Текст книги "Немой крик"

Или соплячка сама каким-нибудь образом растреплется. Оно мне, определённо, не надо. Пусть пока у меня живёт. Будет уборщицей работать. До тех пор, пока с долгами не рассчитается. Это правильно! Это логично. Я бизнесмен, по-другому мыслить не должен. Один раз уступлю – в следующий облажаюсь. Или она думала у меня тут благотворительный фонд? К Жене на службу отправлю. Не отпущу, пока всё до копейки не отпашет. И поебать, что у неё там с голосом поломки. Руки есть – а остальное неважно.

На самом же деле таким образом я просто себя оправдывал.

Чтобы её оставить. Потому что от этой занозы я испытывал реальный кайф. Мазохист, к чёрту! На самом деле, чтобы забыть занозу, нужно всего лишь разок-другой хорошенько её вытрахать. Опробую её миниатюрные дырки, поиграюсь, а когда надоест – пусть валит на все четыре стороны. Но пока немного подожду. Азарт наколю, так сказать. Да и она пусть оправится после стресса.

Когда мы въехали на территорию поместья, оклемавшись от аффекта, я, не рассчитав силу, резко толкнул девчонку на соседнее кресло, так что она виском в панель двери вписалась. Лига проснулась, широко распахнутыми глазами на меня уставилась, пальцами растирая ушибленный висок.

– Приехали. С сегодняшнего дня будешь на меня работать. – Холодным тоном поставил Лину перед фактом и, дождавшись пока к машине подбежит Евгения с зонтиком, прочь вышел.

Глава 9

– С приездом, Господин! Как долетели? – Снаружи раздался женский голос, с едва уловимой хрипотцой.

– Нормально, Женя. Спасибо. – Орлов быстро покинул автомобиль, юркнув под зонт, который ему любезно предложила незнакомая женщина, на которой было надето строгое платье гувернантки, а её жиденькие волосы были собраны в высокий пучок на макушке.

– А это к-кто? – нерадушно спросила тучная дама, по имени Евгения.

– Новая уборщица. Под твою ответственность.

– К-как это так? – Глаза гувернантки округлились как у рыбы фугу.

– Вот так вот. Я тебе премию выпишу за хлопоты. Обустрой её где-нибудь в подсобке, так, чтобы мне глаза не мозолила. А затем, в кабинет мой зайди, переговорить надо.

– Всё понятно, Дмитрий Олегович. Сделаем. – Кивнула эта подлиза и ко мне вдруг обратилась: – Ну, чего сидим, кого ждём? Аль прынца на белом коне? Выходи давай живо и за мной.

Вот так я познакомилась с ещё одной ядовитой змеёй, повстречавшейся на моём пути. Зонтик мне, увы, никто не предложил. Я была вынуждена выйти под холодную стену из дождя, проявив покорность. У меня не было другого выбора. Всё-таки я решила довериться Дмитрию. Он ведь вернулся за мной. Не бросил… Там, на остановке, я увидела в нём совершенно другого человека. И, кажется, в его стальных глазах мелькнула некая тревога, в тот момент, когда он подхватил меня на руки и заботливо понёс обратно в машину.

В этот миг я готова была задохнуться от счастья. Я практически в голос крикнула, что я безумно благодарна ему за заботу! Но сейчас… сейчас вдруг я снова почувствовала щемящий душу холод. Я будто бы оказалась на тех ужасных торгах и опять почувствовала себя вещью. Потасканной вещью! Которую швыряли из одних рук в другие.

Мужчина предложил мне стать уборщицей в его доме. Точнее, не предложил, а приказал. Ну и ладно! Будущего у меня всё равно нет, в приют я не вернусь, а на нормальную работу вряд ли кто возьмёт. Разве что в бордель. Я ведь совершенно не приспособлена к жизни за пределами сиротского карцера. Я очень сильно напугана. И у меня теперь острая травма. На всю жизнь. После того, через что мне пришлось пройти. Я не знаю, как мне жить дальше и где взять силы на жизнь? Я будто лежу в чёрной бездне, наполненной ядом, и этот яд медленно, мучительно топит меня изнутри, разъедая моё тело, мою душу не спеша, болезненно, сжигая клетку за клеткой, нерв за нервом.

