Текст книги "Горизонты ада"

Часть четвертая. Красные отпечатки смерти

16

Когда пришел в себя, я точно мог сказать, что пробыл в отключке довольно долго. Я находился в совершенно темном помещении, так что проверить время не мог, но внутренние часы подсказывали, что я отдыхал от двенадцати до восемнадцати часов.

Я ощупал себя и провел пальцами по голове, оценивая повреждения. Каждое прикосновение вызывало боль, но кости вроде бы были целы. И хотя желудок болезненно реагировал на каждый вдох, я не думал, что одно из ребер сломано. Учитывая все обстоятельства, должен сказать, что могло быть значительно хуже.

Затем я вспомнил Паукара Вами и его лицо, знакомое с детства.

Вполне вероятно, что я ошибся. Ведь я видел его мельком. Я постоянно думал о пропавшем отце, да и находился не в лучшей форме в момент нападения. Возможно, мне почудилось сходство, остальное довершила фантазия. Но я сердцем чувствовал, что напрасно успокаиваю себя.

Я встал и сразу же едва не упал, потому что тело пронзила дикая боль. Я вытянул вперед руку, нащупал стену и прислонился к ней, тяжело дыша и слегка постанывая. Ждал, когда посветлеет в голове.

– Проснулся наконец, – произнес голос в темноте. – Я уж думал, ты будешь спать вечно.

Я оцепенел. Это был Паукар Вами, но в темноте я не мог видеть даже контуров его фигуры.

– Где вы? – спросил я.

– Везде, – ответил он, и теперь голос его донесся из другого места.

Он кружил вокруг меня, как акула – тихо и невидимо.

– Ты ведь видел мое лицо в переулке? – спросил он с укоризненными нотками в голосе.

Я хотел было соврать, но отказался от этой мысли:

– Да.

– Ты знаешь, кто я? Кем я был?

И я снова спросил себя: «Не соврать ли?», но решил сказать правду:

– Да.

– Так я и думал.

Вспыхнул свет.

Мне пришлось закрыть глаза ладонью. Я сосчитал до двадцати, прежде чем убрал руку. Я находился в маленькой комнате с побеленными стенами. Абсолютно пустой, не считая матраса, на котором я спал, меня и Паукара Вами.

Или Тома Джири, как его звали раньше.

Теперь, когда я его видел при свете, все сомнения испарились. Его едва коснулись годы. Он был точно таким, каким я его помнил, за исключением лысой головы и татуировок. Он молчал, пока я изумленно его разглядывал, отмечая все детали его облика – стройную мускулистую фигуру, тонкие, слегка изогнутые пальцы, джинсы, футболку и кожаную куртку. Раскинув руки, он ухмыльнулся:

– Хочешь обнять своего дорогого старого папулю?

– Это же кошмарный сон, – простонал я, сползая по стене. – Это наверняка гребаный сон.

Вами прищелкнул языком и присел около меня на корточки:

– Твоя мама всегда осуждала ругань. Возмущалась, даже когда я произносил крепкое словцо во время секса.

Я посмотрел на него с содроганием. Как я мог быть порождением этого ухмыляющегося монстра? Это все равно что обнаружить, что ты сын Адольфа Гитлера.

– Моя мама знала? – проговорил я. – Она знала, кто ты…

– Кто я на самом деле? – Он кивнул. – Но узнала не сразу. Я скрывал это от нее всю первую ночь нашего медового месяца. – Он весело рассмеялся, заметив выражение моего лица. – Я пошутил. Годы прошли, прежде чем она выяснила, ты уже давно появился на свет. Одна любопытная соседка увидела меня как-то без грима и узнала по тем описаниям, которые передавались из уст в уста. Разумеется, она тут же сообщила о своем открытии бедной обманутой миссис Джири. Можно догадаться, что я потом отрезал подлой старой суке запястья и кое-что в придачу. – Он хмыкнул.

– Ты пользовался гримом?

– Морду мазал, парик надевал. Контактные линзы использовал, чтобы спрятать свои зеленые глаза. А сейчас ты меня видишь таким, какой я на самом деле.

– Что она сделала, когда узнала?

