Текст книги "Погоня за мечтой"

Я убегала от нее, от себя, от рвущих на куски мыслей, слов, отчаянья, что охватило меня, стало править мной.

Боль стучала барабанной дробью в висках, застилала белой пеленой глаза. Ничего больше не существовало в мире, лишь боль и отчаянье…

Внезапно стало трудно дышать, легкие, словно пожирал огнь. Каждый вдох, будто острое лезвие пронзал грудь, в ушах зазвенело.

      Ударив по тормозам, я чуть не вылетела в кювет. Вывернув руль, едва ли не в полуметре от ствола огромной ели, остановилась. Как выброшенная на берег рыба, я жадно хватала губами воздух, но дышать не получалось. Казалось, весь кислород кончился. Зато воды было в избытке, ведь слезы градом сыпались из глаз, огромным солеными каплями падали на щеки, колени, ладони и не было им конца.

Тут я поймала свое отражение в зеркале, и мне вдруг стало так смешно, как не было никогда в жизни.

И я побежала. Оставив машину, ринулась в лес. Я мчалась, задевая руками ветки деревьев, спотыкаясь о кочки и пни. Падая, вновь поднималась и снова бежала. Видимо, это был единственный способ не сойти с ума.

Не знаю, как долго это продолжалось, но внезапно силы покинули меня. Сбившись с шага, я остановилась.

Вокруг не было ни души. Кроны деревьев склонились надо мной, окружив. Над ними солнце, оно было таким ослепительно-ярким и светлым… Я протянула вперед руку, так сильно захотелось, чтобы его лучик упал на ладонь.

Я села на землю, покрытую пушистым серым мхом и обхватив руками коленки, долго сидела так, не шевелясь, слушая лес. Меня не смущали капавшие на джинсы слезы, я не замечала их.

Что ж, так бывает, когда мечты сбываются. Так бывает, когда мечты ломаются.

Я вернулась домой ближе к рассвету. Ночной город мирно спал. Пустые дороги, безлюдные улицы, разве может быть что-то прекраснее?

Переступив порог квартиры, я прошла в гостиную не разуваясь, уселась в кресло. Свет белой ночи достаточно освещал комнату, но казался каким-то странным, будто в нем оживали тени. Откинув голову на спинку кресла, я наблюдала за ними, но что-то, будто назойливая муха мешало мне.

Я оглядела комнату и обратила внимание на мигающую красным огоньком лампочку автоответчика. Мне было совершенно безразлично кто и какое сообщение мог оставить, но этот красный огонек действовал на нервы. Посему, протянув руку, я нажала на «play».

–Арина Аркадьевна, – позвал мужской голос из динамика. – Это Молохов Николай Сергеевич, мы общались по поводу вашего мужа. Он нашелся, то есть, возможно, это он… Нужно будет опознать… тело… Свяжитесь со мной сразу, как прослушаете сообщение.

Утро началось довольно паршиво. Попеременно, сменяя друг друга, звенели домашний и мобильный телефоны, и, словно подпевая им, гремел дверной звонок.

Завернувшись в одеяло, я слушала эту какофонию и со злостью наблюдала за солнечными лучиками, прокравшимися в комнату сквозь занавеску. Они плясали на мебели, кружились в воздухе, ложились на щеки, и совершенно не вписывались в мою сегодняшнюю картину мира: в ней было место только черным краскам.

Я не торопилась открывать дверь и не пыталась угадать кто за ней, мне было не интересно, да и лень, если честно. Под дуэт дверного звонка и рок-н-ролл мобильника, я не спеша направилась в ванную, приняла душ. Затем оделась и, подойдя к зеркалу, стала тщательно, прядь за прядью расчесывать волосы. Мне не нравилось мое отражение, а мысли еще меньше.

Сварив крепкий кофе, я маленьким глотками выпила две чашки. Прошлась по квартире, заправила кровать, отправила вещи в стирку. Моя фантазия иссякла, придумать хотя бы еще одно занятие не удалось и, вздохнув, я пошла встречать непрошенных гостей.

–Какого дьявола ты не открываешь и трубку не берешь, я тебе обзвонился, – прорычал стоявший за дверью Павел.

