Текст книги "Мулатка в белом шоколаде. Рука, сердце и кошелек"

Глава 5

Гладкова Катерина поселилась в этом скромном районе города и в совсем уж скромном жилище совсем недавно и после трагических событий. Во всяком случае, для самой Кати они были весьма трагическими. Оказалось, что Катя родилась если не в богатой, то в очень и очень обеспеченной семье. Вернее, таковой семья стала после перестройки, когда Катин папа занялся бизнесом, открыв собственную лавочку, торгующую подержанной бытовой техникой.

Все эти стиральные машины и телевизоры, с небольшими дефектами, скупали его компаньоны за границей и реализовывали тут, в России, тогда еще не избалованной излишествами. И небольшая царапина или скол на боковой стенке телевизора никем не воспринимался как изъян. Напротив, люди радовались, что вообще могут приобрести эти вещи.

Сколотив таким образом начальный капитал, Катин папа пошел дальше. В общем, до недавнего времени в его владении имелась целая сеть магазинов, торгующих бытовой техникой. И Катя считалась завидной невестой. Женихи толпились возле ее дверей.

Но сама девушка выделяла среди всех одного – Эдика Петеросяна. Он был чужаком в этом городе. И золотоволосая Катенька плюс денежки ее папы были для начинающего адвоката даром небес. Итак, папа бойко торговал техникой, мама пекла его любимые пирожки с морошкой, а дочка могла посвятить всю себя без остатка исключительно своим чувствам.

Добрый папа отнюдь не стеснял дочурку в средствах. И Катенька не привыкла к тому, что может чего-то не получить. Стоило только попросить, и понравившаяся вещичка мигом оказывалась у Катеньки – колечко на пальчике и модный костюмчик из МЕХХ на полке в шкафу, который буквально ломился от одежек.

Но в один далеко не прекрасный день тихая и незаметная Катюшина мама нанесла дочери ощутимый удар. Точней сказать, уходя от богатого мужа к бедному, но молодому любовнику, Катина мама вообще ни о чем и ни о ком не думала. Что почувствовал Катин папа, дочь толком не знала. Но вскоре в их общем доме (Катя оставалась жить с отцом) появилась разбитная бабенка – Лида.

– А еще через некоторое время Катин папа тихо скончался на больничной койке от обширного инфаркта, – произнес Пантелеймонов.

– Его убили!

– Думаю, он сам себя довел до инфаркта. Пожилым мужчинам не следует гнаться за ушедшей молодостью. До добра это еще никого не доводило.

Но к тому времени, когда скончался Катин отец, пройдоха Лида уже стала его законной супругой. И мало того, после смерти папы Катенька обнаружила, что все его имущество отошло к безутешной вдове. А ей и ее маме достались жалкие крохи.

С огромным трудом Кате удалось выцарапать из рук мачехи подачку в виде этой квартиры.

Сюда Катенька и въехала, так как жить с мамой и ее молодым, но до ужаса бедным мужем она не захотела. До этих пор жизнь девушки была волшебно и даже сказочно хороша. Но внезапно все резко изменилось. И если сначала она еще тешила себя надеждой, что быстро и удачно выйдет замуж, муж возьмет на себя функции добытчика, а она тихо станет сидеть дома и командовать домработницей, а если повезет, то и другой прислугой, то вскоре Катя обнаружила, что все ее женихи куда-то таинственным образом исчезли.

Раньше они названивали ей целыми днями, теперь – никто. Она даже пыталась звонить им сама. Но они что-то вяло мямлили о страшной нагрузке, которая навалилась на их плечи, либо срочно уезжали в длительные командировки, а некоторые так и вовсе будто бы меняли гражданство и эмигрировали в дальние края.

Сначала Катя верила и только недоумевала по поводу такого всеобщего исхода. Подруг, которые могли бы раскрыть ей глаза, у девушки не было. Однако, встретив одного такого «эмигранта» после полугода его отсутствия не где-нибудь на Бродвее или Пятой авеню, а гораздо ближе – на их родном Невском проспекте, Катенька призадумалась. И не будучи совсем уж дурочкой, а только очень наивной, быстро сделала правильные выводы.

