Текст книги "Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса"

 
лошадка пряником бежит
но в лес дорога не лежит
не повернуться ей как почке
не разорвать коварной бочки
 

<1926–1927>

 
двух полководцев разговор
кидался шаром изорта
щека вспухала от натуги
когда другой произносил
не будь кандашки полководца
была-бы скверная игра
мы все бежали-б друг за дружкой
знамёна пряча под горушкой
Но вдруг ответ звучал кругами
расправив пух усов, комрот
ещё в плечах водил руками
казалось он взбежит умрёт
и там с вершины голос падал
его сверкала речь к ногам
не будь кандашки полководца
то пораженье было-б нам
и вмиг пошли неся винтовки
сотни тысяч, пол горы
двести палок, белые головки
пушки, ведьмы,
острые тапоры.
 
 
Да-с то было время битвы
ехал по́ полю казак
и в седле его болталась
манька белая коза
 

<1926–1927>

 
Глядел в окно могучий воздух
погода скверная была
тоска и пыль скрипели в ноздрях
река хохлатая плыла
 
 
стоял колдун на берегу
махая шляпой и зонтом
кричал: «смотрите я перебегу
и спрячусь, ласточкой за дом»
 
 
И тотчас же побежал
пригибаясь до земли
в его глазах сверкал кинжал
сверкали в ноздрях три змеи
 

<1926–1927?>

 
неходите января
скажем девять – говоря
выступает Левый Фланг
– это просто не хорошо. —
и панг.
 

<январь 1927>

 
Берег правый межнародный
своемудрием сердитый
обойдённый мной и сыном.
Чисты щёки. Жарки воды.
рыбы куцые сардинки
клич военный. Облак дыма
не прорвёт могучим басом
не родит героя в латах.
Только стражника посуда
опорожница в лохане
Да в реке проклятый Неман
кинет вызов шестипалый
и бобёр ему на смену
носом врежется как шлюпка.
а потом беря зажим
сын военного прозванья
робкой девецы признанье
с холма мудрого седла
наклоня тугую шею
ей внимает бригадир
бомбардейский командир
Запирает палисад
Марья ключница. И вот
из морей тягучих вод
Слава Богу наконец
выбирается пловец
Как народ ему лепечет
и трясётся на него
осудя руки калачик
непокорного раба
яхты нежные кочуют
над волнами поплавком
раскрываются пучины
перед ним не вдалеке.
 

24 мая 1926—январь 1927

 
Летание без крыл жестокая забава
Попробуй упадешь закинешся неловкий
Она мучения другого не избрала
Её ударили канатом по головке.
Ах, как она упала над болотом!
Закинув юбочки! Мальчишки любовались
Она же кликала в сумятицах пилоту.
но у пилота мягкие усы тот час же оборвались.
Он юношей глядит
смеётся и рулит
остановив жужжанье мух
слетает медленно на мох.
Она: лежу я здесь в мученьях.
Он: сударыня я ваша опора.
Она: Я гибну. Дай печенье.
Вместе: мы гибнем от топора!
Холодеют наши мордочки,
биение – ушло,
Лежим. Открыли форточки
и дышем тяжело.
сторожа идут стучат.
Девьи думы налегке.
Бабы кушают внучат.
Рыбы плавают в реке.
Елки шмыгают в лесу
стонет за морем кащей
А над городом несут
Управление вещей.
То им дядя птичий глаз
ма < >[13]13
  Пропуски в источнике текста. – Сост.


[Закрыть] сердце звучный лед
вдруг тетерев я тишком зараз
улетает самолет.
Там раздувшись он пропал.
Кто остался на песке?
Мы не знаем. Дед капал
ямы стройные в тоске.
и бросая корешки
В глубину беспечных ям.
Он готовит порошки
Дать болезненным коням.
Ржут лихие удила
Указуя на балду
стойте други он колдун
знает < >[14]14
  Пропуски в источнике текста. – Сост.


[Закрыть] дела
вертит облако шкапов
переливает муть печей
В небе тристо колпаков
Строит башни из кирпичей
Там борзое солнце греет
Тьму проклятую грызёт
Там самолёт в Европу реет
И красавицу везёт.
Она: лечу я к женихам.
Пилот: машина поломалась
она кричит пилоту: хам!
машина тут же опускалась
она кричит: отец, отец
Я тут жила. Я тут родилась
потом приходит ей конец
она в подсвечник превратилась.
 