–Я заметила, – равнодушно пожала плечами. Он явно хотел высказать наболевшее, но от чего-то передумал, долго всматривался в мое лицо. Я поплелась на кухню, он за мной, оседлал стул и буркнул:

–Нормальные люди на телефонные звонки отвечают.

–Так то нормальные, – пожала я плечами и поставила перед его носом чашку.

Он пил свой кофе, попеременно посматривая то на меня, то в чашку и молчал. Очевидно, что он хотел о чем-то спросить или поведать, но сдерживался. Я же ничем помогать ему не спешила. Наконец, он заговорил.

–Ты уже знаешь?

–О чем? – спросила я довольно холодно и пожала плечами. – О том, что сегодня четверг, что на улице июнь, или о том, что мой муж в морге, и мне придется опознать его?

–Тебе Молохов сообщил?

–Не мне, автоответчику.

Павел чертыхнулся. Прошелся по кухне, замер у окна, повернувшись ко мне спиной. Его плечи напряжены, лучики солнца путались в волосах. Я разглядывала его профиль, он же помолчав, сказал:

–Я еду с тобой.

–Без надобности. Если хочешь убедиться что это Лев, вполне можешь навестить морг самостоятельно.

–Нужно решить, что будешь говорить следователю, – проигнорировав мои слова, продолжил он. – Излишнее внимание ментов нам без надобности.

–Не думаю, что они будут сильно стараться.

–Не будут, – кивнул он. – Но общение надо свести к минимуму.

–Кому надо? – хмыкнула я.

В одно мгновение он преодолел разделявшее нас расстояние и, ухватив меня за плечи, поднял со стула. В глазах его сталь, голос же спокоен до дрожи.

–Льва больше нет и под ударом теперь ты, его жена. Он исчез при очень странных обстоятельствах и у многих людей остались к нему вопросы. А задать их больше некому и ты единственный человек, который, по мнению многих, может знать что-то полезное. Так что бояться нужно вовсе не ментов.

–Может тебя? – спокойно спросила я.

–Может.

–Считай, боюсь. Что дальше?

Ответить Павел не пожелал. Отпустил меня, сел на свое место и долго сверлил меня взглядом. Мне было не куда спешить, эмоции Павла трогали мало, посему я спокойно допивала кофе и старалась не провоцировать его излишними движениями. Наконец молчать ему надоело, и он сказал:

–Во сколько ты должна встретиться с Молоховым?

–Ни во сколько.

–Ты ему звонила?

–Нет.

–И когда собираешься?

–Не собираюсь. Льву спешить не куда.

–Я договорюсь с Молоховым, – скрипнув зубами, сказал Павел. – И позвоню Нечаеву. Адвокат тебе понадобиться.

–Без надобности. Я никого не убивала.

–Да? – спросил Павел и издевку спрятать не сумел. Я подняла на него глаза и спокойно ответила:

–Да.

Чтобы я не сказала ему, он не поверит в любом случае. Но и доказывать ему или кому-либо еще свою невиновность я не стану. У полиции не найдется против меня улик, а подозрения они могут оставить себе.

Павел взялся за телефон и в считанные минуты условился о встрече. Через два часа нас ждали в морге Молохов и Нечаев. Этого времени как раз должно хватить, чтобы по нынешним пробкам добраться до места.

В путь мы отправились на «Эскалейде» Павла, за рулем которого сидел его водитель, Кирилл. Парень лет тридцати-пяти смотрел на меня с большой печалью, а стоило нашим взглядам встретиться, опускал глаза. Видимо, горе мое принял слишком близко к сердцу, но будучи от природы любопытным устоять, не мог и рассматривал меня будто птицу дивную. Павел всю дорогу молчал и мне чертовски это нравилось.

Нечаев и Молохов уже были на месте. Тихо переговариваясь, они терпеливо ждали, пока мы припаркуемся и подойдем. А стоило мне приблизиться, разговор оборвался, и никто не решался заговорить вновь.

Молохов устал и небрит. В том, что происходило, он не видел ничего нового, подобные обязательные процедуры давно вошли в привычку. Если чего он и опасался, так это слишком юркого адвоката, да еще сцены, которую может закатить новоиспеченная вдова. Все это явственно читалось на его лице, но не вызывало удивления.