Итак, из всех прошлых кавалеров возле нее остался один Эдик. Но и он теперь уже не столь охотно звал ее замуж. Однако все же звал, хотя и не прямо сейчас, а, скажем так, в отдаленном будущем.

– Я должен прочно встать на ноги, – объяснял он своей возлюбленной. – Мы с тобой можем рассчитывать только на самих себя. Понимаешь?

Катя понимала и ждала.

На этом месте Пантелеймонов надолго умолк, явно ожидая от Киры какой-то реакции.

– А ты много узнал! – похвалила его Кира.

– Мотался к матери девчонки, – буркнул Пантелеймонов. – Думал, Катя у нее прячется. Она мне и рассказала всю эту историю.

– А что с письмом с угрозами в адрес Петеросяна?

– Работаем, пока есть несколько ниточек, кому адвокат в свое время мог перейти дорогу.

– Его бывшие подзащитные?

– Они самые, – кивнул Пантелеймонов. – Была такая банда малолеток, убивших одного пацана, которых взялся защищать Петеросян еще на заре своей адвокатской карьеры. Родители мальчишек заплатили огромные деньги, но ребята все равно сели за решетку. Да еще благодаря речи защитника всплыли некоторые дополнительные обстоятельства этого гнусного дела. В общем, получили они на полную катушку. Хотя по возрасту могли рассчитывать на снисхождение.

– Но за что же тут мстить? Сами во всем виноваты!

– Ходили слухи, что отец убитого парня пытался подкупить следователя, чтобы тот раскрутил дело по полной. А потом еще и подкупил адвоката мальчишек, чтобы окончательно добить тех.

– И что? Эти ребята вышли на свободу?

– Как раз в прошлом месяце, – снова кивнул Пантелеймонов.

– А звонки?

– Звонки и письма с угрозами тоже начали приходить с прошлого месяца.

– И вы…

– Мы работаем в этом направлении, – ответил Пантелеймонов. – И так как звонившие Петеросяну голоса принадлежали мужчинам, можно предположить, что это его бывшие подзащитные.

– И?..

– И алиби всех участников той давней истории тщательным образом проверяется.

И в этот момент к ним в комнату вошел еще один оперативник и, наклонившись к Пантелеймонову, что-то прошептал тому на ухо. Пантелеймонов сделал большие глаза и, вскочив с места, бросился вон из комнаты. Кира метнулась за ним, но он остановил ее жестом.

– Сиди тут! – строго велел он девушке.

И Кира не посмела ослушаться. Тем более что второй оперативник остался, чтобы проследить за ее поведением. Впрочем, Пантелеймонов вернулся обратно довольно быстро. Лицо его выглядело каким-то смущенным.

– Все в порядке, – сказал он Кире в ответ на ее вопросительный взгляд. – Можем считать, что убийца найден.

– Кто? – все же не выдержала и вскочила со своего места Кира.

Пантелеймонов болезненно поморщился от ее вопля и, потерев переносицу, задумчиво пробормотал:

– Не думал я, что она способна на такое.

– Да кто она? – изнывала от любопытства Кира. – Ты знаешь, кто убил Петеросяна?

– Гладкова, – сказал Пантелеймонов.

– Сама Катя?..

– Да, сейчас один из наших оперативников случайно задел рукой мышку ее компьютера, тот загорелся, и на экране высветилось полное признание ее вины.

– Что ты говоришь?

– Это она зарезала своего любовника, – кивнул головой Пантелеймонов. – Но потом вернулась домой и поняла, что жить без него она тоже не может. И покончила с собой.

– Какой ужас! – содрогнулась Кира.

Оказывается, Катя вовсе не смирилась и не ушла со свадьбы после разговора с Петеросяном! Она отомстила своему неверному возлюбленному. И как страшно отомстила! А потом еще и с собой покончила.

– Черт, мелодрама какая-то! – неожиданно с досадой произнес Пантелеймонов. – Не верю!

– Что? – удивилась Кира. – Почему?

