Текст книги "В заблуждении"

Глава 6. Гаражи

Дождь накрапывал, за шиворот попадал. Съежился от холода, от его морозных капель, которые скатывались по моей шее, как дети с крутой горы.

Воздух стоял морозный. За пару часов погода изменилась до неузнаваемости. Когда утром выходил гулять, стояла невыносимая жара, солнце своими ультрафиолетовыми лучами прогревало воздух. А люди, как ужи на сковороде, потные и мокрые, носились под этим прогретым, горячим, как чифирь воздухом. Изредка прятались в холодных подъездах. Дети в фонтане своими босыми ногами плескались. А сейчас все забились в дальний угол своего жилища, поближе к еле теплой чугунной батарее с шерстяным пледом и горячим, только что вскипяченным чаем.

Жаль, осень. Лето кончилось.

Гаражный кооператив выглядел расстроенным, унылым. С неровных и дряхлых крыш скатывалась вода, плюхалась напротив железных ворот с навесными замками.

Контраст серому пейзажу придавали разве что раскиданные цветные коробки, бутылки из-под продуктов с привлекательными, но уже потускневшими этикетками, как на полароидном снимке.

Пошлепал мимо луж, в которых отражалось хмурое, пасмурное небо. Злилось на меня, настырного, что облило с ног до головы, а ему хоть бы хны. По-прежнему гуляет, как отреченный. Ищет эта букашка что-то на своей земле, глазами по кооперативу рыскает.

Где-то здесь гараж есть, который еще в прошлом году забросили. Его хозяева продать пытались, но не смогли. А как в городе квартиру нашли, так и бросили его на произвол судьбы. Корректнее – на произвол мародерам. Но вскоре местная братва с паханом его себе «приватизировала». А у Димки старший брат в этой банде, вот он и ходит к ним на «чаек». Друга найду и заодно проведаю их апартаменты.

Наконец за очередным гаражом, на промокших и разваливающихся по одному кирпичику стенах выцветало чье-то граффити. Пыталось облагородить царящую вокруг помойку. Я на правильном пути. Их банда свою территорию так отмечает. Осталось только воротами не ошибиться. Хотя откуда сильнее куревом несет, понять нетрудно.

Серые. Однотонные. Цветные с облупившейся краской. Ржавые. Двери находились в самых разных состояниях, но отчасти характеризующие своих хозяев. На самом конце, замыкающем этот кооператив гараже, были сверху до низу изрисованы ворота, одни из которых были чуть приоткрыты и накренены набок.

Двинул туда.

Доносились разговоры, споры. Ожидаемый удушливый запах сигарет. Вдали ворота казались попросту изрисованными всякой всячиной, бранью. Но только вблизи можно было рассмотреть, насколько они зашарпанные и ржавые. Без спросу нырнул в проем.

Стены загажены. Шкаф деревянный, советский, дряхлый, под слоем сажи. Крыша крен дала, потолок весь в дырах. Ведра, без ручек, ловили капающую воду с пробоин. Пол в подсолнечной шелухе, пиво пролитое, бычки утоптаны в бетон. И несколько человек сидят. Один в кожанке на стуле качается. Второй – в спортивке в угол вжался. Еще какие-то головастики в штанах «адидасовских» в руках что-то переминали, стену подпирали.

Из собравшихся никого не узнавал, кроме повернувшегося ко мне пацана, который сидел около входа.

– Вот тебя я здесь точно не ожидал увидеть. Ну ты там как, наладил свои отношения? – спросил взъерошенный Димка.

Отрицательно мотнул головой и еще раз обвел всех присутствующих своим взглядом.

– Кто это к нам колеса прикатил? – произнес парень в темной кожанке.

– Александр, Санек.

– Александр, хм. Ну проходи, Александр, – протянул пацан в убитых напрочь лохмотьях, – да ты проходи, не ссы. Чувствуй себя как в своем сарае.

Присел на деревянную реечную коробку рядом с другом.

