Текст книги "Милашка на вираже"

Дарья Донцова
Милашка на вираже

© Донцова Д. А., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава первая

– «Семья становится счастливой, когда тараканы в головах мужа и жены начинают дружить семьями».

Я рассмеялась и посмотрела на Ирину, которая произнесла эту фразу.

– Мы со Степаном хорошо живем, но ни у него, ни у меня нет нигде насекомых. И на кухне тоже.

– Вилка, ты просто неадекватно себя оцениваешь, – возразила Ира, – и Степу тоже. Почему у вас в гостевой ванной лежит кусок мыла?

Я поперхнулась кофе. Ну и вопрос!

– Отвечай, – потребовала Титова.

– К нам часто приходят, – ответила я, – большинство из них хочет помыть руки.

– Это понятно. Но почему кусок? – спросила Иришка.

Я вернула чашку на блюдце.

– Мыло продается брикетами.

– Есть жидкое. Им все пользуются, – возразила Титова.

– Жидкое мне не нравится, – объяснила я, – чаще всего оно с сильной отдушкой. Запах жасмина-меда-розы или еще чего-нибудь стоит не только в санузле, а распространяется по всей квартире. Спасибо, не надо.

– Вот ты и доказала, что являешься сумасшедшей, – ехидно захихикала Ирина.

Я оторопела.

– Положить на раковину самое обычное мыло для рук, по-твоему, ненормальный поступок?

– Конечно, – кивнула Иришка, – весь мир давным-давно перешел на гель. Он гипоаллергенен, с приятным ароматом, легко мылится, не сушит кожу. Ты же, Виола, застряла в каменном веке, обожаешь хозяйственное, семидесятидвухпроцентное.

Меня стал раздражать глупый разговор.

– Мы пользуемся детским.

– Вы что, младенцы? – радостно захихикала Ирина. – Натуральное психопатство покупать то, что предназначено детям.

Я встала.

– Сварю нам еще кофейку.

– Трусливо избегать неприятной темы разговора признак шизофрении! – обрадовалась гостья. – Конечно, неадекватный человек не способен понять, что у него поехала крыша.

Вот тут мое терпение лопнуло.

– Чего ты от меня хочешь? Зачем приехала? С какой целью завела этот дурацкий разговор?

– Хочу сообщить о серьезной проблеме, – прошептала Иришка, – я так готовлюсь к беседе.

Я взяла джезву.

– Да? Выкладывай сразу, без долгого вступления.

– Я видела Анастасию, – прошептала Ира.

Мне стало понятно, что день пропал. Сейчас придется долго беседовать с Титовой. Она никогда прямо не скажет о причине, по которой к вам заявилась. Сначала моя бывшая одноклассница заведет совершенно не относящийся к делу разговор, затем станет ныть, что ей неудобно отнимать у вас кучу времени… Обычно я просто жду, когда она доберется до сути вопроса. Но сегодня у меня свободного времени нет. К нам в гости приезжает тетя Степана. На самом деле она никакая не родственница, а ближайшая подруга его покойной матери. В детстве мы с Дмитриевыми жили в одном доме, а Федина в соседнем. Мать Степы хваталась за любую работу, чтобы прокормить семью, а Лидия была медсестрой, работала в больнице сутки через двое и в свободное время приглядывала за мальчиком. После смерти матери Степы тетя Лида поселила его у себя. А когда его посадили по ложному обвинению, Лидия Федоровна не гнушалась стоять в бесконечной очереди, чтобы передать ему продукты, часто ездила на зону. Когда восторжествовала справедливость и Степу признали невиновным и отпустили, Федина продолжала заботиться о нем. О своем личном счастье она и не думала. Наверное, поэтому в ее жизни случилось чудо, она вышла замуж и уехала в Сибирь. За все время, что мы с мужем живем вместе, тетя Лида не приезжала в Москву ни разу. И вот, наконец, собралась. Пару дней назад она прислала эсэмэс: «Домодедово. Прилетаю в восемнадцать». И все бы хорошо, но сегодня рано утром Степану пришлось спешно отправиться в Ставрополь, одному богу известно, когда он вернется. Аэропорт от нашего дома находится далеко, мне туда ехать часа два с половиной, а то и три. Утро началось со звонка приходящей домработницы, которая, натужно кашляя, сообщила:

– Я заболела!