Мне было важно знать, что мать не причастна к его преступлениям. Учиться мириться с родством с безжалостным убийцей придется очень долго, но это окажется гораздо тяжелее, если выяснится, что мать была с ним заодно.

– Она вышвырнула меня из дома, – засмеялся Вами, причем стал даже напоминать обычного человека. – Знала, что я могу с ней сделать, но не побоялась. Врезала мне по голове сковородкой, содрала кожу с голени своим ботинком, едва не выколола мне глаз кочергой. Твоя мать была вспыльчивой женщиной.

– Да, – сказал я с гордостью. Потом выпрямил ноги и принялся массировать ушибленное место на пояснице. – И тогда ты нас бросил, умер?

Он покачал головой:

– Я носил маску Тома Джири еще три года, но старался не попадаться тебе на глаза. Иногда заходил, чтобы посмотреть, как у тебя идут дела: все-таки ты мой первенец. Я всегда к тебе неплохо относился, пока мое положение не вынудило меня исчезнуть. Твоя мать пригрозила, что скроется, если я не перестану появляться.

– Почему она так не поступила сразу же, как узнала? – поинтересовался я.

– По той же причине, по какой она не сказала никому, включая собственного сына, правду о человеке, за которого вышла замуж. Я поклялся себе, что выслежу вас обоих и убью, если она проговорится.

– Но ведь ты только что сказал…

– Что неплохо к тебе относился? Верно. Но бизнес есть бизнес.

– Ты в самом деле убил бы меня?

– Твоя мать знала, что я никогда не лгу, если речь идет о чем-либо важном. Именно поэтому, даже если бы дожила до преклонных лет, выжила бы из ума и раскрывала бы всем подряд все свои самые темные тайны, она не упомянула бы обо мне никогда. – Он похлопал рукой по полу. – Страх превосходно действует, Ал, мой дорогой мальчик. Особенно если это страх за тех, кого любишь.

Он поднялся и протянул мне руку, но я встал на ноги без его помощи. Он улыбнулся и спросил, могу ли я идти. Когда я сказал, что могу, он открыл дверь и вывел меня в длинный коридор.

– Где мы? – спросил я, взглянув на помигивающие лампы дневного света на потолке.

– В здании, – неопределенно ответил он. – Это одно из моих многочисленных рабочих мест. Лишнего тебе знать не нужно.

Пока мы шли – Вами впереди, я за ним, стараясь не отставать, – внезапно я вспомнил сказанную им фразу и остановился. Вами оглянулся.

– Ты сказал, что я твой первенец.

Он снисходительно улыбнулся:

– Соображаешь, хоть и медленно.

– У тебя еще есть дети?

– Много. И все от разных женщин.

– У меня есть братья? Сестры?

– Больше сорока последний раз насчитал.

От такой новости голова пошла кругом. Я всегда думал, что в целом мире у меня нет ни одной родственной души.

– Где они? – спросил я. – В городе?

– Есть и в городе, но я также сеял свое семя в портах чужих и дальних стран. У тебя даже есть сестра-эскимоска. – Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.

– Ты с ними поддерживаешь связь?

– Я веду учет. У меня нет времени для личных отношений.

– Поэтому ты и за мной следил? Почему ты оказался у «Красной глотки», когда на меня напали?

Подумав немного, он повернулся и жестом предложил мне следовать за ним, решив сохранять молчание.

– Что сталось с теми типами, которые на меня напали? – спросил я, следуя за ним.

– Они ждут, чтобы доставить нам удовольствие.

– Они здесь?

– Я же сказал, что это мое рабочее место.

Мы прошли несколько дверей, прежде чем Вами остановился у одной и вошел. Еще одна темная комната. Пока я не закрыл за собой дверь, он свет не зажигал. Когда Вами щелкнул выключателем, я сразу пожалел, что он это сделал.

Два человека из переулка висели на цепях, прикрепленных к потолку: один вверх ногами, второй горизонтально. У второго был вспорот живот, и внутренности свисали с боков, так что казалось, что он ими испражняется. Его глаза были вырезаны из глазниц и приколоты к соскам, из-за чего он выглядел как непристойный инопланетянин из дешевого научно-фантастического фильма. Большая часть лица подвешенного вверх ногами человека была срезана, а через его гениталии проходила спица, которая была прикреплена еще к одной цепи и тянула гениталии вверх, поэтому каждое движение было для него сродни агонии.

