Текст книги "Целый вагон невест"

– А остальных ты знаешь? – спросила Мариша. – Это вот кто?

– Это жена Вернера, – удивленно ответила Аня. – Ты же ее сегодня видела?

– Должно быть, она сделала себе пару очень удачных пластических операций, – заявила Мариша. – На фотографии она точная копия своего мужа, а он, как говорится, ни рожей, ни кожей.

– Зато сердце золотое, – сочла нужным вставить Аня. – А в семье его не ценили. Вернер был прекрасной души человек, внешность значения не имеет.

– Конечно, – согласилась Мариша. – Только хотела бы я знать, что бы ты пела, если бы он оставил свои деньги кому-нибудь другому. Уверена, что называла бы вонючим старым козлом. И заметь, была бы права.

– Что ты оскорбляешь моего любовника! – завопила Анна на весь вагон.

– А это кто? – невозмутимо продолжала спрашивать Мариша. Кажется, она была единственной среди всех пассажиров, на кого Анин вопль не произвел нужного впечатления.

– Это первый муж Евы, – ответила Анна. – И его брат. На самом деле они еще не развелись. Он был археологом и сгинул где-то в южноамериканских лесах.

– Брат? – поинтересовалась Мариша.

– Нет, муж, – пояснила Аня. – А Еве до сих пор не удалось получить развод. Но она наплевала на это и в Канаде вышла замуж за Тома.

– То есть у нее теперь два мужа? – восхитилась Мариша. – Умеют же некоторые устраиваться. Ты явно попала в хорошую компанию. А этот старикашка кто? Только не говори, что это дедуля Вернера, хотя выглядит он именно так.

– Нет, – захихикала Аня. – Это его друг Густав. Он холостяк и тайно влюблен в Монику. То есть думает, что никто ничего не знает, а на самом деле все прекрасно осведомлены о его чувствах и втихомолку издеваются над ним.

– Бедный старичок, – посочувствовала Мариша. – А что Моника?

– Ей, конечно, льстит, что у нее есть постоянный воздыхатель, что ни говори, а его чувство не ослабевает уже более тридцати лет. Еще немного, и можно отмечать золотой юбилей. И к тому же он постоянно дарит ей разные безделушки, помнит про ее день рождения. Ему можно поручить отвести детей на занятия или вызвать врача, если станет совсем плохо. Он очень ответственный. Даже Вернер всегда признавал за ним это качество.

– А эта мегера кто?

– Мать Моники, но она уже умерла, – пояснила Аня. – И вот эта тетка тоже умерла, и эта, и эта тоже.

– Сплошные покойники, – пробурчала Мариша. – Зачем ты их только потащила с собой? Тут из живых вообще есть кто-нибудь?

– Разумеется, есть, – обиделась Аня и ткнула пальцем в невысокого усатого господина с объемистым брюшком. – Это Ганс, нынешний любовник Моники. Она у него живет. Он тоже друг семьи. Просто удивительно, какие двуличные люди всю жизнь окружали Вернера. Лучшие друзья только и ждали минуты, чтобы втиснуться между ним и женой. И наконец одному из них это удалось. Дети, не успев зарыть тело отца в землю, сразу же начинают ссориться из-за наследства. А его солнышко, его последняя любовь, его ненаглядный пушистик тащится на дискотеку, когда еще и недели со дня его смерти не прошло.

– Ладно уж, – отмахнулась Мариша. – Так и быть, танцевать не будем. Если только медленные танцы и только с уродливыми партнерами, но такие вряд ли будут.

Но она ошиблась. Само место, где располагался клуб Курта, казалось, кричало о том, что ни один приличный человек к нему не приближался и никогда не приблизится. Клуб работал в каком-то грязном ангаре, где раньше явно хранились какие-то химические отходы, потому что в помещении страшно воняло. Ангар наспех переделали в дискотеку, но любому было ясно, что без допинга в таком месте долго не выдержишь. Публика здесь кучковалась соответствующая. Какие-то осоловевшие подростки, дымящие подозрительно сладким дымом и с бутылками крепкого пива в руках, ярко раскрашенные и громко ржущие девицы. По всему ангару тянулись цепи, огораживавшие места для отдыха. Что делалось там на грязных подушках, Анна предпочла не видеть.