Поэтому я собиралась убрать квартиру, приготовить спальню для гостьи, купить еды и мчаться в Домодедово. Но мои планы нарушила Ира. Ну и как теперь намекнуть Титовой, что ей нужно быстро изложить проблему и уйти?

– Я видела Анастасию, – трагическим шепотом повторила Ирина. – Понимаешь?

Я ответила честно:

– Нет!

Лицо Иры вытянулось.

– Почему?

– Это имя распространенное, – пояснила я. – Анастасию я знаю?

– Ты о ней забыла, – всплеснула руками гостья, – невероятно!

Я заерзала на стуле. Ирина принадлежит к довольно обширному племени пожирателей чужого времени.

– Невероятно, – с обидой в голосе повторила Ира, – ты совсем не хочешь мне помочь, оставляешь в трудную минуту одну.

– Просто скажи, что случилось, прямо, без экивоков, – потребовала я.

– Я встретила Анастасию.

– Какую? – спросила я, поняв, что разговор пошел по кругу.

Лицо Титовой приобрело несчастное выражение.

– Издеваешься?

– Конечно, нет, Анастасий на свете много, – объяснила я. – Назови фамилию.

– Неужели не помнишь? – заныла Титова.

– Нет, – отрезала я.

– Ну почему?

– Проще ответить на мой вопрос, чем обсуждать, по какой причине я не помню некую Настю, – воскликнула я. – Фамилию озвучь!

– Меркулова, – наконец-то выдавила из себя Ира, – в школе она была Тихоновой. Теперь вспомнила?

– Да, – кивнула я, – сделай одолжение, более не говори загадками. Просто конкретно объясни, что ты от меня хочешь.

Титова обхватила себя руками.

– Попробую. Попытаюсь. Слушай.

По мере ее долгого рассказа у меня возникали разные эмоции. Сначала я решила, что Ира сошла с ума. Потом мне стало жаль ее. Затем я подумала, что Титова просто все выдумала. А через час я так устала слушать незваную гостью, пытаться найти хоть крупицу логики в ее охотничьей истории, что потеряла всякое желание слушать Иру, но не знала, как от нее избавиться. Слава богу, Титовой кто-то позвонил. Она коротко соврала:

– Я ездила к благотворителю, возвращаюсь в офис, – потом вскочила, выбежала в прихожую, оделась и, уже стоя в дверях, спросила: – Ты мне поможешь, да?

– Конечно, – ответила я.

– Могу я на тебя рассчитывать? – не отставала Титова.

– Да! – выпалила я, готовая пообещать все что угодно, лишь бы Ира наконец-то ушла.

Когда за бывшей одноклассницей наконец-то захлопнулась дверь, я вернулась в столовую, выпила кофе, выдохнула и решила не убирать всю квартиру, а подготовить гостевую комнату.

И тут ожил домофон.

Я поплелась в коридор и осведомилась:

– Кто там?

– Привет, – донеслось из коричневой коробочки, – открывай!

– Вы к кому? – уточнила я.

– Ой, какие мы подозрительные! Не волнуйся, это не бандиты.

Я набрала полную грудь воздуха, похоже, сейчас у двери в дом маячит ближайшая родственница Ирины. Вместо того чтобы назвать свое имя, она затеяла дурацкую беседу.

– Я никого не жду. Представьтесь.

– Как это никого не ждешь? А меня?

– Вы кто?

– Я!

– Как вас зовут?

– Кого? Меня?

– Да.

– Ты не узнала по голосу?

– Нет!

– Очень странно.

– Как вас зовут?

– Ну и ну!

У меня заломило в висках.

– Неужели трудно ответить на простой вопрос: как вас зовут?

– Пуся!

– Простите, но я вас не жду.

– Пуся приехала.

Оцените мое умение владеть собой. Я сделала глубокий вдох и продолжила идиотский диалог:

– Вероятно, вы ошиблись номером квартиры.

– А то у меня глаз нет! Твой набрала.

– Вы в какие апартаменты хотите попасть?

– Да в твои!

– Номер квартиры скажите!

– Забыла!

Я рассмеялась.

– Уважаемая Пуся, у меня нет времени стоять у двери. Позвоните по телефону тем, к кому явились в гости. Вам подскажут правильный номер квартиры. До свидания.

– Ты меня не впустишь?

– Нет.

– Почему?

– Я не жду никакую Пусю, с вами незнакома. Не имею желания впускать в подъезд неизвестно кого, – отрезала я и пошла в столовую.

