Текст книги "Сыщики с Пэлл Мэлл"

Сыщики с Пэлл Мэлл
Дарья Леденёва

Дизайнер обложки Наталия Палочкина

© Дарья Леденёва, 2023

© Наталия Палочкина, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-4354-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Черная вдова

Вчера мы с Итаном Кантвеллом вернулись из путешествия по Франции. Мы уезжали на пять дней, чтобы посетить главные ее достопримечательности, сходить в Лувр, взглянуть на Эйфелеву башню и отобедать в прекрасных французских ресторанах. Всё сегодняшнее утро мы были заняты тем, что разбирали наши чемоданы и саквояжи. В Париже Кантвелл купил огромную картину длиной и шириной чуть больше четырех футов, и еле довез ее до Лондона. На картине изображено бушующее море, а Итан, как любитель таких сюжетов, не смог устоять перед ней. Теперь эта картина висит у нас в гостиной, и мой друг не перестает любоваться ей.

Закончив распаковку саквояжей, мы сели в кресла напротив камина. Около минуты стояло молчание, Кантвелл выглядел каким-то удрученным и я спросил:

– Итан, может быть выкурим пару сигарет?

Ответ последовал не сразу:

– Понимаете, Флетчер, сейчас мне совершенно не хочется чего-то тяжёлого. Я бы с удовольствием выпил лёгкого французского вина, признаюсь, душой я ещё в Париже.

И тут стройное молчаливое лицо Кантвелла преобразилось, и он воскликнул:

– Мой друг, вы же привезли из Франции бутылочку Шардоне?

– Верно.

– Ну так несите ее быстрей!

Я поднялся с кресла и направился в свою комнату за вином. Честно, я даже сам забыл, что привозил его из Франции. Через минуту я уже разливал напиток по бокалам. Кантвелл как истинный ценитель французских вин сначала покрутил свой бокал, затем понюхал, и только потом попробовал вино и вынес положительный вердикт. Мы молча пили и наслаждались напитком, затем Итан опустошил свой бокал и произнёс:

– Флетчер, чем намерены заняться? Ведь Лондонский преступный мир пока дремлет, что очень плохо для нас.

– Откуда вы знаете, что он дремлет? – пробормотал я – Мы ведь пять дней не читали Лондонских газет и не слушали радио, поэтому совершенно ничего не знаем. За это время могло произойти очень много преступлений.

Повертев бокал в руке, Кантвелл сказал:

– Вы правы. Я думаю, первым делом, что нам следует сделать, это сходить и купить газету.

Не успел Кантвелл договорить, как тут послышался шорох и звук колокольчика в прихожей. Затем мы услышали шаги по лестнице и стук в нашу дверь.

– Войдите! – сказал Кантвелл, отставив бокал.

Вошёл молодой долговязый человек, лет двадцати семи, одетый в полицейскую форму, которая была начищена и выглажена с иголочки. Я без труда узнал в нем Хьюго Доновица – сержанта Лондонской полиции. Он был довольно толковым человеком и хорошим специалистом, но отличался суетливостью и невнимательностью.

Кантвелл указал рукой на кресло и предложил Доновицу вина, на что тот отказался.

– Мистер Флетчер и мистер Кантвелл, я пришел поведать вам об одном очень интересном деле, я заходил к вам позавчера, но вас не было дома.

– Вы пришли к нам, чтобы просто рассказать или все-таки попросить нашей помощи, сержант Доновиц? – улыбнулся Кантвелл.

Тот покраснел и произнёс:

– Да, мистер Кантвелл, я действительно пришел попросить у вас помощи.

– Замечательно, – просиял Итан, – впервые слышу чтобы Скотланд ярд открыто признавал, что просит у меня помощи. Но, а как-же инспектор Эндерсон? Он никогда не сдает свои позиции.

– Старший инспектор в отпуске, сэр. Поэтому всеми делами занимаюсь я.

– Хорошо. Не будем вас отвлекать, пожалуйста, расскажите что произошло, – спросил Итан, поудобнее усаживаясь в кресло.