– Мое платье тут явно не к месту, – прокричала она Марише, отдирая от подола кем-то ловко прилепленную жвачку. – И туфли тоже, – добавила она через несколько секунд, вляпавшись во что-то мягкое и склизкое.

– Ищи Курта! – посоветовала ей Мариша, которой эта комбинация детского сада, помойки и сарая для стрижки овец тоже не нравилась. – Тут не ошибешься. В таком заведении все должны просто погрязнуть в наркотиках. Иначе и минуты не выдержишь.

Курта они нашли довольно быстро. Правда, не сразу узнали, потому что его лицо и тело были покрыты густым слоем грима. Парень изображал свирепого тигра. Грим, правда, местами поплыл от жары, и тигр, казалось, начал активно линять.

– Пришли, – констатировал тигр. – Очень рад. Как вам моя работа?

Девушки вежливо промолчали.

– Вы рано пришли, – продолжал Курт. – Основная часть торговцев появится позднее, но все равно парочку я вам могу сосватать. Только покупайте у них осторожно, могут соды вместо порошка насыпать. Поэтому пробуйте.

– Но мы покупать не собираемся, – возмутилась Аня. – Я вообще никогда не употребляла наркотиков.

– Про это молчи, – посоветовал ей Курт. – А то они обдерут вас как липку. Грамм героина стоит сотню, грамм эфедрина две, а дешевле всего таблетки и гашиш. Но тут уж вам придется самим договариваться, все зависит от качества. Если деньги есть, тогда пошли.

И сочтя, что инструктаж закончен, он потащил девиц за собой. Продавцы кайфа в этой стране явно принадлежали к избранным. Во всяком случае, прятаться они не желали. А продавали свой товар прямо в туалетах, сидя на унитазах. Как пояснил Курт, чтобы в случае облавы сразу же спустить весь товар в воду.

– Не полезет же туда полиция, – сказал он.

– Видимо, облавы у вас не такое уж редкое явление, – предположила Мариша.

– Почему? – заволновался Курт. – Как раз наоборот.

– Унитазы совсем замусорились, – пояснила ему Аня.

– Это не наркотики, – успокоил ее Курт.

Буквально через несколько минут он представил девушек вертлявому пареньку с замусоленной жидкой косичкой на макушке и двумя парами серег в носу. Судя по состоянию его одежды, этот тип с презрением относился к любому чистящему средству, не делая исключения и для стирального порошка. Правда, зубы он, похоже, берег, потому что без остановки жевал жевательную резинку.

– Ну, подружки, – бодро начал он. – Могу предложить дамский кайф.

Ни Мариша, ни Аня не имели ни малейшего представления, что ему следует ответить. Поэтому подруги просто кивнули. Парень достал из кармана небольшой квадратик фольги от сигарет и помахал им перед носом у Мариши.

– Две сотни, – сказал он.

Поняв, что сближение без покупки решительно невозможно, Мариша достала из сумки деньги, но в руки их парню не дала. Она незаметно подала Ане знак встать в дверях и загородить выход.

– Я должна попробовать, – сказала она. – Вдруг тут аспирин, а у меня на него аллергия.

– Пробуй, – согласился парень, опасливо косясь на Аню. Он видел, что все это ей не нравилось и свои чувства она скрывать не привыкла.

Мариша оказалась в трудном положении. Что делать с порошком, она не представляла. То есть она слышала, что ЛСД чаще лижут, героин вводят внутривенно, а кокаин нюхают. Но она не могла знать, что продал ей парень. Однако, решив, что после ассортимента и качества продуктов, которые лежат на прилавках магазинов у нее дома, она сможет съесть все, что угодно, смело слизнула почти весь порошок. У парня глаза округлились и стали огромными, как яблоки, но Мариша сочла, что это ей кажется под действием наркотика, и порадовалась, что не ошиблась в покупке. Она точно помнила, что все вызывающее галлюцинации надо было есть. Этому ее научил еще в молодости старина Кастанеда. Грибы, кактусы и лишайники – все шло в ход у неприхотливого индейца.