 
Мадлэн ты стара холодна
лежать под кустиком одна
склонился юноша к тебе
лицом горячим как Тибет.
Пилот состарился в пути.
руками машет – не летит
ногами движет – не идёт
махнёт разок и упадёт
Потом года лежит не тлен
Тоскует бедная Мадлэн
Плетёт косичку у огня
мечты случайные гоня.
 
 
ВСЁ
 

Январь 1927

Посвящаю К. С. Малевичу

четыре девки на пороге:

 
нам у двери ноги ломит
дерним сестры за кольцо
ты взойди на холмик тут же
скинь рубашку с голых плечь
ты взойди на холмик тут же
скинь рубашку с голых плечь
 

четыре девки сойдя с порога:

 
были мы на том пороге Песни пели, а теперь
не печальтесь вы подруги
скинем плечи с косяка
 

Хор:

 
все четыре. мы же только
скинем плечи с косяка
 

четыре девки в перспективе:

 
наши руки многогранны наши головы седы
повернув глаза к востоку
видем нежные следы
Лишь податься на аршин
с незапамятных вершин —
всё исчезнет как плита
будет клумба полита
мы же хвалимся нарядом
мы ликуем целый день
Ты взойди на холмик рядом
плечи круглые раздень
ты взойди на холмик рядом
плечи круглые раздень
 

четыре девки исчезнув:

 
ГРОХ-ХО-ЧЧЧА!
 

Полковник перед зеркалом:

 
усы завейтесь шагом марш!
приникни сабля к моим бокам
ты гребень волос расчеши
а я российский кавалер
не двинусь. Лень мне или что
не знаю сам. вертись хохол
спадай в тарелку борода
уйду чтоб шпорой прозвенеть
и взять чужие города
 

одна из девиц:

 
Полковник вы расстроены?
 

Полковник:

 
О нет. Я плохо выспался.
а вы?
 

Девица:

 
А я расстроена увы.
 

Полковник:

 
мне жалко вас.
Но есть надежда
что это всё пройдёт
я вам советую развлечься.
Хотите в лес? там сосны жутки…
Иль может в оперу? Тогда
я выпишу из Англии кареты
и даже кучера. Куплю билеты
и мы поедем на дрезине
смотреть принцессу в апельсине
Я знаю: вы совсем ребенок
боитесь близости со мной
но я люблю вас…
 

девица:

 
прочь нахал!
 
 
Полковник ручкой помахал
и вышел зубом скрежеща
как дым выходит из прыща.
 

девица:

 
Подруги где вы?! где вы?!
 

пришли четыре девы сказали:

 
ты звала?
 

девица (в сторону):

 
я зла!
 

четыре девицы на подоконнике:

 
Ты не хочешь нас Елена
мы уйдем. Прощай сестра
как смешно твоё колено
ножка белая востра
мы стоим твои подруги
места нету нам прилечь
ты взойди на холмик круглый
скинь рубашку с голых плечь.
ты взойди на холмик круглый
скинь рубашку с голых плечь.
 

четыре девицы сойдя с подоконника:

 
Наши руки поднимались
наши головы текли
юбки серенькие бились
на просторном сквозняке.
 

Хор:

 
Эй вы там не простудитесь
на просторном сквозняке.
 

четыре девицы глядя в микроскоп:

 
мы глядели друг за другом
в нехороший микроскоп
что там было мы не скажем
мы теперь без языка
Только было там крылечко
вился холмик золотой
над холмом бежала речка
и девица за водой
Говорил тогда полковник
глядя вслед и горячо
ты взойди на этот холмик
обнажи своё плечо,
ты взойди на этот холмик
обнажи своё плечо
 

четыре девицы исчезнув и замолчав:

 
?ПОЧ-ЧЕМ-МУ!
 
 
ВСЁ.
 

18 февраля 1927 года

Петербург

Д. X.

