Текст книги "Фуа-гра из топора"

Глава 10

Горничная не понимала, чем Иван не нравился Комиссаровой. Впрочем, и остальные члены семьи недолюбливали паренька. Нет, все были приветливы с женихом Триси, улыбались ему, вежливо беседовали, однако в глазах у Алины, Владимира и доктора Виктора Марковича, которого в доме считали своим человеком, подчас проскакивало нечто такое, что Варвара понимала: все еле сдерживают гнев.

– Погодите! – остановила я Борисову. – Вы несколько раз повторяли, что в доме не бывало гостей. А как же врач?

– Он не посторонний, – возразила она. – Говорю же – близкий человек. Я Виктора Марковича, когда только на работу пришла, приняла за отца Резникова, так они похожи. Уж потом разобралась, что они просто лучшие друзья, хоть и большая у них разница в возрасте. Доктор очень умный, добрый человек. Мне кучу советов давал, причем бесплатно, давление мерил. И ни разу грубого слова не сказал. Он там свой в доску. Приходил часто, мог остаться ночевать. Но вы лучше про Ивана послушайте.

Варвара затараторила с удвоенной силой…

Прислугу удивляло, почему Ваня не пришелся Резниковым и Комиссаровой по душе. Нормальный паренек, воспитанный, вежливый. К тому же за километр видно, что он обожает Беатрису. И Триси не могла надышаться на жениха. Они учились в одном институте, ходили за ручку и казались попугайчиками-неразлучниками. Борисова даже слегка завидовала им, у нее-то в жизни не случилось такого чувства, когда буквально растворяешься в другом человеке, знаешь его мысли. А эти двое… Если Беатриса начинала фразу, Ваня ее заканчивал, и наоборот. Молодые люди были просто копиями друг друга – имели одинаковые привычки, пристрастия в еде, читали одни и те же книги, увлекались танцами. Глядя на счастливую парочку, Варвара стала верить африканской легенде о том, что бог сначала создал человека из глины, а потом случайно разбил его на две половинки, и с той поры разделенные части постоянно ищут друг друга. Далеко не каждому удается найти свою половину, а вот Ване и Триси повезло встретиться.

Так почему семья Беатрисы мечтала избавиться от юноши? Ответ один: Ваня беден. Его родители рано умерли, мальчика взяли на воспитание дальние родственники, малообеспеченные люди, которые не могли похвастаться накопленным капиталом и подарили сироте только любовь. В Москве Ваня снимал комнату в коммунальной квартире, подрабатывал официантом. Естественно, у него не было ни машины, ни счета в банке. А такой зять, считали родственники Триси, им не нужен.

Тогда Ванда придумала трюк с разбитой статуэткой, и в доме появился художник и мастер на все руки Александр. Но разлучить влюбленных не удалось, и в голову Комиссаровой пришла новая идея.

Спустя месяц после того, как красавец Саша перестал наезжать в особняк, Иван пропал. Утром он и Беатриса вместе ушли на занятия, а вечером Триси вернулась одна. Она была в тревоге и сразу бросилась к Варваре с вопросом:

– Ваня не звонил?

– Нет, – ответила та, – он не знает номер моего мобильного.

– Не тупи! – воскликнула Беатриса. – Я имею в виду наш городской телефон.

Варя удивилась.

– Но Ваня им не пользуется, вы общаетесь при помощи сотовых.

– Без тебя знаю, – огрызнулась всегда до сих пор вежливая с горничной Триси. Но тут же спохватилась, извинилась и, тяжело вздохнув, объяснила причину своей нервозности: – Ваня пропал.

– Куда? – не поняла домработница.

Триси расплакалась.

– Мы вместе сидим на лекциях, а вот семинарские занятия у нас в разных группах. В полдень у меня начался коллоквиум по росписи стекла, а Ваня пошел на английский. Все, больше я его не видела. Он исчез. Пропал.

– То есть? – все еще не понимала Варвара. – Как человек может пропасть, если он приехал в институт?

Беатриса ничего больше не сказала и убежала.