– Ну как? – спросила Аня.

– Действует, – сообщила Мариша, и тут ее по-настоящему развезло.

Все вокруг внезапно стало необыкновенно сексуальным. Мариша дотронулась до своего кошелька и ощутила, какая нежная у него кожа. Она протянула деньги парню и неожиданно для самой себя схватила его в объятия. Парень отбивался, дрыгал ножкой и тоненько визжал.

– Поцелуй же меня, – требовала от него Мариша. – Немедленно, а то мамочка тебя отшлепает.

Парень понял, что это не пустая угроза, и удвоил свои старания спастись. Но где ему было тягаться с Маришей. Она слопала остатки порошка и почувствовала новый прилив возбуждения.

– Мариша, фотографии, – подала голос Аня.

– Ах да, – спохватилась Мариша. – Обещаешь, если я тебя отпущу, то ты поможешь нам кое-кого опознать на фотографии?

Парень энергично затряс головой в знак согласия. Мариша отпустила его, и он тут же попытался удрать. Мариша перехватила его возле двери, отвесила пару увесистых тумаков и сунула ему под нос несколько фотографий.

– Кого-нибудь узнаешь? – строго спросила она. – Кто-нибудь из этих людей покупал у тебя кайф?

– Вот эта! – быстро ткнул пальцем парень.

– Д-р-р-р! Переход хода, – буркнула Мариша. – Эта тетка уже мертвая. Аня, сколько лет, как она умерла?

– Два года, – прошептала Аня. – Это жена Ганса. Мальчик, посмотри получше. И советую говорить правду. Если тебе тут никто не знаком, то так и скажи. А то моя подруга не любит, когда ее обманывают. За это она и в унитаз мокнуть тебя может. Ясно?

– Ты понял? – сурово спросила Мариша. – Тут половина покойников, поэтому предупреждаю, если еще раз вздумаешь от меня отделаться, то получишь сначала по морде, а потом я тебя поцелую.

Угроза явно возымела действие. Парнишка принялся внимательно изучать фотографии. Девушки ему не мешали.

– Этот дед покупал, – наконец сказал парень. – Я его не сразу признал, он тут в приличном костюме. А когда ко мне на улице подошел, я подумал, что он совсем конченый. Одет был в лохмотья, и его всего трясло. Дед хотел купить какого-нибудь возбуждающего порошка. Он так и сказал. Я чуть не упал. Говорю: «Дед, ты знаешь, сколько это стоит?» А он достал из кармана толстенную пачку денег, я столько в кино видал, и сказал, что ему нужно на все. У меня при себе было только пять грамм. Я больше никогда не держу, и я их ему продал за две тысячи. Он ушел совершенно счастливый и больше не возвращался, хотя и обещал.

– Когда это было? – спросила Аня.

– Недели две назад. Да нет, скорей дней десять.

– А раньше ты его не видел?

– Раньше нет и потом нет, – ответил парень. – Могу я идти?

– Иди, – разрешила Мариша.

Дождавшись, когда парень вылетит за дверь, Аня в недоумении пожала плечами.

– Зачем Густаву надо было покупать эту дрянь?

– Не такая уж это и дрянь, – мечтательно улыбнулась Мариша. – Я лично чувствую себя, как Самсон и Венера в одном лице. А что мы имеем? Парень показал на тайного воздыхателя Моники. Должно быть, по ее просьбе и купил.

– Или Вернер сам заказал, – вздохнула Аня. – Сплошные загадки. Что делать дальше будем?

– Лично я бы потанцевала и подцепила бы какого-нибудь смазливого немчика, – воскликнула Мариша, но, поймав Анин взгляд, добавила: – Просто у меня такое ощущение. Но если ты против, мы можем просто потанцевать. Если хочешь, можешь облизать бумажку, там еще осталось немного порошка. Не пропадать же добру.

От облизывания бумажки Аня отказалась и танцевала без допинга. Поэтому, когда они вернулись домой, настроение у Ани было прескверное. Голова раскалывалась от боли, в носу нестерпимо воняло какими-то помоями, а в глазах вспыхивали зеленые огни. Анна толкнула входную дверь, и ее окатило ледяной водой. У Мариши это вызвало дикий приступ веселья.

