Текст книги "Мысли многодетной мамы вслух, или Полуночные записки на подгузниках. Мамочка, пожалуйста… Семейные расстановки – метод Берта Хеллингера. Как стать лучшей мамой на свете?"

Когда дети в семье создают, на первый взгляд, трудности, этому может способствовать одна из следующих причин:

Ребенок говорит своим поведением: «Я уйду вслед за тобой». Это происходит в случае, если кто-то в семье ушел из жизни раньше времени (братья, сестры, кто-то из родителей, другие родственники, или перед ними были абортированные дети). Так дети проявляют свою любовь. Из любви к близким они следуют этому «Я уйду вместо тебя», когда в семье кто-то не хочет жить, болеет, тоскует об ушедших.

Ребенок может выражать перенятые чувства, некогда табуированные в семьях прародителей, бабушек и дедушек (гнев, ярость, вину, обиду, стыд и другие).

Дети злятся на болезнь, злятся на смерть и становятся агрессивными. Они слепы, но переполнены любовью: «Я буду нести это вместо тебя. Я возьму твою вину, твою боль на себя».

Я бы назвала неадекватное поведение детей голосом совести, сигналом и светом в тайных лабиринтах семейно-родовых систем. И своим поведением маленький человек делает нечто важное для всей семьи. Часто ребенок в душе говорит своей матери или отцу: «Не волнуйся, для тебя я сделаю все, даже если мне придется заплатить своей собственной жизнью».

А что в этом случае делают взрослые? Нервничают, кричат, раздражаются, наказывают. Наказывают невинно попавших в ловушку семейных перипетий, наказывают своих спасителей.

Хочется сказать: «Остановитесь! Посмотрите внутрь себя, посмотрите вглубь своего рода. О ком сегодня напоминает ваш ребенок, о ком взывает вспомнить?»

Протяните ему руку помощи, помогите освободиться от уз прошлого, сделайте расстановку, примите в свое сердце исключенного из семьи родственника, помяните ушедших с почтением и любовью.

На вопрос о том, с какого возраста можно делать расстановку для детей, на пресс-конференции в Киеве София Хеллингер ответила:

– Еще до рождения ребенка, а лучше – еще до зачатия, а еще лучше – чтобы родители, бабушки и дедушки до того исцелили весь свой род.

Родители, по определению Б. Хеллингера, тоже хорошие, потому что они были хорошими детьми. И если они делают что-то не так, возможно, они вплетены в чью-то судьбу или ориентируются на кого-то, находятся во власти прошлого.

И подтверждение этого мы наблюдаем практически в каждой расстановке.

Лия – миловидная блондинка с тонкой талией, мастер спорта по плаванию. Ее сыну 11 лет. Женщина еле сдерживает себя, с раздражением говоря о мальчике:

– Я могла бы сделать из него чемпиона! А он трусливый, воды боится. Учится плохо. Ведет себя ужасно. Вчера застала его сидящим на подоконнике и плюющим жвачкой на прохожих. А мы живем на 7-м этаже.

Муж Лии – крымский татарин (чего женщина почему-то стесняется), в сталинские времена его семья была выселена в Казахстан.

РАССТАНОВКА

Мы делаем расстановку семьи Лии. Поставили Лию, ее мужа Магсура и их сына Алика. В расстановке муж и жена не смотрят друг на друга. Мальчик мечется между ними, пытаясь обратить на себя внимание. Мужчина долго смотрит в пол, потом падает на колени и начинает стонать. Я укладываю перед ним женщину. Мальчик подходит к ним, опустив голову, а потом ложится рядом с женщиной, оттесняя своим телом отца.

Лия ничего не знает о предках мужа, поэтому в расстановке приходится продвигаться на ощупь. Мальчик говорит лежащей женщине:

– Я тоже умру.

Она отрицательно качает головой и отодвигается. Тогда он говорит:

– Смотри на меня доброжелательно, если я буду жить долго.

Женщина успокаивается и закрывает глаза. Мальчик встает и пытается поднять с колен отца. Я прошу его произнести фразу:

– Папа, пожалуйста, останься.

Заместитель мальчика повторяет слова.

– Я остаюсь, – отец поднимается с колен и, кажется, впервые видит сына.

Мать подходит к сыну:

– Сынок, я прошу тебя, останься.

– Мама, я остаюсь.

Ввожу в расстановку деда. Отец, сын и внук обнимаются.

– Теперь я остаюсь, – говорит отец. Лия с надеждой смотрит на мужчин.