Иван не появился ни вечером, ни на следующее утро. Владимир навел справки в больницах и моргах, выяснил, что молодой человек по фамилии Карнаухов туда не поступал, и стал успокаивать Беатрису.

– Вероятно, парню срочно понадобилось уехать домой. Скоро он вернется.

– Сам-то веришь в свои слова? – заорала возбужденная Триси. – Его убили! Весь Интернет забит рассказами о том, как люди испарились с лица Земли, и никто не может отыскать их след.

– Солнышко, мы сделаем все, чтобы найти твоего любимого, – заверил Резников. – Я подниму на ноги полицию, ФСБ, не волнуйся.

– Так начинай скорее! – потребовала Триси. – Что сидишь сложа руки?

Владимир ушел в свой кабинет. А Беатриса ринулась в институт, чтобы расспросить однокурсников и преподавателей.

Вернулась она около шести вечера и, едва войдя в прихожую, наорала на Варвару по какому-то незначительному поводу. Но горничная не обиделась, понимая, какую тревогу испытывает Триси.

Резников, который весь день провел в кабинете, тоже выглядел мрачным. Алина, вызванная братом, буквально дергалась. И тут Владимир торжественно произнес:

– Триси, нам надо побеседовать…

Услышав это, Борисова перекрестилась, решив, что с Иваном произошло нечто ужасное.

Брат и сестра увели Беатрису в кабинет Владимира. Минут через десять оттуда полетел бешеный вопль:

– Нет! Врете! Неправда!

Затем раздался грохот. Плачущая Триси, сбив на ходу какой-то предмет мебели, ринулась со второго этажа на первый. А у подножия лестницы уже стояла Ванда, которая, пытаясь заключить ее в свои объятия, забормотала:

– Знаю, знаю, это очень больно, но лучше горькая правда, чем неизвестность.

Беатриса со всего размаха ударила Комиссарову по лицу ладонью. Правая щека Ванды стала распухать на глазах.

– Я вас ненавижу. Всех, – неожиданно тихо и спокойно произнесла девушка. – И я вас убью. Всех. И буду жить счастливо. Мама, мама, иди сюда! Хватит прятаться! Хоть один раз вылези из своей скорлупы, обрати на меня внимание! Не слышишь? Ну сейчас я тебя из нирваны вышибу…

Беатриса что есть сил оттолкнула Ванду. Та упала, ударилась головой о пол, но быстро вскочила и снова попыталась схватить разбушевавшуюся девушку. Вот только проворная Триси уже мчалась наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Перепуганная Варвара спряталась на кухне. До ее слуха долетали шум, грохот, треск, громкая брань, плач, крики… Потом все стихло.

Горничная, абсолютно уверенная в том, что Владимир и Алина сообщили несчастной девушке о смерти жениха, достала из холодильника капли валерьянки и начала трясти флакон над рюмкой.

– Дай сюда, – раздалось за спиной.

Борисова от неожиданности уронила пузырек.

– Раззява… – укорила ее Алина и подняла неразбившийся флакон. – Принеси воды, запью успокаивающее. Хотя, думаю, оно мне сейчас не поможет, надо что-то посильнее, вроде тех таблеток, что доктор Ксю прописывает.

Борисова только моргала. Алина живо влила в себя коричневую жидкость, поморщилась и произнесла:

– Придется ввести тебя в курс дела, все равно узнаешь обо всем. Ивана сегодня арестовали в ломбарде, где он пытался оценить золотую чашку Наполеона, украденную в нашем доме.

Варвара лишилась дара речи.

Первый этаж особняка Кауф смахивает на музей: Владимир обожает антиквариат. В пятидесятиметровой столовой и превышающей ее по размеру гостиной много специальных витрин, где хранятся раритеты – сервиз, которым пользовался Николай Второй, революционный фарфор Кузьмы Петрова-Водкина, серебряные канделябры английской королевы Виктории и еще бог весть что. Борисова совершенно не разбирается в искусстве и не знает, где хозяин добыл всю эту красоту, но перед тем, как впервые впустить горничную в гостиную, Ванда прочитала ей длинную лекцию о ценности коллекции и назвала имена авторов некоторых экспонатов. Из потока информации новой прислуге запомнилось упоминание последнего царя России, правительницы Великобритании, а также автора революционного фарфора (надо же, есть на свете и такой!) – исключительно из-за смешной фамилии «Петров-Водкин» и почти забытого ныне имени Кузьма.

