Текст книги "Ромул – первый царь Рима. Эпическая повесть"

9 Помощь

В один из хмурых зимних дней к Фаустулу пришел какой-то старый человек и сказал, что очень хочет видеть Ромула.

Фаустул спросил его, кто он такой, а тот в ответ с мольбой поднял руки к небу и жалобно промолвил:

– Я всего лишь бедный пастух и сейчас терплю унижения со стороны управляющего своего покровителя. О Фаустул, я слышал, что ваш Ромул обладает сильным чувством справедливости, незаурядным умом да храбростью льва.

– Да, это так. Но постой, я сейчас позову Ромула, – понимающим тоном ответил Фаустул.

Ромул, со свойственной ему непоседливостью, возился во дворе дома, объезжая нового коня. Рем же находился в кузнице, где он, разгоряченный ковкой металла, заканчивал свое занятие.

Фаустул подошел к ним и крикнул:

– Ромул! Один человек просит у тебя помощи.

Ромул вмиг соскочил с резвого коня и приблизился к приемному отцу и незнакомцу, который был с ним.

– О боги мои! Неужели в этом поселении один я настолько могуч и умен, чтобы все ко мне обращались со всякими просьбами!

– Ромул, будь терпелив и снисходителен, окажи помощь этому нуждающемуся!

Ромул повернулся к незнакомому пастуху и спросил его:

– Как тебя зовут и что за нужда привела тебя ко мне, добрый человек?

Тот, пораженный величавой осанкой, зычным голосом и любезными манерами Ромула, бросился на колени, но Ромул, поморщившись, поднял пастуха и потрепал его по плечу:

– Нет нужды так поступать, о гость наш! Унижая себя, ты ставишь меня в неловкое положение. Говори со мной как с равным!

– Да будут всемогущие боги благосклонны к тебе, о Ромул! Меня зовут Арпин, и меня привела сюда алчность и хитрость управляющего моего господина.

Ромул посмотрел в сторону кузницы, где Рем не прекращал свое занятие, но тем не менее внимательно прислушивался к разговору.

Пастух продолжал:

– Дело в том, что я плачу своему господину, благородному человеку, налог натурой: по истечении сезона жатвы, согласно договору, я отдаю ему шесть голов скота. Но управляющий, заметив, что я промышляю охотой, а мои сыновья – рыбной ловлей, потребовал с меня также и налог в виде рыбы, мяса и шкур. Он потребовал у меня в конце сезона жатвы восемь больших корзин рыбы, шесть талантов мяса и пятнадцать шкур! Но в договоре о налоге рыбой, мясом и шкурами ничего не говорится. Поистине, и да будут боги мне свидетелями, управляющего хватил припадок алчности, раз он потребовал дополнительную плату с меня вопреки договору! Поэтому, о Ромул, я взываю к тебе, взываю о справедливости! И будут благосклонны боги к тебе в этом благородном деле!

Ромул нахмурился:

– Но я только что слышал, что у тебя хороший хозяин. Почему не обратишься к нему с ходатайством?

– О Ромул, я бы так и сделал! Но мой добрый хозяин, к несчастью моему, отправился по торговым делам в Карфаген, а во время морского пути, около острова Сицилия, его корабль во время шторма потерпел кораблекрушение и хозяин погиб! – и слезы потекли по щекам просителя. Ромул начал успокаивать бедолагу, произнося утешительные слова и похлопывая того по плечу.

– А его сыновья? Сыновья твоего погибшего хозяина? – вступил в разговор Фаустул.

– Они еще не способны управлять хозяйством и слугами, – был ответ ходатая.

– Хорошо! Я помогу тебе, о гость наш! Но прошу тебя, раздели с нами ночлег, позабудь хотя бы на время свои беды! А завтра мы направимся к твоему управляющему и восстановим справедливость.

Ромул с этими словами вскочил на коня и галопом помчался к пастбищу – проверить, в порядке ли стада. И лишь звон горячего металла от удара молота по наковальне, кудахтанье кур, ржание лошади да противное чавканье зимней грязи раздавались вокруг.

