса начала медленно исчезать твердость палубы, а лицо тут же обрело бледный вид – оно, словно пустая прозрачная бутылка, наполнялось холодным отсыревшим лунным светом.

– Зря я вам все рассказал… – дрожащим голосом прошептал бедняга. – Вы специально так говорите, чтобы мои сокровища достались вам!

– Ты будто сам не читал, что там написано! – возмутился остроскулый капитан его беспочвенным обвинениям. – Тоже мне, искатель сокровищ…

Пират обиженно отвернул взгляд, и, стараясь не свалиться без чувств, обеими руками, что было сил, вцепился в колесо штурвала.

– Дай-ка, я взгляну еще разок на твою «карту», – желая успокоить опечаленного моряка, произнес круглолицый мальчик (он вдруг осознал причину странного поведения пирата) и, повернувшись к товарищу, не шевеля губами, произнес, – Да он ведь читать не умеет…

Остроскулый мальчик усмехнувшись, сморщил лицо. Рыбий Хвост нерешительно протянул листок, и юный капитан погрузился в записи. Пока его глаза скользили по исписанной бумаге, пират не находил себе места от волнения. Одновременно он пытался уместить в голове все мысли, связанные с этим покрытым тайной (правда, исключительно в его представлениях) предметом: от подтверждения его ценности как карты сокровищ до подозрений в том, что его самым наглым образом обманывают с целью присвоить несметные богатства. Эти душевные переживания не могли не отразиться на его внешнем виде: истерзанный волнением пират в тот момент напоминал скорее восковое чучело самого себя.

– Взгляни-ка… – обратился круглолицый капитан к своему напарнику, – Это то, что я думаю?! – Он протянул бумагу и с нарастающим волнением дожидался его оценки. Даже не дочитывая до конца, тот опустил мятый листок и подтвердил предположения своего компаньона.

– Где ты взял его? – обратился он к уже давно переставшему что-либо понимать пирату, возвращая обратно его «карту».

– О! Это очень интересная история! – самоободряющим тоном оживленно зашевелил Рыбий Хвост растрепанными усами, желая оказаться сопричастным к их попыткам разобраться в этом деле, но более того – сменить предмет обсуждений, поскольку ему стало дурно от подозрений юных капитанов касательно подлинности его карты сокровищ.

Круглолицый мальчик зажмурился в ожидании ярко-красочной истории, а его компаньон, громко выдохнув и закатив глаза ко лбу, принялся вытаскивать занозу из своей разболевшейся ладони.

– После того, как капитан исчез, – с задумчивым серьезным лицом начал Рыбий Хвост, – все мы долго и отчаянно горевали, а когда ром закончился, кто-то из команды спустился в трюм, где, как вы знаете, хранятся наши запасы…

Круглолицый путешественник разочарованно открыл глаза, а его товарищ, довольный тем обстоятельством, что заноза была удалена без особых проблем, переключил все внимание на рассказ пирата, который не обещал блистать разнообразием в приемах литературного мастерства.

– Ну, значит, тогда-то он и обнаружил ту самую бочку. Она неспроста показалась ему на удивление лёгкой, хоть и была закупоренной… – мальчик вновь зажмурился, правда, одним только левым глазом, в то время как пират продолжал трясти своими смешными усами, забавляя его остроскулого компаньона, – Он позвал кого-то из команды… Кто же нес в тот день вахту? Это, к слову, была последняя вахта, о которой распорядился наш исчезнувший капитан. Ах, да кажется, это был Сиплый! Ему-то он и сказал – погляди-ка на эту странную бочку… Или все же не Сиплый… Наверное, все-таки Кнут…

Юные капитаны демонстративно зевнули, а пират задумчиво почесал затылок сквозь косынку, не стиранную добрую пару десятков лет, и пошевелив пышными усами, продолжил.

– Нет, это был Свист! Точно, он… так вот, говорит Кнут, гляди – с одной стороны, эта бочка такая же, как и все остальные, но с другой…

Не в силах больше выслушивать эту головокружительную историю ребята попросили пирата ускорить рассказ, остановив карусель сменяющихся пиратских прозвищ, и Рыбий Хвост, пожав плечами, с многозначительной улыбкой на выдохе скороговоркой подытожил повествование:

– В общем, Ячмень с Сиплым нашли эти бумаги в заколоченной пустой бочке, когда искали в трюме ром! Вот.

– Отлично! А подобные «карты» есть у всех членов команды? – уточнили юные путешественники.

Пират утвердительно покачал головой и пояснил, что они разделили найденные бумаги между всеми, чтобы уровнять шансы отыскать сокровища. Ребята с ироничными ухмылками детективов, только что распутавших многолетнее запутанное дело, уже успели себе представить и даже поверить в этот весьма скорый плод их воображения – будто бы с загадками старого капитана было уже покончено – осталось лишь объединить все части судового журнала, растерзанного жадной к выдуманным сокровищам пиратской командой. Для этого нужно всего-то – спуститься к пиратам и попросить их сдать хранившиеся у них фрагменты… Разочарование, однако, пришло быстрее, чем разнеслось по нижней палубе эхо от стука их подошв о деревянные ступени, ведущие с верхней палубы вниз в кают-компанию.

