Текст книги "Населенный призраками"

И это еще не все. Кто-то изрисовал ее лицо синим маркером, обведя лоб, нос, оставив пятно на подбородке.

«Прыщавая», гласила надпись. «Носатая. Шлюха».

Знакомая горячая волна стыда прокатилась по щекам. Можно было подумать, что все это ей снилось, если бы она не чувствовала кровь, стекающую по коже, и постоянную пульсирующую боль от глубокого пореза.

Хендрикс отшатнулась назад, врезавшись в дверь ванной. «Он здесь», – кричал ее разум. Это было единственное объяснение. Он проник через окно; он сделал это с ней, пока она спала. Он всегда говорил, что ее погубит расставание с ним, что никто не захочет встречаться с ней, если она оставит его.

Теперь она была в этом уверена.

Хендрикс глубоко вздохнула и схватилась за ручку двери за спиной. Она распахнула ее и помчалась обратно в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, что стена содрогнулась.

Именно тогда она увидела обеденный нож, который принесла с собой из столовой. Он торчал с обратной стороны двери. Как предупреждение.

Крик, казалось, сам вырвался из нее, заполнив горло и разомкнув губы. Звук получился настолько громким, что в ушах звенело и несколько секунд спустя.

По холлу прогрохотали шаги. Хендрикс отшатнулась от двери, но в спальню ворвался папа, а не Грейсон.

– Что случилось? – Он уже искал злоумышленника, его мысли явно шли по тому же пути, что и у Хендрикс. – Этот мелкий мерзавец здесь?

Хендрикс помотала головой и указала на свое лицо и волосы.

Отец только моргнул, нахмурившись.

– Хендрикс? – сказал он. – В чем дело?

– Разве ты не видишь, что он сделал?

Озадаченное выражение не покидало лицо отца. В замешательстве Хендрикс повернулась лицом к зеркалу, висящему над ее комодом.

То, что она увидела, заставило кровь застыть в жилах.

Ее отражение снова было нормальным. Волосы не были выстрижены. Они все еще были скручены в пучок, немного растрепанный после того, как она покопалась в нем пальцами, но сама гулька была на месте. На лице не осталось никаких следов маркера, по щекам не текла кровь. Все выглядело так же, как обычно.

– Нет, – выдохнула Хендрикс, наклонившись ближе к зеркалу. Она провела руками по лицу, по губам, распустила волосы дрожащими пальцами. – Ты не понимаешь, секунду назад все выглядело по-другому.

Папа уставился на нее, слегка нахмурившись.

– Что выглядело по-другому?

Горло перехватило. Она не хотела признаваться в том, что увидела. В том, что она думала, что увидела. Это было слишком безумно, чтобы произнести вслух.

– Не знаю, – пробормотала она, скручивая волосы обратно в пучок.

Отец явно пребывал в сомнении. Неловко замявшись, он сказал:

– Терапевт говорил, что такое может произойти, помнишь? Примерно сорок процентов людей с посттравматическим стрессовым расстройством испытывают слуховые или визуальные галлюцинации.

– Господи, папа, у меня нет посттравматического стрессового расстройства, – слабым голосом сказала Хендрикс. – Это была игра света или что-то в этом роде.

– Я знаю, ты сказала нам, что не хочешь ни с кем говорить о том, что произошло, но, возможно…

– Я в порядке.

Наступила долгая пауза. Отец Хендрикс, похоже, вел какую-то внутреннюю борьбу с самим собой.

За последние несколько месяцев слово терапия использовалось довольно часто. Хендрикс сказала своим родителям, что она не хочет сидеть на кушетке у какого-то старика и говорить о своих чувствах, она даже не знает, с чего начать, и родители на какое-то время согласились позволить ей попытаться справляться с ситуацией самостоятельно. Но Хендрикс понимала, что они не особо уверены, что это решение правильное. Иногда она и сама не была в этом уверена.

– Ладно, – наконец сказал отец. – Просто постарайся немного отдохнуть.

Хендрикс услышала и то, что он не произнес. «На этот раз пусть идет как идет. Но если это повторится снова, мы привлечем и маму, и врачей, и лекарства по рецепту».

Она с трудом кивнула, уставившись на отца в ожидании, когда он выйдет в коридор.

Закрыв дверь, Хендрикс увидела, что нож для стейка все еще торчит в древесине.