Лия не хотела смотреть на родственников мужа, стеснялась его национальности. Муж чувствовал это и отстранялся еще больше от своих корней. Сын вел себя неадекватно, потому что он вместо родителей смотрел на предков своего отца. Своим поведением ребенок фактически способствовал справедливости и восстановлению семейно-родовых связей.

Помимо этого, как показало дальнейшее исследование истории семьи, страх воды был у мальчика перенятым.

Мать Магсура и бабушка мальчика, Амира, была свидетельницей смерти своей матери. Девушке было 15 лет. Они с соседским мальчиком прогуливались по степи, среди волнующегося моря алых маков. Ей послышался зов матери, но было так хорошо идти, взявшись за руки, под песнопение жаворонков, что она не сразу поспешила домой.

Когда Амира подходила к дому, соседи вынимали мать, упавшую в колодец. Ударившись головой, она захлебнулась и умерла.

Дальше жизнь девушки проходила как в сомнамбулическом сне. Она вышла замуж за этого соседского паренька, родила ему шестерых детей, но сердце ее съедали тоска и чувство вины перед матерью. Магсур очень любил свою мать, но никогда не видел ее жизнерадостной.

Его мать хотела уйти вслед за своей матерью, а Магсур хотел уйти вместо нее. Его сын делал то же из большой детской любви к отцу. Такова динамика этой семьи.

Через некоторое время мы сделали еще одну расстановку для сына Лии, исцелив его от панического страха воды, перенятого от бабушки и прабабушки по отцовской линии.

Сейчас мальчика будто подменили, впервые в жизни он смог войти в бассейн и начал учиться плавать. В школе Алика начали хвалить за успеваемость. В поведении еще проскальзывают непредсказуемые реакции, но здесь все зависит от его матери, которой до сих пор еще нелегко принять своего мужа, его национальность и его предков.

Она знает об этом и, желая счастья своему сыну, делает все возможное, чтобы изменить ситуацию, а вернее, свое отношение к ней.

Веру на расстановки привела подруга. На лице молодой женщины растерянность и отчаяние. Ее сын, которому нет еще четырех лет, убегает из дома. В первый раз его нашли в нескольких кварталах от дома. После этого в квартире поменяли все замки на дверях. Второй раз, пока мать хлопотала на кухне, Антоша открыл сложный замок и был таков. На этот раз искали малыша с милицией. Нашли под вечер в другом районе города. В это непростое время муж ушел из дома, сказав, что Вера плохая мать.

В третий раз мальчик усыпил бдительность матери, сказав, что проголодался и хочет йогурт. Магазин находился на первом этаже того же дома, но когда через пять минут Вера вернулась, сына в квартире уже не было. Через три часа, подняв на ноги всех знакомых, Вера нашла мальчика в парке здоровым и невредимым. На вопрос, почему он уходит из дома, мальчик неизменно отвечал:

– Мне надо идти.

– Куда?

– Надо найти – и все.

Как часто в таких случаях бывает, необходимая информация отсутствует, поэтому приходится действовать методом «научного тыка». В семье Веры не было никого, кому нужно было что-то найти; о семейной истории мужа женщина знала очень мало, практически ничего.

РАССТАНОВКА

Мы начали делать расстановку. Следуя интуиции, я поставила рядом с заместителем мальчика семерых мужчин по отцовской линии. Какое-то время стояла мертвая тишина, никто не двигался. Вдруг третий в линии, прадед мальчика и дед его отца, начал испуганно крутить головой, потом сквозь зубы мучительно произнес: «Я не могу найти, я ничего не вижу, ничего не слышу, я оглох. Ребятки, где вы?»

Он смотрел вниз и, держась за голову, куда-то начал медленно идти. Он шел, как слепой, на ощупь.

Я попросила двоих человек лечь перед ним. Заместитель Антона неотрывно смотрел на прадеда и медленно повторял его движения ходьбы на ощупь.

Прадед, дойдя до лежащих, остановился. На его лице отразилась блаженная улыбка. Он нагнулся. Погладил по лицу одного, второго, облегченно вздохнул, сел рядом и произнес: «Теперь можно и умереть».

Отец и дед мальчика повернулись после этих слов в его сторону. Заместитель Антона подпрыгнул на одной ножке и, радостно улыбаясь улыбкой ребенка, отошел от прадеда. Несмотря на то, что в расстановке все разрешилось с помощью незримого движения души, я попросила парня из роли Антоши поклониться своему деду и сказать:

«Дед, я горжусь тобой, ты жил как герой. Я чту твою судьбу, твою жизнь и твою смерть. Покойся с миром. Я помню о тебе, и в моем сердце есть хорошее место для тебя! Радуйся, если я буду жить долго».

