Текст книги "Самовар с шампанским"

Глава 10

В полдевятого вечера я вылезла из такси в незнакомом, отдаленном от центра Парижа районе и удивилась. Улица застроена жилыми домами, и не похоже, что тут есть увеселительное заведение, вокруг тишина, и не видно ни одной вывески с яркими огнями. Я вытащила из сумочки полученную от Лоретты потрепанную визитку и еще раз прочитала напечатанный на ней адрес. «Катрин Амори. Улица Кларас, дом 14, кв. 1». Интересно! Я стою как раз около этого здания, но оно похоже на клуб, как кролик на табуретку. Надо попробовать позвонить в первую квартиру, вдруг Лоретта перепутала и вручила мне карточку с домашним адресом Катрин? Я нажала на клавишу домофона.

– Вы к кому? – спросил чуть надтреснутый голос.

– Бонжур, – машинально произнесла я, – ищу мадам Амори.

Дверь подъезда приоткрылась, я юркнула внутрь, увидела в полумраке женщину, стоящую на пороге квартиры, и удивилась:

– Вы Катрин? Меня к вам отправила Лоретта Эвиар. Я Даша.

– Нет, мадам, – возразила незнакомка, – Катрин скончалась три года назад, я ее дочь Клодина. Заходите, поговорим в доме, не стоит обсуждать вашу проблему на лестнице.

Я втиснулась в крошечный коридорчик, поняла, что передо мной вовсе не пожилая дама, и продолжила:

– Лоретта вам не позвонила? Она не знала, что Катрин нет в живых. Соболезную вашей утрате. Может, родители рассказывали вам о Людмиле Бритвиной?

Клодин заморгала:

– О ком?

– О Людмиле Бритвиной, – повторила я, – эмигрантке из России, она танцевала в клубе вашего отца Эмиля.

Хозяйка сделала шаг назад.

– Мадам, произошла путаница, вы пришли не к тому человеку. Кто вам нужен?

– Мадам Катрин Амори, – сказала я.

– Это моя покойная мать, – повторила Клодин, – но она не была женой Эмиля. Моего отца звали Пьер, он не владел клубом, а служил аптекарем, умер двенадцать лет назад, фармация теперь моя.

– Не может быть! – выпалила я.

Клодин пожала плечами:

– Мадам, можете спросить у любого человека на этой улице, наша семья живет здесь с восемнадцатого века. Амори всегда работали аптекарями, весь квартал у нас покупает готовые лекарства, а еще мы составляем их по рецепту докторов. Сейчас в Париже почти не осталось провизоров, способных сделать лечебную микстуру, нынче время таблеток и капель, которые производятся концернами, но, поверьте, детский сироп от кашля по рецепту Анри Амори, моего прапрадеда, действует намного лучше и не вызывает аллергии. Мои родители не ходили по клубам, мама была акушеркой, работала день и ночь, папа составлял разные снадобья, я с юного возраста помогала ему.

– Акушерка? – растерянно повторила я.

– Да, мадам, – улыбнулась Клодин, – одна из лучших в Париже, много детей появилось на свет с ее помощью. Мать служила в госпитале Святой Елены, но никогда не отказывалась помочь, если кто-то вдруг решал рожать дома. Встречаются глупые женщины, которые считают, что в клиниках грязь, их младенцам там сразу сделают прививки, поэтому они не обращаются в больницы. Очень безответственное поведение! Еще попадаются особы, разрешающиеся от бремени в своей ванне, в воде. Я думаю, мадам, если б Господь хотел, чтобы младенцы появлялись на свет в водоемах, он бы сделал нас рыбами. Мама не одобряла домашние роды, но всегда спешила к тем, кто, задумав без помощи врача произвести ребенка на свет, не мог сам это сделать и посылал гонца к Катрин. Мама этих дурочек и младенцев с того света вытаскивала.

Я протянула Клодин замусоленную визитку, полученную от Лоретты:

– Это карточка вашей мамы?

Женщина кивнула:

– Да. Она раздавала их многим. Но у вас очень старый экземпляр, ему больше десяти лет, мама позже сделала другие визитки, с золотым тиснением, очень элегантные.

– Вы не запомнили среди пациентов матери Людмилу Бритвину? – цеплялась я за последнюю надежду.

Клодин сделала отрицательный жест рукой:

– Нет. Мама работала в больнице, беременные, как правило, шли туда. Домой прибегали только соседки и подруги. Но среди них Бритвиной не было.