Они вместе с Дмитрием пошли вперёд, под зонтом, а я следом бежала, будто верная собачонка, босыми пятками шлёпая по холодным лужам. Как я поняла, мы приехали в личные владения Орлова и, в настоящий момент, двигались к огромному белоснежному особняку, украшенному красивой подсветкой, по аккуратной дорожке из дикого камня.

Осмотревшись, я мысленно ахнула! Владения Дмитрия – это огромная, закрытая территория, огороженная высоким забор, сплошь утыканным видеокамерами и вооружёнными охранниками с собаками. У меня сложилось ощущение будто мы приехали в гости к президенту. Хотя Дмитрий, по слухам, был известен своей деятельностью на мировом уровне и популярен не меньше, чем наш президент.

У входа в шикарный белоснежный замок, выстроенный по самому последнему писку интерьерной моды, нас встретил дворецкий – немолодой мужчина в красном костюме, в белых перчатках, который, поклонившись Господину Орлову, любезно открыл перед ним тяжёлую дверь, окантованную золотом.

Там, уже в самом доме, было как в другом измерении. Я почувствовала себя пещерным человеком, который всю свою жизнь видел лишь мусор и нечистоты. Ущипните меня, кажется я попала в рай! От изумительной роскоши я почти уронила на пол собственную челюсть.

Здесь буквально каждый угол дома был пропитан властью и стилем. Стилем, под стать Дмитрию. Всё такое же сдержанное, холёное, как и сам хозяин, выполненное в бело-красных тонах, с добавлением золота. В интерьере и дизайне чувствовался его уникальный почерк.

– Госпожа уже прибыла? – Властно бросил вопрос Орлов, мечущимся в панике слугам, когда его, как царя, буквально начали раздевать там же, в прихожей, его личные слуги, снимая с него туфли, подавая тапочки, с порога предлагая горячий чай.

– Так точно! – Тут не хватало обращения «Ваше Величество!» – Ожидает вас в ваших покоях. Мисс Элизабет очень волнуется.

Меня вдруг затошнило. От того, с каким тоном, с каким подхалимством «слуги» обращались к Дмитрию. А я, переступив порог барского замка, честное слово, будто попала в прошлое, в котором во всю цвело и пахло крепостное право.

Лишь со времени я пойму, что Дмитрий не такой уже и ангел, каким казался мне при первой нашей встрече.

– Дмитрий!

Со стороны роскошной лестницы послышался восторженный вопль.

Цокая каблуками по белому мрамору к нам навстречу вышла незнакомая и очень красивая девушка-блондинка, чьи золотисто-белые волосы были аккуратно собранные в модную прическу на затылке. На барыне красовалось изысканное платье, цвета красного вина, а на её аристократических плечах был наброшен меховой полушубок. Хитрый, лукавый взгляд зелёных глаз мазнул сначала по Дмитрию, а затем по мне, заставляя меня поежиться от неуверенности. – Как же я дико соскучилась! А это ещё что за чучело?

Она буквально подлетела к мужчине и нагло прильнула к нему всем своим идеальным телом, как у живой Барби, обвив руками, словно змеями, его мощную спину.

– Новая домработница. Так, долгая история. – Дмитрий почесал затылок, окинув меня таким брезгливым взглядом, будто он меня только что из мусорника достал. – Рассказать?

– Нет уж, спасибо, мне неинтересно. Лучше займёмся более важным делом, милый… – Она прошипела ему это прямо в губы, руками вцепилась в галстук, дёрнула вниз, а огромной силиконовой грудью, буквально вываливающейся из зоны декольте, жадно прижалась к его массивной груди. – Идём в спальню, и я найду лучшее применение твоему сладкому языку.

