Текст книги "Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса"

 
Кулундов:
Где мой чепец? Где мой чепец?
 
 
Родимов:
Надменный конь сидел в часах
 
 
Кулундов:
Куда затылком я воткнусь?
 
 
Родимов:
За ночью день, за днём сестра.
 
 
Кулундов:
Вчера чепец лежал на полке
Сегодня он лежал в шкапу
 
 
Родимов:
Однажды царь, он в трёхуголке
гулял по Невскому в плаще.
 
 
Кулундов:
Но где чепец?
 
 
Родимов:
И царь смеялся
когда машинку видел он
в кулак торжественный смеялся
царицу зонтиком толкал.
 
 
Кулундов:
Чепец в коробке!
 
 
Родимов:
Царь хранил
своё величье вековое
Сафо двумя пальцами курил
пуская дым.
 
 
Кулундов:
А? Что такое?
Скажите, где мой шарф?
 
 
Родимов:
Скакал извощик.
Скакал по правой стороне.
Кричал царю: сойди с дороги
не то моментом задавлю!
Смеялся царь склонясь к царице.
 
 
Кулундов:
Простуда в горло попадёт
поставлю вечером горчичник.
 
 
Родимов:
И крикнул царь: какой болван!
На мне тужурка из латуни
а на царице календарь.
Меня так просто не раздавишь
царицу санками не сдвинешь
и в доказательство мы ляжем
с царицей прямо под трамвай.
 
 
Кулундов:
Потом советую, сам-друг Кулундов
одень шерстяную рубашку.
На двор Кулундов не ходи
но поцелуй свою мамашку.
 
 
Мамаша:
Нет, нет, избавь меня Кулундов.
 
 
Родимов:
И вот вздымая руки к небу
царь и царица на рельсы легли
и взглядом и пушкой покорны Канебу
большие солдаты царя стерегли.
Толпа на Невском замерла
неслась миллиция скачками
но птица в воздухе стрела
глядела чудными зрачками.
Царь встал.
Царица встала.
все вздохнули.
Царь молвил: накось выкуси!
Царица крикнула: мы победили!
Канеб сказал: мы льнём к Руси.
в дали солдаты уходили.
Но вдруг извощик взял и ударил
кнутом царя и царицу по лицу.
Царь выхватил саблю
и с криком: смерть подлецу!
пустился бегом по Садовой.
Царица рыдала. Шумела Нева.
Народ волновался на битву готовый.
 
 
Кулундов:
Ну прощайте мамочка
я пошёл на Карповку.
 
 
Мамаша:
Два поклона дедушке.
 
 
Кулундов:
Хорошо, спасибочки.
 
 
Родимов (один):
Да, министр Пуришкевич
был однажды на балу
громко музыка рычала
врали ноги на полу.
дама с голыми плечами
извивалась колбасой
генерал для развлеченья
шлёпал пятками босой.
Царь смеялся над царицей,
заставлял её в окно
для потехи прыгнуть птицей
или камнем всё равно.
Но царица для потехи
в руки скипитор брала
и колола им орехи
при помощи двухголового орла.
 
 
Голова на двух ногах (входя):
Родимов ты заврался.
Я сам бывал на вечеринках
едал индеек в ананасах
видал полковника в лампасах.
Я страсть люблю швырять валета,
когда летит на встречу туз
когда сияет эполета
и над бокалом вьётся ус.
Когда смугла и черноброва
к тебе склоняется княжна
на целый мир глядя сурово
С тобой как с мальчиком нежна.
Люблю когда зарю почуя
хозяин лампу тушит вдруг
и гости сонные тоскуя
сидят безмолвные вокруг.
Когда на улице светая
летают воздухи одни
Когда проходит ночь пустая
и гаснут мёртвые огни.
Люблю Родимов! Нет спасенья!
В спасенье глупые слова!
Вся жизнь только воскресенье!
 
 
Родимов:
Молчи пустая голова!
 
 
Аларих, готский король:
видел я в долинах Рога
мчался грозный Ахерон
он глядел умно и строго
точно ехал с похорон
то долина то гора
пролетали над водой
то карина то мара
с боку хвостик золотой
Бог глядел в земную ось
всё как суп во мне тряслось
вся шаталась без гвоздей
геометрия костей.
тут открылся корридор
взвился дубом нашатырь
мне в лицо глядел кондор
тучи строгой поводырь
Эй душа колпак стихов
разом книги расплоди
сто простят тебе грехов
только в точку попади
Ну Родимов дай ладонь!
 