На следующее утро Ромул и Рем встали ни свет ни заря; встали, чтобы вместе с потерпевшим несправедливость их гостем отправиться к его угнетателю. Братья взяли немного еды и быстро вышли из дома, ибо им надлежало приготовить также и лошадей, которых они недавно купили для себя. Потом дверь хижины отворилась и показались Фаустул и вчерашний гость.

Фаустул поднял руки к небесам и произнес:

– О помогите, лары, помогите этому доброму человеку так, как наши добрые духи помогают нам!

И добавил:

– Будьте осторожны, дети мои!

А потом повернулся лицом к двери дома, чтобы вернуться к домашним хлопотам.

А Ромул и Рем, выведя резвых скакунов, вскочили на них. Рем, подав руку пастуху, посадил его сзади себя.

Ромул спросил просителя, внимательно оглядываясь вокруг:

– Гость наш, где твой дом?

– На Альбанских холмах, неподалеку от Альбы, – незамедлительно поступил ответ.

Услышав про Альбу-Лонгу, Ромул нахмурился и положил руку на рукоять железного меча, что выковал своими руками. Рем же внимательно посмотрел на Ромула и покачал головой, призывая брата к спокойствию. И понеслись всадники во весь опор, благо погода была в этот день довольно тихой, а дороги – более или менее пригодными для передвижения: дождевая вода просочилась под землю.

Когда солнце почти оказалось в зените, всадники приблизились к селению, что располагалось неподалеку от Альбы-Лонги. Это небольшое селение, откуда пришел старый пастух просить помощи у Ромула, занимало Альбанские холмы, где обитали волки, а рядом плескались темные воды Альбанского озера, заросшего камышом. Здесь были плодородные пастбища, богатые дичью лесные угодья да озеро, полное жирной рыбы. Всадники въехали в поселок; поднялся довольно холодный ветер, и на улицах было малолюдно. В деревенских домах, сложенных из дерева и обмазанных глиной, с крышами, покрытыми соломой, кое-где показывались отблески света от зажженного очага, который давал тепло. По селению разносился запах приготовляемой пищи. Ненастный зимний вечер быстро спускался на окрестности, окутывая их сумерками и холодом.

Через некоторое время всадники приблизились к довольно большому дому каменной кладки и спешились у его входа. Арпин тут же взял лошадей под уздцы и повел их в сторону конюшни, оставив близнецов ждать у входа в дом. Умные лошади поняли, что к чему, и послушно дали себя увести. Не успели братья как следует осмотреться вокруг, как пастух вернулся и жестом руки позвал их во двор дома.

Ромул и Рем уже успели приглядеться к зданию, в которое вошли. Оно было довольно приличного размера, имело прямоугольную форму и состояло из большей, более привлекательной на вид, части и меньшей, менее привлекательной. И сейчас они вошли в меньшую часть дома. Как же здесь просторно по сравнению с жилищем Фаустула, подумалось Ромулу! У него вдруг появилось жгучее желание оставить пастушескую жизнь и перебраться в Альбу. Но нет, здесь правит жестокий и несправедливый Амулий: их могут узнать по приметам – они слишком заметны на фоне этого простого люда; они выделяются среди обычных людей своими манерами, привычками, своей внешностью, более приличествующей царям и знати. Тем не менее честолюбивые замыслы завладели умами Ромула; они роились в его голове и, подобно назойливым мухам, не отставали от него.

Вдруг Ромул почувствовал прикосновение чьей-то руки, он повернулся – перед ним стоял Рем.

– Что случилось, брат? Ты так задумчив сегодня, – вопросил Рем.

– Клянусь Гераклом, у нас скоро начнется новая жизнь! Я это чувствую всеми струнами своей души, чувствую инстинктивно, подобно дикому зверю, будь то волк или олень! – и Ромул потрепал брата по плечу.

– Что ты имеешь в виду, Ромул?

– Потом я тебе скажу, Рем, – здесь не место. А вот идет наш проситель.

Раздались шаги за стеной, и в дверном проёме показался пастух, а с ним пришли другие пастухи.

