Текст книги "Тени черного волка"

В следующее мгновение, продолжая свой танец, Курт оказался лицом к лицу со Скелетом и резким круговым движением выбил у него меч, отлетевший почти на середину площади. Удар плашмя по уху сбил Скелета с ног, и он, с грохотом и звоном опрокинувшись на булыжную мостовую, так и остался лежать, бессильно раскинув руки и ноги.

Остался один светловолосый, биться он уже не хотел, и неудивительно: сейчас его бегающие глаза, испуганный вид и свалявшаяся бороденка делали его похожим на козла, а кто и где видел сражающегося на мечах козла? Рука с мечом опустилась, и Курту ничего не помешало пнуть его ногой в нагрудник, раздался звон, и мошенник повалился рядом с постепенно приходящим в себя Скелетом. Крепыш сидел неподалеку и баюкал раненую руку, пытаясь остановить кровь.

Все трое поняли, что свои силы они переоценили, а скрытую силу неприметного и безоружного парня недооценили, а потому были готовы с деятельному и искреннему раскаянию. И оно последовало незамедлительно. Курт приставил меч к горлу козлобородого, предложив ему или умереть, или просить прощения, что тот немедленно и с большой охотой проделал. Та же процедура без каких-либо вариантов была повторена со Скелетом и Крепышом, которые тоже не стали упрямиться и говорить, что честь им дороже жизни, а выполнили требование точно и быстро.

Откуда ни возьмись, появились воспрянувшие духом стражники и увели всех троих в арестантскую. Они оказались безродными разбойниками низкого происхождения, которые не имели права носить оружие. И в ближайший выходной были публично выпороты на площади и на сутки закованы в колодки, после чего у них конфисковали оружие и лошадей и отвезли в зальцбургскую тюрьму.

– Я ж говорил, что мечи у них не рыцарские и шпоры тоже! – хвастал Горбонос, угощая Бедного рыцаря бесплатным обедом. – Так что, живи в долг, пока не разбогатеешь!

– Спасибо, – скромно сказал Курт. – Думаю, за богатством дело не станет!

И действительно, узнав об этой истории, Вагнер вызвал Курта к себе, благосклонно побеседовал, похвалил за смелость и подарил три крейцера, так что тот быстро рассчитался с долгами. Пошли даже слухи, что о нем узнал сам Господин. Впрочем, может, их распускал Горбонос, чтобы привлечь посетителей в свое заведение.

* * *

Угловая комната Клары находилась на втором этаже. Благодаря двум окнам, в ней всегда было светло, кроме того, открывался обзор сразу на две улицы, в том числе на главную, ведущую от ворот замка прямо к княжеской башне. Придя домой, она придвинула стул к окну, оперлась на подоконник локтями, поставила подбородок на сплетенные пальцы и принялась смотреть, как наскакивают друг на друга петухи, борясь за благосклонность безразлично кудахтавших в стороне кур. Неожиданно пришла мысль, что и ей оказывают знаки внимания уже несколько мужчин, причем, кроме мальчишки Карла, двое, несомненно, рассчитывают на ответную расположенность. Как бы и тут дело не закончилось ссорами и поединками…

Начинало смеркаться, улицы опустели, но ее удивляло отсутствие почетного караула стражников, которые обычно выстраивались для встречи гостей Господина. Это было явным нарушением установленного порядка… Может быть, визит отменили? Но примерно через час, когда сумерки сгустились, по булыжнику процокали копыта двух вороных коней и простучали по неровностям мостовой обитые железом колеса кареты князя Веллинсгаузена. Вскоре проехали ещё две кареты, которые были Кларе незнакомы. Значит, гости все-таки приехали!

