Текст книги "Инь, янь и всякая дрянь"

– Нервный тик.

– Что? – Наташа оторвала взгляд от фото.

– Тебе понравился сексуально-агрессивный маньяк с явно демонстративным поведением, криминальным опытом и еще с нервным тиком. Советую держаться от этого типа подальше.

– Он не придет, – с грустью вздохнула Наташа. – Голову на отсечение даю, это он.

– Кто? – я запуталась в рассказе продавщицы.

– Парень с рекламы.

– Забудь, просто похож.

– Нет, точно он. Как вы думаете, если позвонить в журнал, там дадут телефон мужика?

– Ни за что, – помотала я головой. – Спасибо тебе за рассказ, кстати, а как журнал называется?

– «Алиса», – машинально ответила Наташа. И тут же насупилась: – Ага, он и вам понравился! Хотите его найти?

– У меня муж неземной красоты, двухметровый блондин с голубыми глазами, очень талантливый актер, – гордо заявила я. – Зачем мне мальчишка с рекламы дешевого парфюма?

– Мечтать не вредно, – засмеялась Наташа. – Ой, а вы прикольная! Двухметровый блондин с голубыми глазами… Надо же такое соврать!

Глава 9

Очень довольная собой, я дошла до проспекта, увидела миленькое кафе и села на открытой веранде.

– Ланч стоит триста рублей, – предупредила официантка.

– Хорошо, – кивнула я.

– Три сотни, вы поняли?

– Надеюсь, не евро? – ехидно уточнила я.

– Цена в рублях, – не оценила шутку работница общепита.

– Несите.

– Если откажетесь от первого, стоимость не изменится.

– Прекрасно. Я хочу суп.

– Лапша куриная, – делаясь все более мрачной, заявила девица.

Но я твердо решила пообедать и поэтому воскликнула:

– Супер! Тащите все!

– И хлеб?

– Непременно.

– Масло?

– Сделайте одолжение.

– Триста рублей, – попугаем курлыкнула сотрудница кафе. – Чаевые – как совесть велит!

– Если в ближайшие десять минут я не получу пищу, моя совесть умрет от голода, – пообещала я. – В вашей забегаловке принято оплачивать еду заранее? Если нет, то дуйте на кухню.

– И что только с людьми жара делает… – заворчала официантка, медленно удаляясь в сторону двери, ведущей в служебные помещения. – Бросаются как гадюки, шипят, плюются… А еще некоторые сожрут ланч и убегают с веранды. За фигом столы на воздухе поставили? Вчера салфетки сперли, прямо с вазочкой, стул уволокли… Хоть и пометили их, да вор не остановился. Ну народ! Ну гады! А мне плати…

Дверь хлопнула, ворчунья исчезла в глубине кафе.

Я откинулась на спинку стула и задумалась. Коробков никогда не ошибается. Если он сказал, что блузка, бывшая на Бондаренко в последних кадрах жуткого «кино», приобретена в «Рюи Блаз», значит, так оно и есть. Торговая точка тихо загибается, хозяин не прикрыл магазин лишь потому, что связан контрактом с зарубежными партнерами. Поставок давно нет, предметы одежды остались по одному экземпляру. Приблатненный парень хотел купить белую блузку тридцать восьмого размера, но таковой не нашлось, и тогда он остановил свой выбор на светлой, сорокового, хотя продавщица и предлагала ему вещи нужного размера, вот только они были красного, черного и коричневого цвета.

Значит, покупателю был важен именно цвет! Он пожертвовал размером, дабы приобрести изделие колера «слоновая кость». Но все женщины знают – ни в коем случае нельзя брать блузку, если она велика. Однако «красавчик» схватил блузку из-за ее цвета. И ведь он проконсультировался с кем-то по телефону! На мой взгляд, ситуация очень странная.

Я взяла со стола салфетку и начала складывать из нее лодочку.

Редкий парень пойдет в магазин за одеждой для подружки. К тому же рыцари, если уж они решились на поход за тряпками, приобретают в основном белье. Они, наивные, желая сделать сюрприз, залезают тайком в гардероб, выуживают лифчик, тщательно изучают ярлычок и потом уверенно говорят продавщице:

– Дайте вон тот комплект, черный, размер восемьдесят «В».

