Текст книги "Чистый лист"

– Май, пожалуйста, это ненадолго. Я надеюсь, скоро мы разберемся во всем, и прятать ее отпадет необходимость, но пока я больше ничего не могу придумать, – вмешался Стевич. – Да, кстати, если нужны деньги…

– Ты прекрасно знаешь, что деньги меня волнуют в последнюю очередь, – отмахнулся Недич, явно сдаваясь. – Дурацкая ситуация. Хорошо, я что-нибудь придумаю. Только нужно где-то найти одежду и обувь, чтобы Майя могла выйти и сесть в авто.

– Погодите, что, и все? – не утерпела я.

– Все, что нужно, можно приобрести позже, – невозмутимо пояснил Май.

– Стой, стой! – Я замахала на него руками. – Я и так в шоке, не надо усугублять! Вот это – все? То есть спокойно решили, куда меня поселить и как сделать документы, и пошли по домам? Нет, я не в претензии, но это как-то… Вы что, настолько мне доверяете и относитесь как к классической «даме в беде»? А вдруг я вру? А вдруг я правда какой-нибудь шпион?

– Про шпиона была шутка, – вздохнул Недич. – Майя, вы сейчас не можете врать и представлять опасность. Это видно. При других обстоятельствах я бы настоял на том, чтобы вызвать следователей, но сейчас в защите нуждаетесь именно вы.

– Что, поймают и будут исследовать? – спросила я с нервным смешком.

Ну вот… Как быстро он взял себя в руки, а я-то уже обрадовалась!

– Нет. Майя, вы сейчас – чистый лист. Стирание опасно и запрещено не только потому, что утрачивается личность, но потому, что на освободившемся месте можно создать что угодно. Чтобы повлиять на вас, даже стараться не надо, новорожденные дети приходят в мир куда более защищенными. Пусть с морально-этической точки зрения это неправильно, но Горан говорит верно: я один из немногих, чье соседство вам на данном этапе неопасно.

– Как повлиять? – запуталась я. – И почему именно ты – безопасен? Нет, не подумай, я ничего не имею против, ты очень милый, но хотелось бы подробностей.

Недич поперхнулся ответом, Горан и Небойша дружно захохотали, а Вук неодобрительно нахмурился.

– Я… кхм. Польщен, – смущенно кашлянув, сообщил Май и поспешил поскорее перейти к делу.

Все снова упиралось в ту самую магию, с существованием которой мне почему-то было очень тяжело смириться. В той или иной степени умением видеть магию, сопротивляться и пользоваться ей обладали все люди, это было еще одно чувство наряду со зрением, слухом и прочими привычными. Эта способность появлялась еще до рождения, развивалась вместе с ребенком и для кого-то становилась основой будущей профессии, как слух для музыкантов.

Здешние обитатели настолько сживались с этой способностью, что использовали ее непроизвольно, по мелочи, в обычной жизни, в личном общении, даже не пытаясь всерьез на кого-то повлиять. Нормальными взрослыми людьми магия воспринималась где-то на подсознательном уровне наряду с запахом, и реакция шла тоже из глубины сознания, влияла на первое впечатление, но и только.

А вот на меня магия действовала иначе, заставляла меняться и подстраиваться. При длительном нахождении рядом с одним человеком неизбежно возникли бы привыкание и зависимость: мой организм так настроился бы на этот «запах», что существование без него стало бы вызывать дискомфорт, вплоть до самых мучительных его проявлений, включая физическую боль, и могло даже привести к смерти.

– И что, мне теперь всю жизнь от людей шарахаться? – ужаснулась я.

– Нет, это временно, – успокоил Горан. – У тебя выработается защита, у стертых это происходит достаточно быстро. Думаю, через неделю тебя уже сложно будет отличить от обычного человека и станет возможно свободно выпускать в люди. И тебе никакого вреда, и впечатлительным окружающим никакого ущерба. Увы, какие-то магические способы маскировки сейчас к тебе применять чревато, вреда будет больше, чем пользы.

– А что не так с окружающими? – заинтересовалась я.