– Имя Лоретта Эвиар вам случайно не знакомо? – сама не зная почему, спросила я.

Клодин призадумалась.

– Тоже нет. Извините, что не помогла.

Я попрощалась с приветливой аптекаршей, вышла на сонную улочку и внезапно ощутила прилив адреналина. Ну, Лоретта, погоди! Не знаю, зачем ты отправила меня на край Парижа, вдохновенно наврав про Эмиля и Катрин, но я сейчас вернусь к тебе и задам малоприятные вопросы. Париж не Москва, столицу Франции можно быстро пересечь из одного конца в другой, я успею попасть к Эвиарам до того, как фантазерка уляжется спать.

* * *

Сувенирные лавочки на улице Сент-Андре дез Ар закрылись, зато маленькие ресторанчики распахнули двери. Я дошла до дома Лоретты и начала терзать звонок. Через десять минут бесплодных стараний я догадалась задрать голову, поняла, что в окнах квартирки Эвиар нет света, перешла на другую сторону улицы и села за маленький столик, который владелец кафе выставил на воздух. Ко мне на удивление быстро подошла официантка:

– Бонжур, мадам, ужинаете одна или к вам подойдут?

– Я никого не жду, – улыбнулась я.

Девушка положила на бумажную скатерть меню:

– Блюдо дня – лосось по-флорентийски.

– Давайте, – обрадовалась я, – и бокал сидра. Простите, вы знаете Лоретту из сувенирной лавки?

– Конечно, мадам, – улыбнулась официантка, – мы с ее сыном Роже в одной школе учились, он, в отличие от меня, решил стать адвокатом, а я не хочу забивать голову наукой, жизнь одна, неохота ее провести, зачахнув над учебниками. А почему вы спрашиваете?

Я начала вдохновенно врать:

– Приехала из Оверни, привезла письмо для Лоретты от ее матери, она моя соседка. Надеюсь, мадам Эвиар подскажет, у кого можно на неделю комнату недорого снять.

Официантка спрятала руки под фартук.

– О, мадам, вам не повезло. Лоретта сегодня уехала, я видела, как она с Роже и Мари садилась в такси, чемоданы еле в машину влезли. Удивительно, сколько вещей некоторые люди берут с собой на каникулы! Странно!

– Вероятно, Мари решила каждый день надевать новый наряд, – пробормотала я. – Девочки-подростки очень щепетильны в отношении своей внешности.

– Не багаж меня удивил, – пояснила официантка. – Лоретта всегда отдыхает в сентябре и берет с собой только Мари, Роже остается в лавке, ее нельзя закрыть, денег не будет. Роже позднее улетает с приятелями, у него своя компания, ему с матерью и сестрой скучно. Мари бы тоже не отказалась с друзьями повеселиться, но мать ее при себе держит, небось помнит, как сама, едва закончив школу, ребенка родила. Моя мамочка говорит, что Лоретта всегда была безголовой и отменной врушкой. Ее муж Поль очень приветливый, милый, а жена ходит, нос задрав. И разве она родом из Оверни?

– Да! – храбро подтвердила я. – Из небольшой деревеньки.

– Шарль! – позвала девушка.

– Чего тебе? – спросил симпатичный худенький подросток, высовываясь из кафе. – Бонжур, мадам.

– Бонжур, – отозвалась я.

– Бабушка твоей Мари родом из Оверни? – спросила официантка.

– Она не моя, – покраснел Шарль, – мы просто дружим, ходим в одну школу.

Я невольно улыбнулась, еще пять минут – и я окончательно поверю, что весь шестой округ посещает одну гимназию.

– Старуха живет не в Оверни, – продолжал тем временем Шарль, – а в Верхней Гаронне.

– Ты в этом уверен? – спросила я.

– Жози, иди сюда! – закричал из ресторана мужской голос.

Официантка исчезла.

– Не совсем, – смутился Шарль, – мы с Мари про старуху не разговаривали. Но я знаю, что мать на нее накричала из-за того, что она бабушку с Пасхой не поздравила. Мари пыталась объяснить, что никак дозвониться не могла, но Лоретта жутко вредная. Мари наказали, мы не смогли в кино пойти.

Я вынула кошелек и продемонстрировала Шарлю купюру.

