Текст книги "Код возвращения"

– Слышал, – невесело усмехнулся старший лейтенант.

Пономарев написал рапорт о происшедшем и доложил прокурору, а Трегубов сказал, что бред умирающего никакого интереса для следствия представлять не может. И приказал активизировать расследование против милиционеров. Уже провели баллистические экспертизы. Первого кавказца поразили пули Петрова, второго смертельно ранили оба. Так что если захотят отдать милиционеров под суд, то основания для предъявления обвинений уже есть.

– Надо что-то раскопать на этих бандитов, – задумчиво проговорил Рожков. – Потому что сейчас они самим фактом смерти вызывают сочувствие, и оно перевешивает и оружие, и стрельбу, и угнанный «мерс»! А если окажется, что за ними целый хвост преступлений, то оценка резко изменится.

– Это точно, – кивнул Петруша. – Тогда я возьму машину и поеду в больницу?

– Давай. А я займусь угнанным «мерсом», проверю по всем учетам Вахита. Может, что-нибудь интересное и выплывет!

Рожков поднялся из-за стола и энергично вдавил окурок в черную плоскую пепельницу. После чего направился доложиться Савушкину. А Петров, спустившись на улицу, сел за руль служебной «шестерки». Натужно взревел слабенький мотор, напоминая о том, что ни «Мерседес», ни «БМВ», ни «Лексус», да и вообще ни одну из бандитских машин оперативник уголовного розыска догнать не сможет. К тому же он был обезоружен, а значит, по терминологии блатных, являлся «тихим ментом». Как при таких обстоятельствах он мог вести борьбу с преступностью, оставалось загадкой даже для него самого. Но до ЦГБ Петруша доехал довольно быстро.

Доктор Забелина находилась на дежурстве. Она вышла из ординаторской и присела на широкий, давно не крашенный подоконник.

– Вы уже третий, кто расспрашивает меня об этом человеке, – сказала она с легкой долей раздражения. – Вначале был какой-то милиционер, потом сотрудник прокуратуры и теперь уголовный розыск! А я ведь врач, а не сыщик. Могу дать историю болезни, читайте!

– Не надо, – возразил Петров. Миловидное лицо Забелиной примиряло с ее недружелюбным поведением. Зеленые кошачьи глаза, длинные пушистые ресницы, тонкие чувственные губы, узкие скулы. Ему как раз нравился такой тип женщин. Хотя, конечно, возраст. Но если бы она выглядела по-другому, он бы выписал ей повестку – и дело с концом! Пусть посидит в коридоре, помаринуется.

– Я ведь как раз сыщик, а не врач, поэтому вряд ли разберусь в вашей документации. – Старший лейтенант отвел взгляд в сторону. Ему показалось неприличным, что он так пристально и изучающе рассматривает лицо собеседницы. – Мы тоже ведем это дело параллельно с прокуратурой, поэтому я и пришел к вам очередной раз. Скажите, это точно был бред? Ну, те слова про месть и руку Аллаха.

– Не уверена, – честно ответила Анна Станиславовна. – В тяжелом состоянии многие бредят. Прежде на это никто и не обратил бы внимания, но сейчас другое дело. Все напуганы. Недавно все пассажиры вышли из автобуса только потому, что в него села кавказская женщина в черной одежде и с черным платком на голове. Поэтому мне его слова показались угрожающими.

– Им кто-нибудь интересовался?

– Кроме милиции и прокуратуры – никто.

– Отпечатки пальцев с него снимали? – продолжал расспрашивать Петруша. Смотреть в сторону тоже было неудобно, и он чувствовал себя неловко.

– Зачем? Ничего такого никто не делал!

Старлей выругался про себя. Как же будут устанавливать его личность?

– А одежду осматривали?

– По-моему, нет. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Одежда должна быть в нашей камере хранения.

– Постойте-ка. – Оперативник нахмурился. – А разве Пономарев не изъял ее?

– Кто?

– Следователь прокуратуры.

– Нет.

