Текст книги "Безымянные Истории. Том 1"

Призрачный холод

Куда бы она ни пошла, как бы не утеплялась – ей было холодно. Так было не всегда. Лишь последние три года. Словно кто-то укутал ее невидимой накидкой из холода.

Холод не был одинаковым – он изменялся, то наступал, то исчезал на несколько часов. Он изменял плотность и температуру, порой исходил извне, а порой – будто замораживал ее изнутри…

И этот странный холод сопровождало чувство, что ей нужно куда-то идти, куда-то попасть… Долгих три года сопротивлялась она и холоду, и подсознательному стремлению вдаль. Однако, ей пришлось сдаться и направиться туда, куда указывала ей интуиция. Ноги будто сами несли ее по нужному пути – через весь город, по дороге, где она ни разу не была. Это была длинная дорога, дорога скорби и печали, мрачная дорога. Потому что она вела к кладбищу.

Тишина окружила ее, как только она ступила на территорию старого кладбища. Холод, сопровождающий ее, слегка отступил, и она зашагала быстрее, перестав кутаться в теплое пальто.

Она шагала по узким дорожкам, оглядываясь на камни, но не видя ни одного знакомого имени. Она шла и шла, петляя между склепов и могил, и с каждым шагом ей становилось все тяжелее, все печальнее от того, что она осознавала – конец ее путешествия близок. В душе она понимала, что совсем скоро она найдет то, к чему стремилась.

Дорожка вильнула куда-то в сторону, и вдруг обратилась пологой лесенкой, забирающейся по склону холмика. По обе стороны лестницы ровными рядами стояли надгробия. То здесь, то там, от лесенки отходили узенькие ухоженные дорожки, идущие мимо могил вокруг холма. Но девушку они не интересовали. Она чувствовала, что ее цель – дальше, выше, но с каждым шагом становится все ближе.

Шаг, еще шаг, и еще один – ввысь, к вершине холма, мимо всех могил, что находятся на его живописных склонах. Там, где возвышается дерево, скрашивая мрачный уголок, где виднеются три надгробных камня из черного базальта…

Сумерки поглотили одинокую фигуру, возвышающуюся над тремя надгробными камнями.

Прохладный ветер развевал распущенными волосами цвета вороного крыла девушки, с болью во взгляде смотревшей на выбитые в камне имена. Три сестры. Ее сестры…

Девушка поджала онемевшие от холода губы, и впервые за несколько лет дала волю чувствам, переполнявшим ее все это время. Из глаз полились слезы – крупные, ледяные, полные боли и печали по потерянным сестрам. Из четырех сестер осталась лишь одна. И призраки троих преследовали ее все это время, лишь только потому, что она не пришла на похороны три года назад, и ни разу не пришла на их могилы, чтобы проститься с ними.

Только теперь она стояла над их могилами. Только теперь понимала насколько ИМ было больно не видеть ее все эти годы. Они скучали по ней. А она сопротивлялась осознанию печального факта их гибели.

Она долгое время не верила в их смерть. Не хотела верить. Но теперь… теперь она была вынуждена верить, потому что вот они – все трое. Все ее сестры. Единственная родня, которая у нее когда-либо была.

И теперь она осталась совсем одна. Одна… однако здесь она не ощущала себя одинокой – словно ее сестры все еще были рядом.

Кто-то коснулся ее, но то были прикосновения крупных капель холодного октябрьского дождя. Девушка вздохнула и будто бы улыбнулась. Ей стало тепло. Холод исчез, исчезла пустота, царившая в ее душе три года. Все это смылось потоком дождя и ее собственных слез.

Убийца

Какое жестокое убийство. Это с какой же силой и ловкостью надо было застать его врасплох?!?

Девушка удивилась самой себе.

Труп являл собой месиво плоти.

И подумать только, она совершила это в здравом уме! Хладнокровно и спокойно, словно это было частью каждого дня… Она не собиралась совершать это чудовищное убийство, но… Он оказался у нее на пути… он помешал ей… И что ей оставалось делать?!?