Естественно, раритетами не пользовались. Но они очень осложняли жизнь Варвары, потому что ей вменялось в обязанность ежедневно протирать стекла герметично закрытых шкафов от пыли. Только горничная завершит орудовать тряпкой, смоченной особой жидкостью, как появляется Ванда, показывает на витрину, с которой Борисова начала уборку, и шипит: «Безобразие! Смотри, сколько серого налета!»

– Так вот, – продолжала Алина, – пару дней назад Владимир обнаружил, что из коллекции таинственным образом исчезла золотая чашка, которой пользовался Наполеон, а остальные предметы в осиротевшем шкафу передвинуты так, чтобы скрыть опустевшее место.

Резников сразу понял, что уникальную вещь украли, и отправился в полицию, где написал заявление с требованием найти вора. Более того, муж Ксении сообщил полицейским, кто, по его мнению, совершил преступление.

Дело в том, что недавно в особняке случилась неполадка с батареей, которая расположена в зале, где хранилась пресловутая чашка. Для починки вызвали мастеров из респектабельной фирмы с прекрасной репутацией. И, конечно же, их не оставили наедине с раритетами, около ремонтников постоянно находилась Ванда. Вот только ее на время отвлекли – позвали к городскому телефону. А слесарю, имеющему при себе полный чемодан разнообразных инструментов, ничего не стоит за пару секунд вскрыть шкаф и вытащить из него самую приметную и яркую вещь.

Владимир ни на минуту не сомневался, что кражу совершили именно рабочие, кроме них никого из посторонних в особняке не было.

Полиция, оповестив скупки и аукционные дома, взялась за фирму, которая прислала водопроводчиков. Вмиг выяснилось, что у подозреваемых идеальный послужной список, прекрасные семьи и никаких пагубных привычек. Они даже не курят. Материальное положение слесарей было стабильным, у них не было кредитов, которые требовалось срочно погасить. Не имели они и любовниц, на которых могли тайком тратить деньги. Фирма встала за сотрудников горой, руководство собралось нанять им адвоката, и полицейские призадумались. Ну не похожи эти со всех сторон добропорядочные граждане на воров…

Неизвестно, что было бы дальше с работягами, но следователю, который занимался этим делом, позвонили из одной частной скупки. Владелица заведения сообщила, что у нее сейчас находится молодой человек, он просит оценить чашку из драгоценного металла, а описание оной рассылалось полицейскими как краденой.

В ломбард тут же отправился патруль и схватил… Ивана. Парень проявил удивительное хладнокровие. Он не испугался, не стал говорить: «Я нашел вещичку на улице и решил проверить, вдруг она дорогая». Нет, студент Карнаухов очень спокойно объяснил:

– Золотое изделие принадлежит известному композитору Ксении Кауф и ее мужу Владимиру Резникову. Я жених их дочери Беатрисы. Меня попросили узнать, сколько стоит чашка, посоветовали зайти именно в этот ломбард, потому что давно имеют с ним дело.

– Кто именно из членов семьи Кауф отправил вас в скупку? – уточнил следователь. И услышал в ответ:

– Ванда Комиссарова. Она велела сохранить это в тайне, в особенности от Беатрисы. Дело в том, что у Ксении Львовны совсем недавно диагностировали болезнь, которая не лечится в России и считается смертельной, а за границей у человека с таким недугом есть шанс. Но Владимир Резников считает, что не следует отравлять последние месяцы жизни жены болезненными операциями, которые могут и не помочь. Ванда же полагает иначе. Она выяснила, сколько требуется денег на отправку Кауф в США, и решила без ведома хозяев коллекции продать один экспонат. Триси не надо знать о тяжелом состоянии матери, потому что она страдает астмой и болезнь может обостриться от нервного потрясения.