Из прихожей раздался звонок, теперь кто-то стоял на лестничной клетке.

Я направилась в холл, увидела на экране домофона лицо соседки Нины и открыла дверь.

– Привет, Вилка, – затараторила она, – к тебе тетя приехала, она мне позвонила, не волнуйся, все хорошо, Николаша за ней побежал.

За спиной Нины открылись двери лифта, показался ее муж, он начал вытаскивать из кабины чемоданы, сумки, узлы, коробки, пакеты. И вскоре, держа в одной руке большую пластмассовую сумку, а в другой горшок с цветком, из подъемника выбралась худенькая женщина.

– Вилочка! – радостно закричала она. – Сто лет, сто зим. Ты вообще не меняешься. Чего моргаешь? Не узнала меня? Это я, тетя Лида! Твоя Пуся! Забыла, как ко мне в детстве обращалась?

Глава вторая

– Пожалуйста, простите меня, – заныла я, подавая гостье чистое полотенце, – я думала, что вы прилетите вечером. В эсэмэс написано – восемнадцать часов. Я собиралась ехать в аэропорт вас встречать. И забыла, что в детстве придумала вам имя – Пуся. Очень некрасиво получилось!

– Ой, перестань, – улыбнулась Лидия, – а насчет эсэмэс… Я не хотела, чтобы ты или Степа из-за моего приезда меняли свои планы, поэтому сообщила неправильное время. На самом деле я приземлилась в семь утра. Представила, что вам придется встать в шесть, чтобы успеть в аэропорт…

Я спрятала усмешку. Чтобы очутиться в Домодедове в указанное время, нужно выехать как минимум в четыре тридцать. Но вставать не пришлось бы, потому что в этом случае лучше вообще не ложиться.

– У тебя есть вода? – спросила Лидия.

Я открыла холодильник.

– Пожалуйста. Вам с газом?

– Упаси бог, – испугалась гостья, – от него появляется гастрит. И хочется помыть руки.

– Пойдемте, покажу, где ванная, – сказала я.

– Отлично, просто прекрасно, – обрадовалась Лида.

Мы добрались до санузла. Федина замерла посреди помещения.

– Что-то не так? – спросила я.

– Все чудесно, – ответила Лидия, потом вынула из сумки коробочку, добыла из нее, как мне показалось, пинг-понговый шарик и осведомилась: – Можно?

Не понимая, чего хочет Федина, я кивнула.

Лидия быстро навернула шарик на кончик крана и пустила через него воду.

– У нас синяя вода? – изумилась я.

– Нет, нет, все в порядке, – заверила Лидия, – коктейль всегда цвет меняет.

– Коктейль? – повторила я. – Какой?

Лидия закрыла кран и достала из сумки небольшое полотенце.

– Вода в Москве с хлоркой. А это яд, поэтому я прихватила с собой средство, которое уберет из воды всю заразу. Ты не против, если АГ-пятнадцать тут поживет? Могу его снять, это плевое дело.

– Ванная эта ваша, – ответила я, – делайте в ней что хотите. Спальня рядом.

– Спасибо, Вилка, – обрадовалась Лидия. – А где Степа?

– Он в командировке, – вздохнула я, – очень надеюсь, что скоро вернется.

– Поскольку цветок со мной, то я могу жить у тебя сколько угодно, – сказала Лида.

Мы пошли в столовую, и тут в кармане у меня затрезвонил телефон. Номер оказался незнакомым, в записной книжке его нет. Но я все равно ответила:

– Слушаю вас.

– Готов спорить, ты никогда не угадаешь, кто сейчас с тобой говорит, – произнес мужской голос.

– Думаю, вы хотите предложить мне невероятно выгодную покупку, – вздохнула я, – или сообщить, что мою кредитку взломали и теперь, чтобы ее восстановить, вам необходима вся информация с оборотной стороны карточки. Сейчас заблокирую ваш номер.

– Вилка, стой, – занервничал собеседник.

Я удивилась.

– Мы знакомы?

– Отношения у нас такие близкие, что один раз ты засунула мне за шиворот живую мышь, – пояснил незнакомец. – Помнишь?

Мне стало смешно.