Мне вдруг стало больно, там, в области груди, когда я увидела моего спасителя с другой женщиной. И поняла, что у него есть невеста. У которой на отманикюренном пальце сверкало шикарное кольцо с драгоценным камнем.

И эта роскошная женщина, на фоне меня – болотной лягушки, выглядела живой Богиней. Я, до смеха в её хитрых глазах, безусловно, была вне конкуренции. Где-то на самом дне плинтуса.

– Я, когда вас увидела, приняла этого клопа за тряпку, а когда подошла ближе вдруг поняла, что это, оказывается, человек. Вроде на девчонку похожа? – Леди Орлова посмотрела на меня как на грязную свинью, с брезгливым омерзением, когда с меня вода на пол капала. А слуги тут же подсуетились и тряпками лужи вокруг меня замыли.

Босая, я стояла на холодном мраморном полу, переминаясь с одной ноги на другую, а затем к стене отскочила, мечтая раствориться в пустоте.

– Ты что это, решил заняться благотворительностью на дому? Или я чего-то не знаю? С бизнесом проблемы? Мы скоро станем банкротами? Ты теперь персонал за похлёбку пахать нанимаешь? Впрочем, это мудрое решение в пользу маркетинга. – Выплюнув эти гадости, напыщенная фифа расхохоталась. Противно так, пискляво. Голосом бракованной скрипки.

И я внутренне расхохоталась! Потому что представила, что если в её черепушку воткнуть напильник, разрезать на пополам как арбуз и взглянуть на её мозг – то он по размеру окажется не больше куриного.

Красивая снаружи, но гнилая внутри. Эта вульгарная женщина вызвала у меня сплошное отвращение. И снова из сказки я попала в фильм ужасов. Вероятно, я нажила себе ещё одного врага. Отвратительная стерва! Меня её грязные слова ничуть не задели! Наверно… Я бы сейчас с удовольствием выпила бы что-нибудь от тошноты. Когда она находилась рядом, мне жутко хотелось промыть желудок.

– Элизабет, твой юмор, как всегда, остроумен, – «Его-Высочество-Князь-Орлов» натянуто улыбнулся, погладив стерву по щеке тыльной стороной ладони. – Иди наверх и приготовь мне ванну. Я очень устал с дороги.

– Ну окей, милый. Я вся в нетерпении… – А «Госпожа-редкостная-сука» отпустила галстук Дмитрия и, вырисовывая бёдрами восьмёрки, с гордо поднятой головой направилась к лестнице.

Дмитрий оставил меня на попечении Евгении и, ничего не объяснив управляющей, касательно новоиспечённой рабыни, быстро растворился в недрах своего кабинета.

Глава 10

– Всем работать! Шевелитесь бездари! – Евгения хлопнула в ладоши, подгоняя покорных, молчаливых слуг в сторону кухни.

Они всегда безотказно выполняли приказы главной. А та, в свою очередь, в нашем-то двадцать первом веке, общалась с людьми как со свиньями. Видимо, у них до сих пор славилось крепостное право. Дмитрий был чистокровным наследником какого-то высокопочтенного графа, род которого жил и славился по сей день, вместе с бесценным наследством – поместьем. И с этим поместьем все носились будто с уникальным артефактом. Его общее состояние оценивалось в несколько миллиардов зелени. Об этих шокирующих фактах я уже узнала после того, как стала верной рабой Дмитрия Орлова.

Когда слуги, опустив голову в пол, при виде острого взгляда главной управляющей, разбежались кто куда, старая ведьма обратилась ко мне.

В это момент я даже не заметила, как оказалась прижатой к стене. Я чувствовала себя грязным тараканом среди всей этой королевской знати и старалась просто стать невидимкой, чтобы не заработать лишних проблем, когда лощёные господа, минутой ранее, обливали меня грязью.

