Текст книги "На краю света. Записки иммигранта"

Первый день в университете

На следующий день, поднявшись в шесть часов утра, я обнаружила нашего арендодателя тихо посапывающим в гостиной на старом засаленном диване. На его животе мирно покоилась коробка из-под пиццы с остатками вчерашней трапезы. Рядом с ним стоял «новый» журнальный столик, заставленный банками из-под кока-колы, на котором все еще была приклеена наклейка «секонд-хенд». Секонд-хенд только в России является чем-то очень необычным и неподобающим. В Канаде даже люди при средствах (особенно в маленьких городах, таких как Сент-Джонс) не гнушаются зайти и прикупить себе не только мебель секонд-хенд, что обоснованно и понятно, но также и одежду, например, джинсы или кофты, а иногда даже нижнее белье. Особой популярностью в секонд-хендах пользуются детские вещи и игрушки. А что? Дети ведь быстро растут!

Зайдя на кухню, я увидела еще один сюрприз от Пэма: на столе лежала гора коробок и всякого другого мусора из фастфуда. Вообще, видеть у себя в жилище своего арендодателя, тем более везде оставляющего мусор, было неприятно, и я решила после побеседовать с ним об этом. Наскоро позавтракав кашей, стараясь не разбудить незваного гостя, а, заодно и Кирилла, я оделась и выскочила на мороз.

Наше новое жилище было расположено примерно в тридцати минутах ходьбы от университета. Я немного помнила дорогу, но все равно приходилось постоянно сверяться с картой в новоприобретенном телефоне – для того, чтобы не заблудиться. Сент-Джонс – маленький провинциальный городок, но маленьким он считается только из-за небольшой численности населения. Если сравнивать по площади занимаемой территории, то он даже больше моего родного Владивостока (для сравнения, площадь Владивостока 336 кв. км, а Сент-Джонса – 446 кв. км, при том, что население Владивостока 606 тыс. человек, а население Сент-Джонса – 214 тыс. человек). Исходя из карты, дорога в университет петляла через несколько жилых районов, и я старалась, как могла, запоминать улицы и перекрестки, а то и ориентироваться по вывескам магазинчиков, кафе и различных врачебных кабинетов на дому, коих в Ньюфаундленде превеликое множество. Вышла я заранее, примерно за час, чтобы дать себе время на поиски, зная наверняка, что заблужусь и не раз пойду не туда, куда надо. Так и получилось.

Дорогу в университет я до сих пор помню в деталях. Конечно, вы бы с удивлением спросили меня, почему бы не пользоваться автобусом вместо того, чтобы каждый день по холоду и слякоти пешком добираться до университета и тратить на это столько времени. И я так же думала поначалу, но, когда мы узнали стоимость проезда в муниципальном транспорте (а он в то время составлял три канадских доллара), от этой идеи пришлось отказаться, так как каждая копейка была на счету. Конечно, существовали специальные скидки для студентов, предъявивших студенческий билет в автобусе, но даже с ними сумма за проезд была неподъемная для нашего тогдашнего бюджета, так как дохода не было никакого. Кроме того, напрямую до университета было не доехать, и с двумя пересадками дорога занимала около часа.

Итак, в целях экономии я предприняла свой первый пеший поход в Научный кампус, в котором располагалась аудитория и деканат философского факультета. Запыхавшись, потратив на дорогу примерно пятьдесят минут, тяжело дыша и чертыхаясь, так как только что начавшийся снег попал мне за шиворот и, тая, струился по моему разгоряченному телу, я шагала по коридору в поисках своей аудитории. По прошлому посещению я помнила, что наша классная комната расположена на втором этаже, у меня был ключ от нее и от маленькой библиотеки, которая находилась прямо там же, за стенкой. Несмотря на то, что до первого занятия оставалось десять минут, в классной комнате сидела только одна пожилая женщина по имени Кристин, с курчавыми седыми волосами, в очках и розовом мохеровом свитере. У нее были голубые глаза и округлое лицо абсолютно белого цвета. Помада ее гармонировала со свитером, то есть имела такой же ярко-розовый оттенок.