– В первом классе со мной учился противный мальчишка – Эдик Рябов. Вечно он ко мне приставал. Схватит мой учебник и на шкаф забросит или мой стул клеем намажет. Мастер идиотских шуточек. Один раз открываю портфель, а там живая мышь! А Рябов стоит рядом с улыбкой во весь рот. Вот тут мое терпение лопнуло. Я схватила мышку и запихнула ее Эдьке за шиворот. Как он орал! До сих пор приятно вспомнить.

– Не люблю грызунов, – признался мужчина, – и не виноват я совсем. Полевку поймал в парке Ванька Лушинский. А я просто наблюдал за твоей реакцией, Тараканова. Хотелось посмотреть, как ты от страха описаешься.

– А в результате сам штаны намочил, – хихикнула я. – Стоп! Эдик?

Из трубки раздался смешок.

– Ну, наконец-то тебя осенило.

Поскольку Рябов никогда не вызывал у меня положительных эмоций, то я решила как можно быстрее свернуть беседу, поэтому задала вопрос, который воспитанные люди задают лишь после вопроса «Как дела?» и ритуального сетования на погоду.

– И зачем я тебе понадобилась?

Глава третья

– Настю Тихонову помнишь? – осведомился Эдик.

– Да, – удивилась я вопросу, – она вышла замуж первой из нашего класса. Помнится, ее отговаривали связывать свою судьбу с парнем, у которого нет ни кола ни двора, ни родителей. Забыла, как его звали.

– Никита Меркулов, – подсказал Рябов.

– Возможно, – согласилась я, – не помню. Про Настю я долго ничего не знала, потом пришла в школу на вечер встречи одноклассников. И кто-то сказал, что Тихонова умерла. Я никогда не дружила с Настей, у нее была своя компания. Но ее кончина меня расстроила.

– Автокатастрофа, – уточнил Эдик, – такое с кем угодно приключиться может. Ира очень переживала, они были лучшими подругами.

– Извини, – остановила я Рябова, – я стою на одной ноге, убегать пора.

– Куда спешишь? – задал совсем уж некорректный вопрос Эдуард.

Мне захотелось отсоединиться и внести номер Рябова в черный список, но я сдержалась.

– По делам.

– Погоди, – занервничал Эдик, – тебя печатает «Элефант»? Это большой холдинг? В нем много издательств?

– Да, – подтвердила я, – и самое крупное именно упомянутое тобой, «Элефант», оно появилось первым.

– «Страус» входит в это объединение? – не утихал Эдуард.

– Верно, – согласилась я, – оно является вторым по значимости после того, которое выпускает мои детективы.

– Значит, ты быстро найдешь Антонину Колыванову, тоже нашу бывшую одноклассницу, – обрадовался Рябов. – Можешь ей позвонить, попросить…

Вот тут я не выдержала:

– Рябов! «Страус» гигантская структура, занимает шестиэтажное здание. Про Антонину Колыванову я вообще забыла, да и в школе с ней не дружила.

– Она секретарь генерального, – отрапортовал Эдуард, – но мне ничего не скажет, а тебе может. Ирка просто на пределе! Поверь, ей жуть как плохо.

Я собрала в кулак всю силу воли.

– Если ты имеешь в виду нашу одноклассницу, то после долгого перерыва она ко мне сегодня приходила, похоже, Ирина сошла с ума. Несла невероятную чушь.

– Моя жена не сумасшедшая, – произнес Рябов, – просто…

Я сообразила, что попала в глупейшее положение, и стала извиняться, не дав Эдику договорить.

– Прости, я понятия не имела, что вы поженились.

– Да, – вздохнул Эдуард, – я был в некотором роде коллегой твоего мужа. Служил следователем, потом ушел. Сделай одолжение, давай пересечемся. Ситуация непростая, прямо скажем, странная.

– Где ты работаешь? – поинтересовалась я.

– В охране торгового центра, – ответил Рябов. – Помоги мне, пожалуйста. Надеюсь, ты не злишься до сих пор за мышь?

Мне стало смешно.

– Ладно. Где и когда встречаемся?

– Если тебе удобно, то можно минут через пятнадцать в кафе «Дедушка пьяного зайца», – предложил Рябов, – из-за безумно дорогих блюд там никогда нет народа, зато есть отдельные кабинеты. И оно с тобой рядом, всего одну улицу надо пройти.

– Хорошо, – согласилась я.

– Могу прицепить себе на резинке круглый красный нос, – предложил Эдик. – Вдруг ты не узнаешь старого друга.