 
Родимов:
На ладони скачет конь.
 

<13 декабря 1930>

 
Он – Простите, Где дорога в Клонки?
 
 
Мельница – Не знаю.
шум воды отбил мне память.
 
 
Он – Я вижу путь железной конки.
Где остановка?
 
 
Мельница – Под липой.
там даже мой отец сломал себе ногу.
 
 
Он – Вот ловко!
 
 
Мельница – Ей Богу!
 
 
Он – А ныне ваш отец здоров?
 
 
Мельница – О да, он учит азбуке коров.
 
 
Он – Зачем же тварь
учить значкам?
Кто твари мудрости заря?
 
 
Мельница – Букварь.
 
 
Он – Зря, зря.
 
 
Мельница – Поднесите ка к очкам
мотылька.
Вы близоруки?
 
 
Он – Очень.
вижу среди тысячи предметов…
 
 
Мельница – Извените, среди сколька?
 
 
Он – Среди тысячи предметов,
только очень крупные штуки.
 
 
Мельница – В мотыльке
и даже в мухе
есть различные коробочки
расположенные в ухе
на затылке – пробочки.
Поглядите.
 
 
Он – Погадите
Запотели зрачки.
 
 
Мельница – А что это торчит из ваших сапог?
 
 
Он – Стручки.
 
 
Мельница – Трите с лева глаз на право
 
 
Он – Фу ты! треснула оправа!
 
 
Мельница – Я замечу вам: глаз не для
развлечений разных дан
 
 
Он – разрешите вас в бедро поцеловать не медля
 
 
Мельница – Ах отстаньте хулиган!
 
 
Он – Вы жестоки. что мне делать?
Я ослеп. дорогу в Клонки не найду
 
 
Мельница – и конки
здесь не ходят на беду.
 
 
Он – вы обманщица.
вы недотрога.
И впредь моя нога
не переступит вашего порога.
 

Даниил Хормс

26 декабря 1930 года.

Даниил Ххармс

28 декабря 1930 года.

 
живёт и дышет всякий лист, —
сказал однажды виталист.
И глупо превращать вселенную в мешки,
Куда летит поток молекулярных точек
не ведает рождённый есть,
где туча беленький платочек
задумала с подругой сесть
никто не знает. Всюду воля
отличная от нас. Но лишь
огонь приносит неба весть
Иван Стручков сказал: шалишь
мы всё перещупали, всё разложили
и вся вселенная на шиле
нашего разима острого.
и даже камень с острова
необитаемых просторов
живуч как боров.
и виталист был посрамлён.
Дурак, захлопни медальон!
 

Даниил Ххармс

28 декабря 1930 года.

 
довольно в берлоге
ворочился бобр
голодные боги
планету вертели
как рыба дышали
как пчёлы летели
как мысли бежали
тряслись как рогожи.
блондины гвардейцы
скакали О Боже!
стрелки как индейцы
но в нашем картоне
не дремлют капланы
и к небу ладони
бросают уланы
 

<Декабръ 1930>

 
боги наги
боги маги.
 
 
Если берег накинает
волю камнями швырять
в бомбе злоба закипает
 
 
боги наги
боги маги
 
 
Вот хитрец идет на кла…
о хитрец и копуцы…
Злая тень ему легла
вдоль щеки.
 
 
в его руке
виден штопор
О хитрец!
 
 
боги наги
боги маги
 
 
Если крышу сдёрнет вдруг
не смотри тогда на верх
что бы пыль и штукатурка
не засыпали твой глаз
 
 
боги наги
боги маги
 
 
Лампа Саша ты карзина
не способная светить
тёмной ванне ты кузина
 
 
боги наги
боги маги
 

<1930>

 
Задумали три архитектора
Построить весёлый храм.
Собрали четыре архитектора
Деревяшек и всякий хлам.
И плотники воду носили ведёрками,
Вокруг архитектора шлялись пятёрками.
 

<1930>

 
Человек устроен из трёх частей,
Из трёх частей,
Из трёх частей,
Хэу ля ля
Дрюм дрюм ту ту
Из трёх частей человек.
 
 
Борода и глаз и пятнадцать рук,
И пятнадцать рук,
И пятнадцать рук,
Хеу ля ля
Дрюм дрюм ту ту
Пятнадцать рук и ребро
 
 
А впрочем, не рук пятнадцать штук,
Пятнадцать штук,
Пятнадцать штук,
Хеу ля ля
Дрюм дрюм ту ту
Пятнадцать штук, да не рук.
 