 
комната. комната горит.
дитя торчит из колыбели
съедает кашу. наверху
под самым потолком
заснула нянька кувырком.
горит стена. Посуда ходит
бежит отец. отец: «пожар!
вон мой мальчик мальчик Петя
как воздушный бьётся шар
где б найти мне обезьяну
вместо сына?» вместо стен
печи вострые на небо
дым пускают сквозь трубу
нянька сонная стрекочет.
нянька: «где я что со мной?
мир становится короче
Петя призраком летит».
Вот мелькнут его сапожки
тень промчится и усы
вьются с присвистом на крышу.
Дом качает как весы.
Нянька бегает в испуге
ищет Петю и гамак.
«где ж ты Петя мальчик милый
что ж ты кашу не доел?»
«Няня, я сгораю няня!»
няня смотрит в колыбель
нет его. глядит в замочек
видит: комната пуста
дым клубами ходит в окна
стены тощие как пух
над карнизом пламя вьется
тут же гром и дождик льётся
и в груди сжимает дух
Люди в касках золотых
тапорами воздух бьют
и брандмейстер на машине
воду плескает в кувшине.
Нянька к ним: Вы не видали
Петю мальчика? Не дале
как вчера его кормила.
Брандмайор: как это мило!
Нянька: Боже мой! Но где ж порядок?
Где хваленая дисциплина?
Брандмайор: Твой Петя рядом
он лежит у цеппелина
Он сгорел и папа стонет:
жалко сына.
Нянька: Ох!
Он сгорел – и тихо стонет
тихо падает на мох.
 

20 февраля 1927 года

 
В смешную ванну падал друг
Стена кружилася вокруг
Корова чудная плыла
Над домом улица была
И друг мелькая на песке
ходил по комнатам в носке
вертя как фокусник рукой
то левой, а потом другой
потом кидался на постель
когда в болотах корастель
чирикал шапочкой и выл
Уже мой друг не в ванне был.
 

5 марта <1927>

§ I. – Удивление

 
он в комнату бежит на четвериньках
смотрит в комнате стол стоит
ах он рад, он пришёл на вечеринку
позабыв и молодость и стыд
Липавский пьёт легко и звучно
 

<Начало марта 1927>

 
Купался грозный Петр Палыч
Закрыв глаза нырял к окну
на берегу стояла сволоч
бросая в воздух мать одну
но лишь утопленника чистый
мелькал затылок над водой
народ откудато плечистый
бежал на мостик подкидной
Здесь Петр Палыч тонет даже
акулы верно ходят там
нет ничего на свете гаже
чем тело вымыть попалам
 

<28–29 марта 1927>

 
Средь нас на палочке деревянной
сидит кукушка в сюртуке
хранит платочек румяный
в своей чешуйчатой руке
мы все как бабушка тоскуем
разинув рты глядим вперёд
на табуретку золотую
и всех тотчас же страх берёт
Иван Матвеевич от страха
часы в карман переложил
а Софья Павловна старуха
сидела в сокращеньи жил
а Катя в форточку любуясь
звериной ножкой шевеля
холодным потом обливалась
и заворачивалась в шиншиля
из-под комода ехал всадник
лицом красивый как молитва
он с малолетства был садовник
ему подруга бритва
числа не помня своего
держал он курицу в зубах
Иван Матвеевича свело
загнав печенку меж рубах
а Софья Павловна строга
сидела выставив затылок
оттуда выросли рога
и сто четырнадцать бутылок
А Катя в галстуке своём
свистела в пальчик соловьём
стыдливо куталась в меха
кормила грудью жениха
Но к ней кукушка наклонялась
как червь кукушка улыбалась
потом на ножки становилась
да так, что Катя удивилась
от удивленья задрожала
и как тарелка убежала.
 

2 мая 1927 года

 
Гражданка, вы куда пришли?
Что вы держате в руке?
Мы вчера с тобой катались
на всклокоченной реке.
ты глядела рыб жестяных
играла волосом черным черно
говорила: без тебя
мне младенчество вручено
а теперь пришла ты кукла
просишь корточку и брак
год прошёл и ты привыкла
заболев легла в борак
сторож длинными руками
положил тебя на кровать
ты в лицо ему смотрела
взор не в силах оторвать.
 

