Текст книги "Маяки. Антология гуманистической фантастики"

– Это эгоистично.

– Мне не важно, что вы думаете, Этьен.

– Это глупость и… это не соответствует морали.

– Морали?! Вы режете живых людей, чтобы богачи получили свеженький корпус, это – морально! А дать человеку второй шанс – по-настоящему второй шанс! – не морально?

– Он бандит! Он убьет кого-нибудь!

– Откуда вам знать?

– Я морал!

– Я тоже.

В глазах Этьена – злость и презрение. Но главное – Харв уверен, – ни следа машинной тусклости. Слишком нестандартно для искусственного интеллекта. Это дело для людей.

– Я Харв Бойер. И я хочу отдать свой второй шанс бандиту с окраины. Я говорю, это хорошо.

Моралитет согласился с правом Харва распоряжаться своим корпусом.

Пока оформлялся прецедент, парень с окраины уже прошел пересадку. Теперь он лежал в отдельной палате, а Харв сидел рядом.

Нужно было уходить. Отключить окулус и выйти из игры.

Но как хорошо бы смотрелась история о спасении жизни молодого бандита с окраины. Просто кадры из палаты и пара строк.

Тысяч десять к карме, не меньше.

Дмитрий Лукин
Концепция поменялась

Я работаю сценаристом компьютерных игр. Маришку это бесит. Она-то выходила замуж за молодого талантливого автора – в перспективе Великого Русского Писателя. Она в меня верила! А значит, все должно было получиться! Но талантливый автор быстро деградировал в жалкого игродела. Представляете разочарование девушки, воспитанной на классической русской литературе?

Маришка готова была за мной и на Соловки, и в Магадан, и передачи мне носить, аки современная декабристка, только бы чувствовать себя причастной к тектоническим сдвигам русской культуры, а тут, понимаешь, компьютерные игры!

По ее логике, я предатель. Отупляю общество, когда должен быть его совестью и нравственным воспитателем!

Уж и так я оправдывался и эдак, и про обстановку на рынке объяснял, и бытовой экономикой смену профиля обосновывал, а все без толку. Мариш, говорю, ну какой из меня общественный проповедник, ну ты приглядись внимательно. Это же сплошное лицемерие будет. И вообще, говорю, концепция поменялась, у тебя устаревшие взгляды на мир: нашему обществу не воспитатель нужен, а жандарм!

Выдохнула тяжело, махнула рукой, как на пропащего, и пошла на кухню тарелками греметь.

Перед подругами меня стыдится. Встретит старую знакомую, зайдет речь обо мне, кем работаю, так Маришка никогда правду не скажет. Всегда меня «прикрывает»:

– С текстами работает, с текстами, постоянная правка, редактура, все эти писательские штучки.

Говорю ей как-то:

– Мариш, разница-то несущественная, сама посуди. И там и там я творю миры, только у нас они сеттингом называются, те же герои-персонажи, те же диалоги…

Не дослушала – залепила мне звонкую пощечину.

– Не смей даже сравнивать! Если у тебя от этих игрушек мозги набекрень, так я поправлю! Не встали еще на место, нет? Еще поправить?

Целый день на меня дулась и повторяла: «Разница у него несущественная!», только к вечеру оттаяла.

В общем, больше я не оправдывался и сценаристику с писательством не сравнивал. Себе дороже.

Еще Маришку смущало, что работа у меня «не мужская». Стало быть, надо компенсировать. На Новый год она подарила мне аккумуляторный шуруповерт, на день рождения – чемоданчик с ручным инструментом, а промежуточные праздники обогатили меня паяльником, электролобзиком и болгаркой. Кажется, на очереди – циркулярка. Увидел как-то у нее в ноуте: явно приценивалась.

Но это не все. На прошлой неделе у нас в ванной кран потек. Маришка тут как тут. Надо бы, говорит, починить, и чемоданчик с инструментами протягивает. Пришел, называется, с работы! Сдал заказ! Делать нечего: беру чемоданчик, иду в ванную чинить кран. Маришка следом – проверять, как сценарист мужскую работу делать будет.

Только я чемоданчик на крышку унитаза положил, не успел еще на край ванны присесть, а Маришка мне отвертку плоскую протягивает.