Глава 7

Следующим утром Хендрикс спешила вниз по лестнице, в то время как ее родители собирались на работу. Она слышала их голоса за закрытой дверью.

– Кто-то должен поговорить с ней о ее тревожных состояниях, Диана, – говорил отец.

– Я просто не знаю, должны ли это быть мы, – ответила ее мама. – Я все еще думаю, что психотерапевт…

Хендрикс поторопилась спуститься по лестнице, упустив остальную часть их спора. Ей не нужен был психотерапевт, и она решила, что единственный способ избежать столкновения – это не встречаться с родителями. Она схватила яблоко из вазы с фруктами на кухне и быстро написала записку.

«Обещала Порции

встретиться с ней перед школой.

Увидимся позже!»

Это была ложь, но лучше уж так. Ее родители будут рады, что у нее есть Порция. Она сунула яблоко в рот и, сжав его зубами, набросила пальто и выскочила за дверь.

День был пасмурный и ветреный, но теплее, чем когда она впервые попала сюда. Было достаточно тепло, чтобы Хендрикс могла не застегиваться, наслаждаясь ощущением легкого ветра на горячих щеках.

Кто-то шел прямо перед ней, склонив голову так, что она не могла видеть его лицо.

Она шла за ним полтора квартала, прежде чем узнала черную одежду и стрижку в стиле ретро. Это был тот самый парень – тот, что курил у ее бассейна после вечеринки и не назвал ей свое имя.

– Эй! – крикнула она, сорвавшись на бег, чтобы догнать его. – Погоди!

Он застыл. Заколебался, но так и не обернулся.

– Ты следишь за мной или что-то в этом роде? – пошутила Хендрикс, пихнув его плечом.

Он дотронулся до руки, как будто ее легкое нажатие плечом могло действительно сделать ему больно. С настороженным выражением лица он указал подбородком на ветхий дом, стоявший на углу.

– Я же говорил, мы соседи. Вроде как.

«Точно», – подумала Хендрикс, кивая. Она вспомнила, как он говорил что-то о том, что живет в доме прямо за ней.

– Может, нам стоит соорудить телефон, который делают из пустых жестяных банок? – пошутила она. – Знаешь, как в старых телешоу? Соединяешь консервные банки нитками, и получается… что-то получается, короче.

Она осеклась, нахмурившись. Он снова зашагал, отвернувшись от нее.

– Ага, как скажешь, – ответил он.

– Это была шутка, – сказал Хендрикс, снова догоняя его. – Потому что сейчас у всех есть мобильные телефоны. Зачем бы тебе мастерить телефон из жестяных банок?

– Не у всех есть мобильный телефон. – Он сделал ударение на слове «все» и бросил взгляд в ее сторону, явно показывая, что она ляпнула бестактность. Она почувствовала, что покраснела.

– Извини, – пробормотала она. Хендрикс не совсем понимала, почему он так холодно разговаривает и за что она извиняется. Вчера ночью он был более приятным в общении.

Она прочистила горло, решившись на еще одну попытку.

– Что-то я не видела тебя в школе.

Он слегка нахмурился.

– Ну, я могу придумать десяток тысяч других мест, в которых предпочел бы очутиться вместо этой чертовой дыры.

– Ого, парень, который одевается во все черное и ненавидит школу. Оригинально.

– Не знал, что меня будут проверять на оригинальность в это прекрасное утро четверга. – Он остановился и повернулся к Хендрикс, пытливо взглянув на нее своими темными глазами.

– Тебе что-то надо?

Хендрикс почувствовала, как что-то внутри екнуло. Она внезапно ощутила себя косноязычной.

– Я… я просто хотела сказать привет.

Он не улыбался.

– Привет.

Хендрикс прикусила губу. Почему ей казалось, что он ее оценивает? Пытается решить, стоит ли она его времени?

Это из-за того, во что она одета? Она посмотрела на себя. Надо признать, она не слишком думала о своем наряде этим утром. Джинсы-бойфренды были нынче не в моде, но это были настоящие «Ситизенс».

Грейсон говорил ей, что ему нравится, как они свободно держатся на ее бедрах. Конечно, он также отметил, что ей следовало носить что-то облегающее сверху, иначе это выглядело «небрежно».

Хендрикс надела джинсы-бойфренды со старой спортивной толстовкой и парой потрепанных «вэнсов». Она даже ничего не сделала с волосами, скрученными в пучок на макушке и все еще мокрыми после душа.