Девушка посмотрела на свое отражение в зеркале и усмехнулась самой себе. Ее нисколько не мучили угрызения совести. Она не испытывала чувство вины… Она была абсолютно уверена, что за совершенное ей ничего не грозит.

Девушка глянула на труп и поморщилась от отвращения. Необходимо избавиться от него… Стереть любое напоминание об этом ужасном событии…

Она торопливо стерла со стены остатки следов ее преступления. Мятая салфетка небрежно упала в мусорное ведро.

На мягкой белой бумаге находился раздавленный трупик мотылька…

Прости, что опоздала…

На улице не было безлюдно, не смотря на то, что с неба срывался дождь, и свинцовые тучи давили своим весом на высотные здания. Пусть над городом нависла гроза, но пока она не сорвалась с небес грохотом и ливнем, люди старались добраться каждый до своей цели. Кто-то стремился домой с работы. Кто-то шел на встречу… Люди пытались укрыться кто под зонтом, кто в зданиях.

В одном из кафе сидел молодой человек, и с тоской смотрел через окно на улицу. Он не любил дождь – даже такой мелкий. Он предпочитал солнце и жару.

Улыбаясь, шагая упруго и бодро, к кафе приближалась девушка. Она ловила ладонью капли дождя, и улыбалась самой себе и своим мыслям. Подойдя к двери в кафе, она вдруг застыла перед дверью в кафе, подставив лицо дождю и закрыв глаза. Будто прощалась с ним – ненадолго, всего на пару минут…

Зайдя в кафе, девушка подошла к молодому человеку и произнесла с улыбкой:

– Прости, что опоздала, я наслаждалась дождем.

Он улыбнулся ей в ответ и начал что-то ей говорить, но она не слышала ни единого его слова. Потому что вспоминала мгновения, проведенные под дождем. Ее прогулка отзывалась в ее душе песней. Каждая капля дождя – словно прикосновения нежных пальцев к одной из многочисленных струн ее души.

И тут вдруг в красивую мелодию, играющую в ее душе, влился новый звук – противный, диссонирующий. И девушка будто бы очнулась от сна. Она увидела искаженной раздражением лицо своего молодого человека, и все поняла. Она слишком погрузилась в свои мысли и совсем не слушала его.

– Черт возьми, спустись на землю! – приглушенно рявкнул молодой человек. – Думаешь, жизнь – это сплошная череда развлечений? Сними розовые очки, дурочка!

Эти его слова застали ее врасплох. Она никогда не слышала подобного из его уст. Девушка уставилась на него, и вдруг осознала, что черты его лица исказились, потеряли свою привлекательность, стали жестокими и серыми.

– Неужели плохо любить дождь? – пробормотала девушка.

– Подумай о своем будущем! Где ты будешь через несколько лет со своей любовью к ливню? – вспылил парень.

Девушка нахмурилась и медленно поднялась со стула.

– Ты куда? – взгляд молодого человека в мгновение ока стал испуганным и удивленным одновременно.

– Туда, куда ты не последуешь! – холодно произнесла девушка, и вышла из кафе уверенным шагом.

Дождь принял ее в приятные прохладные объятия. Словно нежный любовник, он коснулся ее лица, и от этого прикосновения у нее на душе сразу стало легко и светло. Слова ее парня вылетели из головы, да и сам он тоже испарился, как лужа под ярким летним солнцем.

Теперь она была свободна и спокойна.

С каждым шагом она поднимала веер брызг, но от этого она лишь сильнее улыбалась. Она ускорила шаг, и начала чуть пританцовывать, радуясь ласкам дождя. Засмеявшись, она подняла взгляд к небесам, и капли дождя начали ласкать ее лицо.