– Привет! – заулыбалась Кристин, увидев меня, когда я зашла и огляделась. Комната была небольшая, но очень теплая и светлая, так как окна ее выходили на юг и солнце гостило здесь каждый день, даже в пасмурную погоду. Здесь был стол, на котором стоял кофейник и одноразовые стаканы, банка растворимого кофе и пачка чая. Над столом располагались деревянные ячейки для студенческих писем и посылок, в которых уже кое-где что-то лежало. Напротив кухонного стола стоял офисный стол со стулом, посередине стола красовался компьютер потрепанного вида, с правой стороны виднелся небольшой принтер. Посреди комнаты стоял большой продолговатый стол в окружении нескольких стульев, за которым как раз и сидела Кристин. А в углу стоял диван синего цвета. Также в комнате была полка с книгами, грифельная доска, на которой было написано мелом «Добро пожаловать!» и пара цветов в горшках на подоконниках. В общем, комната эта мне чрезвычайно понравилась, и именно поэтому впоследствии я проводила много свободного времени именно тут.

– Привет! – поздоровалась я и пожала Кристин руку. – А где все? – обвела я рукой пустую комнату.

– Я не знаю, наверное, уже в аудитории, – пожала плечами Кристин и стала собирать разложенные на столе книги к себе в сумку.

Я поспешила к аудитории, которую ранее показывала мне Джоан, секретарь нашего декана. И действительно, в аудитории было уже полно народу. Я заняла свободное место на краю стола, спиной к окну и полезла в рюкзак за тетрадью и ручкой. Сказать, что я волновалась, это вообще ничего не сказать. Я была сконфужена, и вся тряслась от нервов и парализовавшего меня страха: несмотря на полученное мною в России образование, этот опыт выходил за рамки моей зоны комфорта. Я все еще боролась со своим языковым барьером, путалась в грамматике, я нервничала, наконец, причем практически все время, на протяжении каждого урока, так как боялась, что меня спросят о чем-то, а я даже ответить толком не смогу.

Тем временем все знакомились и представлялись друг другу. Обведя взглядом класс, я с удивлением отметила про себя, что я едва ли не сама молодая особа во всей нашей группе. Группа состояла человек из двадцати, практически все были, по крайней мере, на вид, старше тридцати лет (напомню, мне на тот момент едва исполнилось двадцать пять). Все прекрасно владели языком и имели за плечами университетское образование. Я также была бакалавром лингвистики, но в совершенно другой стране, с другим языком, системой образования и своими правилами. В общем, я ошарашено водила глазами по классной комнате в надежде увидеть хотя бы одного-единственного иностранца, такого же, как я, но тщетно. Я была совсем одна. Первый урок должна была проводить уже знакомая мне с недавних пор Джоан, декан факультета. Стараясь немного расслабиться, я стала разглядывать соседей по парте. Прямо напротив меня восседала полная девушка неопределенного возраста, с кучерявыми каштановыми волосами. На носу у нее красовались очки в квадратной оправе, на ней была ярко-красная кофточка и джинсы в обтяжку. Слева от нее сидела уже упомянутая мною ранее старушка Кристин, которая так же, как и я, ошарашенно смотрела по сторонам, изредка нервно улыбаясь. Справа от полной девушки сидела пара парней-близнецов, судя по виду, примерно моего возраста. Одеты они были, вопреки традиции, в вещи, разные по стилю и цвету (один явно предпочитал более консервативный, другой – более спортивный стиль). Еще здесь присутствовали странного вида мужчины средних лет: один с длинными волосами, убранными в низкий хвостик, другой, явно желавший казаться моложе своих лет, в растянутой футболке со «Звездными войнами». К сожалению, по понятным причинам, я не помню всех присутствовавших в тот день сокурсников. Они менялись от семестра к семестру, а иногда даже от недели к неделе. Уходили старые, приходили новые, иногда на лекциях присутствовали студенты с параллельных факультетов, проявившие интерес к той или иной философской теме, рассматриваемой на семинаре. Тем временем, пока я разглядывала сокурсников, которые все прибывали и пребывали, рассаживаясь за столом и весело что-то обсуждая друг с другом, в классную комнату бодрым, но нечетким шагом зашел наш «декан». Да-да, именно «зашел», а не «зашла», так как это была никакая не Дженнифер, а мужчина с длинными седеющими, зачесанными назад волосами, собранными в хвостик (видно, у философов это теперь модно). На вид ему было лет сорок, толстые линзы очков делали его раскосые глаза огромными, при этом взгляд его был очень странным и слегка сумасшедшим. Смеялся он нервно, резко, отрывисто, что, по моему мнению, тоже указывало на его психическую нестабильность либо склонность к истерии. Его смех напоминал тихий гогот и заставлял вздрагивать от неожиданности.