Сержант снял фуражку, повертел ее в руках и начал:

– Я постараюсь рассказать вам как можно кратко. Позавчера на Кэнонс Парк, в доме номер три произошел весьма интересный случай. Внезапно скончался сэр Клементин Уэст, очень известная личность, в молодости работал маркёром, а затем стал востребованным учителем. Он бывший офицер, и человек с очень большими деньгами. Вы что-нибудь слышали о нём?

– Уэст, Уэст, – пробормотал я. – Нет, пожалуй, я ничего о нем не слышал.

– А как же газеты? Два дня назад они все кричали об этом случае, – изумился Доновиц.

– Сержант Доновиц, – корректно произнес Кантвелл, -мы с Флетчером уже пять дней не читали газет и не слушали радио, поэтому об этом происшествии мы ничего не знаем. Но, я кое-что слышал об Уэсте, три месяца назад он был одним из желанных гостей на местных скачках.

– Все верно, мистер Кантвелл. С вашего позволения я продолжу. Причиной смерти Уэста поставлен инфаркт, хотя он отличался отменным здоровьем. Выяснилось, что состояние Клементина принадлежало только ему, а жена не могла брать из него ни пенни. Состояние передавалось ей только в случае смерти мужа. Уэста нашли мертвым в собственном кабинете, и никаких признаков насилия и улик тоже не было. Нам приходится ссылаться на несчастный случай, потому что полиция не может найти никакие доказательства, но мне кажется, что смерть Уэста была запланированной.

– Но может быть это все-таки несчастный случай? – предположил я.

Кантвелл обернулся ко мне:

– Не думаю, мой друг. Меня очень насторожила внезапность, ведь внезапного ничего не бывает на свете. Он не мог просто так взять и умереть, обладая хорошим здоровьем.

– Я это тоже заметил, – произнес сержант, – но это дело поставило меня в тупик и я решил обратиться к вам.

– И правильно сделали, – сказал Кантвелл.

– Вы допросили всех в доме? – спросил я.

– Да, всю прислугу, которая была в тот день, мы допросили. Они ничего толкового не сказали. Правда, осталось одна служанка, которую мы не успели расспросить, у нее был вчера выходной.

– Превосходно, мы допросим ее, – где она сейчас?

– Сегодня у нее рабочий день, она в доме.

– Ну что Флетчер? – сказал Кантвелл, – я нахожу это дело очень интересным. Рассказывать о нем попросту бессмысленно, нужно самим поехать, осмотреть и допросить людей. Вы едете со мной?

– Разумеется, – сказал я.

Хьюго Доновиц улыбнулся:

– Я знал, что вы, господа, обязательно поможете мне.

Я натянуто улыбнулся сержанту, а Кантвелл засуетился и бросился одеваться.

Через пять минут мы втроём сидели в полицейской машине мчавшей нас на Кэнонс Парк. Стояло холодное и пасмурное утро, то и дело накрапывал дождь. Всю дорогу мы с Кантвеллом обсуждали предстоящие скрипичные концерты, и выбирали куда нам следует пойти. Итан хотел послушать произведения Вивальди, а я отдавал предпочтения скрипке Паганини.

Через двадцать минут мы уже были на противоположном конце Лондона и шли вслед за сержантом Доновицом.

Дом номер три по Кэнонс Парк сильно выделялся от остальных мрачноватых построек. Он был выполнен в стиле Палладио. Дом был из белого кирпича, а весь фасад обвивал плющ. Около входа росли два аккуратно выстриженных куста. Позвонив, нам открыла служанка, мы представились и вошли в дом. Небольшой коридор вел на кухню и в столовую. Слева от нас была огромная деревянная лестница, которая вела на второй этаж. Она поразила меня своими размерами и величественностью. Доновиц указал нам следовать за ним. Мы поднялись по лестнице и попали в недлинный коридор, освещенный лампами, стилизованными под старинные подсвечники. На втором этаже было всего три комнаты, две справа и одна слева. Мы зашли во второе помещение. То был относительно небольшой, но уютный кабинет. Справа от нас находился глубокий камин с дубовой полкой, слева старый захламленный секретер, а прямо напротив двери письменный стол и яркое красное кресло. На полу лежал пестрый персидский ковер. Итан Кантвелл оглядел помещение и спросил у сержанта:

– Где вы нашли труп?

Доновиц прошел на середину комнаты, и сделав шаг чуть-чуть вправо остановился:

– Здесь сэр.