– Держи, воду я перекрыла, ты пипочку красную аккуратно поддень – там болтик будет, как раз под шлицевую отвертку. Только аккуратно, шлиц не сорви. Так, давай сюда, теперь ключ держи. О! Я знала, что дело в прокладке! Держи новую. А это тебе пакля, готовая косичка. Классно пахнет?

– Уже все давно на белую ленту перешли, а у нас только пакля? Она же сгниет быстро!

– Ты ее серой пастой помажь, и не сгниет! Давай, хватит бухтеть, наматывай уже! Пакля лучше фум-ленты, пахнет вкуснее – лошадью! Не туда! В другую сторону наматывают! Да, так! И натягивай, натягивай! Теперь обратно веди. Вот, правильно! Прямо как на канале сантехников! Ты у меня настоящий мужчина!

– И где ж я возьму твою серую пасту?

Маришка с довольной улыбкой протягивает мне тюбик.

Я часто думал, почему она от меня не уйдет, не подаст на развод. Я ведь сплошное разочарование. Идеальному образу мужчины в ее понимании не соответствую, моя работа ей противна, до Великого Русского Писателя мне как до Луны пешком. Но нет, даже не заикнулась ни разу. Неужели она еще верит в меня или русская литература своих бросать не велит?

Игровая индустрия – очень тесный мир, тут при всем желании не затеряешься. А если можешь быстро удовлетворить заказчика, складывая слова в предложения, так ты и вовсе на виду. Нужным людям известно все: твоя репутация, характер, оклады…

Когда «Мегакорп» предложила мне поработать недельку за два моих средних месячных заработка, я понял, что концепция поменялась. Хорошие парни снова в цене! Наконец-то меня оценили по достоинству!

Решил сразу же порадовать Маришку, но потом передумал. Сначала нужно деньги получить. Да и контору пробить не мешало. А то получится, как в прошлый раз.

Прокатился я по указанному адресу, поглядел. «Мегакорп» не снимала офис, она отгрохала целое здание в десять этажей, выкрашенное в корпоративные цвета с косыми фиолетовыми линиями от крыши до земли. Никакого тебе сплошного остекления. Классическая архитектура, по виду – монолитный бетон. Перед входом – инсталляция разноцветными буквами с мой рост: ИГРАЙ! ЖИВИ! РАДУЙСЯ! Клумбы с цветочками, фонтанчики, скамейки ажурные, – целый парк разбили. И взрослым хорошо, и детям есть где побегать. Живое воплощение слогана.

Тылы оказались намного скромнее. Между зданием и охраняемой стоянкой – ровная асфальтированная площадка с гектар. Видимо, тоже что-то строить будут, но пока только выровнять успели да маяки установили метровой сеткой.

Поспрашивал коллег, знакомых. Никто ничего не знает. Все говорят, что это транснациональный капитал, что контора серьезная и к нашему рынку примеривается давно, что скоро наверняка займется поглощениями, но пока никак себя не проявила. Кое-что полезное узнал от шурина. Его контора монтировала в «Мегакорп» лифты. Внутри, говорит, дворец, покруче Кремля… Только последний этаж без ремонта был. Голый бетон. Не успели облагородить.

В Сети прочел, что изначально «Мегакорп» занималась биотехнологиями. Слоган у них тогда был короче: просто одно слово: «ЖИВИ!»

А теперь, стало быть, решили к жизни немного радости добавить с играми.

Мне эти ребята понравились. И слоган понравился. С деньгами кинуть не должны.

Но Маришку я все равно радовать не спешил.

Сказать, конечно, сказал. Так, мол, и так. Очередную работенку подкинули. Недельку меня не трогай – занят буду позарез. Полное погружение.

Думал, подробности начнет выпытывать (это она умеет). Прильнет, ластиться начнет, глазки жалобные строить, губки дуть. Но все обошлось: Маришка даже обрадовалась.

– Я к маме тогда смотаюсь на неделю. У тебя будет полная свобода творчества! Туда сама доберусь, а в понедельник меня заберешь. Мама обещала дать нам с собой пол-огорода! Одна я столько не упру. И багажник проверь, чтобы пустой был. Не забудешь?

Собралась вмиг. Словно заранее рюкзачок припасла. Только что сидела со мной на кухне в атласном кремовом халатике – и вот уже в прихожей ключами звенит. Кроссовки, джинсы, ветровка. Рюкзак надеть успела.

А где же прощальные объятья и чувственный поцелуй?!

Меня увидела – левую руку за спину убрала.