Она долго сидела у окна, надеялась услышать звуки лютни или свирели, на которых собирался играть Колокольчик но, как ни напрягала слух, ничего не улавливала: очевидно, нежные звуки музыки не могли пробиться сквозь толстые стены Княжеской башни. Только однажды что-то похожее на дальний удар грома донеслось до ее ушей, а может, просто примерещилось не совсем то, чего ждал обостренный слух… Поздно ночью кареты выехали из замка, Клара легла спать, и ей приснился Иосиф Вагнер, который стоял на главной площади в чем мать родила и пытался играть на свирели, но у него ничего не получалось.

* * *

На другой день Карл зашел в канцелярию к обеду. Может, так ему было удобней, а может, изголодавшийся молодой человек рассчитывал вкусно поесть. И не напрасно: Клара отварила для него несколько яиц и нарезала остатки кровяной колбасы. Шустер всегда уходил обедать домой, а Эмму она попросила выйти прогуляться, чтобы не смущать юношу.

Карл не заставил себя упрашивать и с аппетитом набросился на еду. Они разговаривали о том, о сем, но молодой человек не затрагивал интересующую Клару тему, и она сама, вроде невзначай, спросила:

– Как ты вчера сыграл? Я так хотела послушать твою чудесную музыку, но, увы, ни одного звука не разобрала…

Колокольчик бросил на нее быстрый, опасливый взгляд, как будто боялся говорить на эту тему. Но все-таки заговорил.

– Я не играл. Гости приехали без семей и занимались своими важными мужскими делами. Так что, моя игра их не интересовала…

– Вот как? Кареты проезжали под окнами, но я узнала только одну – из замка Моосхам. А остальных никогда не видела…

– Это были князья из Неймотервица и Эльцмаунтера, – пояснил Карл. – Они приезжали к нам впервые. Я даже имен не запомнил… Их замки расположены ниже в долине. И ехать до них дольше, чем до Моосхама.

– Странно, – удивилась Клара. – Приехать издалека и не взять с собой жен и детей! Пусть бы и они развлеклись! Значит, я напрасно пыталась услышать твою свирель… И до того дослушалась, что мне померещился какой-то гром…

Карл снова бросил на нее прежний взгляд. Тоска и загнанность в глазах противоречили шаржировано-радостной раскраске лица, придавая ему печать обреченности. Молчание затянулось.

– Вам не померещилось, – наконец сказал он. – Вы знаете, что такое аркебуза?

Ресницы Клары дрогнули.

– Нет.

– Это такая длинная трубка на деревянном основании, чтобы удобней держать. Она стреляет, как арбалет, только не стрелой, а железным шариком! И сильно грохочет, плюется огнем, как гром и молния! Этот гром вы и слышали… А шарик пробивает насквозь и панцирь, и железный шлем!

– Неужели? – изумилась Клара, всплеснув руками. – Разве можно пробить доспехи?

– Да, клянусь! Они стреляли в большом зале, а потом приказали отнести испорченные латы в подвал. И я сам видел дырки в железе, даже вставлял в них палец! Только…

Клара снова увидела быстрый тревожный взгляд. Раньше юноша так не смотрел.

– Только это тайна! Никто не должен знать! Слуг специально предупреждали…

– Почему тайна? – женщина округлила глаза. – Что тут такого?

– Не знаю. Только всех предупредили, и очень строго!

– Как интересно! Ты всегда знаешь все новости! – Клара нежно взяла паренька за руку. Тот расслабился и улыбнулся.

– Я слышал, что, как потеплеет, они привезут много оружия и спрячут в пещере Серых скал! Туда никто не ходит, там ведь живет дракон!

– Да, с драконом лучше не связываться… Но зачем им столько оружия? И зачем его прятать? В замках есть оружейные комнаты…

Юноша пожал плечами.

– Этого я не знаю.

– А ты мог бы принести мне пробитый шлем? – вдруг спросила Клара, перебирая пальцы Карла. – Мне это очень интересно: я ведь жена рыцаря, у нас дома было разное оружие… Но я не могу представить, как можно пробить железо… Я, конечно, верю тебе, но мне надо убедиться… Я только взгляну, и ты отнесешь его обратно…

Лицо Карла вытянулось.

