Текст книги "Лазурный берег болота"

Глава десятая

– Слушаю, – пропела Ирина Леонидовна. – Танюша, как дела?

– Все хорошо, – заверила я, – есть вопрос.

– Задавай! – велела свекровь.

– К нам сейчас пришли люди… – начала я.

– Танюшик, ты же не ожидала, что появятся слоны, – хихикнула Рина.

– Гости весьма странные, – продолжала я.

– Элефанты в Москве не самое обычное явление, – продолжала веселиться Ирина Леонидовна.

– В переговорной сидят женщина, паренек и мужчина лет сорока, – объяснила я. – Как зовут даму, я пока не выяснила, она свое имя не назвала, зато представила остальных членов компании: Никита Павлович и Миша.

– О-о-о-о! – заголосила Рина. – Наконец-то!

– Ты их знаешь? – уточнила я.

– Распрекрасно и со всех сторон! – закричала мать Ивана. – Дюдюля гениальна! Никита Павлович – мегасуперпрофи, а Миша… тут просто слов нет.

– Дюдюля? – повторила я. – Странная фамилия.

– Это имя, можно еще называть ее Дюдюня, – поправила Рина, чем ввергла меня в еще большее изумление.

– Дюдюля, наверное, сокращение, – предположила я, – или прозвище. Как зовут даму на самом деле?

– Ада Марковна, – объяснила Рина, – но она жутко злится, когда отчество слышит. Сколько ее помню, а помню я ее… э… столько лет не живут, сколько мы знакомы. В общем, она Дюдюля, Дюдюня, Дюдя, Дюля, Дюдю. И все в таком духе. На худой конец – Ада. Но никогда не Ада Марковна, обратишься к Штольцбаумкухенрайз таким образом и увидишь, как летают крокодилы.

– Что такое Штольц?.. Дальше я не запомнила, – изумилась я.

– Фамилия Дюдюли, – отрапортовала свекровь. – Тебе все понятно?

– Нет, – честно ответила я. – Зачем женщина с непроизносимой фамилией приехала к нам? Каким образом она смогла войти в здание? Мы никому не заказывали пропуск.

– Танюша, перестань задавать суматошные вопросы, – велела Рина, – сейчас все объясню. Дюдя младшая сестра Тотоши, старшего брата Ляли, мужа тети Никифора. Пока ясно?

– Никифор – ваш муж, отец Вани, – обрадовалась я знакомому имени.

– Всегда знала, что ты умнее большей части населения земного шара, – похвалила меня Рина. – А сестра мужа тети Никифора работала в советские годы в большом желто-сером доме, напротив стоял Дзержинский.

Я села на скамеечку у стены.

– Дзержинский Феликс Эдмундович, который создал в тысяча девятьсот семнадцатом году Всероссийскую чрезвычайную комиссию – ВЧК, она потом превратилась в ОГПУ – НКВД – МГБ – КГБ – ФСБ, так пока и называется, умер в тысяча девятьсот двадцать шестом году. Если женщина, о которой ты говоришь, работала в ВЧК, а Дзержинский стоял напротив и смотрел, то сколько же лет…

– Еще Грибоедов написал: горе от ума, – остановила меня Рина. – Тань, я имела в виду памятник.

– А-а-а, – протянула я. – Рина, можешь коротенько объяснить, зачем ко мне приехала Дюдюка с компанией. Но только начни не от Дзержинского, а поближе к нашему времени.

– Ладно. Коротко. Дюдюлины бабушка-дедушка, мама-папа – все работали в большом желто-сером доме. У Дюди не было шансов стать парикмахером, о чем она, кстати, мечтала. Моя подруга получила несколько дипломов МГУ, она прекрасный психолог, специалист по решению разных задач. У нее нечеловеческий ум. Ну, вот тебе пример на логику. Сидит парень, даже если он встанет, тебе никогда не сесть на его место, это невозможно. Где он сидит, а?

– Стол, стул, диван, пол, подоконник, – перечислила я, – ванна, унитаз, забор, земля… Где еще устроиться можно?