– У молодой женщины не бывает старых друзей, – возразила я и пошла посмотреть, чем занимается Лидия Федоровна.

Федина стояла в зоне кухни, увидев меня, она спросила:

– Уходишь куда-то?

– Надо ненадолго отлучиться, – ответила я.

– В холодильнике мышь повесилась, – вздохнула Лидия.

Я почему-то вздрогнула и дернула за ручку дверцы. Перед глазами открылись почти пустые полки, лишь на самой верхней стоял стаканчик йогурта.

Гостья заметила, куда я смотрю, и уточнила:

– Он просрочен! А слова про мышь, которая покончила жизнь суицидом, не стоит понимать буквально.

Я засмеялась.

– Мне и в голову это не пришло. Просто вспомнила, что продуктов нет. На обратной дороге куплю.

– Иди спокойно, – махнула рукой гостья, – я разберусь.

– Лидия Федоровна… – начала я.

Федина вскинула брови.

– Вот те на, здрассти, приехали. Всю жизнь звала меня «тетей Лидой», а теперь про отчество вспомнила?

– Я выросла… – начала я.

– А тетя Лида должна остаться тетей Лидой, – отрезала гостья. – Если ты все же собираешься общаться официально, то я вас, Виола Ленинидовна, пойму и прощу. Вы теперь писательница. Не с руки вам постороннюю бабу за тетю считать.

Я обняла Федину.

– Я подумала, вдруг вы обидитесь, если я обращусь к вам как в детстве.

– Ступай уже, – велела Лидия, – не мельтеши перед глазами.

Глава четвертая

– Сразу тебя узнала, – сказала я, садясь за столик.

– Вроде я не сильно растолстел, – пробурчал Рябов.

– Не облысел, не постарел, – добавила я.

– А ты прямо как стратегическая тушенка, – улыбнулся Эдик, – вообще не изменилась.

Я взяла у официантки меню.

– Ты прав, я прекрасно выгляжу.

– И книги у тебя супер, – сказал мой бывший одноклассник.

– Давай прекратим петукукушачество! – велела я.

– Петукукушачество? – с трудом выговорил Эдик. – Впервые слово слышу.

– В басне Крылова, – сказала я, – кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. В нашем агентстве такое поведение называется…

– Понял, – остановил меня Эдик, – рассказываю. Если что-то будет не ясно, спрашивай по ходу беседы. Сначала речь пойдет о Никите Меркулове.

Я достала из сумки блокнот и ручку.

– Меня учили иначе. Дай человеку выговориться, остановить его можно лишь тогда, когда он по третьему кругу начнет одно и то же талдычить. Все вопросы запиши, попроси их разрешить после окончания «интервью».

– Бумага и стило! – восхитился Рябов. – Тараканова! Я восхищен.

– Начинай уже, – велела я и услышала занимательную историю.

Школа, где Никита учился, находилась в так называемом неблагополучном районе. Основную массу учеников составляли дети из окрестных пятиэтажек. Многие жили в неполных семьях, у большинства школьников родители любили выпить. Никиту Меркулова воспитывала мать, она тоже прикладывалась к бутылке. Была у него еще бабушка, которая полностью поддерживала и одобряла хобби дочери. Считается, что дети алкоголиков сами потом охотно дружат со спиртным. Увы, это правда. Но бывает другое развитие событий. Лет в восемь-девять школьник понимает, что он не хочет повторять судьбу родителей, и пытается всеми силами вылезти из ямы, где его угораздило появиться на свет. Никита оказался именно таким. В пятом классе он попросил соседку по дому, учительницу:

– Елена Петровна, вот моя метрика. Сходите в школу, соврите, что вы моя мать, переведите меня в другое учебное заведение.

Женщина растерялась.

– Солнышко, на это имеют право только родители, а если их нет, ближайшие родственники. Директор постороннюю тетку выгонит.

Никита засмеялся.

– Нет. Вы – Елена Петровна Кузнецова и моя мать Елена Петровна Кузнецова. Меркулов я по отцу.

– Верно, – согласилась соседка, – мы с твоей мамой полные тезки.

– И прописка в одном месте, – продолжал Никита, – улица, дом совпадают. Вот номера квартир разные. Но кто на них внимание обратит? Мне надо попасть в школу с математическим и экономическим уклоном при МГУ. Хочу поступить в университет. Я вас не подведу, получу медаль. Помогите.