Итан большими шагами подошёл к месту и опустившись на колени принялся рассматривать ковер. На несколько секунд мне показалось, что Кантвелл застыл около ковра, но буквально через мгновение тот встал и спросил:

– Вы уверены, что на трупе не было никаких ран?

– Уверен.

Я произнёс:

– Вы осмотрели комнату?

– Конечно. Но, ничего интересного не нашли.

Посмотрев пренебрежительно на сержанта, решил сам оглядеть помещение.

Я подошёл к секретеру и увидел, что на нём навалены куча различных бумаг. Осмотрев их, я понял, что половина, это различные счета, погашенные кредиты и приглашения на различные светские мероприятия. Я пробежался по бумагам, и оставив секретер в покое, осмотрел письменный стол, там валялись листочки для записей, две перьевые ручки, марки, серебряные флакончики. Я не нашел там ничего интересного и перешёл к изучению камина. Подойдя к нему, я увидел, что золу очень давно не убирали. Я присел на корточки и стал рыться в камине. Через несколько минут я радостно присвистнул и извлёк из камина маленькую обгоревшую бумажку. Видимо, то что я нашел, было частью какого-то письма, написанного вручную и притом просто каллиграфическим почерком. На бумажке была написана фраза чем-то похожая на «к другу» или «к другому», разобрать было очень сложно. Я протянул свою находку товарищу, он как раз закончил изучать ковер. Тот пристально посмотрел бумажку и заключил примерно тоже что и я.

– Флетчер, эта запись в дальнейшем может нам очень хорошо пригодится. Сохраните ее.

Я достал из кармана конверт и аккуратно положил бумажку туда.

Кантвелл выглядел очень бодрым, видимо он был удовлетворен осмотром. Затем мы вышли из кабинета и решили поговорить со служанкой.

Мы спустились вниз по дубовой лестнице и Доновиц сказал:

– Джентльмены, допросите пожалуйста миссис Тюд, мне нужно ехать, сегодня очень много дел. Если узнаете что-то новое, то телеграфируйте мне.

Он по привычке отдал нам честь и быстро покинул особняк.

Прикрыв за ним дверь, мы подошли к пожилой служанке, которая смахивала пыль с картины. Я спросил у нее:

– Мадам, можете ли вы уделить нам пару минут?

Женщина подняла на нас свои маленькие крысьи глазки и проговорила:

– Разумеется, господа.

– Вы миссис Тюд, верно? – произнес Кантвелл.

Горничная качнула головой и пригласила нас в столовую. Столовая была длинным и узким помещением, посередине которого стоял стол, вокруг находились деревянные резные стулья, а на стенах всюду были развешаны оленьи рога. Также, в левом углу находился шкафчик с чайным сервизом и хрустальными рюмками, которые по всей видимости были предназначены только для важных случаев.

Усевшись на стул, Кантвелл произнёс:

– Расскажите пожалуйста про владельца этого особняка. Каким он был хозяином?

Женщина вздохнула и всплеснула руками:

– Джентльмены, это очень большой грех жаловаться на своего господина, но я скажу вам чистую правду, ведь я каким – то образом помогаю следствию. Он был очень вспыльчивым мужчиной. Я служу в его доме уже двадцать пять лет и его характер не изменился за это время.

– В чем это выражалось?

– Он мог вскипеть из-за любой мелочи, но руку на нас не поднимал, иначе бы ноги моей здесь не было, ведь я не терплю такого отношения к себе, – протараторила она.

– Вы не знаете, с кем он общался, дружил?

– Понятия не имею. Он не посвящал нас в свои дела. Об этом вы можете поговорить с его женой.

– Хорошо, мэм. Вы не замечали ничего подозрительного в день совершения убийства?

Последовала длительная пауза, затем служанка медленно ответила:

– Пожалуй, нет.

– А где вы были в это время? – поинтересовался я.

– Я была на улице, а все остальные слуги и его жена были внизу, в столовой.

– Когда вы последний раз убирали золу в камине?

Женщина сердито взглянула на нас, рассерженная тем что мы задаем такие странные вопросы и ответила:

– Признаю, это было давно, где-то неделю назад. Мистер Уэст редко впускал меня убираться к нему в комнату, он был ярым противником уборки и в его кабинете всегда стоял лёгкий беспорядок.