– Знаю, что Мари забежала к тебе перед самым отъездом. Если скажешь, куда они направились, деньги перейдут в твои руки. Если нет, сюда через час явится полиция и примется задавать вопросы. Выбирай, что лучше: получить гонорар или просидеть в душном кабинете несколько часов.

– Нет, мадам, Мари приходила раньше, она с мамой поругалась, – после небольшого колебания продолжил мальчик. – Лоретта очень жадная. Мари хотела взять ерундовый блокнот с кошкой, а мать не дала, надавала ей пощечин и вытолкала из магазина, так пнула, что Мари упала!

Я молча слушала мальчика. Да уж! От тыквы не родится кролик! Девочка врушка, и это качество она, похоже, получила от маменьки.

– Мари сразу после того, как с мостовой встала, сюда пришла, – говорил Шарль, – мне ее жаль, моя мать никогда не дерется, и отец тоже рук не распускает, а Лоретта постоянно дочку ни за что колотит. Мы пошли на бульвар Сен-Мишель, съели пиццу, потом болтали. И тут ей мамахен позвонила, велела срочно домой бежать, что-то случилось с их бабкой. Мари умчалась, потом сообщение скинула, вот.

Шарль вынул телефон.

– «Мамашка сбрендила. Уезжаем. Куда, не говорит. Я тебе сброшу адрес». Все.

Я выхватила у мальчика мобильный.

– Мадам! – возмутился тот. – Вы не имеете права!

– Ты не заметил продолжения сообщения, – ухмыльнулась я, – оно длиннее. На словах «Я тебе сброшу, где мы» не заканчивается, есть весьма интересное продолжение: «Это, я думаю, из-за тех денег. Никому ничего не говори про перстень и платье». О каких деньгах идет речь?

У Шарля задергалось веко:

– Не знаю, мадам. Мари, когда нервничает, глупости пишет.

– Что за кольцо? – наседала я.

Подросток сделал попытку выкрутиться:

– Я купил его Мари на день рождения. Оно ей понравилось, хоть и совсем дешевое, но Лоретта не разрешает дочери брать презенты, она жутко злая, поэтому…

– Шарль, – перебила я мальчика, – знаешь старинную французскую пословицу: «Если лев подружится с овцой, он станет бараном»?

– Да, мадам, – кивнул подросток, – с кем общаешься, на того становишься похожим.

– Ты умный парень, – польстила я подростку, – а Мари, похоже, научила тебя привирать. Пойду поговорю с твоим отцом, может, он запомнил номер такси, в которое сели Эвиары. Родители одобряют твою дружбу с Мари?

– Нет-нет, мадам, – перепугался Шарль, – не надо беседовать с ним! Мне здорово влетит, папа не любит Лоретту, и Мари ему тоже не нравится.

– Тогда выкладывай, что знаешь, забирай евро, и расстанемся навсегда, – пообещала я.

– Нельзя тут разговаривать, – занервничал Шарль, – родные увидят, пристанут с вопросами. Лучше на Бульмише[11]11
  Бульмиш – бульвар Сен-Мишель.


[Закрыть], около супермаркета Монопри есть книжный, поднимитесь на второй этаж в отдел компьютерной литературы, я прибегу туда через десять минут.

– Обмануть меня решил? – улыбнулась я. – Магазин давно закрыт!

– Этот книжный, как Монопри, работает до полуночи, – возразил Шарль. – А если я вас вокруг пальца обведу, вы же назад вернетесь злая, как крыса, и тогда точно моим предкам про кольцо, подаренное Мари, расскажете.

– Логично, – пробормотала я. – Отмени мой заказ и бегом на Бульмиш.

Глава 11

Двери книжного магазина на самом деле оказались приветливо распахнуты, я пошаталась по второму этажу, села на лавочку в нужном отделе и посмотрела на часы – Шарль опаздывал.

Через сорок минут я встала. Дашенька, сегодня тебе не везет, на пути встречаются сплошные обманщики. Сначала Лоретта отправила меня на другой конец Парижа. Но я теперь понимаю, почему она это сделала и по какой причине уверяла, будто Катрин раньше вечера не включит мобильный и не появится в клубе. Мадам Эвиар избавилась от докучливо любопытной гостьи, чтобы получить время спешно покинуть город. Она лгала очень убедительно. А теперь меня провел Шарль, он тоже не собирался откровенничать с незнакомкой. Ну ничего, я вернусь в ресторанчик и обращусь к родителям подростка. Услышав про кольцо, отец вытрясет из сына правду.