– Ну… Май, а у тебя тут зеркала, случайно, нет?

– Случайно, есть, – отозвался тот и, опираясь на подлокотники, поднялся.

– Да я бы обошлась, – виновато заметила тезке. – Куда ты подорвался?

– Майя, я не умирающий и даже не смертельно больной, – поморщился Недич. – Идите сюда, вам действительно нелишне взглянуть.

Зеркало нашлось на внутренней стороне дверцы одного из шкафов, оказавшегося платяным.

– Ой, ма-ама, – протянула я, рассматривая собственное отражение. – Вот же… жуть с глазами. Это точно не навсегда?

– Да. Глаза скоро поменяют цвет, они восстанавливаются первыми.

– Ты меня утешил.

Неестественную белизну собственной кожи и волос я отметила раньше, но вокруг было слишком много куда более интересных вещей, чтобы обращать на это внимание. Да все смотрелось бы не так страшно, если бы не глаза. Даже не красные, как у альбиносов, а в полном смысле слова – белые, с черными дырочками зрачков.

– А у вас, господа, крепкие нервы, – заметила я. – Смотрю на это, и мне хочется шарахнуться в сторону или шарахнуть чем-то тяжелым. А ну как приснится?!

– Вы красивая девушка, Майя, – убежденно возразил Недич, возвращая мне комплимент. – А цвет глаз поменяется, это ерунда.

Нет, ну ведь он правда ужасно милый!

– Спасибо, – ответила я с проникновенной улыбкой.

А нервы и впрямь крепкие, Недич даже не поморщился, хотя гримаса у меня наверняка получилась впечатляющая.

Обменявшись с тезкой любезностями, я вернулась обратно в кресло, чтобы не заставлять мужчину стоять. Спасибо, я уже это выучила, и мне до сих пор стыдно. Кстати, надо бы узнать, что там за авария такая и что у нее за последствия, а то мало ли как еще я умудрюсь ему невольно навредить?

– Так, а почему именно Май для меня безопасен?

– Потому что он черный.

– Прости, что? – переспросила я, недоверчиво уставившись на Стевича. Ассоциации в голове возникли очень смутные, я так и не поняла, с чем именно, но – точно неправильные, потому что слово Недичу не подходило.

– Черный маг.

– Это хорошо? – неуверенно уточнила и рассеянно потерла лоб. – Знаешь, хоть магии и нет, но мне почему-то кажется, что черный маг – это, наоборот, очень плохо. И совсем не про Мая.

– В этом нет ничего плохого, это просто цвет магии, – пожал плечами Стевич. – Черная магия – это защита, а в случае с Маем абсолютный экран от всего: он самый черный маг из всех, кого я знаю, и ни к чему больше не предрасположен.

– А почему он тогда преподает какие-то расчетные дисциплины вместо этой черной магии, если он такой черный?

– Потому что он в ней мало что понимает, – вздохнул Горан, почему-то бросив извиняющийся взгляд на друга.

– Возможности мага во многом завязаны на его настроение, эмоциональное состояние и личные качества, – начал Май каким-то деревянным голосом. Надеюсь, лекции он ведет не таким тоном… – Благополучная гармоничная личность ко всему предрасположена примерно одинаково, а дальше все зависит от желаний и устремлений человека, который выбирает направление для дальнейшего развития по своему усмотрению. Любое отклонение личности от равновесия вызывает перекос. Чем сильнее перекос, тем у́же спектр возможностей. Иногда, обычно под влиянием внешних обстоятельств, возможности меняются. Порой кардинально. А преподаю я то, в чем понимаю и что мне интересно.

Я открыла рот, чтобы спросить, отчего же так перекосило самого Мая, – и закрыла. И заговорила в итоге совсем о другом, потому что…

Я, может, многого не понимаю в этой жизни и вообще «родилась» пару часов назад, но сложить два и два способна. И аварию, при упоминании которой Недич ругался, и виноватые взгляды Горана, и подчеркнуто отстраненный вид самого Мая, и другие оговорки. Спасибо, я уже догадалась, что у него недавно случилась большая беда, но благородные аристократы о своих проблемах не говорят.