Нечаев хорошо держался, лишь непривычная бледность намекала на нелегкое бремя, что легло на его плечи. Они со Львом старые друзья. Вместе учились в университете, вместе строили свой бизнес. И гибель Льва должна сильно ранить его.

–Ну что ж, приступим, – нарушил молчание Молохов. – Арина Аркадьевна, задача ваша в следующем: мы сейчас пройдем в кабинет, вам покажут вещи, найденные при покойном. Вы уж, определите: вашему мужу они принадлежали или нет.

–Вещи? – не поняла я.

–Видите ли в чем дело, – замялся Молохов и кашлянув продолжил. – Супруга вашего нашли случайно и не его даже, а машину. Все это время она стояла на пустыре в новостройках. Погода сейчас жаркая, машина несколько дней на открытом солнце простояла. Тело, как бы это сказать… попортилось… Опознавать будем по вещам.

–Как это произошло? – сжав пальцы в кулаки, но старая удержать голос ровным, спросила я.

–Убили его в пятницу, в этом сомнений нет. Неизвестный подошел сзади, накинул удавку… Тело спрятали в багажник и вывезли на пустырь, где его и обнаружили.

Все трое внимательно следили за моей реакцией на сказанное. Не знаю, чего они ждали: сцены, истерики, внезапного раскаяния и признания в преступлении, но порадовать их я ничем не смогла. Кивнула и сухо спросила:

–Куда идти?

Гулкими длинными коридорами мы долго куда-то шли. Один коридор сменял другой, их меняли лестницы, этажи, и повсюду преследовал отвратительный удушающий запах. Он забил легкие и горло, и невозможно стало дышать, и в какой-то момент даже стены стали пошатываться. Но вдруг кто-то взял меня за руку и, склонившись к щеке, тихо сказал:

–Держись.

Я вздрогнула и непонимающе посмотрела на Илью. Я не смогла ответить ему, лишь слабо кивнула головой. Сжав мою ладонь, он больше не отпускал ее, пока мы не пришли.

Все происходило в неприютной комнате с казенной мебелью. Незнакомый человек, чье имя я не смогла запомнить, разложил передо мной вещи и велел сказать, видела ли я их раньше.

Портмоне из тонкой кожи цвета молочного шоколада мы выбирали вместе прошедшей зимой, а к нему купили перчатки из той же кожи, чтобы руки его не мерзли в мороз.

Связка ключей с брелком в виде улыбающегося льва. Я привезла его из Лиссабона, и он так нравился ему. Муж говорил, такая улыба поднимет настроение в любую бурю.

Обручальное кольцо из белого золота. Я надевала его ему на палец, и руки Льва едва заметно дрожали…

Я прикрыла глаза. Видела ли я эти вещи? Да, видела. Все они принадлежали моему мужу. Человеку, которого убили, подкравшись со спины, бросили в багажник и оставили гнить на солнцепеке.

Не знаю, сколько времени я провела в той комнате, сколько бумаг подписала, сколько людей со мной говорили. Я хотела вырваться из этих стен, но сидела смирно, отвечая на вопросы, стараясь запомнить то, что говорили мне.

Вот все кончилось. Мне разрешили уйти, и я ушла, а Лев остался там. Ему теперь все равно.

Его больше нет.

Павел вызвался провожать меня до двери. У меня не было абсолютно никакого желания разговаривать с ним. Общения со следователем и наставлений адвоката более чем достаточно для одного дня, еще один разговор по душам явно лишний.

Но оказавшись в квартире, к допросу с пристрастием Заречный приступать не спешил, более того, выражал некую обеспокоенность моим душевным и телесным самочувствием. И забота эта, если и не злила, то вызывала трудноскрываемое подозрение.

–Тебе нельзя оставаться здесь одной, – выдал гениальную идею Павел.

–Почему это? – с подозрением посмотрев на него, спросила я.

–Тебе есть, у кого пожить?

–Никуда я не пойду, это мой дом.

–Ты можешь побыть у меня некоторое время…

–Павел, -решила я поставить точки над i. –Скажи прямо, чего ты от меня хочешь?

–Знаешь, – усмехнулся он в ответ. – С тобой очень трудно общаться.

–Есть шикарный способ избежать трудностей.

