Текст книги "Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»"

– Волк, пожалуйста… Если не спросим, то разозлим Владимира Петровича. Мы не имеем права вмешиваться в их отношения и тайны без разрешения.

– Считай, что Макс дал нам разрешение. – Мужчина посмотрел на подругу и застонал. – О'кей, подруга. Но ты об этом потом пожалеешь – поверь.

* * *

Поздним утром Ангела и Волк плечом к плечу шли по направлению к летнему залу. Оба были настроены весьма решительно и немного мрачно. По крайней мере, выглядели они так.

Федю, Лёву и Мишу они уже просветили на тему происхождения Максимилиана. Те тоже были шокированы новостью. Остальных информировать пока не стали.

Из летнего зала вышли Виктор и Женя. Друзья переглянулись, а потом одновременно посмотрели на двустворчатую дверь, ведущую в зал. Андрей громко постучал и распахнул одну из дверей.

– Владимир Петрович! Можно с вами переговорить?

– Заходите, – без радости разрешил мужчина. Весь его вид говорил о том, что их визит его раздражает.

Лика посмотрела на друга. Её взгляд спрашивал: «Может, отложим?», но мужчина отрицательно помотал головой и пошире распахнул дверь, пропуская девушку вперёд. Вместе они прошли на середину зала и остановились.

– О чём говорить собираетесь? – осведомился Дьявол. – Уж не о сплетнях ли?

– Нет, – спокойно ответил Туманов и, поглядев мужчине в лицо, пояснил: – О ваших сыновьях.

Чернов замер. Его взгляд, направленный в пол, медленно поднялся к глазам вожака стаи. Тишина, наступившая в зале, оглушала.

– Так, – тихо произнёс Владимир Петрович. – Значит, проболтался. Впрочем, я думал, он быстрее расколется. Ну и что конкретно вы собираетесь здесь обсуждать?

– То, что один из них не знает о существовании другого. Вы ведь Лёше не говорили?

– Нет. И не собираюсь.

Дьявол откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Это Анжелику поразило. Точно такую же позу вчера принял Максимилиан, когда они затронули эту тему. Только теперь ведьма заметила, до чего же они похожи! На лице главы Общества застыло такое же упрямое выражение, которое они часто видели на лице своего друга, Ахмедова. У этого седовласого мужчины тоже были тёмно-карие глаза, и в них тоже была видна страстность, да и само лицо было практически такое же, как и у Макса. Оно лишь немного поменялось с годами, но весьма незначительно. Такое же красивое.

– Не собираетесь? – очнулась Нестерова. – Как?

– А вот так.

– А вам не кажется, что Лёша имеет право знать о Максимилиане? У него есть брат. Они могли бы общаться, – заметил Волк.

– Нет. Они не могут и не будут общаться.

– Почему?

– Потому что я так решил, – жёстко сказал Владимир Петрович.

На несколько секунд наступила тишина, и собеседники только сверлили друг друга взглядами.

– Вы терпеть не можете Общество Максимилиана, – тихо начала Ангела. – Но как же так? Ведь во главе этого Общества стоит ваш сын. Как вы можете ненавидеть своего собственного сына?

– Тебя это не касается, Ангела. Это не твоё дело.

– Но это Лёшино дело! Это касается его. И Макса. Они – братья! Если вы не желаете поддерживать связь с Максом – дело ваше, но Лёша мог бы. Он стал бы общаться с Максимилианом.

– Он не станет. Я не позволю. Не лезь не в своё дело, Ангела! Вы оба не лезьте, куда вас не просят!

– Лёша имеет право знать о своём брате!

– Нет. Он не узнает. Никогда, – отрезал Чернов. – Зачем вы пришли? Впрочем, это уже не важно. Разговор окончен.

– Но…

– Я сказал: окончен! Я не собираюсь говорить об этом Лёше, и вы не скажете. Кто ещё знает, кроме вас двоих? – Взгляд мужчины впился в лицо Андрея. – Жуков, Самойлов и Курганов. Отлично.

По тому, как с досадой Туманов отпустил глаза, Лика поняла, что ответ Дьявол получил из его мыслей. Глаза Владимира Петровича, смотревшие на вожака, вспыхнули на пару секунд красным светом.