Старший лейтенант скрипнул зубами. Вот бардак! Всем на все наплевать. Следак приехал, отметился, ничего не сделал и уехал! Работничек! Впрочем, лично Пономарева это дело не затрагивает. А их с Рожковым – затрагивает, потому и отношение у них совершенно другое!

– Могу я взглянуть на его вещи?

– Почему нет? – Докторша отлепилась от подоконника. – Пойдемте со мной.

В конце коридора она остановилась перед серой, обитой жестью дверью. Рука Забелиной скользнула в правый карман зеленого халата и выудила оттуда связку ключей. Выбрала нужный и отперла дверь.

– Подождите секунду.

Через несколько минут она вернулась с целлофановым мешком в руках.

– Держите, – Забелина протянула ему сверток с вещами.

Оперативник осторожно развернул их. Черная кожаная куртка с тремя отверстиями в спине, черные брюки, заскорузлая от крови черная олимпийка, высокие шнурованные ботинки.

– Золотые часы и перстень в сейфе у заведующего, – пояснила доктор. – А больше ничего не было.

Петров обшарил карманы. На месте происшествия Рожков ощупал одежду, но тогда он искал только оружие.

Результаты осмотра разочаровали: карманы были пусты. Ни сигарет, ни зажигалки, ни ключей, ни записной книжки с адресами и телефонами. В последнюю очередь он обратил внимание на ботинки покойного. Хорошие армейские ботинки, похоже, с вещевых складов НАТО. Поставил один на пол, а другой развернул ребристой подошвой к себе. Подергал ее из стороны в сторону, покрутил каблук. Но возможные тайники не открывались.

Забелина молча, но с явным интересом наблюдала за его действиями. Обследовав один ботинок, Петров взялся за другой. В нем подошва тоже оказалась без секрета. Но когда, преодолевая брезгливость, старлей сунул руку внутрь, его пальцы неожиданно наткнулись на какой-то инородный предмет. Вдоль высокого голенища был устроен потайной кармашек! А в нем находилось что-то круглое и вытянутое. Нож? Стилет? Стреляющая ручка? Он уцепился за гладкий край. Пальцы несколько раз срывались, но наконец вытащили предмет наружу.

Это был блестящий металлический цилиндр диаметром около двух сантиметров и сантиметров двенадцати в длину.

Петров опустил ботинок в пакет и развернулся с цилиндриком к свету.

– Что это? – Голос Забелиной звучал немного настороженно.

– Не знаю.

Ничего подобного старлей прежде не держал в руках. Как будто отрезок хромированного прута, но он явно не был монолитным. С одной стороны имелась резьба, потом в несколько рядов шли крохотные отверстия, на другом конце – поворачивающееся кольцо с несколькими рисками. Это явно какое-то сложное устройство, только непонятно, для чего оно предназначалось. Без сомнения, это было важное устройство. Иначе незачем его так старательно прятать. Мысли вихрем проносились в голове старшего лейтенанта, но это были вопросы без ответов. Он еще раз обследовал первый ботинок. Но там не было никаких предметов, да и потайного кармана не было. Сложив вещи обратно в пакет, Петров вернул его доктору.

– Сейчас мы пройдем в кабинет к заведующему, я составлю акт обнаружения и изъятия, и мы втроем его подпишем.

– Хорошо, – кивнула Забелина.

Сложив два листа бумаги с потертой копиркой между ними, Петров скрупулезно составлял документ, стараясь описать предмет как можно подробней. Завотделением Приходько заинтересовался находкой и долго крутил ее синими руками.

– Похоже на деталь какого-то механизма, – наконец сказал он. – Вот этой резьбой вкручивается, а этим кольцом регулируется. Но я совершенно не представляю, что это за механизм. Хотя немного похоже на насадку к аппарату для дробления камней в почках.

Анна Станиславовна покачала головой.

– Но этот тип не был похож на уролога. И вряд ли он прятал в ботинке деталь от медицинского прибора.

– Да, это уж точно. – Старлей закончил писать протокол изъятия и протянул документ докторам. – Расписывайтесь.

