Текст книги "Аир. Хозяин болота"

Глава 8
Хвороба

Ива вернулась в деревню позже прочих девок. Слава богам, те не польстились зло пошутить над мавкой и не вывернули все белье в реку, но и забирать с берега не стали. Ива собрала одежу, подняла отяжелевшую лохань и пошла к околице. У ворот остановилась, нерешительно потопталась на месте и, пока никто не видит, оттянула край плетня: столб, держащий створку ворот, и в самом деле был железный. Диво ли, им, малым детям, слушавшим сказки слепой Алии, ни разу не пришло в голову проверить, правду ли баяла бабка! А теперь по всему выходило, что правду!

Вот только не отпугнул освященный огнем металл зло: Хозяин болота все же вошел в деревню. Или, быть может, тот, кто ковал это железо, сам не был достоин божественного огня?

Домой предстояло идти мимо кузнецова дома. И уж Ива не сомневалась, что ей там не преминут помои под ноги выплеснуть. Оттого она не спешила, тянула как могла. Завернула к колодцу – водицы испить. Провернула ворот, вытягивая ведро, наклонила, отхлебнула…

– Тьфу! Тьфу, гадость!

Не дело обижать духов воды, но тут уж девка не утерпела: водица на вкус была что прокисшее молоко. И только теперь Ива догадалась заглянуть в ведерко: изнутри оно покрылось липким зеленым мхом. Комья грязи плавали по поверхности, где-то у дна шмыгнул головастик. Ива выплеснула воду и наново опустила ведро в колодец. Прокрутила ворот… И опять достала лишь болотную жижу. Выплеснула, достала… И снова!

– Мамочка! – ахнула девка и повторила слова из сказки: – Страсть как он не любил солнечного света и чистой воды!

Неужто Хозяин болота отравил колодец и реку из-за ее, Ивы, проступка? Что делать? К старосте бежать виниться? К матери? Нет уж! Первый хорошо если не пинком за порог выпроводит: и без того от девки одни беды. Родичи же… С них и так достало горя. Ива ожидала, что мать с отцом после случившегося ее из дому погонят, а они, супротив того, несколько дней со двора не выпускали! Небось боялись, что снова чего учудит…

Не станет она их тревожить. А вот с тем, кто в ответе за напасть, поговорит. Ива стиснула кулаки: уж она с ним так поговорит! Надо бы кочергу с собой взять, чтобы речи лучше доходили!

А покуда Хозяина болота рядом нет, Ива и сама поспешила убраться. Не то увидят клюквинчане у колодца, вмиг разнесется весть, что мавка воду попортила! За думами девка и не заметила, как поравнялась с домом кузнеца. Но вот тут-то ей не свезло.

– Чтоб ты сдохла, ведьмино отродье!

Ива поспешила прикрыть зеленые волосы платком, дабы не злить соседей, но та, что кричала, ненавидела бы ее и с черной косой, и с синей. Из калитки навстречу Иве выскочила Прина.

– Поздорову вам, госпожа. – Ива не поленилась отставить лохань с бельем и низко поклониться.

С божьего суда на Ключинке едва ли седмица минула, а мать Брана постарела, кажется, на десяток лет. И без того худая да загорелая, она стала совсем уж тощей. Руки ее тряслись и все беспокойно мяли то передник, то рукава. А шея багровела следами от ногтей.

– Мавка поганая! Чтоб у тебя язык отсох! Как тебя только мамка в колыбели не придушила?!

Ива стиснула зубы. «Лучше бы вы своего сыночка лю́бого придушили, чтобы девок не бесчестил!» – могла бы сказать она, но сдержалась. И без того Прине тяжко. Сказывают, Бран после суда знатно захворал. И немудрено, из ледяной-то реки! А едва встанет на ноги, должен будет покинуть Клюквинки. Ясно, бедная женщина винит во всем Иву!

– Что щуришься, тварь? Довольна? Довольна, спрашиваю?!

– Я вашего сына ничем не обидела, – процедила Ива. – Он понес наказание за то, что совершил. Боги тому свидетели.

– Вы посмотрите на нее, люди добрые! – Прина возмущенно всплеснула руками, но голос на всякий случай понизила: выгляни на крик соседи, еще неизвестно, на чью сторону встанут! – Ну, потрепал парень малость! Небось от тебя не убыло!