Они были почти одного роста. Он всего на несколько сантиметров выше, чем Хендрикс. На таком близком расстоянии она могла видеть легкую россыпь веснушек на его носу. Они никак не соответствовали черной футболке и потрепанной кожаной куртке. Веснушки придавали его лицу выражение уязвимости.

Она отвела глаза.

– Ладно. Увидимся. А может и нет, ты же ненавидишь школу и не говоришь, как тебя зовут.

Она отвернулась от него, пытаясь идти достаточно быстро, чтобы оставить его позади, не будучи абсолютно уверенной в том, что делает. Ей показалось, что она почувствовала на себе его взгляд. Это вызывало у нее странный трепет, но она не хотела доставлять ему удовольствие, оглядываясь назад. Пусть он смотрит, как она уходит.

Она удалилась уже на полквартала, когда он окликнул ее:

– Эй! Постой.

Поколебавшись, Хендрикс обернулась.

Он медленно подошел к ней, не удосужившись ускорить шаг, и это заставило ее почувствовать себя полной дурой из-за того, что она так торопилась убежать от него.

Он дождался, пока они снова не поравнялись, и спросил тихим голосом:

– Кто-то… кто-то ночью кричал в твоем доме?

Кровь отхлынула от лица Хендрикс.

– Я… я увидела паука, – выпалила она.

– Паука, – повторил он. Похоже, он ни на грамм не поверил ей.

Хендрикс всмотрелась в его глаза, ее сердце неровно билось. Выражение его лица ничего не выдавало, но она чувствовала, что пробудила в нем интерес. Его заботило то, что случилось прошлой ночью. Заботило больше, чем он хотел, чтобы она знала.

– Как тебя зовут? – снова спросила она.

Он задержал на ней взгляд, достаточно долгий, чтобы она подумала, что он может ответить. Затем достал смятую пачку из кармана куртки и вытащил сигарету.

– Знаешь что? – сказал он, вставляя сигарету между зубами. – К черту эту школу.

И прошел мимо Хендрикс, направляясь обратно по тротуару туда, откуда шел.

Глава 8

Рейвен была в шоке.

– Хендрикс, пожалуйста, скажи мне, что парень, о котором ты говоришь, не Эдди Руис!

Занятия только что закончились, и они сгрудились вокруг шкафчика Порции, ожидая, когда та освежит помаду. Какой-то парнишка, которого Хендрикс не узнала, промчался по коридору мимо нее, и ей пришлось отшатнуться в сторону, чтобы избежать удара рюкзаком по лицу.

– Осторожнее, Гэвин! – закричала вслед ему Порция, не отрывая глаз от мутного зеркальца, прикрепленного к внутренней части дверцы ее шкафчика. Паренек крутанулся, продолжая бежать задом наперед, и состроил им извиняющуюся гримасу, прежде чем выскочить из школьных дверей. Порция зарычала от раздражения и пробормотала:

– Грубиян.

– Эдди Руис, – пробормотала Хендрикс, рассеянно наблюдая, как Порция подправляет макияж, следя за тем, чтобы помада не выходила за контуры губ. Она никогда не видела, чтобы кто-то, кроме блогеров на Ютубе, уделял так много времени губной помаде. Это зрелище завораживало ее.

Она покачала головой и повернулась к Рейвен.

– Его так зовут? А мне он не сказал.

– Ну, совершенно очевидно, он не сказал бы тебе. Вероятно, для него было облегчением обнаружить в этом городе кого-то, кто еще не знает, кто он такой. – Порция фыркнула и закрыла помаду колпачком. – Боже, он, наверное, дрочит на тебя прямо сейчас.

– Это отвратительно, Порция, – сказала Рейвен, и Порция улыбнулась, явно довольная собой.

– Подождите, а кто он такой? – спросил Хендрикс. – Почему он не хочет, чтобы я знала его имя?

– Эдди из очень неблагополучного района, – объяснила Порция, – но не как в этих секси-фильмах из восьмидесятых. А прямо совсем по-жесткому.

– Он сказал, что живет буквально в двух шагах от меня, – сказала Хендрикс.