– Добрый день, студенты, – начал он и запнулся, обводя аудиторию взглядом своих огромных глаз, которые, казалось, еле-еле помещаются на лице. – Меня зовут Джей, и я на какое-то время буду заменять Дженнифер, так как ей пришлось взять отпуск из-за непредвиденных семейных обстоятельств.

Он сел во главе стола, вынул свой ежедневник и ручку из потрепанного старомодного портфеля, который он так же неловко водрузил на стол. Слегка повозившись со своим замком на портфеле, он наконец заговорил.

– Итак, добро пожаловать в МАН (Мемориальный Университет Ньюфаундленда)! Вы будете здесь учиться два года, в течение которых вам нужно будет написать ряд письменных работ, каждую из которых необходимо защитить на устном экзамене! При этих словах я нервно сглотнула и опустила взгляд в тетрадь, где уже красовалась надпись, как в начальной школе: «Десятое января, лекция первая». Джей же продолжал вещать что-то о достоинствах выбранного нами факультета, о профессорах, которые будут читать нам лекции по философии и не только. Также он обмолвился, что нам необходимо будет найти супервайзера. Тогда я не особо обратила внимание на это высказывание, так как у нас обращаются за помощью к супервайзерам только на последнем году университета при написании дипломной работы. Все присутствующие в аудитории студенты спокойно переваривали полученную информацию и ничем не выдали своего удивления или непонимания – видимо для них процедура обучения была самая стандартная. Ввиду своего пресловутого языкового барьера я все еще плохо улавливала информацию, мне требовалось много усилий, чтобы сконцентрироваться на том, о чем рассказывает Джей, и я, подумав, что это просто приветственная лекция, очень многое пропустила мимо ушей. Наконец повествование окончилось, и Джей, сказав напоследок, что пришлет нам по электронной почте информацию и литературу для следующей лекции, которая состоится через пару дней, удалился из аудитории. Я встала одной из первых и стала собирать свои пожитки в сумку, без единой идеи о том, как я буду здесь учиться.

«Взрыв» в регистрационном офисе

Придя домой, я рассказала Кириллу все, что смогла усвоить на первой лекции, а также поделилась сомнениями по поводу того, смогу ли я написать те самые философские работы, которые еще и нужно будет защитить на устном экзамене. На это он ободряюще ответил:

– Не бойся, не все сразу – дальше будет проще!

Кивнув, я повесила верхнюю одежду в шкаф и только стала разуваться, как Кирилл прибавил:

– Кстати, пока ты еще не зашла, должен тебя предупредить – у нас новый сосед! – и многозначительно посмотрел на меня.

Я все это время пыталась снять с ноги теплый сапог, но эта новость заставила меня замереть на месте.

– Сосед? – повторила я за Кириллом шепотом, и он снова кивнул.

– Можешь не шептать, он китаец, – подмигнул мне Кирилл и прошел из прихожей в коридор по направлению в нашу комнату. Я поспешила за ним, все время озираясь по сторонам, как будто новый сосед засел где-нибудь в засаде и только и ждет момента, чтобы выскочить оттуда на меня с диким воплем. Судя по звукам, наш новый сосед поселился в маленькой комнатке прямо напротив нашей и в данный момент смотрел телевизор или играл в компьютер.