– Я совсем забыла предупредить тебя о ловушках, которые я поставила по твоей просьбе, – объяснила она Ане.

– По моей просьбе? – прошипела подруга, в ярости не обратив внимания на множественное число.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что едва она сделала еще один шаг, как ее обсыпало каким-то порошком.

– Что это такое? – возмутилась Аня, пытаясь стряхнуть с себя вещество, которое, смешавшись с водой, превратилось в вязкую кашу.

– Ой, прости! – заволновалась Мариша. – Надо скорее смыть.

– Что это такое? – повторила Аня, преисполненная дурных предчувствий.

– Так, один компонент, который используют строители, – уклончиво пояснила Мариша. – Пошли в душ.

– Не могу, – неожиданно сказала Аня. – Меня что-то держит.

– Ах, это я тут тюбики с клеем разложила, – вспомнила Мариша. – Не беспокойся, я тебя отдеру. Или лучше его сначала смыть? А то еще засохнет, чего доброго, – пробормотала она.

– Что засохнет?! Чем ты меня обсыпала? – заголосила Аня. – Это гипс?

– Хуже, – мрачно констатировала Мариша. – Цемент.

– Ну, цемент так быстро не засохнет, – успокоилась Аня.

– Этот засохнет.

И действительно, Аня почувствовала, как ее тело начинает цепенеть. Каждое движение давалось с большим трудом. Одежда задубела, о прическе не стоит говорить, а кожа лица и рук покрылась коркой, содрать которую удавалось только местами.

– Спасай меня скорей! – взвыла Аня.

– Брось туфли! – скомандовала Мариша. – Я тюбики с клеем уже собрала. Можешь смело идти.

– Не могу я смело идти и вообще никак не могу идти, – завизжала Аня. – Я даже ногу в колене согнуть не могу…

– А зачем тебе это? – удивилась Мариша.

– Идиотка несчастная, а как я, по-твоему, сниму туфельки? Они ведь на пуговках. Их расстегивать нужно, чтобы снять.

Мариша проворно освободила Аню от обуви и буквально потащила подругу наверх в душ. Они едва успели. Цемент еще не схватился намертво. Поэтому большую часть платья удалось отмыть. А оставшиеся небольшие пятна, по мнению Мариши, лишь оживляли и придавали своеобразие Аниному одеянию. С лицом и руками тоже все обошлось. Благодаря слою крема цемент с них полностью смылся. А вот с волосами пришлось повозиться. Тут дела обстояли хуже всего. Местами цемент вымылся, местами девушки обоюдными усилиями его вычесали и выкрошили, но осталось еще несколько безнадежных мест. На этих участках цемент застыл навечно, и никакими средствами его оттуда извлечь не удавалось.

– Это какой-то кошмар, – заключила Аня, поглядевшись на себя в зеркало. – Придется выстригать.

– Ты что, я не умею, – испугалась Мариша.

Волосы у Ани были роскошные. Густые, пышные и вились красивыми локонами. Аня ими очень гордилась. Вот у Маришиной тети тоже была роскошная рыжая грива, но тетка никогда не обращала на них особого внимания. Они у нее росли в совершеннейшем небрежении. Тетка, верно, не стала бы особенно возражать против нескольких кусочков цемента, случайно застрявших в ее волосах. А вот Аня возражала. И очень активно.

– Ладно! – решилась Мариша. – Но потом не говори, что я тебя не предупреждала. – И она защелкала ножницами.

– Можешь смотреть, – разрешила она после получаса каторжного труда и сняла простыню с зеркала.

– М-да, – протянула Аня. – Даже не верится, что это я.

Из зеркала на нее смотрела девушка с удивительно причудливой стрижкой. Некоторые пряди были отхвачены под корень, другие – до половины, а третьи остались нетронутыми. Анина голова пострадала от цемента неравномерно. Больше всего досталось ее левой части, и сейчас она выглядела особенно живописно. Основная часть проплешин сгруппировалась именно там.

– Ты хоть сделай симметрично, – потребовала Аня.

Мариша попыталась возразить, уверяя, что так гораздо оригинальней, но почему-то слова застряли у нее в горле, и она приступила к делу.