– Ну, неблагополучный район в метафорическом смысле. Тебе просто следует держаться подальше от него. – Рейвен пошарила в своем рюкзаке и через мгновение вытащила рутбировые [11]11
  Рутбир, или корневое пиво, или сарсапарилла – газированный напиток, обычно изготовленный из коры дерева сассафрас. Он популярен в Северной Америке и может быть как алкогольным, так и безалкогольным.


[Закрыть] леденцы «Дам-дам». – Поверь мне, тебе не понравится его печальная история.

Она осторожно развернула леденец и сунула его в рот. Порция поморщилась и спросила:

– Где ты вообще это взяла?

– Я сегодня утром была у врача.

– Что за врач может прописать конфеты?

Хендрикс не мешала им пререкаться. Она перевела взгляд на школьные двери, скрытые прической Порции, разыскивая во дворе знакомый черный-в-черном прикид Эдди. Но, конечно, она не могла его там увидеть. Он же сегодня так и не пришел занятия.

«Я могу придумать десяток тысяч других мест, в которых предпочел бы очутиться вместо этой чертовой дыры», – сказал он ей. Ну, по крайней мере, теперь она поняла почему. Неудивительно, что она никогда не видела его в школе.

– Там серьезные проблемы у всей семьи, – говорила Порция, когда Хендрикс снова включилась в разговор. – Многие думают, что Эдди вроде как психопат. Мол, убивает котят и…

– Как бы там ни было, – вмешалась Рейвен, бросив на Порцию острый взгляд, – может, мы отложим обсуждение слухов об Эдди еще на один день? Мы же не хотим ее запугать?

Порция пожала плечами.

– Без разницы. Рано или поздно она все равно все узнает. – И с ухмылкой добавила: – На нашем городе лежит серьезный груз прошлого.

Рейвен укоризненно посмотрела на подругу и сказала, покатав леденец во рту:

– Наш город до жути нормальный и скучный, большое спасибо. Эй, мы все еще идем к тебе?

– Что? О да, разумеется, – ответила Хендрикс.

Родители увезли Брейди на очередной медицинский осмотр, положенный в восемнадцать месяцев, поэтому, когда она вернется домой, там никого не будет.

Девушка вздрогнула, вспомнив, как кровь ее застыла, когда она сегодня получила смс-ку от родителей. Она не хотела оставаться одна дома, даже на час. События прошлой ночи все еще были свежи в памяти.

И поэтому она пригласила Порцию и Рейвен. Проблема решена.

Она добавила:

– Родителей не будет до шести, поэтому вы можете оставаться до тех пор, пока они не вернутся.

«Пожалуйста», – добавила она про себя.

– Веди нас. – Порция захлопнула дверь своего шкафчика, и все трое направились к главному выходу из школы. Кроме них в коридоре уже никого не было. Порция потратила целых двадцать минут, совершенствуя свои губы.

– И, кстати, семья Руис – не единственная странность в городе. Как насчет тех мальчишек, которые исчезли в девяностых?

Рейвен моргнула.

– Чего?

– Ну, те самые парни! Да ладно, ты знаешь, о ком я говорю. Они пропали, еще когда наши родители учились в старшей школе [12]12
  Старшая школа в США (High school) – с 9 по 12 классы.


[Закрыть]. Ты что, никогда не слышала эту байку?

Рейвен вытащила леденец изо рта и ткнула им в Порцию.

– Подруга, ты же знаешь, что мои родители не ходили в старшую школу здесь.

– А, точно. Ну, мама рассказала, что когда она училась в девятом классе, трое самых крутых в школе парней просто пропали, и никто больше о них не слышал. – Порция щелкнула пальцами. – Вот так взяли и просто исчезли.

Рейвен фыркнула.

– Чушь собачья. Мой папа рассказывает ту же историю о каких-то пацанах в его школе, а он вырос в Гонконге. Я называю эти россказни городскими легендами.

– Это чистая правда. Моя мама показала мне свой выпускной альбом и все остальное. Там есть целая мемориальная страница, посвященная им.

– Значит, они убежали, чтобы стать наемными убийцами или что-то в этом роде.

Порция покачала головой.

– Да, Рэйв, все трое убежали, чтобы стать наемными убийцами, и никогда не возвращались.

Порция и Рейвен пререкались всю дорогу до дома Хендрикс, так что та даже немного позавидовала, слушая их. Когда-то, в ее старой школе, она точно так же спорила с приятельницами. Хендрикс вздохнула, думая об этом. Она по-прежнему переживала из-за этого, хотя теперь все это осталось в прошлом.