– Спроси у Дюди, она мигом ответит, – пообещала свекровь. – Когда в стране все поменялось, Штольцбаумкухенрайз позвал к себе Никифор. Поверь, она лучшая! Когда Дюдя решила уйти на отдых, Ваня умолял ее остаться, но она отказалась. Ада стала преподавать, обучала молодежь, потом ей ударило в голову работать в частном агентстве. Пару лет назад мне надоело смотреть на твои мучения с новыми членами бригады. Ваня, конечно, поросенок. Превратил тебя в воспитательницу ясельной группы. Я стала упрашивать Дюдю поработать с тобой. И вот! Она согласилась, приехала вместе со своей командой. Никита Павлович гениальный артист, а еще он может разговорить даже каменную жабу. Не знаю почему, но ему все правду выкладывают. Миша эксперт орлиного полета, у него вместо головы куча энциклопедий. Теперь я за тебя спокойна. Их обучать не надо, они сами кого хочешь научат, на лету подметки рвут. Ой! Фаршированные перцы подгорают!

Рина отсоединилась. Я вернулась в переговорную.

– Наверное, Рина забыла передать мне привет, – сказала Дюдюля, едва я переступила порог, – у нее что-то на плите задымило.

– Вы просто ясновидящая, – вздохнула я.

– Нет, просто хорошо знаю Ирину Леонидовну, – возразила Ада. – Она постоянно забывает про свои кастрюли, но еда всегда бывает волшебной. А у меня даже яйца вкрутую не получаются.

– Со мной та же проблема, – призналась я. – Простите, как к вам обращаться?

– Тебе же Рина объяснила, – удивилась собеседница.

– Да, но… – замялась я.

– Дюдюля, Дюдю, Дюдюлечка и так далее, – неожиданно вступил в разговор Никита Павлович.

– У меня вопрос, – сказала я, – парень сидит, но если он встанет, я не смогу сесть на его место. Где юноша устроился?

– Незамысловатая проблема, – хмыкнула Дюдюля, – он сидит на твоих коленях.

Я приоткрыла рот.

– На моих коленях?

– Да, – кивнула подруга Рины. – Почему люди подчас не могут решить легонькие логические задачки? Из-за стандартности мышления, зашоренности ума. Знаешь, что такое шоры?

Я кивнула:

– Такие штучки, их надевают лошади на голову около глаз, чтобы она смотрела только прямо и бежала в нужном направлении.

– Ограничение обзора, – согласилась Дюдюня, – а у народа мозг зашорен, не способны люди мыслить нестандартно. Почему ты не решила эту задачу? А потому что услышала: «парень сидит». Если бы сказали – девушка, еще могла зародиться мысль о коленях. Но юноша! На твой мозг надели шоры, ты думаешь, что мужчина не может сидеть ни у кого на коленях. Да почему? Потому что это стереотипное мышление, оно тебе подсказывает: мужики устраиваются на стуле, столе, диване, земле, ну и далее. Про колени ты и не подумала.

– Не думала, – согласилась я.

Дюдюля развела руками.

– Больше мне сказать нечего. Ну как, берешь нас?

Я посмотрела на Димона, тот кивнул и заговорил:

– Мы, конечно…

– Готовы с вами работать, но окончательное решение принимает Иван Никифорович, – на одном дыхании выпалила Дюдюля. – Правильно, нельзя ничего делать без согласия Вани. Я знаю, что он обрадуется, но давайте соблюдать порядок. Татьяна, ты имеешь право приглашать консультантов?

– Да, – согласилась я.

– Значит, до возвращения Ивана Никифоровича в Москву мы консалтеры, – подал голос Миша.

– Ой, не люблю заковыристых современных выражансов, – отмахнулась Дюдюля, – просто советчики. Рассказывайте, что да как.

Я изложила суть вопроса, с которым к нам пришла Вероника Каменева.

– Внезапная смерть не такая уж редкость, – высказался Миша, когда я завершила рассказ, – человек может быстро и неожиданно покинуть бренный мир. Оторвался тромб. Инсульт. Инфаркт. Укус ядовитого насекомого. Упал, сломал шею. Шел мимо какого-то здания, из окна выпала кастрюля, упала на макушку. Но бывает и кончина от стресса. Известен случай, когда невеста умерла во время свадьбы в тот момент, когда отец вел ее к алтарю. Возможен уход из жизни от страха. Слишком сильная эмоция способна устроить мощную бурю в организме человека. Можно посмотреть то, что написал медик? Диагноз по двум мужчинам. Николаю и Максиму.