– Я – Евгения! Управляющая прислугой. А тебя как звать? А? – Неожиданно, женщина-змея грубо схватила меня за руку и потащила по коридору первого этажа. – Чего молчишь, будто язык проглотила, деревенщина? Кости да кожа! Ходячая анорексия! Что же ты такого сделала барину, что он тебя на работу взял? М?

Она тащила меня по петляющим проходам настолько быстро, что я спотыкалась на каждом шагу, травмируя и без того истерзанные пятки. Но ответить, естественно, не могла, а княже не соизволил поставить горгулью в известность, что я немая.

– С улицы что ль подобрал? Отвечай, я сказала! – Мне показалось, что сейчас она меня ударит.

– Не могу я… – Мысленно застонала.

А когда она снова окатила меня словесным водопадом из помоев, я перехватила её руку и дёрнула её на себя – ноль эмоций.

– Ходячее несчастье! Только этого мне ещё не хватало! – В сотый раз выругалась злюка.

Я продолжала упираться и дёргать женщину за рукав, жестом пыталась объясниться. Евгения остановилась, резко развернулась и сердито полоснула меня своим колючим взглядом, сквозь округлые лупы очков, которые она носила на кончике носа, прям как наша уборщица из приюта. И да, она для меня стала прототипом Ларисы Михайловны – безумной ведьмы, которая обожала лупить меня по спине грязной шваброй и до мяса строгать веником по рукам, за то, что её жизнь представляла собой сплошное дерьмо.

Прежде, чем я бы получила сильную пощёчину, я успела жестами указать на своё горло. Она нахмурилась. А затем её осенило:

– Ты что немая?

Быстро-быстро закивала, с надеждой уставившись на женщину.

– О Господи! – Евгения перекрестилась и шарахнулась от меня, как от реальной дьявольщины. – Послали же небеса такое вот наказание! Ладно, для меня воля господина – закон. Иди за мной, расскажу, чем будешь заниматься, а потом уже к Дмитрию загляну, пообщаюсь на счёт твоей судьбы.

Я до сих пор не понимала, почему люди так жёстко реагируют на мои изъяны. Почему издеваются и оскорбляют? Я ведь не какая-нибудь заразная голодранка! А немота – это не венерический герпес, не смертельно опасный лишай. Евгения провела мне небольшую экскурсию по дому. Точнее, по тем местам, где я должна буду, будто в тюрьме, провести остаток своих дней, как ломовая лошадь, работая за горсть овса. Теперь меня с головой окунули в изнанку проклятого поместья. И оно, увы, оказалось не таким уж и роскошным.

– Это кухня, это прачечная, там псарня, а чуть дальше конюшни. – Фыркала управляющая, тыча пальцами, словно указкой, в «объекты» моего пристального внимания. – Будешь работать везде понемногу. Надеюсь, руки-то у тебя целее голоса будут?

Она нарочно избивала меня словами, пытаясь наносить удары как можно больнее и как можно жёстче. Её это забавляло – чувствовать свою власть.

Ведьма считала себя правой рукой господина. Неожиданно в кармане горгульи зазвонил телефон. Она быстро ответила на звонок, а после короткого разговора рыкнула:

– Так, это барин звонил. Велел мне к нему на беседу явиться. Посиди пока здесь. – Евгения указала мне на лавочку во дворе, возле кухни. – Только без глупостей, чтобы! А то вылетишь отсюда через забор ногами вперёд и пикнуть не успеешь!

– Стерва! – Я мысленно ругнулась, а когда ведьма скрылась за поворотом – показала ей средний палец.

Хорошо, что дождь уже закончился, но телу было безумно холодно. Я ведь до сих пор босая по лужам шлёпала, завернутая в графский пиджак. И всем было высоко плевать на то, что это его вещь. Никто не смел задавать лишних вопросов. Даже невеста Орлова.

