Текст книги "Собиратели легенд. В поисках Выдуманного Острова"

Первые же минуты, проведенные на айсберге, заставили юных путешественников ощутить себя в таком же неожиданно-плачевном положении, как если бы теплый солнечный пейзаж вокруг беззаботных пляжников, нежащихся на удобных шезлонгах, вдруг собрали бы гармошкой, словно театральную декорацию, и они, нелепые в своих солнцезащитных очках, плавках и масках для подводного ныряния, в тот же миг очутились бы на дальнем севере, в мире вечной мерзлоты. Путешественники уже не вспоминали, как они, изнывая от жары, ловили тень от парусов и прикладывали ладони ко лбу, пряча глаза от жгучих солнечных лучей. Теперь же их сжатые дрожащие кулачки едва согревались их же стремительно остывающим дыханием.

Круглолицый путешественник в глубине души сам корил себя за то, что допустил эти неприятности, но его раскрасневшийся от ярости компаньон поленце за поленцем подбрасывал к пылающим огнем углям все новые обвинения, что не давало его чувству вины выйти из глубокой защиты.

– Ну как? Много пользы от твоего судового журнала? – сквозь зубы шипел на него товарищ, напрягая заостренные скулы. – Давай-ка! Почитай мне еще. Сколько чаек село на мачту! Сколько китов показало свои хвосты! Уверен, там есть и записи о том, что мы ели на завтрак. Напомни-ка! Ведь без снаряжения свой следующий завтрак мы добудем едва ли…

– В нем пользы побольше, чем в твоих бесконечных упреках, – раздувая щеки, защищался мальчик, но все же, звучно захлопнув журнал, он спрятал раздражитель на дне своей походной сумки, подальше от глаз товарища.

Оба, разумеется, понимали, что в нынешних обстоятельствах самым вредным занятием было бы продолжение взаимных упреков, потому они поспешили перевести в полезное русло этот захлестнувший с головой поток негодования и переключиться на сортировку немногих спасенных с погибшего «Изумруда» вещей. В подобной ситуации, однако, очень непросто заглушить в себе бьющее через край желание искать виноватого в ком угодно, кроме, разумеется, как в себе самом, в то время, как острота ситуации требует единства всех физических и моральных сил для преодоления возникших неприятностей. Некоторое время юные путешественники молча украдкой поглядывали исподлобья друг на друга в поисках признаков готовности к примирению.

– Сначала придется отыскать проход через эти снежные горы. Надеюсь, хоть там будет что-то полезное… – вздохнул его товарищ, и тревога в его бледном круглом лице легко выдавала, что на самом деле он не ожидал от этого пустынного белого острова абсолютно ничего хорошего.

И действительно, было сложно представить, у кого эта отталкивающая картина, составленная из сочетания темно-синих красок бушующего моря и узкой белой полоски ледяной суши, терзаемой кинжальными ветрами, могла вызвать приятные чувства. Местом крушения «Изумруда» оказался центр небольшой ледяной бухты, образовавшейся, вероятно, после отделения от айсберга внушительной снежной глыбы, которая когда-то составляла единый белый хребет с высокими ледяными массивами справа и слева. Они возвышались метров на двадцать пять над линией моря, а соединявший их стеклянно-гладкий, словно срезанный ножом, остаток ледяной стены, казалось, был не выше семи. Если взглянуть со стороны, могло показаться, что они находились на дне огромной, вмерзшей в лед, расколотой пополам ледяной чашки, по бокам которой две сахарные горки тянулись ввысь к упирающимся в облака белоснежно-молочным вершинам. Но такой безобидный шарж на деле был далек от реальной картины. Вид неприступных, пугающих необычными формами хребтов ледяных скал и виднеющихся в прорехах между ними снежных дюн, весь безжизненный, безмолвный белый мрак вокруг этого места – все способствовало нарастающему чувству тревоги в сердцах юных путешественников. Быстро коченеющие пальцы лишь помогали проникать под кожу сквозь докрасна обожженные морозом поры этому ощущению, белым пушистым инеем оседающему в самых глубинах души, сковывая ледяной тяжестью, запутывая и сбивая с мыслей.