– О Ромул и ты, его неразлучный спутник жизни, я прошу вас пойти со мной к моему управляющему! Он ждет нас! – взволнованно произнес ходатай.

И Ромул, и Рем в ответ немедленно последовали за Арпином и его пастухами. Они прошли через темный проходной двор, поднялись по ступенькам и очутились в красиво обставленной комнате, где находилось, судя по богатому интерьеру, приемное помещение хозяина дома. В кресле из слоновой кости, покрытом шкурой убитого медведя, гордо восседал сам управляющий, а по бокам от кресла стояли как истуканы два стражника, готовые при малейшей опасности для господина защитить его от злоумышленников. Ромул усмехнулся – вот до чего доводит людей богатство и слава! Достигнув всего этого, богачи и видные люди трясутся над своим имуществом, не зная покоя, боясь, как бы ни случилось с ними или с их семьями чего-нибудь плохого.

Управляющий был недоволен: и как посмел этот пастух, его слуга, привести в дом незнакомых людей, пусть даже и с целью доказать свою правоту!

– Арпин, я вижу, у тебя хватило наглости привести этих людей к себе, а потом представить их мне! – загремел голос хозяина дома.

– Мой господин, клянусь божествами полей и лесов, я не замышляю против тебя ничего плохого! Я же сам, терпя несправедливый налоговый гнет, взываю к справедливости этих двух благородных юношей! – и он торжественно показал в сторону близнецов.

– Кто вы такие? Почему вы пришли защищать моего слугу?

– Мы – пастухи, живущие в окрестностях этого города, и мы всегда помогаем друг другу! Поэтому мы здесь, – без промедления ответил Ромул.

Управляющий нетерпеливо топнул ногой:

– Так чем же ты недоволен, Арпин? Ты живешь под одной крышей со мной, ешь за моим столом! Разве тебе этого недостаточно?

– Мой господин, есть одно препятствие, которое не дает мне свободно дышать в этом доме. И это препятствие – твоя жадность!

– Как ты смеешь оскорблять меня, презренный! – однако, взяв себя в руки, управляющий продолжал: – Но ближе к сути. Давай выкладывай все начистоту.

– Я готов все объяснить. Cогласно договору, который я заключил с уже покойным хозяином этого дома и скрепил своей кровью, я плачу тебе шесть голов скота в конце сезона жатвы.

– И что же?

– Но ты, заметив, что мы занимаемся дополнительными промыслами, потребовал сверх этого также в свою пользу рыбу, мясо и шкуры!

– Послушай, Арпин, ты мой слуга и ты должен обеспечивать меня всем необходимым. Я же не зря защищаю тебя от внешней опасности и оказываю покровительство при разборе дел.

– Но в договоре ничего не говорится о налоге шкурами, мясом и рыбой! – запротестовал Арпин.

– К химерам этот договор! – закричал управляющий. – Эй, писец! – обратился он к своему слуге. – Принеси договор, да поживее!

Тот повиновался, вернувшись через несколько мгновений с кожаным свитком. Управляющий взял его, потом вытащил нож и разрезал свиток пополам:

– Вот! С этим договором покончено! Я диктую свои условия! И они будут теперь другими!

В Арпине вдруг заговорила гордость его предков, свободных охотников и пастухов. К тому же он чувствовал молчаливую поддержку Ромула и его брата.

– Клянусь Гераклом, я не соглашусь на твои условия! Я уйду отсюда со своими сыновьями как можно скорее! – выпалил Арпин.

– Куда ты уйдешь, глупый старикашка? Где ты будешь жить со своей семьей? Вместе с волками?

– Эти пастухи найдут мне приют! Мы всегда помогаем друг другу! – и терпящий несправедливость пастух повернулся в сторону близнецов – Ромул и Рем в ответ только закивали головами. Тогда управляющий сделал знак стражникам. Те подошли к близнецам и только собрались прогнать их копьями, как Ромул, увернувшись от направленного в него острия, выхватил пастушеский кнут, висевший у него за поясом, и ловким движением выдернул древко из рук стражника. Копье со звоном упало, а стражник выхватил из ножен меч, чтобы заставить Ромула уйти из жилища, но сильный Ромул перехватил его руку и приставил меч к его горлу. А в это время Рем, ловко увернувшись от копья другого стражника, низко пригнулся и сбил того с ног.