<1930>

 
тогда солдатик маленький
вздыхает горячо
он с ног снимает валеньки
кладет их на плечо…
 

<1930>

 
видишь основание дома, на гальках покоится с миром
и мягкий песочек основанию ложе.
Эта дверь с певучей пружиной вход,
а та с замком и латунной ручкой – выход.
 

<1930>

 
для вас для вас
я был на юге
где турки ходят завернувшись в ватные халаты.
где лошади, оскалив жёлтые зубы,
кусают яблоко и нахально смотрят на караульного.
 

<1930>

 
восемь человек сидят на лавке
вот и конец моей скавке.
 

1930

 
Я был у Шварца
слышал его стихи
он их читал стесняясь и краснея
о эти штучки, их видел во сне я
и не считал за полную удачу.
 

<1930>

 
Взяли фризовую шинель
пристрочили кант
положили на панель
вот и вышел музыкант.
 

<1930>

 
Вот и Вут час.
Вот Час всегда только был, а теперь только пол часа.
Нет пол часа всегда только было,
              а теперь только четверть часа.
Нет четверть часа всегда только было,
               а теперь только восьмушка часа.
Нет все части часа всегда только были,
              а теперь их нет.
 
 
Вот час.
Вут час.
Вот час всегда только был.
Вут час всегда теперь быть.
Вот и Вут час.
 

<1930>

1

 
Вот и дом полетел.
Вот и собака полетела.
Вот и сон полетел.
Вот и мать полетела.
Вот и сад полетел.
Конь полетел.
Баня полетела.
Шар полетел.
Вот и камень полететь.
Вот и пень полететь.
Вот и миг полететь.
Вот и круг полететь.
Дом летит.
Мать летит.
Сад летит.
Часы летать.
Рука летать.
Орлы летать.
Копьё летать.
И конь летать.
И дом летать.
И точка летать.
Лоб летит.
Грудь летит.
Живот летит.
Ой держите ухо летит!
Ой глядите нос летит!
Ой монахи рот летит!
 

2

 
Дом звенит.
Вода звенит.
Камень около звенит.
Книга около звенит.
Мать и сын и сад звенит.
А. звенит
Б. звенит
ТО летит и ТО звенит.
Лоб звенит и летит.
Грудь звенит и летит.
Эй монахи рот звенит!
Эй монахи лоб летит!
Что лететь, но не звонить?
Звон летает и звинеть.
ТАМ летает и звонит.
Эй монахи! мы летать!
Эй монахи! мы лететь!
Мы лететь и ТАМ летать.
Эй монахи! мы звонить!
Мы звонить и ТАМ звинеть.
 

Д. Х.

<1930>

 
мы письма пишем в ночь друг другу
закинув плечи как солдат.
моё летит как ветер в Лугу,
твоё несётся в Ленинград
и лишь только путник в поле
наших писем видет бег
он стоять не в силах боле
тихо падает на брег.
 

<1930>

 
Пришла весна.
вздулись камни.
веселее стали нам дни.
пришла весна
тепло и камни
веселее стали нам дни.
Тут весна!
Кричали камни
и теплее стали нам дни
зачем весна
ложиться в камни
отдавайте только нам дни
Где весна?
Смотри на камни.
камням ночь отдай, а нам дни.
Уходи весна под камни
на земле оставь лишь нам дни.
 

1930

 
Лампа Саша:
Я глядела на контору.
кофту муфту и печать
я светила Никанору
ноги стройные читать
слышу в поле Милирея
зубом щёлкает кабан
вижу корень сельдирея
ловит муху в барабан
люди люди бростье мыло
встаньте в комнате как боги
всё что будет всё что было
всё разбудет на пороге.
 
 
Никанор:
понял понял в эту пору
наши гуды наши муки
все подвластны коленкору
но страдали только руки
роту круглую корыты
реки голых деревень
ямы страшные нарыты
в ямах каша и ремень
Кто поверит в Лампу Сашу?
где страница наших ног?
мы сидим и просим кашу
лампу, муху и курок.
 
 
Лампа Саша:
вы светили вашь покой
свет убог и никакой
я светила бегал свет
вы светили света нет
вы сидели на гвозде
на конторе и везде
я сидела бегал свет
вы сидели света нет
вы глядели в камертон
в кофту муфту и в картон
я глядела бегал свет
вы глядели света нет
вы лежали в сундуке
в сапогах и в сюртуке
я лежала бегал свет
вы лежали света нет
вы висели над столом
с топором и помелом
я висела бегал свет
вы висели света нет
 
 
Никанор:
понял понял в эту пору
понял домом и дугой
всё подвластно коленкору
 

<1930>

1.