<Конец мая 1927>

 
тихо падала сосна
в бесконечную паляну
выла бочка над горой
без движенья и без боли
и прикинувшись шакалом
Михаил бежал по шпалам
 

<Конец мая 1927>

 
опускаясь на поленьи
длинный вечер коротая
говорила в отдоленьи:
умер дядя. Я стродаю.
 

<Конец мая 1927>

 
Смотрю пропала жизни веха,
я сам изрядно и зело
из Ленинграда прочь уехал
уехал в Детское Село
Пиши мой друг ко мне посланье
пока ухватка горяча
твоя строка промчится ланью
передо мною как свеча.
 

10 июля <1927>

Детское Село

Вогзал

 
Кучер стыл.
Блестели дрожки.
Прутик робко рыл песок.
Ай на дыбы становилися матрешки
Ай за корой соловей пересох.
и наш герой склонился к даме
шептал в лицо привет соседке
а кони рвут
летят годами
бросая пыль к пустой беседке
дорога сдвинулась к ногам
кричали мы: направо! к нам!
верти, сворачивай, держи!
слова летали как стрижи
 

19 августа 1927

Петербург

 
был стручок балован судеб
и в министерство к ночи махом
шли коровы в звериной беде
замыкая шествие монахом
хитро звякали колокола
заманить хотели кучера
прочь слетали сапоги
в сапогах нога корячилась
 
 
племянник сядь манишку скинь
племянники, весны прощет не малый
племянники, война стоит колом
мерцает Бог и грустное подполье
не ведает пунцовых кобаков
 

<Около августа 1927>

 
выходит Мария отвесив поклон
Мария выходит с тоской на крыльцо
а мы забежав на высокий балкон
поём опуская в тарелку лицо
Мария глядит
и рукой шевелит
и тонкой ногой попирает листы
а мы за гитарой поём да поём
да в ухо трубим непокорной жены
над нами встоют Золотые дымы
за нашей спиной пробегают коты
поём и свистим на балкончике мы
но смотришь уныло за дерево ты
остался потом башмачёк да платок
да реющий в воздухе круглый балкон
да в бурное небо торчит потолок
выходит Мария отвесит поклон
и тихо ступает Мария в траву
и видет цветочек на тонком стебле
Она говорит: я тебя не сорву
я только пройду поклонившись тебе
А мы забежав на балкон высоко
кричим: Поклонись! и гитарой трясём.
Мария глядит и рукой шевелит
и вдруг поклонившись бежит на крыльцо
и тонкой ногой попирает листы
а мы за гитарой поём да поём
да в ухо трубим непокорно<й> жены
да в бурное небо кидаем глаза
 

12 октября 1927 года

Петербург

 
И вот я к дому подошёл,
который пополю стоял,
который двери растворял.
 
 
И на ступеньку прыг бегу.
Потом в четвёртый раз.
А дом стоит на берегу,
У берега как раз.
 
 
И вот я в дверь стучу кулак:
Открой меня туды!
А дверь дубовая молчит
хозяину в живот.
 
 
Потом я в эту комнату гляжу,
потом я в комнату вхожу,
в которой дым от папирос
хватает за плечо,
да Заболоцкого рука
по комнате бежит,
берёт крылатую трубу
дудит её кругом.
Музыка пляшет. я вхожу
в цилиндре дорогом.
 
 
Сажусь направо от себя,
хозяину смеюсь,
читаю, глядя на него,
коварные стихи.
А дом который на реке,
который на лугах,
стоит (который в далеке)
похожий на горох.
 
 
ВСЁ.
 

Д.Х.

14 декабря 1927 года.

ПРОЛОГ

I сцена. Два матроса

 
I матрос —
Что летит под небом там
воит блеет и жужжит
перекладина креста
может по небу бежит
Дай ка пулю.
 
 
II матрос —
Нет не дам.
Ты убьешь меня ей Богу
Этой пулей как быка
Я не дам тебе ей Богу
эту пулю. Отвяжись!
 
 
I матрос —
Е с ли пулю я прошу
Зная буквы имяни твоего наперечёт
а ты не дашь, то я прибегну к палашу,
что так метко головы сечёт.
 
 
II матрос —
Конечно сталь острее чем свинец
и смерть стальная мной не победима,
но стоит мне спустить курок
ты штурман и детина
почувствуешь конец
и рухнешь на порог
да здравствует свинец!
 