Или настоящие мужчины не жалуются, или Недич предпочитает не вспоминать, или всего понемногу. В любом случае я побуду пай-девочкой и в лоб ничего спрашивать не стану. Зачем обижать хорошего человека? Лучше потом у Стевича узнаю, он наверняка расскажет. Или у любого другого знакомого Мая, потому что секрета тут явно никакого нет и в курсе все, кроме меня.

– Так. Черная магия, фиолетовая… а какая она вообще бывает?

– Давайте я расскажу об этом чуть позже, хорошо? – попросил Недич заметно оттаявшим голосом, и я мысленно похвалила себя за сообразительность и проявленный такт. – Время уже очень позднее, того и гляди Деяна придет за Гораном, и мы тогда никуда не уйдем. Господа, жду ваших предложений, где можно достать одежду здесь и в это время.

– Я сейчас принесу! – вызвался Небойша и, не дожидаясь ответа, умчался в неизвестном направлении.

– Надеюсь, никто в процессе не пострадает! – все же крикнул ему в спину Стевич.

– А может, пока он ищет, все-таки про магию? – предложила я.

Возражать мужчины не стали, и вскоре мои познания об окружающем мире еще немного расширились.

Магия делилась по цветам и складывалась из трех основных: красный – живая плоть, желтый – техника и неживая материя и синий – преобразование. На стыке цветов лежали смежные дисциплины. Например, неоднократно помянутый фиолетовый – изменения и преобразования живого, тогда как чисто красный – цвет целителей, а синий сам по себе существовал только в качестве разрушительной боевой магии и использовался очень редко.

Особняком стояли две противоположности, черный и белый. Черный считался цветом полного отрицания, направленности внутрь, закрытости и – окончания всего, смерти. Но основную часть этого направления составляла защитная магия. С белым все обстояло еще интереснее, потому что никакой белой магии не существовало, а сам цвет олицетворял пустоту, начало всего, открытость и направленность вовне.

К концу этого ликбеза я окончательно поняла две вещи. Во-первых, среди тех обрывков воспоминаний, которыми я сейчас располагала, не нашлось ничего, даже близко похожего на услышанное, и я готова была поручиться, что прежде ни с какой магией ничего общего не имела, хотя мужчин этот факт приводил в смятение. А во-вторых, мне очень хотелось в этом разобраться и изучить все нюансы, так что безобидным занятием на ближайшие несколько дней я была обеспечена, осталось добыть какую-нибудь книжку.

– «Введение в основы магии»? – уточнил Май. – Хорошо, найдем что-нибудь подходящее. Брать в университетской библиотеке, наверное, не стоит, а у меня дома его нет, но…

– Я завтра принесу, мои балбесы все равно еще не доросли, – заверил Стевич.

А потом вернулся взмокший и растрепанный Небойша с добычей, и разговор оборвался. Мужчины вышли в соседнюю комнату, позволив мне спокойно переодеться, даже дверь за собой прикрыли.

Тому, что мне принесли только ботинки на шнуровке и платье без белья, я не удивилась и поэтому не расстроилась: Небойша с его характером просто не мог самостоятельно подумать о такой мелочи.

Ботинки, к счастью, оказались велики. «К счастью» потому, что шансов угадать с размером было немного, а велики – не малы, как-нибудь доползу. Куда-нибудь. Синее платье с широкой юбкой до колен и кружевным белым воротничком тоже оказалось велико – и по объему, и по длине, но главная его проблема заключалась в другом: в ряде пуговиц строго на спине. Несколько нижних и пару верхних я в итоге застегнула, а вот извернуться так, чтобы справиться с остальными, уже не сумела. Увы, не предполагает человеческая анатомия подобных изощрений.

Вариантов осталось три: надеть платье задом наперед, оставить, как есть, нацепить сверху халат и сделать вид, что все нормально, или попросить помощи. Я начала с самого удобного варианта и, придерживая платье, решительно шагнула за порог.

– Господа, у меня небольшая проблема… Ой, а они все уже разбежались?