– Ты никогда и никому об этом не сможешь сказать, – недобрым тоном сообщил мужчина своему заму. – На Жукова, Самойлова и Курганова я тоже наложу магию. А на тебя, Ангела, я наложить магию не смогу, но предупреждаю: попробуешь с них снять магию или расскажешь об этом кому бы то ни было, а особенно Лёше, я вас пятерых выгоню из Общества, а Максимилиана с его подчинёнными вышвырну из города. Мне это ничего не стоит сделать. Не хотите, чтобы у ваших друзей-вампиров были проблемы – держите язык за зубами. Только посмейте заикнуться об этом… и я вам устрою «весёлую» жизнь.

Чернов резко встал и, не попрощавшись, вышел из зала через вторую дверь, ведущую в другой коридор. Ангела и Волк остались стоять, словно оглушённые.

– Ты вот такое предполагал? – спросила еле слышно девушка.

– Что-то в этом роде. Пошли.

Друзья развернулись и пошли к выходу. Когда дверь за ними закрылась, они с облегчением в один голос выдохнули. Очень медленно они двинулись вперёд.

– Знаешь, – заговорил Андрей каким-то надсаженным голосом, – не люблю сравнивать себя с собакой, но чувствую себя сейчас именно как побитая собака.

– Я – тоже, – призналась Лика и с удивлением обнаружила, что у неё голос не лучше, чем у друга.

– Прекрасно.

– Что прекрасного?

– Мы с тобой одинаково думаем.

– Может, присядем?

– Давай. Было бы неплохо.

На диван они оба попросту рухнули. Каждый думал о своём.

– Прости, Волк, – негромко сказала ведьма. – Ты был прав. Не нужно было к нему идти.

– А вот я теперь придерживаюсь мнения, что права была ты.

– Что?!

– Мы сказали о том, что всё знаем, и получили предупреждение. Мы знаем, какими будут последствия, если проболтаемся. Если б мы сказали всё Лёше сразу, ещё неизвестно, что было бы тогда и какими были последствия нашего поступка. Всё могло выйти гораздо хуже.

Повисло молчание. Туманов сидел, скрестив ноги в щиколотках, а руки – на груди. Глаза его были чуть-чуть прищурены. У Анжелики в голове образовалась какая-то странная пустота, поэтому она просто повернула голову и стала смотреть на красивое сосредоточенное лицо друга.

Он о чём-то думал. Долго думал и серьёзно. А затем чуть повернул лицо и поглядел на девушку.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Смотрю, как ты думаешь.

– М-м-м… Любопытное занятие.

– Весьма, – согласилась она. – Что ты надумал? Что делать будем?

– То, что нам сказали: держать язык за зубами.

– Как?! Но… почему? Я ведь могла бы…

– Рано или поздно всё вылезет само по себе. Всё тайное однажды становится явным. Я думаю, это случится довольно скоро, но мы к этому отношения иметь не будем. Мы не должны иметь к этому никакого отношения, и тогда никто не пострадает. И это действительно не наше дело. – Вожак замолчал на несколько секунд, а потом продолжил: – Остаётся вариант, что Макс познакомится с Лёхой и сам ему обо всём скажет. Но это очень и очень сомнительно, учитывая упрямство Макса. Он – осёл. И ты знаешь, подруга, с какой-то стороны даже хорошо, что они сейчас не познакомятся. Я так считаю. Макс пока недостоин быть знакомым с Лёхой! Он не заслуживает такого… – Мужчина запнулся, и ведьма догадалась, что наложенная магия не даёт ему произнести слово «брат», – … в общем, сама знаешь кого! Чёрт! Чёрт! У меня теперь язык связан!.. Да и, пожалуй, я не стал бы знакомить Лёху с Максом. Это нехорошо по отношению к Лёше: Макс с ним знакомиться не желает, и для Лёхи это будет только лишнее унижение. А ведь он побежит за Максом, если узнает сейчас!

– Да, – тихо согласилась Ангела, – наверное. Но что-то мы должны сделать! Ведь мы с Люцифером всегда обсуждали своё общение с вампирами и Максом. А как теперь?! Мы будем врать ему в лицо, а даже если врать не придётся, то всё равно будем чувствовать себя последними лгунами! Он – наш друг, а мы должны от него такое скрывать!.. Может, попробуем свести их? Подстроим встречу или что-нибудь в этом роде.