– Через минуту будет готово, – пообещал Димон и застучал по клавиатуре.

Из принтера с легким шуршанием стали выползать листы.

– Если в комнате один человек умирает от ужаса, то это не удивительно, – произнесла я, – мало ли что ему почудилось. Но когда в этом же помещении уходит из жизни второй член семьи, это настораживает.

– Безусловно, – согласилась Дюдюля, – хотя не исключено совпадение.

Никита Павлович взъерошил свои волосы, и теперь они окончательно встали дыбом.

– Стечения обстоятельств бывают порой прямо мистическими. Дю, ты помнишь Анюту?

Глава одиннадцатая

– Хороший пример, – обрадовалась Ада Марковна. – Сначала у женщины скончался богатый муж, съел консервы «осетрина в томате», получил приличную порцию ботулотоксина и умер. Печальная ситуация, но не редкая. Через пару недель свекровь Анюты поужинала картошкой с рыбой и очутилась на кладбище. Оказалось, что она тоже угостилась осетриной в томате. Поскольку после гибели матери мужа невестка стала единственной наследницей всего состояния, то, естественно, возникли подозрения. А через три дня домработница уехала в морг, вкусив то же кушанье. Последняя смерть показалась мне нелогичной. С мужем и его мамашей ясно – дело в жирном куске: дома, полные денег счета. А что от горничной получить можно? Может, она шантажировала хозяйку? И глупость преступления зашкаливала. Травить всех одними консервами? В конце концов выяснилось: испорченных банок в чулане было десять штук, а их не выкинули. Почему? Забыли. Люди просто ели осетрину в томате! С картошечкой. Вроде есть мотив – наследство. В наличии и потенциальная убийца – вдова. А в реальности просто глупость. Ну, и Миша прав, мистические совпадения бывают. Пример – семья Ореховых. Отец погиб по вине шофера, у которого сломалась машина. Водителя оправдали. Через двадцать лет на том же месте тот же человек за рулем по той же причине – заклинивание ступичного узла – сбил пешехода, сына того мужчины, которого он же лишил жизни два десятилетия назад. А у меня сейчас появились вопросы.

– У меня тоже, – сказала я, – и первый из них: по какой причине Николай решил поселиться в доме родителей? Если он знал, чем они занимались, то его поведение выглядит странно.

– Согласна, – кивнула Дюдюля, – но что-то побудило его поселиться именно там.

– Ностальгия по счастливым годам? – подсказал Димон. – Может, родители обожали сына? Он проводил лето в деревне.

– Не исключено, – пробасил Миша.

– Сын Максим хотел занять территорию покойного отца, – напомнила я, – и тоже погиб. Однако это не остановило Илью, который решил переехать туда, где умерли уже двое.

Дюдюня сняла шляпку.

– Мотивация?

– По словам матери, он ей заявил: «Хочу иметь тихое место в доме», – объяснила я.

– У них шумно? – поинтересовался Никита Павлович. – Много детей, крик, визг? Домашние животные? Лай? Отношения выясняют в драке друг с другом? Скандалят?

– Клиентка сообщила, что семья живет дружно, детей пока нет.

Миша взял бутылочку с водой и начал откручивать пробку.

– Кое-кто даже под пытками не расскажет правду о том, что творится за закрытыми дверями его дома.

– У Вероники есть подруга? – осведомилась Дюдюля.

– Да. Люся, она гадает на картах и камнях. Она предупредила Веронику о том, что в ее доме живет Айпатрон. Или Айпетрик? Энергетический вампир! – доложил Димон.

– Надо с ней поговорить! Лучшие подружки – лучшие болтушки, – улыбнулся Михаил. – Вопрос созрел: причина, по которой Люся пугает госпожу Каменеву неким Айпатриком, или как его там зовут? Чего она хочет добиться? Бегства вдовы из дома? Зачем? Или почему?

– Думаете, у провидицы свой интерес? – уточнила я.

– Свой интерес есть всегда, – заметил Никита Павлович, – он появляется на свет раньше младенца. Люди эгоисты от рождения. Это наша сущность.