– В жизни много парадоксов, – сказал Приходько, ставя замысловатую подпись. – Сейчас век атеросклероза. Инфаркты, инсульты – все от склеротических бляшек. А вскрываешь бомжа – у него чистенькие сосуды, как у младенца! Жирного-то они не едят, вот и нет у них никакого склероза!

– Но завидовать им почему-то не хочется! – Петров тоже расписался. – И долголетием они не отличаются.

– Травмы, отравления, несчастные случаи – все это, конечно, портит статистику. Только это я вам медицинский парадокс привел. А есть и другие.

Хирург хитро подмигнул.

– Так что этот предмет в ботинке может найти вполне логичное объяснение. Да на своей работе вы все это лучше меня знаете!

Петров улыбнулся.

– Да вы философ!

Приходько почесал в затылке.

– Есть немного. Но это не от хороших впечатлений.

– Охотно верю. – Попрощавшись, оперативник покинул больницу.

На улице уже смеркалось. Вдоль Краснофлотской прогуливались дешевые автомобильные проститутки, выходили на вечернюю прогулку хищные стаи молодежи, выезжали в рестораны и казино бандиты. Для уголовного розыска работа только начиналась. И для обеспечивающих служб – тоже.

Петров одной рукой достал мобильник, набрал номер экспертно-криминалистического отдела. На его удачу, ответил Клыковский – самый старший и опытный эксперт, к тому же специалист широкого профиля: он делал и физико-технические, и взрывотехнические экспертизы.

– Лев Александрович, здравствуйте! Это старший лейтенант Петров, Центральный уголовный розыск. Как дежурство?

– Нормально, сынок, – ответил уверенный густой голос. – Только я ведь вашу экспертизу не делаю. Пономарев ее в региональный центр Минюста отдал, чтобы не было ведомственной заинтересованности. Так всегда бывает.

– Я не поэтому. Хочу вам одну штучку непонятную показать. Можно прямо сейчас?

– Давай, я на месте. Если, конечно, на происшествие не выдернут.

Петров резко перестроил «шестерку» в правый ряд и приготовился к повороту, тут зажегся красный свет, и он остановился на перекрестке.

– Спасибо, Лев Александрович. Я подскочу минут через десять.

На углу двое пьяных заталкивали в подъезд третьего. Тот сопротивлялся, но безуспешно. Смотреть на это было противно, а вмешиваться не хотелось. Во-первых, это территория Ленинского райотдела, во-вторых, сейчас никто не подчиняется с первого слова, значит, без драки не обойтись. А они вполне могут объединиться и накостылять ему по первое число. Могут и ножом пырнуть. Да и просто по морде получать и рвать пиджак никакой охоты не было. Ну их на фиг, пусть сами разбираются. Старлей отвернулся, а когда светофор переключился, плавно тронулся с места.

В экспертно-криминалистический отдел он зашел ровно через десять минут. Лев Александрович сидел за столом и в направленном свете лампы через лупу рассматривал разобранный дверной замок. Он выглядел гораздо старше своих пятидесяти лет. Невысокий, сутулый, с испанской седой бородкой и зачесанными на косой пробор волосами, Лев Александрович чем-то напоминал средневекового алхимика, по мановению волшебной палочки перенесшегося от тигеля с философским камнем в мир орудий и следов современных преступлений.

– Вечер добрый, Лев Александрович! – бодро приветствовал Клыковского Петров.

– Кому добрый, кому не очень, – философски ответил эксперт. – Человек десять сегодня вечером ограбят, у пятерых угонят машины, на шестерых нападут грабители, человек семь обворуют. Еще хорошо, если никого не изнасилуют, не искалечат и не убьют!

Возраст и длительный стаж милицейской работы делают людей циниками. Особенно когда пенсия уже на носу.

– Ну, это вы уж больно грозную сводку представили, – покрутил головой старлей.

– В сводку все, естественно, не попадет. – Криминалист отложил лупу и что-то пометил в лежащем рядом блокноте. – Часть потерпевших плюнет и не пойдет в милицию, у другой части ты не примешь заявлений, так что в регистрацию попадут пара краж, один грабеж и один угон.