Но на выходе из торгового дома я столкнулась с растрепанным и потным Шарлем.

– Простите, мадам, – шумно дыша, произнес он, – мать задержала.

– Ладно, – сказала я, – тебе повезло, что мы встретились, я намеревалась уже пошептаться с твоими родителями.

– О нет! – перепугался Шарль. – Давайте поднимемся на второй этаж, вдруг нас кто из соседей увидит? Вы не представляете, какие старухи любопытные! По воскресеньям в церкви ко мне привязываются: «Шарль, ты в каком классе?», «Мальчик, как ты учишься?», «Детка, у тебя есть девочка?». Ненавижу их!

– Сплетниц легко нейтрализовать, – улыбнулась я. – Не злись на старух, а получай удовольствие от общения с ними.

– Как? – удивился Шарль. – Вы шутите, мадам.

– Вежливо беседуй со всеми, – посоветовала я, – шаркай ножкой. Ты же знаешь, какого мальчика старухи сочтут воспитанным?

Шарль кивнул.

– Вот и не разочаровывай их, – продолжала я, – если сидишь на скамейке в садике у собора, видишь престарелую даму, сразу встань. Это ей очень понравится, и непременно отвечай на ее вопросы, но! Всем любопытным сообщай разную информацию. Спросит одна бабка про любимую девочку? Опускай глаза и лепечи: «Да, мне очень нравится Эмили, дочь булочника». А второй скажи: «Я сохну по Розине из кондитерской», третьей соври про желание пойти учиться на священника и полный отказ от общения с женщинами, ну и так далее. Понимаешь, что будет потом?

Глаза паренька вспыхнули.

– Они все переругаются, когда станут меня обсуждать. Кое-кто к маме придет, начнет выспрашивать. Мать их за дур посчитает, в особенности когда про церковнослужителя услышит. Я вообще-то намерен с компьютерами работать. Спасибо, мадам! Отличная идея.

– Странно, что ты до сих пор сам не додумался до столь простого решения, – удивилась я. – Мне оно пришло в голову, когда я пошла во второй класс. Пожилые соседки в нашем дворе тоже обожали приставать к детям.

– Взрослым надо говорить правду, – назидательно сказал Шарль.

– И как? Всегда получается? – серьезно спросила я.

– Да, мадам, – легко соврал Шарль.

Я рассмеялась.

– Есть люди, которых никогда нельзя обманывать: родители, близкие друзья, любимый человек. Ты рискуешь потерять их доверие, уважение и испортить отношения. Большими неприятностями чревато вранье врачу или адвокату. А в отношении остальных надо думать. Стоит ли откровенничать со сплетницей? Да или нет? Абсолютная честность вовсе не хороша. Ты скажешь смертельно больному человеку, что он завтра умрет?

– Конечно нет, мадам, наоборот, заверю его, что он скоро поправится, – ожидаемо ответил Шарль.

– Но это ложь, – уточнила я, – и она бывает разной, как и правда. Сейчас тоже подумай, как тебе выгоднее поступить: откровенно изложить мне все, что знаешь об отъезде Мари, получить деньги и спокойно уйти, или…

Шарль прислонился к стеллажу с книгами.

– Мадам, Мари знала, куда направляется. Лоретта собралась внезапно, еще утром она и не думала Париж покидать. Мы с подружкой договорились в десять в бар пойти на Сен-Сюльпис, там все наши собираются. Мари хотела тайком удрать, она от матери устала, та постоянно твердит: «У нас денег нет! Не можем ничего себе позволить, мы нищие, бизнес умирает». Очень громко вопит на всю улицу, дочери за нее стыдно. О жадности Лоретты стихи слагают, она прямо как сумасшедшая. Месье Эвиар с женой не спорит, он добрый, хороший, у жены под пятой сидит, что та велит, то и делает, иногда Мари денег сует. А мамашка скорее удавится, чем дочке один евро подарит. Эвиары вовсе не нищие, живут, как все. Сейчас кризис, никто не шикует, но никто и не жалуется постоянно. А Лоретта придет в магазин и заводится: «Почем у вас сливочное масло? С ума посходили!»