– Еще такие шуточки, негодяй, и вам придется плохо! – гневно закричал Ромул, обращаясь, прежде всего, к хозяину дома.

На шум стычки из внутренних покоев прибежали слуги управляющего, а со стороны входных ворот – сыновья пастуха Арпина, еще подростки. Ромул, кликнув пастухов Арпина, которые были неподалеку, приказал им крепко держать стражей, а сам, недолго думая, молниеносно ринулся к сидящему в кресле управляющему. И, прежде чем тот успел опомниться, приставил обнаженный меч к его горлу.

– Во имя всех богов, не совершайте больше глупостей, иначе я отправлю вашего хозяина в Тартар! – прорычал Ромул. Домочадцы, увидев такую картину, конечно, испугались. Стражники, которые прибежали на подмогу со стороны входных ворот, тоже опешили и не знали, что предпринять. Тогда Ромул, сделав знак своим спутникам уходить из жилища, последовал сам за ними, не выпуская, однако, из рук испуганного управляющего этого негостеприимного дома.

Когда Ромул с Ремом и ходатай со своими пастухами и сыновьями оказались снаружи, Ромул обратился к управляющему, держа его за грудки:

– А теперь можешь убираться хоть к Церберу, чтобы попросить о помощи! – бросил его наземь и рассмеялся.

Рем рассмеялся вслед за Ромулом. А в это время Арпин и его ловкие сыновья вывели всех лошадей из конюшни, чтобы обезопасить себя от преследования. Привязав свободных лошадей к своим, все весело вскочили на коней.

Ромул, перед тем как ускакать, повернулся и крикнул:

– И запомните: такие, как мы, неважно, кто мы; такие, как мы, не бросаем нуждающихся и своих гостей в беде!

Управляющий, разражаясь бранью и призывая своих божеств на помощь, остался валяться в дорожной грязи.

Пастухи быстро, на лошадях, скачущих галопом, покинули селение. И было тихо и спокойно на пустынных дорогах в тот час. И только цокот копыт да понуканье всадников раздавались в сгущающихся сумерках.

10 Ситуация накаляется

После этих событий слава Ромула и его родного брата как храбрых поборников справедливости и сильных юношей еще больше укрепилась. К тому же братья были в добрых отношениях со своими ровесниками и с теми, кто стоял ниже их. Но с царскими надсмотрщиками из Альбы-Лонги, начальниками и главными пастухами, которые не превосходили молодых людей силою духа, держались высокомерно, не обращая внимания ни на их гнев, ни на угрозы. Они вели жизнь, приличествующую свободным людям, считая, однако, что свобода – это не праздность, не безделье, а гимнастические упражнения, охота, состязания в беге, борьба с разбойниками, ловля воров, защита обиженных. Все это принесло им хорошую славу в округе.

Старый пастух Арпин со своими сыновьями поселился в пастушеском поселке, неподалеку от жилища Фаустула. А потомки Арпина позже поселились к востоку от Рима в том же регионе, который у римлян назывался Лаций, и основали в том месте город, который назвали в честь своего предка.

Наступила весенняя пора, природа снова ожила, и снова люди принялись вспахивать землю, засевать поля, пасти коров и свиней. Пастухи жили душа в душу, помогая друг другу в трудных ситуациях. Если случались какие-либо имущественные конфликты или территориальные споры, Ромул с братом всегда приходили на помощь своим людям.

Постепенно группа вооруженных пастухов под руководством Ромула росла и росла. К Ромулу стали стекаться не только окрестные пастухи, но и недовольные деспотическим правлением самодура Амулия. Были тут и вольные охотники, были и бывшие царские слуги, были даже рабы – всех охотно принимал Ромул. Он не смотрел на происхождение человека – нет, для него были важны его нравственные качества: высокий ум, храбрость, справедливость, верность друзьям.