– Да. Аспиранты ушли по домам, а Горан обещал обойти лабораторный корпус и все проверить. Что случилось? – Май при моем появлении поднялся со стула.

– Помоги, пожалуйста, – шагнула я к нему и выразительно повернулась спиной.

Несколько секунд висела неподвижная тишина, а потом мужчина принялся аккуратно и весьма ловко застегивать мелкие пуговки. Молча. Наверное, происходящее было очень неприлично, но сообщать об этом Недич благоразумно не стал: понятно же, что вариантов немного.

– Ага, попался! Ой…

Входная дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла взъерошенная девушка. Высокая, статная, с собранными в толстую косу светлыми волосами, пестрящими все теми же цветными прядками: подозреваю, это не местная мода, а некое проявление магии, надо бы расспросить при случае. Одета пришелица была в халат и вязаные тапочки.

– Доброй ночи, – ровно поздоровался Недич. – Вы что-то хотели, студентка Добрица?

– Ой, – повторила она, не сводя с нас непонятного взгляда – не то испуганного, не то восхищенного. – Простите… Я видела, Небойша сюда свернул, и… в общем, простите, пожалуйста! А где он?

– Вы с ним разминулись, – невозмутимо ответил Май, застегивая последнюю пуговицу. – Аспирант Минич должен находиться на пути в общежитие.

– Ага. Спасибо… – Студентка еще несколько секунд помялась на пороге, потом опомнилась, еще раз извинилась и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. А я рассмеялась.

– Похоже, платье он просто спер. Боюсь даже представить, что подумала бедная девушка!

– Не вижу ничего смешного, – возразил Май. – Ситуация весьма компрометирующая, особенно для вас, и…

– Только не говори, что ты, как честный человек, теперь обязан на мне жениться! – перебила Недича.

– По-хорошему – да, но вы несколько переоцениваете мою щепетильность, – невозмутимо подтвердил Май. – Просто слухи пойдут раньше. Кроме того, у подобной ситуации есть плюсы: что-то мне подсказывает, что Добрица не придаст значения цвету ваших глаз и скорее упомянет совсем другие детали.

– Страшно даже представить, что она может наговорить! – вновь засмеялась я. – Это чем мы должны были заниматься и в каком составе, чтобы Небойше пришлось воровать для меня платье, в которое ты меня одевал!

– Не вижу ничего смешного, – поморщившись, повторил Недич. – Успокаивает, что в любом случае в такие подробности точно никто не поверит.

– «Не смешно, не смешно!» – передразнила я. – Знаешь что? Ты, Май, зануда! Поехали домой, может, выспишься, поешь и повеселеешь, – решила я и, подцепив мужчину под локоть, потянула к выходу.

Сопротивляться и выдирать локоть тезка не стал, наоборот, согнул руку, чтобы мне было удобнее опираться, – наверное, в этом жесте ничего неприличного не видел даже он. Погасил свет необычным, забавным выключателем – плоской блестящей ручкой, которую нужно было повернуть, запер дверь на ключ, и мы двинулись по коридору навстречу неизвестности.

Для меня – неизвестности, Недич-то ориентировался здесь вполне уверенно.

Глава 2
Залог здоровья мужчины – новое платье женщины

За время пути по коридорам, потом на лифте – просторном, с красивыми коваными дверцами, которые Недич открывал и закрывал вручную, – и вновь по коридорам и лестницам я успела расспросить своего спутника, а где мы, собственно, находимся.

Берянский государственный университет имени Тихомира Зорича являлся крупнейшим во всем Ольбаде, располагался в его столице Беряне и занимал в общей сложности восемнадцать зданий. Тот корпус, в котором находились мы, назывался «лабораторно-практическим», он сообщался переходами с преподавательским общежитием (где жили еще и аспиранты, и некоторые студенты) и одним из учебных корпусов. В ближайших окрестностях стояло еще три здания университета, остальные были разбросаны по городу.

Кроме того, неофициально учебному заведению принадлежали несколько жилых домов в округе – просто потому, что в большинстве квартир обитали местные работники, как, например, Стевич.