Быстро темнело. Оглядев пространство между снежными скалами, где кроме нескольких чудом спасенных с яхты ящиков и мешков не было больше ничего приметного, ребята решили исследовать айсберг до наступления полной темноты. Предстояла непростая ночь. Перспектива провести ее на самом краю скрипящего и непрестанно трясущегося ледяного массива, который в любой момент, казалось, был готов развалиться на части, юных путешественников абсолютно не радовала. Ребята разошлись от центра ледяной стены к разным ее краям, желая поскорее разведать обстановку.

– Прием. Следопыт, я – Охотник. – прозвучал голос юного путешественника, начавшего очередной радиообмен. – Буду разочарован, если наверху такие же уродливые ледяные горы. Что видно у тебя? Конец связи.

Охотник провел рукой по гладкой ледяной поверхности, пытаясь нащупать какой-нибудь выступ в этой неприступной стене.

– Охотник, нам тут не забраться, – кивая в сторону ледяной громады, ответил Следопыт, – без альпинистского снаряжения уж точно. Как понял? Конец связи.

– Я и не думал забираться по этому зеркалу, – опустив рацию, в полголоса, будто самому себе, произнес мальчик и, показав язык своему размытому отражению, огляделся по сторонам; затем вновь включил рацию и продолжил радиоэфир. – Прием. Следопыт, думаю, мы сможем вскарабкаться вот по этому склону или по тому, справа. Они выглядят более приветливо, что ли. Конец связи.

– Приветливо? Охотник, они не более приветливы, чем Монблан и Эверест во время снежной бури! Конец связи, – рассмеялся юный путешественник, довольный столь находчивому сравнению.

И действительно: две возвышающиеся перед ними снежные горы, разделенные гладкой высокой ледяной стеной, как те самые Монблан и Эверест, своими неприступными – под стать непревзойденным оригиналам – хребтами словно проводили черту между нерешительностью и отвагой в сердцах всех соискателей, подступивших к их подножиям. Каждой своей льдинкой они отталкивали от себя любого покусившегося на безумное восхождение. Но другого выбора не было. Эти две отвесные ледяные громадины отделяли место крушения от остальной части айсберга, и ребятам во что бы то ни стало предстояло найти путь наверх.

– Следопыт, прием. Не уж то, испугался? – улыбнулся в рацию мальчик, глядя на товарища, смущенно качающего головой в оценках шансов этой смелой затеи.

– Охотник! Вообще-то, надеюсь, ты – тоже! – буркнул тот, – Конец связи.

– Еще как, – сдержанно рассмеялся мальчик. Он инстинктивно прятал испуг под робким смехом, который, однако, явился столь же сомнительным инструментом, как и приятная слуху шелестящая обертка от конфеты, скрывающая под собой горькую микстуру.

– Прием. Охотник, с моей стороны горка пониже будет. Жду тебя наверху. Конец связи. – перекинув лямку походной сумки через шею, подытожил круглолицый мальчик и резко сменил на серьезное свое на мгновение показавшееся растерянным выражение лица.

– Принято, Следопыт. Приступаю. Побереги батарейки! Конец связи до самого восхождения наверх. – Мальчик со звонким хлопком потер ладони одна о другую, как атлет перед подходом к снаряду, и, с хитрой улыбкой взглянув на уходящую в мутное небо вершину, тихо добавил, – ну держись, Джомолунгма…

Ребята разошлись по сторонам и вскоре они прилипли к снежной поверхности, то взбираясь, то соскальзывая с нее, словно жуки, застрявшие в стеклянной банке. Следующие несколько минут, проведенные в попытках покорить ледяные горы, показались им часами.

– Эй! Ну, что? Как там твой Монблан? – с надеждой в голосе прокричал Охотник из-под не покорившегося ему Эвереста.