Однажды в хижину Фаустула неспешно, морщась от боли, вошел какой-то человек, весь запачканный грязью, в ссадинах и ушибах, и попросил напиться воды. Фаустул лично подал ему воду в глиняном кувшине – вошедший жадно выпил драгоценную влагу, переводя дух.

Фаустул спросил, в чем дело, на что тот ответил, что на немногочисленных пастухов Нумитора напала большая группа пастухов Амулия и после нескольких перебранок и стычек последние одержали верх. Победившие забрали себе стада, принадлежавшие Нумитору.

При этих словах Фаустул выбежал во двор и крикнул одному из молодых пастухов, чтобы тот оседлал лошадь как можно скорее и предупредил бы Ромула о случившемся. Ромул, сказал ему Фаустул, сейчас с братом и своими верными спутниками охотится в лесу. Тот изо всех сил погнал коня по направлению к лесу. А Фаустул жестом подозвал одного-двух пастухов, которые возились в конюшне, и приказал им отправиться на поиски пастухов, которые пострадали в стычке с людьми Амулия.

Был погожий весенний день. Природа явила миру красоту весенней поры: то там, то тут порхали птицы, оглашая воздух веселым щебетаньем и звоном; молодняк оленьего стада резвился невдалеке на опушке леса, а особи постарше с наслаждением грелись на лужайке под теплыми лучами солнца; деревья шумели на ветру, покрытые уже зеленой листвой. Но молодому всаднику, посланному Фаустулом, было не до красот этого чудесного уголка Земли – он торопился и что есть силы погонял раздувшего ноздри и несшегося вскачь коня.

А вот и место для охоты, столь любимое Ромулом, – всаднику это, конечно, было известно: Ромула он знал уже довольно много времени, с тех пор уже не один сезон сменился другим.

Вот и огромный дуб, надломленный посредине жестоким ураганом, и теперь лежал он, упершись ветвями о землю и цепляясь ими за соседние деревья, заканчивая свою старость в таком жалком виде. Вот и опушка, на которой зеленело, покрытое зловонной тиной и мелкой ряской болото, оглашаемое противным кваканьем лягушек да чавканьем болотной топи. Но – наконец! – вот и Ромул со своей ватагой пастухов и прочих молодых людей, выделяющихся храбростью, смекалкой и силой; он на привале, отдыхает да спорит с друзьями – нрав у него горячий и споры ему не чужды. Он называет своих верных спутников «соратниками», усмехнулся молодой пастух. К чему все это и что затевает Ромул, все это, конечно, интересно… Наверное, они удачно поохотились, если судить по приятному запаху жареного мяса да веселым крикам пастухов-охотников.

Внимательный Ромул первым заметил приближающегося пастуха, ведшего лошадь под уздцы. Он встал, вгляделся и, узнав по знакомому лицу своего человека, поднял руку для приветствия. Пастух подошел и сразу же заявил о том, что люди Амулия напали на людей Нумитора, которые уступали им по численности, и после короткой стычки отняли у них стада коров. При этих словах Ромул побагровел от гнева, его большие ладони сжались в кулаки, а потом его правая рука скользнула по бедру и крепко сжала рукоять обоюдоострого меча – меча, выкованного его братом Ремом. Остальные пастухи вмиг вскочили, чтобы выступить со своим предводителем на помощь пострадавшим.

Рем приказал одним потушить огонь, другим – нести куски мяса, уже готовые для употребления в пищу, а сам вместе с Ромулом вскочил на лошадь и поскакал вслед за посланцем Фаустула. И был среди них юноша, с маленькой бородкой, с голубыми глазами, но почти ровесник близнецам, юноша недюжинной силы, как и они. Этим человеком, как нельзя кстати, оказался Целер. Прошло несколько сезонов, и молодые люди сильно сдружились и теперь часто проводили время вместе, будь то охота, или выпас скота, или беседы вокруг событий местного значения: дела царей, торговые связи или войны – все это их интересовало очень сильно. Но время не ждало и нужно было что-то предпринимать – Целер также вскочил на лошадь и помчался вслед за своими новыми друзьями. Остальные пастухи, вооруженные, но лишенные быстроногих скакунов, поспешили по направлению к селению, в ту сторону, где от лошадиных копыт клубилась дорожная пыль.