Я не выдержала и перебила рассказчицу:

– Бред какой-то… А насчет астмы правда?

Варвара кивнула.

– Да. Как понимаете, никто из хозяев не собирался докладывать домработнице подробности произошедшего, но все очень громко и бурно обсуждали случившееся, и я оказалась полностью в курсе дела. Я тоже решила сначала, что история, рассказанная Ваней, какая-то глупая. Но слушайте дальше…

Ванда помчалась в полицию и заявила:

– Он врет. Ксения совершенно здорова, спросите ее лечащего врача. Никаких недугов, кроме небольшого гастрита, у нее нет. Владимир обожает жену, и, угрожай ее жизни хоть крохотная опасность, он бы не раздумывая все раритеты пустил с молотка. Парень беззастенчиво лжет. Проверьте, вдруг он имеет долги? Взял кредит и не может его выплатить?

Следователь счел эту идею здравой и сделал запрос. Предположение Комиссаровой оказалось верным на все сто процентов. Выяснилось, что за последнее время Иван делал покупки в кредит в разных магазинах. Сейчас ведь легко получить ссуду в торговых точках, нужен лишь паспорт. Карнаухов должен был банкам не очень большие суммы, но сложенные вместе они составили внушительную цифру.

Когда следователь показал парню сведения из разных банков, тот повел себя еще тупее. Заявил:

– Никакого отношения к этим деньгам я не имею.

– Паспорт ваш? А подпись? – наседал следователь.

Ивану пришлось согласиться.

– Документ мой, но не знаю, как он попал к кредиторам. А подпись у меня такая простая, что ее кто угодно подделает.

– Ну да, паспорт сам без хозяина бродил по лавкам и брал кредиты, – съязвил полицейский. – Хорошо хоть вы не заявили: «Ай, ай, его украли».

– Я дурак, что ли, говорить такое? – возмутился Ваня. – Вот же он, перед вами лежит. Я всегда ношу документ с собой в сумке, нигде его не оставляю.

Глава 11

Варвара слезла с подоконника и потянулась.

– Ивана не отпустили, оставили под замком. Что с парнем дальше было, понятия не имею, меня как раз уволили. Я сначала думала, что жених Триси реально идиот. Мог заполучить жену с богатым приданым, стать членом уважаемой семьи, и надо же, польстился на тупую чашку.

– Вещь очень дорогая, – подначила я Борисову, – ее можно выгодно продать.

– И чего? – скривилась Варя. – Деньги легко тратятся, сколько ни получи, все улетят. Дураку ясно, что Ивану выгоднее было жениться на Триси. Кем надо быть, чтобы упереть кусок золота, да еще понести его в скупку? Совсем, что ли, парень без головы? Так я думала сначала. А потом, поразмыслив над всем, я засомневалась. Ваня очень любил Беатрису, тогда почему поставил под угрозу свое счастье?

Бывшая горничная помолчала, как бы вновь взвешивая все «за» и «против» жениха хозяйской дочери. Затем поделилась своими мыслями…

Триси давно вела речь о свадьбе. Владимир был не против бракосочетания, он лишь сказал:

– Давайте проведем церемонию осенью, как положено по русским обычаям. И я хочу, чтобы состоялось пышное мероприятие, а на подготовку такого понадобится время.

Беатриса надулась, затопала ногами, заявила:

– Нет, мы пойдем с Ваней в загс на этой неделе!

Но отчим нашел для любимой падчерицы нужные аргументы:

– А платье? Ты собираешься отправиться под венец оборванкой? Нужно тщательно продумать наряд, заказать его у лучшего модельера, подобрать соответствующий костюм жениху. Дорогая, церемония должна запомниться вам на всю жизнь. Разве можно обойтись без концерта, без застолья? Надо учесть большое количество мелочей, например, красивые приглашения гостям. Кстати, вы с Ваней продумали список тех, кого позовете отпраздновать это событие?