– Чего это ты там прячешь? – спрашиваю осторожно.

– Только не обижайся, ладно?

– Да показывай уже!

– Лешенька, ты, наверное, не заметил, но у нас и на кухне кран подкапывает. А там не механика, прокладкой не отделаешься. Вот картридж. – Она вынула из-за спины синий пластиковый бочонок и поставила его на дощатую полку прямо над входной дверью. – Это родной, я проверила. Сам справишься? У меня электричка.

– Справлюсь, Мариш. Конечно! – прошептал я. Голос пропал куда-то. – Инструменты есть. А ты чего так шустро? Я ж не выгоняю.

– Это не я шустро, Леш. Это ты притормаживаешь. Мать заждалась, а отпуска осталось всего ничего.

– Беги тогда. Не задерживаю.

– Леш, контора-то серьезная? Не обманут, как в прошлый раз?

– Не должны.

– Повнимательнее будь. Я надеюсь на тебя! Борщ в холодильнике – доедай, чтоб не пропал. В морозилке две пачки пельменей. Все, побежала! – Она обняла меня, поцеловала и выпорхнула на площадку. Дверь захлопнулась.

Я смотрел на синий бочонок и чувствовал, что концепция поменялась. Сначала голос пропал, теперь слезы на глаза наворачиваются. Это ж неспроста. Будто навсегда Маришку потерял.

Предчувствие беды накатило и не отпускало.

Догнать? Вернуть? Авария впереди? Похищение? Мужики, конечно, на нее облизываются, но ведь даже ненакрашенная пошла. Засада не здесь. Ни одной здравой мысли. Только синий бочонок перед глазами стоит. Родной. Проверенный.

– Такие условия, Алексей Витальевич. Вы согласны? Определяйтесь!

Напротив меня трое менеджеров по персоналу утонули в шикарных мягких креслах, все в черных костюмах с фиолетовыми галстуками. Бейджи отсутствуют.

Меня тоже усадили в мягкое кресло. Только я не могу расслабиться и «утонуть», сижу как на иголках. Стараюсь быть внимательным.

У крайнего слева (зовут Андреем) на коленях – раскрытый чемоданчик. Судя по шелесту клавиш, в чемоданчике – ноут. Среднему (зовут Валентином) вообще все до лампочки. Даже глаза закрыл. Уснул, что ли? С самого начала встречи эти двое не проронили ни слова. Со мной беседует Евгений Борисович, самый толстый из троицы. Он-то мне всех и представил. Постарше коллег лет на десять. Потное крупное лицо, лысый, очочки в золотистой оправе, бородавка на правой щеке, второй подбородок (и уже намечается третий).

Между нами круглый стол на колесиках, на нем – контракт и ручка. В дальнем углу – тренога с камерой. Пишет весь разговор.

– Вас что-то смущает? Спрашивайте, для этого мы здесь. – Двое молчунов едва кивнули (Андрей – не отрываясь от чемоданчика, Валентин – не открывая глаз).

Десятый этаж так и не отремонтировали. Серые бетонные стены, пол, потолок. Даже двери в проемы не вставили. Только маячки успели закрепить, обозначая квадраты сантиметров по сорок. Плиткой, что ли, будут облицовывать? Глазу не хватает мешков шпаклевки, сложенных в углу. Сюда бы бригаду гастарбайтеров с правилами и шпателями. Самое то было бы. Зачем здесь люксовые кресла и столик? К чему дорогие костюмы с галстуками? Игра на контрасте? Эклектика? Минимализм? Или это западная мода и теперь все просвещенное человечество проводит собеседование именно так? Тест на стрессоустойчивость?

Какое уж тут смущение!

Контрактик тоже своеобразный подсунули, в рамках теста на стрессоустойчивость.

Я – само спокойствие. Воплощенная безмятежность! У меня даже слов нет, чтобы возмутиться.

Сценаристы у «Мегакорп» были свои.

Мне предложили работу бета-тестера.

Обычно их набирают бесплатно, благо желающих среди геймеров хоть отбавляй. Но корпорации понадобился я. Меня, видишь ли, порекомендовали достойные люди. Это уже не просто «концепция поменялась». Это революция. На олимп игрового бизнеса пришли новые боги, выгнали старых под зад коленкой и теперь устанавливают правила.