– Убыло, – стиснула зубы Ива.

– Ну так и что с того? Чай, не заезжий молодец тебя на спину повалил… Да и еще неясно, повалил ли! Небось сама…

Ива вздрогнула. Ладони дернулись к чреслам – прикрыться. Будто снова кто-то толкнул ее в траву и с силой развел бедра.

– Пойду я, Прина, – тихо, бесцветно проговорила девушка и попыталась обойти препону.

Прина, может, и выглядела слабой, однако ж, когда бабы друг другу косы в ссорах рвали, в стороне никогда не стояла. Она схватила Иву за волосы и дернула.

– Ай, пусти!

– Пойдет она! Никуда ты не пойдешь, трепушка! Смотри, смотри, что с твоим милым стало! Давай, зайди да глянь!

Ива упиралась, но женщина вцепилась мертвой хваткой и поволокла ее во двор. Протащила мимо мужа, проводившего их недоуменным окликом. У Луга набок был свернут нос, он утирал его пропитавшимся рудой полотенцем, а правая рука была подвязана к плечу, но жена на него и не взглянула. Она впихнула Иву в дом и захлопнула за нею дверь. Девка тут же попыталась выйти, но Прина подперла снаружи.

– Смотри, смотри, что натворила! – напутствовала она.

Тогда Ива бросилась к приоткрытым ставням – единственному источнику света в темной комнате. Она успеет вылезти и пересечь двор, прежде чем ее догонит обезумевшая от горя мать. А потом послушается родных и вовсе перестанет ходить по деревне в одиночку. Но, стоило распахнуть окно во всю ширь, как кто-то болезненно застонал.

– Матушка… Матушка… Бо-о-о-ольно! Глаза!

– Бран?

Ива не сразу разглядела кровать и лежавшего на ней. А и разглядела бы – не узнала. Бран исхудал, кожа его иссохла и местами потрескалась. Из цветущего красавца, который легко удерживал ее одной рукой в урожайную ночь, он превратился в сожранного болезнью мученика.

– Кто здесь?

Но разглядеть фигуру возле светлой выемки окна он не сумел: глаза заслезились, кузнец прикрылся ладонью и тяжело закашлялся, свесившись с кровати. Ива и сама не поняла, зачем подбежала к нему и подхватила, не дав упасть. Ей бы злорадствовать… Но иное чувство въелось в сердце. Бран показался легким, как ребенок. Она уложила его, поправила подушки… И только тут заметила страшное. Лучше бы и не замечала. Лучше бы вовсе за версту обходила дом кузнеца.

Бран кашлял черной болотной жижей. Ее кляксы покрывали пол, подушки и одеяло, темнея зияющими ранами. Слезившиеся глаза тоже плакали не прозрачной влагой – они плакали черным и тягучим. И запах… Нет, вонь! Болотный смрад, неспособный выветриться, пропитал избу. Так въедается запах умирающего, но пока дышащего человека. Однако же все понимают, что недолго ему осталось. Понимают и, как бы ни желали смягчить последние дни больного, спешат оставить его одного.

– Что же я натворила… – Ива бессильно опустилась на край кровати. Смочила в приставленной плошке тряпицу, вытерла почерневшие от яда губы кузнеца. – Прости меня, Бран…

Он с трудом приподнял веки:

– Ива… Ты?

– Я…

Все еще здоровенная, но уже лишенная силы лапища кузнеца поймала запястье девушки. Та было дернулась, но заставила себя не вырываться: кому уж теперь Бран навредит? Губы его судорожно задвигались, и Иве пришлось склониться, преодолевая отвращение. Не к черной грязи на коже кузнеца, нет. А к тем губам, что клеймили ее урожайной ночью.

– …не человек, слышишь? Не человек он!.. Убить хотел… Здесь… Он не ушел, я знаю!.. – Глаза Брана широко раскрылись от ужаса. – Он меня найдет! Найдет и довершит дело!

Он сжимал ее руку, прикрываясь девушкой, как щитом, от невидимого врага. Ива лепетала, но никак не могла успокоить его:

– Никто не придет за тобой, Бран! Тут нету никого, слышишь? Никого, только я!

Она гладила его по слипшимся волосам, утирала пот.