Поэтому она почувствовала облегчение, когда все трое наконец поднялись по ступенькам Стил-Хауса. По крайней мере, дома она сможет играть хозяйку. Возможно, ей нечего добавить к разговору, но, во всяком случае, будет возможность занять чем-то руки.

– Народ, есть что-нибудь хотите? – спросила она, направляясь к холодильнику.

Рейвен закончила хрустеть своим леденцом.

– Может, что-то полезное для здоровья? У меня завтра тренировка.

Порция фыркнула.

– Ага, такое же полезное, как этот леденец?

– Его прописал мой врач.

Закатив по своему обыкновению глаза, Порция повернулась к Хендрикс.

– Итак, – сказала она, переводя тему, – ты сегодня вообще пересекалась с Коннором?

Хендрикс только открыла холодильник, чтобы вытащить несколько банок минералки «Лакруа», но застыла, сжав ручку дверцы, и морозный воздух охладил жар, поднявшийся к лицу.

– Хм, один раз, в коридоре после биологии. – Она поставила банки на кухонный стол и схватила обеими руками мини-морковку и хумус с красным перцем. Захлопнув дверцу холодильника бедром, Хендрикс увидела, что Рейвен и Порция уставились на нее.

Будучи не вполне уверена, чего от нее ожидают, она выпалила:

– Он сказал, что после обеда у него пересдача теста и он хотел просто поздороваться. – Пожала плечами. – И все.

Это было не все, вернее, не совсем все, но Хендрикс не знала, как рассказать им о том, что на самом деле произошло. Все это длилось, может быть, три минуты, но это были первые три минуты, которые она и Коннор провели наедине, и Хендрикс использовала этот момент, чтобы официально отклонить его предложение о свидании. Ей было… неловко.

Теперь она покраснела, думая об этом.

В следующее мгновение Рейвен раздраженно воскликнула:

– Господи, Хендрикс, избавь нас от страданий. Ты идешь на свидание с ним или нет?

Хендрикс бросила еду на стол и разорвала упаковку с мини-морковкой. Она состроила рожицу.

– Он рассказал вам об этом?

– Мы с Коннором знакомы еще с детского сада. – Порция открыла свою минералку, и грейпфрутовые пузырьки вырвались наружу. Она отхлебнула воду, испачкав край банки розовой помадой. – Он был первым человеком, которому я рассказала о том, что я лесби, а я была первой, кому он позвонил, когда Финн попал в аварию в прошлом году и перестал дышать примерно на две минуты. Мы говорим друг другу все.

Рейвен фыркнула.

– Ага, мы с Коннором знакомы всего лишь тринадцать месяцев, и мне он тоже рассказывает.

Порция посмотрела на нее с отвращением, а Рейвен добавила:

– Да ладно, он всем обо всем рассказывает. Парень просто не знает, что такое секрет. Будь готова, что вся школа будет в курсе ваших отношений.

Хендрикс глотнула слишком быстро, и газированная вода попала не в то горло, заставив ее закашляться. Она прикрыла рот рукой, на глаза выступили слезы. Это были не самые хорошие новости. Если все будут обсуждать ее свидание с Коннором, то что скажут, услышав, что она отказала ему?

Она перевела взгляд на собственные пальцы, сжимавшие банку, и попыталась не обращать внимания на колики в желудке.

– Послушайте, – начала она. – Мне нравится Коннор, правда, просто я не думаю, что готова сейчас встречаться с кем бы то ни было.

Порция закатила глаза.

– Серьезно, я не понимаю этого. Ты что, помолвлена с кем-то? Вы обменялись дурацкими кольцами и поклялись, что будете ждать друг друга?

Хендрикс почувствовала, как щеки вспыхнули.

– Нет.

– Тогда в чем дело? Я же вижу, что он тебе тоже нравится. Я заметила, как ты уставилась на его руки. И вы, ребята, так классно смотрелись бы вместе. – А потом, широко раскрыв глаза, воскликнула: – Вашу парочку назвали бы Кондрикс.

Хендрикс открыла рот, а затем снова закрыла его. Она понятия не имела, как на это реагировать.

Может быть, Порция была права. Может быть, знакомство с кем-то новым было не худшей идеей в мире. Это вполне могло возыметь обратный эффект, типа клин клином, и помогло бы избавить ее от одержимости Грейсоном.