Каково же бывает разочарование мужчины, когда дама отказывается носить презент: он неудобен, трет во всех местах и делает грудь плоской. Мысль, что бюстгальтер надо мерить, не приходит мужикам в голову.

Более ушлые из них поступают иначе, они дарят халаты, шали, платки. Сообразительный мужчина никогда не купит своей подруге косметику, духи или крем для лица, поскольку слишком велик риск не угадать с цветом и запахом. Но повторюсь, в «бабских» лавках представители сильной половины человечества ощущают себя неуютно. Если жена заруливает в магазин белья, муж предпочтет остаться на улице курить. И уж совсем редкая птица – парень, пожелавший приодеть любимую в «Рюи Блаз». Неважно, что изделия сделаны во Франции, блузки ужасны, они давным-давно вышли из моды.

– …вилки тащат, пепельницы, стул уперли, а мне плати! Гады! И ведь мы пометили их – ножки прижгли, а все равно уносят! Уже третий за месяц. Суки!

Я поежилась. Внезапно вспомнился кадр: Оксана, привязанная к белому пластиковому стулу, одна из ножек которого имеет круглую отметину, оплавленные края свидетельствуют о том, что к ней прикладывали горячий предмет. А что, если это не случайность, а клеймо? Наверное, пластиковые стулья часто воруют, и их метят подобным образом.

– Дряни! – раздался вопль над моей головой. – Мерзавцы!

Я вздрогнула. Официантка сердито поставила передо мной тарелку, из которой угрожающе торчал… рыбий хребет.

– Это что? – поразилась я.

– Суп-лапша куриная.

– А косточки-то не птичьи!

– Курица – не птица, – отбила подачу девица.

– Но и не рыба, – не растерялась я.

– Ну народ пошел! Все капризничают. В чем проблема? Скелет есть не надо!

– Я не избалована, просто хочу знать, из кого сварено первое? Если из несушки, то почему у нее голова и спина, как у окуня?

Официантка прищурилась:

– Где? Не вижу!

Я подцепила вилкой хребет, вытащила его наружу и продемонстрировала нахалке:

– Вот!

– Подумаешь, на кухне перепутали. Это завтрашний ланч, – не покраснев, сказала девица, – уха называется.

– Обед на завтра готовится сегодня?

– Ну?

– А сегодняшний вчера?

– Ну?

– Унесите суп и лучше дайте мне чаю, – сурово приказала я.

– К ланчу не положено.

– Не хочу обедать!

– А поздно, вы уже заказали!

Я заморгала и хотела было проявить миролюбие, мол, «ладно, ладно, но я хочу еще и чайку за отдельные деньги», но мне вдруг стало обидно.

– Вы обманщица. Обещали куриный суп, а принесли рыбный!

– Я сказала «лапша». Вон же, макароны плавают.

– И где курочка? – я попыталась настоять на своем.

– Тьфу прямо! – фыркнула официантка и ушла.

– Чай заварите, – крикнула я ей в спину и попыталась выстроить мысли в логическую цепочку.

На Оксане в момент смерти была блуза от «Рюи Блаз», светлая, сорокового размера. Точь-в-точь такую купил парень в фирменном магазине. Кофты продают только на улице Калашникова. Бондаренко в роковой день ушла из дома в белой блузке. Кондитерский мешок у Леры, мастерицы по тортам, порвался случайно. Оксана предполагала пойти на встречу и, расстроившись, едва не отменила ее, когда жирный крем шмякнулся на кофту. Приблатненный парень схватил блузку не того размера, он ориентировался на цвет.

Теперь, если сложить эти факты воедино, получаем такой расклад. Бондаренко попросили явиться на встречу в белом, но она приехала в бордовом, и именно в водолазке Леры ее и запечатлели на первом диске. Потом похититель спохватился и послал своего помощника за светлой блузкой. Следовательно, одежда в «Рюи Блаз» была куплена для Оксаны. Ее лишили жизни где-то неподалеку.

Почему я пришла к такому выводу? Сейчас объясню.