– Думаешь, Дьявол об этом не узнает? – горько усмехнулся Волк. – Нет, к их знакомству мы не будем иметь отношения. Да и если столкнуть их, как поведёт себя Макс? – Он вдруг снова разозлился: – Какой же Макс всё-таки осёл! Столько лет живёт в Сибирске – он давно мог бы познакомиться с Лёхой! Но он почему-то ждёт, что первый шаг сделает Лёша! В конце концов, кто из них двоих старше?!.. Впрочем, возраст не обеспечивает мудрость. Наверное, из них двоих умнее и мудрее всегда будет Лёша. Не Макс – это точно.

– Да уж. И если Владимир Петрович и Максимилиан когда-нибудь помирятся, то только с Лёшиной помощью. Только у него хватит мудрости и такта на это. И терпения.

– Согласен. Пойдём.

– Куда?

– К Лёше.

– Зачем?

– Кое-что мы сделать можем. Идём.

Лика пошла за Андреем. Она едва поспевала за ним: шёл мужчина быстро, решительно. Сына Дьявола они нашли выходящим из библиотеки.

– Привет, друг! – поприветствовал его Туманов.

– Привет, ребята, – ответил Алексей. – А чего вы такие поникшие?

– Да так… день «хороший». Слушай, Лёш, а ты ещё не надумал с Максимилианом познакомиться?

– Я… – Чернов-младший опустил виновато глаза. – Не думаю, что сейчас подходящее для этого время. Отец категорически против и… боюсь, его решение изменится нескоро. А злить его с моей стороны будет крайне неумно.

– Тебе надо с ним познакомиться, – твёрдо и серьёзно сказал вожак стаи.

– Андрей…

– Тебе надо с ним познакомиться. Просто прими это к сведению. Я не заставляю тебя идти к нему сию же минуту, но предупреждаю об этом.

– Я тебя не понимаю… – растерянно пробормотал Лёша. – Почему? Что произошло?

– Ничего. Но вам необходимо познакомиться. Это важно.

– Да почему?

– Не могу сказать. Если бы мог, сказал.

– А почему не можешь? Андрей, пожалуйста, объясни! Я ничего не понимаю. Ты меня пугаешь.

– Прости, Лёха, но я, правда, не могу.

– Я могу… – робко вставила Анжелика.

– Нет, не можешь, – возразил Волк. – Иначе многие наши друзья пострадают.

– Боже! – вскричал зеленоглазый ведьм. – Да что происходит-то?!

– Ничего, – упрямо повторил Андрей. – Только когда представится возможность, познакомься с Максимилианом. Обязательно. Он, конечно, бывает иногда редкостный кретин, но, я уверен, тебе понять его хватит и мудрости, и терпения. – Мужчина вздохнул и уже тише добавил: – И не говори потом, что мы тебя не предупреждали. О'кей?

Изумрудно-зелёные глаза смотрели то на Нестерову, то на Туманова. В них отражались растерянность и беспокойство. Сын Дьявола вздохнул тяжело.

– Ладно. Я ничего не понял, но от вас я внятного ответа, видимо, не получу.

– Боюсь, более внятно у меня не получится, – со слабой улыбкой ответил вожак стаи.

– Что ж, нет так нет. Ребята… у вас проблемы? Я могу чем-нибудь помочь?

– Всё нормально. Пока.

Волк, обхватив рукой талию подруги, потащил её за собой. Девушка рядом с ним семенила ногами, чтобы успеть.

– Хватит, Волк! – воскликнула со смехом Ангела, отшвыривая его руку и останавливаясь, когда они почти достигли выхода из здания.

– Извини, – так же смеясь, сказал Андрей.

Ведьма улыбнулась ему и задумчиво опустила глаза.

– Мефистофель… – пробормотала она.

– Что?

Лика посмотрела на друга и, неуверенно улыбнувшись, пояснила:

– Лёша – Люцифер, Макс – Мефистофель, а Владимир Петрович – Вельзеву́л.

Туманов расхохотался.

– Ну что за любопытная фантазия у тебя, Лика?!

– Нормальная фантазия, – пожала плечами девушка.

Друзья посмотрели друг другу в глаза.