По-хорошему, я должен был отказаться, но у меня на глазах менялась индустрия. Прощелкаешь клювом, не сориентируешься – и вылетишь из бизнеса. Молодые-борзые займут все правильные места, а мне придется все начинать сначала. Больше никакие достойные люди словечка не замолвят. И кто будет платить ипотеку? За «Весту» еще кредит не выплатили. Останусь без денег, что тогда Маришка запоет? Хорошо меня жизни учить, когда холодильник полон. А на голодный желудок быстро концепция меняется. Тут и до разочарования в русской литературе недалеко. Стало быть (привет Франклу!), полная фрустрация жизненного смысла. Что тогда будет с моей фитоняшкой? Нетушки! Я решил держать руку на пульсе. Вот же оно, будущее компьютерных игр! Как тут откажешься?!

Нужно просто поставить подпись.

– Все в порядке. – Я потянулся к ручке.

– Секундочку! – Толстяк встал, поправил пиджак и подошел к столику. – Простая формальность. Продукт еще не доработан. У пользователя перед игрой появится рамка с предупреждением, а вас я должен предупредить устно под видеозапись. У технологии есть небольшой побочный эффект. Мы дарим людям радость, воплощаем их мечты, но, к сожалению, это не навсегда. Рано или поздно игрок возвращается в реальный мир, а наш мир, как вы сами знаете, несовершенен. Игроку снова хочется попасть в сказку, это естественное, понятное желание. Вы согласны?

– Разумно излагаете.

– С этим желанием не так-то легко справиться. У кого-то получается, у кого-то – нет. Сказка стоит денег. Мы специально планируем высокие цены, чтобы игроки почаще возвращались в реальность. Но нашу доброту поймут не все. Аналитики прогнозируют ломки и нервные срывы у определенной категории игроков. Неизбежны сравнения технологии с наркотиком и разного рода претензии. Нас будут обвинять во всех смертных грехах. Мы к этому готовы, но, надеюсь, вы поведете себя достойно.

– Я тоже надеюсь.

– Технология передается вам ровно на неделю исключительно для тестирования. Потом доступ к технологии для вас будет закрыт. Вплоть до выхода продукции на рынок. Вы по-прежнему согласны?

Маришка, это все ради тебя!

– Осознал. Согласен.

– Тогда подписывайте, вас ждет незабываемая неделя!

И тут я вспомнил про деньги.

– Как только заплатите! С деньгами оно и в сказке веселее, и возвращение в реальный мир окажется не таким болезненным. Вам же спокойнее будет, Евгений Борисович! Никаких претензий!

Молчуны дружно заржали. Толстяк едва улыбнулся.

– Наличными, на карточку?

– На карточку.

Я полез в карман за бумажником, чтобы продиктовать номер, но толстяк меня остановил:

– У нас все есть. На какую? «Яндекс» или «Сбербанк»?

– «Сбербанк».

Он щелкнул пальцами. Андрей поднял взгляд, кивнул – и я услышал тихое перестукивание клавиш.

– Готово!

Толстяк склонился надо мною:

– Деньги переведены, как будете проверять?

Вместо ответа я подписал контракт.

Процедуру провели здесь же. Даже с кресла вставать не пришлось. Уже привычный щелчок пальцами – и меня окружает бригада медиков с оборудованием на тележке.

Милая девушка в белом халате придирчиво рассматривает мое лицо, потом зачем-то массирует мне веки. Перчатки не надела.

– Расслабьтесь, это не больно. Просто контактные линзы. – Слишком низкий голос для такой милашки. От курева, наверное.

Правда, не больно.

– Теперь закройте глаза и без команды не открывайте. Сейчас мы покажем вам разные картинки, а вы скажете, что именно видите.

– Зачем это?

– Юстировка и калибровка системы. Готовы?

– Да.

– Открывайте глаза. Что видите?

– Полотно вижу белое. Прямо перед носом. Размером где-то метр на полтора. Весь обзор загораживает.

– Отлично! Закрывайте глаза. Теперь что?

– Иконостас церковный. Весь в золоте.

– Закройте глаза. Теперь?

– Пещера темная.

– Закрывайте. Сейчас?

– Пляж. Море синее. Серфингистки в купальниках.

Потом было поле пшеничное, клубный танцпол, картинная галерея, галактика Млечный Путь. Я расслабился. Прикольное слайд-шоу.