В центральной части столицы трудно купить батон хлеба, там мало гастрономов, а те, что есть, очень дорогие, пафосные. Но и на окраине, если вы желаете приобрести яйца, вам придется топать до супермаркета, ларьки начинают исчезать с улиц, а в ассортименте тех, что остались, есть лишь лимонад, сигареты и чипсы. У нас нет крохотных частных продуктовых магазинчиков, зато «точек», где торгуют одеждой, навалом. Встаньте на любой улице и оглядитесь. Да вот хоть сейчас…

Я высунулась из-под зонтика над столом. Ну-ка, что тут у нас имеется? «Обувь из Италии», «Одежда для всех», «Женское счастье», «Чулки, колготки», «Мода Парижа»… На дворе лето, так что, думается, в каждой лавке найдется светлая одежда. Был ли смысл рулить в «Рюи Блаз»? Никакого. Умирающий от отсутствия клиентов магазин просто первым попался парню на глаза, когда он мчался к проспекту…

Я откинулась на спинку стула. С чего я решила, что парень шел к шумной магистрали, а не от нее?

Вскочив с места, я бросила на столик деньги и, так и не дождавшись чая, побежала к большому серому дому, густо украшенному вывесками.

Через полчаса стало понятно: в каждом магазинчике полно светлых вещей, никакой необходимости идти на улицу Калашникова не было. Значит, тот рязанский красавец двигался к проспекту, а не от него. Но жилых домов на Калашникова нет.

Внезапно меня охватил азарт, и я, не чуя под собой ног, полетела назад к «Рюи Блаз».

Так, дальше «бутика» сексуальный маньяк не пошел, значит… Что это значит?

Справа высится ржавый остов какого-то здания, слева двухэтажная развалюха с выбитыми стеклами, чуть далее ряд покосившихся сараев, вероятно это гаражи, а затем зеленеет лес, где раскинулись «Лучшие времена». Если же вспомнить бумажку, найденную мной на дне ящика… телефон и имя… Ой, а ведь Оксана не ошиблась, написав «спросить Владимир»! Ей не человек требовался – нужна была изба.

Я развернулась и снова побежала на проспект. Пока не могу ответить на вопросы: кто и за что убил Оксану, но, кажется, догадалась, где это случилось!

Деньги на то, чтобы снять «Марфу», я получила через полтора часа – пришлось опустошить ближайшие банкоматы, которые, как назло, выдавали на руки очень маленькие суммы. У всех членов бригады есть специальные кредитки, если внезапно потребуются рубли, их можно обналичить в необходимом количестве. Я не знаю, кто пополняет мой счет и сколько презренного металла лежит в банке. Чеслав лишь предупреждал: «Если предстоит большой расход, сообщи мне».

Я кивнула и буквально на следующий день звякнула ему с сообщением:

– Требуется повести в ресторан домработницу одного…

– Действуй, – оборвал меня на полуслове Чеслав.

– Та любит выпить.

– И что?

– Придется заказывать алкоголь.

– Никак не пойму, в чем проблема, – как всегда, ровно откликнулся Чеслав.

– Выпивка дорогая.

– И?

– Надо взять деньги.

– Бери.

– Тысячи три, не меньше.

– В долларах?

– Нет, конечно, в рублях!

Чеслав вздохнул.

– Вы просили сообщать о расходах, – стала оправдываться я.

– О крупных, – уточнил он. – Соберешься приобретать машину, звякни.

Вечером я показала боссу квиток.

– Это что? – искренне изумился Чеслав.

– Квитанция из банкомата, подтверждающая изъятие суммы. А вот счет из ресторана. Видите? Домработница пила как верблюд, и…

– Зачем мне эти бумажки? – усмехнулся Чеслав.

– Но… как же… – растерялась я. – Ведь это большие деньги… вдруг вы подумаете, что я истратила их на себя…

Чеслав выдернул у меня чеки, смял их, швырнул в мусорную корзинку и сказал:

– Правило первое. Я верю члену бригады всегда и во всем. Если требовалось потратить энную сумму на дело, ты ее израсходовала. Финансовых проверок не будет. Если я перестану тебе доверять, то…

– Что? – пролепетала я.

Чеслав стал перелистывать свои бумаги.

– Что? – повторила я.