– А когда вы убирали золу вы никогда не находили каких-нибудь сгоревших бумажек? – спросил Кантвелл

– Нет, господа, насколько я знаю, хозяин никогда не сжигал бумаги. Он всегда складывал их в стопку и отдавал мне, чтобы я их выкинула.

– А как вы охарактеризуете миссис Уэст?

– Наша хозяйка Хилари Уэст является полной противоположностью своего мужа, она строгая, но рассудительная женщина, представительница настоящих голубых кровей, ее прадедушка был из рода Медичей.

В нужный момент миссис Уэст могла быть сдержанной, а в иной могла быть доброй и даже умела шутить. Она была ярой протестанткой, что не нравилось ее мужу, к ней ходило множество людей, ведь мэм обладала навыками врачевания. Насколько я знаю, она выросла в Индии, там же и познакомилась с мистером Уэстом.

– А кто ходил к ней в последнее время? Может быть, вы запомнили кого-то? – поинтересовался я.

– Я помню за день до смерти мужа, вечером к ней пришел мужчина, он не заходил в дом. Они общались на улице, было уже довольно темно. Я никогда не подсматриваю за хозяйкой, но в этот раз глаз сам случайно взглянул в окно. Я разглядела то, что у мужчины были такие длинные пышные усы, он был высокий. Я удивилась, что хозяйка и он разговаривают как то слишком эмоционально, миссис Уэст смеётся, а он похлопывает ее по плечу. Скорее всего, то был ее давний друг, по моему он болел чем-то на подобии чахотки. Час до этого к ней приходила одна барышня с ревматизмом, такая бледная и худая женщина. Миссис Уэст обычно не позволяла себе вольностей и общалась с пациентами не то чтобы холодно, но только по делу. Она не любила утешать, обнимать, успокаивать своих пациентов. Редко говорила с ними о чем-то кроме болезни. Но для этой пациентки с ревматизмом и ещё некоторых людей она делала исключения. Я часто заставала их говорящих о рецепте пирога, о детях, и ещё о всяком разном. Ну и тогда утром приходил мужчина, у него была подагра. С ним она тоже общалась очень добродушно.

– Превосходно, – задумчиво пробормотал Кантвелл, почесав затылок, – я вижу вы лучше знаете свою хозяйку, чем ее мужа.

– Это так, джентльмены.

– А как она вела себя до и после убийства мужа? И кстати, где она сейчас?

– Убийства? – ужаснулась служанка. – Разве это было убийство, а не несчастный случай?

– Боюсь что это так, миссис Тюд.

Женщина охнула и сказала:

– До этого несчастного случая, миссис Уэст вела себя как обычно. Она могла хоть в три часа ночи встать и пойти к больному, или они сами приходили к ней. Мы уже привыкли к этому. А вот когда мэм узнала о том, что ее муж мертв, она стала бледнеть на глазах. Когда она зашла к нему в комнату, то сразу упала в обморок, хотя наша хозяйка была далеко не впечатлительной женщиной. Затем она решила покинуть дом, сославшись на то, что не может жить под одной крышей с призраком ее мужа.

Я ни в коем случае не хочу оскорбить миссис Уэст, я уважаю нашу хозяйку, но мне кажется, что этот случай очень пошатнул ее нервы, она до сих пор не появилась в нашем поместье.

– А где она сейчас?

– Здесь, неподалеку есть гостиница, по моему на углу Квинсбери, дом восемь. Там спросите у портье. Ваш друг, мистер Доновиц уже допрашивал ее.

– Хорошо. Большое спасибо, мэм, – поблагодарил Кантвелл.

Я в знак признания наклонил голову. Затем мы собрались и вышли из дома.

– Куда мы едем, Итан? – спросил я

– На Квинсбери, искать Хилари Уэст, – ответил Кантвелл и поплотнее закутался в пальто.

– Но ее уже допросила полиция, зачем?

– Хилари очень важная для нас персона, и первый объект для обвинения. Наша задача доказать, что она является убийцей, или привести аргументы в ее невиновность.