– Ну и денёк сегодня, – заметила грустно Анжелика.

– Нормальный, – отмахнулся мужчина. – Не расстраивайся. Не всё так страшно.

И, обнявшись, Ангела и Волк вышли из резиденции Дьявола.

Глава 6

Тишина давила на Максимилиана со всех сторон. Она давила на его мозг, давила на лёгкие, не давая вдохнуть полной грудью. От этой густой тяжёлой тишины звенело в ушах. Звенело так сильно, что он даже не слышал биения собственного сердца. В такт назойливому звону в мозге пульсировала боль.

Ахмедов откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Чтобы отвлечься от боли, он попробовал сосредоточиться на какой-нибудь мысли, но все они ускользали от него. Пытаться поймать хоть одну из них было так же безнадёжно, как и поймать птицу за хвост. Впрочем, были в его голове мысли, имеющие отношение к одному эпизоду, которые ловить не нужно было: они лежали совсем рядом – стоит только протянуть руку. Но Максимилиан делать этого не хотел, как раз от этих мыслей он старался отвязаться. Но как только он пытался поймать какие-нибудь другие мысли, он натыкался на эти и отдёргивал своё сознание от них, словно руку от горячего предмета.

Вот уже несколько часов он боролся со своим сознанием, которое так и норовило обратиться к неприятным для него мыслям. Борьба эта была изматывающая, и силы Макса, в конце концов, закончились. С тихим стоном, застрявшим где-то в горле, он сдался и утонул в этих мыслях.

Перед своими вампирами он делал вид, что вчерашний разговор с Ангелой и Волком его не трогает, и те ему верили. Лишь немногие из них чувствовали, что это не так, а Влад знал точно. Он видел друга насквозь, и высокомерное и равнодушное лицо того не могло его обмануть. Но помочь он не мог по той простой причине, что Ахмедов эту помощь отвергал. Отвергал из гордости, граничившей с глупостью.

Макс и сам понимал, что это есть глупость, но не желал никому показывать свои чувства, считая, что со всеми проблемами нужно справляться в одиночку. Иное, по его мнению, является слабостью. Он даже не догадывался, что и это его убеждение есть очередная глупость.

Максимилиан боялся того дня, когда правда о его происхождении вылезет наружу. Он и хотел, чтобы это произошло, как можно скорее, и не хотел этого, желал оттянуть момент. Но, независимо ни от чего, всё выяснилось.

Он и не подозревал, что это вновь разворотит всю его душу. Впрочем, успокоилась она не так уж и давно. Поначалу Ангела, Волк, Федя, Лёва, Миша своим присутствием мучили его. Они напоминали ему о том, кто он есть. Он был и рад общаться с ними, узнавать что-то об Обществе Дьявола и не рад, потому что в их рассказах непременно фигурировал Дьявол, его отец.

Душа Максимилиана была разделена надвое: одна её часть ненавидела отца, была обижена на него за то, что он бросил его мать и его самого, а другая – мечтала о нём. Мечтала всё детство. Она надеялась, что он опомнится, найдёт их с матерью, и все они будут счастливы. Эта часть нуждалась в отце и никогда не теряла надежду обрести его.

Решение приехать в Сибирск принадлежало обеим частям души Ахмедова. Одна из них хотела позлить отца, помозолить ему глаза и показать, каким он стал, продемонстрировать, на что способен. Другая же надеялась, что отец узнает о нём, одумается и, быть может, будет… гордиться. Да, он надеялся, что отец станет гордиться им. Глупо, конечно, но любовь, к несчастью, не всегда разумна.

Так он и не дождался ничего, кроме единственного телефонного звонка. Мысли мужчины медленно поплыли в эту сторону, но он вновь стал сопротивляться. Вспоминать этот разговор ему не хотелось. Поэтому, хоть и не без труда, он перекинул своё сознание на вчерашний разговор.

Разговор был весьма неприятный, как показалось Максу. Реакция Ангелы и Волка оказалась не такой, какой он ожидал. Хотя… он боялся быть отвергнутым ими, но его страх не сбылся. Может, всё вышло не так уж и плохо?.. Но радоваться Ахмедов не мог: как только он вспоминал, с каким усердием они защищали Алексея Чернова, в нём закипала злость. Во-первых, он не верил ни в доброту своего «младшего брата», ни в его наивность, ни в его искренность, ни в его неосведомлённость в вопросе их родства, а во-вторых, он ужасно, невыносимо ревновал. Максимилиан ревновал к Алексею Чернову Волка.