К счастью для Ромула, стычка, о которой рассказал запыхавшийся от быстрой езды пастух, произошла неподалеку от того места, где они охотились. Несколько мгновений – и Ромул с Ремом, и Целер с ними очутились в селении Фаустула. Рем затрубил в рог, призывая всех могущих носить оружие пастухов на помощь. И пастухи, бывшие и товарищами по оружию своим предводителям, не заставили себя ждать – прибыли, как по команде. Увидев их, Ромул соскочил с разгоряченного, тяжело дышащего коня и ринулся в ту сторону, где, по сведениям разведчиков, которых предусмотрительно послал Фаустул, произошло столкновение людей Нумитора с людьми Амулия. Рем и Целер тоже спешились; выхватив дубины да поправив ножны с острыми мечами, они незамедлительно поспешили за Ромулом.

– Но не вздумайте убивать кого-либо, друзья мои! Ради богов, ради справедливости – никаких убийств! А попранная справедливость должна быть восстановлена! – раздался голос Ромула.

Как раз в это время пастухи Амулия, довольные тем, что им удалось заполучить такую добычу, спешно покидали место стычки; покидали, не обращая внимания на людей Нумитора, жалобно стонущих от полученных ушибов и ран, лежащих или сидящих на земле и взывающих о помощи. Казалось, пострадавшие взывали о справедливости к небесам, к богам Олимпа, и там, наверху, не заставили себя ждать: вдруг на солнце налетели тучи и закрыли его почти полностью; потемнело, и хлынул довольно сильный дождь. Словно боги разгневались на дела людские, раз вмешались в явления природы, посылая людям ненастную погоду. Пастухи Амулия заторопились, чтобы найти какое-нибудь укрытие для захваченных коров, а вокруг все еще раздавались жалобные стоны поверженных людей Нумитора.

А в это время Ромул со своими людьми, под прикрытием немногочисленных деревьев, пользуясь пасмурной погодой и дождем, вплотную приблизился к людям Амулия. Как раз в этот момент на небе всполохами сверкнула молния, которая ярко осветила место, где разыгралась драма. Пользуясь этим, Ромул рукой указал своим друзьям на поспешно уходящих людей Амулия. Это и было сигналом к атаке: люди Ромула, подняв палки и дубины, сжав кулаки, стремительно набросились на обидчиков пастухов Нумитора. Те опешили, не сразу поняв, откуда на них напали и сколько нападавших. Опять сверкнула молния, и при ее свете Ромул ясно увидел, сколько пастухов им противостоят. Заметив самого рослого и выделяющегося нарядной одеждой обидчика, Ромул подскочил к нему и изо всех сил ударил того по лицу кулаком. Из рассеченной губы и разбитого носа потекла кровь, и противник с глухим стоном упал навзничь. Рем, находясь сбоку от своего брата, не отставал от него в желании отомстить за пастухов Нумитора. Своим кнутом, скользким от влаги и гибким, как лиана, он ловко ухватил ближайшего противника за руку, а потом что есть силы дернул. Тот вмиг опрокинулся наземь, ударившись головой, и остался лежать. Целер схватил свой лук, вложил стрелу и, прицелившись в ногу одного из неприятелей, выстрелил. Пораженный стрелой, тот закричал от боли и упал, потом попытался встать, выхватив кинжал, чтобы наброситься на Целера, но это ему не удалось сделать. Друзья Ромула, все как один дружно, полагаясь на свое численное превосходство и используя подручные средства борьбы: кулаки, посохи, камни – стали теснить людей Амулия к подлеску, что находился около проезжей дороги. Кто-то из пастухов тирана упал на колени, прося пощады, а кто-то бросился бежать наутек, надеясь выбраться невредимым и совершенно позабыв о захваченных ранее, но уже утерянных коровах.