–Догадываюсь какой. Но это не мой вариант.

–Жаль.

–Не соглашусь.

–Нравятся трудности?

–Не они.

–Сегодня был паршивый день, – сказала я, игнорирую последнюю фразу. – Я очень устала и…

–Хочешь остаться одна, – закончил он за меня. – Понял. Ухожу.

Он и в самом деле направился к выходу, я поплелась за ним и уже даже поверила, что обойдется без глупых разговоров, но нет, обманулась.

–Не думал, что ты будешь переживать по нему так сильно.

–Я бы станцевала как-кан, но соблюдаю приличия. Придется подождать до похорон.

–Наверное, тебе это часто помогает, – задумчиво произнес он.

–Что? – не поняла я.

–Твой острый язык. Эффективное должно быть средство обороны.

–Не очень, раз ты все еще здесь.

Он искренне улыбнулся в ответ на мою реплику и сделал то, что повергло мне в шок. Ухватив за затылок, быстро притянул к себе и поцеловал в макушку. И, будто этого мало, прошептал:

–Не вздумай сбегать. Я не обижу тебя. Но терпения моего надолго не хватит. Посажу под замок и будешь там сидеть, пока во всем не разберусь.

Я хлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Он же пожелал мне спокойной ночи и покинул квартиру. Когда его уже и след простыл, я закрыла дверь и, стараясь хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, громко произнесла:

–Придурок. Форменный придурок. Вот ты кто!

Вечером приехала Ленка. Она готовила сырники и щебетала всякие глупости. Я не слишком внимательно ее слушала, но на душе стало светлее оттого, что в этом мире я не одна.

На следующий день, ближе к полудню, Ленка отправилась в «Куртизанку» – салон красоты, хозяйкой которого она стала не так давно, получив его в подарок от Петечки. Отдавая подруге должное, с гордостью скажу, дела ее шли успешно. От клиентов не было отбоя, выручка радовала карман в любое время года, и это при массовой конкуренции в данной сфере.

Объяснить успех не так уж трудно, детище свое Ленка любила, тратила на него массу сил и времени и, что немаловажно, делала все со вкусом и фантазией. Видимо, именно это и привлекало клиентов, превращая даже случайного визитера в постоянного ценителя услуг ее салона.

Так и сегодня, убедившись в том, что экстренная психологическая помощь мне не требуются, она помчалась воспитывать персонал и очаровывать клиентов.

Стоило закрыть за ней дверь, как позвонил Нечаев, и час спустя он восседал напротив меня. Его появление было вполне предсказуемо, и я рада, что он не заставил себя ждать.

Всего сутки прошли с нашей последней встречи, но что-то изменилось в нем безвозвратно. И дело вовсе не в усталости и горьких складках, залегших в уголках губ. Внешне он привычно сдержан, движения спокойны, речь нетороплива. В облике практически невозможно угадать терзающие его мысли. И все же меня не покидало ощущение, что передо мной уже не тот человек, что раньше. В нем появилось что-то темное, мутное, тревожившее.

–Не могу поверить, что Льва больше нет…

–Илья, когда мне позволят его забрать?

–С этим все решено, проблем не будет. У меня есть один знакомый, он все организует.

–Не надо, – перебила я. – Лучше меня никто не сделает. Прощание должно быть безупречным. Чужие так не смогут.

–Его ведь будут хоронить в закрытом гробу… – надтреснутым голосом вдруг сказал Нечаев.

Я отвернулась. Есть вещи, о которых я не могу говорить вслух, и эта одна из них. Однако Илья быстро взял себя в руки и, войдя в привычные деловые рамки, больше не позволял себя лишних эмоций.

–Как скажешь, Арина, так и будет. И все же я тебе оставлю пару визиток, помощь специалистов лишней не бывает.

–Кто мог это сделать, Илья? – решилась перейти к главному я.

–Я не смог узнать ничего нового, – нахмурился он. – Следствие топчется на месте. Явных врагов у Льва не было.

–А тайных?

–Тайные есть у всех, – усмехнулся он. – Но на то они и тайные, чтобы о них не все знали.

–И все же…

–Не могу назвать имен, да и значения это не имеет. Расследованием пусть занимается полиция. Тебе о другом сейчас думать нужно.