Андрей Туманов вызывал у него восхищение, и он ничего не мог с этим поделать. Например, ему нравилось отношение Волка к женщинам. Макс уважал свою мать, он уважал всех её подруг, коллег, но это уважение распространялось только на тех женщин, которые на возрастной лестнице стояли с его матерью на одной ступени или же выше. Всех женщин, что находились ниже, он уважал или не уважал, исходя из своих отношений с ними. Редко какую женщину он искренне уважал. Большинством он пользовался. Однако следует упомянуть, что так было до знакомства с Волком.

Максимилиану нравилось спать с женщинами и это всё, что его интересовало. Он думал, что женщины сопротивляются близости из чистого упрямства или же из желания разжечь больший к себе интерес. «Мне приятно, тебе приятно – что же тут плохого?», – думал он, искренне не понимая, зачем женщины всё время сопротивляются. Теперь же, после знакомства с Волком и Ангелой, он начал понимать, что многим женщинам нужен повод вступить в подобные отношения и повод такой: любовь. Его это удивляло, но он принимал это.

Андрей Туманов, по всей видимости, о женщинах это всегда знал и потому так оберегал Ангелу, зная, что и она такая же. А Ахмедову нравился секс, нравился процесс соблазнения, «охота», и на всё остальное он плевал. Ему это нравилось, и о чувствах соблазняемой он не думал. Прежде не думал, но стал думать теперь: он начал, наконец, замечать, что все женщины разные и что у каждой из них есть свой внутренний мир. Макс стал немного в них разбираться и мог теперь определить, внутренний мир какой женщины подобные отношения приемлет, а какой – нет. И Ангела совершенно точно принадлежала к последним, и Волк в отличие от Максимилиана это знал так же, как знал о наличии внутреннего мира у каждой женщины. Он уважал этот мир, он с ним считался, а за ним стал пытаться делать так же и Ахмедов.

Андрей хорошо относился к женщинам, всегда был с ними вежлив и, как подозревал Макс, не способен был оскорбить хоть одну из них, даже если его довести. Это умение держать себя в руках, быть корректным и вежливым в любой ситуации восхищало Максимилиана. Он же мог сказать женщине всё, что он о ней думает, не выбирая выражений, под влиянием минутной ярости. Так же он мог обойтись и со всеми остальными. Его вспыльчивость всегда должна была получить выход, и чужие чувства, эмоции здесь не учитывались. Он мог насмехаться над кем угодно, если имел на то повод, он был способен на издёвку и не важно, кто перед ним: мужчина или женщина.

Ещё в Волке Ахмедову нравилось безразличие к мужской солидарности. Он защищал Ангелу, потому что она – его друг, потому что её пытались обмануть, а она по своей доверчивости и наивности не понимала этого. Он плевал на то, что весь процесс соблазнения на обмане и строится, плевал на солидарность – ему важна была лишь справедливость. Интересы своих друзей он защищал независимо от их пола. Для него имели значение только его принципы. И Макс был ему благодарен за то, что он уберёг его от ошибки.

Дружба с Ангелой ему была очень полезна, и потерять её ему бы не хотелось. Конечно, в последнее время он стал сомневаться в том, что им нужна дружба, решил, что это могла быть «судьба», как он ей говорил, но она ловко всё расставила по своим местам. А разрешения поцеловать он потом просил из чистой вредности и был рад, что она не позволила. Под влиянием минутной слабости он мог возжелать её, но на холодный рассудок понимал, что это неприемлемо. Целоваться с другом – чистое сумасшествие, и мудрая Ангела сумела этого сумасшествия избежать.

В Волке так же Максимилиана восхищало равнодушное отношение к собственной внешности. Макс знал, что он красив, он сознавал это каждую минуту и мог этим воспользоваться при случае. Андрей же следил за своей внешностью, но словно частенько забывал обо всех её достоинствах. Он никогда ею не пользовался, и, похоже, всё, что его беспокоило, – это чтобы окружающим не было неприятно на него смотреть.