За Маем, который жил в другом месте, была закреплена комната в общежитии, где он ночевал, когда не хотел ехать через полгорода. Насколько я поняла, подобное случалось очень часто, но сейчас Недич намеревался отвезти меня в свой дом.

Снаружи здания университета впечатляли не меньше, чем внутри. Высокие, с нарядными золотисто-коричневыми фасадами, украшенными пилястрами и лепниной. Три здания образовывали большой внутренний двор, посреди которого зеленел сквер, окаймленный достаточно широкой мощеной дорогой. А вот остальные подробности мешала разглядеть ночная темнота: вдоль брусчатки тянулся ряд высоких и ярких фонарей, заливающих желтым светом и стены, и кроны ближайших деревьев, а весь остальной мир утопал во мраке.

– Ух ты! – не удержалась я, когда мы остановились у припаркованного неподалеку автомобиля. – Обалдеть! Май, а можно я поведу?!

– Вы умеете? – недоверчиво уточнил Недич.

– Да! Кажется… Только, кажется, что-то другое, – добавила, разглядывая великолепного вороненого монстра с длинным капотом и блестящими фарами.

– Давайте в следующий раз, хорошо? – с нотами обреченности в голосе попросил Май, открывая заднюю дверцу, кажется, чтобы положить портфель. Небольшой такой, элегантно-кожаный, я не заметила, когда тезка успел его прихватить. – В такое время сложно встретить дорожную инспекцию, но не стоит дразнить богов, у вас же нет никаких документов.

– Ну хорошо, как скажешь, – не стала настаивать я, обошла мужчину и потянула на себя за ручку тяжелую переднюю дверцу. – Все равно я дорогу не знаю.

– Майя, вы… что вы делаете? – осторожно поинтересовался Недич, все так же стоявший у открытой дверцы.

– Сажусь, – доходчиво пояснила я, плюхнувшись на холодное гладкое сиденье, и захлопнула дверцу. После чего обернулась через плечо: – А что, ты передумал и мне уже можно за руль?

– Садитесь вперед? – совсем потерянно уточнил мужчина.

– Ну… да. А куда надо? – растерялась я. – Что, сюда нельзя?

– Как вам будет удобно, – обреченно вздохнул Май, закрыл дверцу и, обойдя автомобиль, сел за руль.

– Обалдеть… Роскошно! – пробормотала я, озираясь и поглаживая то кожаную обивку, то лакированные деревянные вставки, то блестящие латунные ручки. – Красота какая!

Пока я восхищалась внутренним великолепием вороного авто, Май пробудил его ото сна, и салон наполнился басовитым урчанием двигателя. А потом монстр с рычанием плавно тронулся с места.

Я поерзала. Ощущение было странное: вроде сидеть удобно, но чего-то все равно не хватало. Неспокойно.

– Слушай, мне кажется, тут еще должен быть ремень, – сообразила я, рассеянно ощупывая бока сиденья.

– Какой ремень? – не понял Недич.

– Ну… такой, для удержания себя в кресле. Чтобы, если вдруг авария, не улететь вперед.

– Очень странно, – пробормотал мужчина, покосившись на меня с уже знакомым недоверчиво-растерянным выражением.

– Что именно? – так и не дождалась я продолжения.

– Это экспериментальное приспособление, которое не то что не пошло в серию, оно пока толком не опробовано, не доказаны его эффективность и необходимость. А ты ведешь себя так, словно это нечто привычное. Пристежные ремни, ракеты… Может, Стевич вытащил тебя из будущего? Версия, конечно, из модного авантюрного романа, но… Признаться, она единственная что-то объясняет.

– Из будущего так из будущего, – беспечно пожала я плечами. Собственное происхождение по-прежнему занимало меня куда меньше, чем окружающий мир. – А откуда ты все это знаешь? Все экспериментальные разработки, и даже закрытые, специальные…

– Люблю технику и интересуюсь новинками, – ответил Май рассеянно.