Оба еще дышали.

Я отвернулся, и меня стошнило. Засмеявшись, Вами предупредил, чтобы я был осторожнее и не заблевал его туфли. Придя в себя, я поинтересовался, кто эти двое.

– Первым делом я им задал тот же вопрос, – ответил Вами. И прибавил: – Скажи, неужели ты действительно поперся с белой женщиной в «Ку клукс клаб»?

Я медленно кивнул:

– Да. И что?

– Два белых гомика, которых ты видишь, посчитали это личным оскорблением. Они случайно заметили тебя вчера в «Красной глотке» и решили поучить долбаного черножопого уважать приличных людей, как цветисто выразился один из них, до того как я отрезал ему язык.

– Они ведь не имеют никакого отношения ни к Ник, ни к Фурстам? – сказал я, разглядывая лицо того человека, у которого оно еще было.

– Никакого, – подтвердил Вами, причем в голосе его звучало разочарование, которое я тоже испытывал. – Вообще-то, на это можно было не надеяться. Жизнь редко бывает настолько простой.

Человек без лица застонал и задвигался на своих цепях. Что-то – возможно, оставшаяся часть его носа – соскользнуло со лба и шлепнулось в лужу крови с тихим всплеском.

– Не мог бы ты, ради всего святого, покончить с ними? – простонал я.

– Они мне как-то полюбились, – ухмыльнулся Вами. – Подумывал, не подержать ли их подольше.

– Убей их, и все! – закричал я.

Вами холодно посмотрел на меня:

– Не позволяй себе разговаривать с отцом таким тоном, Альберт. Ты не такой уж взрослый, могу и выпороть.

– Пожалуйста, – произнес я жалобным тоном. – Они ведь уже ничего не смогут сказать нам, а я просто не могу на них смотреть.

Вами вытащил нож из ножен на поясе и протянул его мне:

– Не желаешь оказать им честь?

Я посмотрел на нож, затем на подвешенных на цепях людей и покачал головой.

– Ты же раньше убивал. Почему не прикончить эту парочку?

– Я убивал, когда приказывали, когда был повод.

– Ты избавишь их от страшных мучений. Разве это не достаточный повод?

– Они два идиота, но они не заслужили, чтобы…

Вами крутанул нож в пальцах и вернул его в ножны так быстро, что я и моргнуть не успел:

– Тогда не смей больше обращаться ко мне со своими просьбами. Если ты не в состоянии нанести последний удар, я сделаю это, когда мне заблагорассудится. Никогда не следует ждать, что кто-то проявит милосердие от твоего имени.

Он прошел к двери в дальнем конце комнаты мимо двух своих несчастных жертв, которые почувствовали его присутствие и принялись стонать и шевелиться. Я последовал за Вами, стараясь держаться как можно дальше от пленников, и оказался в комнате со столом красного дерева и двумя кожаными креслами по бокам. В углу стоял компьютер, а на полках за столом выстроились книги. Я взглянул на них, ожидая увидеть издания, посвященные пыткам и садизму, но там оказались в основном самоучители работы на компьютере и триллеры.

– Садись, – велел Вами, занимая свое место за дальним концом стола. Я был рад отдохнуть, но чувство облегчения испарилось мгновенно, так как он направил на меня пистолет. – Если меня спровоцировать, я им воспользуюсь, – продолжал он. – Но убивать не стану. Тебе уже, вероятно, ясно, что у меня нет никакого желания вредить тебе, но я выведу тебя из строя без малейших колебаний.

– Буду тих, как мышка, – пообещал я, а внутри у меня похолодело.

– Ты спросил, как я оказался в «Красной глотке». Отвечаю: не потому, что ты мой сын. Я искал там ответы, надеялся через тебя выследить клиента.

– Какого клиента? – спросил я.

Секунду помедлив, он ответил:

– Того, кто нанял меня убрать Фурстов.