Он оставил попытки обуздать вверенную ему вершину точно так же, как несколькими минутами ранее чувствительность оставила его замерзшие пальцы. Подойдя к противоположной горной преграде, юный путешественник с удивлением обнаружил, что его компаньон, в отличие от него, значительно преуспел, сумев каким-то чудом продвинуться вверх метров на восемь и достаточно уверенно закрепиться на узком, но довольно устойчивом ледяном выступе. Заметив под собой дрожащего от холода товарища, растирающего скрещенными на груди руками свои до костей промерзшие плечи, юный альпинист, лихорадочно ощупывая лед над своей головой, прокряхтел ему в ответ:

– Похоже… дальше пути нет… Но вот тут, немного правее, склон более удобный…

– Думаешь, можно будет выколоть ступеньки? – прокричал Охотник и принялся искать в рюкзаке инструменты.

– Да, – ответил Следопыт, – но, боюсь, на сегодня я – всё… Сил больше нет, и уже совсем темно. Еще нужно как-то спуститься вниз, не переломав ноги…

– Ладно… Не спеши, осторожнее там!

– Уж постараюсь…

Следопыт принялся с тем же усердием ощупывать скользкий лед, но теперь в обратном направлении. Сантиметр за сантиметром он продвигался интуитивно, уже практически не видя под собой ног.

– Как же холодно… Даже мысли в голове замерзают. – поглядывая вверх на компаньона, застучал зубами Охотник; он прищурил один глаз, пытаясь разглядеть, насколько высоко еще был его товарищ. Крепко прижав к груди свой небольшой рюкзак, он тщетно пытался согреться о его задубевшие кожаные стенки. – Надо срочно что-то предпринять! Слышишь? Ты должен что-то придумать. На меня уже надежды нет… я так сильно замерз…

– Поберегись! – прозвучал вскоре крик сверху, и на рыхлый, истоптанный у подножья ледяной стены снег глухо упала походная сумка. – Разведи пока огонь. В сумке огниво… Небольшая такая коробочка, она еще обшита подарочным бархатом. В ней хранятся мой походный нож и подзорн…

Тут мальчик прервал свой монолог и после недолгой паузы с густым облаком пара выдохнул горькие воспоминания о некогда дорогой вещи.

– … Ах, да, как же я мог забыть – теперь там всего лишь место, где раньше хранилась моя подзорная труба!

– Никогда в тебе не сомневался! – не обращая внимание на укор в голосе товарища, воскликнул мальчик и радостно подхватил сумку. – Ты там давай, осторожнее… и, пожалуй, придумай-ка еще что-нибудь… а я пока… займусь костром…

Юный путешественник запустил обе руки в сумку, доверху наполненную различными предметами и бумагами. Нащупав вещицу прямоугольной формы, он вынул ее, но вдруг презрительно сморщил лицо.

– Ты только глянь, а вот и бумага для розжига! – с театральным коварством произнес он.

– Даже не думай! – прокричал Следопыт.

Он висел на ледяном склоне на высоте не более полутора метров. Ему казалось, что до земли было все еще достаточно высоко, из-за чего он изо всех сил с опаской вытягивал ногу навстречу уже окутавшей все вокруг черной мгле, как будто бы искал носком дно незнакомого озера.

– Даже не думай трогать журнал! – сердито повторил тот, с решительной твердостью выделяя каждое слово. – Поищи ненужную бумагу среди своих вещей…

– Среди моих – есть лишь одна… – усмехнулся Охотник, но тут же резко изменившись в лице, с сожалением добавил. – Достать бы ее из бутылки… и спалить.

– Хех, – хохотом подхватил его компаньон, – лучше бы эта мысль посетила тебя месяца два назад!

Ребята смеялись не долго, и очень скоро все действующие лица этой заметенной снегом картины вернулись к ранее назначенным ролям, где один из них дрожащими от холода руками с ловкостью фокусника, словно кроликов из черного цилиндра, доставал предметы из походной сумки, а другой с грациозностью артиста балета тянул носок, надеясь, наконец, встретиться с твердой поверхностью, до которой к этому времени оставалось не более полуметра.