– Если перестану доверять, то мы не будем работать вместе, – спокойно, словно учитель, растолковывающий первоклашке правило написания жи-ши, закончил Чеслав.

– Извините, – прошептала я.

– Правило второе. Никогда не извиняйся.

Я окончательно растерялась.

– А как же? Если я совершила глупость…

Чеслав оторвал взгляд от документов.

– Выпрашивать прощение унизительно. Лучше сказать: «Поняла, это более не повторится».

– Поняла, это более не повторится, – эхом отозвалась я.

– Уже лучше, – кивнул Чеслав и снова занялся документами.

С тех пор я беспокою Чеслава по денежному вопросу только в том случае, когда сумма звучит впечатляюще. И ни разу не услышала от начальства «нет». Похоже, у нашей бригады очень богатый спонсор. Или их несколько. Но я стараюсь экономить на расходах: если вам безоговорочно доверяют, ответственность возрастает во много раз.

Так, сейчас куплю вон в той аптеке гель для душа – и в «Лучшие времена».

Увидев деньги, Домна откровенно обрадовалась.

– Вам тут понравится, – заулыбалась она, – пошли, устрою все в «Марфе»…

Около получаса мне понадобилось, чтобы изучить скудное хозяйство. Изба состояла из одной комнаты, перегороженной печью. За очагом стояла кровать с матрасом и подушкой, с простыней из колючего полотна, на спинке висела мятая тряпка, названная Домной полотенцем.

В передней части избы громоздились стол, несколько грубо сколоченных табуреток и лавка. На стене висела косо прибитая полка с мисками и чашками.

– Свечи под печкой, – пояснила Домна, – дрова в углу, там же ухват.

– А он зачем? – поинтересовалась я.

– Как же горшок из печи вытащить? – засмеялась Домна. – Руки туда ведь не сунешь.

– Понятно, – кивнула я. – А где туалет с ванной?

– Во дворе. Пошли, – захлопотала Домна.

Я двинулась за ней и обозрела будку и крохотную баньку.

– Устя воды натаскала, – улыбнулась провожатая, – ведро в доме стоит, и в летний душ она наплескала. Мы подумали, вам захочется на ночь помыться.

– Спасибо, – от души поблагодарила я. – Сколько я должна вашей дочери?

Домна нахмурилась.

– Упаси вас бог мою девку деньгами соблазнять! Мы за работу крышу над головой имеем! Усте в радость к колодцу сбегать, ей развлечение с коромыслом прогуляться. Кажный день она водоноской работать не сможет, у нас хозяйство: корова, птица, огород. Но по первости чего ж не помочь? Человек ведь только приехал… Ну, устраивайтесь, с богом!

Скрипя половицами, Домна ушла. Я подождала пару минут и выскользнула во двор. Стояла удивительная, невероятная тишина! Если не знать, что находишься в Москве, пусть и на окраине, то покажется, будто перенеслась в глухую деревню. На деревьях самозабвенно чирикали птички, откуда-то издалека пахнуло дымком, в двух шагах поблескивало небольшое озеро. Подул прохладный ветерок, я вздрогнула и пошла влево, туда, где белели стволы берез.

Изба «Владимир» выглядела больше «Марфы». Я остановилась примерно в двадцати метрах от крыльца и стала осматриваться. Похоже, внутри никого нет: окна закрыты, дверь тоже, на ступеньках лежат сухие листочки. Надо подойти к лестнице, пошарить под ней, взять ключ…

– Воздухом дышите? – гаркнули над ухом.

От неожиданности я подскочила, заорала: «Мама!» – и тут же увидела дочь Домны.

– Испужала вас? – засмущалась Устя. – Простите, я не хотела.

– Ничего, – я еле-еле перевела дух.

– Я тихо хожу, – улыбнулась девушка, – не топочу. Отдыхаете, да?

– Решила с деревней познакомиться, – ответила я.

– Ой, вы не туда забрели, – затрясла головой девушка, – вам надо поправее держаться. Тама красиво – аж дух захватывает! Озеро голубое и елочки. Пойдемте, покажу!

– Спасибо, лучше я здесь поброжу, – попыталась я отказаться, но Устя вцепилась в меня репейником.