А с другой стороны, казалось, что она меняла одного парня на другого. Трудно было понять, какой выбор был бы правильным. Иногда она чувствовала себя выбитой из колеи, считая, что делает из мухи слона. В других случаях ей казалось, что лучше дважды проверить, что все двери и окна заперты, никогда не гулять ночью одной, торопливо идя по безлюдным улицам. Она не хотела, чтобы что-то из этого было правдой.

Теперь Порция хмурилась, глядя на нее.

– А если серьезно… Ты никогда ничего не рассказываешь о своей старой школе.

Хендрикс пожала плечами, уставившись на банку минералки.

– О своих старых друзьях, хобби, бывших парнях. Вообще, о своей жизни.

Хендрикс почувствовала, что ее затошнило.

Рейвен бросила настороженный взгляд на Порцию.

– Эй, Порция, дай ей передых.

– Я просто пытаюсь понять, кто она, – продолжала Порция, не извиняясь. И вновь обращаясь к Хендрикс, продолжала: – Ты появляешься здесь, вся такая таинственная, в середине года, тебя нет ни в одной социальной сети, ты ничего не говоришь о своей старой школе, вообще никогда. Ты должна признать, что это немного жутко. Ты вампир? Тебе уже двести лет как шестнадцать? Ты начинаешь каждый раз новую жизнь, когда переезжаешь в новый город, чтобы никто не раскрыл твой секрет?

– Нет, – сказала Хендрикс.

– Тогда в чем дело? – спросила Порция.

– Да ни в чем. В предыдущей школе у меня была куча подружек. Я увлекалась всем сразу – спортом, школьными играми, газетой. – Хендрикс почувствовала, что ее щеки стали горячими. – Думаю, я была не просто отличницей, а супер-пупер отличницей. Когда я встретила Грейсона… на некоторое время я забыла, кем я была. Он стал для меня всем. Но здесь никто не знает, кем я была, поэтому я подумала, что могу начать все сначала.

«И узнать, кто я без Грейсона», – добавила она про себя.

С тех пор как Хендрикс переехала сюда, она впервые сказала чистую правду, отчего почувствовала себя уязвимой и обнаженной.

К счастью, Рейвен вмешалась прежде, чем Порция могла добавить что-то еще, и сказала, понизив голос:

– Порция, этого тебе достаточно? Если ты не оставишь ее в покое, я заставлю тебя рассказывать о Ви.

– Прекрасно, – вздохнула Порция. Но на ее щеках вспыхнули два ярко-красных пятна.

Хендрикс подняла брови. Благодарная за то, что разговор свернул с ее персоны, она спросила, нараспев:

– Кто такая Ви?

– Никто, – отрезала Порция.

Рейвен ответила одновременно с ней:

– Первая девушка Порции, которой она строит глазки, когда думает, что никто ее не видит.

Порция злобно стрельнула глазами.

– Бетти была моей первой девушкой.

– Ладно-ладно, она твоя первая девушка, которая не является персонажем сериала на CW, – поправила себя Рейвен.

Порция зло зыркнула на нее, но Рейвен только пожала плечами.

– Что? Ты рассказала мне о ней без проблем.

– Ага, после игры в «пивной понг» [13]13
  Пиво-понг – алкогольная игра, в которой игроки бросают мяч для пинг-понга через стол, стремясь попасть им в кружку или стакан с пивом, стоящий на другом конце этого стола.


[Закрыть] у Блейка всю ночь. – Порция опустила взгляд на руки. К удивлению Хендрикс, румянец разлился по всему лицу Порции.

– Не можете же вы ожидать, что я буду говорить о ней на трезвую голову?

И тут у Хендрикс возникла идея.

– Слушайте, родители решили превратить этот странный подвал в винный погреб. Мой папа типа коллекционер, и у них этого добра просто валом. Я не думаю, что они заметят, что пропала одна бутылка.

«К тому же мне было бы гораздо удобнее говорить о Конноре, если бы я была немного навеселе», – подумала она.

Глаза Порции расширились.

– Ты серьезно?

– Они не считают бутылки? – Рейвен сморщила нос. – Мои родители считают даже бутылки этого вонючего низкокалорийного дерьма «Бад Лайт Лайм» [14]14
  Легкий светлый лагер с низкой плотностью и крепостью, с легким привкусом лайма. Этот сорт пива является одной из разновидностей американского «Budweiser».