– Н-нет, – промямлила Триси. – Я думала… э… ну… вы же с мамой всегда были против многолюдных сборищ.

– Верно, солнышко, – улыбнулся Резников. – Но мы не каждый день выдаем замуж дочь. Ксюша, между прочим, тоже хочет заказать себе наряд. И Ванда с Алиной ждут не дождутся, когда им сообщат дату торжества. Смешно, но они обе надеются стать подружками невесты. Ну и…

Владимир замолчал.

Варвара в момент разговора находилась на кухне, прекрасно слышала беседу и очень позавидовала в ту минуту Беатрисе. Ведь когда она сама выходила замуж, ей не шили красивое белое платье, не нанимали лимузин. Варя пошла в загс пешком в сарафане, взятом напрокат у подружки. И свадебного пира ей не устраивали. В крохотной квартирке собрались только соседи, быстро напились и, как обычно, подрались. В общем, дурная у Варвары получилась свадьба, ничего красивого или торжественного в ней не было. Наверное, поэтому и семейная жизнь не удалась. У Триси, похоже, все сложится иначе. Хорошо быть богатой и жить с родственниками, готовыми выполнить любой каприз любимого чада…

Внезапное молчание Владимира удивило Беатрису, и она потребовала:

– Говори, что хотел сказать.

– Ну… мы с мамой придумали вам подарок, – завел Резников, – и чуть-чуть разошлись во мнениях. Ксюша считает, что вы должны узнать о презенте в момент торжества, а мне кажется, лучше тебя предупредить заранее. Потому что… Короче, ты же не скажешь маме, что я разболтал о сюрпризе?

– Интересный вопрос, – хихикнула Триси. – Давай вспомним, когда маман со мной в последний раз беседовала. Лет пятнадцать назад? Боюсь, скоро, столкнувшись с ней на первом этаже, не узнаю ее, спрошу: «Ау, вы кто? Как здесь очутились?»

– У каждого свои привычки, – быстро произнес отчим. – Ксю гений, ей все позволено. Посмотри в окно, что там видишь?

– Двухэтажный коттедж, немного меньше нашего, – удивленно ответила девушка. – Он давно пустует, вроде хозяева уехали за границу. Только вид нам портит!

– Правильно, солнышко, – засмеялся Владимир, – особняк беспризорный и вот уж год, как выставлен на продажу. И мы с Ксенией решили купить его для вас с Ваней. Подумали, что молодой семье лучше начинать жить самостоятельно, без чужих глаз и советов. Скоро совершим сделку, и ты можешь приступать к ремонту.

Триси завизжала от радости, а Варвара уронила на пол тарелку и с трудом сдержала слезы. Ну вот! Теперь девчонке еще и шикарное жилье достанется, она же ютится на квадратных сантиметрах со взрослыми детьми, спит в кухне на раскладном диванчике.

Борисова вновь примолкла, посмотрела на меня и горько сказала:

– Наверное, я завистливая дрянь.

– Мне тоже подчас хочется получить то, чем обладают другие люди, – дипломатично сказала я. – У каждого человека рано или поздно возникает такое желание. Главное, как ты себя поведешь – будешь работать за пятерых, чтобы достичь материального благополучия, или сядешь в углу и начнешь злиться на весь белый свет.

– Красивые фразы, – скривилась Варвара. – Я могу пахать за полк лошадей, но никогда на просторную квартиру денег не заработаю. И такие бедные женщины, как я, всегда от богатых зависят. Короче, выставили хозяева меня вон в секунду, через день после того, как Ваньку посадили. Сначала я плакала, расстраивалась. Страшно стало: ну как прожить без большого оклада? Потом пристроилась на другое место, но все равно бессонницей мучилась. Думала о Кауф, думала, думала… И дошло до меня!

Борисова снова взгромоздилась на подоконник.