– По словам матери Катерины, ее дочь вовсе не была так уж страстно влюблена в Петеросяна. Да, он ей нравился. Она всегда его выделяла из толпы поклонников. А когда он остался ее единственным шансом вылезти из нищеты, она стала уделять ему и вовсе повышенное внимание. Но тем не менее она никогда не скрывала от матери, что мечтает встретить свою настоящую любовь. Или просто кого-нибудь понадежней и побогаче.

– Значит, ее любовью Петеросян не был?

– Похоже, что нет.

Кира задумалась. В таком случае мотивы поведения Кати понять было сложно. Ну, бросил ее мужик. Так ведь она же его и сама не очень любила. Ну, женился он на другой – обидно? Да, обидно. Но зато теперь она свободна! А спонсировать свою любовницу Петеросян ведь не отказывался. Нет, он четко сказал, что нуждаться Катя и после его женитьбы ни в чем не будет.

– И письмо еще это странное, – между тем бормотал Пантелеймонов.

– Почему странное?

– Очень уж мне не нравится, – задумчиво потер подбородок Пантелеймонов, – когда у человека под рукой полно бумаги и ручка есть, а он все равно тащится в другую комнату, включает там компьютер, открывает файл в «Word» и только после этого выстукивает свое предсмертное послание. Рискуя, между прочим, что оно будет по неосторожности стерто. Или вовсе никем не замечено.

Кира с любопытством посмотрела на опера. Господи, до чего же он симпатичный! Эта смуглая кожа, такая бархатистая на вид, просто сведет ее с ума. В таком направлении мысли Киры текли еще несколько минут, а потом она спохватилась. Нет, ей точно пора завести себе кого-нибудь. Длительное воздержание до добра еще никого не доводило. То на официанта кинулась, теперь на опера. Ну и что с того, что они оба красавчики? Это еще не основание, чтобы так бессовестно пялиться на парней.

– Ты подумай, подумай, – предложил девушке Пантелеймонов, который явно неверно истолковал выражение лица Киры. – Подумай, сделала бы ты так или нет.

Поняв, что он не отстанет, Кира попыталась поставить себя на место Кати. И сразу поняла, что Пантелеймонов прав. В самом деле, все выглядит очень странно. К чему такие сложности с компьютером? Пока его включишь – намучаешься. Да еще в том состоянии, в каком была Катя. Куда легче взять ручку и клочок бумаги и излить с их помощью душу. Просто и куда доходчивей, чем бездушное послание на экране компьютера.

– Думаешь, письмо на компьютере подделка? – затаила дыхание Кира.

– Проверим клавиатуру, – хмуро произнес Пантелеймонов. – Но думаю, она окажется чистой. Тот, кто написал это письмо, был явно не такой уж дурак.

Кира слушала его, открыв рот.

– Господи! – воскликнула она. – Но это же значит… Значит, что в квартире кто-то побывал до нас! И кто? Убийца?

– Во всяком случае, человек, который хотел, чтобы смерть Кати выглядела как самоубийство, вызванное муками нечистой совести.

– А браслет! – внезапно встрепенулась Кира.

– Какой браслет?

– Ну как же! Браслет, который ей подарил адвокат!

И сбиваясь и путаясь, Кира все же рассказала о прощальном подарке, который сделал Петеросян своей любовнице.

– Никакого браслета на теле не было, – заверил Киру Пантелеймонов.

Кира и сама это знала. Обе тонкие Катины руки лежали вдоль бортиков ванны. На них даже колец не было.

– Такое впечатление, что она просто собиралась лечь спать, а перед этим хотела немного расслабиться и принять ванну, – заметила Кира. – Даже драгоценности сняла. Я тоже всегда так делаю, когда забираюсь в воду.

Пантелеймонов кинул на нее такой взгляд, словно специально представил себе эту картину.

– Значит, ничего лишнего? – спросил он у Киры. – Только ты и водная стихия? И больше ничего и… никого?

Непонятно отчего, но у Киры от его взгляда жарко заалели мочки ушей. Она просто физически чувствовала, как от мужчины на нее идет горячая волна. Стало трудно дышать, и в глазах поплыл какой-то непонятный туман. С трудом заставив непослушный язык повиноваться, Кира выдавила:

– Ты лучше сосредоточься на расследовании!