– Тута глядеть впустую, – решительно заявила она и, схватившись крепкой ладонью за мое плечо, повела меня по тропинке.

Глава 10

Через полтора часа, ошалев от беспрерывной болтовни Усти, я наконец-то вернулась в свою избу и почти без сил рухнула на лавку. Если кто из вас считает, что разговором невозможно довести человека до нервного истощения, пусть погуляет с Устиньей. С одной стороны, мне было жаль девушку, лишенную нормального общения со сверстниками, с другой – стало понятно: дочь Домны явно отстает в умственном развитии. У меня даже возникли сомнения, умеет ли Устя читать. И, похоже, она никогда не встречалась со зверем по имени «телевизор».

– Давно ты тут живешь? – поинтересовалась я, когда девушка на секунду захлопнула рот.

– А всю жизню, – бойко ответила собеседница.

– Сколько же тебе лет?

Устинья склонила голову набок:

– Много.

– Сколько? – повторила я вопрос.

Девушка нахмурилась:

– Мама знает! Я скоро замуж выйду.

– Поздравляю. А кто жених?

Устинья поджала губы.

– Парень.

– И как его зовут? – я зачем-то поддержала бессмысленную беседу.

– Мы ищо не познакомилися, – ответила глупышка. – Его намедни на смотрины приведут. Ой, туточки грибы растут!

Я тяжело вздохнула. Наверное, неправильно называть Устю девушкой, похоже, ей уже за тридцать. Домна придумала не самый плохой сценарий жизни для умственно неполноценной дочери. Что ждало Устю в большом городе, набитом людьми, равнодушными к чужим проблемам? При самых удачных обстоятельствах соседи посмеивались бы на ее счет, в худшем случае принялись бы устно травить. А в «Лучших временах» она на месте и, кажется, счастлива. Вот только подружек у нее нет, а поговорить хочется, поэтому она так и вцепилась в меня. Спас меня вопль Домны, раскатившийся над поселком:

– Устинья! Зараза! Принеси воды!

– Ой, маменька гневается! – всплеснула руками моя спутница и метнулась в кусты.

Я встала с лавки и посмотрела в окно. Больше не совершу ошибки – пойду к «Владимиру» после того, как стемнеет, а сейчас хорошо бы поесть, помыться и немного отдохнуть. Я предусмотрительна, поэтому прихватила с собой немного еды, пачку заварки, лимон… Где тут чайник?

Глаза обшарили печь, полку с глиняной посудой, ведро, до краев наполненное водой. Вот черт, электричества-то нет. Где взять кипяток? Наверное, надо позвонить Домне…

Нет, последнее не удастся – телефон отсутствует. Я снова плюхнулась на жесткую лавку. Придется топать по лесу до домика Домны, признаться ей в своей полнейшей несостоятельности. Уже неприятно. И Домна сама не пойдет в «Марфу», велит Усте помочь мне, ясное дело, доченька примчится сюда, затараторит, заболтает…

Я встала, тяжело вздохнула. Что ж, попробую без «поводыря» справиться с печью. Откуда-то из глубин памяти выплыл мультик, виденный в раннем детстве. Аленушка попадает в дом к Бабе-яге. Вот старуха подходит к печи, отодвигает железную заслонку, берет ухват, протягивает его и вытаскивает дымящийся горшок.

Я приблизилась к бело-серому монстру и ухватилась за ручку, торчащую посередине полукруглой серой пластины, прикрывавшей очаг.

Однако, ведьмы обладали немалой физической силой – легко печка не открылась, мне пришлось попыхтеть минут десять, прежде чем я увидела черную дыру, куда, по всей видимости, следовало поместить горшок.

Приободрившись, я схватила горшок, зачерпнула воды и попробовала поставить его в закопченное нутро. Рук не хватило, пришлось упереться коленями, залезть повыше, почти вползти в печь, и лишь тогда мне удалось установить горшок. Чихнув пару раз, я отряхнула руки и призадумалась. А как разжечь огонь? Газа нет, следовательно, нужно положить поленья. Куда? А туда, где уже тоскует горшок! Сказано – сделано.

Набив печь дровами, я чиркнула спичкой.