– Прости… – тихо прошептала она, улыбнувшись ливню. – Прости, что опоздала…

Мгновение

Молодой человек лежал на операционном столе, но не спал, и не чувствовал боли. Он уже уходил из этого мира. Он не видел врачей, и не видел слепящего света, он смотрел на тускнеющие краски, и спокойно ждал конца.

Вот она – смерть. Вот ее лик перед ним – серый, добрый, мягкий.

Да, ему пора. Хоть и не прожил он век человека. Он не ступал по земле даже тридцати лет. Но разве это важно?!? Разве его волновало это?! Нет. Он знал, что раз умирает – значит, пришел его час. Значит – так надо.

И вот, наконец, он почувствовал слабость, а вслед за ней ощутил, что поднимается над своим телом – покидает свою оболочку. На мгновение он все же напрягся, но, мысленно попрощавшись с этим миром, расслабился и воспарил к потолку.

Обернувшись, он кинул последний взгляд на свое тело – бледное, окровавленное, безжизненное. И увидел возникшую в операционной новую фигуру.

Это был не врач, и не медсестра. Это была ОНА.

Девушка, ангел-хранитель, смотрела прямо на него и улыбалась.

– Вот оно – наше мгновение. – произнес молодой человек.

– Да. На мгновение мы с тобой можем коснуться друг друга. – она вздохнула, по ее щеке скатилась слеза. – Но только мгновение…

– Это мгновение – вечность. – он улыбнулся, спустившись к ней.

Он хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее гладкую белую кожу, погрузить пальцы в мягкие волосы, но осознал, что он мертв, и не сможет ощутить подобных вещей. Однако все его существо потянулось к ангелу, и он ОЩУТИЛ прикосновение. Вот он водит пальцами по шелку ее волос, вот гладит мягкую, упругую кожу, а вот и прикоснулся к ее белоснежным крыльям… Она была в его руках, он обнимал ее… мгновение.

Всего мгновение, и она растаяла в его объятиях. Растаяла, не оставив и следа.

Он хотел закричать, но тут же его окружил свет, и спина всколыхнулась от нового дара. Теперь он – хранитель, а Она…

Рядом где-то закричал новорожденный ребенок.

Вот она, подумал ангел-хранитель, направляясь сквозь затухающий вокруг него свет и стены материального мира к своей подопечной. Вот она…

Он склонился над плачущей девочкой, и та начала успокаиваться. На его глазах навернулись слезы.

– Моя любовь… – печально вздохнул он, прикасаясь рукой к ее маленькому лобику. – Я буду ждать тебя… мгновение…

Зов Тьмы. Зов Света

Зов тьмы.

В пустыне. Серая земля, холодный ветер. Вдалеке – могилы древнего кладбища…

И меня тянет к ним – к могилам. Тень взывает ко мне. Тихий, едва слышный голос… Он там – где-то среди могил. Дух. Проклятый, одинокий… Он хочет взять меня к себе, чтобы я составила ему компанию…

– Будь со мной… навеки… – шепчет он.

А я шагаю к нему. И вижу черты его лица – смутные, колышущиеся…

Он моя галлюцинация? Иллюзия? Проклятье?

– Я проклят… Вечностью… – шепчет он, маня меня к себе блеском таинственных глаз. – Ты станешь моим Спасением…

От него идет холодная волна… но приятная… Как легкое прикосновение любовника. Он еще далеко, но я ощущаю его прикосновения. Его пальцы на своем лице, губах. Он ждал меня. Ждал целую вечность. И дождался… Дождался ли?

Я уже знакома с этим духом… Где-то мы уже встречались… соприкасались…. Беседовали…

Давно… не помню… Он помнит… потому и пришел за мной.

Такое может быть? Могут духи желать кого-то из живых? Могут так влюбиться, раз соприкоснувшись?

Я не знаю кто он. Но мы уже знакомы… Где-то, когда-то соприкасались… на другом кладбище… более новом… где-то… не помню… Я видела его лишь мгновение… ощутила его прикосновение… его улыбку… его шепот…

Не помню. Не помню.