–О чем же?

–Я хочу, чтобы ты отнеслась ко мне, прежде всего, как к другу, – не спеша с ответом, начал Илья. – Лев дорожил тобой, и я сделаю все, чтобы защитить тебя. Но для этого мне необходима полная откровенность с твоей стороны. Полная, слышишь, Арина?

–Мне нечего скрывать.

–Хорошо. Тогда и я позволю себе изложить все, как есть, без лишней деликатности.

–Меня подозревают? ,

–Безусловно, – как само собой разумеющееся сказал он.

–Это не я, – смотря ему в глаза, сказала я. Отчего-то стало очень важным, чтобы именно он не сомневался во мне. Я искала в его взгляде поддержку, но увидела лишь пустоту. – Ты мне веришь?

–Тебе верил Лев. Этого более чем достаточно.

–Но не для следователей.

–Да, не для них, – кивнул он. – Пойми, тебе абсолютно ничего не нужно делать, для того, чтобы стать подозреваемой. Возможно, даже главной подозреваемой. Твой брак сделает все сам, в нем лишком много того, к чему можно придраться: твоя финансовая зависимость от мужа, ваша с ним разница в возрасте, четырнадцать лет, все же срок. Но самое главное, ты единственная наследница всего его состояния.

–С твоих слов выходит, я виновна, и суд да следствие не нужны, -горько усмехнулась я. – Но что с того? Да, мы разные. Да, мы не равны. Но так живут многие. Разве это повод обвинять жену в убийстве мужа?

– Вполне веская причина.

–Может и так, только я к этому не причастна, – упрямо твердила я. –Возможное наследство – это, безусловно, аргумент. Но у Льва есть семья и, пусть они живут в Израиле, ради денег могут вернуться на малую родину. Очевидно, мне с ними не тягаться и рисковать свободой ради нескончаемой судебной тяжбы глупо.

–Не скажи. Лев не поддерживает отношения со свой семьей много лет. Мы оба знаем по какой причине. Боюсь, даже его смерть и оставленное состояние их не примирит.

–Деньги творят чудеса. Да и мириться с мертвыми куда как проще, чем с живыми.

–Время покажет, – пожал плечами Нечаев и добавил. – Есть кое-что еще.

–Что же? – чувствуя, как холодок пробежал по спине, спросила я.

–Твое прошлое.

Нечаев сказал об этом спокойно. Ни взглядом, ни словом не показав свое отношение ко мне и моей биографии. Он все же не зря ел свой хлеб и адвокатом был от бога. Рано или поздно эта тема должна была всплыть, я все ждала, когда же. И дождалась. Только не понятно, отчего так тошно стало на душе.

–Мне нечего стыдится.

–Верю. Проблема не в этом. Некоторые твои знакомые…

–Все мои знакомые честные граждане, в противном случае, они сидели бы в тюрьме.

–Арина, – поморщился Илья. – Не забывай, я тебе не враг. Я ни в чем тебя не обвиняю. Сейчас мы ищем способ отвадить от тебя следаков.

–Ты прав, Илья. Я погорячилась.

–Постарайся обуздать свой темперамент. Хотя бы пока дело не закроют.

–Я буду паинькой, – сама себе не веря, кивнула я.

– Лев погиб в пятницу около пяти вечера, – спокойно продолжил Нечаев. – Нам необходимо найти тебе алиби на это время. Оно у тебя есть?

–Нет, – не задумываясь, ответила я. – Я гуляла по городу. Одна.

–Не годится, – спокойно сказал Илья и, как само собой разумеющееся, добавил. – Придумаем другое.

–Прости? – изумилась я.

–Если алиби нет, его надо создать. У тебя есть надежный человек, способный подтвердить, что в это время вы были вместе?

–Мне кажется или ты предлагаешь обмануть полицейских?

–Я предлагаю направить их по нужному следу.

–Нужный – это какой? – решила уточнить я.

–Тот, что приведет к убийце.

–А без моего липового алиби они его не найдут?

–Без него они пойдут по самому легкому пути, ты же поедешь по этапу. Привлекает такой маршрут?

–Как-то не очень.

–В таком случае, спрошу еще раз. У тебя есть человек, способный подтвердить твое алиби? Или мне его найти?