Через несколько минут мегера снова явилась. На её морщинистом лице сверкала маска из бетона, а в чёрных крысиных глазках клубились ядовитые сколопендры. Наша «экскурсия» продолжилась. Вероятно, теперь тиранша знала обо мне всё.

– Усадьба у Дмитрия огромная! – Её голос перенасытился ртутью. – Работы выше крыши. Хоть, как я погляжу, ты у нас и «особенная», но я не буду с тобой панькаться из-за твоих льгот. Будешь отрабатывать долг за то, что господин тебя выкупил. Я всё знаю, но трепаться никому не буду. По его приказу. Дмитрий мне доверяет. Я у него сорок лет отпахала, с пелёнок растила, как собственного сына. Я для него как мать родная. Или правая рука. Господин весьма строг с подчинёнными, так что, если вздумаешь дурить, халтурить и, тем более, воровать – тебе не поздоровится. – Она остановилась возле конюшен и до рези сдавила мой локоть. – За непослушание, за предательство, за кражи господин жестоко наказывает. Скверно, но справедливо. У Дмитрия весьма непростой характер. Очень непростой. Как атомная бомба замедленного действия.

Она меня запугивала. Умышленно, или спонтанно я не знала. Но знала лишь то, что влипла я капитально и попала не к доброму ангелу-хранителю, а к самому дьяволу-искусителю.

– В прошлом году один садовник недосмотрел за его любимыми алыми розами – забыл вовремя полить. Часть растений завяла. Господин был вынужден сделать это лично. И он сделал. Вот только вместо воды использовал кровь. Кровь провинившейся, безрукой бестолочи. Дмитрий приказал перерезать неудачнику глотку прямо там, на клумбах…

Ч-что? Боже! Да она ненормальная! Что за глупости? Дмитрий не может быть таким жестоким! Он спас меня! Спас!

«Лишь для того, чтобы лично до смерти замучить», – шепнул внутренний голос.

– Нашему бывшему дворецкому тоже не повезло, – продолжила гувернантка вещать свои страшные байки, – идиот вздумал украсть антикварную вазу рода Орловы». Ему за эти грехи обе руки отсекли. Топором. А затем в лес выбросили, на корм диким вурдалакам, так сказать.

Кошмар! Ложь!

Грязная, мерзкая ложь!

– Ну и на днях одна из служанок вот что учудила – постирала фирменные рубашки Дмитрия с красными носками. Он ей руки высек за дурную невнимательность. Шипованными розгами. Бил до тех пор, пока от них живого места не осталось. До самых костей.

Я обеими руками схватилась за стену, потому что у меня до рези в висках закружилась голова. Оценив мою телесную реакцию, Евгения злорадно добавила:

– Ну что, красота моя ненаглядная! Всё ещё желаешь работать у господина Орлова? Иль кишка тонка?

А что говорить? У меня на лице всё было написано. Страх и ужас.

Евгения звонко рассмеялась:

– А у тебя выбора нет, милочка! Потому что ты – ничтожная рабыня с дырявыми карманами. Подобранная на вокзале нечисть. Оборванка! Безродная пустышка. Не понимаю, что именно господин в тебе углядел? Да ты и жалкого рубля не стоишь! А он, видать, целое состояние коту под хвост затолкал, чтобы тебя какого-то нечистого спасти!

Она била меня своими грубыми словами, словно кнутом, покрытым ржами гвоздями. И каждый этот гвоздь был пропитан ядом. И каждый этот гвоздь резал меня медленно, мучительно, оставляя уродливые шрамы на всю жизнь.

Евгения права. Я грязная падаль. И лучше бы я разбилась насмерть. А мои родители… остались бы живы. Вместо меня.

– Твои плюсы – это твоя неполноценность. Я не люблю болтливых выскочек. За свои века уж стольких повидала, что обзавелась пожизненной диарей на таких вот напыщенных кукол, которые приходили на собеседование. Но не по воле любви к труду, а потому, что хотели охмурить хозяина. То ли дело Лизочка! Красивая, интеллигентная, умная девушка из высшего общества. Она идеал. И они с Дмитрием отличная пара. Жду не дождусь их свадьбы!