Люди Ромула ликовали, а коровы, напуганные схваткой пастухов, сбившись в кучу, бросились вскачь по дороге, жалобным мычанием поднимая вокруг себя шум. Их тревожное мычание и стоны пострадавших пастухов – и людей Нумитора, и их обидчиков – возымели действие: дождь прекратился, а небо прояснилось и выглянуло улыбающееся солнце. Казалось, природа вместе с людьми Ромула тоже возликовала, возликовала по причине восстановления попранной справедливости. Вокруг все пришло в движение: птицы наполнили небо чириканьем и щебетанием; в соседнем лесу весело «запели» волки, и в их голосе было что-то, предвещающее триумф; коровы на дороге, видя, что люди не угрожают им более, успокоились и пошли навстречу пастухам Ромула.

Ромул увидел во всех этих признаках хорошее предзнаменование:

– Друзья мои, боги посылают нам свое благословение! Так возблагодарим их, когда вернемся к своим хижинам!

Рем тут же спросил:

– А что делать вот с этими негодяями? – и он указал рукой на лежащих на мокрой земле пастухов Амулия.

– Связать их всех и отправить к Нумитору! – не раздумывая, ответил Ромул. – Пусть этот благородный человек сам судит их по своему усмотрению. Может быть, от его справедливого суда и обходительного поведения у этих злоумышленников проснется совесть!

Люди Ромула принялись за дело: одни связывали веревками сопротивляющихся или спокойно ждущих своей участи пастухов тирана; другие помогали избитым пастухам Нумитора прийти в себя. Рем, пребывающий в эйфории от одержанной победы в стычке, бродил между поверженными пастухами. Вдруг на одном из пастухов Амулия он увидел красиво расшитую, с бахромой тунику с пришитыми на груди кольцами из меди. Пастух ворочался с боку на бок, стоная от боли и выкрикивая проклятия в адрес людей Ромула. Рем, усмехнувшись, помог этому человеку присесть на земле, а потом, не говоря ни слова, ловко ухватил того за короткие рукава его нарядной туники и дернул одежду вверх. Туника зазвенела от медных колец, пастух понял, что его грабят, и попытался сопротивляться, ухватившись за низ туники.

– О боги, будьте свидетелями вопиющей несправедливости! Покарайте того, кто совершает мародерство!

– А не мародерство и не гнусное ли это дело – захват чужого стада и избиение невинных? – уверенно возразил ему Рем. И с этими словами он ногой ударил сопротивляющегося пастуха в пах; когда же тот от сильной боли согнулся, растянувшись на земле, Рем, не встречая сопротивления, наконец снял с поверженного франта его нарядную тунику. Осмотрев ее и оставшись удовлетворенным ее внешним видом, Рем натянул красивую тунику на себя и приосанился, позвякивая кольцами.

– Вот хвастун! Экий ты попугай! – раздались насмешливые голоса пастухов, не упускающих случая подшутить над кем-либо из своих сотоварищей. Ромул, подойдя к своему брату, осмотрел его и тоже рассмеялся:

– Рем, в этой тунике ты похож на царского смотрителя стад!

На этом шутки закончились. Товарищи Ромула, все как один, собрали свои вещи и, забрав раненых пастухов и не забыв про коров, направились в сторону своего поселка. А вслед за ними уныло брели со стонами и проклятиями связанные веревками пастухи Амулия, брели в ожидании суда Нумитора.

На вершине одного из холмов, кажется Палатина, который находился неподалеку от низовий Тибра, в его северной части располагалась довольно густая роща из смоковниц. В эту весеннюю пору, после того как прошла ночь и наступил день, следующий за днем, когда Ромул и Рем отбили стадо коров у пастухов Амулия и подобрали пострадавших людей Нумитора, пастухи во главе с Ромулом замыслили важное дело и сейчас находились в этой роще.

Все было готово для жертвоприношения: тут был и переносной жертвенный камень, и жертвенные животные, и специально подготовленные для совершения ритуала люди.