– Это вполне реальная сводка, – кивнул оперативник и положил рядом с замком свою находку.

– А вот это что такое?

Несколько минут они оба молча взирали на непонятный предмет.

– Это металлический предмет с резьбой, – дал исчерпывающий ответ эксперт. – Хотя вряд ли тебя интересует только это. Но тогда надо уметь правильно формулировать вопросы.

– Каково целевое назначение данного предмета? – поправился Петров.

Сухие пальцы аккуратно уперлись в торцы цилиндра, подняли его, поднесли к яркой лампе, потом опустили на стол, и Клыковский вновь взялся за лупу.

– Похоже на минный взрыватель «МУВ-2». Но только похоже. Это более тонкая и точная работа. Не серийное, а штучное производство, – эксперт внимательно обследовал предмет. – Прецизионная обработка поверхности – один из признаков высоких технологий. Где ты его взял?

– В ботинке у убитого кавказца. Он был спрятан в специальном тайнике.

– Гм. У того самого? По которому баллистику назначили?

– Ну да.

– А что это за тип?

Петруша пожал плечами.

– Не знаю… Мы только окликнули, а они с дружком стали стрелять. Оба без документов, на угнанном «мерсе».

– Понятно.

Судя по озадаченному тону, если эксперту и было что-то понятно, то теперь понимание растворилось бесследно.

– Но такая публика и такие предметы – из разных миров, – пояснил он причину своей озадаченности.

Клыковский встал, достал щипцы на длинной, почти метровой ручке и осторожно упрятал цилиндр в стальной ящик с толстыми стенками.

– С учетом всех обстоятельств надо проявлять осторожность, – назидательно пояснил он. – Оставляй до завтра. Я просвечу его рентгеном, проверю на химические пары и радиоактивность, попробую определить сферу возможного применения. Будь здоров.

– До свидания, – обескураженно ответил оперативник. Он был уверен, что Клыковский с первого взгляда определит назначение таинственного предмета.

* * *

Утром Петров прибыл на службу в половине восьмого. Рожков был на месте и с мрачным нетерпением поджидал подчиненного.

– У меня есть новости, – с порога возбужденно выпалил Петруша.

– У меня тоже. Трегубов распорядился предъявить нам обвинение, – угрюмо охладил он пыл старлея.

– Как же так? – упавшим голосом спросил тот. – Они же были с оружием и первыми открыли огонь! Что нам было делать?

– Он считает, что мы должны были стрелять по конечностям. А стреляли в жизненно важные органы. Значит, превысили пределы необходимой обороны. Льготная статья, говорит, ничего страшного. Дадут пару лет условно – всего и делов!

– Да за что пару лет?! – заорал старлей.

– Это ты спросишь на допросе в качестве обвиняемого. Завтра в пятнадцать часов нас вызывает Пономарев. Так что, если ты не раскопал ничего сверхъестественного…

Петров плюхнулся в жесткое кресло. Настроение пропало. Появилась мысль написать рапорт об увольнении, тогда дело могут прекратить в связи с изменением обстановки.

– Осмотрел вещи, а там в ботинке тайник, – без охоты сказал он. – А там какая-то фиговина спрятана, длинненькая. Клыковский сказал – похожа на минный взрыватель, только сделана по высоким технологиям.

Майор присвистнул.

– Ясно, что это не мундштук для флейты! Наверняка какая-то гадость и наверняка связана с их угрозами. Я не верю в случайные совпадения! Давай копай дальше, возможно, и нам послабление выйдет…

– А что с Вахитом? – без особого интереса, просто для приличия спросил Петруша.

– Я проверил по нашим учетам и нашел двух человек по имени Вахит, – азартно начал рассказывать Рожков. – Один, Вахит Зармаев, по прозвищу Кулик, – налетчик, наркоман, в настоящий момент отбывает пять лет в ИК-7. Второй – Вахит Ибрагимов, кличка Носатый, маршрутный вор и катала. Но ему уже шестьдесят два года, от дел отошел, купил домик в Степнянске. Печется только о своем здоровье, лук выращивает.