– Что значит, отдать вам наши карты?! – волнительно прозвучал голос слева.

– И мы не говорили, что у нас вообще есть какие-то карты! – возмутился голос справа. – Откуда вам про них известно?

– И если даже они и есть – откуда мы узнаем, что вы не собираетесь обмануть нас и не присвоите себе сокровища! – выкрикнул голос прямо перед ними.

– Я никому не дам свою карту! На ней точно указано, где спрятаны сокровища! – выпалил кто-то из толпы.

– Нет, это указано на моей карте! Но я никому не покажу ее!

– Нет, на моей!

– Вы все вруны! Сокровища мои! – Разносились выкрики по кают-компании.

Совещание вновь скатилось в пропасть. Бессмысленно юные капитаны пытались объяснить пиратам, что их смятые бумажные листки – это не карты, а вырванные страницы судового журнала. Тщетно старались они указать на необходимость собрать все его отрывки воедино. Пираты, как видно, слишком часто обманывали друг друга, поэтому окончательно потеряли доверие к людям. Не желая больше попросту тратить время, мальчики сообщили команде, что совещание далее будет закрытым, и, отдав необходимые распоряжения дежурным, отправились в свою каюту для обсуждения насущных проблем в спокойной обстановке.

В тускловатом мерцании свечей они не заметили, что солнце давно уже село за горизонт, и их беседа перешла далеко за полночь. Согласовав на завтра план первоочередных действий, юные капитаны посчитали необходимым отдохнуть.

– Ты ведь понимаешь, что нам придется теперь сделать? – вздыхая, начал один из них, когда ребята улеглись в кровати.

– Да… Это будет долгое, очень долгое путешествие, – подметил его компаньон, разглядывая паутину на потолке.

– Научить читать этих грубых невежд будет делом нелегким.

– Это точно! – согласился мальчик, – Но как иначе заставить их доверять нам?

Пожелав друг другу спокойной ночи, они задули свечи и, укрывшись одеялами, отложили на завтра этот нелегкий день, прекрасно осознавая, что все последующие будут далеко не легче.

В ту ночь море было достаточно спокойным, и ребята еще некоторое время ворочались в кроватях, удерживаемые от сна громким басом, взрывным смехом постоянно пировавшей команды, стуками деревянных кружек, наполненных никогда не заканчивающимся ромом, небылицами, шумными спорами, переходящими в ругань, не знающих ни меры, ни усталости во всем этом морских пиратов. Прошедший день, правда, не оставил шансов и этому нескончаемому гулу, доносящемуся из кают-компании, растворив ребят в их далеко не мягких кроватях, словно два кубика сахара в кружках с горячим какао; и постепенно скрип парусов, изредка раздуваемых порывами ветра, и монотонность глухих шлепков волн о корпус корабля, смешали и поглотили в себя прочие звуки; а вскоре все они и вовсе развеялись, и вместе с тонкой скачущей вверх и вниз полосой лунного света, проникавшего через маленькое окошко каюты, к юным капитанам спустилась и с головой их окутала долгожданная туманность сновидений.

Длинная клубящаяся змейка из дымовой трубы неразлучным хвостом тянулась за паровозом. На полном ходу железная машина, разогретая ярким летним солнцем, тащила за собой вереницу вагончиков вдоль хвойной лесополосы. За окном, смешавшись в единую смазанную картинку, мелькали деревья, столбы, переезды… Иногда по параллельным путям с шумом проносились вагоны встречных поездов. В уютном купе все было заполнено каким-то домашним чувством спокойствия и заботы: ослепительно-белые накрахмаленные шторки на окне, слегка обдуваемые теплым летним ветром; кожаные мягкие сиденья; столик, покрытый скатертью ручной вязки, а на ней – любимая книга с веселыми красочными иллюстрациями; ко всему приветливый проводник с широкой доброй улыбкой под тонкими закрученными к скулам усиками, заглянувший в купе несколькими минутами ранее, сообщил о приближении поезда к очередной станции и любезно поинтересовался, не желает ли приятный его сердцу пассажир чашечку горячего ягодного чая с песочным печеньем.

Вагон ритмично и успокаивающе качало из стороны в сторону. Наконец, раздался негромкий стук, и после непродолжительной паузы дверной замок с привычным этому действию щелчком освободил защелку, и дверь, скользнув по рельсам, исчезла в левой части перегородки купе. Ловко закатив внутрь сервировочный столик, обходительный проводник в сотый раз улыбнулся, с отточенной годами сноровкой подкрутил свои пружинящиеся усики и изящным, почти танцевальным, движением разместил на столе заварочный чайник, а за ним и плетеную вазу с печеньем. От непрерывных раскачиваний вагона посуда при каждом сотрясании столика приятно звенела фарфором, из носика заварочного чайника тянулась ароматная струйка пара, а печенье выглядело столь аппетитным, что невозможно было отвести взгляд. Затем, все также приветливо улыбаясь, проводник плавными, но четкими движениями предусмотрительно убрал висящую на локте белоснежную хлопковую салфетку и аккуратно развесил ее на краю стола, после чего шагнул к пассажиру, наклонился и с тем же невозмутимым лицом принялся тормошить его, не переставая нашептывать:

– Проснитесь, проснитесь…