Наконец, юный путешественник отыскал ту самую приятную на ощупь коробочку, достал огниво и несколькими движениями рассыпал по земле целый фейерверк из золотистых звездочек.

– Работает! – обрадовался мальчик.

– Разумеется, – сверху прозвучал голос, приправленный менторскими нотками, – и не забудь вернуть все в том же виде!

Сморщив лоб, юный путешественник оглядел темные пятна на снегу, разбросанные вокруг места крушения – жалкие остатки их спасенного багажа. Бродивший по снежному берегу он был скорее похож на бездомного скитальца, нацепившего на себя разом всю имевшуюся одежду.

– Готов поспорить, тут нет ничего пригодного для розжига костра… – грустно проворчал мальчик и последовал к очередному ящику. – Разве что… и правда! Как же кстати пришлась бы твоя большая энциклопедия! Слышишь? Что скажешь, если я выдерну несколько страниц? А вот и она… Ух, тяжелая… Чего молчишь?

Юный путешественник повернул голову в сторону, откуда недавно прозвучал голос его товарища. Тот должен был уже спуститься, и его отсутствие настораживало. Мальчик повторно окликнул его, но не услышав ответ, осторожной поступью покрался на поиски, вытягивая руку перед собой. Ветер таинственно и внезапно стих, и вокруг места крушения образовалась непривычная тишина, какая обычно возникает как предвестник ужасной сцены в кино. Почти сразу же, как только Охотник уперся в твердую ледяную поверхность, его рука нащупала спину компаньона, все еще находившегося наверху.

– Почему ты еще тут? – возмутился мальчик.

– Не шуми… – прошептал второй.

– Почему ты еще тут? – шепотом повторил тот.

– Я слушаю… Как только ветер стих, сверху стали доносится какие-то звуки.

– Заняться что ли больше нечем?

– Мне кажется, я слышал птиц…

– Птиц? Шутишь… – юный путешественник, взволнованно раскрыв рот, замер и принялся изо всех сил напрягать уши.

– Вот опять…

– Но я ничего не слышал… Уверен, что не показалось?

– Откуда я могу знать – ты ведь ни минуту не можешь помолча-а-а-а-а-а-ть! – это Следопыт потерял равновесие и, сорвавшись со стены, рухнул в снег.

Растирая ушибленное бедро, он бросил на компаньона пристальный взгляд и, сдвинув брови, возмутился, почему огонь еще не разведен.

Вовсю царила непроглядная ночь. Небо полностью затянули тучи. В добавок к и без того незавидному положению юных искателей приключений в любую минуту мог начаться дождь. Ребята поспешили оборудовать шалаш из досок, выломанных из передней части «Изумруда», нескольких кусков брезента и мешков. Усевшись у костра плечом к плечу на сложенные вчетверо одеяла под своим наскоро сооруженным навесом, ребята задумались: кто же из них теперь больше нуждается в помощи: они или Аннабель – девочка из легенды, на выручку которой они так спешили, но до которой в их новых обстоятельствах добраться уже и не надеялись.

– Не знаю, смогу ли уснуть, – пробормотал Следопыт, закончив вносить в журнал события за день, которые с запасом уместились в одном коротком предложении, и пристально глядя на короткие язычки пламени их костра, с грустью выдохнул, – мне всё не дают покоя те звуки сверху…

– Надеюсь, это все-таки птицы… И под ними лежат горы яиц! – взгляд его товарища невольно упал на набор чугунных котелков, валяющихся неподалеку.

– Да уж, я б не отказался… – улыбнулся в ответ мальчик, поймав себя на мысли, что прежде на дух не переносил вареные яйца, ставшие в нынешних обстоятельствах пределом его мечтаний к ужину.

Через некоторое время в их хлипеньком шалаше под брезентовой крышей потеплело. Сжимая порозовевшими пальцами длинную заостренную щепку, которой ребята поправляли тлеющие угли в их импровизированном камине, Охотник насквозь пропитанным тревогой голосом произнес:

– Нас ведь не ищут, ты понимаешь?