– А вдруг кто-то увидит?!

– Кто может увидеть? Поврежденные доспехи никому не нужны, они так и будут валяться в подвале, пока не сгниют. А ты через полчаса вернешь их на место… Никто-никто об этом не узнает! Ни одна живая душа!

– Обещаете? – юноша впился в Клару изучающим взглядом. В нем смешались надежда и страх.

– Обещаю, конечно, обещаю! И я поговорю с господином Вагнером, чтобы тебя отдали в церковную школу и научили грамоте. А потом устрою тебя работать в канцелярию! Тебя ждет большое будущее! Через некоторое время ты сможешь взять в замок всю свою семью!

Карлу очень хотелось верить этой красивой и доброй женщине. И он поверил.

– Хорошо. Я сделаю, что вы просите. Когда?

– Давай сегодня вечером. Только оденься в обычную одежду и смой грим с лица.

– Да, конечно…

– И не волнуйся, все будет хорошо! – в подтверждение своих слов, она крепко поцеловала юношу в щеку, туда, где не было краски.

* * *

На другой день Колокольчик не зашел в обеденное время.

– Какая жалость, – посетовала Клара. – Я специально зажарила ему кусок говядины. В его возрасте надо есть мясо – организм ведь растет!

– Наверное, не отпустили. Положи в погреб, чтобы не испортилось, – посоветовала Эмма. – Завтра съест.

Но завтра Клару вызвал к себе Иосиф Вагнер. Он снова был нарядно одет, от него пахло одеколоном.

– Как успехи? – доброжелательным тоном спросил он. – Я слышал о вас положительные отзывы.

– Вряд ли они исходили от господина Шустера, – ответила Клара.

– Ко всем своим достоинствам вы ещё и проницательны! Но мнение Шустера меня не интересует. Он же понимает, что вы гораздо грамотнее его!

– Спасибо, господин Вагнер, за высокую оценку!

– Она соответствует действительности. А Рудольф уже стар и боится увольнения. Думаю, небезосновательно. Так что вы можете сказать о работе счетовода?

Клара достала из рукава платья скрученный в трубочку лист бумаги, развернула его, бегло просмотрела…

– Очень много недочётов, они подчеркнуты! Умышленно они допущены или нет, решать вам. Могу пояснить подробно по каждому случаю, но это займет много времени.

– Я не тороплюсь, когда речь идет о серьезных делах! – нахмурился управляющий. – Так что с удовольствием вас послушаю!

Клара положила на стол перед собой лист с записями.

– Итак, по порядку…

Она говорила четко, ясно, последовательно, подтверждая свой рассказ цифрами и примерами, которые называла, почти не заглядывая в бумаги. Доклад занял около получаса. Когда она замолчала, в кабинете наступила мертвая тишина. Только муха громко жужжала и билась в стекло, пытаясь вылететь на улицу.

То, что кастелян Вагнер услышал, произвело на него ошеломляющее впечатление. Он долго сидел неподвижно, как будто обитающий в Серых скалах дракон, в которого верила вся округа, превратил его в камень. Но не всего – за исключением правой руки, пальцами которой он нервно барабанил по столу.

– Такого я не ожидал! – глухо произнес он наконец. – Но все это делалось с ведома Шустера? Или его обманывали?

Женщина пожала плечами.

– Я не дознаватель, а документы не умеют говорить. Они выдают факты, но не умысел виновных, господин Вагнер.

Управляющий кивнул.

– Когда мы вдвоём, вы можете называть меня по имени…

– Прошу меня простить… Я хотела бы называть вас как раньше. Ведь после смерти мужа не прошло ещё и года…

– А разве это каким-то образом оскорбляет его память?

– Нет, конечно… Но…

– Тогда и говорить не о чем! – Вагнер встал. Он явно был недоволен ответом Клары. И очень озабочен.