– Ну ты и загнул, – остановил Коробков паренька.

Но тот не сдался:

– Младенец кричит, требует есть. Или вопит, потому что ему надо памперс поменять. Визжит, если где-то чувствует дискомфорт. Не хочет ночью спать, требует от окружающих постоянной заботы, внимания. Не желает понять: родители тоже люди, им хочется отдохнуть.

– Дети лет до трех неразумны, – заметил Димон, – эгоизм в данном случае надо подавлять взрослым.

– Согласен, – кивнул Никита Павлович, – но речь идет об ином. Мы рождаемся себялюбивыми, не являемся на свет с пониманием, что надо и о других подумать. Такие мысли возникают в процессе взросления, да и то не у всех.

– Вот появятся у тебя дети, начнешь по-другому смотреть на проблему, – пообещал Коробок.

– Пока что с меня двоих хватает, – отбил мяч Никита Павлович.

– Ты женат? – изумилась я. – Прости за вопрос, но я не видела пока твоих документов.

– У меня супруга и пара сыновей, – уточнил юноша, – семь и три им.

Мое удивление выросло до размера Кутафьей башни.

– А самому вам сколько?

– Тридцать пять, – спокойно ответил паренек.

От неожиданности я сказала то, что думала:

– Я решила, что тебе еще и двадцати нет.

– Хорошо, что я не выгляжу на шестьдесят, – меланхолично отреагировал Никита.

– Дмитрий, вы зря затеяли этот разговор, – отрезала Дюдюня, – давайте займемся делом, а не бла-бла.

– Возможно, незнакомая нам пока Люся и впрямь блюдет свои интересы, поэтому и наговорила Веронике глупостей, – произнесла я, – но, вероятно, она верит в существование некоего Айпетрика-патрика и хочет предостеречь подругу. Попробуем разобраться в происходящем. Мы вчера пригласили Люсю к нам, она подъедет минут через пять, может, уже внизу пропуск выписывает. Давайте перейдем в другую переговорную, в этой тесновато.

Все поднялись.

– Дима, будь добр, отведи всех куда надо, а мы с Адой Марковной присоединимся к вам.

Коробков, Миша и Никита удалились. Я посмотрела подруге Рины в глаза.

– Дмитрий Коробков – подчиненный Татьяны Сергеевой, поэтому замечания ему вроде «Вы зря затеяли этот разговор» имею право делать только я. Понимаю, вы привыкли руководить коллективом, пришли к нам со своими сотрудниками. Но если Иван Никифорович подпишет приказ о вашем зачислении на службу, то все становятся моими подчиненными. Я приветствую обмен мнениями в корректной форме, но не приемлю никаких указаний, распоряжений, категоричных замечаний, которые исходят от кого-либо. Порой агенту приходится принимать решение самому, у него нет ни времени, ни возможности связаться со мной. В этом случае он отвечает за себя сам. И дай бог, чтобы то самое принятое им самим решение пошло ему на пользу, а не во вред. Дмитрий Коробков стоял у истоков создания нашей структуры, он служил в самой первой бригаде. И он мой учитель. Дима намного больше меня достоин занять кресло руководителя, но он не хочет становиться начальником. Если вы или кто-то из тех, кто пришел с вами, выкажут пренебрежение по отношению к Дмитрию, тот ничего не скажет. Коробков не обидчив, знает себе цену и бесконечно добр. А я злой полицейский. Да, понимаю, вы опытные профессионалы. Но и мы не вчера работать стали. В моем коллективе отношения всегда строятся на уважении друг к другу. И последнее: не могу называть вас Дюдюней. У нас с вами не дружеские, а служебные отношения. Я буду обращаться к вам – Ада Марковна.

– Лучше просто Ада, – попросила дама.

– Хорошо, – согласилась я, – а вы зовите меня – Таня, Татьяна.

– Вот и договорились, – прощебетала новая сотрудница. – Куда мне идти?

– Пойдемте вместе, – улыбнулась я, – путь недалек, соседний коридор. Думаете, Люся специально сообщила про Айпетрика? Хотела напугать Веронику?

– У вас есть лучшая подруга? – поинтересовалась Ада.