Авто плавно плыло по дороге, мерно покачиваясь и вальяжно, с чувством собственного достоинства, заходя на повороты. Шелестела под колесами мостовая, рычал мотор, золотистый свет фар таял в лучах фонарей – с тем чтобы возродиться в ближайшем темном переулке и внезапно выхватить из мрака что-то неожиданное. Пару гротескных, причудливых бронзовых статуй в углах небольшого портика, закрытые кованые ворота в арке – изящное чугунное кружево, шаткую фигуру припозднившегося прохожего, метнувшуюся в подвальное окошко быструю серую тень – то ли кошку, то ли крысу.

При последней мысли меня передернуло.

Так. Крысы. Я что, их боюсь?

Представила – серую, усатую, с длинным голым хвостом… И поймала себя на попытке закопаться в кресло целиком.

– Майя, что с вами? – Даже Недич заметил, а он внимательно следил за дорогой и в мою сторону как будто не смотрел.

– Все нормально, – отмахнулась я и затрясла головой, пытаясь отогнать очень навязчивое видение длинного извивающегося розового хвоста. – Блин! Я, кажется, крыс боюсь. Даже мыслей о крысах! Бр-р! Май, срочно отвлеки меня чем-нибудь, зачем я о них подумала?!

– У меня дома их точно нет, – неуверенно попытался подбодрить меня мужчина. – И в Зоринке тоже.

– Где? – заинтересовалась я.

– В университете, – пояснил Май. – Его так называют для краткости.

– А, точно, он же имени Зорича! – вспомнила я. – А кто это был, если его именем назвали такое большое и почтенное заведение? Просветитель, основатель?

– Нет, – хмыкнул тезка. – Основал его один из ольбадских владык за несколько веков до Объединения, тогда университет был единственным на всю страну и назывался просто – Ольбадский.

– А Объединение – это?..

– Сто с небольшим лет назад было подписано соглашение о вхождении Гмарры в состав Ольбадской империи, и на землях по эту сторону океана не осталось других государств.

– И что, все сто лет живут душа в душу? И никто не пытался отделиться? – не поверила я.

– Почему? Всякое случалось, но Младичи – хорошая династия, в роду было очень много талантливых правителей, так что пока существуем. А с полсотни лет назад…

Примерно полвека назад хитрый правитель грамотно перенаправил все агрессивные настроения подданных на заокеанского соседа, Регидон. Серьезных столкновений между двумя титанами не было и не предвиделось – очень затратно и бессмысленно воевать через океан, но наличие такой страшилки держало жителей в тонусе, подстегивало развитие вооружения, а следом за ним – и прочих отраслей производства. А ловля регидонских агентов стала любимой народной забавой и главной целью контрразведки. Иногда действительно ловили настоящих шпионов, что добавляло бодрости.

Тихомир Зорич, впрочем, к будням разведчиков никакого отношения не имел. Это был эксцентричный политический деятель, повеса и записной дуэлянт, который в момент своей смерти являлся фаворитом тогдашней вдовствующей владычицы. Лет за двадцать до окончательного Объединения, во время очередной попытки переворота Зорич был убит в драке с бунтующими студентами на ступенях центрального корпуса университета. Больше никакого отношения к славному учебному заведению погибший не имел, но владычица мстительно увековечила его имя.

То есть из-за одного фаворита закрывать славное учебное заведение – это слишком, а вот сделать такую мелкую гадость – самое то. Я считаю, очень по-женски. Мне понравилось.

Впрочем, нельзя сказать, что студенты очень уж сопротивлялись наименованию. Видимо, во время побоища Зорич сумел заслужить уважение противников.

– Изумительно, – со смехом подытожила я рассказ Недича. – Главное учебное заведение страны носит имя бабника и скандалиста. Не удивлюсь, если он любил выпить и вообще был тем еще раздолбаем, много чего можно прикрыть красивым словом «эксцентричный». Мне уже нравится этот университет.

– Зоринка – хорошее место, – согласился Май с легкой улыбкой. – С традициями.

Я задумчиво покосилась на строгий профиль мужчины. В салоне авто повисла тишина.