 
I матрос —
А видел чорта в рукаве?
Сунься!
 

<1927>

 
Приходите приходите
Воспитанники и паруса
Вы понкраты образованные
И ты нищий с гребёночкой в сапогах
Вот уж день песочный старится
дымом кроется курган
Возле Петьки, возле образа
или в досках на горе
Я горикола горакала
в тумане каллеваллу
пока черешня около
мне сучьями велела
Приходите приходите
на Коломенскую 7
принесите на ладоне
возбуждающую смесь.
 

<1927>

 
Вот у всадника вельможи
усы нечайно поднялись
он больше двинуться не может
руки белые сплелись
 

<1927>

1928

 
шел медведь
вздув рога
стучала его одервенелая нога
он был генералом
служил в кабаке
ходил по дорогам
в ночном колпаке
увидя красотку
он гладил усы
трепал он бородку
смотрел на часы
пятнадцать минут
проходили шутя
обрушился дом
подрастало дитя
красотка в доспехе
сверкала спиной
на бледном коне
и в щетине свиной
рука отлетала
на конский задок
коса расцветала
стыдливый цветок.
Белый воздух
в трех шагах
глупо грелся
на горах
открывая
лишь орлу
остуденую
ралу.
Над болотом
на пролом
ездил папа
с топором
из медведя
он стрелял
нажимая
коготок.
Пистолеты
отворял
в полумертвый
потолок
на шкапу
его капрал
обнимался
в темноте
с атаманом
и орел
и светился
в животе.
Дева
шла
неся
портрет
на портрете
был корнет
У корнета
вместо
рук
на щеке
висел
сюртук
а в кармане
сюртука
шевелилася
рука
Генерал
спрятал время
на цепочке золотой
Генерала
звали леля
потому что молодой.
Он потопал
каблуками
приседал и полетал
Под военными полями
о колено бил металл.
увидя девицу на бледном коне
сказал генерал «Приходите ко мне».
девица ответила «Завтра приду
Но ты для меня приготовь резеду».
и сняв осторожно колпак с головы
столетний вояка промолвил «увы.
от этих цветов появляются прыщи
Я спрячусь в газету, а ты меня поищи.
Если барышня-мадам
обнаружит меня там
получите в поталок
генеральский целовок»
 

<1926—нач. 1928>

 
Здраствуй. Ты снова тут.
Садись пожалуйсто на эту
атаманку,
возьми цветочек со стола
и погляди вокруг:
Вот эту лампу к поталку
Я брошу в верх и растолку
смешаю с чистою водой
утру прозрачной бородой.
 
 
Эстер
А что ты сделаешь
со мной?
 
 
Я
Тебя creboy,
раздвину ноги
и суну голову туда
и потечёт моих желаний
Эстерки длинная вода.
 

<Февраль 1928>

 
Ты ночуешь с Даниилом,
Но к несчастью Даниил
Хоть и в рифму с Михаилом,
Но совсем не Михаил.
 

<13 марта 1928>

 
Шел мужчина в согнутых штанах
в руках держал махровый цвеветок
то нюхал он цветочек, то не нюхал
то думал он в платочек, то не думал
и много франтов перед ним
казались вымыслом одним.
Француза встретил наш герой
и рот открыл – обдумать как приветить
«Vous aitez enfen» – что значит: «Вы герой»
сказал мужчина в согнутых перчатках
и в шляпе наклонённой к сапогам
в тяжёлом фраке до калена
с одною пуговкой на пиджаке.
француз покрылся фиолетом
и вынув руку из кармана ответил пистолетом.
ба бах! ответил он мужчине прямо в сердце
ба-бах! ответил он мужчине прямо в грудь
мужчина выпустив цветочек
подумал в шёлковый платочек:
неужто смерть в моём саду?
не уж то смерть в моём саду?
не уж то смерть в моем саду?
 

<Июнь – июль 1928>

 
гахи глели на меня
сынды плавали во мне
где ты мама, мама Няма
мама дома мамамед!
во болото во овраг
во летает тетервак
тёртый тетер на току
твёрдый пламень едоку.
твердый пламень едока
лож<к>и вилки. Рот развей.
стяга строже. Но пока
звитень зветен соловей
сао соо сио се
коги доги до ноги
Накел тыкал мыкал выкал
мама Няма помоги!
ибо сынды мне внутри
колят пики не понять
ибо гахи раз два три
хотят девочку отнять.
всё.
 