– Целых две, – ответила я, – Коробков и Рина.

– Ну, они вам завидовать не станут, – засмеялась моя спутница, – и ваш муж не покажется им объектом для охоты. Меня всегда настораживают дамочки, которые квохчут: «Мы с Катей сто лет вместе, со школы неразлейвода, ни разу не поругались». Я всегда советую: хочешь иметь лучшую подругу – научись прощать. Вот я, например, не обращаю внимания, что от Катюши всегда потом пахнет. Кто-то от нее из-за этого отвернется, неряхой назовет. А я спокойно терплю. Ну, не любит она мыться, зато человек хороший.

Я засмеялась и взялась за ручку двери:

– Таких экземпляров около меня нет.

Глава двенадцатая

– Людмила Вениаминовна, – начал Димон, но продолжить не смог, потому что худенькая востроносая женщина, похожая на ворону, его перебила:

– Зовите меня просто Люся, мое отчество – язык выговаривать устанет.

– Хорошо, – не стал спорить Коробков, – уважаемая Люся, вы гадалка…

И опять приятелю не удалось договорить.

– Нет-нет, никогда, – возразила Люда.

– Вероника Каменева сказала, что вы работаете с картами, камнями, – напомнила я.

– Верно, – согласилась посетительница, – но к гадалкам я отношения не имею. Являюсь предсказательницей.

– Да какая разница? – удивился Никита.

Удальцова оперлась локтями о стол.

– Молодой человек, гадалки – цыганки, которые шныряют в толпе у вокзала, выискивают мужика с унылым видом, подбегают к нему и завывают: «Вижу, вижу, на тебе порча, от этого все беды. Ой, жаль-то как! Ой, какая у тебя судьба тяжелая». А бабам они поют: «Несчастная ты, муж тебе изменяет…» Вот это гадание, обман, жульничество. А я предсказательница, экстрасенс. Чувствую ауру, сообщаю о том, что может произойти с вами. Вариантов судьбы, как правило, несколько.

– Пойдешь налево – умрешь, направо – женишься? – без тени улыбки спросил Миша.

– Правильно понято, – обрадовалась Люся, – я показываю направление, а уж куда человек двинется, это его решение. Я предвижу развитие событий, но советов, по какой тропинке клиенту надо топать, не раздаю. Ваша судьба зависит от вас, а не от меня.

– Спасибо, – кивнула Дюдюля, – но Веронике вы сообщили про Айпетрика.

– Это кто? – искренне удивилась Удальцова.

– Каменева рассказала, что вы раскинули карты и сообщили, что в доме живет Айпетрик или патрик, простите, если неверно называю имя, – подхватила я, – поэтому в доме опасно находиться.

– Ника чудесный человек! – оживилась Люся. – Но у нее… поймите меня правильно… не хочу никого обидеть… мы близко дружим… Каменева… ну… она… ой! Не знаю, как и сказать.

– Просто, – посоветовала Дюдюня, – говорите, что думаете, мы привыкли слышать разные речи. До Вероники никогда не дойдет, какую информацию вы сообщили. Но вполне вероятно, что мы узнаем от вас некие сведения, которые помогут нам понять: почему Николай и Максим умерли.

Люся прижала руку к груди.

– Клянусь, она все не так поняла. Мы познакомились десять лет назад. Нике посоветовала обратиться ко мне Алиса. Они с Вероникой члены женского клуба «Создатель подарков», делают презенты своими руками ко всем праздникам, заняты постоянно. У нас что ни месяц, то ликование: Новый год, Рождество, Крещение, Святки, Масленица, двадцать третье февраля, Восьмое марта, Первое, Девятое мая, а еще дни рождения членов семьи, друзей, именины, даты свадеб. Только и готовь подношения. Не хвастаясь, поясню: у меня клиентов очень много, большинство – постоянные, новых я не беру, но раз Алиса попросила…

Людмила понизила голос:

– Мне сразу стало понятно: иметь дело с Каменевой трудно. Она – запертая дверь. А с такими некомфортно. Наша беседа идет с глазу на глаз, мне надо кое-что узнать. Камни не раскидывают «на всё». Они отвечают лишь на конкретный запрос. Ну, например: можно ли нам ехать на море? Вот тут придут жизненные варианты. А запрос «Почему моя свекровь дура» камни отвергнут. Как им на это отреагировать? Надо поинтересоваться: что делать, чтобы подружиться с мамой супруга? Вот тут можно получить пакет вариантов. В первую нашу встречу я обратилась к Нике:

– Что вас больше всего волнует?