Я смутно представляла, как должны выглядеть родовитые аристократы, но почему-то казалось – Недич выглядит именно так. Строгий, аккуратный, подтянутый. Красивое лицо: прямой нос с легкой горбинкой, выразительные глаза, черные брови вразлет, высокие скулы. Может, для совершенства – губы тонковаты. Или все с ними хорошо, а впечатление портит горькая складка в уголках рта?

Он ведь почти не улыбается. Вот это выражение сейчас – живое, чуть рассеянное, явно вызванное какими-то приятными воспоминаниями бесшабашной студенческой юности, – пожалуй, самое яркое проявление радости и веселья за время нашего знакомства. Да, знаю я его всего несколько часов, но это не мешает делать выводы.

Обычная авария вряд ли привела бы к такому итогу. И совсем не верилось, что Май всегда был таким хмурым и замкнутым. Нет, дело вот в этом надломе, в черном цвете и абсолютной закрытости решительно от всего. Залез в раковину и закрылся. И мне становилось все интереснее, что же такое с ним произошло.

– Май, а что нужно делать, чтобы у меня поскорее возникла естественная защита?

– Представления не имею. – Недич пожал плечами. – Никогда не интересовался. Надо спросить у Горана, он должен разбираться в этом вопросе. Послезавтра буду в Зоринке – узнаю.

– А завтра?

– Завтра нам нужно что-то решить с вашей одеждой, обувью и документами. Утром позвоню своему портному, надеюсь, он сумеет подсказать какую-нибудь неболтливую мастерицу.

– Портно-ой, – протянула я. Стало неловко. – А что, готовая одежда не продается? Обязательно шить на заказ? Мне кажется, так дороже, нет?

– Во-первых, пока вы выглядите столь экзотично, ни о каких походах по магазинам в принципе не может идти речи, – спокойно ответил Май. – Так что хотя бы один наряд и некоторые другие мелочи нужны вам прямо сейчас, причем от человека, который не побежит сразу после встречи в первую попавшуюся газету – рассказывать, сколь необычная у меня появилась… содержанка. – Последнее слово мужчине явно претило, он запнулся и выплюнул его с отчетливой неприязнью. – А во-вторых, прежде магазинов нужно решить вопрос с вашими документами. Я пока достаточно смутно представляю, как это сделать, но точно могу сказать: это будет происходить не дома. Завтра поговорю с семейным поверенным, он подскажет.

– Ага, и легенду надо придумать, – вздохнула я.

– Что придумать?

– Ну, объяснение, кто я такая, откуда взялась, что с документами…

– Это не так сложно. Дочь моего погибшего сослуживца, приехала в столицу учиться, но на вокзале ударили по голове и украли все вещи. Ударом можно объяснить даже некоторые ваши странности. Но вам в любом случае нужно хоть немного освоиться, прежде чем выходить в люди, это без учета экзотичной наружности.

– Я настолько дикая и невоспитанная, что страшно показывать? – засмеялась в ответ.

– Смотря в каком обществе. – Май улыбнулся. – Если рассматривать Зоринку, то скорее эксцентричная и непосредственная. Ваша главная проблема в непонимании некоторых совершенно естественных и простых вещей и, с другой стороны, наличии весьма неожиданных познаний. Я, признаться, пока не могу решить, с чего начинать заполнение пробелов.

– Что-нибудь придумается, – оптимистично отмахнулась я.

Ого! Вот это победа: Недич улыбается и даже почти шутит. Кажется, я очень положительно на него влияю.

А вообще интересно, неужели тут нет никаких врачей, занимающихся подобными расстройствами? Психотерапевты, психиатры – это одно из тех воспоминаний, которые взялись невесть откуда, или нет? Как бы спросить Мая так, чтобы не принял все на свой счет! Не дурак же он, прекрасно понял, что я поняла, что у него какие-то проблемы. Тьфу, какая кривая мысль…

Я так и не придумала подходящего предлога, а потом стало не до того: мы приехали.

Авто оставили в сумрачном подземном гараже – здесь стояло с десяток машин и имелось еще несколько свободных мест. Прошли в лифт, конструкцией напоминающий университетский, но гораздо более роскошный внутри – зеркало в резной раме от пола до потолка, обшитые темными деревянными панелями стены. Да и двери здесь закрывались не вручную, а с помощью небольшого рычага с круглым эбонитовым набалдашником. Поднялись на четвертый этаж и оказались в небольшом светлом холле на две двери.