– Теперь хорошо, – одобрила Аня, когда Мариша закончила. – Завтра пойду к мастеру и попрошу, чтобы он обрил меня наголо. А сейчас пошли перекусим.

Спустившись в холл, девушки дружно ахнули. В горячке спасения Аниной прически они совсем забыли про цемент, оставшийся на полу, стенах и мебели. К этому времени он застыл уже намертво.

– А какого-нибудь растворителя для цемента случайно не изобрели? – поинтересовалась расстроенная представшей картиной Анна. – Ты только посмотри на это. Меня же убьют.

– Кто? – осведомилась Мариша. – Если дом твой, то ты можешь делать с ним все, что захочешь. Можешь все тут целиком облить цементом, никто тебе и слова не смеет сказать. Видишь, теперь у тебя появился еще один стимул, чтобы не отдавать дом твоим конкурентам. А то они еще тебя заставят заплатить за разбитые окна, изуродованную мебель и пол и сломанный пылесос.

– Как, пылесос тоже сломался? – упавшим голосом спросила Аня.

– Ты как думала, у них же тут сплошная пластмасса. Ясно, что она не выдержала удара. То ли дело у нас: бытовую технику делали чуть ли не из ковкого чугуна, поэтому она и служила практически вечно.

Но Аня уже не слушала разглагольствований подруги. Медленно переставляя ноги, девушка поднималась обратно в спальню. Аппетит у нее как-то пропал. Укладываясь в постель, она вдруг подумала, не напрасно ли вытащила Маришу к себе. Почему-то в голову полезли всякие воспоминания. Вот они с Маришей едут на прогулочном пароходе на Валаам. Но по пути с пароходом что-то случается, и всех пассажиров срочно эвакуируют на ближайший остров, оказавшийся необитаемым. Стоял октябрь, и ночи были не то чтобы очень холодными, но все-таки довольно сырыми.

И вот они идут в ночной клуб, откуда им приходится настолько поспешно ретироваться, что они оставляют свою одежду и сумочки в гардеробе. Как уже говорилось, дело происходило не летом. А потом они вынуждены были поехать к каким-то грузинам домой, потому что никуда больше они (в смысле грузины) ехать не согласились. А потом на них (теперь уже на Маришу с Аней) чудом не заводят уголовное дело по факту нанесения физических увечий. Спасла тогда их только нелюбовь милиционера к грузинам вообще. С этими же, кроме всего прочего, у него были еще и свои счеты. Поэтому милиционер отпустил девушек домой целыми и невредимыми и даже одолжил им куртки тех грузин.

И наконец, последняя прогулка с Маришей перед тем, как Аня уехала в Германию. Мариша затащила Аню к каким-то своим случайным приятелям, которые выглядели законченными бандитами и вели себя соответственно. И Мариша выкрала у них из-под носа видеокассету, которую они почему-то явились требовать от Ани в аэропорт.

– Как я могла быть такой дурой! – простонала Аня, зарываясь изуродованной головой в подушку.

Следующее утро началось для нее не самым приятным образом. Ее разбудил громкий стук. За окнами было еще темно, и Аня не сразу сообразила, что нужно вставать. Стук становился все громче, и она вылезла из постели, накинула халатик и поплелась в соседнюю комнату. Там Анна увидела необычайно бодрую для такого раннего часа Маришу, которая увлеченно молотила туфлей по пустому книжному шкафу. Книги из него Аня вытащила еще в самом начале поисков, да так и не удосужилась поставить обратно.

– Всю ночь ставила себя на место Вернера, – увидев возникшую перед ней бледную Аню, сказала Мариша. – И поняла, что отодрать плинтуса мы еще успеем, а начать надо с той комнаты, куда направился Вернер после своего возвращения. Я рассуждала так: вот приехал он домой от нотариуса, а в затылок уже дышат гости, надо где-то спрятать завещание, но так, чтобы никто его не нашел. Менять шифр на сейфе поздно, да и склероз не позволяет, а старый шифр жена знает. Поэтому сейф не годится. Вспомни, что делал твой жених, вернувшись в тот вечер домой.