Необычность просьбы и серьезный вид мальчика тронули сердце Елены, она выполнила желание Никиты. Более того, бездетная учительница взяла над ним шефство, кормила его, покупала вещи, книги, а когда в соседней квартире начиналась уж очень веселая гулянка, забирала мальчика к себе на ночь. В конце концов Никита переселился к Елене, в родной дом он не заглядывал. Но никто из членов семьи не волновался. Став учеником одной из лучших школ, Никита продемонстрировал рвение к учебе и примерное поведение. Домашние задания всегда были выполнены, под форменным пиджаком всегда белая, идеально чистая рубашка. На занятиях он не болтал, на переменах не носился сломя голову, а готовился к следующему уроку. В дневнике стояли одни пятерки по всем предметам, включая физкультуру. Даже в выпускном классе образцовый парень безропотно носил сменную обувь и ни разу не опоздал на первый урок. Но не надо считать Никиту сухарем-зубрилой. Его за готовность прислать «тонущему» на контрольной однокласснику правильное решение задачи любили все ученики. Меркулов пользовался популярностью и за викторину «Мастер загадок», которую он проводил в актовом зале после уроков в пятницу. Из названия ясно, что паренек загадывал хитроумные загадки, ответы на которые подчас не могли найти не только ученики, но и педагоги.

На торжественном вечере, где выпускникам вручали аттестаты, Елена Петровна сидела в зале в первом ряду. И со словами: «Мы хотим поздравить маму Никиты Меркулова, который своим усердием заслужил золотую медаль и нашу всеобщую любовь», – директор обратился к ней. Он искренне считал учительницу матерью лучшего учащегося. Ведь это она ходила на собрания, ездила с детьми на экскурсии. Про ее полную тезку, мастера спорта по похмелью, директор даже не слышал. Никита осуществил свой план, поступил в МГУ, окончил его с красным дипломом и начал строить карьеру. Его родная мать умерла на заре перестройки, бабушка ушла чуть раньше. Меркулов продал квартиру, на вырученные деньги открыл банк и быстро добился успеха на финансовом поприще. Потом избавился от прибыльного дела, занялся торговлей и тоже преуспел. К тридцати годам у Меркулова была репутация бизнесмена-волшебника. Почему-то он всегда четко знал, что вскоре понадобится людям, и быстро осваивал новый сегмент рынка. Доведя проект до прибыльной стадии, Никита некоторое время наслаждался успехом, а потом нырял в новую реку. У Меркулова оказалось уникальное чутье на то, что приносит успех, и на то, с чем связываться не стоит. Женился он на Анастасии Тихоновой, девушке из прекрасной семьи. Свадьбу играли в тот период, когда Никита решил заняться издательским бизнесом, выпустил несколько гламурных журналов, газету со скандальными новостями. Ясное дело, новобрачные стали героями светской хроники, их фотографии тиражировались в СМИ. На всех снимках Никита сиял «американской улыбкой», жена стояла рядом. У Анастасии тоже было радостное выражение лица, но она почему-то, увидев папарацци, всегда опускала глаза.

Ничего плохого о семье бизнесмена не писали. Единственное, о чем судачили газеты: отсутствие детей у пары. Никита отшучивался:

– Дайте нам пожить для себя, еще успеем обзавестись наследниками.

Но ребенок так и не появлялся. А потом случилась беда.

Настя не умела водить машину, ее возил шофер. Наверное, не стоит объяснять, что у жены Никиты был роскошный автомобиль со всеми подушками безопасности.

Стоял ноябрь, один из самых темных месяцев года. Дом, который построил Никита, был расположен в поселке Утяшево. Иномарка Насти поздним вечером мчалась по бетонке, так жители столицы называют Московское малое кольцо, его проложили в пятидесятых-шестидесятых годах для нужд ПВО, покрытие состояло из нескольких слоев бетонных плит, выдерживавших вес многотонных тягачей с ракетами. Магистраль проходит через разные подмосковные города, она долго считалась засекреченной, отсутствовала на картах. Но постепенно по ней начали ездить простые граждане. Сейчас дорога реконструирована, но в тот год, когда по ней ехала жена Никиты, там не было освещения. Что произошло, так до конца и не выяснили. В районе восьми утра, вскоре после восхода тусклого ноябрьского солнца, у поста ГАИ затормозил грузовик. Водитель сообщил, что там, где шоссе делает крутой поворот, он припарковался на обочине, решил спуститься по небольшой дороге, которая вела в Товарово, и отлить в кустах. В глубоком овраге он увидел сильно обгоревшую, искореженную машину и даже не определил, какой она марки. А на обочине стояли помятые старые «Жигули», просто рухлядь.