– Стоп! Калибровка в порядке, но у нас тут глазки не идеальные. Почему сразу не предупредили?! – возмутился мужской голос за моей спиной.

– А где вы найдете идеальных клиентов? – философски заметил Евгений Борисович. – Работайте, работайте.

– Попробуем диоптрийную настройку.

После настройки картинки стали резче, детальнее. А я-то думал, у меня идеальное зрение!

Тропический водопад – и снова белое полотно.

Слайд-шоу закончилось.

Милашка с прокуренным голосом закрепила мне на животе силиконовый поясок. Обещала снять через неделю.

Вдруг у нее на голове появилась корона, словно подрисованная красным маркером в фотошопе.

– Ха-ха! Ой! Девушка, у вас нарисованная корона!

Белое полотно унесли, и я увидел Евгения Борисовича. Ему какой-то шутник пририсовал синюю бабочку и аляповатую черную шевелюру.

– Ой! А у вас бабочка синяя и черные волосы. Это нормально?

– Крепко держатся?

Я кивнул.

Медики исчезли вместе с тележкой и полотном.

– Значит, нормально. Технология дополненной реальности.

– А!

– До свидания, Алексей Витальевич! На стоянке вас встретят и отвезут домой.

– До свидания!

Вот оно, стало быть, как! Технология дополненной реальности! С трудом сдержался, чтобы не заржать прямо там. Успел выйти и аккуратно прикрыть дверь.

В коридоре меня прорвало. Аж согнулся, так меня хохот разобрал. Еще чуть-чуть, и распластался бы прямо на паркете. В голове все иконостасы с водопадами крутились. Ради чего это слайд-шоу показывали? Чтобы фломастером волосы подрисовывать? Это с такой технологией они решили порвать наш рынок?! Это все, на что способен транснациональный капитал? Да у меня в машине навигатор стрелки рисует прямо по дороге. Отечественная разработка. Чем хотят удивить?

Только в лифте отпустило. Успокоился. Ушла смешинка.

На первом этаже я немного замешкался. Из лифта вышел и растерялся. Всюду сплошное великолепие: золото и алый бархат. Это уже не Кремль, это казино! Народу вокруг много, куда идти – непонятно. Хоть бы стрелочка на полу нарисовалась!

– Алексей Витальевич, вас ждут на стоянке, я провожу. – Пацаненок лет десяти, но уже в черной жилетке и с фиолетовым галстуком, дергал меня за рукав.

Ладно, это даже лучше стрелочек на полу.

Мы вышли на улицу. Я зажмурился от яркого солнца.

– Вам прямо по гравиевой дорожке. На стоянке встретят, – сказал мальчишка и вернулся в здание.

Я вдохнул воздух полной грудью. Бывают же и в Москве хорошие солнечные деньки! С этой «Мегакорп» не соскучишься. С графикой у них не все гладко, но досуг людям организовать умеют! Слева, на площадке с песком, огороженной сеткой, девушки играют в пляжный волейбол. Белые бикини против красных. Дальше – теннисные корты. Справа – аттракционы и фонтаны. Разноцветные кабинки крутятся-вертятся сразу в нескольких плоскостях. Восторженный детский визг.

В ноги прилетел волейбольный мяч. Думал забросить его обратно на площадку, но ко мне уже бежала блондинка в красном бикини. Фитоняшка не хуже моей Маришки.

Передал ей мяч в руки.

– Перестаралась немного, спасибо. Ого, какой мужчина! Надо брать. У меня мячик заместо стрелы. Только привел не к лягушке, а к вам. Пойдете третьим в команду?

– Разве что судьей!

Она поглядела на меня искоса, кокетливо покусывая нижнюю губу.

– Наталья.

– Леша.

– Прямо жаль тебя отпускать, Леша. У нас глобальные планы на вечер. Но мы тут не последний день играем.

Я намек понял:

– Можно как-нибудь кофе попить.

– Ладненько. Договорились! Пока не буду мяч на дорожку запускать! – Она улыбнулась и побежала на площадку.

Ценят меня все-таки девушки! Причем красавицы! Это Маришке вечно что-то не нравится. Все пытается меня улучшить. А я и так хорош! Куда уж лучше?! Еще чуть-чуть, и под стекло в музей поставят с табличкой «ИДЕАЛЬНЫЙ МУЖЧИНА». Оно мне надо?