– Он прошел на кухню и заглянул в холодильник, – присев на краешек письменного стола, начала перечислять Аня. – Потом, сказав, что хотел бы умыться, прошел наверх. Я сопровождала его, поэтому переодевался и умывался жених при мне и завещания нигде не прятал. А его кейс остался внизу. Потом я побежала открывать дверь первым гостям, Вернер спустился со мной, но, пока я здоровалась с Моникой, он подхватил кейс и опять пошел наверх. При этом сказал, что ему нужно убрать важные бумаги. Мы все почтительно проводили его взглядом, и поэтому я помню, что, поднявшись по лестнице, Вернер повернул направо. Там расположены только его кабинет и наша с ним спальня.

– Но ты мне говорила, что кейс нашелся здесь, в библиотеке, – возмутилась Мариша. – Как тебя понимать?

– Сама не знаю, но кейс я действительно нашла здесь. Может, Вернер, покрутившись в кабинете, не нашел подходящего места и тихонько проскользнул сюда? Мы же не все время за ним следили. Но сделать это ему надо было быстро, потому что уже через несколько минут Кати начала орать, чтобы он спускался. И он появился буквально сразу же. Ой!

– Что «ой»?

– Я тут подумала, как это Вернер мог появиться в гостиной через кухонную дверь, если в кухню нет лестницы со второго этажа. Он должен был пройти через холл.

– Ты хочешь сказать… потайной ход?

– Вот именно, – торжественно заявила Аня. – Дом старый, тут еще и не такое можно найти. Спрятан ход где-нибудь в библиотеке. Времени у Вернера было мало, и он сделал вид, что идет в кабинет, а сам осторожно прокрался в библиотеку, а потом из нее спустился прямо в кухню.

И Аня, соскочив со стола, кинулась выстукивать стены вместе с Маришей. Пустое пространство в полу они нашли довольно быстро, но, сколько ни разглядывали стену, никакой щели на ней обнаружить не могли.

– Ход должен быть за одним из этих шкафов, – уверяла Мариша. – Во всех фильмах это именно так. К тому же, смотри, все они намертво привинчены к полу. И чтобы ход открылся, нужно повернуть какой-нибудь канделябр, или дотронуться до статуи, или просто сдвинуть ее с места.

– Но здесь ничего такого нет, – возразила Аня. – Разве что вот этот светильник.

И она дотронулась до электрической лампочки в красивом стеклянном абажуре, висевшей на стене. Внезапно пол в центре комнаты провалился, и Мариша с диким воплем исчезла в дыре вместе с ковром, на котором стояла. Ход был найден!

– Ты жива? – поинтересовалась Аня, наклоняясь над дырой. – Ничего не сломала?

– Если ты беспокоишься за свою собственность, то не волнуйся, ничего, кроме моего колена, не пострадало. Вытащи этот чертов ковер, мне же из-за него не встать, – проворчала Мариша.

Справившись с ковром, Анна увидела винтовую лесенку с перилами, которая вела вниз. На одной из ступенек сидела Мариша и сердито терла колено.

– Иди сюда, – приказала она. – Не век же мне тут куковать. Пора идти завтракать.

Девушки осторожно стали спускаться вниз. Ни одну не прельщала перспектива оступиться и загреметь по этой крутой лесенке вниз. На этот раз ушибом колена ни одна из них явно не отделалась бы, так как спасительного ковра, смягчившего Маришино падение, под ногами уже не было. Наконец подруги оказались в каком-то тупике.

– А дальше что? – остановилась в недоумении Аня.

– Это у тебя надо спросить, раз ты такой знаток тайных подземелий, – пробурчала Мариша. – Поверни еще какую-нибудь хреновину, может, в этот раз получится лучше.

Увы, лучше не получилось. Потайная дверь надежно оправдывала свое название и открываться не хотела.

– Все бесполезно, – констатировала Мариша и оперлась о стену.

– Да, больше искать не стоит, – поддержала ее Аня и тоже прислонилась, чтобы немного передохнуть перед неизбежным подъемом.

В этот же момент часть стены отошла в сторону, и Мариша, взвизгнув от неожиданности, вывалилась в кухню.