–Есть. Ленка.

–Звони ей, – придвинув телефон, сказал он.

Подружка взяла трубку с первого гудка, а уже через полчаса сидела между нами. Нечаев коротко изложил ей план. Она приняла его на ура и с боевым задором принялась репетировать свою роль на допросе у следователя.

Выходило у нас следующее: всю пятницу я провела в обществе лучшей подруги. Я приехала к ней, дабы помочь нарядится к званому вечеру в доме господина Приходько. Мы потратили весь день на ее подготовку к сему торжественному мероприятию и около восьми вечера, я вернулась домой. Так и получается, что мужа я убить не могла при всем желании, ведь все время рядом была подруга. То, что вернулась я в вечернее время, подтвердил консьерж. Но точное время он не помнил – на мое счастье. Ведь, скорее всего, с убийцей я едва не столкнулась нос к носу. И, что примечательно, в тот день не работало видеонаблюдение, а, значит, нет ни только изображения убийцы и подтверждения того, что Лев был в квартире, но и доказательства того, что я вернулась раньше заявленного. Вот и верь поле этого в совпадения…

Нечаев потратил два часа, пока не решил, что к свиданию с полицией мы готовы. Убедившись, что история выглядит правдоподобно, и в деталях никто не путается, он снабдил нас последними указаниями:

–Завтра к девяти я заеду за вами, проговорим все еще раз. Со следаком я договорился на одиннадцать, как раз все должны успеть.

–Хорошо, – синхронно отозвались мы, и я отправилась провожать гостя. У самого порога он сказал:

–Не забывай одно простое правило, Арина. Любой контакт со следствием тебе сейчас вреден. Никакой дружбы или порядочности с их стороны и быть не может, не ведись на эту ерунду. Ни о чем с ментами не говори, а тем более не подписывай без меня. Поняла?

–Да.

–Умница. До завтра.

Я закрыла за Нечаевым дверь и замерла подле нее. Его уже не было рядом, а мурашки по спине так и бегали.

–Ты ему веришь? – перебравшись в гостиную, спросила подруга.

–Нет. Веру заслужить надо.

–Кажется мне, мутит наш адвокат что-то. Уж не решил ли он тебя подставить?

–Отмазав от ментов?

–Брось. Алиби – это, конечно, здорово. Но и ежу понятно, чтобы убить, вовсе не обязательно самой ручки пачкать.

–В этом ты права. Вполне могу перейти из исполнителя в заказчики, так и оставаясь подозреваемой.

–Но попробовать все же стоит, – задумчиво говорила она. – Если менты на кого-нибудь другого внимание переключат, нам только польза. А с чего этот Нечаев так старается?

–У него свой интерес.

–Увидел в тебе богатую клиентку?

–Он видит во мне наследницу Льва. То есть потенциальную владелицу трети его фирмы. Чем не повод подружиться?

–Дела… Сегодня он тебя отмазывает, а завтра ты под его дудочку пляшешь и фирму ему отписываешь.

–Или продаю за бесценок, или все его начинания поддерживаю, не споря … Вариантов много.

–У них со Львом на двоих бизнес?

–Нет, в фирме три партнера: Лев, Нечаев и Пантелеев. Всех троих равные доли, решения принимаются большинством голосов. Но, по факту, заправляли всем Нечаев и Лев, поскольку Пантелеев уже пару лет мотается по морям и океанам в обществе пышногрудых див, а делами фирмы абсолютно не интересуется, получая свой процент от прибыли.

–Уморили его адвокатские делишки?

–Ага, ему как шестьдесят пять стукнуло, так и ушел в вольное плаванье. Заявил, что остаток жизни хочет провести незабываемо. Судя по тому, что я о нем и его приключениях слышала, намеченного курса держится верно.

–Значит, фирма тебе и Нечаеву остается, – подвела итог Ленка. – Неплохой повод поддержать тебя в трудную минуту. Из твоих рук ее не слишком сложно получить будет. Если ты на свободе, конечно.

–Проблемы будем решать по мере их поступления. Сейчас со следствием, потом с Нечаевым.

–Ты еще про Заречного не забудь.

–Про него забудешь, – поморщилась я.