Спустя четверть часа мне стало понятно: мерзкие деревяшки не собираются разгораться. По непонятной причине спички тут же гасли, а поленья никак не реагировали на огонь.

Сообразив, что чаю сегодня мне не попить, я вытащила из пакета упаковку с лапшой и только сейчас оценила собственную глупость. «Быстрорастворимые» макароны, которые я посчитала лучшей едой в полевых условиях, нужно заливать кипятком. А где его взять? Неужели наши несчастные предки мучились так всякий раз, когда хотели утолить голод и жажду? Стоп, самовар!

С радостным воплем я бросилась к пузатому монстру, водрузила его на стол и попыталась разобраться в устройстве древнего «чайника».

Когда-то моей маме коллеги по работе преподнесли на юбилей похожий сосуд, ярко расписанный «под Хохлому». Вот только от него тянулся шнур, а внутри имелась спираль, по сути, это был обычный кипятильник, выполненный в виде самовара.

Я налила в самовар воды из ведра, прикрыла крышкой и вновь встала перед той же задачей. А как он закипит? Откуда возьмется огонь? Вероятно, надо положить дрова вот в эту чашечку наверху и зажечь их.

Полено оказалось слишком большим. Ни одного ножа в избе не нашлось, и я вышла во двор. Увидела сарай, а там обнаружился топор, воткнутый в круглый пень.

Отлично, я наблюдала в кино, как люди рубят дрова, ничего сложного в этом процессе нет, сейчас наколю щепок. Нахваливая себя за ум и сообразительность, я поставила полено на чурбак и схватилась за топорище. Однако, колун тяжелый! Но ведь мне предстоит расщепить лишь небольшую деревяшку…

Я подняла топор над головой, руки повело в сторону, тело невольно двинулось за ними, потом руки внезапно, сами по себе, опустились. Хрясь… Лезвие угодило в подставку. Попытки вытащить его продолжались долго, наконец, с большим трудом, железяка освободилась, и я повторила попытку. На сей раз топор вонзился в полено… да так в нем и остался.

Минут десять я пыхтела, высвобождая топор, и в конце концов победила. На лбу выступил пот, стало жарко, в сарае явно не хватало кислорода, но я решилась на новую попытку получить топливо.

Самое главное, учесть все свои ошибки. Я расставила ноги, закусила губу, взметнула вверх топор и хотела со всей силы обрушить его на полено, но… не смогла опустить руки – кто-то словно крепко вцепился в колун и не собирался его отпускать. Кое-как вывернув голову, я посмотрела вверх и разжала ладони. Оказалось, что лезвие топора застряло в доске низкого потолка. И что теперь делать?

Главное – никогда не сдаваться. В любом крестьянском хозяйстве непременно найдется лестница, и я очень скоро обнаружила ее, но… это была не стремянка. Прислонив хлипкую конструкцию к стене, я, сопя от напряжения, залезла до середины и попыталась дотянуться до гладко отполированной рукоятки топора.

Я уже говорила: физкультура – это не мое хобби. От моих движений лестница угрожающе заскрипела и стала заваливаться набок. Я завизжала, упала на пол и быстро поползла в сторону. Лестница ухнула вниз, сбив по дороге топор, причем последний шмякнулся в паре сантиметров от моей головы.

Я закрыла глаза, потом распахнула и сделала массу радостных открытий. Руки-ноги целы, ребра, похоже, тоже. Топор не попал мне по черепушке, он весьма удачно бухнулся рядом. Правда, полено, по-прежнему невредимое, так и лежало на чурбане. Но зато – вот она, главная удача! – топорище разлетелось на мелкие кусочки. А какая разница, чем топить самовар?

Я резво вскочила, подобрала щепочки, вернулась в избу, напихала с таким трудом добытые лучины в «голову» самовара, зажгла их и уставилась на огонь. «Танюша, ты победила! – поздравила я себя. – Ничего, что вымазалась и стала похожа на черта из преисподней, зато сумела раздуть самовар! Смогла! Справилась! Кстати, интересно, почему в русском языке образовалось сочетание „раздуть самовар“? Его же разжигают!»

Внезапно веселый огонек в чашке опал и через пару секунд погас. Я пощупала стенки самовара и приуныла: они даже не потеплели. Щепок больше нет, топор остался без рукоятки, чаю не попить. Ну и фиг с ним!