Шарль горестно вздохнул:

– Десятого сентября у нас в школе будет традиционный ежегодный бал цветов, девочки должны прийти в красивых платьях, они садовые феи, мальчики им букеты дарят. Очень здорово получается, к нам всегда телевидение приезжает, снимает репортаж. Одноклассницы выпендриваются, сооружают прически, макияж наносят, хотят друг друга перещеголять. А Мари всегда хуже всех выглядит, потому что мать ей говорит: «У нас нет ни копейки! Вымой сама голову, плойкой волосы завей и иди на дурацкий праздник. И платьев у тебя полно. Не смей семью грабить, мы нищие». Представляете, Лоретта на наш рынок, который на улице Бучи по утрам работает, не ходит. Она ездит в Бастилию[12]12
  Бастилия – 11-й округ Парижа, где ранее находилась одноименная тюрьма, которая была разрушена в 1791 году.


[Закрыть], фиг знает куда на автобусе прется, считает, что там дешевле продукты.

– Уже поняла, что Лоретта отъявленная скряга, – остановила я Шарля. – Ты лучше расскажи про кольцо и деньги.

Подросток насупился:

– Мари мечтала о новом платье на праздник, я ей свои сбережения отдал, те, что на новый компьютер копил.

– Очень благородно, – похвалила я его.

– А, – махнул он рукой, – все равно не хватило, набралось всего триста евро.

Я вздернула брови:

– В «Сандрю» или «Зара» можно приобрести за такие деньги красивую вещь. Мари собралась отовариться в «Шанель»?

– Она мечтает стать королевой бала, чтобы о ней рассказали по телику, хочет стать звездой, – пояснил Шарль. – И надо одноклассницам нос утереть, а то другие девчонки зовут ее оборванкой. Платье требовалось шикарное, чтобы все рты разинули. Вот Мари и решила у матери взять в долг.

– Украсть, – поправила я.

– Нет, – уперся Шарль, – Мари честная, она договорилась с месье Жаком, владельцем кафе «Якобинка», собиралась у него посуду мыть.

– Собиралась? – повторила я. – Но, похоже, не стала руки пачкать.

Шарль опустил голову:

– Мари, пока Лоретта за овощами в Бастилию каталась, стала ее заначку искать, весь дом перетряхнула и случайно в шкафу второе дно обнаружила. А там деньжищ! Прорва пачек! Все по десять тысяч евро! Мари почти четыреста тысяч насчитала!

Я цокнула языком:

– Круто!

Шарль покраснел:

– Лоретта оказалась богаче всех. Разве красиво сидеть на денежной куче и не дать ни еврика дочке на платье? Зачем орать, что Эвиары с голоду умирают? Зачем в Бастилию за покупками на автобусе ездить? Мари взяла одну пачку и приобрела вот это.

Шарль вынул из напоясной сумки коробочку и открыл крышку.

– Ого! – воскликнула я. – Отличный бриллиант. Девочка не побоялась, что ювелир Лоретте о покупке дочки доложит? В вашем квартале все учились в одной школе.

– Мы не идиоты, – гордо заявил Шарль, – поехали на Вандомскую площадь[13]13
  Place Vendôme и rue De La Paix – площадь и улица, на которых расположены самые роскошные ювелирные магазины.


[Закрыть], правда, там Мари ничего не понравилось, поэтому мы пошли по Рю де ла пэ.

– Отличный маршрут, – одобрила я. – Кольцо изумительное. Если не секрет, сколько оно стоит?

– Восемь тысяч триста, – озвучил цену Шарль. – Затем на Сент-Оноре[14]14
  Rue de Saint-Honoré – улица с бутиками, в основном очень дорогими.


[Закрыть] платье ей купили, еще она договорилась с парикмахером Джоном Нолле, он со звездами работает, у него салон в отеле «Ритц».

Я потрогала кольцо.

– И что сказала Лоретта, когда увидела покупки?

– Ничего, она о них не знает. Кольцо я спрятал, наряд тоже, он у меня в шкафу висит, родители никогда в мою комнату без спроса не заходят, они очень хорошие, – сказал Шарль.

– Но на празднике-то одноклассницы увидят наряженную Мари с бриллиантовым перстнем и шептаться начнут, – продолжила я. – Девочку не волновала реакция окружающих? Она не боялась, что мать полезет пересчитывать золотой запас и обнаружит пропажу десяти тысяч?

– Мари хочет попасть в газеты, – повторил Шарль, – и она решила матери-жадине отомстить. Лоретта ей каждый день орет: «После окончания школы будешь работать в лавке, нет у семьи денег на твое дальнейшее образование». А у самой такая заначка в шкафу!