– Димасик, а это кореш твой? Будем знакомы, меня Барон, если что, кличут, – снова заговорил пацан в прилизанной кожаной куртке. Возможно, их пахан. На вид им всем можно было дать лет двадцать, кому-то – шестнадцать. Исключение – я с Димой.

– Так че там у тебя за кипиш? Раз в нашу хату пожаловал, так будь добр, выкладывай! – подмигнул сидящий поодаль пацанчик.

– Да там… с дурами связался, вот и все.

– Ааа… бабы, значит? Ну и что, совсем все кончено?

– Совсем… – уперся взглядом в деревянную столешницу, которая стояла посередине. Не хотелось братве в глаза смотреть. А то у них они цепкие, быстро из меня нужную информацию достанут. У меня же в глазах, на лбу написано – лох.

– Да ладно тебе, нормалек все будет. Болт на них и все! Тебе, может, профуру какую-нибудь посоветовать, чтобы душонку отвести?

– Кого? Да нее, не надо, спасибо. Мне всего-то четырнадцать…

Пацаны истошно захохотали.

– Не, ну мало ли, всякое в этом возрасте хочется. Эх, помню я себя в твои годы, – пахан начал усердно что-то вспоминать из своего прошлого. Обезьянник промелькнул, какой-то дом казенный.

А Димка на фоне этой ниши общества вообще плохо смотрелся. Хотел он здесь своим стать, чтобы его за своего принимали. Эх, ну куда ты лезешь? Не понимаешь что ли, ты – лишняя фигура на этой доске. Затопчат тебя, размажут, как хлеб по маслу. А друг этого даже понимать не хочет. И я за ним лезу.

И я за ним.

Парень в спортивке из дальнего угла потушил окурок, встал, решительно подошел к столику и пафосно метнул на него колоду игральных карт.

– Хватит базарить, мож, сыграем разок?

– Валет, ты задрал нас уже со своими картами.

– Так у нас же гости, – тот знаково подмигнул Барону.

– Санек, во что играть умеешь?

– В «Дурака».

– Сыграем одну партеечку?

– Конечно.

– Валет знает свое дело. Валет все сейчас устроит, – в его руках с молниеносной скоростью тусовалась колода карт и с той же сноровкой он их быстро раздавал.

Все начали двигаться к столу. И я начал. Прямиком в лопасти еще не запущенного мясорубочного шнека. Сам себе приговор подписал. Никто меня не упрекал и не заставлял.

Глава 7. Азарт

Колода ровной стопкой лежала поверх козырного короля. Он то и дело, придавленный, выглядывал из-под карт разных мастей. Их внешняя сторона отчетливо напоминала мне раскраску белых клетчатых китайских баулов. Но игроки изучали обратную, информативную сторону карт в своих руках, и вынужденно начинали шевелить своими извилинами. Атрофированные мозги начинали вскипать, как полный котелок воды на костре.

На лице Барона выступила испарина. Появлявшиеся капельки пота скатывались по рубцам его шрама. Позже он вытер рукавом куртки свою вспотевшую, как у атлета, физиономию.

– Душновато что-то. Малой, сгоняй, открой воротину, – произнес пахан, и через несколько мгновений весь гараж наполнился дневным светом пасмурного неба и свежей осенней прохладой после дождя, которая до мурашек бодрила и бросала в дрожь.

Столик оказался главным полем боя, где встречались выброшенные карты, незамедлительно вступавшие в ожесточенную схватку, после чего они отдавались другому игроку, либо заканчивали свою военную карьеру и покидали поле боя.

Картежник то и дело без остановки бил козырными пики, как из пулемета. Тот играл в паре вместе с паханом, и они оба представляли сторону банды. А я совместно с Димой представлял сторону гостей. Все остальные парни с застывшими лицами наблюдали за схваткой. Ни единая мышца на их лице не шелохнулась с начала игры. Будто это не люди были вовсе, а какие-то восковые фигуры, чего нельзя было сказать о напряженных игроках. Незаметно для самого себя я с головой окунулся в игровой процесс. Меня переставало волновать мое окружение. Мною начинал завладевать чистейшей воды азарт.