Глянул на волейбольную площадку: Наташа приняла подачу и подбежала к сетке. В каждом движении – грация и гармония. Увидела меня, помахала рукой. Разумеется, тут же пропустила мяч.

Я, счастливый, пошел дальше. Смотрел под ноги, на гравий. На теннисисток и аттракционы не заглядывался. Но больше никаких мячей на моем пути не возникло. Почему, собственно, отказался? Маришка-то в деревне, поди не скучает. Наверняка по знакомым пошла чаевничать. Ничего, я сюда еще вернусь! Глобальную вечеринку никто не отменял. Мероприятие временно откладывается!

Моей «Весты» на стоянке не было. Наверное, эвакуировали от греха подальше. Зато появилась «Веста» с антикрылом и крутым гоночным обвесом, разукрашенная золотыми молниями. Кто-то из «Мегакорп» гоняет на «Весте»?

О! Кажется, это меня ждут. «БМВ» пятой серии. Эмка. Водитель стоит у открытой задней двери. Разумеется, в черном костюме и фиолетовом галстуке.

– Присаживайтесь, Алексей Витальевич! С ветерком домчу!

Лицо вроде бы знакомое.

– Валентин, ты, что ли?

– Кого-то другого ждали?

– Ты же по персоналу… собеседуешь… Не?

– Прикажут – буду собеседовать. Прикажут баранку крутить – буду крутить. Мое дело маленькое. Присаживайтесь!

На выезде со стоянки Валентин меня огорошил:

– Стекло опустите, пожалуйста. Я медленно поведу, вы не простудитесь. Просили покатать вас вокруг Сити. Надо отработать стили и антураж. Буквально два-три круга. Потом – сразу в Марьино.

– Ладно. – Я нажал на рычажок стеклоподъемника.

Стало зябко. В салон залетели снежинки. Я высунул голову в окно: Сити утонул в серости и снегопаде. Ни одной башни толком не разглядеть.

Пока стряхивал снег с пиджака, все вернулось на круги своя: солнечный день, блеск стекла и металла. Я двумя руками вцепился в ручку двери – и вовремя: Сити погрузился в зомби-апокалипсис. Рыжий скелет башни «Меркурий» почти лежал на изогнутых ржавых остатках башни «Эволюция». Остальные небоскребы превратились в грязное, пыльное месиво стали, стекла и бетона.

Ветер подул в нашу сторону, заполняя салон гибельной пылью. Я закашлялся, вспомнив о дыхании. Меня скрутило и чуть не вырвало.

Откашлявшись, я снова глянул в окно. Сити сверкал огнями в ночной прохладе. Один в один как на рекламной картинке.

– Вы в порядке, Алексей Витальевич?

– Впечатлен! Интересный антураж. А над стилем надо поработать.

– Я передам ваши пожелания. Все, поднимайте стекло, едем к вам.

За окном – солнечный майский день. Разношерстные небоскребы Сити подозрительно поблекли, притворяясь обычным деловым центром.

Не помню, как дополз до квартиры. Захлопнул дверь, прижался к ней спиной и только тогда выдохнул. Здесь точно никаких сюрпризов не будет. Если что, на ощупь сориентируюсь.

– Лешенька, ну наконец-то! Я заждалась уже вся. Прямо горю! Иди ко мне…

– Мариш, погоди. Ты же к маме хотела ехать.

– Значит, перехотела! Муж для меня важнее!

– Мариш, погоди, нам же еще кран менять. А в этих трусиках и топике мы ничего поменять не сможем… Ключ из рук выпадет.

– Какой еще кран?

– С этим… бочонком, как его… С картриджем!

– Забудь! Лучше я для тебя станцую. Ты же это любишь, правда?

Она подняла руки, вытянулась и стала изгибаться волной. Одно слово – фитоняшка.

Не отрывая взгляда от волшебного танца, я снял пиджак и бросил его на тумбочку у шкафа. Машинально ослабил галстук. Жарковато.

Изгибаясь, Маришка прильнула ко мне с поцелуями. Мы закружились в страстных объятьях. В спину врезалась ручка кухонной двери. Маришка расстегивала мою рубашку, целуя шею. Взгляд уперся в пустую полку над входной дверью.

А где же бочонок???

– Маришка, стой, погоди, где картридж? Сама, что ли, поменяла?

Я отстранил ее и зашел в кухню: кран подкапывал.