– Ну что, соратники мои, все готово для обряда? – спросил Ромул, подходя к камню.

– Да, наш вождь, теперь ты можешь приступать, – ответил за всех Целер.

Ромул, одетый в нарядную тунику, как подобает человеку, совершающему торжественный обряд, с изогнутым жертвенным ножом, сделанным из бронзы, встал у алтаря. Ему принесли силящегося вырваться из рук дюжих молодых людей барана, который жалобно блеял, понимая, что его ждет незавидная участь. Когда тому сняли путы с ног, Ромул сильной рукой взял несчастное животное за шею и жертвенным ножом перерезал барану горло, а потом аккуратно опустил на предварительно поставленный плоский камень большого размера. Камень вмиг окропился кровью; к туше издавшего предсмертный вздох барана подошли крепкого вида люди с длинными ножами и принялись железными изделиями ловко расчленять уже мертвое животное. А в это время невдалеке Целер развел костер и устроил над огнём нечто вроде вертела. Когда дюжие юноши принесли Целеру разделанные куски мяса, Целер собственноручно начал насаживать эти крупные куски на железные прутья. И вскоре в роще разнесся запах вкусного жареного мяса.

Ромулу же было не до будущей трапезы: он разложил внутренности убитого барана, прежде всего печень и селезенку, и пристально стал их разглядывать. Стоящий рядом с ним немолодой человек в этрусской одежде, взяв в руку медную палочку с заостренным концом, провел ею по печени барана. Сделав это, этрусский жрец выпрямился, а потом посмотрел на небо.

Этрусские жрецы, так называемые гаруспики, были искусными гадателями и вестниками божественной воли. И вот вдруг со стороны поселка Фаустула в небе показался крупный орел, который величаво размахивал огромными крыльями. Хищная птица сделала несколько больших кругов как раз над местом, где было совершено жертвоприношение, а потом резко спустилась вниз, на жертвенный камень. Ромул и жрец осторожно отошли в сторону, но при этом орел успел задеть крылом Ромула.

Жрец показал пальцем на орла, опустившегося на печень барана, привлекая внимание других:

– Смотрите все! Этот орел, вестник Дия Громовержца, предвещает нам великие свершения и благоприятный исход дела! А что до Ромула, – жрец внимательно посмотрел на немного смущенного предводителя пастухов, – орел ему предвещает победу и новые великие деяния!

И только после слов жреца, которые тот произнес торжественным и зычным голосом, только после высказанного пророчества, орел улетел, оставив своим клювом отметину на печени жертвенного животного.

Жрец и Ромул приблизились к жертвенному камню и внимательно присмотрелись к бараньей печени, которая еще источала кровь, и та струйками стекала по гладким плоскостям камня. Приглядевшись, старый жрец заметил на поверхности части жертвенного животного отметину в виде буквы «R».

– Вот он, знак богов! – громогласно провозгласил жрец, поднимая руки к небу, – буква «R» означает твое имя, о Ромул! Твое имя – это судьба этой земли, да что там земли – всего мира!

Ромул возликовал. По его возбужденному лицу было видно, как он волновался, когда совершал жертвоприношение и когда увидел орла, спускавшегося к нему. Но Ромул быстро успокоился: он знал, что жрец, будучи сведущим в своем деле, говорил правду. Да, теперь Ромул более чем когда-либо был убежден в своей богоизбранности: ему покровительствуют боги и силы природы, подчиненные могущественным богам! Он, Ромул, обретет славу и прославит этот благодатный край, а его потомки вознесут этот благодатный край до уровня богов! И не было еще ни одного города, ни одного народа, это Ромул знал, народа, который мог бы по могуществу соперничать с самими богами! А он, Ромул и его потомки, сделают это – ведь боги дали ему на это разрешение.

И с этими ободряющими мыслями и с высоко поднятой головой Ромул направился к своим, как он их называл, «соратникам», которые ждали его за трапезой. Старый этрусский жрец, семеня, поспешил за ним, зная, что непременно получит свою долю.