– Что угодно сделаю! Пусть оставит, оставит меня в покое! – хныкал Бран. – Не хочу! Не хочу умирать! Не хочу, чтобы он смотрел, как я захлебнусь! Я боюсь, боюсь! Там черно, там холодно… Там… ничего…

Она почти убаюкала кузнеца, когда порыв ветра ударил ставнями по стенам. Свет вспорол темноту комнаты, осветив Иву и на миг ослепив больного. Бран взвыл, а потом наконец рассмотрел гостью. Зеленые волосы рассыпались по плечам, а глаза ее светились потусторонним зеленым огнем.

Кузнец закричал:

– Это ты! Ты пришла за мной! Ты – его! Не хочу! Не пойду, не стану!

Невесть откуда взялись силы, чтобы вскочить и опрокинуть на пол девушку. Кузнец навис над нею, схватив за горло.

– Бран! – Ива засучила ногами, но отползти и отбиться не могла. Как и тогда, в первый раз… – Бран! – захрипела она, упираясь хрупкими ладонями ему в лицо. – Бран…

– Не пойду, слышишь? Я не стану вашей добычей! Я вас всех!..

В тот раз он сделал с нею все, чего пожелал. Бейся не бейся, а мужчина сильнее. Он может задрать подол, раздвинуть бедра, вторгнуться в тело, не спрашивая дозволения. Он сильнее. К чему противиться? Он и в этот раз сделает все что хочет. И Ива не сможет ему помешать, а Прина и Луг за дверью – не пожелают. К чему бороться? Сдаться и нырнуть в темноту…

Зеленый огонек светлячком вспыхнул где-то во мраке, где-то там, где простые люди никогда его не увидят. Ива завизжала и брыкнулась, а от стены отделилась тень, похожая на большого кота, и ударила кузнеца в грудь.

В каждом доме есть дух, оберегающий очаг от чужаков. Но может статься, что за чужаком правда, а за хозяином – нет. И тогда домовой сам волен выбирать, кому помочь. Вот он и выбрал, на счастье Ивы.

– Ма-ма! – успел позвать Бран, прежде чем кувыркнуться от удара назад, а потом его скрутил спазм.

Он стоял на четвереньках, а нутро извергало черную болотную грязь. Она лилась изо рта, из глаз, из ушей, душила каждый крик и вздох… Ива отползла к печи, готовая обхватить колени и заскулить от ужаса, но потом, точно кто пинка ей дал, вскинулась, задрала юбку и одним прыжком сиганула в окно.

Как она добежала до дома, девушка никому не могла бы сказать. Опомнилась, только столкнувшись в дверях с отцом. У того под глазом был свежий синяк, но вид у Крепа был такой, словно второму участнику драки досталось куда больше.

– А белье где? – нахмурился он.

Ива охнула: про лохань она в суматохе и забыла! Вот сейчас отец хворостиной-то ее протянет вдоль хребта!

– Прина… А я… Забыла…

Креп и впрямь нахмурился, покачал головой… И вдруг сказал:

– Иди отдохни. Сам заберу. И Лугу заодно привет передам.

* * *

Есть обещания, которые надобно сдерживать. Особенно если дал слово Хозяину болота. Тот, кто назвался Аиром, сказал, что обязательно придет снять мерки для рубахи, но с тех пор не являлся Иве ни разу. Но едва девка понадеялась, что чудище про нее забыло, как мужчина снова объявился в Клюквинках.

Когда девушка наклонилась, чтобы вырвать упрямые сорняки на грядке с редькой, никого во дворе не было, а когда распрямила поясницу, Аир сидел на крыльце, откинувшись на локти, и глядел на нее не моргая. Деловой и наглый, ровно прохаживающийся по полю грач. Он сидел так, словно владел всем хозяйством до последней щепочки, а прочие жильцы служили холопами. Вот только одежа его была не нова и помята, а местами покрыта застарелыми пятнами.

– Соскучилась? – нахально подмигнул он.

Походя порадовавшись, что предстала перед женихом в том виде, на который мужчина вряд ли польстится, Ива вытерла рукавом лоб, отряхнулась от земли и поклонилась:

– И тебе поздорову, добрый молодец.

Тот насмешливо кивнул: не хвораю, как видишь. Не успела Ива сделать шаг к Аиру, как ей наперерез кинулась мать, не выпускающая из рук мотыги.