 
Утром рано на заре
ехал турка на горе
летом гром
зимою снег
в полдень чирки
кур кир кар.
 

2.

 
Вот и феска и халат
турка любит шеколад
летом гром
зимою снег
в полдень чирки
кур кир кар.
 

3.

 
Турка скачет в облака
дайте турке молока
летом гром
зимою снег
в полдень чирки
кур кир кар.
 

4.

 
Турка скачет над рекой
милый турка дорогой
летом гром
зимою снег
в полдень чирки
кур кир кар.
 

5.

 
Сверху звезды снизу мост
турка скачет во весь рост
летом гром
зимою снег
в полдень чирки
кур кир кар.
 

6.

 
Здравствуй небо! Здравствуй ночь!
крикнул турка во всю мочь
летом гром
зимою снег
в полдень чирки
кур кир кар.
 

<1930>

 
Папа спит
и Лиза тоже
Иля дремлет во всю мочь
Я в окно взглянул. О Боже!
Там уж утро, а не ночь.
 
 
мне осталось только плюнуть
и раздеться и в кравать
спать и спать и спать и думать
только-б десять не проспать
 
 
Кто ж энергией томимый
встанет раньше. Помоги
чтобы в десять с половиной
мне обуться в сапоги.
 
 
и заботами снедаем
вспом<н>и будучи в штанах
сам быть может за трамваем
будешь гнаться в попыхах
 
 
А быть может не догнав
перепрыгнув сто канав
за другим каким трамваем
ты помчишся в попыхах.
 

<1930>

Я вам хочу рассказать одно происшествие, случившееся с рыбой или даже вернее не с рыбой, а с человеком Патрулёвым, или даже ещё вернее с дочерью Патрулёва.

Начну с самого рождения. Кстати о рождении: у нас родились на полу… Или хотя это мы потом расскажем.

Говорю прямо:

Дочь Патрулёва родилась в субботу. Обозначим эту дочь латинской буквой М.

Обозначив эту дочь латинской буквой М, заметим, что:

1. Две руки, две ноги, посерёдке сапоги.

2. Уши обладают тем-же, чем и глаза.

3. Бегать – глагол из под ног.

4. Щупать – глагол из под рук.

5. Усы могут быть только у сына.

6. Затылком нельзя рассмотреть, что висит на стене. 17. Обратите внимание, что после шестёрки идёт семнадцать.

Для того, чтобы раскрасить картинку, запомним эти семнадцать постулатов.

Теперь обопрёмся рукой о пятый постулат и посмотрим, что из этого получилось.

Если-бы мы упёрлись о пятый постулат тележкой или сахаром или натуральной лентой, то пришлось-бы сказать что: да, и ещё что ни будь.

Но на самом деле вообразим, а для простоты сразу и забудем то, что мы только что вообразили.

Теперь посмотрим, что получилось.

Вы смотрите сюда, а я буду смотреть сюда, вот и выдет, что мы оба смотрим туда.

Или говоря точнее я смотрю туда, а вы смотрите в другое место.

Теперь уясним себе что мы видим. Для этого достаточно уяснить себе поотдельности что вижу я и что видите вы.

Я вижу одну половину дома, а вы видите другую половину города. Назовём это для простоты свадьбой.

Теперь перейдёмте к дочери Патрулёва. Её свадьба состоялась ну скажем тогда-то. Если-бы свадьба состоялась раньше, то мы сказали бы что свадьба состоялась раньше срока. Если-бы свадьба состоялась позднее, то мы сказали-бы «Волна», потому что свадьба состоялась позднее.

Все семнадцать постулатов или так называемых перьев, налицо. Перейдём к дальнейшему.

 
Дальнейшее толще предыдущего
Сом керосинки толще.
Толще лука морской винт.
Книга толще тетради
а тетради толще одной тетради
Это стол он толще книги
Это свод он толще пола
Этот стол толще предидущего
а предидущий выше лука
Лук-же меньше гребёнки
так-же как и шляпа меньше кроватки
в которой может поместится
ящик с книгами
но ящик
глубже шляпы
шляпа мягче
нежели морской винт
но пчела острее шара.
Одинаково красиво
то что ростёт по эту
и по ту сторону забора
Всё же книга гибче супа
ухо гибче книги
Суп жиже и жирнее чем лучинка
и тяжелее чем ключ.
 