Пантелеймонов с явным сожалением отвел от нее взгляд. И Кире моментально стало легче дышать.

– Так, надо посмотреть среди драгоценностей Кати! – сказал он. – Что это хоть за браслет такой?

Шкатулка с драгоценностями нашлась в небольшой нише, наивно заставленной книгами. Отодвинув их, опер вытащил продолговатый ящичек из розового дерева, тщательно отполированный и по виду сделанный где-то в далекой Индии руками трудолюбивого индийского ремесленника. Пантелеймонов откинул крышку. И Кира ахнула.

– Сколько тут всего! – невольно вырвалось у нее с восхищением.

Да уж, похоже, Катенька любила украшения. И приветствовала их приобретение. В шкатулке в разных отделениях лежала элитная бижутерия и тяжелые броские украшения из дутого золота. Были тут серьги с эмалью, плетеные, словно кружево, серьги из тончайшей, словно паутинка, проволоки, были кольца с драгоценными камнями и без оных.

– Все эти украшения стоят довольно дорого, – заметил Пантелеймонов. – Но браслетов тут всего два. И они оба парные.

Кира тоже видела, что два толстых браслета, словно свитые из грубой веревки, были явно предназначены для того, чтобы носить их в паре. На обеих руках.

– Петеросян ничего не говорил о втором браслете? – спросил у Киры Пантелеймонов.

– Ничего.

– Тогда это не они, – решил опер.

– Да, – согласилась с ним Кира. – А где же тот?

Пантелеймонов с досадой пожал плечами и высказался в том духе, что он согласен продолжить поиски, если будет известно, что именно искать. Но ведь пока он даже примерно не представляет, как выглядела пропавшая вещь. Тут уж он бессилен.

– Постой! – перебила его Кира. – Надо спросить у Катиной соседки! Она с ней разговаривала, когда Катя вернулась под утро домой. Правда, эта девочка сейчас уехала со своим приятелем Юркой на залив, но ведь вернутся же они когда-нибудь?

– Похоже, вы, госпожа сыщица, провернули тут неплохую работенку, – уважительно отозвался Пантелеймонов, когда Кира поведала ему о разговоре с девчонкой из соседской квартиры. – Снимаю перед вами шляпу, – сказал он с поклоном.

– Шут, – буркнула в ответ Кира, тщетно притворяясь серьезной. – Пошли за соседкой.

– Она же уехала на залив?

– А что нам мешает поехать туда же? – хитро посмотрела на него Кира. – А что такого? Разыскное мероприятие. Только надо узнать у матери девчонки, или с кем она там живет, где излюбленное место этой сладкой парочки. И едем следом!

Мать девушки оказалась дома. И охотно посвятила симпатичного Пантелеймонова, чье мужское обаяние, похоже, безотказно действовало на всех женщин от года и до девяноста с гаком, что ее дочь связалась с каким-то мальчишкой, вместо того чтобы обратить внимание на солидных мужчин, которые к ней уже неоднократно сватались.

– Родство душ какое-то, понимаете, придумала себе! – возмущалась мать, кипя праведным гневом. – А что они кушать будут оба, это она подумала? Оба еще учатся! А если ребенок? Разве этот Юрка может стать хорошим отцом? Да у него у самого молоко на губах не обсохло. И что в результате? Кто этого ребенка воспитывать будет? А покупки! Соски, коляски! Это все нынче дорого стоит! Куда они вместе поехали? На пляж? Господи, да что же это такое делается! Она же мне сказала, что с Юлькой едет, с подружкой со своей. Соврала, выходит?

В общем, Пантелеймонову, едва он сумел вклиниться в монолог, без особого труда удалось убедить женщину, что будет лучше, если рандеву двух грешных голубков прервет суровая рука следствия, а потом ему удалось выудить у разгневанной матери и номер мобильного телефона Насти. Так, оказывается, звали девушку – приятельницу Кати Гладковой.