На передовой стояло временное затишье. Пахло весенней землей, по прошлогодней стерне прыгали голодные синицы, апрельское солнце нагрело танковую броню так, что от духоты плавились мозги.

Из танка высунулись два замурзанных детских лица – близнецы Петя и Павлик. Ребята прибавили себе в военкомате год, чтобы попасть на фронт.

«Михалыч, сгоняй к ручью, водички хочется», – 22-летний Михалыч, писавший письмо в тени танка, отвлекся от теплых воспоминаний о милой жене и маленьком сынишке, подхватил котелок и понесся к ручью.

«Мессеры» налетели внезапно. Взрывной волной Михалыча ударило о камни и завалило землей. Придя в себя, он, контуженный, с окровавленной головой, на ощупь шел через перепаханное бомбами поле, крепко сжимая ручку от котелка: «Ребятки, я ничего не вижу, где вы? Я принес вам воды».

Из кровавого месива раненых вывозили на подводе, запряженной уставшими лошадьми. Когда поняли, что парень с залитым кровью лицом еще жив, мест уже не было. Сердобольная молодая медсестра настояла, чтобы за красивым, но беспомощным, как ребенок, танкистом вернулись. Когда она его увидела, то обомлела от ужаса – синицы склевали ему лицо.

Михалыч выжил, несмотря ни на что. Вернулся к жене и сыну. Периодами на него накатывали сильные головные боли, он впадал в беспамятство, начинал разговаривать сам с собой, потом собирался и куда-то уходил. Его находили, но он снова уходил. В конце концов, жена отправила его в психиатрическую больницу. Поначалу его навещали, потом только оставляли передачи, потом забыли совсем.

Из лечебницы ему тоже удалось уйти. Медперсонал спохватился не сразу. Нашли Михалыча в придорожной канаве. Раскинув руки в стороны, он смотрел в небо: «Ребятки, где вы? Я принес вам воды».

Где именно его похоронили, родственники не знают.

В семье о Михалыче забыли. Совсем. Маленький Антошка заставил вспомнить и отдать дань уважения, признательности и любви этому человеку, своему прадеду, танкисту, герою войны.

Низкий поклон и вечная слава всем опаленным огнем войны.

Благодаря вам мы живем, над нами мирное небо, у нас есть возможность творить, радоваться и любить.

…После расстановки прошло три года. Мальчик больше ни разу не уходил из дома. Вера спокойна: как бы далеко от нее ни отошел сын, он обязательно возвращается. Его талант открывать замки любой сложности уже не раз пригодился родным и соседям по дому.

Однако со школой мальчик так и не подружился. Активный и любознательный Антон не вписывается в рамки школьного стереотипа. Ребенок должен быть послушным, тихим, удобным, а этот мальчик может встать посреди урока, подойти к окну и начать пересвистываться с птицами. Он отказывается прописывать кружочки и палочки, но знает таблицу Менделеева. Все дети следуют за ним и с удовольствием ему подражают. Учительница – в панике, школа пытается избавиться от нестандартного ребенка.

Своим поведением мальчик протестует против ухода отца. По всей квартире он прикрепил кнопками его фотографии и на каждый звонок бежит к двери с криком: «Папа пришел!» А папа недоступен: он живет с другой женщиной, присылает раз в месяц на нужды ребенка когда сто, когда триста гривен; занес номер телефона бывшей жены в черный список и сам Антошке никогда не звонит.

Зная все о тисках семейных переплетений, я не могу заставить себя уважать этого человека, я злюсь на него. Во мне закипает гнев на всех отцов, бездумно зачавших и бросивших своих детей, злость на их безответственность, на повальную безотцовщину в стране, где давно нет войны.

Я отказываюсь делать Вере расстановку ее нынешней семьи. Я не вправе. Я вплетена и проецирую на их отношения свое отношение к этой истории. И посылаю женщину к своему коллеге. Может быть, это непрофессионально, но я тоже человек…

Сделать расстановку для своей 3-летней девочки пришла молодая красивая пара – Валентина и Валерий. Оба выглядели предельно уставшими. Любимая дочечка Настенька, с ангелоподобным личиком, белокурыми локонами и небесными глазами в пол-лица, родилась глухонемой. Год назад родители решились на операцию по вживлению имплантата. Они поставили на карту все: рискнули продать квартиру, одолжили денег у родных и знакомых. Стоимость операции – 24 тысячи долларов, плюс 15 тысяч у. е. – на его настройку в течение года, плюс ежегодное обслуживание порядка 500 долларов. Имплантат постоянно требовал денежных вливаний.