– Ну, знаешь, – пробормотала она, немного придя в себя, – с тобой прямо опасно иметь дело. Так на мне ни одного живого места не останется. Теперь вот локоть ушибла. Дай хоть поесть калеке.

– Интересно, – сказала Аня, не обращая внимания на стенания Мариши, – а как эта дверца закрывается? Не может же стена оставаться в таком положении?

– Полочки тут явно для маскировки приделаны, – констатировала Мариша. – Ну и повезло нам с тобой. Небось тут еще и привидения водятся.

– Про что-то такое Вернер упоминал, – нехотя пробормотала Аня. – Не то его прабабушка кого-то зарезала, не то ее кто-то придушил, и теперь она порой в доме появляется. Обычно это бывает перед затяжными дождями.

– Прямо не бабка, а бюро прогнозов погоды! – восхитилась Мариша. – И вообще, я замечаю, что немцы очень практичный народ. Все у них идет в ход. Стоило появиться призраку, так и его к делу пристроили. Нашла чего-нибудь?

Последний вопрос относился к Ане, которая все это время внимательно осматривалась по сторонам в надежде обнаружить нечто похожее на рычаг, закрывающий потайную дверь.

– Кажется, я нашла, – предположила она, указывая на маленький букетик полевых злаков в красивой вазочке, приделанной к стене. – Мариша, я побегу наверх и посмотрю, как там обстоят дела с дырой, а ты, когда я крикну, поверни эту вазочку. Ясно?

– Чего уж ясней, – ответила подруга, и Анна поспешила наверх.

Там ее ждал приятный сюрприз. Дыры в полу не было. Видимо, она закрылась в тот момент, когда открылась дверь внизу.

– Давай! – крикнула Анна.

Из кухни не донеслось ни звука. Аня спустилась вниз и обнаружила, что Мариша, удобно устроившись за столом, с аппетитом уплетает ветчину. Дыры в стене тоже не было, полочки вернулись на место.

– Ты чего мне не сказала, что все получилось? – выхватывая из-под носа подруги последний кусок, спросила Аня.

– А что могло не получиться? – удивилась Мариша. – Я повернула вазочку, как ты сказала, дверь и закрылась.

После завтрака подруги еще немного поэкспериментировали с механизмом открывания потайного хода и выяснили, что действует он определенным образом. То есть, если дверь внизу закрыта, то, крути вазочку хоть до посинения, она не откроется. И если наверху войти в тайный ход, то верхняя дверь закроется только тогда, когда откроется нижняя. Но нижнюю можно закрыть изнутри, если нажать особым образом на второй гвоздь снизу.

– Тут можно хоть до старости просидеть, никто тебя не найдет, – сказала Мариша. – Сидишь себе на ступеньках, грызешь сухарики и горя не знаешь. Вокруг все шумят, скандалят, а у тебя тишина и покой. Думаю, что и та бабушка-привидение тоже любит это местечко.

– Мы собирались поискать завещание, – напомнила ей Анна, которой тема про привидения что-то не очень нравилась. Это ведь только в Англии замок без фамильного привидения считается чем-то ущербным, и его хозяин идет на любые ухищрения лишь бы заманить к себе хоть самый завалящий призрак. Тогда перед гостями не будет стыдно.

– Теперь мы можем смело утверждать, что Вернер спрятал завещание в библиотеке, – заявила Мариша. – Ты поклялась, что просмотрела все книги и журналы. Это значительно сужает круг наших поисков, спасибо тебе. Просто не представляю, как бы я смогла пролистать все эти фолианты. Их же тут тьма. У тебя, должно быть, на это ушел не один день.

Девушки снова поднялись в библиотеку и взялись за поиски, применяя самые варварские методы. Обшивку стен они просто раздирали. Если бы Вернер был жив, то наверняка все равно бы немедленно скончался, увидев такое обращение со своей любимой комнатой.

– Пути назад нет, – пыхтела Мариша. – Такого разгрома они нам точно не простят. Ты чего-нибудь нашла?

– Скелет какого-то животного, по всей видимости, это была крупная мышь, – сообщила Аня.

– Ищи дальше, может, еще повезет, – подбодрила ее Мариша. – А как ты думаешь, зачем этому старичку – Густаву покупать наркотики?