Она в ответ:

– Ничего.

Люся поежилась:

– Но я всегда ощущаю грозовую обстановку. Чтобы вы не сочли меня болтливой мошенницей, приведу пример.

Удальцова показала пальцем сначала на меня, потом на Дюдюню:

– Вы друг другу не нравитесь, но сдерживаетесь, потому что вместе работаете. Но у вас есть шанс помириться. Мужчина, который на мальчика похож, на дух Михаила не переносит, но смиряется, потому что…

Люся закрыла глаза.

– Деньги. То ли ему Миша их дал, то ли он собрался одолжить. Тот, у которого волосы в хвост собраны…

Димон помахал рукой.

– Я.

– Спокойный, как удав, – улыбнулась Люся, – у него все хорошо, он доволен и жизнью, и работой. Он своего горя сверх меры уже хлебнул, много раз был бит. Но больше его долбасить не станет, теперь он будет жить нормально.

Все уставились на Людмилу, та смутилась.

– Простите. Решила дать вам понять, что я не шарлатанка. Сразу ощутила – у Вероники на голове лежит камень. Тяжелый. Он ее давит! Но что ей на макушку водрузили, я не поняла. Муж алкоголик? Драчун? Насильник? Гуляка? Ясно ощущалось присутствие чего-то враждебного. А она сидит, улыбается и поет: «Все хорошо». Пришлось попросить ее не врать ради собственного блага. Она вспыхнула:

– Я никогда не лгу!

Я уперлась:

– Сегодня у вас первая попытка.

Ника вскочила, положила на стол деньги и убежала. Я за ней со словами:

– Не беру плату просто так!

Мы чуть не подрались в прихожей. И вдруг меня осенило сказать:

– Как же я тебе помогу, если ты про мужа молчишь? Давай у камня спросим, как проблему решить. Но ты ее обозначь!

Люся посмотрела на кофемашину.

– Эспрессо не жалко? Сварите, пожалуйста. Потом, когда я стала к Каменевым домой приезжать, удивлялась. У них в доме обстановка, как… ну в детском саду. Без воспитателя нельзя ничего предпринимать. Все выполняют лишь то, что им разрешено. Вероника занимается с репетитором, потому что Николай устраивает жене несколько раз в году концерты, ей нужно хорошо петь, чтобы не опозориться. А еще она ведет хозяйство. И у всех детей есть дело, вроде они сами его выбрали и довольны. Но если кто-то пожелает сменить род деятельности, то надо спрашивать разрешения у Николая. Тот вождь, капитан, резидент, глава клана. У семьи была возможность приобрести детям квартиры. Но отец сказал:

– Нет! Все живем вместе.

И все жили вместе.

– Николай Петрович был сатрап? – уточнила Дюдюня.

– Кто? – не поняла Удальцова.

– Тиран, – подсказала я.

– Нет-нет-нет, – замахала руками гадалка, – он никогда не проявлял жестокости. Когда Илья решил после школы пойти учиться на юридический факультет, а потом стать сотрудником ФСБ, отец ему сначала спокойно объяснил, по какой причине не надо туда идти. Разумные аргументы приводил: если надоест, оттуда не уйдешь. Бывших сотрудников не бывает, даже на пенсии в любой момент могут «разбудить». И ты вечно под колпаком, за границу просто в море покупаться без разрешения не полетишь. Ну и так далее. Илья не внял словам отца. Тогда Николай попросил одного знакомого сводить сына в прозекторскую на вскрытие. Илья же хочет стать следователем, вот, пусть посмотрит на часть работы.

Илье стало плохо, больше он о службе в ФСБ не заговаривал. Николай действовал умом и хитростью. Я понимала: он любит жену, детей, но считает их глуповатыми, безответственными, неспособными жить без его руководства. Коля контролировал все, даже наряды своих женщин.