[Закрыть], которое они покупают. Как будто я когда-нибудь буду в таком отчаянии, чтобы выпить его.

– Мои родители не считают бутылки. – Хендрикс подняла свою минералку. – Мы могли бы сделать винные коктейли. Я делала так в Филадельфии все время. Вы бы никогда не подумали, что грейпфрут и красное вино сочетаются, но на вкус такой коктейль просто бомба.

Порция и Рейвен посмотрели друг на друга.

– Да, пожалуйста, – сказала Порция.

Хендрикс выскочила из парадной двери, обхватив себя руками, чтобы было не так холодно. Порыв ветра сквозь деревья поднял в воздух опавшие листья, разбросанные по улице, и прозвучал для Хендрикс странно скорбным звуком, похожим на вздох перед тем, как человек начинает плакать. Она вдруг обнаружила, что то и дело оглядывается через плечо, осматриваясь по сторонам со стойким ощущением, что кто-то на обочине позади наблюдает за ней. Но никого не было.

Вход в винный погреб выглядел как люк, расположенный под углом к земле, защелки закрыты цепью, которая должна была быть прицеплена к замку, но сейчас валялась без дела. Старый замок сломался, а новый отец Хендрикс еще не удосужился купить.

Одной рукой Хендрикс потянулась к цепи, когда та вдруг сдвинулась, волнообразно скользя длинным мускулистым телом между защелками под тусклым серым светом. Послышалось тихое шипение, сопровождаемое звуками трещотки гремучей змеи.

Хендрикс отпрянула и чуть не потеряла равновесие. Пульс загрохотал в горле.

– Черт, – сказала она сквозь зубы, обхватив себя руками. – Вот черт, а.

Она продолжала смотреть на змею, пытаясь успокоить дыхание.

Но… девушка нахмурилась, наклонив голову. Никакая это была не змея, а просто цепь, свободно обмотанная вокруг люка.

Она осторожно шагнула ближе, наклонилась вперед. Затем, все еще не веря своим глазам, схватила палку с земли и ткнула ее.

Цепь не двигалась.

– Господи, – пробормотала она смущенно. Руки все еще дрожали, она сняла цепочку и потянула дверь на себя, чтобы проскользнуть внутрь. Крышка зловеще захлопнулась над ее головой.

Тьма обрушилась на нее. Оставшись в одиночестве, Хендрикс почувствовала, как стало легче дышать, из губ вырвался воздух. Она некоторое время стояла на вершине лестницы, просто размеренно дыша.

Все идет хорошо, сказала она себе, пытаясь успокоить нервы. Или, по крайней мере, ей думалось, что все идет хорошо. Похоже, Рейвен и Порции она понравилась.

За исключением… Боже, как можно точно сказать, нравишься ли ты кому-нибудь? На самом деле она не знала, что о ней думают Рейвен и Порция. Они задавали ей вопросы. Но, возможно, это только потому, что они знали, что она нравится Коннору? Может быть, прямо сейчас, наверху, они говорят о том, какая она чокнутая?

– Вино, – сказала она вслух. В данный момент только это должно было заботить ее. Выбрать бутылку вина, исчезновения которой ее отец не заметит, и приложить все усилия, чтобы доказать, что она не чокнутая.

Подвал был темным, с низким потолком и грязными полами. Хендрикс щелкнула выключателем наверху лестницы, и одинокая лампочка зажглась, наполняя небольшую комнату металлическим гудением.

Хендрикс заколебалась, на секунду засомневавшись в своем решении прийти сюда одной. Даже в полдень, при ярком солнечном свете и с двумя подружками всего в паре метров отсюда, это место было немного странным. Тут не делали ремонт, как в остальной части дома. Стены были из старого кирпича, покрытого тонким слоем грязи и чего-то красноватого, что, вероятнее всего, было ржавчиной, но выглядело как кровь. А лестница была без задней облицовочной панели, поэтому Хендрикс легко могла представить, как кто-то тянется сквозь перекладины, чтобы схватить ее за лодыжки. А при взгляде на грязный пол, у нее возникло ощущение, что прямо под ногами кто-то захоронен.

Еще та маленькая девочка умерла здесь. Да тут надо было просто залить всю комнату цементом.