– Ух ты, и что, никакой охраны нет? – полюбопытствовала я, когда Май толкнул незапертую дверь.

– Магия, – коротко пояснил Недич. – Посторонний не прошел бы. Пойдемте, я покажу гостевую спальню. Надеюсь, там все в порядке, а то придется искать белье. Прислуга приходящая, не дергать же звонками среди ночи…

После всего увиденного странно было бы удивляться элегантной, сдержанной роскоши апартаментов, вот я и не удивлялась, а любовалась, как в музее. Наборным паркетом, хрустальными люстрами, изящной мебелью; деревом, шелком, бархатом, бронзой и мрамором; высокими потолками, со вкусом подобранной цветовой гаммой и выдержанностью интерьеров.

А потом Май показал комнату с широкой кроватью, хрустящим от чистоты бельем, отдельной уборной и свежими пушистыми полотенцами и оставил меня наедине с этой красотой. Ушел организовывать нам поздний ужин. Я же застыла посреди комнаты в смятении – дура дурой. Потому что смотреть, восхищаться, украдкой щупать было интересно, познавательно, но я понятия не имела, как можно тут жить.

Это же музей! Как можно завалиться в постель посреди экспозиции?! Я уже не говорю о том, чтобы воспользоваться ванной! Так и казалось, что сейчас откроется дверь и войдет пожилая смотрительница строгой наружности, глянет поверх очков и поинтересуется, почему я отстала от группы.

М-да. Откуда бы ни взялись мои воспоминания, в той жизни я определенно не имела ничего общего с аристократами…

В конце концов, справившись с ощущением неловкости, я отправилась знакомиться с удобствами ближе. Нашла домашние тапочки и большой безразмерный халат, в который могла завернуться с головой, только переодеться не сумела: проклятые пуговицы со спины никуда не делись. Пришлось ограничиться мытьем рук, не рвать же на себе единственное, да к тому же чужое платье из-за такого пустяка!

Мая я нашла по голосу, в тишине пустой квартиры его было прекрасно слышно. Мужчина разговаривал по телефону в кабинете, не закрыв за собой дверь. Разговор не был личным и тайным, так что я пошла на звук: Недич извинялся за поздний звонок и просил по возможности отыскать хоть какую-то еду. Бутерброды? Прекрасно, пусть будут бутерброды!

Мягкие тапочки ступали бесшумно, так что моего приближения Май не заметил. Однако хулиганить я не стала, замерла на пороге, с любопытством разглядывая домашнюю версию Недича и пытаясь найти отличия. Увы, тщетно: такой же подтянутый, такой же прямой и черный, даже не разулся.

– Что-то случилось? – спросил он, положив трубку и обнаружив меня у двери. – Вы не смогли что-то найти?

– Нет, все отлично. Я только платье не сумела снять, опять тебе придется помогать. Но потом, после ужина. Кажется, с питанием у меня все нормально, как у настоящих людей. Во всяком случае, голод чувствую. Руки я помыла, так что готова к бутербродам! – Я бодро продемонстрировала растопыренные пятерни.

Май обвел меня взглядом и неопределенно хмыкнул, на мгновение задержавшись на тапках.

– Что-то не так? – предположила я. – В них нельзя ходить? Я могу босиком!

– Нет, что вы, можно, они там для этого лежат. Наверное. Просто… – Май замолчал, подыскивая правильное слово, и заодно потянул с шеи галстук. Даже пару верхних пуговиц расстегнул! – Непривычно, – наконец определился он и жестом предложил мне выйти. – Ими обычно пользуются в пределах покоев, чтобы дойти до уборной или что-то в этом духе, а по дому ходят в домашних туфлях или обычной обуви. То есть это не закон и даже не жесткое требование этикета, просто я так привык. Очень странно смотрится… В общем, не обращайте внимания, – отмахнулся мужчина, запутавшись в словах.