Вот и всё. Мегера меня окончательно добила. Не понимаю на что я надеялась, когда услышала, что теперь буду жить вместе, в одном доме с моим спасителем. Но мои надежды оказались наивны и глупы. Тогда я не знала об обратной стороне реальности. Не знала, что Дмитрий на самом деле такой жестокий и беспощадный тиран, как и не знала того, что у графа есть красивая невеста, как и не знала того, что он приютил меня в свои владения в качестве бесплатной крепостной силы. Я ненавидела его, но в тоже время любила. И от этой любви, как от яда, я медленно тлела, задыхаясь от жестокой правды. Потому что до сих пор надеялась, что он оказался тем неравнодушным человеком, который просто решил мне помочь и спасти от беды. Но как бы я себя не оправдала, там, в пульсирующей огнём груди, я чувствовала проклятое влечение. К нему. Богатому, успешному, красивому монстру с камнем вместо сердца.

* * *

Евгения затолкала меня в грязную подсобку, в которой было душно, пыльно и пахло сыростью. В моём присутствии она вытащила оттуда какие-то мешки с бытовым хламом и приказала мне навести порядок в моих новых «апартаментах». Но когда услышала, как жалобно заурчал мой живот – сжалилась. Велела идти на кухню и отужинать. Там для меня как раз оставили тарелку супа. Но сначала она приказала мне принять душ и переодеться. Иначе, если меня вдруг увидят гости Дмитрия, у кого-то может случиться инфаркт, потому что с виду, исходя из её слов, я напоминала огромную и мохнатую крысу. Меня её задиристые слова ни капли не тронули. У меня иммунитет к брани. К брани… но не к боли.

Меня поселили в служебной части дома, на первом этаже, вблизи кухни, так сказать, чтобы я всегда находилась на подачках у обслуги. Остальные, «нормальные комнаты», были уже заняты другими горничными. А мне, как и положено собаке, нашлось место под лестницей, в пыли, да не в обиде. Но даже несмотря на это, новое жильё оказалось намного лучше моей ржавой раскладушки в детдоме. После ужина я превратила убогую каморку в уютную комнатку.

Приняв душ там же, в крыле для обслуги, надев строгую униформу горничной и передник, я направилась на кухню, потому что уже буквально плашмя на стены падала от голода. Меня не кормили более двух суток! В самолёте мне конечно же предлагали еду, но из-за боязни полёта я думала, что вся моя съеденная пища снова окажется на тарелке. Аппетита не было совершенно! Меня трясло как припадочную, и, если бы не Дмитрий, я бы уже раз сто кончилась от страха.

Одежда, которую дала мне Евгения, оказалась немного не моего размера, из-за моей худосочности – пузырилась в области груди, а в талии пришлось подвязывать пояском от фартука. Но меня практически всё устраивало. Хотя, если бы я наклонилась вперёд, вероятно, моя грудь была бы выставлена на всеобщее обозрение. Чёрное платье служанки было сшито из тонкого хлопка. Свои вульгарные тряпки я моментально выбросила в мусорку и была счастлива избавиться от этого пошлого дерьма. А в душе, во время купания, я буквально ногтями сдирала с себя кожу чтобы избавиться от синяков, царапин и прочих отметин, оставленных невменяемым ублюдком, купившим меня как кусок свинины для битья.

Мерзавец.

Хотела ли я сбежать из плена Дмитрия? Если честно не знаю… Думаю, что пока останусь. Ведь тут по крайней мере лучше, чем в борделе. И отсюда сбежать, как из тюрьмы строго режима – не получится.

Оказавшись на кухне, я увидела одинокую тарелку с куриным бульоном, стоявшую на большом столе, застеленном идеально чистой скатертью. Кухня предназначалась исключительно для прислуги, сам господин трапезничал в обеденном зале. Одного супа мне было недостаточно, возле плиты я увидела ещё и оставленное кем-то пюре.