– Дошло, что все это они подстроили. Очень уж хотели от Ивана избавиться. До сих пор не понимаю, чем паренек им так не нравился, но Владимир, Алина и Ванда решили его выжить. Сначала придумали фокус с появлением Александра, специально его в дом привели, чтобы красавчик Триси у Вани отбил. А когда не получилось, Ванда историю с чашкой замутила. Ну не мог Иван их антиквариат спереть! Я его немного знаю, он не из таких. Это все штучки Комиссаровой. Она организатор. Совести у бабы нет.

Дверь в квартиру Борисовой распахнулась, на лестничную клетку с воплем выскочила дочь Варвары.

– Мать! Ты очень некрасиво поступаешь!

– Почему? – опешила та.

– Подставляешь Ванду, – пояснила Елена. – Ты ей за Мишку мстишь.

– Заткнись, я рассказываю чистую правду! – взвизгнула Борисова.

– Ага! И всю с три короба! – завопила в ответ Лена.

Мне оставалось лишь слушать их перепалку.

– Знаю, мать, почему ты на Ванду пургу гонишь.

– Уматывай отсюда, не мешай взрослым беседовать.

– Они тебя из-за Мишки выперли.

– Заткнись!

– Сама захлопнись!

Елена повернулась ко мне.

– Мой брат наркоман. Если денег на дозу нет, тащит вещи из дома, отнимает у мамы заработанное, бьет ее. Гляньте на синяк! Мишкина работа. Бланш мамочке поставил, потому что в доме ни копейки не нашлось. В прошлом году гаденыш ей руку сломал, ребра, а перед Новым годом головой так об угол стола приложил, что она, бедная, три дня блевала и ходить не могла. Только мамаша все равно его защищает: «Мишенька хороший, просто он больной, надо пожалеть мальчика…» А я у нее плохая, потому что брату отпор даю. Попытался Мишка на меня руку поднять, и что? Враз сковородкой по кумполу заработал. Больше близко ко мне не подходит, боится. Из матери же грушу для битья сделал. В общем, так, Ванда ни при чем, из горничных маманю выставили за то, что она украла чайные ложки.

– Звучит, как анекдот, – пробормотала я.

– Все она брешет, – заплакала Борисова. – Воспитала доченьку на свою голову. Растила, кормила, поила, а она меня опозорить решила.

Елена опустила голову и накинулась на мать с возросшим энтузиазмом.

– Ага, кормила-поила… Я обноски за Мишкой донашивала! Сыну сладкое яблочко доставалось, мне огрызок, ему котлетка, мне пустые макароны, он принц, я – замарашка. И до сих пор Мишку обожаешь. Если ты со мной, как с тараканом, обращаешься, так чего ждешь от меня уважения? Получи фашист гранату!

Лена схватила меня за руку. Ладонь у нее оказалась сухой и горячей, словно ее трепала злая лихорадка.

– Сейчас правду выложу, расскажу, как дело было. В тот день утром, в шесть часов, к нам в дверь позвонили. Я так рано вообще ничего не соображаю, вот и открыла, не спросив, кто там. А на пороге мужчина стоит. Одет богато, вид уверенный, понятно, что привык людьми командовать. Слова не сказал, отодвинул меня, вошел в прихожую и как гаркнет: «Варвара!» Мама из комнаты высунулась и залепетала: «Владимир Борисович, вы? Ой, здрассти! Что случилось? Как вы узнали, где я живу?» А незваный гость ее перебил: «Отдавай ложки, дура! Ты их никогда продать не сможешь. Три минуты даю тебе на принятие решения. Станешь юлить, врать, вмиг в полиции очутишься».

Елена, захлебнувшись от эмоций, замолчала. Но быстро перевела дух и продолжила.

– И что вы думаете? – Мать сумку свою схватила, вытащила коробку, мужику протянула и давай реветь: «Простите, Владимир Борисович. Сама не знаю, как на такое решилась, больше никогда к вашим вещам не прикоснусь». А тот коробку открыл и уже спокойно сказал: «Глупая ты глупая, Варвара. Это серебро антикварное, ложечками казненный король Карл Первый пользовался, они с ним в тюрьме были, один из стражников приборы после того, как правителю голову отрубили, себе забрал и продал[6]6
  Правдива ли история с ложками, неизвестно. Король Карл Первый Стюарт, король Англии, Шотландии и Ирландии (1600–1649 гг.) 30 января 1649 г. был казнен на эшафоте.