– Возвращайтесь на свое рабочее место, я должен доложить все Господину. А он решит, что делать!

* * *

«Змеи измены проникли в Моосхам, Неймотервиц и Эльцмаунтер. Их князья совещались у Лебедя, стреляли из аркебузы по доспехам. Простреленный шлем перешлю при возможности. Заговорщики планируют завезти и спрятать оружие. Наблюдение продолжаю. Рысь.»

* * *

С этой минуты события понеслись с нарастающей скоростью и силой, вовлекая в себя все новых и новых лиц. Так разрастается сорвавшийся с вершины Альп снежный ком, превращающийся в лавину, сминающую все на своем пути. А что бывает с угодившими под лавину путниками, хорошо известно жителям предгорий.

Когда Клара вернулась в канцелярию, Эмма что-то писала, а Шустер нервно перебирал лежащие на столе бумаги. В комнате царила напряженная и недоброжелательная тишина: и Эмма и Шустер знали, куда и зачем ходила Клара, но не знали, чем дело кончится. Особенно это касалось безответной и пугливой Эммы.

Ждать пришлось недолго. Дверь канцелярии распахнулась, и в помещении сразу стало тесно – первым вошел только вернувшийся с охоты князь фон Бауэрштейн в коричневой кожаной куртке, таких же лосинах, высоких кожаных сапогах, с оленьим ножом на поясе и в широкополой черной шляпе. Румяное лицо князя лоснилось, на губах играла снисходительная улыбка. Его сопровождала свита из четырех человек: Иосиф Вагнер при шпаге, двое стражников в доспехах и с алебардами и начальник замковой стражи Раймунд Кёниг.

Наверное, Господин никогда раньше не заходил лично в канцелярию: ошарашенный Шустер вскочил, уронив стул, и склонился в поклоне настолько резко, будто получил сильный удар в живот. Клара и Эмма повторили его жест, но не с таким отчаянным усердием.

– Позвольте представить, ваше высочество, – обратился Вагнер к князю. – Клара Майер! Она прекрасно знает грамоту и математику!

Клара сделала реверанс. Шустер издал непонятный звук, как будто подавился сливовой косточкой.

– Здравствуйте, фрау Майер! – сказал князь, не обращая внимания на остальных. – Вагнер рассказал мне о ваших успехах, они заслуживают похвалы, и вы, несомненно, будете поощрены! А пока я принял решение провести полную проверку счетной работы!

Рудольф Шустер сразу как-то поник и, казалось, в один миг постарел ещё сильнее.

– Я прошу вас, – теперь князь обращался к Кларе, глядя ей прямо в глаза. – Сравните записи в журналах на таможенном посту с учётами канцелярии. Журналы вам принесут. Кроме того, я даю вам полномочия руководить дознанием: можете проводить обыски и изымать всё, что сочтёте нужным!

Клара покорно склонила голову.

– С вами останется лично начальник стражи Раймунд Кёниг. Он будет выполнять ваши указания!

Кёниг при этом снял шлем и кивнул.

«А без шлема он даже красивее», – непроизвольно отметила про себя Клара. Эта мысль пробилась даже сквозь овладевшую ею озабоченность.

– Жду вашего доклада! – сказал фон Бауэрштейн и вышел.

Вагнер поспешил за князем, и в канцелярии снова наступила гнетущая, как перед бурей, тишина. Длилась она совсем недолго.

– Ждём ваших указаний, фрау Майер! – сказал Кёниг хорошо поставленным бархатным баритоном. Он был человеком действия и не терпел пустых разговоров, а тем более пустого молчания.

«И голос приятный», – подумала Клара. А вслух сказала:

– Сделайте обыск на таможне! И принесите журналы с поста сюда!

– Прошу прощения, – подал голос Шустер. – Но я тоже могу помочь, ведь цифры – это моя стихия…

– Про тебя не было указаний, – небрежно махнул рукой Кёниг. И строго приказал:

– Уведите его! Пусть сидит дома до окончания расследования!