Люся аккуратно взяла чашку, которую перед ней поставил Димон.

– Всем почему-то кажется, если муж едет с женой в магазин, выбирает ей обновки, покупает их, то он рабовладелец. По мнению большинства, супруг обязан отдавать весь заработок своей бабе, а уж она им сама распорядится. Но тогда жди скандала, крика добытчика: «Опять все моим горбом добытое на ерунду спустила!» У Каменевых такого не было. Николай не лишал Нику денег, у нее всегда была неподотчетная сумма на мелкие радости. Типа пополнение коллекции плюшевых лисичек.

– Плюшевых лисичек? – удивилась я.

– Да, Ника их собирает, – улыбнулась Люся, – именно мягких, других ей не надо. У нее вся спальня ими завалена. У каждого человека есть некие милые тайночки. На тайны они не тянут, потому что малюсенькие. Одна ест в постели перед сном мороженое, другая по вечерам обожает гулять по онлайн-магазинам, третья, уже пенсионерка, играет на компьютере в игры для детей. Вроде скрывать все это не стоит. Но люди не хотят, чтобы над ними подшучивали, стесняются своих привычек и никому о них не сообщают. О собрании плюшевых лисичек я узнала случайно. И так же, ненароком, выяснила, что Николай до паники боится бабочек.

– Бабочек? – удивилась я.

Мила засмеялась:

– Прикол, да? Серьезный такой, весь в бизнесе, и нате! Один раз я узнала, что у Ники в момент нашей встречи заболела голова, и сказала ей:

– Приляг, поспи, все пройдет. Я домой поеду.

Каменева хотела проводить меня, но я ответила:

– Сама по дорожке пройду.

И убежала. В тот момент, когда я приближалась к калитке, она открылась, запахло дорогим мужским одеколоном, я сразу сообразила: Николай домой вернулся в неурочный час, и прыгнула в кусты. Не хотелось мне с ним встречаться. Сижу, гляжу в просвет между ветками. Точно! Хозяин дома. Он сделал шаг, и тут бабочка летит. Большая такая, крылья по краям оранжевые. Их называют шоколадницами. Она Коле на рукав села.

Люся зажмурилась.

– Мама! Что с Николаем случилось! Он ее увидел, остолбенел, потом на землю сел, его стошнило, затрясло, он лег на траву, похоже, в обмороке. Я сижу, не знаю, что делать. То ли ждать, пока он очухается, то ли на помощь звать. Минут через двадцать Николай кое-как встал и забормотал:

– Надо срочно опять вызвать морильщиков, чтобы никогда ни одной твари в саду! Никогда! Ни одной. Гадость. Мерзость. Пакость. Обрабатывали же участок, а она тут! Убить всех! Уничтожить! Может, затянуть все сеткой? Прикрыть сверху, с боков!

И домой пошел. На что угодно спорю, он никому про свой страх не рассказывал. А Ника про лисичек молчала. Но это к теме разговора не относится. Поверьте, Вероника жила счастливо, она занималась хозяйством, детьми, пока те были маленькими. У нее были репетитор по пению, готовка, покупка продуктов, вечер у телевизора с вязанием, теплая ванна, много кремов для лица-тела, никаких тяжелых дум на тему: «где деньги взять», отсутствие соседей, завистливых подруг. У Вероники даже нет аккаунта в сетях. Если в этом мире и есть стопроцентно счастливая женщина, то это Каменева. Вернее, она была ею. Сейчас Ника растеряна, испугана. Не понимает, как жить. Спустя некоторое время после похорон Николая я решила ее слегка растормошить, повела ее в торговый центр. Мы ходили по этажам, Никуша брала юбки, блузки, платья, стояла в задумчивости, потом вешала назад.

На десятой попытке я ей предложила:

– Померяй, вдруг придется впору.

Каменева послушно пошла в кабинку и… быстро вернулась. Я удивилась:

– Уже прикинула?

Она прошептала:

– Нет. Мне некому показаться. Раньше Коля подсказывал: хорошо или плохо.

– Если семья жила в мире, согласии, без бурного выяснения отношений, то почему вы пугали подругу Айпатриком? – вернулась я к главной теме встречи. – Говорили об энергетическом вампире?