Утверждение:

 
У зайца вместо усов руки.
У папы на затылке фазан.
У магазина четыре кнопки.
У розалии одуванчик.
У сабли маканаш.
У газеты восемь знаков.
У меня хвост.
У тебя люлька.
У великанов шляпа.
 

Соединение:

 
Дом с клювом.
Дитя с татарином.
Карабельщик в керосине.
Тарелка без волос
ворона между сквозных чисел.
Шуба с треском по имяни Фофа.
Каля в безвыходном положении.
Румын из рукомойника.
Ангел ершов.
 

Побег:

 
Петух бежал из воды.
Жан бежал из бороды.
Гвоздь бежал из парафина.
кнутик прыгал из графина.
меч бежал из таракана.
Опыт ехал из под стакана.
Астроном бежал из ваты
ключ лежал продолговатый.
 

Соединение.

 
Дом с клювом.
Дитя с татарином.
Корабельщик в керосине.
Тарелка без волос.
Ворона между сквозных чисел.
Шуба с треском по имяни Фофа.
Каля в безвыходном положении.
Румын из рукомойника.
Ангел Ершов.
 

Размышление.

 
Это не кузница, а ведро.
Это не рис, а линейка.
Это не перчатка, а заведывающий складом.
Это не глаз, а колено.
Это не я пришёл, а ты.
 
 
Это не вода, а чай.
Это не гвоздь, а винт.
А винт это не гвоздь.
Мех не свет.
Человек с одной рукой не комната с одним окном.
Туфли это но ногти.
Туфли это не почки.
Точно также и не ноздри.
 

Выводы.

 
Дочь Патрулёва отца Патрулёва дочь
Значит и дочь Патрулёва отца Патрулёва дочь.
Коли так то и дочь Патрулёва отца
Значит и дочь Патрулёва отца.
Вот и дочь, а отец Патрулёв
Дочь Патрулёва, отец Патрулёв
Значит отец Патрулёвой дочери Патрулёв
И никто не скажет что он Петухов
Это было-бы противоестественно.
 

<1930>

1931

 
и птичка горько плачет
в чернильнице своей
фир фир мур мур
фир фир мур мур
та птичка соловей
и валятся дощечки
из птички на песок
и птичка уж не плачет
летит уже в лесок
горюешь моментально
ты птичка соловей —
такой бы быть хотелось
и девочке моей.
 

1 января 1931 года.

Даниил Хармс.

 
сломались руки
упала ножка
вздохнули духи
блестела ложка
опять Андроний
стоял понурый
немного синий
немного бурый
под ним земля
звала свистела
собак души
сломалось тело
и в землю крак
легло вздыхая.
Андроний шёл
ногой махая
 

<Январь 1931>

 
мяч летел с тремя крестами
быстро люди все местами
поменялись и галдя
устремились дабы мяч
под калитку не проник
устремились на прямик
эка вылезла пружина
из собачей конуры
вышиною в пол аршина
и залаяла кры-кры
одну минуту все стояли
тикал в роще метроном
потом все снова поскакали
важно нюхая долото
пришивая отлетевшие пуговицы
но это было всё не то
когда сам сын, вернее мяч
летел красивый импопутный
подпрыгнет около румяч
руками склещет у ворот
воздушный голубец
потом совсем наоборот
ложится во дворец
и медленно стонет
шатая словарь
и думы палкой гонит:
прочь прочь бродяги
ступайте в гости к Анне Коряге
и думы глотая живого леща
топчат ногами колоши ища
волшебная ночь наступает
волшебная ночь наступает
волшебная кошка съедает сметану
волшебный старик долго кашляя дремлет
волшебный стоит под воротами дворник
волшебная шишка рисует картину:
волшебную лошадь с волшебной уздечкой
волшебная птичка глотает свистульку
и сев на цветочек волшебно свистит
ах девочки куколки где ваши ленточки
у няни в переднике острые щепочки
ах девочки дурочки
полно тужить
холодные снегурочки
будут землю сторожить.
 