4 августа. <1928?>

 
Окно выходит на пустырь
квадратный как пирог
где на сучке висит нетопырь.
Возми свое перо.
Тогда Тюльпанов на лугу
посмотрит в небо сквозь трубу
а Пятаков на берегу
посмотрит в море на бегу.
Нам из комнаты не видать
какая рыба спит в воде
где нетопырь полночный тать
порой живет. и рыбы где.
А с улицы видней
особенно с моста
какая зыбь играет камушком у рыбьего хвоста.
Беги Тюльпанов дорогой.
Скачи коварный Пятаков.
рыб лови рукой.
Тут лошадь без подков
в корыто мечет седока.
Тюльпанов пр и Пятаков
грохочет за бока.
А рыба в море
жрет водяные огурцы.
Ну да, Тюльпанов и Пятаков
большие молодцы.
Я в комнате лежу с тобой
с астрономической трубой
в окно гляжу на брег досчатый
где Пятаков и герр Тюльпанов
открыли материк.
Там я построю домик
чтоб не сидеть под ливнем без покрова
а возле домика стоит
уже готовая корова.
Пойду. Прощайте. Утоплюсь.
Я Фердинанд. Я герр Тюльпанов.
Я Пятаков. Пойду гулять в кафтане
И рыб ловить в фонтане.
Вот мост. Внизу вода.
БУХ.
Это я в воду полетел.
Вода фигурами сложилась
Таков был мой удел.
 

Воскресенье

5 авг<уста> 1928 года.

Даниил Хармс

Посвящается Тамаре Александровне Мейер

 
На потолке сидела муха
ее мне видно из кровати
она совсем уже старуха
сидит и нюхает ладонь;
я в сапоги скорей оделся
и в торопях надел папаху
поймал дубинку и по мухе
закрыв глаза хватил со всего размаху.
Но тут увидел на косяке
свинью сидящую калачем
ударил я свинью дубинкой,
а ей как видно нипочем.
На печке славный Каратыгин
прицелил в ухо пистолет
ХЛОПНУЛ ВЫСТРЕЛ
я прочитал в печатной книге,
что Каратыгину без малого сто лет
и к печке повернувшись быстро
подумал: верно умер старичек
оставив правнукам в наследство
пустой как штука сундучек.
(Предмет в котором нет материи
не существует как рука
он бродит в воздухе потерянный
вокруг него элементарная кара).
Быть может в сундучке лежал квадратик
похожий на плотину.
Быть может в сундучке сидел солдатик
и охранял эфира скучную картину
мерцая по бокам шинелью волосатой
глядел насупив переносицу
как по стенам бегут сухие поросята.
<В> солдатской голове большие мысли носятся:
играет муха на потолке
марш конца вещей.
Висит подсвечник на потолке,
а потому прощай.
Покончу жизнь палашом —
все можно написать зеленым карандашем.
На голове взовьются волосы
когда в ногах почуешь полосы.
Стоп. Михаилы начали рости
качаясь при вдыхании премудрости.
Потом счисляются минуты
они неважны и немноги.
Уже прохладны и разуты
как в пробужденьи видны ноги.
Тут мысли внешние съедая
– приехали. застава. —
сказала бабушка седая
характера простова.
Толкнув нечайно Михаила
я проговорил: ты пьешь боржом,
все можно написать зеленым карандашем.
Вот так Тамара
дала священный альдюмениум
зеленого комара́.
Стоп. Разошлось по конусу
летало ветром по носу.
весь человеческий осто́в
одно смыкание пластов
рыба плуст
торчит из мертвых уст
человек растет как куст
вместо носа
трепещет о́сса
в углу сидит свеча Матильда голышем —
Все можно написать зеленым карандашем.
 

Понедельник 6-ое августа 1928 года.

С.-Петербург.

Даниил Хармс.