Один из стражников схватил Шустера за предплечье и бесцеремонно выволок на улицу.

– Нужно у него дома тоже обыск провести, – сказала Клара. – Там могут быть украденные деньги. И все записи пусть тоже несут мне.

– Слышал? – спросил Кёниг у оставшегося стражника. – Возьми с собой двух толковых… Штефана и Маркуса возьми, они как раз пришли за жалованьем… И домой к счетоводу! Чтобы ни клочка бумажки незамеченной у него не осталось!

– Понял, господин офицер! – ответил стражник и побежал исполнять приказ.

– У вас неплохо получается командовать, – сказал Кёниг уже не голосом командира, а обычного молодого человека, которому нравится женщина.

Сидевшая за своим столом Эмма тихо хихикнула, но тут же поймала тяжелый взгляд Кёнига и снова нагнулась над бумагой.

В коридоре вновь послышались тяжёлые шаги, и в комнату вошёл стражник с двумя толстыми книгами в руках.

– Это с поста! – пояснил он. – Приказано доставить сюда.

– Оставляй! – ответил Кёниг. – И начинайте там обыск, я сейчас приду…

Просмотрев учетные книги и сделав кое-какие закладки, Клара вышла во двор замка и прошлась по проверяемым местам. У таможенного поста одна группа стражников вытаскивала из стога сена свёрнутые льняные холсты, кувшинчики с мёдом, разную керамическую утварь… Другая – проводила обыски в той части замка, где жили работавшие на таможне монахи, третья – уводила задержанных на допрос в кабинет кастеляна… Таможенный писарь Алоизий, и двое его молодых помощников со связанными руками ждали своей очереди. Работа буквально кипела. Кёниг умело руководил всем происходящим.

Правда, несмотря на все старания, дома у счетовода ничего подозрительного не нашли.

– Мы всё перевернули, – развёл руками Штефан. – Никаких записей, ни денег, ни ценностей…

Допрос у Вагнера тоже не дал положительных результатов.

– Были ошибки, грешен, только все без злого умысла, – жалобно повторял Шустер. – Старый стал, память подводит, и вижу уже плохо…

– Врет, старая лиса! Просто он хитрей остальных! – сказал Кларе Кёниг. – Надо было мне с ним поговорить, у меня бы он быстро признался!

– Били бы старика? – поинтересовалась она.

– Кхм… Нет, конечно, зачем? Можно иголки под ногти запустить, да и другие методы имеются!

– Ну, зачем такие страсти! – ужаснулась Клара. – Он же отвечал за все, теперь его уволят…

– Всего-навсего? А разве это справедливо? Ясно же, что всё с его ведома делалось! А накажут его, получается, меньше всех…

– Увольнение на старости лет – это серьезное наказание. Тем более он одинок и никому не нужен… Мне его даже жалко!

– У вас слишком доброе сердце! – криво усмехнулся Кёниг. – То подкармливаете всех, то жалеете…

– А кстати, что-то давно Колокольчика не видно…

– Сейчас не до него, – махнул рукой Кёниг. – В княжеской башне его тоже нет. Наверное, убежал без спросу в деревню, проведать родителей. Ничего, вернется – получит плетей! Или вам его тоже жалко?

– Тоже… – кивнула Клара.

У нее действительно было доброе сердце.

* * *

Дознание было закончено за неделю. Таможенных монахов во главе с Алоизием Зальцбургский епископ лишил сана, двоих отправили на год в соляную шахту, двух стражников, замешанных в неблаговидных делах, публично выпороли на площади. Всех таможенников заменили новыми, счетовода Шустера уволили. Новым счетоводом князь фон Бауэрштейн назначил Клару Майер. Она, как и обещала, попросила кастеляна направить Колокольчика учиться грамоте, и господин Вагнер не возражал, но дело в том, что сам Карл исчез: у родителей он не появлялся, а в замок не вернулся. Предполагали, что его могли растерзать волки, хотя, в отличие от многих, он никогда не ходил в лес по грибы или ягоды и не расставлял силки на птиц. Прошел даже глухой слушок, что тут не обошлось без волка-оборотня, но панические сплетни жестко пресекались, поэтому эта тема быстро заглохла.