13–14 января <1931>

 
порою мил порою груб
неся топор шёл древоруб
чуть чуть светлее становилось
стая чашек проносилась
древоруба плакал дух
полон хлеба полон мух
и полон нечеловеческой тоски
от великого мученья
рвался череп на куски
в глазах застревала гребёнка
и древоруб заглядывал туда как это положено
когда походкой жеребёнка
шла нина муфтой загорожена
ведя под ручку велосипед
шла нина к тане на обед
предчувствуя жаркого землю
была зима до этих пор
шёл древоруб и нёс топор
поглядывая в разные стороны
на крыше сидели вороны
и лисицы
и многие другие птицы
 

<Январь 1931>

 
милый чайник проглотив
тем хотел меня привлечь
милый выпий сикатив
отвечала я в ту речь
 

<Январь 1931>

 
ОН – А ну ка покажи мне руку
где ты свой палец поцарапала
советую помазать иодом.
 
 
ОНА – Ну вот ещё нашёл что предложить
как буд-то я сама не знаю
мне приходилось головы кружить
неопытным печенегам
Я им приказывала головы сложить
к моим ногам пушистым снегом.
Кто бысто повинуясь
меня линейную любил
кто пышно волнуясь
злобу копил.
 
 
ОН – Наука мудрости княгиня
книгу радости захлопни
а ну ка мудрости богиня
покажи кулак науки глупцу.
школьник делает успехи
на скамье долбя науки
эти знаки эти вехи
позабудут наши внуки
они лысыми камнями
будут в дырочки глядеть
они стройными конями
будут мимо молодеть
они чибу чибу нами
будут новые цвести
они вольными табунами
будут землю круглую трясти.
 
 
ОНА – Знаю это старинная песня
тут кое где разбросаны горы
разного хлама,
но нет точки опоры
 
 
ОН – Зато тут мама
нашего потомства и чибирей.
 
 
ОНА – оставь, ты мне показываешь сахар
а где-же сладкий плод?
 
 
ОН – скорей сколотим быстрый плот
и поплывём по вьющейся реке
мы в миг пристанем к ангельским воротам
 
 
ОНА —
где?
 
 
ОН – Там за поворотом.
 

11 марта <1931>

 
Школьница —
Смотрю в окно
и вижу птиц полки
 
 
Учитель —
Смотри в ступку на дно и пестиком зёрна толки
 
 
Школьница —
Я не могу толочь эти камушки
они учитель так тверды
моя же ручка так нежна
 
 
Учитель —
Подумаешь какая княжна.
Скрытая теплота парообразования
должна быть тобой изучена.
 
 
Школьница —
Учитель я измучена
непрерывной цепью опытов
пять суток я толку. И что же
окоченели мои руки
засохла грудь.
О Боже, Боже!
 
 
Учитель —
Скоро кончатся твои муки
твоё сознание прояснится
 
 
Школьница —
Ах, как скрипит моя поясница.
 
 
Учитель —
Смотри чтоб ступка всё звенела
и зёрна щёлкали под пестиком
Я вижу ты позеленела
и ноги сложила крестиком.
Вот уж одинадцатый случай
припоминаю. Ах ты мать чесная!
едва натужится бедняжка
уже летит холодный трупик.
Как это мне невыразимо тяжко!
Пока я влез на стул
и поправлял часы
чтоб гиря не качалась,
она несчастная скончалась
недокончив образования.
 
 
Школьница —
Ах дорогой учитель
я постигла скрытую теплоту
парообразования
 
 
Учитель —
Прости, но теперь я тебя расслышать
не мог
хотя послушал бы охотно
ты стала девочка бесплотна
и больше ни гу гу.
 
 
Окно —
Я внезапно растворилось
Я дыра в стене домов
Сквозь меня душа пролилась.
Я форточка возвышенных умов.
 

<15 марта 1931>

 
отец и мать родили сына
и рота тётушек примчалась
мать отдыхала на кровати
а люлька медленно качалась
 
 
Отец – вот госпада мой сын
глядите как он ещё паршив
 
 
Мать – отец отец
не говори так убедительно
ребёнок право же не худ
он глаз едва лишь приоткрыл
но ничего им в комнате не замечает
глаз не бежит куда ему приказано
и ухо музыки не ловит
и стук лишь по костям попадает в череп
и что же ты отец гремучий
долбишь нескончаемую мысль
о гадости своего сына?
 
 
Отец – его фигура на гвоздь похожа
какие немощные взгляды
смотри жена какая рожа
такую вспомнят и коляды
и цвет лица подобен воску
и губы сковородником
непрестанно тянут соску
неужели ты довольна этим греховодником.
 
 
Мать – Ой-ли ты то не доволен
сам-же батенька сияешь
 
 
Отец – Цыц молчи паршивка
чего люльку не качаешь.
 

16 марта <1931>