Она вдохнула и начала спускаться по лестнице. Кажется, запах погреба усилился, когда она дошла до самого низа. Пахло разлагающимися листьями, влажной грязью и чем-то еще. Чем-то сладким.

«Одеколон», – подумала она, и ее нос дернулся. Это напомнило ей одеколон, которым раньше пользовался Грейсон. Хендрикс прижала руки к груди, отбросив эту мысль. Это просто посттравматический стрессовый синдром или как он там называется, как сказал ее отец. Это все в ее голове.

Она подошла к стеллажам с вином, чтобы изучить этикетки. Ей нужно было какое-нибудь дешевое, но она не разбиралась в этом, поэтому решила отыскать самую заурядную этикетку, какую только могла. Паршивая этикетка означала дешевое вино, верно? Ну, она на это надеялась. Она взяла какую-то бутылку с названием «Квинтесса» [15]15
  Американский производитель вина мирового уровня, винодельня «Квинтесса», Калифорния, долина Напа Веллей. Средняя стоимость вина около 200 USD за бутылку.


[Закрыть]. Пожала плечами. Стоит попробовать.

Она уже поднялась до середины лестницы, когда услышала звук, идущий из-под самых нижних ступенек.

Мяу.

Она замерла, волосы на затылке медленно зашевелились. Девушка автоматически отодвинулась от задней части ступенек, внезапно уверившись, будто что-то вот-вот выскользнет из темноты и схватит ее за ноги.

Звук раздался снова, теперь яснее: мяу.

Хендрикс расслабилась. Похоже на кошку. Она спустилась обратно, и спрыгнула с последней ступеньки. От удара о землю в воздух взметнулись темные облачка пыли с грязного пола. Свисающая с потолка на длинной цепи лампочка слегка качнулась, заставляя тени вокруг нее двигаться.

Хендрикс уставилась в темное пространство под лестницей, напрягая глаза.

В Филадельфии у нее была кошка. Старая толстая кошка по имени Бланш, которую родители подобрали еще до рождения дочери. Бланш умерла, когда Хендрикс было девять, и тогда это потрясло ее до глубины души. Она вспомнила, что рыдала так сильно, что не могла дышать.

– Котик? – позвала она, присев рядом с лестницей. – Сюда, котик.

Два глаза моргнули, открывшись.

Хендрикс вздрогнула, ее сердце подпрыгнуло. Она не могла видеть глаза, но видела, как свет отражается в них.

Хендрикс протянула руку.

– Сюда, дружочек, – пробормотала она.

Кот подкрался ближе, и теперь девушка могла видеть, что на половине его тощего тела мех спутан, а на второй – и вовсе отсутствует. Кожа животного была пятнистой и красной, туго натянутой на ребрах. Она почувствовала внезапный резкий укол жалости. Бедняга выглядел так, будто угодил в драку.

– Ты голоден? – спросила она, приближаясь. – Хочешь, я принесу тебе воды?

Кот зашипел, и Хендрикс отдернула руку, пронзенная страхом. Даже в темноте она могла видеть острые кончики кошачьих клыков.

– Хорошо, – сказала она мягче. Он был просто напуган. – Как насчет тунца?

Кот бросился вперед, и Хендрикс отшатнулась, упала и сильно ударилась копчиком. Животное прыгнуло прямо на нее, и девушка собралась, напрягая мышцы, ожидая, когда когти вопьются в кожу…

Но кот так и не приземлился на Хендрикс.

Он прошел сквозь нее.

Сердце Хендрикс остановилось. Она обернулась как раз в тот момент, когда животное пробежало по полу и просочилось сквозь полки с вином.

Хендрикс поднялась на колени, вся дрожа. «Этого не было», – сказала она себе.

Это была игра света. Или, может быть, кот знал о какой-то дыре или расщелине в стене, и ей просто-напросто показалось, что он исчез, потому что…

– Ах ты ж сука! Я заставлю тебя заплатить.

Прозвучал мужской голос, отдаваясь эхом от стен подвала. Хендрикс повернулась на месте, ее сердце сильно и быстро билось в груди. Но там никого не было.

Там никого не было.

Ее дыхание было прерывистым, а грудь словно чем-то сдавило. Это невозможно. Но голос все еще звенел в ее ушах. Он был реальным.

Она крепче сжала пальцы вокруг бутылки вина, которую все еще держала в руке.