И вот этот Волк, чьё одобрение и преданную дружбу Ахмедов мечтал заслужить, защищал до хрипоты Алексея Чернова! Чем, интересно, сын Дьявола сумел заслужить такую преданность и такое доверие к себе? Как он умудрился сделать так, что сам Волк им восхищался? Эти вопросы сводили Максимилиана с ума. Он чувствовал себя, как обиженный ребёнок, у которого выхватили из рук его игрушку. Он мечтал, чтобы когда-нибудь Волк мог так же поручиться за него, что он – хороший.

Макс глубоко и тяжело вздохнул. Что бы ни говорили Ангела и Волк, он не верил, что Алексей Чернов ничего не знает. Пожалуй, его это не сильно беспокоило: в брате он не нуждался. Он и не видел его почти: так, издалека и мельком, а потому никаких братских чувств к этому мужчине не испытывал.

Мысли Ахмедова снова стали путаться, теперь они переплелись в тугой комок, в котором ничего нельзя было разобрать. Единственное, что мужчина чувствовал, так это горечь. Горечь эта осталась от разговора с друзьями. Главной причиной её появления был тот факт, что Ангела и Волк оказались на стороне Алексея Чернова, а не на его. От этого было обидно.

Максимилиан обхватил голову руками и сел, поставив локти на колени. В комнате ему опять слышалась звенящая тишина. Через пару минут её нарушил тихий стук в дверь. Он оглянулся. В дверном проёме стояла Света.

– Здравствуй, Макс.

– Привет.

– Можно войти? Я понимаю, что, наверное, не вовремя…

– Ты всегда приходишь вовремя, – возразил мужчина с едва заметной улыбкой. Она от его слов приободрилась и продолжила:

– Я слышала о вчерашнем разговоре с Ангелой и Волком… Я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду на твоей стороне, даже если ты не прав. Я могу тебе помочь?

Тёмно-карие глаза долго на женщину смотрели, а потом губы всё-таки шевельнулись и тихо произнесли три заветных слова:

– Посиди со мной.

Красноволосая вампирша с облегчением улыбнулась и, затворив за собой дверь, вошла в комнату. Она села рядом с Ахмедовым на диван и обняла его. Он положил голову ей на грудь и прикрыл глаза. Её руки крепко и вместе с тем ласково обнимали его. Её губы поцеловали его в макушку. Поцеловали по-матерински. Теперь тишина казалась Максимилиану доброй, уютной и спокойной.

Связывали ли когда-нибудь этих двоих иные отношения, кроме дружеских? Нет. Никогда. Было время, когда Макс желал Светлану, но оно прошло, а желанию этому он выхода не дал. Для него Света всегда была чем-то святым. Он не хотел осквернять её своими прикосновениями и ни разу не позволил себе ничего лишнего. Она напоминала ему его мать, и он уважал её, как не уважал ни одну женщину, кроме своей матери. Их отношения в какой-то мере напоминали отношения родителя и ребёнка. Роли же частенько менялись: то он был отцом, а она – дочерью, то наоборот. Эти двое были связаны крепкой дружбой, они понимали друг друга без слов.

Света всегда хорошо относилась к Максимилиану, она любила его, как брата, которого у неё никогда не было. Они просто общались, но никогда не делились друг с другом ни тайнами, ни мыслями. А потом вдруг их отношения изменились, хотя они по-прежнему не обсуждали друг с другом ничего сокровенного. Это случилось после года знакомства. С бизнесом у Макса тогда возникла проблема, но он решал эту проблему в одиночку. Как-то раз Света вошла в его кабинет – кажется, пыль протереть – и не заметила, что он там сидит на диване. Она попятилась потом, уйти хотела, а он, не поворачивая головы, тихо сказал:

– Не уходи, Света. Посиди со мной.

Она не понимала тогда, какой ему от этого толк, но послушно посидела с ним рядом. С тех пор он часто её об этом просил. Она же вскоре догадалась, что ему требуется поддержка, которую он чувствовал от неё. Потому что мысленно она всегда его поддерживала и хотела помочь.

Сначала она просто сидела рядом с ним, потом начала брать его за руку, а постепенно стала обнимать его и гладить по голове, как сына. Это была их маленькая традиция.