– Лук, значит, – печально произнес Петров. – Вот дадут нам по два года условно, из органов выгонят, тоже будем лук выращивать.

– Да брось ты, Рыжий! На меня знаешь сколько раз дела заводили? Ровно четыре раза! Как будто я не раскрываю преступления, а совершаю! Помурыжат и прекратят дело, куда они денутся!

Рожков хлопнул молодого человека по плечу.

– Так что не вешай носа! Выкрутимся! Давай вперед, дожимай Клыковского, подними весь город на ноги, но установи, что за предмет был в ботинке у этого бандита!

Приободренный старший лейтенант вскочил.

– Есть, товарищ майор!

* * *

Эксперт выглядел заметно усталым. Внезапно Петров понял, что тот не пошел домой после дежурства и уже больше суток находится на ногах. Возможно, именно из-за его просьбы. Полированный цилиндр он держал в руках.

– Это очень странная вещь, дружок, – сказал Клыковский, протирая красные глаза. – Рентген показал, что внутри нет никаких механических устройств. Ни пружины, ни ударника – словом, ничего из того, о чем я подумал вначале. Никаких ядовитых веществ, никаких биологических реагентов.

Лев Александрович перехватил удивленный взгляд старшего лейтенанта.

– Да, да, я предусмотрел все варианты. И все проверил. Так вот, радиоактивный фон объекта повышен. Незначительно, в пределах допустимого, но повышен. И при повороте вот этого кольца излучение начинает увеличиваться. Но на этом я эксперименты прекратил. Все это выходит за пределы моей компетенции! Очень сильно выходит!

Клыковский обескураженно развел руками. Впервые оперативник видел эксперта растерянным. Средневековый алхимик столкнулся с непонятными вещами, и это явно выбило его из колеи.

– А в чьей это компетенции? – спросил Петров. Внутри у него все трепетало.

– Рекомендую обратиться в Институт ядерной физики. Чем бы ни являлся этот предмет, но он явно проходит по их ведомству!

* * *

Заместитель начальника по науке Тиходонского института ядерной физики Валерий Шелестов имел интересную и наполовину законспирированную биографию.

Все знали, что он доктор технических наук, профессор, всю жизнь проработавший в аналогичных институтах Академии наук СССР, проведший множество уникальных экспериментов и опубликовавший сотни статей по теории ядерного распада. И все это было правдой.

Но он еще являлся полковником в отставке, потому что занятия академической наукой были сопутствующими, а главным делом жизни была работа, которая обтекаемо называлась «укреплением ядерного щита Родины», а конкретно состояла в разработке и испытаниях ядерных боеприпасов различной мощности и назначения. Об этом никто из многочисленных сослуживцев шестидесятилетнего Валерия Семеновича не догадывался, да и в личном деле сведений таких не было. Полугодовые командировки на Семипалатинский полигон или на Новую Землю значились экспериментами на Обнинском ускорителе, орден Ленина, полученный за создание сверхмалых ядерных зарядов, легендировался научными достижениями в исследовании атомного ядра, а именной кортик, полученный от министра обороны СССР, профессор Шелестов вообще никому не показывал.

После распада Советского Союза прикладные исследования атомного ядра практически прекратились, Шелестов полудобровольно-полупринудительно ушел в отставку и, легализовавшись в сфере чистой теории, вернулся на родину – в Тиходонск. Вместе с женой он жил в скромной двухкомнатной квартире, доставшейся по наследству от родителей, где на дверных косяках еще можно было различить зарубки, которыми отмечали рост маленького Валерика.

К профессору Шелестову после многочисленных телефонных переговоров и направили в конечном счете старшего лейтенанта милиции Петрова.