Я был очень близок к тому, чтобы наплевать на предупреждение Вами и вцепиться ему в горло. Будь у меня оружие, я бы выстрелил.

– Сволочь, – просипел я, чувствуя, как на глаза набегают слезы при воспоминании о мертвом малыше на руках. – Он ведь был совсем ребенком. Совсем крохой. Как ты мог?..

– Пожалуйста, – с зевком сказал Вами, – избавь меня от нотаций. Люди, которых ты отправил на тот свет, тоже были когда-то детьми.

– Это не одно и то же.

– Ничего подобного. Возраст не имеет значения.

– Мужчина, убивший ребенка… – Я посмотрел на него с презрением, вспомнив, что поклялся убить того, кто это сделал. Наверное, Вами прочитал это в моих глазах, потому что лицо его потемнело.

– Я не самый главный злодей в этом деле, – проговорил он. – Если бы не я, их убил бы кто-то другой. Если хочешь отомстить, ищи заказчика, а не наемного убийцу. Не трать свою ненависть на меня, простого исполнителя.

– Почему они? – потребовал ответа я. – Почему Бретон Фурст? Вами пожал плечами:

– Это я еще надеюсь выяснить. Я не входил в прямой контакт с заказчиком. Я получил указание следить за Фурстами, но убить их только тогда, когда появится знакомый мне человек. Это возбудило мое любопытство, поэтому я занял позицию и принялся ждать. Вскоре появился ты.

– Кто-то знал, что я могу обратиться к Бретону?

– Похоже на то.

– И не желал, чтобы он со мной разговаривал.

– Судя по всему.

– Но и не хотел, чтобы ты убил Фурстов до встречи со мной Бретона?

– Если будешь продолжать повторять очевидное, придется прибегнуть к порке.

– Я должен был видеть расправу, – продолжал я, не обращая внимания на предупреждение убийцы. – Нас обоих подставили… – Я посмотрел на Вами: – Зачем?

– Если бы знал, не таскался бы за тобой по городу.

Я молча размышлял. Тот, кто все это затеял, наверняка знал, что мы с Вами встречались, иначе не мог быть уверен, что убийца меня узнает. И знал, что Бретон Фурст был связан с Аллегро Джинксом и что я об этом узнаю и надавлю на Фурста. Я не представлял себе, как можно было все это предугадать, но больше всего меня беспокоило, что еще задумал коварный и жестокий кукловод. Вами оказался прав: не ему мне следует мстить. За смерть маленького мальчика должен ответить тот, кто заказал убийство, а не тот, кто нажал на спусковой крючок.

Мы еще немного поговорили, но ни он, ни я не смогли даже предположить, кто за всем этим стоит. Я рассказал Вами про свое расследование, про Ника Хорняка, который был в «Скайлайте» в ночь убийства его сестры, но мы оба пришли к выводу, что Ник не мог осуществить настолько изощренный замысел. Вами вознамерился его навестить и точно выяснить, что тот знает, но мне удалось убедить его, что можно больше выяснить, следя за Ником, чем пытая его.

Когда настала ночь, Вами вернулся в пыточную комнату, велев мне подождать снаружи, в коридоре. Он потратил совсем немного времени на парочку из «Красной глотки». Когда закончил, он вытащил из комнаты два черных пластиковых мешка, один из которых передал мне. Мы взвалили их на плечи и вынесли из здания на парковку. Вами исчез в переулке и вернулся на украденной машине, в которую мы погрузили трупы. Затем он надел повязку мне на глаза, чтобы я не знал, где расположено его логово, и мы направились к Холодильнику.

Проехав пять минут, Вами остановился, стянул с моей головы повязку и поменялся со мной местами. Сказал, что не любит водить машину, предпочитает мотоцикл. И прибавил с кривой улыбкой, что ему приятно, что его сын тоже выбрал способ передвижения на двух колесах. Я не увидел в этом ничего забавного.

Когда мы подъехали к моргу, я вспомнил пустой контейнер с именем Тома Джири на дверце и спросил Вами, когда он оставил записку. Он понятия не имел, о чем я говорил.

– Ну, эту: «Ушел обедать», – напомнил я ему.

– У меня нет контейнера в Холодильнике, – сказал он.