– С чем пожаловал, гостьюшка? – поинтересовалась она, невзначай воткнув орудие в землю перед собой.

Хозяин вскинул брови. Давно ему не грозили, а уж мотыгой и вовсе никогда!

– Да вот, за наградой явился.

И так посмотрел через плечо Лелеи на ее дочь, что женщина ажно увеличилась размерами, как перепугавшаяся наседка.

– Мы тебя, добрый молодец, сердечно благодарим, что за Иву вступился. Однако ж не для того она свою честь обороняла, чтобы…

– Матушка! – вовремя спохватилась Ива. – За рубахой он! За рубахой!

– Что?

Девушка потупилась:

– Рубаху я ему… обещала…

– Рубаху?

– Льняную такую, – подтвердил Аир. – С вышивкой.

– Это ж на кой тебе, добрый молодец… – начала Лелея, но осеклась.

Одежа у гостя то ли на солнце выгорела, то ли, напротив, в сырости перележала, обновить ее и впрямь стоило.

– Взбрело вот в голову, – хмыкнул Аир. – Что с нас, чужаков, взять?

Лелея кивнула: и верно, какой спрос с чужаков, толпами приезжающих в Клюквинки токмо за-ради участия в праздниках. Этот вон и вовсе темечком стукнутый, иначе бы в божий суд не ввязался. Ну, рубаха. Пусть ему!

Ива умылась из рукомойника и взбежала по крыльцу, первой вошла в дом, показывая гостю, что его там зло не ждет. Когда же за нею попыталась последовать мать, Аир перекрыл вход рукой.

– Эт-то что еще такое? – взбеленилась женщина.

Ее что же, в собственную избу не пускают? Да она сейчас этого нахала…

– Матушка! – Ива подоспела как раз, чтобы мать по незнанию не наговорила такого, чего Хозяин не стерпит. – Мы только мерки снять!

– Ничего, я рядышком постою. Может, присоветую что, – уперлась женщина.

Аир руки не убрал и заявил, бесстыже улыбаясь:

– А я стесняюсь.

– Да кому ты нужен! – озлилась Лелея. – Тощий, бледный… Смотреть еще на тебя! – Но когда дочь взмолилась, мол, мы же рядышком, а ты во дворе, смягчилась. Чужак и правда спас их от позора. Быть может, стоит ему маленько попустить за это… Да и слушать под окном куда как удобнее, чем смущать молодых своим присутствием. – Идите, что уж…

В избе Аир тоже повел себя хозяином. Заглянул за заслонку печи, понюхал крынку с простоквашей, утащил из стопки, прикрытой полотенцем, пирог с требушками.

– Ну? – поторопил он девушку.

Спохватившись, Ива сбегала за рубахой. Покамест она попросту сметала два полотна и наметила, где можно сделать вышивку, чтобы не сидеть без дела, пока защитник не явился. Только успела вытащить из сундука да расправить, а Аир уже затолкал за щеку остатки первого пирога и принялся за второй. Ива, не удержавшись, хихикнула: вот он, ужасный Хозяин болота! Жует пироги в ее кухне!

– Примерить надобно…

Зажав пирог в зубах, Аир стянул через голову платье. Ива тут же отвернулась, но Хозяин невесть как оказался рядом и прошептал на ухо:

– Что ж не смотришь? Али у тебя глаза на затылке?

– Нет…

Девка и рада была бы, не окажись у нее глаз вовсе или, как у бабки, будь они незрячими. Потому что Аир стоял совсем рядом, ближе нужного, а она только и могла на его грудь пялиться.

– Вот… – Она пихнула ему выкройку.

Аир, наглец, не просто ткань принял, а еще и ладони девушки мимоходом погладил. Та вздрогнула – холодно!

Выкройка оказалась плоха. По росту коротка, а в плечах вошли бы три таких Аира. Отца Ива побоялась просить примерить, вот и вышла несуразица.

– Я сейчас!

Принесла ножницы и булавки, взялась собирать ткань, отмечать, где велико.

Гость молчал. Ива и впрямь поверила, что он за одной лишь рубахой явился. Но как ни крути, а бед с собой Хозяин болота тоже принес. И надобно было что-то с ними думать.

– Ключинка ни с того ни с сего заболотела… – издалека начала девушка.