– Да… – отречённо ответил Следопыт. – Хотя это вовсе не означает, что не найдут…

– Как бы то ни было, – продолжил первый, – мы должны сделать все, чтобы нас нашли… живыми.

– Да… – мальчик не сводил глаз с костра, рисовавшего свои красно-желтые причудливые узоры, затем громко выдохнул и монотонно закивал головой.

Так закончился этот день. Плавно, словно в замедленной съемке, веки на их глазах захлопнулись, ненадолго оставив тонкую щелочку, через которую едва заметными искорками еще некоторое время блестело отражение пульсирующего зарева костра.

Утро началось с воплощения одной полезной инициативы, навеянной прошедшей долгой бессонной ночью. По правде говоря, для юных путешественников быстро посветлевшее небо над головой стало по большей части разочарованием. Это ознаменовало для них окончательный крах надежд на возможность выспаться в их новых жилых условиях и вновь раскрыло их взорам печальное положение дел, на некоторое время сжатое до границ, освещаемых и обогреваемых пламенем костра. Как только эскимосы выживают на таком диком холоде? Этот риторический вопрос, брошенный в пустоту одним из юных искателей приключений, внезапно стал тем озарением, которое несмотря на всю свою очевидность, могло и не посетить его голову, как это часто случается с теми, кто попав в беду, отдает последние силы сожалениям, а не борьбе.

«Как только эскимосы выживают на таком диком холоде?» – стуча зубами, пробормотал тогда круглолицый мальчик, и в ту же секунду встретил оживленный взгляд своего компаньона. Ну, конечно же! Эскимосы живут в иглу!

В своей затее ребята решили поймать сразу двух зайцев – соорудить снежную хижину и одновременно выдолбить в ледяной стене ступеньки, при помощи которых они легко смогут подниматься на гору, отделяющую место крушения от остальной части айсберга. Но перед тем, как начать строительство, они тщательно изучили все статьи Огромной энциклопедии, в которых могла находиться наиболее полезная для этой грандиозной стройки информация.

За то время, пока юные путешественники были заняты делом, они больше всего говорили, пожалуй, только о еде, а конкретно – о рыбе, преспокойно плескавшейся вокруг айсберга, приводя бедных голодающих в бешенство своим нескончаемым, но недостижимым изобилием. Они мечтательно перебирали в памяти все известные способы приготовления рыбы, яростно споря, для кого из них прежде рыбные блюда были более предпочтительными (по правде говоря, слышать подобное из уст обоих спорящих было абсолютной неожиданностью, поскольку оба мальчика прежде не особенно чествовали морепродукты).

К концу дня ребята были невероятно измотаны, и лишь факт появления у них полноценного жилья позволил юным путешественникам сохранить остатки оптимизма. Когда на поверхности местного Эвереста была выдолблена последняя ступенька, а надо сказать, что это воплощение инженерной мысли на самом деле представляло собой целую систему лестничных маршей, какими обычно оборудуют многоэтажные дома, ребята, поднявшись наверх, заглянули через край ледяной стены, откуда, наконец, их взорам открылась вся ранее скрывавшаяся за этой преградой панорама, но не просто крупного айсберга, а целого ледяного острова. Справа полукругом по краю ледяных плит этого громадного массива пролегали высокие отвесные снежные горы, у самого подножья которых, словно в жерле замерзшего вулкана, ровным овалом располагалось озеро, но вместо раскаленной лавы оно было наполнено морской водой, вероятно, пробившей себе путь сквозь отверстия в основании айсберга где-то ниже уровня моря. Отсюда уже более отчетливо до ребят доносился шум от крупной колонии птиц, заполнивших своими гнездами практически все пространство этих снежных отвесных скал и поверхность замысловатой формы уступов, возвышающихся над озером. Дальше по центру ледяного острова пролегала равнина. Лишь в нескольких местах ее гладкая, как идеальное покрытие взлетной полосы, поверхность разбавлялась невысокими снежными холмами. На левом краю айсберга, внушительно и мощно возвышаясь, вступало в контраст с резко прерывавшейся гладкой поверхностью уродливое нагромождение ледяных гор разной высоты и необычных форм. Это пространство выглядело абсолютно непроходимым – даже на глаз было невозможно определить, что скрывалось за этими неприступными снежными хребтами, заполнявшими не менее трети ледяного острова.