– Ну вот и все, – с улыбкой произнес картежник, показывая пустые ладони.

Дмитрий пытался сделать все, что мог, но его глаза разбегались по огромному количеству карт в его руках. И он раз за разом делал ошибки, терялся среди своего огромного выбора. Барон был довольный. Картежник, подзадоривая, хлопал его по плечу.

– Дима, не выделывайся. Зачем ты выбросил все карты этой масти? – еле слышно шептал другу.

– Не ссы, все под контролем, – флексил друг. Но недолго.

– Дама козырная! – прикрикнул пахан и хлопнул названной картой по столу, после чего победно скрестил руки на груди. Дмитрий, как заколдованный, стал лупиться на даму.

– Ну так-с, чем платить будете?

– А мы на что-то играли? – испуганно заговорил Димка, который, наконец, оторвал взгляд от поля боя и уставился на выигравших соперников.

– А вы на что рассчитывали? – внезапно изменился тон картежника, – Вы когда-то просто так играли в карты?

– Ну да, – проговорил Саня.

Парни засмеялись.

– Вы больше так не шутите, – сказал сидящий в углу пацан.

Дмитрий все больше косился на открытую на улицу воротину. После чего оглядывал парня, стоящего у выхода, и снова переводил взгляд на выход.

– Санек, на счет три, – что есть мочи прошептал Димка, добавив еще одно исковерканное слово.

– Ну так что?! Карманы будете выворачивать или вам помочь?

– Три! – крикнул друг и рванул в сторону выхода. Стоящего приземистого парня у второй закрытой воротины Дима с разбегу толкнул, и тот повалился назад, сшибая за собой деревянные ящики. На автомате я понесся за другом.

Не знаю, куда бежал Димка, но дорогу к отступлению он знал намного лучше, чем я. Сзади раздавался свист и непонятные предупреждения. Шлепанье кроссовок по лужам заглушало слова преследующих. Но сердцем чувствовалось, что погоня ведется не на шутку. В висках кровь колотила. Страх помогал поднажать и ускориться. Внезапно оказаться на улице после темного вонючего помещения было невероятным комильфо. Всю прелесть обламывали только люди в погоне.

Дима внезапно завернул влево, и мы оказались у бетонной двухметровой стены.

– Залезай! – крикнул друг и тут же ухватился за выступавшие куски арматуры. Не задумываясь, последовал за ним. Оба разом забрались на верхушку и готовились к прыжку. Позади раздавились крики. С испуга соскочил с забора и повалился вслед за Димой, который тоже не смог устоять. Незастегнутая кофта зацепилась за кусок арматуры и порвалась. Еще мгновение, и мы неслись по лесосекам и болотам, чтобы оказаться в другой части городка. Кроссовки уже были полные болотной тиной. При каждом шаге они шлепались и утяжеляли ходьбу, отчего силы меня вскоре покинули. На несколько минут сели передохнуть. Погоня уже не велась. Давненько не носившиеся братки поленились гнаться за нами в самую чащу леса. Вот и хорошо. Теперь наш путь безоговорочно лежал только в одно место – домой. На сегодня приключений нам было по горло достаточно. Хватит уже.

Глава 8. Воскресное утро

В комнате отдавало голубым небесным светом вперемешку с уличным освещением. Раздвинутые шторы надувались и сдувались от нахлынувшего потока свежего кислорода. Футболка, повешенная на спинку стула, одиноко покачивалась от сквозняка.

Обмерил взглядом обклеенную картинками дверь в мои апартаменты. Она была открыта, но иначе. Не так, как я ее вчера оставлял. Значит, мама заходила, форточку открывала, чтобы я просыпался. Она так всегда делает, когда мне в школу вставать надо. Но ведь сегодня воскресенье! Может, она забыла, перепутала дни недели и тоже начала на работу собираться, Лёню в детский сад одевать.