Я вышла во двор, прихватив с собой колючую льняную тряпку. Лучше помоюсь в душе. Пока буду заниматься банными процедурами, совсем стемнеет, и можно идти к «Владимиру». Да, мне сегодня не придется поужинать, но в любой ситуации надо искать светлые стороны. Давно хочу похудеть, значит, макарошки на ночь есть не стоит. Лягу спать на голодный желудок, гордясь собой: сумела выдержать диету.

Еле-еле втиснувшись в крохотную будочку летнего душа, я открутила кран и зажмурилась. Сейчас станет очень холодно, но я готова к испытанию, категорически не могу ходить грязной и потной. А еще – вот молодец, Танюша! – я купила гель для ванны (взяла его в аптеке, на проспекте рядом с улицей Калашникова). Никогда до сих пор не пользовалась этим мылом, но мне понравился запах миндаля, который издавало содержимое пластиковой бутылочки.

На голову капнуло, я живо налила на макушку скользкую жидкость и затаила дыхание.

Из «лейки» тонюсенькими струйками полился дождик, и жизнь показалась мне прекрасной. В конце концов, у всех москвичей есть опыт омовения ледяной водой – каждое лето нам непременно на несколько недель отключают горячее водоснабжение, приходится греть воду в кастрюлях. Не знаю, как вам, а мне очень часто лень таскать туда-сюда эмалированные емкости, я предпочитаю временно стать моржом, поэтому никаких незнакомых ощущений в эту минуту не испытала. Ну да, не жарко, но ведь можно потерпеть, хотя, если честно, мне уж очень зябко.

Руки взбили на волосах обильную пену. Однако, я купила замечательное средство, стоит копейки, издает потрясающий аромат, мылится шикарно…

Минуточку, а где вода? Я подняла руку и пощупала «лейку». Из железного кругляша с дырками нехотя выпали две капли. Я потрясла душ.

– Эй! Лейся!

Но «фонтан» иссяк. Я осторожно приоткрыла дверку, с удовлетворением отметила, что на улице почти стемнело, вышла из душа и посмотрела вверх.

Жаль, однако, что я не проделала сие действие до начала банной процедуры, потому как тогда бы мне стало ясно: бачок на крыше крохотный, в него вмещается литров пять жидкости. А как же смыть мыло? Ладно, вернусь в избу, там почти полное ведро…

Спотыкаясь и ежась от холода, я притащила в кабинку запас из избы и попыталась смыть гель.

На беду, субстанция оказалась очень мылкой, вместо того чтобы исчезнуть, пена стала лишь гуще, я превратилась в настоящего снеговика. А ведро опустело! Положение показалось мне безвыходным, и тут я вспомнила про круглое озерцо, находящееся невдалеке.

Прикрывшись полотенцем и согнувшись в три погибели, я порысила к водоему. Вот и лишний повод порадоваться: окажись я в квартире, где внезапно отключили воду, куда бежать, чтобы смыть пену? А здесь есть прекрасное озеро, купание по вечерам – восхитительная вещь. Одним словом, все неприятности только к лучшему.

Дорога заняла меньше минуты, я очутилась на берегу озерца. Предусмотрительно потрогала ступней воду и пришла в восторг: теплая, как парное молоко.

Закрыв глаза, я медленно вошла в прозрачную воду, потом, зажав нос рукой, нырнула с головой, посидела пару секунд, вынырнула и ощутила полнейшее счастье.

– Господи, как хорошо… – вырвалось у меня.

– Фу, – ответили сбоку.

От неожиданности я снова нырнула. Потом высунула голову, прищурилась и дрожащим голосом спросила:

– Кто тут?

– Я, – выдохнула темная куча, маячившая у берега, – я.

Голос был низкий, хриплый, он явно принадлежал мужчине, который уже находился в пруду в тот момент, когда я обрушилась туда же. Почему я не заметила купальщика? Во-первых, из-за пены, стекавшей с волос, мне пришлось зажмурить глаза, во-вторых, незнакомец, наверное, сидел под водой. Если учесть, что на мне не было никакой одежды, мой конфуз понятен.