Вернулся в прихожую: синий бочонок стоял на полке, Маришка исчезла. Обыскал всю квартиру – Маришки не было.

Чтобы не сойти с ума, решил заменить картридж. Перекрыл воду. Раскрыл заветный чемоданчик, погладил инструменты. Кран мы с Маришкой ставили сами, но цельный, в сборе. Картридж еще ни разу не меняли. Я даже не знал, с какого боку подступиться. Слева посмотрел на него, справа. Приподнял ручку, опустил. Нигде никаких винтов.

Пока раздумывал, смеситель сделался полупрозрачным, словно Господь наградил меня рентгеновским зрением. Появились ярко-красные стрелочки дополненной реальности, указывающие порядок действий. Заглушка, ручка-рычаг, крышка, прижимная гайка, картридж. С такой технологией при всем желании не ошибешься.

За пару минут управился. Включил воду – полный порядок. С Маришкой, конечно, душевнее краны чинить, но так намного эффектнее. Можно идти в профессионалы!

Поел Маришкиного борща и долго не мог заснуть. Я же видел эту пустую асфальтовую площадку перед стоянкой. Какой волейбол с теннисом?! Какие аттракционы? За ночь выросли? А десятый этаж? Откуда там появились двери и паркет? Отгрохали шикарный ремонт, пока я картинки рассматривал? Десятилетний мальчишка-портье тоже, наверное, виртуальный. Они же не идиоты – ребенка нанимать и наряжать в корпоративную униформу! А «Веста» тюнингованная – это ж моя машина была! Почему сразу не просек?

После покатушек вокруг Москва-Сити и перфоманса квазиМаришки правила игры прояснились. Пока на мне этот поясок и линзы, нельзя никому звонить, искать помощи или спрашивать совета: толку никакого, а хороших людей подставлю. Лучше вообще не рыпаться. И о Маришке думать поменьше. Главная задача – продержаться неделю, никому не навредив. Решение элементарно: выбрать безлюдное, относительно безопасное место и там перекантоваться.

Снился волейбол. Я играл в команде белых бикини против красных. Проснулся счастливый. На завтрак доел борщ: пельмени в морозилке не пропадут. Вымыл посуду (смеситель работал идеально), собрал рюкзак, закрепил на него спальник, переоделся – и в путь. До метро дошел без приключений. Граждан, жаждущих контакта, отваживал фразой «Спасибо, не интересно!».

На выходе в город со станции «Бульвар Рокоссовского» двое полицейских попросили показать документы. Размышлять о природе полицейских не рискнул. Вежливо ответил: «Спасибо, не интересно!» – и спокойно пошел дальше.

Преследовать не стали.

До парка «Лосиный остров» добрался пешком. Там и затерялся, поближе к заповедной зоне. Лосей не встретил. Выбрал ровное место для привала, глотнул водички и нырнул в спальник. Спецэффекты не мучили.

Уснул быстро. Снилось детство и лекции по зарубежной литературе. Экзамен у Павла Вячеславовича Балдицына. Он меня спрашивает, какого цвета был плащ у Одиссея, а я отвечаю: «Спасибо, не интересно!». Павел Вячеславович, не смутившись, предложил побеседовать на интересующую меня тему. Я почему-то вспомнил Кроуффорда с «Бегом на трех ногах», и понеслась! Ремарка мы обсуждали еще на факультете, а Стейнбека, Драйзера и Джойса уже за столиком в кафе. Мне дико хотелось послушать про Марка Твена, но Павел Вячеславович вдруг загрустил:

– В другой раз, Леша. Приходи на лекции. А сейчас тебя ждут в «Мегакорп». Возвращай технологию.

Проснулся в холодном поту. Сердце стучало как сумасшедшее.

Раннее бодрое утро. Только рассвело. Птички щебечут. Страшно хотелось пить. Я присосался к фляжке и осушил ее до дна. Положил в рюкзак. На траве появилась четкая красная стрелка. Пришлось выбираться из спальника и топать в указанном направлении.

Стрелки привели меня к Валентину и знакомой «БМВ».

– Присаживайтесь, Алексей Витальевич.

– В «Мегакорп»?

– Нужды нет. Сейчас доктор снимет систему, и мы подбросим вас до метро. Дальше вы сами. «Весту» найдете у своего дома. Кстати, рекомендую проверить счет. Кажется, вам выписали премию. Присаживайтесь!