Откинул одело и сел на кровать. По теплым ногам прошелся утренний холодок. Сколько времени? Нащупал взглядом настенные часы. Без пяти восемь. Если она меня в школу хотела отправить, чего раньше не разбудила? А, может, отец открыл окно? Но нет, он на работе давно.

Коснулся смартфона на комоде. Времени было так же: без пяти. Воскресенье, 11 сентября. Все правильно, но неправильно. Оголенные ноги продувало все сильнее. Холодок гулял по полу и тянулся к выходу. Физику вспомнил. Встал и подошел к открытой форточке. Захлопнул и дернул за ручку до упора. Клацнуло. В коридоре послышались шаги. Мать услышала, заспешила в комнату.

Грохнулся на кровать и снова спрятал ноги под одеяло. Вернулся к нагретой постели, в зону своего комфорта. Но ненадолго. На пороге комнаты показалась мама, с накрученными в волосах бигуди, в длинном, свешивающемся до пола, белоснежном халате. В домашних тапочках, по шлепанью которых отчетливо можно понять, кто ходит по квартире.

– Проснулся? Ну и славненько, – промолвила мама, переминая в руках расческу.

– Я-то проснулся, но ведь сегодня выходной! Чего будить меня? – решил улыбнуться.

– Чего будить? А ну, сейчас, подожди, – и тут же Валентина Анисимовна, по совместительству моя мать, удалилась с порога в прихожую. Интрига была неимоверной. Спустя полминуты мать снова появилась на пороге, только в руках вместо расчески была моя черная кофта.

– Ничего мне сказать не хочешь?

– Да, вроде, нет, – жутко становилось, что она узнать могла?

И тут же, развернув кофту другой стороной, мне показали сквозное отверстие в одежде с торчащими нитками возле молнии.

– А теперь? – произнесла Валентина.

– Да мы с другом носились, я случайно об железку задел.

– Об железку? Ты сам хоть не поранился? – вдруг резко мать переменилась в голосе.

– Да нет, что ты. Просто кофту не застегнул, и нараспашку с меня свисала, – упокоился. Наступила приятное облегчение, по пустяку разбудили. Но рано было радоваться.

– Хорошо, а что за друг?

– Да какая разница…

– Какая разница? Какая разница?! Я будто не чувствую, что от кофты куревом несет! Поганец! Где ты был? Я сейчас отцу позвоню! А ну-ка, дыхни!

Вплотную подойдя ко мне, мать склонилась к моему челу, отчего мне стало не по себе, и пришлось сесть. Выдохнул.

– Ты, поганец, еще и запах чем-то отбиваешь?!

– Да не курю я! Мы костер с Димой разводили, хотели, как в прошлый раз, что-нибудь за заброшенным комбинатом пожарить!

– Ах, так, значит? Сейчас я его маме позвоню! – и тут же Валентина быстрым шагом покинула комнату, шлепая своими тапочками по вымытому линолеуму.

«Пиши пропало», – подумал про себя. Осталось только гадать, что Дима своим сказал, как из ситуации выкручивался. Но он же до этого как-то выкручивался, обходил родительский барьер. Если сам не курит, то как запах с гаража отбивал? Каким хитростям научился? Ах… пиши пропало!

В квартире наступила тишина. Слышно только, как мама на одном месте топчется. Звонит уже. Потом раздавались еле слышимые обрывки фраз из спальни родителей. Видно, специально закрыла дверь в свою комнату, чтобы я детали не услышал: «Извините за столь поздний звонок», «Да, это Валентина вас беспокоит», «Ой да не надо, спасибо большое», «Далеко? А что он вам сказал?». После наступило долгое затяжное молчание, которое с каждой минутой напрягало все сильнее. Изредка раздавались невнятные поддакивания, которые не давали понять, в какое русло повернут телефонный разговор.