– Ясно зачем, Моника попросила, – уверенно сказала Анна.

– А ей зачем?

– Вернеру подсыпать. Как это, жена и не знала, что у мужа плохо с сердцем. Конечно, знала. Может быть, к врачам он и не ходил, но даже я замечала, что часто, побледнев, он хватается за левую сторону груди. И синяки у него под глазами бывали огромные, особенно по утрам. Так что наверняка Моника и подослала глупого Густава за наркотиком. Если бы ты с ним поговорила, то сразу бы поняла, что старик о такой вещи, как наркотики, даже слыхом не слыхивал. А уж о том, чтобы ими пользоваться, это вообще невероятно. Но ради Моники он и не такое бы купил.

В это время раздался телефонный звонок. Мариша продолжала ковырять стены, а Аня пошла к телефону. Вернулась она белее мела.

– Звонил Том, сказал, что Монику нашли в постели мертвой. Говорит, что она застрелилась из пистолета.

Ошеломленная Мариша только присвистнула.

– А почему они думают, что это самоубийство? Может, ее прикончил тот же тип, что и Вернера?

– Нет, – покачала головой Анна. – Том говорит, что рядом с ней нашли клочок бумажки, на котором ее рукой было написано: «Простите меня».

– И это все? – удивилась Мариша.

– А еще вечером она была в возбужденном состоянии, напилась и говорила, что это она виновата в смерти Вернера. Очень себя корила, и, как ее ни успокаивали, к себе ушла вся в слезах, – продолжила Аня. – Том говорит, что они с Евой вынуждены задержаться теперь здесь надолго, потому что придется утрясать дело с наследством. Так что он даже собирается звонить в свою фирму с просьбой уволить их обоих.

– Какое еще наследство? – сварливо пробурчала Мариша. – У них мать умерла, а они все про деньги папаши толкуют. Ну, народ!

– Так у Моники был свой капитал, – возразила ей Аня. – Вернер говорил, что жена раза в три богаче его, а он тоже, сама понимаешь, был далеко не бедным. И потом у Моники были какие-то акции, доставшиеся ей от ее отца. И они за последние несколько лет выросли в цене в десять раз. Так что Моника считалась женщиной весьма состоятельной.

– И кому достанутся ее денежки? – спросила Мариша.

– Ясно кому, дочерям. Мать всегда в первую очередь позаботится о своих детях, это отцы все на сторону норовят денежки спихнуть.

– Этот вопрос надо выяснить поточнее, – озабоченно сказала Мариша. – Как мы можем это сделать? Ты говорила, что подружилась с их нотариусом? Может быть, он тебе скажет, кому достанутся деньги Моники. Знаешь, бывает, что человек и из-за небольшой суммы готов пойти на преступление.

– Какое преступление? – всполошилась Аня. – Моника покончила с собой.

– И ты в это веришь? – с явным презрением спросила Мариша. – Я видела ее всего один раз, но точно тебе скажу, эта женщина способна отправить на тот свет десяток мужей, при этом и глазом бы не моргнула. Не верю я в угрызения совести, которые доводят до самоубийства. А пока пошли поговорим с Гансом.

– Как-то неудобно туда соваться, они там все в горе. А мы с пустыми расспросами, – засомневалась Аня.

– Не хочешь говорить с любовником, которому посчастливилось заполучить Монику под свой кров, а заодно и всех ее родственников, которые припрутся на похороны, давай поговорим с человеком, который только мечтал об этом всю жизнь. Он сейчас, понятное дело, тоже не в себе, что для нас очень хорошо. Наверняка его потянет излить кому-нибудь душу, а тут мы так кстати.

И подруги помчались к дому Густава. Анна не решилась, а Мариша прошла внутрь, толком еще не зная, как оправдать свое появление. Старик оказался дома и был, как они и думали, не в себе. Анна видела этого человека всего пару раз, и тогда он показался ей вполне бодрым старичком. Теперь же от того Густава осталась лишь тень. Он весь осунулся и постарел лет на двадцать. Но как подруга и предполагала, старику надо было излить душу, и он начал разговор, не дав девушке даже снять ботинки.