– Разумеется, есть. Когда покончил с Томом Джири, ты арендовал контейнер для него и сделал вид… – Я замолчал. – Разве нет?

Вами отрицательно покачал головой.

Нажав на тормоза, я остановил машину, хотя мы уже были на расстоянии выстрела от Холодильника.

– Но он там есть. Я проверял. И в нем находится записка: «Ушел обедать».

Вами фыркнул:

– Это шуточки работников Холодильника. Тамошние упыри по-всякому развлекаются с доверенными им трупами.

– Но в контейнере не было тела, на нем только имя: Том Джири.

Он нахмурился:

– Другой человек и то же имя?

– Нет. Кар… – Я осекся. Пустой контейнер. Имя: Том Джири. Кому-то очень хотелось столкнуть отца и сына. – Много народу знают про нас с тобой? – спросил я.

Он покачал головой:

– Я всегда умел хранить секреты. Один или два человека из старого района могли бы связать Паукара Вами и Тома Джири, как сделала это любопытная соседка твоей матери. Но если и так, то они молчали в тряпочку. А знает только один человек… – Он сделал гримасу.

Я ждал, когда он назовет имя. Вами промолчал, и я сказал:

– Это Кардинал, так ведь?

– Да, – кивнул Вами. – Он знает обо всех моих детях.

– Кардинал рассказал мне про то, что Том Джири покоится в Холодильнике, – сказал я, и убийца повернулся, желая посмотреть на меня. На секунду я увидел, растерянность в его глазах и понял, что он потрясен не меньше меня.

Мы договорились, что я расскажу все Кардиналу. Он мастер заметать следы. Если смерть Ник, расстрел Фурстов и наша встреча – его затея, выяснить, так это или нет, можно только одним способом: собрать все наши доказательства и выложить их перед чудовищем. Нельзя сказать, чтобы эта перспектива меня вдохновляла.

– Что, если его разозлят наши обвинения? – предположил я.

– Если это одна из его игр, то он ждет схватки, поэтому и нанял тебя, чтобы найти убийцу Николы Хорняк, – ответил Вами.

– А если Кардинал скажет, что это не он?

– Давай не забегать вперед.

– Ты все еще думаешь, что он может оказаться не при делах?

– Все очень похоже на одну из тех игр, которыми развлекается Кардинал, – высказал предположение Вами. – Если бы это не касалось меня, я бы, не задумываясь, указал на него пальцем. Но мы с ним давно сотрудничаем. Нанять меня, чтобы убить Фурстов, это было оскорбительно. Не думаю, что Кардинал рискнул нанести мне обиду так явно.

Мы сдали трупы в Холодильник, забрали мой велосипед от «Красной глотки», и Вами отвез меня домой. Остановив машину около лавки Али, он не выключал мотор, пока я выходил и доставал велик. Когда я захлопнул дверь, он опустил стекло и сказал, что позвонит завтра, если будут новости. И уехал.

Я медленно, тяжело дыша, стал подниматься по лестнице.

Кто-то ждал меня у двери моей квартиры. Первая мысль: беда. Я начал потихоньку пятиться. Затем узнал красивые ножки Присциллы Пардью и продолжил подъем.

– Наконец-то! – сказала она с облегчением, когда я ступил на лестничную площадку. – Тысячу лет жду тебя тут. Еще десять минут, и я бы… Что с тобой такое, черт возьми? Выглядишь так, будто тебя пропустили через шредер.

– Если бы… – поморщился я.

Присцилла поспешила ко мне.

– Давай ключи, – произнесла она приказным тоном, затем открыла дверь и помогла мне зайти.

Я мечтал рухнуть в постель и заснуть, но Присцилла не позволила. Уговорила меня пойти в ванную комнату и раздела до трусов, прежде чем я сообразил, что происходит. Потом с помощью губки промыла самые серьезные порезы и ссадины на моем теле. Это могло бы возбудить, если бы каждое прикосновение губки не заставляло меня морщиться от боли и чертыхаться.

– Почему бы тебе просто не пройтись по мне теркой для сыра? – прорычал я.