Цеплялся взглядом за предметы в комнате. За футболку на стуле, которая перестала качаться. За письменный стол, на котором стопкой лежали чистые сложенные вещи после стирки. Еще вчера должен был их разобрать. Шкаф стоял чуть приоткрытый, с исписанным фломастером низом: Лёня постарался. Когда осужденного ведут на казнь, тот всегда за бытовые мелочи глазами хватается. Ведь за что ему еще хвататься? А о настоящем думать, так тошно становится.

«Да о чем так долго можно разговаривать?!» – кричал про себя. Вскоре уловил еще одну фразу: «Спасибо вам, всего доброго, до свидания!» Снова раздались шаги. Все, за мной конвой идет. Будут сейчас в автозак запихивать, очередного невиновного на суд вести, приговор зачитывать. А потом обратно сюда, в каморку отведут. Нары соорудят, на окнах решетки поставят, всю электрическую технику в стальном сейфе вынесут. Прогулка раз в неделю под пристальным присмотром надзирателя… Надо было сразу сжигать на месте эту чертову кофту!

– Сына, тебе что на завтрак сварганить вкусненького?

– Только не бейте. Что?

– Что?

– Не понял.

– Я говорю, тебе что приготовить? Там блинов или яичницу по традиции.

– На твой вкус.

– Все, хорошо. А ты поспи пока. Как проснешься, так перекусишь, – и тут же Валентина убежала на кухню.

Может, она меня отравить решила? Нет, да это беспрецедентно ловушка! Когда я проснусь, уже и отец стоять будет, и бабушка снова приедет. Или пока я буду спать, меня подушкой задушат? Да что, наконец, происходит? Что этот Димка наговорил?! – размышлял, крутился на кровати, скомкал в кучу всю простынь. Растирал сонные глаза и все равно ничего не понимал. Потом неожиданно для самого себя схватил смартфон и нашел номер. Если сейчас у него все еще спят, то хоть сообщение дай напишу. Я этому черту не дам спать, пока все не выясню!

Ответа ждать пришлось недолго. Ответ пришел быстро: «Да ты не переживай так, все путем! Ну да, пришлось кое-где подкрасить слегка. Но это все на наше благо! Потом расскажу. Сейчас главное – ты лишних вопросов не задавай. До скорого!». Ты че, зараза, там подкрасить умудрился? Меня обвинили в курении, а после твоего «преувеличения» ко мне, как к ангелу, относиться стали. Да у меня вся жизнь перед глазами пронеслась! Ох, что ты творишь, что ты творишь!

И как мне теперь дальше досыпать?

Не дремал все оставшееся утро. А кто на моем месте заснуть бы смог? Сейчас надо было как-то завтрак пережить. Время обеденное. Но родителей это никогда не смущало. Даже если они весь день не ели, а пришли поздно вечером, то для них это все равно завтрак. Хотя это сейчас неважно. А что важно? От меня требуется всего-то молчать. Позже все равно к Диме заскочу. А то придется мне в неизвестном фраке ходить всю неделю. А то, может, и больше.

С кухни тянуло приятными запахами. Мой внутренний гастроном во мне торжествовал и чествовал начало этого дня. В то же время здравый смысл шептал, что все самое худшее еще впереди. Думаю, здравому смыслу на время нужно заткнуться, пока кишечник будет пировать. А то со вчерашнего утра ничего не ел.

Возле печи уже вовсю колдовала мама. Она на кухне, как механик в гараже. А значит, на этой территории все подчиняется ей. Всё и все без исключения.

– Ты уже проснулся? Я тут блинчиков напекла, варенье клубничное открыла.

– Но ты же его оставляла на особый случай.

– Да пустяки! Что за стереотипы оставлять все на потом?