– Ты с ним уже познакомился? – спросила я у Кирилла, едва зайдя в комнату. – Как он?

– Ага, – проговорил Кирилл, что-то рассматривая в своем новом телефоне, – зовут Айк, он тоже студент в университете, как и ты, только младше нас. Вроде бы спокойный на вид.

Выдохнув, я положила сумку в комнату, переоделась в домашнюю одежду и пошла готовить ужин. В то время я все еще постигала премудрости кулинарной науки, и не могла сварить практически ничего, кроме пары супов. Дело в том, что ранее мне не приходилось особо заморачиваться по поводу готовки, так как в моей семье были мама и старшая сестра, которые потрясающе готовили и очень любили этим делом заниматься. Меня такое положение дел вполне устраивало. Когда же я повзрослела и стала жить с Кириллом в отдельной квартире, работа заняла все мое свободное время, и на готовку не оставалось ни сил, ни желания. Там мы постоянно питались вне дома, благо заработная плата позволяла, да и родители жили по соседству, что также было очень удобно. Теперь же, сходив пару раз за продуктами, я осознала, что такое положение дел не применимо для жизни в Канаде. Цены на продукты я постоянно и неизменно переводила в родную валюту и все время ужасалась. Так как Сент-Джонс расположен на острове, цены на продукты здесь выше, чем в остальной Канаде. Например, один средний огурец мог стоить два с половиной, а то и три канадских доллара. Просто немыслимо! Молоко, мясо, рыба (кроме самой дешевой), зелень и овощи – все стоило в разы дороже, чем в нашей стране. Поев пару раз в кафе и увидев счета, я поняла, что мне необходимо научиться готовить, причем чем скорее, тем лучше. Начала я свое кулинарное образование с различных веб-сайтов, которые шаг за шагом описывают и показывают все рецепты любимых с детства блюд. Так я впервые в Канаде пожарила традиционные русские блины, испекла свой первый наполеон и морковный торт. А также поняла, что запекать мясо лучше всего в духовке, обернув его предварительно фольгой и добавив к нему немного специй, овощей и масла. На завтраки мы стали ежедневно (кроме выходных) питаться кашами: овсяной, пшенной и геркулесовой. К слову сказать, приехали мы в Канаду не то чтобы худыми: Кирилл весил девяносто четыре килограмма при росте метр восемьдесят шесть, ну а я весила около шестидесяти килограмм при росте метр шестьдесят пять. В общем, полнеть нам категорически воспрещалось, и питаться фастфудом было для нас немыслимо как в финансовом смысле, так и в диетологическом. Поэтому всю готовку я взяла на себя, и потихоньку у меня стало получаться все лучше и лучше. Как некогда говаривала моя мама в ответ на мои слова о том, что я совсем не умею и не люблю готовить: «Кушать вкусно ведь любишь? Значит, и готовить будешь вкусно!».

Обдумывая все это, я готовила недавно выученное блюдо: томатный суп с мясными фрикадельками и рисом. Возни с ним было немного, но получалось очень вкусно, а главное, хватало надолго. Пока я усердно терла на терке свежие помидоры, на кухню зашел тот самый Айк – наш новый сосед. На вид ему и вправду было лет восемнадцать: худенький паренек в очках, на голове традиционная китайская прическа-пыжик (это когда волосы у парней отрастают, и вместо того, чтобы лежать на голове, из-за жесткости торчат, как антенны, в разные стороны). Одет он был в растянутую, выстиранную толстовку и домашние штаны-треники. Причем, как вскоре выяснилось, на улицу он выходил примерно в таком же одеянии, добавив к своему наряду легкую куртку, подбитую мехом, которую все время носил нараспашку. Передвигался он сумбурно, неуверенно, постоянно о чем-то сам с собой говорил и ходил кругами, будто все время что-то забывая и злясь за это на самого себя. Зайдя на кухню, он быстро буркнул что-то вроде «Привет!», заглянул в холодильник, затем, что-то пробормотав, резко зашагал к шкафу и стал рыться там, и, похоже, так ничего и не найдя, выскочил из кухни. Все это я наблюдала краем глаза, все еще работая с теркой. Я почти закончила со своей готовкой, когда Айк вернулся в кухню и опять полез в холодильник, на этот раз в морозильную камеру. Достав оттуда брикет замороженного мяса, он бросил его на противоположную часть стола. Я подумала, что, раз я явно старше, нужно сделать первый шаг, и решила представиться:

– Привет, Айк, – сказала я, протянув наскоро обтертую полотенцем руку. – Ты ведь Айк, верно? Меня зовут Дарья, я девушка Кирилла, и мы теперь будем жить вместе.

Он вздрогнул, бросив на меня взгляд, и быстро подошел ко мне с вытянутой рукой.

– Да, меня зовут Айк, рад познакомиться.

Мы пожали друг другу руки, и он снова вышел из кухни.

Тем временем я уже закончила свою готовку и, разлив суп по чашкам, понесла их к нам в комнату. Поужинав, я решила проверить почту в телефоне. В почте значились три непрочитанных сообщения: два от Джея, с расписанием занятий и списком литературы, необходимой к прочтению на следующий урок по теме «Кросс-культурные коммуникации» (что это еще такое?!), и одно – от регистрационного офиса в МУНе, с напоминанием о регистрации на курсы и о встрече с агентом по помощи новоприбывшим студентам вроде меня. Так как следующая лекция у меня была назначена на послезавтра, на завтра я спланировала решить вопрос с регистрацией. Кирилл вызвался пойти со мной, так как каждодневное сидение дома в поисках работы стало уже потихоньку действовать ему на нервы. Кроме того, я неважно ориентировалась в пространстве, и мне не помешала бы компания, так как этот регистрационный центр находился в другом здании на территории университета. На том и порешили, и, заведя будильник на восемь утра, улеглись спать.

Следующее утро было такое же мрачное и серое, как и предыдущее, и как не одна сотня последующих, за окном бушевал сильный ветер, и, судя по прогнозу погоды, который я теперь проверяла чуть ли не каждый день, чтобы знать, как одеваться и наносить ли косметику, в середине дня ожидался снегопад. Кстати о косметике: благодаря снегопадам с ледяным ветром и мелким снегом я быстро прочувствовала на своей собственной коже, что означает пилинг и заморозка. Из-за того, что город является островным, но северным, погода здесь переменчивая, влажная и очень ветреная. Если идет дождь, то он идет несколько дней с перерывами, при этом осадки зимой выпадают смешанные: то есть ледяной дождь, например, или снег, смешанный с дождем. Все это при сильнейших порывах ветра ощущается просто ледяной водой с элементами снега, которая, смывая всю косметику с лица, шлифует его, делая кожу – нет не чистой и шелковистой, как вы могли бы подумать! – а воспаленной, покрасневшей и жутко чувствительной. Поэтому в Ньюфаундленде косметикой практически никто не пользуется, ведь это абсолютно бессмысленная затея.