– Не будь таким нюней, – спокойно ответила Присцилла. – Это следует сделать. Вообще-то, тебе не мешало бы показаться врачу. Могут быть и внутренние повреждения.

– Нет ничего.

– Ты этого знать не можешь.

– Я рискну. Три дальше.

Потом пришла очередь антисептика. Мой рев наверняка был слышен в Зимбабве. Затем в дело пошли бинт и пластырь. После этого Присцилла надела на меня халат, провела в гостиную, где усадила на диван, и отправилась в кухню варить кофе.

– Тебе бы в медсестры податься, – пробормотал я, когда она вернулась с двумя чашками и села рядом.

– И видеть каждый день хнычущих детишек вроде тебя?

– Если бы тебя поколотили так, как меня…

– Не можем же мы все быть большими храбрыми мальчиками, которые решают споры кулаками, так ведь? Давай я догадаюсь. Кто-то оскорбил твою маму?

– Кстати, все произошло из-за тебя.

Она засмеялась:

– Только не говори, что ты защищал мою честь.

– Не совсем. Пара твоих дружков из «Кул кэтс клаба» решила преподать мне урок, чтобы моя нога никогда больше не ступала на их священную территорию.

– Не может быть! – выдохнула Присцилла. – Грязные подонки… Опиши их, я выясню, кто это, и их выгонят из клуба.

Покашляв, я проговорил:

– Нет необходимости. Они больше не сделают ничего подобного.

– Так ты поэтому пропустил наше свидание? – спросила она.

Я тупо посмотрел на нее.

– Предполагалось, что мы вчера куда-нибудь пойдем, – прибавила Присцилла. – Ты обещал позвонить.

Я виновато улыбнулся:

– Прости, забыл.

Она дала мне легкий подзатыльник:

– Ты негодный сын шелудивой дворняжки, Альберт Джири! Мне следовало оставить тебя наедине с твоими ранами. Последний раз делаю доброе дело для… – И Присцилла резко поднялась.

– Пожалуйста! – взмолился я, когда она шагнула к двери. – Не уходи. У меня есть кое-что на уме.

– Неужели? – саркастично произнесла она.

Я мысленно решал, сколько могу ей рассказать, и пришел к выводу: только капельку правды.

– Ты слышала про убийство семьи Фурстов?

– Конечно, – кивнула Присцилла. Ее взгляд смягчился. – Это кошмар какой-то. Бедные дети. Того, кто это сделал, следует найти и… – Ее брови поползли вверх. – В некоторых отчетах упоминалось, что один человек выжил – мужчина, пытавшийся спасти мальчика.

Присцилла вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Она закрыла рот ладонью.

– Бретон Фурст дежурил в «Скайлайте» в ночь убийства Ник. Я посчитал, ему есть что рассказать. Поехал к нему домой, чтобы расспросить его. Прежде чем успел…

Присцилла опустилась на пол и взяла меня за руки, а я кратко рассказал ей о пережитом кошмаре. Она сидела молча, опустив голову. Когда я закончил, она подняла глаза, полные слез:

– Мне очень жаль, Ал…

– Перестань, – улыбнулся я. – Откуда ты могла знать?

– Но я должна была догадаться, что что-то случилось. Я решила, что ты просто меня кинул – подумал, как обычно бывает, что от меня одни неприятности. Господи, как же это, наверное, было ужасно! Тебя избили двое моих друзей… И тут я появляюсь, и… – Она встала. Я поразился, насколько близко к сердцу она все приняла. – Я пойду, а ты выздоравливай, тебе нужен покой…

– Нет, – быстро возразил я, удерживая ее за руку. – Я хочу, чтобы ты осталась.

Она посмотрела мне в глаза, затем произнесла голосом мягче бархата:

– На ночь?

Мое сердце едва не выскочило из груди, но я был не в форме для сексуальных развлечений – ни физически, ни морально.

– Ну, хотя бы на пару часов, – пробормотал я.

Присцилла села на диван, наклонилась и мягко прижалась губами к моим губам.

– Ладно, – вздохнула она, – останусь. Ненадолго. А там посмотрим, как пойдут дела.

– Разумно, – согласился я, затем так же мягко вернул ей поцелуй.