«Ох, сейчас бы здравый смысл мне не помешал», – подумалось про себя. На столе уже появились горячие и сочные мамины блины, от которых, не прекращаясь, шел пар. Сейчас макнуть их в клубничное варенье и запивать теплым малиновым чаем. Уселся, подвинулся к скатерти, на которой, кроме ожидаемого чая и блинов, стояла вазочка с печеньями и вареньем.

– Я тебя, небось, сильно напугала, ты уж извини, – кинула мне мать, склонившись над конфоркой.

– Да ладно, я всего лишь немного напугался, – ответил, уже вовсю трапезничая за столом. «Сказать „напугался“ – это как ничего не сказать», – подумалось про себя.

– Но все-таки меня интересует. Как вы так быстро смогли с Димой помочь им? Мне рассказывали, там все разом охватило.

Аж подавился. Хотелось было встать и уйти, но еще голодный гастроном так не думал.

– Ой, господи, ты кушай, не торопись. Потом расскажешь.

«Мне бы самому узнать, что вообще произошло», – щелкнуло в голове.

– Да, конечно! Спасибо большое, очень вкусно!

– Я рада, что тебе понравилось! А как хоть звали ту, которую вы вытащили?

Вот тут меня и охватила паника. Даже сам гастроном чуть не поперхнулся. Здравый смысл вернулся, но было уже поздно.

– Ну как звали, как и всех людей зовут.

– Ну это понятно! Но у каждого живого существа имя есть, – усмехнулась Валентина.

В комнате затрещало. Кто-то усердно пытался до меня дозвониться. Как же ты вовремя, неизвестный пока мне человек! Как я уже тебя люблю!

– Я сбегаю, а то вдруг срочно, – и, не задумываясь, понесся в свою комнату, на ходу закрывая дверь.

– Ну ладно, беги, потом доешь! – вдогонку крикнула мама, повесила рукавицы и присела на стульчик около метрового стола.

Сотовый оставил на скомканной постели. Мигом схватил его и принял вызов. Фима звонит:

– Ох, как ты вовремя!

– Салют! Неужели я так вовремя позвонил? А то до кого не дозвонюсь, так все заняты. Хм… ну да ладно, тут есть одна тема очень интересная.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Тут наши собираются в велопоход отправиться. Не хочешь присоединиться?

– А когда?

– Сегодня, друже!

– А чего так поздно сообщили?

– Так получилось! Тут просто один человек отказался ехать, а для команды нужен народ в 20 человек. Я вот поразмыслил, кого можно привлечь, звонил Диме нашему, но он сказал, что не сможет, и подсказал тебе звякнуть. Предположил, что ты сегодня в настроении. Ну ты как? Или еще с родителями обсудить надо?

– Вот как раз с родителями у меня, кажется, проблем не будет… Ладно, диктуй время, место и что брать надо. Я тебе потом отзвонюсь, как все выясню, – проговорил Саня и начал записывать на огрызке школьного листочка снаряжение, которое ему диктовал Фима.

– Отзвонись обязательно! Не подведи, друже! – произнес друг и сбросил.

Так-с, Дима, по-видимому, сегодня занят. Может, попробовать после похода к нему заехать? Да, надо и обязательно. В комнате скрипнула дверь. Обернулся. Мама.

– Куда собрался?

– Да Ефим звонил, предложил сегодня в велопоход отправиться до вечера.

– С кем? – пристально взглянула на меня мать. От этих скверных подозрений мне всегда становилось плохо. Жутко.

– Около 20 человек планируется. Еще некоторые педагоги со школы в сопровождении.

– Ого! Как все серьезно! Ну так едь, конечно! Отведи свою душонку. Дел сегодня как таковых нет, так что собирайся! – промолвила мать и подмигнула мне.

Как феерично начался этот день! Утром думал, что моя свобода закончится как минимум на месяц в этих четырех стенах, а сейчас оказывается, что она только начинается! Схватил старый школьный рюкзак. Осталось его только своим барахлом наполнить, шины на велосипеде подкачать – и в путь.