Максимилиан один нёс за всё ответственность, и порой ему становилось тяжело от этого груза, но делить его с кем-то он не желал. Макс не говорил со Светой о своих проблемах – лишь просил её побыть с ним немного.

Теперь, рядом с ней, всё перестало казаться таким уж страшным. Мысли распутались, и голова больше не болела. И он мог почти равнодушно вспомнить единственный в жизни разговор с отцом.

Ахмедову тогда было года двадцать три или двадцать четыре. Он сидел в комнате, которая заменяла ему кабинет. Был очень занят, разбирался с какими-то бумагами, и тут зазвонил телефон. Он поспешно взял трубку.

– Ахмедов. Слушаю вас.

– Ну, здравствуй, Максимилиан.

Макс рылся в бумагах, его мысли были заняты другим, поэтому он раздражённо ответил:

– Здравствуйте-здравствуйте. Говорите – я слушаю вас.

– Не узнаёшь?

– Нет, – с досадой сказал вампир. – Кто это?

– Владимир Чернов.

Вот тут-то Максимилиан замер. Сначала его бросило в жар, а потом сразу в холод. Его рука с силой вцепилась в телефонную трубку, он медленно встал со стула. И хотя ему хотелось в ужасе вскричать: «Кто?!», он надел на себя маску и медленно пропел:

– Владимир Чернов… Владимир Чернов… Нет, боюсь, это имя мне ни о чём не говорит. Мы знакомы? Напомните мне, пожалуйста.

На том конце провода раздался тихий смех.

– Поздравляю. Неплохой спектакль, сынок. Молодец.

– Ну, спасибо за оценку, папочка. Что-то нужно от меня?

– Зачем ты приехал в Сибирск?

– Приехал, да и приехал – тебе какое дело? – холодно осведомился Ахмедов.

– Уезжай.

– Это что – приказ?

– Да, приказ.

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

– Твой отец.

Макс ядовито рассмеялся:

– Неужели? Свои отцовские права, дорогой Владимир Петрович, надо было раньше качать – теперь поздновато. И уезжать отсюда я не собираюсь. Мне нравится этот город. Вдвойне он мне нравится от того, что именно здесь вы заделали меня моей матери.

– Ах, ты…

– Отличный город! – со смехом воскликнул вампир, не давая собеседнику выругаться. – Я в восхищении. Больше вопросов ко мне нет?

– Заносчивый ублюдок, – прошипели ему в ухо.

– А ты – похотливый козёл!

Он тогда с яростью бросил трубку и без сил рухнул на стул. Ему было и больно, и обидно. Он обхватил голову руками и сам себе вполголоса сказал:

– Ты – идиот, Максимилиан! Какой же ты всё-таки идиот!..

Все его мечты и надежды рухнули, с грохотом разбились о жестокую реальность. В тот момент ему даже хотелось рыдать от обиды, как ребёнку. Ему больше не на что было надеяться. По крайней мере, так казалось Максимилиану тогда. Но не зря говорят, что надежда умирает последней: вскоре неприятное впечатление от этого разговора изгладилось в памяти, и он снова стал надеяться.

Однако в тот день он не догадывался о том, что надежда позже вспыхнет вновь, и лишь сидел, обхватив голову руками, и страдал. Но даже боль и обида не лишили его отличного слуха, а потому он отчётливо расслышал, как скрипнула половица под ногами того, кто пытался незаметно отойти от двери. Ахмедова прошиб пот, но, несмотря на это, он сумел твёрдым голосом произнести:

– Влад, зайди.

Звук повторился: стоявший за дверью парень надеялся уйти. Он, видимо, решил, что Макс называет имя наугад, не зная ничего наверняка, и хотел удалиться, чтобы оставить впечатление, что за дверью никого нет и не было. Но глава Общества не гадал – он знал точно – и повторил громче:

– Зайди, Влад!

Рудаков стремительно вошёл в комнату и, глядя в бумаги, стал что-то говорить. Он усердно объяснял Максимилиану какие-то вещи, связанные с бумагами, и, как понял Ахмедов, пытался сделать вид, что подошёл к двери только под конец разговора. Или же был так увлечён содержанием бумаг, что ничего не услышал из разговора. Но Макса провести ему не удалось.