Институт ядерной физики, как и положено, был секретной организацией, и хотя большинство горожан о нем знали, считалось, что он работает конспиративно под именем завода «Прибор-2». Располагался он на территории военного завода «Электроприбор», за высоким кирпичным забором с натянутой поверху колючей проволокой. В новые времена строгостей поубавилось: забор отступил под напором коммерческих лотков и магазинов, которые заняли половину территории, проволока во многих местах проржавела и бессильно обвисла, бегавшие за забором сторожевые псы передохли, да и старый забор кое-где разрушился, позволяя любому желающему без особого труда проникнуть на территорию. Но официально попасть внутрь было гораздо сложнее.

На проходной удостоверение старшего лейтенанта никакого впечатления не произвело: грузный вохровец в форме с зелеными петлицами и огромной наганной кобурой на ремне только покрутил головой.

– У нас своя милиция. И прокуратура тоже своя. А вам надо пропуск получать.

После получаса созваниваний и разъяснений оперативник получил разовый пропуск и в сопровождении местного коллеги попал наконец вначале на «Электроприбор», а потом, преодолев еще один забор и проходную, – на «Прибор-2».

Валерий Семенович Шелестов оказался крепким мужичком с простецким лицом, седыми нависшими бровями, крупным носом и все еще массивной челюстью. Острый пронизывающий взгляд навел молодого милиционера на мысль, что профессор отнюдь не кабинетный работник и даже, возможно, знает оперативные хитрости. Впрочем, на режимном объекте это неудивительно: подписки, секреты, первый отдел, куратор из ФСБ, постоянные инструктажи, возможные шпионы.

– Я к вам по такому делу, – несколько сбивчиво начал старший лейтенант, присев за приставной столик. – У нас в руках оказался странный предмет, который, возможно, связан с серьезной угрозой для общества. Наши эксперты не смогли установить его предназначения, но определили, что он немного радиоактивен. Так вот у нас есть вопрос к вам.

– Этот предмет при вас? – перебил его Шелестов.

– Да, конечно. Вот он.

Петров, отстранившись, осторожно открыл старый «дипломат», быстро извлек завернутый в несколько слоев фольги цилиндрик, положил на стол и отдернул руку. Профессор тут же направил на него дозиметр, после чего расслабился и улыбнулся.

– Надо полагать, что фольгой вы надеялись защититься от ионизирующего излучения?

– Ну да.

– И вы думали, что это поможет? – Улыбка стала шире. Зубы у Шелестова были белые и крепкие.

– Не знаю. Просто инстинктивно завернул. Вроде так спокойней.

– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул Шелестов и развернул цилиндр.

– Когда поворачиваешь вон то кольцо, излучение начинает усиливаться, наш эксперт не стал продолжать, но, возможно, эти сведения вам помогут, – сказал Петров. – Нам нужно узнать, что это за предмет!

Шелестов бросил на блестящий цилиндрик только один взгляд и, отложив его, посмотрел на собеседника. В глазах его читалось странное выражение.

– У вас есть допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, молодой человек? – строго спросил он.

– Конечно! Я же оперуполномоченный уголовного розыска!

Петров привычно выудил из нагрудного кармана удостоверение, раскрыл и протянул профессору. Тот внимательно прочел и вернул обратно.

– Про государственную тайну тут ничего не написано. Про оружие написано: его вам хранить разрешено. А про гостайну – ничего нет.

– Можете позвонить подполковнику Савушкину, он подтвердит!

– Кто такой Савушкин? – спросил хозяин кабинета.

– Начальник криминальной милиции Центрального района!

– А-а-а.

Похоже, что эта ссылка успеха не возымела.

– И этот предмет связан с какой-то угрозой?

Петров истово закивал.

– Судя по людям, у которых он был, – с серьезной угрозой! Вы сможете определить, что это такое?

Лицо Шелестова окаменело.

– Мне не надо ничего определять, я хорошо знаю, что это такое. И уверяю вас, что вы даже не представляете характер возможной опасности!

В голосе отставного полковника прозвучали такие нотки, что у Петрова мороз прошел по коже.

– Что же это?! – завороженно спросил он.

Шелестов наклонился вперед и пристальным тяжелым взглядом впился в ожидающе раскрытые глаза оперативника.