От него веет холодом. Слишком…

Он был терпелив… Но больше нет терпения. Он хочет приблизиться ко мне. Коснуться. Обнять… провести пальцами по коже – я чувствую его желание.

Он холоден, как сама Смерть.

Почему я не вижу его лица? Почему только глаза? Глубокие, как ночь, черные, затягивающие, холодные…

Ветер тихо шепчет, несет внутри себя голоса призраков… Их голоса… они шепчут, бормочут… взывают ко мне… что они говорят? Мне все равно… мне все равно.

Я иду к сияющим в тени капюшона таинственным глазам призрака.

Мне все равно кто он. Кто я…

Наконец, он скрывает меня в своих объятиях.

Холод, приятный холод. Дрожь по всему телу. Сбитое дыхание. Боль. Боль…

Дыхание… я не могу дышать. Не могу двигаться. Не могу говорить. Но мне все равно.

Приглушенный смех над ухом.

– Ты моя… – тихий, нежный, шепот.

Мое тело… я не ощущаю моего тела…

Но чувствую Духа на своей коже – его дыхание. Его скользящие поцелуи, холод от его накидки…

Легкость. Прохлада. Спокойствие.

– Ты моя… – его голос показался бы многим зловещим. Но не мне. Не мне.

Он не причинит мне вреда. Он хочет меня. Хочет, чтобы я была его… Навеки…

Девушка упала на серую землю пустыни, и с ее губ сорвался последний вздох. Ее душа высвободилась из бренного тела.

Дух улыбнулся, сверкая глазами из-под капюшона, и протянул ей свою мерцающую ладонь.

– Идем со мной. – тихо прошелестел он. – Теперь мы будем вместе… навеки…

Она коснулась его руки, и последовала за ним…

Зов Света.

Ухожу… Пусть будет дальше он один…

Потому что стоит мне протянуть руку… вот он, мой спасительный канат… Тепло… Живое тепло… Ива. Мое дерево… Оно где-то рядом… Духу к нему нет дороги – не сможет подойти… Дерево не пустит. Оно несет лишь Жизнь… а он – холод… холод Смерти…

Пусть он загадочен, и привлекателен… способен на ласки и доброту… он все же… все же…

Чей-то шепот… чей? Его? Нет… он молчит… разочарован мной. Его взгляд обещает снова прийти… снова воззвать ко мне… Почему он так хочет меня? Почему именно я нужна ему? Зачем? Чем я отлична от других? Огромными познаниями? Мечтами? Это привлекает его?

Холод… почему он так силен? Или он уже проник в меня?!?

Лучше закрыть глаза. Не видеть его взгляда.

Вот… тепло в руке – канат, ведущий к дереву… шепот дерева. Тихий шелест листьев… Вот что нужно мне… Коснуться дерева… тепла… прижаться… ощутить, как оно растет… крепнет… очищает землю… ощутить, как меж корней его течет ручей, скрытый толщей земли…

Холода нет… Нет… Нет стонов призраков и духов… Есть шепот дерева… есть плеск воды…

Ствол дерева… как мне нравится это ощущение – прикосновение кожи к стволу. Ива… моя ива…

Пора уходить… пора…

Дерево питает меня… дает мне силы… От избытка кружится голова. Но дереву как будто все равно – листья не становятся тусклее. Ствол не теряет силу и цвет…

Как приятно… словно объятия – нежные, сильные, надежные, теплые…

А за моей спиной – Дух, сжигаемый злобой, потому что я не досталась ему.

Звонок

Ночь окутывала весь город и затопляла улицы вязкой тьмой, скрывающей все, что под лучами солнца кажется обыденным. Но эта же тьма приоткрывала тонкую незаметную завесу неведомого…

Молодой человек сидел в кресле с пистолетом на коленях. Его больше ничто не держало в этой жизни. Его любимая ушла, оставив за собой разбитое от горя сердце.