– Нужно как-то пробраться к их гнездам, – прошептал Охотник, кивнув в сторону ледяного озера.

– Может, лучше завтра, на рассвете? Уже темнеет.

– Ага, а сегодня как мне уснуть после увиденного? – подняв брови, прошипел в ответ мальчик. – Я голоден, как уссурийский тигр.

– Мы сейчас их всех только распугаем… – возразил Следопыт, пытаясь придержать товарища за плечо.

– Да, пожалуй тут ты прав… распугаем, – задумчиво прикусил губу его затейливый компаньон, – ты лучше здесь жди, я один пойду.

Следопыту осталось лишь пожать плечами, поскольку его товарищ, не дожидаясь одобрения своего плана, словно саламандра, прижимаясь к земле, плавно пополз в сторону птичьего поселения. Через минуту он, однако, без прежней осторожности расслабленной походкой вернулся обратно и с возмущением заявил, что там поселились не птицы, а настоящие пингвины.

– Не говори глупостей, пингвины не селятся на таких отвесных склонах, – возразил Следопыт.

– Ну а кто это тогда, если не пингвины? – вытаращил на него глаза товарищ. – Они точь-в-точь такие же… только разве что немного поменьше. Думаешь, они на меня не набросятся?

– Даже не знаю… Скорее всего – наоборот. Всё же будь осторожнее… – усмехнулся Следопыт, правда, так и не успел договорить, вновь остался в одиночестве с раскрытым ртом, в то время как его товарищ, показав спину, растворился в темноте, как погашенный фитиль свечи.

Некоторое время взволнованный Следопыт вглядывался вдаль сквозь быстро подступившую мглу, пытаясь разобрать силуэт своего компаньона. Он уже хотел отправиться к птичьей колонии, так как не смог по рации вызвать своего товарища, но едва только дернулся вперед вдруг сходу налетел на него. Ребята звонко стукнулись лбами.

– Не получилось пока подобраться… – взволнованно прошептал Охотник, растирая место ушиба. – они засели достаточно высоко…

– Что ты бегаешь туда-сюда? Может, все-таки дождемся утра и сходим вместе?

– Да, определенно, – ответил тот, задумчиво почесывая пульсирующий от раздувающейся шишки лоб, – утром сходим вместе, не волнуйся… Погоди, есть идея. Дай-ка сюда…

– Да что ты делаешь… – мальчик застыл недоумевая.

Охотник вновь исчез в темноте, прихватив с собой безо всяких объяснений снятый с товарища лоскут шерстяной материи, которую тот использовал в качестве накидки. Рассерженный неуправляемой самодеятельностью компаньона, Следопыт успел лишь раздосадовано развести руками. Минут пять не было слышно ничего, кроме потрескивания льда, всплесков морских волн и шума ветра. Оставленный в беспомощном ожидании мальчик, уже не рассчитывая на ужин, надеялся лишь на то, что его компаньон не попадет в неприятности. Несколько раз вдалеке громко прокрякали птицы. Их глубокие необычные голоса походили на звук резины, скользящей по влажному стеклу. Что-то булькнуло в воду под птичьей горой. И снова тревожная тишина. Не в силах больше сидеть без дела юный путешественник рванул на помощь товарищу, в почти полной темноте продвигаясь на слух в направлении птичьих голосов. Но и в этот раз не успел он сделать несколько шагов, как за его спиной прозвучал неожиданный шепот.

– Эй, ты куда? – блеснул в лунном свете своей улыбкой подкравшийся к нему Охотник.

– Идем обратно, – резко обернувшись, строго скомандовал его компаньон, – тут в темноте слишком опасно.

– Это кайры! Погляди, – все также улыбаясь во все зубы, ответил мальчик и, отвернув край шерстяной материи, которую перевязал по диагонали через шею к поясу, показал несколько крупных голубоватых яиц грушевидной формы.