Мы с Кантвеллом решили пойти пешком, ведь до гостиницы было меньше мили. Был прохладный весенний день и северный ветер совершенно не щадил нас. Я покрепче завязал шарф вокруг шеи и засунул руки в карманы. Итан протянул мне сигарету, и мы закурили. Через двадцать пять минут мы вошли в отель, где остановилась миссис Уэст. То было не очень богатое заведение, хотя мне казалось, что Хилари сможет позволить себе снять номер в пятизвездочном отеле. Спросив у портье номер её комнаты, мы пошли прямо по длинному белому коридору, затем завернули направо и постучали в нужную дверь. Через несколько мгновений мы услышали шаги, дверь отворилась, перед нами предстала хрупкая и утонченная фигура женщины. У леди Уэст было прекрасное, но очень бледное и измученное лицо и выразительные, но погасшие карие глаза. Ее губы были покусаны, а темные волосы завязаны в тугой строгий пучок на макушке. Для своих сорока лет она выглядела очень молодо. На женщине было строгое длинное платье из черного бархата. Хилари Уэст осмотрела нас внимательным и ясным взглядом. Кантвелл протянул ей свою визитную карточку и затем леди, молча впустила нас в свой номер и закрыла дверь.

Ее комната была не очень большим помещением, но довольно уютным по гостиничным стандартам того времени. В углу стоял маленький диван, на который мы присели, прямо напротив, был чайный столик и два кожаных кресла. У окна находилась аккуратная кровать, около которой лежали чемоданы. Окна номера выходили во двор, усаженный платанами. Окна были длинные и высокие, с деревянными ставнями.

Леди выглядела серьёзной и часто ломала руки:

– Я уже рассказала все полиции, господа.

– Нам было бы интересно услышать рассказ из ваших уст, мадам, – сказал я.

Женщина закрыла лицо руками:

– Все что произошло просто ужасно. Я не могу спокойно жить. Меня терзает мысль, что это был не несчастный случай. А если это так? То они доберутся и до меня.

– Кто они, мадам? – любезно спросил Кантвелл.

Леди Уэст опустила свои худые руки, и на нас взглянуло взволнованное бледное лицо.

– Я не знаю, джентльмены. Если бы я только знала.

– Можете рассказать все по порядку? – попросил я, – где вы познакомились с мистером Уэстом?

Дама взглотнула и начала:

– Мы поженились уже довольно давно, в начале этого века. Мои родители были европейцами, но на тот момент они жили в Индии. Вы же знаете, что тогда была тяжёлая военная обстановка в стране, национально-освободительное движение. Поэтому мои родители уехали в Англию. Я была единственным ребенком, выросла в более свободной семье и меня не заставляли следовать чопорным английским правилам. В восемнадцать лет я познакомилась с моим будущим мужем, он был военным, и даже имел весьма почитаемый титул. У него были свои недостатки, о которых я расскажу вам, но чуть позже. Но, несмотря на это, мы поженились и уехали в Англию. Я не буду скрывать то, что наш брак нельзя было назвать идеальным. Мой муж был очень вспыльчивым человеком, который мог взбеситься мгновенно. А я вела очень активную гражданскую жизнь, была протестанткой, и это не нравилось ему. Мы часто спорили, но он никогда не поднимал на меня руку. В конце концов, я уступила мужу, и решила заняться более спокойным делом, работать по профессии. Я врач. А он одно время работал маркёром в одном элитном игральным клубе Лондона, а затем стал учителем, Уэст готовил молодых людей к службе в армии. Со времён Индии у него было много денег. Мой муж был одним из самых состоятельных людей в нашем районе. Мы могли позволить себе очень многое, джентльмены. Если бы не одно огромное но. Все эти деньги принадлежали ему. Ему и больше никому. Даже не мне. Я не имела права подойти к мужу и попросить денег. Ни пенни. Поэтому я обеспечивала себя сама. Наследство переходило ко мне только в случае его смерти.

Женщина на мгновение закрыла глаза, затем продолжила:

– В тот вечер, я как и всегда в такой час была в столовой. Муж ужинал рано и находился у себя в кабинете. По вечерам он обычно всегда там сидит. Я думаю, что вы заметили, наш второй этаж небольшой. Фактически там жил один муж. Рядом находится чулан и бильярдная. Наш дом очень старый, во всех комнатах отличная шумоизоляция. Поэтому никаких криков мы не слышали. Мистер Уэст ушел к себе около девяти вечера. В двенадцать мы вместе со служанкой поднялись к нему. Открыв дверь, я увидела, что муж лежит бездыханным посередине комнаты. Я вскрикнула и упала в обморок. Хотя я никогда до этого не теряла рассудка. Служанка сбежала вниз и послала за полицией.