– Это стандартный взрыватель для портативного ядерного фугаса!

У старшего лейтенанта отвисла челюсть. В просторном, скромно обставленном кабинете заместителя по науке повисла напряженная гнетущая тишина.

– Вы… Вы уверены? – наконец к Петрову вернулся дар речи. – Может быть, нужно провести дополнительные исследования?

Профессор откинулся на спинку кресла и устало покачал головой.

– Какие исследования! Это ВЯБШ. Взрыватель ядерного боеприпаса Шелестова.

– Шелестова? Значит…

– Да. Я его сконструировал. Только сейчас вам придется дать расписку о том, что все услышанное в этом кабинете вы обязаны сохранить в тайне.

– Хорошо. Но где тогда может быть сам фугас?

– Этого я не знаю.

– А какова его мощность? Если он портативный, то, значит, не очень сильный?

Разработчик атомного оружия кивнул.

– Относительно да. Но только относительно. Взрыв такого фугаса способен разрушить четверть Тиходонска. А радиационное излучение уничтожит всех, кто уцелеет после взрыва.

Старший лейтенант милиции Петров сидел неподвижно и молчал. Сотрудникам уголовного розыска никогда не приходилось сталкиваться с подобными вещами, и он просто не знал, как себя вести. Зато где-то на задворках сознания назойливо крутилась радостная мысль: оперов, застреливших ядерных террористов, никто привлекать к уголовной ответственности не осмелится! Скорее их будут награждать! Петров устыдился шкурных мыслишек. Ведь сейчас неопределенная угроза кавказца приобретала отчетливые силуэты атомного гриба!

– Спасибо, Валерий Семенович. – Петров встал и протянул руку за зловеще блестящим цилиндриком. – Мне надо идти.

Но замдиректора института не сделал встречного движения.

– Извините, товарищ лейтенант.

– Старший лейтенант! – нетерпеливо поправил он. – Дайте мне этот, как он называется…

– Извините, товарищ старший лейтенант. – В голосе Шелестова прорезались жесткие нотки. Теперь это был не профессор, а полковник. – ВЯБШ не может находиться нигде, кроме строго определенных мест!

– О чем вы говорите? Это вещественное доказательство по уголовному делу!

– Такое дело не может находиться в компетенции милиции, – раздался сзади уверенный голос.

Высокий худощавый человек в темных очках уже несколько минут стоял на пороге кабинета и теперь быстрыми шагами подошел к столу. По строгому костюму, уверенности и специфическим манерам старший лейтенант сразу понял, что это оперативник ФСБ. Впрочем, никто другой не мог появиться в это время и в этом месте. Скорей всего Шелестов нажал потайную кнопку. Государственные секреты требуют соответствующих мер предосторожности.

– Майор Нижегородцев, – человек в темных очках предъявил удостоверение. – Сейчас мы оформим подписку о неразглашении тайны и протокол изъятия ядерного взрывателя. Потом поедем к вам, и я заберу уголовное дело.

– Дело в прокуратуре, – вяло ответил Петров. Он почувствовал, что устал и очень хочет спать. Может, теперь все успокоится и можно будет взять отгулы.

– Значит, заберем в прокуратуре! – сказал Нижегородцев. Он, напротив, был бодр и излучал уверенность.

* * *

Отгулы взять Петрову не удалось, потому что никакого спокойствия не наступило. Напротив, закрутилась такая карусель, какую не помнили даже старожилы Центрального райотдела. Трупы убитых преступников вытащили из морга, дактилоскопировали, тщательно обследовали, сделали смывы с рук на химические пробы, срезали волосы и ногти для проверки на радиоактивность.

Вполне понятно, что исполнителями грязной работы были оперативники уголовного розыска и милицейские эксперты. Петров и Саямов вместе с санитарами таскали начавшие разлагаться трупы, помогали Клыковскому срезать ногти и волосы, мыли заскорузлые, окоченевшие ладони. Следователь ФСБ только выносил постановления и давал указания, которые майор Нижегородцев доводил до исполнителей, а потом он же забирал материалы.