Аир самодовольно хмыкнул: он и так это знал.

– А намедни я из колодца болотную жижу вытащила.

– Из колодца? – напоказ удивился Хозяин.

– Из него…

– Болотную? – Удивление в его голосе все боле походило на издевку, но Ива еще раз подтвердила. Аир же поцокал языком и, не скрывая удовлетворения, протянул: – Како-о-о-ое горе!

Ива нахмурилась. По всему выходило, что случайностями эти беды не были.

– Думается, это Хозяин болота на нас порчу навел.

Аир развернулся лицом и развел руки в стороны, чтобы удобнее было править выкройку спереди.

– Неужели? – ухмыльнулся он.

– А раз он порчу навел, он же может ее и снять. – Ива опустилась на колени, замеряя длину одежи, и закончила с нажимом: – Ежели хорошо попросить.

Черты Аира заострились. Он и без того походил на черную птицу, а ныне еще и казалось, что птица та давно померла и сгнила, один скелет через перья проступает. Бледная кожа на мгновение разукрасилась смоляными полосами. Он поймал девушку за подбородок, заставив посмотреть в глаза.

– И как же ты стала бы его просить, Ивушка? – так ласково, что прошиб холодный пот, спросил он.

Ива выдержала взгляд, не зажмурившись.

– Мне нечего дать Хозяину болота, – признала она. – Все, что имела, я и так ему уже предложила. Но если он хочет мою жизнь, то пусть… – Голос все же дрогнул. – Пусть забирает только мою. Пусть не трогает деревню…

Аир отпустил ее и… расхохотался.

– Ох, девка! – Он аж ударил себя по колену, как развеселился! – Проторговалась ты!

Ива подскочила, зажимая себе рот руками, будто это могло заставить мужчину говорить тише: наверняка же мать караулит под окном и ни слова не пропустит! Аир понял молчаливый жест и сжалился, понизил голос:

– Неужто думаешь, что можешь выкупить у чудища лесного то, что он и так возьмет, когда пожелает?

Девушка неуступчиво подбоченилась:

– Но не пожелал ведь! Я к нему явилась, просилась в невесты, а он меня из лесу погнал! А теперь, погляди-ка, явился, будто медом ему тут намазано!

– А может, он свадьбу хочет. Пир на весь мир! Зачем же ему невеста без свадьбы?

– С… свадьбу? – Ива так и села на лавку.

– Ну а что, коли он чудище, так ему уже и погулять нельзя?

– А… колодец? А река?

– А что с ними?

– Водица же… пропала! Как деревенским-то…

Хозяин нехорошо сверкнул глазами. Зеленые, они смотрели болотными бочагами. Угодишь – не выберешься!

– А мне так больше нравится.

– Околеем же!

– Туда вам и дорога.

Девушка бросилась к нему и схватила за грудки, но Аир так посмотрел на ее руки, стискивающие лен, что Ива, смутившись, отпустила и разгладила ткань.

– Господин… Хозяин лесной. Прости неразумную! Я разбудила тебя, я потревожила! Так мне и нести наказание! Коли хочешь забрать меня, так забирай, не мучай…

Аир обошел вокруг нее, разглядывая хищно, как добычу. Пощупал локоть, тронул зеленые пряди. Иву вновь пробрал холод, но она не позволила себе обхватить плечи руками. Когда терпеть стало невмоготу, Аир спросил:

– А с чего ты взяла, девка, что я Хозяин болота?

– Я…

Ива так и застыла с открытым ртом. Как с чего? Она видела его. Там, в трясинах. И потом, когда сваты явились. И сейчас глаза его сверкают зеленью. Как не узнать?

– А даже если бы и был, – продолжал мужчина, – неужто думаешь, что с чудищем можно договориться?

– А разве прежде кто пытался? – дерзко вскинулась девушка.

– Так, может, и тебе не след? Особенно ежели предложить нечего.

Ива сощурилась. Не было в ней никогда женской хитрости, за то не раз ей мать пеняла. Но тут уж и она докумекала.

– Видно, что-то все же Хозяину от меня надобно, раз не убоялся в деревню явиться!

Она развернулась к лавке, подхватила ножницы, хорошие, кованые, и быстро приложила к руке Аира пониже рукава. Кожа зашипела, словно те ножницы были только из горнила, вспыхнула ожогом. Не любит нечисть каленого железа! То всем известно!