–Поласковее бы ты с ним, Арина, – елейно заговорила Ленка. -Союзники нам сейчас нужны очень-очень.

–С такими союзниками и врагов не надо, – буркнула я.

–Постарайся его хотя бы не злить, может и обойдется.

Трудно сказать, чем руководствовался Нечаев, решив помогать мне. Несомненно одно, задуманное им, избавило меня от назойливого внимания сотрудников полиции. Я и Ленка дважды посетили кабинет следователя, каждый раз Илья нас сопровождал. Его присутствие оказывало чудодейственное влияние на борцов с преступностью. Они робели и скучнели, мы же, наоборот, чувствовали себя увереннее и все то время, что провели в казенных кабинетах верили в свою ложь, как в святую правду.

Наши показания аккуратно записывались, складывались в папочку и запирались в сейф. Меня не покидало чувство, что все следствие по делу Льва так и останется в нем. Убийцу не найдут, да и не будут искать, папочка же подрастет в размерах, пропылится положенный срок и уйдет в архив.

Но свое мнение я предпочитала держать при себе и всячески старалась демонстрировать лояльность как полицейским, так и Нечаеву. Может они и по разную сторону баррикад, но я-то уж точно ни к одной стороне не принадлежу. Мне «посчастливилось» оказаться между ними, а посему, как неустанно твердила Ленка, дружить надо со всеми.

В свободное от лицедейства время я занималась приготовлениями к похоронам. В перерывах между полицией, визитами Нечаева и Заречного, я кружилась по городу, организовывая прощание с мужем. Десятки незнакомых людей абсолютно безразличных к моему горю выражали соболезнования лично и по телефону, я принимала их, дежурно благодарила за участие. Отвечала на звонки, получала цветы, позволяла целовать свои руки, щеки, и все слушала эти нескончаемые скорбные, формальные речи…

И, казалось, ничто из происходящего не трогает меня. Будто бы неведомый добряк вколол мне изрядную дозу обезболивающего. Я осознавала все, но перестала что-либо чувствовать. Мне нравилось это состояние полнейшего эмоционального отупения. И пусть где-то на окраине сознания билась мысль о том, что рано или поздно горе, обида, раскаянье накроют с головой. Я лишь смела надеяться, что случиться это не скоро.

Так прошло несколько дней, и настал момент прощания. Я помню этот день очень плохо, лишь урывками. Иногда казалось, что меня там и не было вовсе. Словно кто-то другой рассказал о том, как все было, и чужой рассказ врезался в память, оставив смазанное впечатление.

Проститься со Львом пришли многие. «Лучшие» люди города читали по бумажкам или на память скорбные речи, жонглировали красивыми и пустыми фразами. Среди них были и Нечаев с Заречным. Оба воздержались от прощального слова и явно старались не показываться мне на глаза, однако я постоянно ощущала прикованные в себе взгляды. Впрочем, вниманием в этот день я была награждена едва ли не больше Льва. Ведь вдова погибшего при странных обстоятельствах богача – чудный объект для сплетен.

День, наконец, подошел к концу. Илья, заметив, что мы с Ленкой собираемся уходить, вызвался подвести, и мы уехали втроем. По дороге никто не проронил и слова, но молчание не давило. Каждый настолько погрузился в свои мысли, что перестал замечать чужое присутствие. Припарковавшись во дворе дома, он заглушил мотор и, посмотрев на меня, сказал:

–Прогуляемся?

–Ариночка, я подожду тебя дома, – тут же заявила Ленка и, не дожидаясь ответа, выпорхнула из машины. Мы же с Нечаевым пошли в парк.

–Ты все очень хорошо организовала.

–Спасибо.

–Ему бы понравилось.

–Надеюсь, это так.

Повисла неловкая пауза, и мы не знали, как ее нарушить. Илья нервничал, и это было так непривычно, что я растерялась. Хотелось уйти, но все же, я понимала, возможно, сейчас мой единственный шанс узнать столь необходимую информацию. Посему я кашлянула и робко начала:

–Я звонила его родителям.

–Напрасно тратила время, – горько усмехнулся Илья. – Лев умер для них много лет назад и то, что похоронили его только сегодня, не значит абсолютно ничего.

–Он был их сыном, они имеют право знать.