– Уф! – выскакивая на лестницу и набирая нужный номер, выдохнул Пантелеймонов. – Не завидую я этому Юре! Не приведи бог, иметь такую тещу! Сожрет и не подавится!

Кира скромно промолчала, что она-то как раз круглая сирота. Не сказала потому, что ей показалось, будто в общении с Пантелеймоновым этот факт может оказаться очень сильным козырем. И не стоит его выкладывать прямо сейчас. Тем более что это будет нечестно по отношению к Лесе, чья мама была мегерой еще похлеще Настиной матери.

Пантелеймонов тем временем сунул трубку к себе в карман.

– Переговоры успешно завершены! – провозгласил он, обращаясь к Кире. – Но боюсь, что залив на сегодня отменяется. Влюбленная парочка решила довольствоваться отдыхом в ЦПКиО.

– И мы тоже поедем туда?

– А ты против?

Кира вовсе не была против. Если уж не залив, то в такую жару сгодится и парк. Тем более что там такие красивые острова, на которых можно чудно позагорать. На Кире было ее любимое белье леопардовой расцветки. Оно вполне годилось и в качестве купальника. Во всяком случае, Кира успешно использовала его в этом качестве второй сезон подряд. И никаких проблем не возникало. Никто и не догадывался.

– Поедем на моей машине, – по-хозяйски распорядился Пантелеймонов, даже не спрашивая, что думает на этот счет сама Кира.

И едва та открыла рот, чтобы возразить, тут же добавил:

– У меня в машине стоит кондиционер.

Кирин рот закрылся сам собой. В такую жару, которая неожиданно наступила в городе, этот аргумент был исчерпывающим.

– Ладно, – буркнула она, не желая показывать, что страшно довольна. – Ты же все равно настоишь на своем. Пользуешься моей кротостью.

– Нет, если хочешь, то мы можем поехать и на твоей машине, – неожиданно предложил ей Пантелеймонов.

Тут уж наступил черед Киры заволноваться.

– Что ты! – воскликнула она. – Не надо! Я совсем и не хочу.

– Точно? – пытливо посмотрел на нее Пантелеймонов.

– Да! Да! – заверила его Кира.

– А то смотри, – якобы все еще колеблясь, произнес Пантелеймонов.

– Поедем на твоей!

– Ну, как хочешь, дорогая, – ласково пропел Пантелеймонов.

И уже садясь в прохладный салон его «Тойоты», Кира невольно задумалась. Как это так ловко у него получилось? Похоже, он все же умудрился обвести ее вокруг пальца. Что думал на этот счет Пантелеймонов, оставалось загадкой. Выглядел он очень сосредоточенным. И даже не улыбался и не шутил.

– Настя по телефону мне сказала, что хорошо разглядела прощальный подарок Петеросяна, – сказал он, когда они уже подъехали к парку и, оставив машину, шли по мостику. – По ее словам, вещица очень занятная. И самой Кате она тоже понравилась. Она так и сказала: если уж не обручальное кольцо, то пусть хоть это.

– И как он выглядел?

– Сейчас узнаем, – пообещал Кире Пантелеймонов. – Кажется, вот и они!

Им навстречу в самом деле шла Настя в своем крохотном топике. А рядом с ней вышагивал длинный, словно журавель, парень с таким же длинным тонким носом. Что роскошная Настя, которая с возрастом должна была расцвести еще больше, нашла в этом худосочном субъекте, Кира понять так и не смогла. Но, похоже, между молодыми людьми царили любовь и согласие.

– Я нарисовала вам его, – сказала Настя, когда вся компания расположилась за столиком в маленьком летнем кафе.

Собственно говоря, тут было всего несколько столиков. Да и те пустовали. Отдыхающие предпочитали располагаться на скамеечках или прямо на траве. Некоторые приносили с собой покрывала и устраивались позагорать прямо у воды, ничуть не смущаясь грохочущим за оградой парка потоком автомобилей.

Кира с интересом посмотрела на лист белой бумаги, который протягивала им Настя. На нем и в самом деле был изображен браслет в виде виноградной лозы с тяжелыми налитыми плодами и мастерски прорисованными листьями.