Гаишники поспешили к съезду в деревню и обнаружили руины некогда очень дорогой иномарки. Ясное дело, на место аварии прибыл эксперт. По его мнению, причиной пожара стали перманганат калия и глицерин. Соединение этих веществ дает мгновенное воспламенение. Огонь уничтожил почти все. От иномарки осталось лишь покореженное железо. Отчет эксперта пестрел словом «предположительно». Увы, погода была против криминалистов. Днем до аварии шел дождь, к вечеру подморозило, а к утру, когда дальнобойщику захотелось в кусты, опять полило. Вода – злейший враг тех, кто изучает место преступления или аварии, ливень смывает все следы. Но криминалисту все же удалось кое-что обнаружить. Номерной знак дорогой машины зашвырнуло на другую сторону шоссейки, он погнулся, но цифры-буквы на нем прекрасно читались. Из салона при взрыве выкинуло части человеческих тел, такие крохотные, что сказать, чьи они, не представилось возможным, выяснили лишь одно: предположительно в машине находились мужчина и женщина. На обочине на глинистой почве чудом сохранилось несколько следов от ботинок сорок третьего размера, они вели к бетонке, но там, где глина кончалась, исчезли и следы подошв. Эксперт решил осмотреть и часть бетонки неподалеку от опасного крутого поворота на Товарово. Там располагалась автобусная остановка. Возле нее нашли оттиск тех же штиблет. «Жигули», которые остались на обочине, были основательно помяты спереди, в бардачке нашли кошелек, в нем паспорт и права на имя Василия Николаевича Глазова. А по номерному знаку иномарки легко определили ее владелицу – Анастасию Петровну Меркулову.

Возникло предположение, что машина Анастасии свернула на дорогу в Товарово. А в этот момент навстречу ей на ржавой тарантайке ехал Глазов. Ноябрь. Поздний вечер. Гололед. Василий, скорее всего, ехал, включив дальний свет, ослепил шофера седана, тот не справился с управлением, слетел в овраг. Раздался взрыв, потом начался пожар. Глазов испугался и сбежал, бросив машину. Он пешком добрался до бетонки. Что было дальше? Одному богу ведомо, может, Василия подобрала попутка, а может, он долго брел до ближайшего населенного пункта.

– Постой, – перебила я Эдика, – у Ирки Титовой был сводный брат Вася Глазов, он учился с нами в одной школе в младших классах. У них мать одна, а отцы разные.

– Да, это оказался именно он, – ответил Рябов, – но слушай дальше.

Василия нашли дома в состоянии наркотического опьянения. Допросить его не смогли. Глазов еле шевелил языком, он не смог сказать ничего путного. На вопросы, помнит ли он, как случилась авария, почему ночью ехал из Товарова, где никто давно не работает и не живет, и на многие другие Василий мрачно бубнил:

– Не знаю. Укололся, а тут вы.

Характеристика у Глазова была хуже некуда. Пить, курить, дебоширить он начал в подростковом возрасте. Тогда же стал частым гостем в милиции, инспектор отдела несовершеннолетних прекрасно знала хулигана. Удивительно, но Василия удалось вылечить от пьянства. Вот только на смену водке пришли наркотики.

Глазова отправили в больницу, где он умер от инфаркта. Такой исход никого не удивил: когда человек употребляет героин, срок его жизни стремительно сокращается.

В тот день, когда погибла Анастасия, ее муж находился в командировке. Вернуться в Москву из далекого путешествия он смог не сразу. Когда Никита примчался домой, прислуга ему доложила:

– Хозяйка уехала вечером, за рулем, как всегда, был Савелий. Больше мы их не видели.

У водителя была сестра, она тоже нервничала, не зная, где ее брат. Сменщик погибшего Сергей Чернов показал книгу, в которой записывались все манипуляции со сгоревшей иномаркой. Возраст машины составлял полтора года. Незадолго до аварии она прошла очередной техосмотр.

– Если позволите, я скажу, что думаю, – сказал Сергей, когда следователь перестал задавать ему вопросы.

– Слушаю, – согласился тот.