Следопыт был готов поспорить, что к этому времени его товарищ успел не только, забравшись на гору, раздобыть яйца но и, на обратном пути, сделав крюк, заглянуть в иглу и полистать Огромную энциклопедию, поскольку никогда не отличался знаниями в области орнитологии.

– Ничего себе! Молодец! – обрадовался Следопыт, схватив одно из яиц, едва умещавшееся в его ладони, с тем же нескрываемым восторгом, с каким лишь восхищенный находкой старатель впивается руками в золотой самородок. – Скорее, бежим в иглу! Неужели у нас будет ужин…

Этой ночью у ребят действительно был ужин, а утром – завтрак, и почти как у обычных людей – обед, а затем снова ужин. В последующие дни время на ледяном острове, будто законсервированное в банке из весьма скудных (в плане событий) ингредиентов, тянулось долго и скучно, словно размякшая жевательная резинка, утратившая вкус. Юные путешественники вдруг, к своему удивлению, осознали, что день сменял ночь уже в восьмой раз, что огромный айсберг больше не казался таким огромным, тая в себе все меньше неизведанных мест – если не брать в расчет ту дремучую левую его сторону, состоявшую из хитросплетений снежных гор, ледяных хребтов, пещер и ущелий, куда пока еще не успела ступить пытливая нога юных искателей приключений. А самое главное – дров из обломков многострадального «Изумруда» для поддержания огня им хватит всего лишь на несколько дней.

Огромная полная луна, висящая над поверхностью воды так низко, что казалось, вот-вот упадет в едва волнующуюся морскую гладь, рисовала своим отражением длинную широкую белую полосу, словно ледяную дорожку, снежным мостом связывающую айсберг с непроницаемой чернотой ночного пейзажа. Над кажущемся с высоты птичьего полета крошечным, словно игрушечным, жилищем юных искателей приключений неторопливо, с любопытством, парили две кайры, привлеченные мерцанием их камина, словно светом фонаря, пульсирующими сигналами сочившегося сквозь отверстие в крыше иглу.

– Нам придется придумать чудесный способ разжигать огонь без дров, – с задумчивой ухмылкой произнес Следопыт, сопровождая взглядом полет кайр, – либо разобрать сигнальные костры…

– Костры мы трогать не станем, – возразил Охотник, – они наш шанс на спасение.

– И я об этом, – продолжил его компаньон, – ты ведь не предлагаешь нам тут замерзнуть?

– Прекращай, ты и сам прекрасно понимаешь, о чем я.

– Ну, вот один из этих, я уверен, вполне можно будет снять, – указал Следопыт на два сигнальных костра, сооруженных в сотне метров друг от друга на противоположных вершинах Монблана и Эвереста, – С этой стороны достаточно и одного. А остальные нужно будет слегка проредить… Это должно обеспечить нас дровами не менее, чем на неделю.

– Прекрасный план! – закатил глаза его товарищ. – Вот только что ты будешь делать, когда их огня и дыма не хватит для того, чтобы нас заметили издалека? Как думаешь – много ли у нас будет попыток привлечь внимание?

– А много ли кораблей ты видел на горизонте за последнее время?

– Нам должно хватить одного, – с решительной строгостью произнес Охотник, пряча в рюкзак бинокль, из-за спустившегося сумрака более не пригодный для обследования линии горизонта, – поэтому к сигнальным кострам ты не притронешься, пока рядом не появится судно, способное нас заметить.

Его компаньон, махнув рукой, закончил эту бескомпромиссную беседу и исчез за стенами ледяной хижины, где вот-вот должна была закипеть вода в котелке, наличие на острове которого, как выяснилось, в итоге пришлось весьма кстати. Мальчика нисколько не обидела несговорчивость товарища, поскольку он не сомневался, что тот впоследствии пересмотрит свои абсолютно нежизнеспособные в их условиях принципы, стоит лишь вновь ощутить на себе крепость холодных объятий ледяного острова.