–Что за детские бредни, Арина? – резко вскинул голову Нечаев и в глазах его плескалась ярость. –Примирение, воссоединение, всеобщее благоденствие… Как ты умудряешься верить в это?! Тебе ли не знать, что все это сказки?! Ничего не стоящие сказки!

Я отвернулась, не желая отвечать. Другой реакции на свой поступок я и не ждала. Я считала себя обязанной оповестить семью Коган о трагедии и сделала это. И да, пусть это иллюзия, но мне хотелось, чтобы смерть примирила разбитую семью.

–Семнадцать лет назад отец Льва вышвырнул из дома собственного сына, – спустя некоторое время заговорил Илья. – В тот день, он сказал, что сын его умер и Льва он не знает. Он лишил его наследства и финансирования, запретил членам семьи даже произносить его имя. Ни его мать, ни сестра не посмели перечить. И все семнадцать лет они не нарушали запрет.

Илья рассказывал историю мужа тихим надтреснутым голосом. Присев на скамейку под цветущим каштаном, я внимательно слушала его, надеясь узнать о той части жизни Льва, что всегда была закрыта для меня.

–Все семнадцать лет Лев пытался доказать отцу и самому себе, что он достоин своей семьи. Достоин их прощения. Но все его усилия так и остались тщетными.

–Никто не заслуживает такой кары, – едва слышно произнесла я.

–Мы все заслуживаем то, что имеем. Значит и Коган старший заслужил такого сына, как Лев.

Я прикрыла глаза, не желая соглашаться, но оставила свое мнение при себе, предпочтя выслушать Нечаева. Он же со взглядом, обращенным в пустоту, продолжал говорить:

–Знаешь, ведь Лев действительно верил, что ваш брак сможет помощь ему вернуться в семью. Он не желал признавать этого, но догадаться не стоило особого труда. И что в итоге? Он проиграл. Снова. Мертвые не воскресают.

Последняя фраза Нечаева будто хлыстом ударила меня. Я вздрогнула и сжала руки в замок, боясь, что они выдадут мое волнение. Какое-то время мы просидели в давящей тишине, и вдруг Нечаев посмотрел на меня и будничным тоном сказал:

–Выпьем кофе? Похолодало…

Не дожидаясь ответа, он пошел к перекрестку. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Я вглядывалась в его лицо, но не было на нем и следа недавних переживаний. Даже походка его теперь казалась другой. Привычно уверенной и энергичной.

Выбрав столик у окна в маленькой кофейни, Илья сделал заказ. Он не проронил и слова, пока его не принесли, а стоило официантке отойти, заговорил:

–Тебе нужно быть осторожной с Заречным.

–Вот как? – вскинула я брови. Внезапная смена темы настораживала.

–Он давний клиент Льва, – помешивая изящной ложечкой кофе, говорил адвокат. – Один из самых денежных. Пусть тебя не обманывает его вид. Парень не прост. Цели своей всегда добивается, будто из стали слит.

–Под внешностью благородного шевалье скрывается плут и макрушник?

–Нет, – усмехнулся Нечаев. – И он, и его методы чисты. Насколько это возможно, разумеется…

–Разумеется, -хмыкнула я. – Чистые руки, горячее сердце, только погон, да ордена за благородство не хватает.

–Он вложил целое состояние в одно дело, – не обращая внимания на мою язвительность, говорил Илья. Я же, поняв, что мы перешли к главному, обратилась в слух. – Лев курировал юридический аспект сделки. Это обычная практика, он вел все дела компании Павла. Иногда один, чаще совместно с одной вашингтонской юридической фирмой.

–Вашингтон? – удивленно ахнула я.

–Ты знаешь, чем занимается Павел? – по-доброму улыбнулся Нечаев.

–Понятия не имею, – искренне ответила я.

–Его компания ищет по всему миру наиболее перспективные разработки в сфере программного обеспечения и вычислительной техники.

–Как заумно…

–Павел финансирует потенциально перспективных ученых и их проекты. Взамен он становится правообладателем всех изобретений. Как правило, когда проект доведен до определенного уровня, цена его становится колоссальной и на этой стадии Павел перепродает все транснациональным компаниям, снимая максимум сливок, не рискуя при этом потерпеть крах при распространении продукта в массы.