посвещаю Эри

 
В лесу меж сосен ехал всадник
Храня улыбку вдоль щеки
Тряслась нога, звенели складки
Волос кружились червяки.
Конь прыгнул поднимая тело
Над быстрой скважиной в лесу.
Сквозь хладный воздух брань летела
Седок шептал «Тебя голубчик я снесу.
Хватит мне. Ах эти муки
Да этот щит, да эти руки,
да этот панцирь пудов на пять,
да этот меч одервянелый
Прощай приятель полковой
Грызи траву. Мелькни венерой
Над этой круглой головой».
А конь ругался «Ну и ветер!
Меня подъемлет к облакам.
Всех уложил проклятый ветер
Прочь на съедение к волкам.
С тебя шкуру снять долой
Сжечь притворив засовом печку
И штукой спрятать под полой.
Снести и кинуть в речку
Потом ищи свою подругу,
Рыб встречных тормаши,
Плыви, любезный мой, в Калугу,
В Калуге девки хороши».
Пел конь, раздув мехи.
Седок молчал в платочек.
Конь устремил глаза. в верху
Седок собрался в маленький комочек.
«Вот жизнь, – ворчал седок —
Сам над собой не властен
Путь долог и высок
Не видать харчевни где б остановиться
Живешь, как дерева кусок,
Иные могут подивиться.
Что я: сознательный предмет
Живой наездник или нет?»
Конь, повернув к нему лицо:
«Твоя конусообразная голова,
Твой затылок, твое лицо,
Твои разумные слова.
Но ухо конское не терпит лжи
Ты лучше песнь придержи».
«Как, – закричал седок летучий, —
Ты мне препятствуешь?
Тварь!
Смотри я сброшу тебя с тучи,
Хребет сломаю о фонарь».
Но тут пронесся дикой птицей
Орел двукрылый как воробей.
И всадник хитрою лисицей
Себя подбадривал «Ну дядя не робей!»
А конь смеялся «Вот так фунт!
Скажи на милость вот так фунт».
«Молчи, – сказал седок прелестный, —
Мы под скалой летим отвестной
Тут не до шуток
Тем более конских
Наставит шишек этот пень
Ты лучше морду трубочкой сверни».
Но конь ответил «Мне это лень».
И трах! Губой со всего размаха
У всадника летит папаха,
Кушак болотные сапоги!
Кричит бедняжка: помоги!
Хромым плечом стучит в глину
Изображая смехотворную картину
А конь пустился в пляску.
Спешит на перевязку
И тащит легкую коляску.
В коляске той сидит детина.
Под мышкой держит рысака
Глаза спокойные как тина
Стреляют в землю с высока.
Он едет в кузницу направо
Храня улыбку вдоль щеки
Ресниц колышется орава
Волос кружатся червяки.
Он поет «мое ли тело
Вчера по воздуху летело?
Моя ли сломаная нога
Подошвой била облака
Не сам ли я вчера ругался
О том, что от почвы оторвался
Живешь и сам не знаешь почему?
Жизнь уподоблю я мечу».
Пропев такое предложенье
детина выскочил из брички
(он ростом в полторы сажени)
рукой поправил брючки.
Сказал: Какие заковычки
Сей день готовит для меня
и топнул в сторону коня.
«Ну ты, не больно топочи! —
Заметил конь через очки
Мне такие глупачи
То же самое, что дурочки».
Но тут детина освирепев
В коня пустил бутылкой
«Я зол как лев —
Сказал детина пылкий.
Вот тебе за твое замечание».
Но конское копыто
Пришло в безконечное качание
Посыпались как из корыта
Удары полные вражды
Детина падал с каждым разом
И вновь молил как жертва скуки и нужды
«Оставь мне жизни хоть на грош
От ныне буду я хорош
Я над тобой построю катокомбу
Что б ветер не унес тебя».
А сам тихонько вынул бомбу
Конь быстро согласился взмахом головы
И покатился тушей вдоль травы.
Детина рыжим кулаком
Бил мух под самым потолком
В каждом ударе чувствовалась сила
Огонь зажигался в волосах
И радость глупая сквозила
В его опущеных глазах.
Он как орел махал крылами
улыбкой вилась часть щеки
усы взлетали в верх орлами
Волос кружились червяки
А конь валялся под горой
Раздув живот до самых пят.
Над ним два сокола порой
В холодном воздухе парят.
 
 
ВСЁ.
 

14–18 ноября 1928 г.