К большому сожалению юных путешественников уже этой ночью им предстояло провести очередной раунд в противостоянии с его суровым гостеприимством. Все произойдет стремительно и необратимо. Неудержимая стихия обрушится на них со всей тяжестью и заставит вспомнить, что дикая природа неспроста зовется таковой. А пока этим вечером в их просторной снежной хижине, наполненной уютным детским смехом, ничего не предвещало каких-либо роковых событий, Следопыт и Охотник (а пока для этих прозвищ еще хватало заряда батарей на рациях), оставив позади очередной активный, насыщенный важной деятельностью день, могли позволить себе безобидные шалости, которыми по обыкновению сопровождали все свободное время за ужином.

– Ну все, прекрати, – держась за живот, сквозь смех умолял своего товарища Следопыт, – хватит издеваться над едой.

– Едой? – Охотник изобразил нарочитое удивление. Он разыгрывал перед компаньоном шуточное театральное представление, главным и единственным актером которого было большое зеленоватое яйцо кайры, на котором тонкой обгоревшей щепкой он нарисовал кривую рожицу. – Где ты тут видишь еду? Здесь только я – Васька!

– Только не это, – единственный зритель, подыгрывая товарищу, сдвинул брови над улыбающимся лицом, – ты уже и имя ему придумал! И как мне теперь есть Ваську?

– Васька! Беги-и-и-и-и! – яйцо, на скорлупе которого размазанной сажей было запечатлено воплощение Васькиного ужаса, запрыгало по краю чугунной крышки в беспомощных попытках избежать страшной неминуемой участи.

– Ву-у-у-ф-ф-ф, – вздохнул Следопыт, – вот сам теперь его и ешь. Дай мне другое.

– Да ладно тебе, – сверкнул белоснежной улыбкой юный театрал, но все же полез в котелок за новым яйцом, – кстати, мне в голову пришла отличная идея!

– Страшно представить.

– Что скажешь насчет того, хм-м.. чтобы слегка расширить наше жилище?

– Что ты имеешь ввиду? – мальчик принялся сосредоточенно отдирать скорлупу, предательски приклеившуюся к яичному белку.

– Я предлагаю отловить и одомашнить пару десятков кайр, – юный путешественник в качестве завершающего акта своего представления беспощадно откусил от Васьки большой кусок и принялся, не моргая, им жадно чавкать, при этом не сводя с компаньона глаз. – Разумеется, нам придется сначала изрядно попотеть, но я уверен – старания быстро окупятся.

– И почему же кайры должны будут с этим согласиться? – рассмеялся Следопыт. – Это ж тебе не курицы.

– Самые обычные курицы, – улыбнулся мальчик, едва не выронив еду из набитого рта, – Стоит лишь найти к ним подход, и у нас не будет больше недостатка ни в яйцах, ни в мясе.

– Звучит, конечно, красиво, но затея не очень…

– С чего бы?

– Ну, как минимум, для этого придется построить целый птичник с горными склонами и водоемами…

– Ты размышляешь не позитивно, – отмахнулся юный путешественник, – вечно только критикуешь, только бы без дела сидеть, а я, в отличие от тебя, думаю о завтрашнем дне и предлагаю хоть что-то.

– Ну что ж… – его компаньон задумчиво свернул губы трубочкой. – Может, и у меня есть идеи.

– Выкладывай, – дожевывая Ваську, пробурчал Охотник.

– Я вдруг подумал, что сигнальные костры не помогают нам в полной мере.

– Ну, началось. Не получишь ты оттуда дров, что бы ты там такое не выдумал… – возмущенно раздул щеки Охотник и полез за очередным вареным яйцом.

– Я вообще не о дровах, – невозмутимо продолжал его товарищ, – а о том, что использовать мы их можем только днем. Да и то лишь, если по счастливой случайности удастся разглядеть на горизонте корабль. А если не удастся? А если он проплывет ночью? В темное время никто нас и с десяти метров не сможет разглядеть.

– Ты ведь не предлагаешь ночью разжигать сигнальные огни?

– Ну что ты, – подмигнул юный искатель приключений, – и в мыслях не было.