Итак, умывшись и приведя себя в порядок, мы с Кириллом отправились на поиски регистрационного центра. На улице был зверский мороз и ветер. Мы жались друг к другу, поплотнее укутываясь в наши шарфы и поминутно натягивая обратно на голову сорванные ветром капюшоны. Так как мы не знали точного местоположения регистрационного центра, то решили сначала пойти в главный корпус. Мы петляли по занесенным снегом тропинкам, едва различая их на обочинах дорог. Проезжая часть, как всегда, была очищена, а тротуары – неразличимы под метровым покровом снега. Топать нам пришлось по проезжей части, близко прижавшись к обочине дороги, чем мы неизменно вызывали недовольство всех проезжающих мимо водителей, поминутно в ярости нажимающих на клаксоны. То и дело матерясь и поскальзываясь на солено-водянистой жиже, мы добрались наконец до университета. Главный корпус возвышался посередине университетского комплекса. К нему вела широкая лестница на манер парадной. Мы быстро забежали по лестнице наверх, чтобы согреться перед новым походом. Сразу за двумя дверями, ведущими в университет, мы увидели столовую по типу фуд-корт – это когда в середине стоят маленькие столики, как в буфете, а по углам много различных стоек с небольшими магазинами с едой и напитками. Практически вся эта еда – фастфуд. Весь фуд-корт был заполнен студентами, они ели, пили, списывали или переписывали друг у друга конспекты, читали, разговаривали, создавая неясный гул и слегка хаотичную атмосферу в этом огромном помещении, занимающем по меньшей мере половину этажа. Мы решили пройти немного дальше, так как в конце фуд-корта виднелось что-то вроде коридора с лестницей, ведущей вниз. Быстро идя по проходу между столиками, то и дело лавируя между людьми с подносами, сумками и книгами, мы добрались до конца столовой. За ней действительно были расположены офисы и канцелярия. Вытащив из сумки бумажку с номером кабинета, в котором располагался регистрационный центр, я поняла, что ни один номер, который был в этом холле, даже близко не совпадает с тем, что написано у меня на листочке. Чтобы долго не искать, бегая кругами по зданию, мы решили зайти в первый попавшийся кабинет и спросить у кого-нибудь местонахождение нужного нам кабинета. Я зашла в одну из аудиторий, на двери которой было написано «Кредиты для студентов». Кирилл вошел следом за мной. В центре помещения стоял стол, за которым сидела молодая женщина лет тридцати.

– Здравствуйте, – прощебетала она, – чем могу вам помочь?

– Нам необходимо найти регистрационный центр, – быстро затараторила я, чтобы поскорее уже решить все вопросы и отправиться домой.

– О, так это совсем в другом здании, – удивленно вскинув брови, заговорила девушка, скосив на меня глаза в недоумении.

– А где же это? – развела руками я, стараясь не нервничать.

– Это в здании рядом с общежитиями, – спокойно проговорила та, улыбаясь. – Вам нужно выйти, пройти несколько метров, обойти озеро, и там, через дорогу, вы увидите нужное вам здание.

Поблагодарив девушку и сетуя на то, что нам опять нужно будет выходить на промозглую улицу, мы, запахнув свои пуховики, отправились в путь. Место, которое мы искали, действительно было за озером, правда, нам пришлось обойти его дважды, пока мы наконец заметили небольшое, неказистое зданьице без каких-либо опознавательных знаков, которое и оказалось тем самым регистрационным центром. Следуя указателям в виде зеленых стрелок, приклеенных скотчем на стены, мы спустились на этаж вниз. Кирилл остался ждать меня в коридоре, где стояли стулья для посетителей, а я тем временем пошла в большой, слабо освещенный зал. В этом зале стояло по меньшей мере семь письменных столов, за которыми сидели молодые люди разных национальностей. Все они на вид были не старше двадцати пяти лет. Я спросила у них, как мне зарегистрироваться, и они отправили меня за ближайший компьютер. Компьютер сходу потребовал от меня студенческий номер, пароль и прочую информацию, мне пока не известную. Искренне удивившись тому, что я не знаю всю эту информацию, коллеги, взяв у меня мои персональные данные, стали копаться в системе. Прогресс прогрессом, но для меня, как для человека, который всегда просто платил деньги за учебу, а остальные формальности оставлял сотрудникам университета, все эти манипуляции были в диковинку, и я с интересом смотрела, как меня регистрируют в системе. Оказывается, у меня был свой электронный профиль в системе университета – с оценками, почтой, регистрационными формами и прочим. Для того, чтобы начать ходить на лекции, мне необходимо было самой зарегистрироваться на каждую из них по-отдельности, что я и сделала с помощью тех ребят, которые, судя по лицам, были просто в шоке от моей дремучести в этих вопросах. Завершив процесс регистрации, они направили меня к какой-то женщине, которая, по всей видимости, отвечала за работу с новоприбывшими студентами. Подмигнув Кириллу, мимо которого я проходила, чтобы зайти к этой женщине, я поспешила в кабинет, прикрыв за собой дверь. В центре небольшой комнаты сидела миловидная женщина лет тридцати пяти, с вьющимися темными волосами. Она улыбнулась и, привстав со своего кресла, пожала мне руку. Я села напротив нее, не зная, для чего я вообще сюда пожаловала. Назвавшись Ребеккой, она стала объяснять мне суть своей работы.