Еще об одном объяснении никто не узнал, его придумала Эмма: дескать, несчастный юноша безнадежно влюбился в Клару и, мучимый черной тоской, бросился в одну из горных расщелин… Услышав такую версию, Клара горько расплакалась, и Эмма никогда ее не повторяла, так что за пределы канцелярии она не вышла. Пропажа Карла осталась загадкой, но князю вскоре подобрали нового шута, и об этой истории стали забывать.

* * *

– Послушай, Эмма, скоро день рождения нашего Господина, я хочу заказать себе новое платье и платок, чтобы на празднике выглядеть красивой!

– Вы и так очень красивы, госпожа! – искренне ответила Эмма.

– Не на нашем же блошином рынке их покупать! – не обратив внимания на этот реверанс, продолжила Клара. – Хорошие обновки придется заказывать в больших городах, поэтому сообщай мне обо всех обозах, идущих в Рим или Вену. Их хозяевам я и дам поручение…

– Хорошо, госпожа! – кивнула Эмма.

Очередной обоз в сторону Италии был небольшим: всего две двуосных повозки без тентов, гружённые тюками сыромятной кожи, от которой под палящим солнцем исходил специфический запах, привлекавший мух со всей округи. В первой телеге кроме возницы был хозяин товара: тучный лысый мужчина средних лет. Пока кучер расспрашивал молодого таможенника об условиях остановки на ночлег в замке, он восседал на одном из тюков и часто утирал носовым платком пот с широкой шеи под двойным подбородком. Клара наблюдала за ними со стороны и, хотя содержание разговора ей не было слышно, суть его она поняла безошибочно. За время работы в замке Клара научилась определять по поведению обозников, останутся ли они на ночлег или продолжат движение без отдыха.

А по поведению служащего можно было догадаться, что обоз этот не из провинции. Иосиф Вагнер требовал досматривать прибывающих из Вены особенно тщательно. «За ними особый контроль нужен, – инструктировал он подчинённых. – Эти могут и алмазы спрятать, и золотые слитки вывезти без пошлины. Но проверяйте их вежливо: за богатством обычно стоят очень влиятельные господа!»

Она делала вид, что просто вышла прогуляться и подышать свежим воздухом, но сама внимательно наблюдала, как таможенник попросил освободить телегу и приступил к досмотру. Хозяину товара в качестве любезности он предложил даже свой стул, хотя наверняка сомневался, выдержит ли старая вещь его вес. Но тучный обозник, видимо, подумав о том же, благоразумно отклонил предложение, с трудом слез с телеги и остался стоять рядом.

Клара подошла поближе. Заметив ее, новый старший по досмотру – коренастый Бартольд – предупредительно вскочил.

– Что угодно фрау Кларе?

– Обычный контроль, Бартольд, – ответила она. – Теперь он будет постоянным. Занимайтесь своей работой.

И повернулась к обознику.

– Добрый день! Вы из Вены?

– Угу, – кивнул тот, всем своим видом показывая, что ему сейчас не до разговоров.

– В этом году очень много дождей, – сказала Клара.

– Вы смеётесь? – буркнул потный толстяк. – За всю дорогу ни одной тучки на небе!

– А претензий к служащим у вас нет?

– Пока нет… Хотя ясно, что обдерут… – он замолчал и безнадежно махнул рукой.

Бартольд старательно записывал товары в книгу учета, молодой таможенник на миг оторвался от своего занятия и настороженно посмотрел в сторону счетовода. Но Клара, снисходительно кивнув, молча удалилась.