Кантвелл слушал очень внимательно и когда леди замолчала, он спросил:

– Было ли открыто окно в его комнате?

– Нет, сэр, не было.

– Ничего подозрительного вы тоже не заметили?

– Нет.

Кантвелл качнул головой и откинулся на спину дивана.

Через пару секунд я спросил у леди:

– А вы уже получили свои бумаги на наследство?

– Да. Я храню их у себя в чемодане.

Кантвелл поинтересовался:

– Можем ли мы задать вам последний вопрос? Почему вы переехали в гостиницу после смерти вашего мужа?

Женщина помолчала, оглядывая нас, и смущённо ответила:

– Видите ли, я всю свою жизнь боялась различных духов и призраков. Так вот, мне кажется, что после смерти Клементина, его дух поселился в доме, я просто очень боюсь и намерена пока остаться здесь. Мне нужна маленькая смена обстановки, чтобы восстановится. Хотите ли ещё что-нибудь спросить у меня?

– Нет, – сказал Кантвелл. – Мы больше не будем злоупотреблять вашим вниманием. Идемте, Флетчер.

Мы остановили кэб и уехали, по пути домой Кантвелл почти не разговаривал. Он сидел и смотрел в окно. Полседьмого мы вошли в нашу гостиную и уселись в кресла. Мы принялись допивать Шардоне. Одно время я сидел молча, уставившись в стену, а затем обернулся к другу, который о чём-то размышлял, его брови были собраны, губы сжаты, а взгляд был прям и резок.

– Я понимаю, о чём вы думаете, Кантвелл. Но я предположу, что это дело будет очень предсказуемым.

– В каком плане? – оторвавшись от своих мыслей, задумчиво пробормотал он.

Я постучал костяшками пальцев и ответил:

– Я считаю, что Хилари Уэст имеет прямое отношение к делу.

– Почему? – вдруг улыбнулся мой друг.

– У нее очевидный мотив. Убить мужа ради денег, ведь выяснилось, что он не давал ей ни пенни. Как леди Уэст описала его, так это был очень непростой мужчина со сложным характером. Он не давал ей заниматься любимым делом, во всем ограничивал. Знаете, Кантвелл, эта женщина у меня ассоциируется с черной вдовой. Ее фигура, такая гибкая и острая, как у паучихи, одета в черное, к тому же вдова. Удивляюсь, как ей ещё разрешили получить наследство.

Итан вопросительно уставился на меня:

– Мой друг, вы лучше меня должны знать, что такое презумпция невиновности. У Скотланд Ярда нет особых улик против Хилари, значит полиция не может ограничивать её в законных правах на наследство.

Я вздохнул и налил себе ещё чуть-чуть вина:

– А что же будем делать мы?

Помолчав, Кантвелл ответил:

– Ждать, и искать улики, мой друг.

На следующей день, я проснулся весьма рано. На часах было девять утра, я попробовал заснуть, но яркое солнце било мне в глаза. Встав с кровати, я задвинул штору и улёгся обратно. Провалявшись минут пятнадцать в постели, я все таки соизволил встать и выйти из комнаты. Итан Кантвелл сидел в кресле и читал, положив ноги на другое кресло. Его черные волосы были завязаны в пучок, а сам он предстал передо мной в красном халате. Увидев меня, он воскликнул:

– Ничего себе, кого я вижу перед собой в девять утра! Флетчер, что заставило вас так рано проснуться?

Я переступил через ноги Кантвелла и уселся на стул:

– Чёрт его знает. Но к концу дня я точно буду как выжатый лимон. А что вы читаете?

Оторвавшись от своей книги, Итан сказал:

– «Похвала глупости». Очень помогает разобраться с мыслями.

– Вас интересует средневековая философия? Что же вы наблюдаете в ней, в этой книге?

Протерев глаза Кантвелл пояснил:

– А то, мой друг, что я не перестаю убеждаться в том, что люди совершенно не изменились. Как и шесть веков назад, люди стремятся к славе, верят и надеются в несуществующее, у всех одни и те же желания.