– Я здесь для того, чтобы помогать таким новоприбывшим студентам, как ты, – сказала она, вытаскивая из-под стола какую-то папку. – Это – пособие, справочник со всей необходимой тебе информацией, с телефонами, номерами аудиторий и прочим, – она протянула мне большой буклет и стала смотреть в свои списки, ставя галочки напротив моего имени.

Пока она это делала, я заглянула в буклет, где на первой же странице был указан оптимальный для иностранных студентов период времени для приезда в Канаду на учебу, вместе с информацией о праздниках, выходных днях и прочем. «На зимний семестр лучше всего приезжать хотя бы за неделю до зимних праздников, а именно за неделю до 25 декабря (Рождество) либо через неделю после Нового года, – гласила надпись, – так как весь конец декабря и начало января – очень неудобное время для поиска жилья…» Кто бы мог подумать! «Все магазины, супермаркеты и даже университет будут закрыты 25 декабря (Рождество), 26 декабря, а также 1 и 2 января. Некоторые заведения могут быть закрыты и в другое время». И я получаю всю эту «важную информацию» уже находясь здесь, в Канаде! Я вся закипела внутри, сказав о своем недовольстве Ребекке.

– Я не понимаю, почему тебе не отправили этот буклет в электронном виде на почту! – искренне удивилась она, подняв брови и глядя на меня с жалостью. Она стала расспрашивать меня о моих первых днях в Канаде, задавая, по всей видимости, стандартный ряд вопросов. Но начав говорить, я уже не могла остановиться. Волна негодования, смешанная с приступом жалости к себе, захлестнула меня, и я стала всхлипывать, как маленькая девочка. Это было унизительно еще и потому что, глядя в якобы сочувствующие глаза этой Ребекки, я видела, что, в сущности, ей абсолютно плевать на меня и мои проблемы. Что я просто очередная галочка на ее листке со списком приезжих студентов. В воздухе повисла неловкая пауза, изредка прерываемая моими горестными всхлипами.

– Мне очень жаль, что так вышло, – покачав головой, произнесла наконец Ребекка, – я должна передать тебе кое-что, может это тебя немного утешит.

Она нагнулась под стол и зашуршала там чем-то. Выудив оттуда какой-то зеленый холщовый пакет, она торжественно протянула его мне.

– Это набор всего самого необходимого для новоприбывших, он поможет вам сэкономить немного денег, – прощебетала Ребекка, наверняка мысленно ставя очередную пресловутую галочку.

Сгорая со стыда, я взяла у нее пакет и выскочила за дверь, прижимая его к груди. Кирилл встретил меня в холле и, с удивлением посмотрев на мои заплаканные глаза, взял пакет из моих рук, а я, стремглав, побежала на выход, сгорая от стыда и унижения. Мы быстро зашагали по холодной улице, а я тем временем поведала Кириллу о том, что случилось. В пакете, в который мы заглянули только дома, оказались кухонные принадлежности: взбивалка для теста, дуршлаг, пара лопаток для жарки и прочая утварь, которую впоследствии мы использовали на протяжении всех двух лет пребывания в Ньюфаундленде. Надо отдать должное, что кое-какие из этих предметов оказались долгожителями, и мы таскали их с собой из одного нашего временного пристанища в другое.