Вживление имплантата прошло успешно, но обучение слушанию и речевая практика у ребенка продвигались с трудом. Девочка стала упрямой, капризной, раздражительной. Родители выбились из сил и морально, и материально. В связи с кризисом бизнес Валерия, связанный с продажей автомобилей, застопорился. У молодых людей одновременно несколько запросов на расстановку. Они хотят понять причину болезни ребенка. Они желают помочь ему адаптироваться среди слышащих и активных сверстников. У них есть насущные вопросы, например, как сделать, чтобы продалась хотя бы одна машина? Нужны деньги. Но мы приходим к обоюдному мнению, что самой важной для них является причина рождения глухонемого ребенка. Важна она еще и потому, что они мечтают о сыне и боятся, чтобы история не повторилась.

РАССТАНОВКА

Так как никакой конкретной информации нет, в центре комнаты я ставлю заместительницу девочки. Взгляд ее направлен вдаль, она хочет уйти за пределы комнаты. Я ставлю перед ней заместителя человека, к которому стремится ее душа. Заместитель этого человека перестает слышать. Он не понимает моих вопросов. Постоянно переспрашивает: «Что? А?» Его бьет дрожь.

«Люди в расстановке начинают дрожать и не могут сопротивляться этому. Так и ребенок не может сопротивляться, так как он подвержен влиянию силы, которая хочет соединить разделенное».

Б. Хеллингер

– Кто это может быть? – спрашиваю я у супругов.

– Это мой папа, – отвечает Валя, тело которой начинает трястись, как в лихорадке.

– Я только недавно узнала, что у меня есть родной отец. А тот, кого я называла отцом, на самом деле мой дядя.

В расстановку мы ставим Валю. Она после слов признательности и любви просит отца посмотреть доброжелательно на свою внучку и благословить ее на то, чтобы слышать.

История, которая всплыла благодаря расстановке, потрясает драматизмом: девочка Тамара (мама Валентины) и два брата – Роман и Рустам – выросли в одном абхазском селе. Рустам и Тома были влюблены друг в друга со школьной скамьи, но замуж Тамару выдали за Романа.

Целый месяц девушка не допускала к себе нелюбимого. Вернее, она смирилась, но тело ее сводило судорогой от отвращения. Он овладел ею ночью, когда она крепко спала после работы на винограднике. Утром молодая женщина подошла к мужу, колющему во дворе дрова, и, дрожа от омерзения, сказала:

– Если ты еще раз тронешь меня, я отрублю вот этим топором твое «хозяйство» по самый корень.

Они были вместе один раз, но этого оказалось достаточно, чтобы она забеременела. Роман любил жену и надеялся, что после родов все изменится к лучшему.

Но лучшим было только одно – любимая дочурка Валюшка.

Тамара же тайком бегала к Рустаму и возвращалась счастливая, с горящими глазами. Жили все в одном доме, и родители намекали сыну на неверность жены. Рома резко останавливал их: «Хватит! Я ничего не хочу слышать! Я люблю ее». Когда же его взгляд остановился на вновь округлившемся животе жены, он взбесился, перебил в доме всю посуду.

– Надо поговорить, – сказала женщина.

– Слышать тебя не могу. Это невыносимо, – ответил муж. Через два дня он собрал вещи и уехал добровольцем в Афганистан. И пропал без вести.

Рустам и Тамара зажили вместе. Родилась вторая дочка, Рая, а старшую Рустам удочерил. Но сестры почему-то не любили друг друга.

Когда Валя училась в десятом классе, у ворот школы девушку кто-то окликнул: «Валюшка, дочка!» Она оглянулась. Еще не старый, но совсем седой мужчина с обожженной левой частью лица тепло смотрел на нее.

Девушка подумала, что он обознался, и поспешила к подружкам.

Дома рассказала о встрече родителям. Мать неожиданно расплакалась и поведала Вале всю правду о ее родном отце. Почувствовав боль, негодование и обиду на мать и прилив нежной любви к отцу, Валя бросилась на его поиски. Уехала в Сухуми. Там следы отца оборвались. Но поездка была судьбоносной. В маленьком южном городе на берегу Черного моря девушка познакомилась с Валерой, который увез ее к себе домой, в поселок под Одессой. Отца она больше не искала и старалась не вспоминать о нем – воспоминания ранили до глубины души.