Зверея от голода, я жадно набросилась на тарелку и опустошила её за долю секунды. Меня даже затошнило. Желудок отвык от пищи. Этот суп был намного вкуснее той мерзкой похлёбки, которой нас травили в приюте. Облизав сначала тарелку, я затем и ложку до зеркального блеска, там, на столешнице, рядом с холодильником, заметила свежеиспечённые эклеры!

Мамочка моя любимая! Как же вкусно они пахнут… И как же их много!

Никто ведь не заметит, если я возьму один? Всего один.

В кухне было темно. Персонал уже давно закончил смену, поэтому тут, в абсолютной темноте и в абсолютной тишине я находилась совершенно одна. Нет, не одна! Я и эклеры.

Глянув по сторонам, я быстро рванула к столешнице, схватила одну вкусняшку и быстро затолкала в рот, а затем залезла обратно на стул. И… по закону подлости как раз в этот момент на кухне появилась лупоглазая мегера. Её лицо перекосилось от гнева, глаза налились желчью, а губы обнажились в страшном оскале. Управляющая быстро схватила со стола полотенце и, замахнувшись, бросилась ко мне.

У меня… у меня же, чёрт возьми, этот проклятый эклер от неожиданности встал поперёк горла, как шило.

– Ты что это натворила?! Грязная девчонка! – Она с маху полоснула меня по голове тряпкой, а я, потеряв равновесие, полетела со стула прямиком в сторону острого угла столешницы. И я бы ударилась… Больно бы ударилась. Виском, возможно даже до крови, если бы кто-то ловко не подхватил бы меня в воздухе, придержав за плечи. Уткнувшись в чью-то ароматную грудь, я мгновенно растаяла и мысленно ахнула от блаженства. Знакомее тепло, знакомый аромат… Дмитрий!

– Евгения. Уймись! – Грозно приказал мужчина, а у меня вся кожа под платьем острыми пупырышками покрылась от его властного баритона, с ноткой хрипоты.

– Но Господин! Она ведь украла! Бессовестно! С княжеского стола! – Управляющая настаивала на наказании, отчего меня ещё сильнее скрутило от страха.

Неужели они мне руки отрубят? За тарталетку? Которая, между прочим, оказалась немного горелой.

– На первый раз прощаем. – Холодно отчеканил он, оттолкнул меня от себя так, будто ошпарился и прочь засеменил.

Я глубоко выдохнула, когда он скрылся в темноте. Мне стало не по себе.

Он что следил за мной? И он что зашёл на кухню в одном халате? Шёлковом таком, белом, дорогом. Которое изумительно облегало его стройное тело. Настолько изумительно, что у меня внизу живота приятно завибрировало. От него пахло свежестью и мятой.

– Тебе повезло, мартышка! У Господина, видимо, хорошее настроение. Завтра же попросишь у него прощение и покаешься. А в наказание обойдёшься без завтрака. Всё, вали давай! Подъем в пять утра. – Закричала карга, пару раз хлопнув в ладоши, подгоняя меня как скотину в стойло.

Я тогда чуть было снова со стула не упала. Испугалась… После гибели родителей я начала бояться громких и резких звуков. Я со всех ног бросилась в свою каморку, плотно-плотно прижимая ладони к глазам, чтобы не дать волю слезам раньше времени. Там уже, лёжа на спине в тесной комнате, без окон, на скрипучей раскладушке, уткнувшись в подушку, я дала волю эмоциям и отметила некий плюс в браке моего голоса – в подобные моменты я могу хоть до срыва связок орать, выплескивая гнев на Евгению, на эту фифу с искусственными сиськами, и даже на самого барина, с головы до ног покрывая их матами до кровавых рек в горле! Потому что меня… всё равно никто не услышит. В такие моменты, моя неполноценность – это мой плюс.