– Здрассти, – прошептала я.

– Уфф, – ответил купальщик.

– Я новый жилец. Таня Сергеева.

– Фрр, – с шумом заявил незнакомец и нырнул. Потом темное пятно опять появилось над водой, и я услышала: – Фрр, я, я, я.

– Вы любите купаться в озере? – я решила завести светский разговор.

– Пфу, пфу! – начал отплевываться здоровяк.

Мужик был явный хам – он не счел необходимым назвать свое имя и всячески демонстрировал свое нежелание общаться. Но, с другой стороны, Домна откровенно предупредила меня о стремлении многих жителей к уединению.

– Простите, я не видела вас! – защебетала я.

– Ухр, фр, хр… я, я.

– Это общее озеро?

– М-м-м.

– Ваше личное? – испугалась я. – Ой, как неудобно вышло!

– М-м-м… – уже совсем сердито протянул мужик.

– Понимаете, в душе вода закончилась, – пыталась я оправдаться, – а мыло пенилось.

– Ухр.

– Я сейчас уйду!

– Фр.

– Понимаю, я помешала вам.

– М-м-м…

– Отвернитесь, пожалуйста, – взмолилась я, – э… э… э… я не надела купальник.

– М-м-м.

– Я голая!

– М-м-м.

– Не могу же вылезать из воды на ваших глазах!

– И-и-и-и, – вдруг противно завыл дядька.

Я снова ухнула под воду, вынырнула… В ту же секунду из-за тучи вылезла огромная низкая луна и осветила окрестности. Туша повернула голову, я увидела длинные уши, километровый нос и заорала:

– Пантелеймон! То есть Пафнутий! Или Поликарп! Осел! Ты купаешься в озере?!

– А-а-а-а… – загудел на всю округу ишак, – а-а-а-а…

Я вздрогнула.

– А ну замолчи! Ладно, Павлин, мне пора, можешь не отворачиваться, тебя я не стесняюсь. Правда, мысль о том, что я принимала водные процедуры рядом с ишаком, меня не вдохновляет и…

– Иродово отродье! – закашлял кто-то с берега. – Хорошо, что твой вой услышал… Сколько разов говорено: не смей в озеро лазить! Еще нассышь туда…

Я, собравшись в очередной раз нырнуть, замерла, услышав последнюю фразу, которую явно произнес сторож Антон. До сих пор мне как-то не приходило в голову, что Полкан может пописать в воду. А ведь в озеро никто отродясь не сыпал хлорки! Жизнь на лоне природы по законам предков нравилась мне все меньше и меньше.

– Вылазь, чучело! – бухтел Антон. – Больше не отпущу гулять, и не просись.

– И-и-и-и… – заныл Парамон.

– Потапий! – рявкнул Антон. – Подь сюды!

Ой, точно, ишака кличут Потапием.

– А-а-а… – уже чуть тише отозвался осел.

Я стояла, боясь пошевелиться. Надеюсь, старичок подслеповат и не заметил, что в озерце плавают две особы. Все-таки мерзкий Парфен превосходит меня размерами, и дед наверняка уставился сейчас именно на него.

– Потапий, вылазь!

– Фр-фр, – ответил осел и нырнул.

– Ах ты, сатанинское племя! – заругался хозяин. – Ну, получай!

В воздухе раздался свист, в ту же секунду мое горло сдавила петля. Я схватилась руками за шею и попыталась закричать, но из легких вырвалось лишь маловразумительное мычание.

– Вылазь, хренова бочка, пока Домна не заметила, – шипел дедок.

Мне пришлось выйти из озера, иначе велик был риск оказаться просто-напросто задушенной.

Едва я ступила на берег, как Антон, бросив веревку, которой меня заарканил, заорал:

– Святые угодники! Чудо свершилось! Преобразился! Люди-и-и! Сюда-а-а! Домна-а-а!

Забыв о гигиене, я снова нырнула и наткнулась на осла, который затаился на дне. Пнув мерзкое животное пяткой, я вылетела на поверхность, поняла, что Антон убежал, с ловкостью испуганной кошки выскочила на бережок, сделала два шага, увидела впереди мерцающий свет и шмыгнула в кусты.