– «Тем и отличен от дурня мудрец, что руководствуется разумом, а не чувствами.» Согласны ли вы с этим, Флетчер?

Я был не готов к таким глубоким вопросам с утра, но подумав, ответил:

– Это очень двоякое высказывание, Эразма Роттердамского. И оно верно в определенной деятельности и ошибочно в другой. Например, полицейскому в свой работе важно руководствоваться только разумом и быть беспристрастным, а художнику или писателю, наоборот нужно вкладывать чувства в то, что он делает, иначе творение его будет сухо и безнадежно.

Кантвелл слушал меня внимательно, а затем спросил:

– А для обычного человека?

– Думаю, во всем нужно соблюдать баланс, ведь что же это тогда будет за человек, полностью лишенный чувств? Это будет не кто иной как неодушевленных механизм, самое настоящее животное.

Пристально разглядывая меня, Кантвелл сказал:

– В каком-то роде ваше высказывание точно. Пожалуй, соглашусь с ним.

Обрадованный тем, что ко мне больше не будет никаких философских вопросов я взял со стола газету и принялся читать, попивая кофе, а Итан углубился в чтение книги. Примерно через двадцать минут раздался телефонный звонок. Итан встал и взял трубку. Не прошло и полминуты разговора, как выражение лица моего друга кардинально изменилось. Я еще никогда не видел его таким потрясенным. Кантвелл положил ладонь на лоб и видимо о чем-то думал, пока кто-то что-то ему рассказывал по телефону.

Итан задавал короткие вопросы, по которым нельзя было понять о чем шел разговор. Затем он положил трубку и нервно зашагал по комнате. Через несколько минут обратился ко мне:

– Флетчер, – сказал он спокойно, – нам нужно срочно ехать.

Отставив чашку я спросил:

– Что случилось?

– Хилари Уэст нашли мертвой в особняке.

Я подпрыгнул с кресла и стал одеваться на ходу:

– Что она делала в доме?

– Вы думаете, я знаю?

– Мы едем на Кэнонс Парк?

– Нет.

– А куда тогда?

Кантвелл нахмурил брови, он размышлял. Затем очнувшись от своей думы, пробормотал:

– На Квинсбери 8, в гостиницу, где жила леди Уэст.

Через минуту мы уже мчались в кебе, варьировали между другими машинами, иногда мне казалось, что мы словно летим над ними, и то было почти правдой, ведь Кантвелл пообещал хорошее вознаграждение кэбмену, если довезет нас как можно скорее. Я часто поглядывал на своего друга, он выглядел спокойным, но я знал, что тот погружен в думу и напряжен. Через десять минут мы уже влетели в гостиницу. Кантвелл кинул свою визитную карточку на стол портье и попросил ключ от номера Хилари Уэст. Визитная карточка подействовала как заклинание, и через несколько минут мы уже шли по длинному коридору. Остановившись у нужной комнаты, мы открыли дверь. Чемоданы, одежда и другие вещи лежали, как и всегда. Кантвелл нырнул вглубь комнаты и стал что-то искать. Я стоял в стороне и наблюдал за ним. Он присел на корточки около чемодана, открыл его и стал в нем рыться. В чемодане были разные блузки, часы, ручки, стетоскоп. Мне показалось, что Итан даже забыл о моем существовании, так он был погружен в работу. С первого взгляда казалось, что Кантвелл не сыщик, а самый настоящий преступник, который роется в квартире жертвы и хочет найти что-то ценное. Перерыв первый чемодан, Итан открыл второй с примерно таким же содержанием. Не найдя ничего нужного он стал обыскивать третий – последний, но порывшись там он вскоре закрыл чемодан и встал с коленей. Кантвелл подошел к кровати, затем лег на пол и посмотрел вниз, под нее. Затем встал, направился к дивану и отодвинул его. Потом в смятении осмотрел зеркало. Я спросил его:

– Кантвелл, что вы намерены найти?

Он пробормотал что-то невнятное и принялся осматривать шкафы. Через несколько минут Итан влетел в ванную. Я уселся на диван и принялся ждать его. Через некоторое время он вышел из неё. Я не мог понять, рад он или нет, но Кантвелл поманил меня рукой, и мы вышли из номера. Я недоумевал:

– Кантвелл, что вы искали?