– Очень глупо, – вздохнула я. – Представляю, что Лоретта с дочкой сделает после торжества.

– Мы собирались сразу по окончании бала уехать, – признался Шарль, – в Италию, билеты на самолет купили, там около Вероны работает совсем маленькая церковь, местный падре венчает подростков без разрешения родителей. Вы же знаете, мадам, что Ромео и Джульетта были из Вероны? Как вы думаете, Лоретта к празднику вернется? Не пойму, почему Мари мать послушалась. Она же удрать могла, я видел из окна кухни, как она в такси садилась, совсем не сопротивлялась, не плакала, не кричала. Хотел подойти, спросить, куда они намылились, но отец велел мне рыбу чистить. Я через час, когда всего лосося разделал, звонить подруге начал, но телефон отвечал: «Абонент недоступен», потом сообщение от нее пришло. Я обрадовался, попытался с ней соединиться, и снова облом. Звоню Мари постоянно, но слышу: «Номер не обслуживается». Она вернется?

Я промолчала.

– Мари кольцо оставила и платье, – не успокаивался подросток, – она непременно за ними придет.

– Ты слышал когда-нибудь фамилию Бритвина? – спросила я.

– Не-а, – пробормотал Шаль. – А кто она?

Я не ответила и задала следующий вопрос:

– К Лоретте в последнее время приходил кто-нибудь посторонний?

– Только вы, – пожал плечами тинейджер. – Я видел, как вы утром в лавку вошли, а потом Лоретта табличку «Закрыто» вывесила.

– Ты очень внимательный, – похвалила я паренька. – Может, припомнишь, были ли какие-нибудь изменения в жизни семьи Эвиар в последнее время?

– Вы о чем? – не сообразил Шарль.

– Например, к ним вдруг приехали родственники из провинции, кто-то в семье заболел, случился скандал с покупателем, разбилось окно в квартире… Некое необычное событие, – объяснила я.

Шарль почесал ухо.

– Жили они как всегда. Но в эту пятницу не ушли. Месье Эвиар в четверг уехал теще ремонт делать, я видел, как он отправился с чемоданом на автобус. Нарушили они свою традицию.

Шарль хихикнул.

– О какой традиции ты говоришь? – спросила я.

Мальчик смутился:

– Ну, они всегда по пятницам в четыре часа дня уходили, в лавке Роже торговать оставался. Мари говорила…

Школьник примолк.

– Продолжай, – попросила я.

– У Эвиаров квартира крохотная, две комнаты, – покраснел Шарль. – Роже с Мари сначала в одной жили, но неудобно им стало, они же мальчик и девочка. Отец решил, что он будет в комнате с Роже, а мать – с Мари. Так они и поступили. Но это неправильно, супруги должны в одной кровати спать, понимаете? И они по пятницам уходили, возвращались в субботу поздно ночью. Очень хитро делали: сначала Лоретта убегала, за ней через пару часов муж. Роже и Мари строго-настрого приказывали никому ни слова об их отлучках не говорить, соврали, что нашли работу, зарплату получают, а налоги не платят. Если кто узнает, их в тюрьму посадят. Роже и Мари им сначала верили. Когда родители возвращались, дарили ребятам всякие мелочи, но через некоторое время сообразили, куда они отправляются, ну… того… самого… сексом заниматься. Ночью у них не получается, дети рядом, днем, когда они на учебе, в лавке торговать надо, магазинчик не закрыть, без прибыли останешься. Вот и снимали где-то комнатку. В эту пятницу впервые традицию нарушили.

– Мари когда-нибудь рассказывала, что у них в квартире поселилась гостья? – поинтересовалась я. – Русская, из Москвы?

– Нет, мадам, – не задумываясь, ответил Шарль.

– Вероятно, Мари не хотела тебе о ней сообщать, – подначила я паренька.

Он нахмурился:

– Между нами тайн нет. Она мне про пятничные отлучки родителей поведала, я все-все про Эвиаров знаю. И смысл скрывать чей-то приезд? Улица узкая, дома наши стоят напротив. Иностранка из дома выйдет, ее приметят, начнут Лоретту расспрашивать. Нет, никаких посторонних у Эвиаров не появлялось. И Лоретта жадная, такие люди даже мать родную у себя не поселят.