– Как красиво! – искренне восхитилась Кира. – Настя, где ты научилась так рисовать?

– Так я же закончила художественную школу! – рассмеялась Настя. – И в прошлом году поступила в Муху.

Мухой называли Мухинское художественное училище. Очень престижное учебное заведение с большим, а в некоторые годы и просто огромным конкурсом.

– И Юра там же учится, – ласково поглядывая на своего бойфренда, сказала Настя. – Мы там с ним и познакомились.

– И ты это нарисовала всего за час? – удивилась Кира.

– Ну, большого умения эта картинка от меня не потребовала, – усмехнулась Настя. – Просто растительный орнамент в объемном изображении.

– Не скажи, – покачал головой Пантелеймонов. – Теперь мы точно можем сказать, что такого браслета среди драгоценностей Кати не было.

– Я нарисовала его очень точно, – похвасталась Настя.

– Зрительная память у нее на пятерку, – подтвердил Юра, любовно гладя девушку по густым волосам на затылке.

– А почему вам вообще понадобилась моя консультация? – спросила у Пантелеймонова Настя, шикнув на кавалера. – Разве сама Катя не могла вам рассказать или даже показать браслет?

Пантелеймонов промолчал, отводя свои черные глаза. И тогда Настя посмотрела на Киру.

– Что случилось? – тревожно спросила она у нее.

Так мастерски прятать взгляд, как это умел делать Пантелеймонов, Кира не могла. И сказала правду.

– Не может быть! – побледнела Настя. – Не стала бы Катька себя травить из-за этого адвокатишки!

– Ты сама говорила, она была в отчаянии!

– В отчаянии, потому что ей уже тридцатник натикал, а замуж ее никто не брал! – отрезала Настя. – Вот она и убивалась. Но не по адвокату! Уж никак не по нему! И убивать бы она его не стала никогда в жизни! Он же ее содержал!

– В самом деле?

– Да, – закивала головой Настя. – Я-то знаю! Она сама мне хвасталась, что Петеросян все ее счета оплачивает. И на сотовый телефон всегда деньги сам кладет. И если Катя отдыхать ехала, он ей путевку оплачивал, даже если она без него отправлялась. И вообще за все платил!

– А сама Катя разве не работала?

– Работала, – нахмурилась Настя. – Но и там ее держали тоже только благодаря хлопотам Эдика. Он за нее просил, вот ее и взяли.

– Выходит, она его использовала?

– Эдик свое удовольствие от общения с Катей ведь тоже имел, – пожала плечами Настя. – Так что все было справедливо. Но повторяю, Эдик для Катьки был словно дойная коровка. А кто же режет полезное животное?

Рассуждала Настя с мудростью, которая ее возрасту обычно не свойственна. Во всяком случае, вспоминая себя в ее годы, Кира с горечью призналась самой себе, что не могла похвастаться такой же рассудительностью. Похоже, молодежь нынче стала другая.

После разговора с Настей Пантелеймонов доставил Киру обратно к дому, где жила Катя. Всю дорогу он был молчалив.

– Думаю, что надо еще раз осмотреть Катину квартиру, – сказал он. – И если дареный браслет не обнаружится, то…

Он не договорил, но Кира поняла его и так. Если браслета нет, значит, кто-то его у Кати забрал. К этому времени квартира Кати была уже опечатана. Но Пантелеймонов, недолго думая, сорвал печати, заявив, что, во-первых, это всего лишь формальность, а во-вторых, всегда можно свалить вину на хулиганистых дворовых мальчишек.

Браслета в виде виноградной лозы в доме у Кати не оказалось. А ведь Кира с Пантелеймоновым обыскали все укромные уголки, где девушка могла бы спрятать украшение. Смотрели они и под бельем в шкафу, и за продуктами в кухонном шкафчике. Пантелеймонов даже заглянул в морозильную камеру, некоторые держат деньги и другие ценности среди замороженных пельменей и куриных окорочков, порылся даже в цветочных горшках.

– Бесполезно! – вздохнул он наконец. – Браслета в квартире нет.