[Закрыть]. Многие коллекционеры мечтают их заполучить. Кому бы ты украденное продала? В скупку потащила? Понимаю расчет твоего скудного ума, ты решила: Иван чашку уволок, значит, я могу ложки к рукам прибрать, все на студента подумают». Тут маман на колени упала, стала головой о пол биться и причитать: «Мой сыночек болен, надо его в хорошую больницу положить, лекарства дорогие ему покупать. Он сейчас с обострением в палате на десять человек мается, в бесплатной клинике коновалы работают, капельницы у них ерундовые, таблетки дешевые…»

Елена вздохнула и в упор посмотрела на меня.

– Вот тут она не соврала. Мишка действительно в помойном госпитале очутился. Да только мать забыла сообщить, что за напасть с ее драгоценным яхонтом случилась. Диабет? Онкология? Аппендицит? Воспаление легких? Нетушки! Передоз у наркомана! Короче, мужик молча матушкины вопли выслушал, а затем заявил: «Ты у нас более не работаешь. И рекомендации не получишь. Только ради твоих детей в полицию обращаться не стану. Подумай над своим поведением и более никогда не воруй. Продолжишь крысятничать, непременно в тюрьме окажешься. Поверь, там совсем не весело». Вот почему она на всю семью Кауф разозлилась. Пытаясь вам внушить, что Ванда хитрая сука, мать просто им отомстить хочет.

– Неправда, – залепетала Борисова-старшая, – ты на меня клевещешь.

– История с ложками выдумка? – уточнила я.

– Нет, – прошептала Ванда. – Поймите, Мишеньке помощь требовалась, настоящая, квалифицированная, а не простые клизмы. И…

– Понятно, да? – перебила мать Елена. – Вы не доверяйте ее словам, правды в них с гулькин нос.

– А ты откуда знаешь? – взорвалась Варвара. – Бывала у Ксении в особняке? Чаек там пила? Мармелад ела? Не солгала я ни в чем. Еще и не все рассказала.

– О чем не успели сообщить? – быстро поинтересовалась я.

Борисова сгорбилась.

– Я честный человек. С ложечками бес попутал, никогда до того и ни разу после я на чужое не зарилась. И трепаться о том, что человек от волнения проорал, неправильно. Беатриса не соображала, что говорит.

– Поподробнее с этого момента, – велела я.

Борисова опустила голову.

– Владимир Триси о том, где Иван находится и что он чашку спер, в своем кабинете сообщил. Я при их беседе не присутствовала, но чудесно слышала, что девушка кричала, когда по лестнице потом бежала. А летела она по ступенькам со словами:

«Ваня не мог украсть! Я вас всех убью! Отравлю… Вы, сволочи, будете подыхать медленно… И мамаша сука, желаю ей сдохнуть в мучениях. Ее я тоже…» Но на этих словах зацикливаться нельзя. Мало ли что человек в ажиотаже брякнет. Я вам специально вначале их не передала, но теперь решила воспроизвести все, как было.

У меня остался еще один незаданный вопрос.

– Вас уволили год назад. Скажите, как чувствовала себя Ксения?

– Я же говорила, мы с ней практически не сталкивались, – пожала плечами Борисова. – Но, на мой взгляд, выглядела она прекрасно.

– Не заметили признаков какой-нибудь болезни? – настаивала я. – Может, у нее руки тряслись, шатало ее…

– Нет, ничего такого не было. – Варвара усмехнулась. – Дрожащими пальцами на рояле не поиграешь, а она с утра до ночи в кабинете, по клавишам долбила. Стены были звукоизолированы, да только все равно музыка до первого этажа доносилась. Тихо, но слышно. Совершенно отвратительное блям-блям. Как из этого потом песни получались – загадка. И почему за свои мелодии Кауф столько денег загребала, а?