Исследование показало, что при жизни бандиты много стреляли. Об этом говорили следы пороха на ладонях, синяки от отдачи на плечах, мозоли от затворов на указательных пальцах. О результатах проб на радиоактивность милиционеры ничего не узнали. Зато широкомасштабные проверки по отпечаткам пальцев позволили установить личности убитых. Высокий – Аслан Дебзиев, уроженец Чечни, ранее судимый за разбойные нападения в Тиходонске и Москве. Его земляк Умар Мутаев задерживался для проверки на причастность к незаконным вооруженным формированиям и содержался в следственном изоляторе в Чернокозове, но через месяц был отпущен за недостатком улик.

– Улик им не хватило, – выругался Рожков. – Небось там ему смывы на пороховой нагар не делали!

– А если бы и делали? – сказал Петров. – За следы пороха на руках по нашим законам сажать нельзя!

Рожков еще раз выругался.

– А на фиг нам такие законы? Пока атомным взрывом не запахло, никто и не шевелился! Закон на опережение работать должен!

Действительно, атомная угроза коренным образом изменила не только отношение к убитым преступникам, но и оценку действий Петрова и Рожкова. Обвинение им так и не было предъявлено, сама мысль об этом незаметно рассосалась, как ложная беременность у собаки.

Следователь Пономарев делал вид, что и не собирался привлекать к ответственности милиционеров, а был озабочен лишь максимально точным расследованием злодеяний Дебзиева и Мутаева. Как можно естественнее он вернул оперативникам оружие и вскользь сказал, что действовали они совершенно правильно. Прокурор Трегубов на межведомственном совещании похвалил сотрудников милиции за решительные действия и скромно отметил, что его личное участие в надзоре за этим делом позволило установить его глубокие корни. Уэсбэшник Семен Михайловский, зайдя по случаю в Центральный райотдел, долго тряс руку Рожкову и хлопал по плечу Петрова.

– Рад за вас, ребята! Я все сделал, чтобы приняли такое решение, – широко улыбался он. – Но вы же знаете этих бюрократов! Хорошо, что все обошлось!

– Не только обошлось, – кисло улыбнулся в ответ Рожков и освободил руку. – Нас еще и поощрили!

Действительно, каждому выписали премию в тысячу рублей. Окупала ли эта тысяча пережитые стрессы и сожженные нервные клетки – никто не задумывался. В том числе и поощренные. В милицейской жизни много идиотизма, много зигзагов судьбы, постепенно к ним привыкаешь и воспринимаешь как должное. А кто остро ощущает все происходящее и не может к такому привыкнуть, те уходят из органов в народное хозяйство.

Премию поощренные потратили рационально: Петров купил себе зимние ботинки, а Рожков заплатил за уроки музыки для дочери. Уже через четыре дня после перестрелки у «Золотой карты» они вышли в рейд под кодовым названием «Кавказ». На этот раз рейдом руководили сотрудники ФСБ, и старшим их группы был майор Нижегородцев.

Они встретились возле входа в Центральный рынок. Все трое были в неброской одежде, только солнцезащитные очки майора нарушали принцип неприметности: летний сезон уже прошел.

– У тебя с глазами неважно? – догадался Рожков.

Нижегородцев поморщился и поправил очки на чуть свернутой влево переносице.

– «Заря»[2]2
  «Заря» – свето-шумовая граната.


[Закрыть] перед лицом разорвалась, – нехотя пояснил он.

С тех пор майор не переносил солнечных лучей и яркого света, из-за чего после нашумевшего фильма «Ночной дозор» коллеги дали ему прозвище Вампир. Как всегда бывает, кличка стала известна и «обслуживаемому контингенту». Это его раздражало.

Всем прочим погодным условиям Нижегородцев предпочитал дождливый и пасмурный день. Утро, кстати, и располагало к таким прогнозам, но сейчас, в половине одиннадцатого, тучи, как по мановению невидимой руки, разошлись в стороны и обнажили неласковое, но яркое осеннее солнышко.