Вампир не слушал то, что говорил ему друг, не смотрел в бумаги, которые тот просил его подписать – он глядел ему в лицо и с каждой минутой всё больше убеждался в том, что слышал тот много. Потому что первый раз в жизни эти всегда спокойные голубые глаза избегали на него смотреть.

– Как много ты слышал? – тихо спросил Максимилиан, перебивая собеседника.

Однако тот вопрос проигнорировал и договорил всё, что собирался, после чего в который раз протянул бумаги со словами:

– Подпиши, пожалуйста. Я с Васькой их отправлю.

Ахмедов вырвал бумаги у Владимира из рук и швырнул их на стол. Глаза его по-прежнему смотрели на друга.

– Влад, сделай одолжение: посмотри мне в глаза. Я здесь стою, а не на полу валяюсь, куда ты смотришь.

Рудаков поднял глаза. Чувствовалось, что ему так и хочется их опустить. Макс смотрел на него твёрдо, но твёрдости внутри не ощущал: ему было страшно. Он боялся до ужаса. Боялся, что друг его отвергнет. Боялся его реакции. Боялся потерять друга.

– Как много ты слышал? – повторил глава Общества.

Влад снова опустил глаза, но ответил честно:

– Начиная с того, как ты спросил: «Кто это?».

– То есть… – выдохнул Максимилиан, – … ты слышал всё.

Он опустился на стул, чувствуя, как страх пожирает его изнутри. Теперь уже он избегал смотреть на Владимира.

– Ну и что ты обо всём этом думаешь?

– Ты – сын Дьявола. Я правильно понял?

– Да, верно.

– И он просил тебя уехать из города?

– Да.

– Вот же сволочь. А что ещё он сказал?

– Назвал меня заносчивым ублюдком.

– А ты его похотливым козлом? – улыбнулся Рудаков.

– Верно, – улыбаясь в ответ, сказал Макс. – И ещё он похвалил мой спектакль.

– Когда ты притворился, что тебе не знакомо его имя и он сам? – смеялся уже в открытую зам. – Это действительно было забавно. По-моему, получилось довольно натурально.

– Правда? Спасибо.

Друзья смотрели друг на друга и улыбались. Былое напряжение сдуло как тучу ветром.

– Значит, ты приехал сюда из-за отца? – осведомился Влад.

– Да, хотел его позлить.

– Неправда. Ты приехал не только позлить. Надеялся на что-то, да?

– Я – идиот? Впрочем, я и сам знаю, что идиот.

– Нет, ты не идиот, Макс. Знаешь, даже я иногда надеюсь, что родители мне позвонят, хотя и знаю, что они никогда этого не сделают.

– Серьёзно?

– Да. Бывает такое со мной. Правда, редко. А что ты теперь делать собираешься?

– Ничего. Уезжать из Сибирска я не намерен, да и невозможно это теперь. А ты… не обижаешься на меня?

– За что? – удивился Владимир. – За то, что ты родился тем, кем родился?

Ахмедов горько рассмеялся.

– Ну, да. За это и за то, что я тебе ничего не говорил.

– Твоё право. Кстати, а мне тоже никому об этом говорить нельзя?

– Да, пожалуйста, не говори.

– Хорошо. Как скажешь.

С тех пор это была их общая тайна. А потом из Общества ушёл Ваня Куликов вместе с несколькими вампирами, и Максимилиан принял решение рассказать о своём родстве с Дьяволом всем членам Общества. И никто, как ни странно, не предъявил ему никаких претензий, никто не был возмущён или оскорблён – все ему только сочувствовали и были на его стороне…

Макс поднял голову и посмотрел Свете в глаза.

– Как думаешь: они ещё придут?

– Ангела и Волк? Думаю, да. А почему нет? Что такого произошло? Вряд ли они перестанут с тобой общаться из-за того, что ты – тоже сын Дьявола. Они могут обидеться на тебя за Чернова-младшего, но это не повод совсем прекращать общение.

– Верно, – согласился мужчина. – Ты права. Ты права.

* * *

Вечером того же дня Лика и Андрей пришли домой к вампирам. Они могли бы отложить визит до следующей недели, но им хотелось обговорить всё произошедшее, разрешить вопросы, затронутые накануне, чтобы закрыть тему совсем.