Маришку сразу не признал.

Вроде бы знакомые ворота из бордового профлиста. Притормозил. Над воротами какая-то уборщица в синем халате и мутной косынке, взобравшись на приставную лестницу, привязывает веревку к яблоне. Подъехал ближе, пригляделся – Маришка!

Сигналить не стал, чтобы не грохнулась. Будем ждать, когда спустится на землю. Я вышел из машины, вдыхая аромат цветущих яблонь. Прошлый раз мы тут были зимой. Всюду сугробы и голые невзрачные деревья. А сейчас не узнать поселок. Дома утонули в яблоневом цвете, как в бело-розовых облаках!

Заборчик-то совсем гнилой. Того и гляди завалится. Шурин обещал заменить, тоже профнастил поставить, да, видимо, руки не дошли. Зато ворота новые, на черных столбах!

О, кажется, спустилась.

– Мариш, открывай ворота, свои приехали!

Лязг щеколды, скрежет засова, громыхание стальных листов и наконец под скрип несмазанных петель Маришка выбегает ко мне.

– Мы тебя позже ждали. Мать к соседке ушла.

– Стильно выглядишь.

– Я знала, что ты оценишь. Багажник пустой?

– Полный, Мариш. Инструменты привез. И на строительном рынке кое-что прикупил. Поупражняюсь на вашем доме, поработаю недельку руками для разнообразия. Кто знает, что дальше будет?

– Тебе снова не заплатили?

– Мне даже премию перевели.

– Тогда не понимаю.

– Мариш, нам надо поговорить.

– Ты мне изменил?

– Не уверен… Вряд ли… Это не самое страшное. Давай в дом зайдем.

– Ладно, загоняй машину, я ворота закрою.

В комнату не пригласила. Посадила на кухне за пустой стол, села рядом и приказала:

– Говори.

– Если коротко, то нашему миру конец и я не могу это остановить.

– Издеваешься?

Я все ей рассказал.

Она внимательно выслушала и спросила:

– Что, прям совсем как я?

– Меня взломали, Мариш, как ножом консервную банку.

– Я была уверена, что у нас особенные отношения, неповторимые. А ты с этой виртуалкой как со мной! Что, совсем никакой разницы?

– Это же ты была! Технологии такие, Мариш!

– У Зевса такие технологии были, когда он к мамке Геракла приходил, мужем прикидываясь!

– У нее кожа твоя, волосы твои, запах твой.

– А душа-то, Леш, душа? Как же ты без души меня обнимал?!

Не дождавшись ответа, она встала и подытожила:

– Вот так живешь-живешь, думаешь о высоком, хочешь чего-то правильного добиться в жизни, чтобы в могилу не скотиной уйти, а какая-то виртуалка задницей перед мужем покрутит и уведет его.

– Время нынче такое, Мариш. Технологии!

– Всегда так было! Библию почитай. Или историю Руси. Древние у тебя технологии!

– Скоро линзы и пояски им не понадобятся. Следующий шаг мы вообще не заметим.

– Леш, они так со всеми могут? С каждым?

Я кивнул.

– Так придумай что-нибудь! Ты же со словом работаешь! Придумай! С мифологических времен эта гадость нас губит. Пора менять концепцию!

– Мариш, я не самый умный человек на этой планете.

– Я не для планеты прошу – для себя. Говори! Как дальше жить будем?

– Не знаю, Мариш. Прости.

В ней будто что-то сломалось.

– Ладно, все равно ты у меня самый лучший.

Она стянула косынку, придвинулась и положила голову мне на плечо.

В сенях загрохотали алюминиевые бидоны. Маришка выпрямилась. В кухню вошла Клавдия Ильинична. Нарядная цветастая блузка, вязаная кремовая жилетка, черная юбка и черные кожаные сапоги. Лицо добродушное, румяное.

– О, приехал писатель, не запылился! Будьте здоровы! – Ироничный поклон в мою сторону.

Я не двинулся.

– Ну как ему твое белье? Оценил кружева?

– Мама, это сюрприз! Планировался. Ты пьяна?

– Тю! Не показывала еще? Так в этой робе и встречала мужа? Беда с вами!

Она присела на табуретку у стола.

– А я у Зябликовых была! Они телек новый купили. Меня позвали обмыть! Огроменный! Смотришь – как в раю. Сидят, балдеют. Я тоже разомлела. Еле ушла.