Он не хотел верить в ее гибель до конца. Но когда приехал на опознание, его сердце рухнуло вместе с надеждой о счастливой жизни.

Дом неожиданно стал для него одиноким, холодным и негостеприимным местом, полным призраков-воспоминаний, витающих по комнатам и коридорам.

Молодой человек ощутил холод на виске, и не сразу понял, что это дуло пистолета. А когда он это понял, решимость его возросла. Мысль о родных, вдруг промелькнувшая у него, показалась ему глупой, и он лишь отмахнулся от нее.

Спустя несколько мгновений – а, может, прошла целая вечность – он не мог точно сказать, он осознал, что вот он – тот самый момент. Сомнения развеялись, исчезли в потоке горя и скорби, заполонившем его душу тяжелой пеленой.

Звонок телефона, разорвавший повисшую в его доме тишину, вернул его к реальности, вырвав из мрачных темных мыслей о самоубийстве. Удивление почти сразу сменилось легким раздражением, и он поднялся и подошел к телефону, но не стал отвечать на звонок.

Однако кто-то настойчиво звонил, требуя его внимания. Рука молодого человека сама потянулась к телефонной трубке.

– Не делай этого. Жизнь коротка. Я любила, но мы еще встретимся. – из трубки прозвучал ее голос.

После этого повисла тишина. Страх вонзился в горло жестоким спазмом, молодой человек дрогнул, и выронил пистолет. Он не мог ошибиться – это был ее голос. Он не помнил, как вернулся в кресло. Все его существо было объято страхом.

Это была ОНА. Но он знал, что этого быть не может. Она была мертва. Однако он был абсолютно уверен в том, что голос принадлежал именно ей.

Молодой человек посмотрел на лежащий на полу пистолет.

Сколько он просидел так, он не смог бы сказать. Однако, поднявшись, он взял пистолет и мотнул головой. Положив пистолет к форме, молодой человек закрыл глаза и поклялся, что больше никогда не принесет табельное оружие домой…

***

Само кладбище никогда не вызывало в нем страха или отвращения – лишь легкую ностальгию по ушедшим из этого мира людям. Ему всегда думалось, что у многих из них могли остаться неоконченные дела, и у большинства – любящие семьи. Он понимал, что тяжело терять близких. Но еще тяжелее, когда ты теряешь человека, которого любил… Любил, как казалось, больше самой жизни…

Он подошел к могиле с долей страха. Он не знал почему в его душе всегда возникает этот страх. Но он всегда был. Присутствовал незримой вуалью, ограждая именно это небольшое место от остального мира.

Молодой человек опустил взгляд, чуть прикрыв глаза. Он никогда не забывал про странный звонок, спасший его от смерти…

Тишина

Призрачная тишина. Тишина, царящая на кладбищах. Тишина склепов и могил.

Тишина, нашедшая пристанище в ее душе.

Девушка села у окна и посмотрела на улицу.

Бег машин. Тихий дождь. Люди. Лужи.

Ее не касалось все это. Ей были безразличны люди, их проблемы и заботы… как и она – им. Она была для них такой же точкой за окном дома, как и многие другие люди… А они для нее были простыми муравьями, копошащимися на улице под ее высоким окном.

Раньше все было не так. Раньше она любила мир, любила все, что было в нем… потому что в нем был Он. Она любила этого молодого человека. Любила больше самой жизни. Когда он был рядом, ее душа пела. Именно Пела.

А теперь… никаких новостей. Неделя. Она жила так неделю. В неведении, в тишине… Тишине…

Девушка прикусила нижнюю губу. Ей хотелось плакать. Но поток слез иссяк еще несколько дней назад. В душе все еще сидела глухая боль, разрывающая нутро своими горящими, как пламя ада, щупальцами.

Она не знала, как заглушить эту боль. В первый день она напилась, но это не помогло ей. Потом она пыталась выплакать ее, но снова потерпела неудачу. Потом… пришел сравнительный покой. Она потихоньку вернулась к своей жизни, работе, тренировкам. Но не была такой же открытой и веселой, как раньше.