Кира задумчиво кивнула. Учитывая тот факт, что Катя вернулась домой только под утро и браслет на ней в это время был…

– Значит, к ней кто-то приходил позже! – заключила Кира. – И этот человек заставил ее принять убойную дозу снотворного. Или подстроил, что она его приняла. В любом случае это было убийство!

– Надо еще раз опросить соседей, – помрачнел Пантелеймонов. – И боюсь, сделать это придется нам двоим.

– Тебе и мне? – замерла Кира.

Господи! Неужели свершилось? Неужели Пантелеймонов настолько в нее втрескался, что не хочет привлекать к расследованию никого из своих коллег? И все только потому, что мечтает подольше побыть с ней наедине?

Кира расчувствовалась. Милый! Милый Пантелеймонов! Такой наивный и, кто бы мог подумать, стеснительный! Да она же с удовольствием побудет с ним наедине и без всякого расследования! Но тут же голос Пантелеймонова грубо спустил Киру с небес на землю:

– Да, потому что официальная версия следствия по поводу смерти Кати – самоубийство! И людей для дополнительного расследования нам никто не даст.

– Как? А пропавший браслет?

– Тоже мне улика! – фыркнул Пантелеймонов. – Мало ли кому она могла его отдать! Да в мусоропровод выкинула. Или в окошко швырнула!

– Что ты говоришь! Девушка, которая накладывает на себя руки, потому что жить не может без своего возлюбленного, возьмет и вышвырнет его подарок в мусоропровод? Да она должна была умереть, прижимая браслет к своему сердцу!

– Это все наши с тобой рассуждения! А их к делу не приложишь! – осадил ее Пантелеймонов. – В деле есть предсмертное письмо самоубийцы и никаких следов присутствия в квартире постороннего человека.

– Да потому что он их все уничтожил!

– Это недоказуемо! – покачал головой Пантелеймонов. – Поэтому будем действовать вдвоем. Можешь еще свою подругу пригласить, коли она тоже в этой истории замешана. Вдвоем вам веселей будет.

– А разве ты будешь не с нами?

– Буду, – успокоил ее Пантелеймонов. – Но не всегда. Ты же должна понимать, что у меня, помимо расследования гибели твоей подруги, есть и другие дела.

– Моей… моей кого?

– Разве Катя не была твоей подругой? – удивился Пантелеймонов.

– Я же тебе рассказывала, как получилось, что я к ней приехала.

– Ну да, – кивнул опер. – Но если честно, то я тебе не поверил. Очень уж много совпадений. А я в совпадения не верю.

– А во что веришь?

– В то, что вы с Лесей не могли убить Катю, – серьезно произнес Пантелеймонов.

– Хоть за доверие спасибо, – проворчала Кира.

– Верю, потому что вы в это время находились совсем в другом месте и чисто физически не могли оказаться в квартире у Кати, – добавил Пантелеймонов.

И прежде чем Кира успела наброситься на него с кулаками, он выскочил из квартиры со словами:

– Я беру на себя верхних соседей, а ты иди к нижним!

Гнаться за ним Кира сочла слишком глупым. Ничего, никуда он от нее не денется!

Внизу под Катей проживала совершенно глухая бабка, которая никаких подозрительных звуков этой ночью из верхней квартиры не слышала.

– Ась! – поправляя в ухе старомодный слуховой аппарат, орала она. – Чаво говоришь-то, девонька? Не пойму никак!

Поняв, что от глухой бабки толку никакого, Кира вернулась назад. Пантелеймонов уже обходил соседей Кати по этажу. Верней, пытался это сделать. Никто не открывал.

– Наверху тоже ничего, – сказал он девушке.

– Плохо! Очень плохо.

– У меня есть одна мысль, – утешил ее Пантелеймонов. – Стены в этом доме словно из картона.

– Ну да.

– Сейчас мы с тобой пойдем в соседний подъезд. И расспросим людей, которые живут в квартире, которая примыкает к Катиной.

Кира кивнула. Лично у нее не было даже и тени идеи. Но зато словечко «мы», прозвучавшее в устах Пантелеймонова, снова приятно согрело ей душу.