– Какой-то грубиян попался, – пояснила она Эмме. – Я не захотела обращаться к нему с просьбой…

Ближе к вечеру в замок на ночлег заехали ещё путешественники из Вены. Молодожёны со скудным багажом, притороченным сзади к карете, держали путь во Флоренцию. Выбрав момент, когда рядом не будет посторонних, Клара подошла к ним.

– Добро пожаловать в Маутендорф! – улыбнулась она. – Вы из самой Вены? Я там так давно не была…

– Да, – улыбнулась ей в ответ гостья. – Но у вас такой чудесный воздух!

– В этом году слишком много дождей…

– Разве? – переспросил молодой муж. – А мы и не заметили…

Выжидающий взгляд Клары потух.

– Хорошего отдыха! – доброжелательно сказала она. – И счастливого пути!

Клара вернулась в канцелярию. Несмотря на внешнее спокойствие, она была крайне раздражена: «Сколько можно так ходить с одной дурацкой фразой?! Рано или поздно это начнёт бросаться в глаза! Позавчера было двое постояльцев из Вены, вчера один… Тот вообще меня непонятно за кого принял. Хотя как раз понятно, если предложил за деньги остаться с ним на ночь… Теперь вот эти сегодня… Сколько ещё будет таких пустышек? И, как назло, когда нужна связь – наших людей нет!»

Но уже на следующий день, пожаловавшись на дожди, она услышала от едущего из Венеции торговца красками для тканей долгожданный ответ.

– Зато урожай будет хорошим!

– Уф, – перевела она дух. – Когда едешь в Вену?

– Завтра на рассвете.

– За мостом через Холодный ручей справа два валуна. Между ними прикопан небольшой, но довольно тяжелый узел. Спрячь его хорошенько и отдашь лично его сиятельству герцогу Нойманну!

– Лично?! – торговец был похож на художника: симпатичный, длинные светлые волосы, аккуратная «шкиперская» бородка. – Но меня могут не пустить к нему!

– Пустят! – уверенно кивнула Клара. – Скажешь, что это важная посылка из Маутендорфа, от Рыси!

«Художник» оценивающе осмотрел ее с ног до головы, улыбнулся и хотел что-то сказать, но, встретив холодный жесткий взгляд настоящей рыси, не решился.

– Хорошо, хорошо, я все сделаю!

– Удачи!

Через несколько дней на глупое замечание о дождях в засушливое лето отозвался купец, торгующий одеждой: высокий, худой мужчина, похожий на итальянца. Он ехал из Вены в Рим.

– Я жду письма, и уже давно! – сказала Клара, но тот только развел руками.

– Увы, у меня его нет!

– А зачем же ты заехал в Маутендорф? – раздраженно спросила она. – Чтобы я лишний раз «засветила» контакт с тобой?

Торговец посмотрел с недоумением.

– У меня же не одно поручение! И мне точно так же приходится «засвечиваться»! Если надо что-то передать в Рим – давайте, если в Вену – приготовьте: я через две недели поеду назад…

– Нет, передач пока нет, – взяла себя в руки Клара. – Извини! Но если у тебя найдется красивое платье и платок, то я их куплю!

Купец повеселел.

– Я распакую все корзины, и вы обязательно найдете что-то по душе!

И Клара действительно сделала покупки, полностью оправдав свой интерес к обозникам. Но вечером, примеряя обновки перед зеркалом, она вернулась к своим размышлениям.

«Сеть информаторов надо приводить в порядок. Чтобы было больше четкости и дисциплины, чтобы связь появлялась тогда, когда она нужна, чтобы легко узнавать своих агентов… Может, на телегах ставить какой-то знак? Или концы оглобель красить в определенный цвет? Но это годится на один-два раза, а потом будет бросаться в глаза. А вот если бы знак был малозаметным, но осведомленным лицам понятным, это было бы то, что надо! Впрочем, это мужское дело, вот пусть мужчина им и занимается!»