И еще… ее душа больше не Пела. Она молчала. Оставалась в той горестной тишине, которая воцарилась после бессонной ночи, проведенной в рыданиях.

Как девушка держалась, на каких силах – было неизвестно даже ей самой. На тренировках она забывалась, уходя с головой в работу над собой, на работе старалась погружаться в дела, а дома… дома ее спасала ее собака.

Она снова выглянула в окно и вздохнула.

Там все так же продолжали жить люди.

А она сидела дома в тишине…

Крик

Девушка долго сидела перед экраном компьютера, застыв в нерешительности. Она только что хотела что-то напечатать своей подруге в ответ на письмо, но слова улетучились, оставив после себя лишь пустоту.

Она повернулась к окну и выглянула наружу. На улице шел снег, а ветер сильными порывами бросал его в стекло. Девушка заметила свое отражение в окне, и печальный вздох невольно сорвался с ее губ.

Черты ее лица уже хранили на себе отпечаток тяжелых событий. Горя. Печали. Боли. Несчастья. Потерь.

Она давно ощущала себя безумно уставшей и какой-то опустошенной.

Вот и теперь она сидела перед компьютером, и не могла ничего напечатать в ответ на новости, о которых поведала ей подруга. Девушка снова повернулась к экрану и попыталась сформулировать хоть одно предложение, но вскоре поняла, что у нее ничего не получится. В конце концов, так и не ответив, она отключила компьютер и откинулась на спинку стула.

Из глубин ее души вдруг поднялся какой-то странный звук. Это был крик, но необычный – он возрастал и немного грассировал, отдавая в висках острой болью. Хотелось чем-то его заглушить, сбить, сделать так, чтобы он исчез и не возвращался больше.

Но он разрастался, захватывая собой все внутри, усиливался с каждой минутой, звучал все более пронзительно…

Девушка сжалась, прикусив губу, и стиснув руками голову.

Крик рвался наружу, сметая все преграды, которые девушка выставляла на его пути – она пыталась заглушить крик болью в прокушенной до крови губы, пыталась сбить его яростью… Но крик сбивал все это, и продолжал рваться из груди.

Девушка стиснула зубы, оскалившись от боли, но не произнесла и звука.

Некоторое время она боролась с самой собой, однако ей не удалось это сделать и, наконец, крик вырвался из ее души и взвился в воздух. Это был первобытный крик, полный ярости, боли и отчаяния, заглушивший все, что было вокруг – ветер и удары снежинок об окно, музыку, играющую в соседней квартире, и биение собственного сердца девушки…

За силой крика исчезло все.

Крик лился из глотки девушки, усиливаясь, не прерываясь – нота чувств, так давно скрываемых этой девушкой. Нота, всегда присутствовавшая в ее душе, но никогда не выходившая наружу, потому что девушка глушила все. Боль. Ярость. Отчаяние.

Она скрывала их, загоняла в глубину подсознания. Прятала под маской спокойствия и безразличия.

Но они никуда не пропадали. Они копились, эти сильные чувства. Копились с годами, и разрастались. И вот, наконец, пришел день, когда обиды и ярость, отчаяние и боль – все это переполнило чашу и вырвалось. Вырвалось оглушающим криком.

Этот крик заставил стекло в окнах завибрировать, стены – задрожать. Он стирал границы сознания, рвал материю пространства и времени, отпускал на волю силы, которые были раньше неподвластны никому из смертных…

Наконец, легкие девушки опустошились, и воздуха больше не было. Крик оборвался, оставив за собой потрескивающий от напряжения воздух, и лежащую на полу девушку, потерявшую сознание.

Черты ее лица разгладились, и стали более четкими, сделав ее лик прекрасным. Не осталось и следа усталости, стрессов, переживаний. Лишь первозданная чистота и красота…