В ходе расстановки мы сделали все, чтобы выпутать ребенка из затянувшейся петли семейных перипетий. Кроме того, я посоветовала Вале продолжить поиски отца или его последнего пристанища.

После расстановки у Валентины и Валерия все в жизни сдвинулось с мертвой точки: через неделю продалась первая машина, потом вторая. Они пошли на прием в Горисполком к городскому голове, и их поставили на квартирную очередь в Одессе, пообещав солидную материальную помощь для обслуживания имплантата.

Валю приняли на работу в детский сад, а в соседнюю группу в порядке исключения определили малышку. Среди здоровых детей у нее начался стремительный прогресс в освоении речи. Кроме всего, волею случая девочка попала к логопеду от Бога, лучшему специалисту в этой области на Украине, которая сейчас успешно с ней занимается.

Я радуюсь так, как будто это произошло с моим ребенком. И вдруг, как кипятком, меня обжигает неизвестно откуда взявшаяся мысль: «Глухота спасает ребенку жизнь».

Оцепенев на мгновение, я начинаю страстно молиться: «Господи, спаси и сохрани рабу божию Анастасию. Господи, Боже мой, спаси и сохрани, спаси и сохрани, спаси и сохрани!»

Нина счастлива. Она любима и у нее есть семья – муж и два сына. У них с мужем недавно родился малыш, в котором молодой отец души не чает. Одна беда: муж не ладит со старшим сыном – восьмилетним Павликом.

В доме война. Чем строже муж, тем невыносимее поведение мальчика. Добрый и ласковый с женой и младшим сыном, Геннадий становится раздражительным и жестким со старшим. Наказывает его, лишает развлечений, запирает в комнате. На нервной почве у Нины пропало молоко. Она уже перепробовала многое, но расстановкам долго сопротивлялась. Когда Геннадий поднял руку на Пашу, она решилась сделать расстановку своей семьи.

РАССТАНОВКА

Я расставляю семью Нины – саму Нину, ее мужа Геннадия, Павлика и младшего сына Мишу. Заместитель Павлика носится по залу, не находя себе места, будто ищет и не находит кого-то. Он похож на затравленного волчонка. Его поведение так экспрессивно, что в какой-то момент я начинаю сомневаться в правдоподобности такого урагана чувств и принимаю решение заменить человека, замещающего мальчика. Через минуту второй заместитель начинает вести себя точно так же, как первый. Другие заместители сбились в кучку и тревожно поворачивают головы вслед мечущемуся по залу заместителю ребенка.

«Кого потерял мальчик? Что он не находит? Кого он ищет?» – размышляю я.

Лицо Нины покрылось красными пятнами, она опустила голову, ей невыносимо смотреть на происходящее. Я понимаю, что она знает ответы на мои вопросы. И понимаю, что у нее есть причина не открывать правду.

Я подхожу к клиентке и довольно резко спрашиваю:

– Нина, за что ты не любишь своего сына? За что ты злишься на него?

Женщина долго молчит, затем прячет голову в ладони и заливается горькими слезами. Скороговоркой, всхлипывая, Нина признается в том, что скрыла:

– Он похож на своего отца. А тот – пьяница, сволочь, слюнтяй. За столько лет ни рубля ребенку не дал.

Вот она, правда. Геннадий – не родной отец Павлика. Я ставлю в расстановку мужчину-заместителя родного отца ребенка. В пространстве повисает священная тишина. Женщину будто расколдовали, она нежно улыбается и медленно идет к бывшему мужу. Он протягивает ей руки, и они долго стоят обнявшись. Заместитель Павлика успокоился сразу после появления отца. Он идет к ним тихо, как в замедленном кино, и они берут его в свои объятия. Через некоторое время я ввожу в расстановку настоящую Нину и прошу ее сказать сыну только одну фразу:

– Я соглашусь, если ты станешь таким, как твой отец.

Женщина смотрит на меня, как на врага. Она наотрез отказывается произносить эти безумные, по ее мнению, слова.

Я понимаю ее и стараюсь говорить, взвешивая каждое слово:

– Ребенок принадлежит обоим родителям и любит обоих одинаково. Фраза, которую я прошу тебя повторить, дает ребенку право выбора. Он сможет выбрать: быть таким же, как его отец, или вести себя по-другому. Без твоего согласия выбора у него нет. На внешнем уровне мальчик следует твоему запрету, а на внутреннем, из верности отцу, будет именно таким, как отец, которого ты не принимаешь.

Нина произносит фразу и неожиданно для себя самой сквозь слезы добавляет:

– Сыночек, родненький, я так любила твоего папу! Я и сейчас его люблю.