Хозяин болота вывернулся, заломив девке локоть и удерживая ее ладонь с оружием подальше. Хрупкой была эта девушка. Нажми посильнее – переломишь. И бледной, какой не бывают деревенские бабы. Больше на мавку походила, чем на человека. Такой не место среди людей…

– А если бы убил? – негромко спросил он.

– Еще кто кого! – задиристо фыркнула Ива. – Ты меня сразу к себе не взял, выгнал, а теперь явился и покою не даешь, воду травишь! Признавайся, чего хочешь, или поди вон из Клюквинок!

– Хороша-а-а-а девка, – усмехнулся Аир.

Ива догадывалась, что за этим последует: жадные лапищи опустятся на бедра, задерут юбку. Мужчина кинет ее животом на стол, а она и не пискнет, потому что, если мать вбежит ее спасать, живой не выйдет. Но Ива ошиблась – Хозяин болота выпустил ее, содрал с себя наметки рубашки и кинул на пол.

– Любишь ты себя, страсть как любишь!

Ива растерянно подняла заготовку:

– Я?

– Неужто думала, что настолько бесценна? Что нечистый за тобой лишь в деревню явился?

– Нет…

– Думала. Иначе торговаться не осмелилась бы. Решила, что твоя коса – такой товар, на который сам Хозяин болота польстится.

Ива нахмурилась:

– А разве не так?

– Если и так, то твоего товара уже след простыл. – Зеленые глаза окрасились черным. – Отдала ты свое девичество за помощь Господина топей.

Щеки у девки лихорадочно вспыхнули.

– Уговор был, что ты меня от нежеланной свадьбы избавишь, а ты…

– А я? – Аир склонил голову набок.

– А ты…

– Сдержал обещание, – подсказал он, – и свою невесту от нахала защитил. Скажешь, нет?

Бран, извергающий из нутра болотную жижу, так и встал перед взором. И верно: кузнец боле свататься к Иве не станет, он нынче страшится ее так, словно она сама мавкою сделалась. Но разве о таком грезила девка, когда брела ночью в чащу?

Аир кивнул сам себе, довольный:

– А коли так, то платить за новую услугу тебе нечем. Ты за первую-то в долгу у меня.

Верно дзяды учат детей: не проси подмоги у нечисти, никого не спасешь и сам в беду угодишь. Так и вышло. Ива стиснула зубы.

– Что же, – сказала она, – долг платежом красен. Хочешь, хоть сейчас забирай меня с собой, хочешь, в конце лета. Не стану противиться. Но вылечи Брана.

– Кого?

– Брана, кузнеца. Того, с кем ты на божьем суде спорил!

Аир крепко задумался.

– Зачем? – вроде бы равнодушно спросил он.

– Как зачем? – Слова хороводом закружились в голове: потому что это он, Хозяин, наслал на кузнеца порчу; потому что, как бы ни был виновен Бран, смерти не заслужил; потому что то, что мучает его, страшнее любого наказания. – Потому что он болеет… – просто сказала Ива.

Ох и красивой она была в тот миг! Упрямой, хрупкой, но светящейся такой силой, какой ни у одного кузнеца отродясь не бывало! Хмурилась, кулаки сжимала… И напоминала Аиру кого-то, кого он так и не сумел позабыть.

– Не стану.

– Но ты же… Хозяин болота на него порчу навел!

– А ты его о том просила.

– Неправда!

Аир приблизился к ней, погладил по волосам.

– «Забери меня, Хозяин болота. Стану тебе бездыханной невестой, стану бледной тенью и верной женой с недвижимыми руками. Станут волосы мои зелены, а ноги прорастут осотом. Только забери к себе, защити!» – проговорил он, и Ива узнала в речи каждое свое слово. – Ты пришла сама. Ты просила защитить. Так вот твоя защита – радуйся!

– Я же топиться к тебе шла!

Именно так бабка Алия и врала: станешь невестой Хозяина болота – утопнешь! О том, что надобно будет чудищу рубахи шить и пироги печь, речи не было!

Потеряв к девке всякий интерес, Аир оделся и прихватил с собой еще пару пирогов.

– Не повезло, – сказал он напоследок. – Нужно было осторожнее загадывать.

И вышел за дверь.