– Ценные бумаги Флетчер, – ответил тот спокойно. -Моя догадка подтвердилась. Бумаг нет.

– Их похитили?

Мой друг кивнул.

– Но Итан, – почти вскрикнул я, -как вы остаетесь таким спокойным! Дело усложнилось в разы!

Кантвелл был явно доволен моим бешенством, он улыбнулся:

– Как по мне, оно наоборот стало легче. И где ваша версия с коварной черной вдовой, которая убила своего мужа ради денег, Флетчер?

– Лопнула.

– Не расстраивайтесь, мой друг, -Итан похлопал меня по плечу. -Я должен признать, ваша мысль была разумна, но увы, ошибочна.

Мы собрались уже выходить из гостиницы, как тут Кантвелл потащил меня к портье. Это был низенький и круглый лысый человек, который сидел за столом и читал журнал. Итан опёрся о стол, и кашлянув, произнес:

– Милейший, можете ли вы ответить на несколько моих вопросов?

Тот оторвался от журнала и пренебрежительно произнес:

– Вы отвлекаете меня в моё рабочее время, джентльмены.

Тогда Кантвелл достал из кармана полсоверена и задумчиво повертел его в руках. Это подействовало на портье, отложив журнал он спросил:

– Что вы хотите от меня услышать?

– Не видели ли вы в этой гостинице подозрительных людей?

– Которые живут тут?

– Нет, скорее просто приходят к кому-то, а в особенности в номер 43.

– 43 номер? – задумался портье. -Ну вот, буквально полтора часа назад приходил один джентльмен и спрашивал Хилари Уэст. Я сказал ему, что она ушла, на что он поблагодарил меня и сказал, что подождёт ее около дверей. Через минут двадцать он вышел из гостиницы. Видимо ждал ее и так и не дождался.

Глаза Итана блестели:

– Он не представился? Как выглядел тот джентльмен?

– Нет, не представился, – портье подумал. -Ростом он был около шести футов, хорошо сложенный, совершенно не дряблый мужчина лет так сорока – сорока семи. Одет он был в коричневое пальто с котелком. Также он имел такие длинные венгерские усы черного цвета.

Кантвелл был явно доволен словами портье, он отдал ему полсоверена и мы вышли из гостиницы. Итан решил пойти пешком до особняка на Кэнонс Парк, я же возразил:

– Нам же нужно торопиться осмотреть тело леди Уэст, давайте возьмём кэб, мы теряем лишние двадцать минут!

Итан с полной невозмутимостью закурил.

– А зачем? Да, соглашусь, может быть, мы и найдем некие дополнительные детали, но тайны личности преступника уже нет.

Я разинул рот:

– Что вы хотите этим сказать?

– Я знаю кто убийца.

– Кто?

– Джентльмен, которого описал портье. Я на девяносто процентов уверен в этом.

– Но кто он?

– Вот этого я не знаю.

– Но Кантвелл, чёрт возьми! Ведь когда леди Уэст не было в номере, этот тип был тут, значит, он никак не мог убить ее. Значит, убийца не он, или их было двое.

Последовало молчание. Итан думал.

– А вот это мы узнаем, осмотрев тело, мой друг.

Через двадцать минут мы вошли в особняк. Нам открыла перепуганная служанка, и мы поднялись наверх, в кабинет, где был найден мертвым мистер Уэст, а теперь и его жена. Около двери стояли полицейские и сержант Доновиц. Он поздоровался с нами и пожал руку Кантвеллу.

– Как хорошо, что вы приехали, джентльмены. Мы ничего не трогали, я все оставил как было.

– Хорошо, мистер Доновиц. Тогда мы осмотрим тело.

Кантвелл открыл дверь и перед нами предстал уже знакомый кабинет мистера Уэста. Тот же пыльный, захламленный секретер, стол, красное кресло и большой камин. Но в самую первую минуту я увидел стройное тело Хилари Уэст распростертое на полу, в неестественной скрюченной позе. Руки женщины были раскинуты, а пальцы напряжены до предела. На лице застыло выражение страха и боли, словно эта бедная женщина увидела здесь что-то очень устрашающее.