Текст книги "Последняя осень. Буря"

– В моей рукописи сразу три маньяка: первый похищает близнецов, потому что отвергает свою темную сторону, второй страдает из-за тяжелого детства в приемных семьях, поэтому душит матерей, которые отдали деток в приют, а третья, девушка с раздвоением личности и выкидышем, забирает младенцев, чтобы заполнить пустоту внутри. Им противостоит обычная, умная, невероятно застенчивая, но красивая школьница, выросшая на романах Джейн Остин и детективах. Потом у нее появятся суперспособности: феноменальная память, чтение мыслей, телекинез, управление водой. О, еще она влюбится в плохого, но хорошего властелина-полукровку: наполовину вампира, наполовину оборотня. Правда интригующе?

Маша кивнула, мысленно отметив: «Какая-то бредятина». Подруга, судя по натянутой улыбке, тоже не оценила гениального замысла, затем и вовсе произнесла:

– Очень сумбурно.

Ангелина надулась, но промолчала.

– Что ты все время держишь? – громко спросил Семен.

Михаил расправил полы пиджака. Иногда казалось, что к нему прирос деловой костюм или коренастый парень уже родился эталонным менеджером.

– Нам на лекции как-то задвигали про точку невозврата и эффективный контроль, – пробасил тот. – Ну про то, что, если правильно расставить контрольные пункты, будет наилучший результат. Препод еще привел в пример самолет. Вроде бы пилот может войти в штопор, то бишь полететь по спиралям, двигаться неуправляемо. В какой-то момент наступит ситуация, когда нельзя будет вернуться на нужную траекторию. В бизнесе это тоже случается.

– Не вижу связи, – признался Семен.

– Чувствую, сейчас то самое: если отвечу на вопрос, дороги назад не будет. Для всех.

– Решил напустить интриги? – усмехнулась Вика.

Михаил выудил из кармана смятый листок, откашлялся и произнес:

– Я сплоховал, когда подошел к Глебу. Как мужик понимаю, что должен выручить друга, найти для него хорошее место, но самому стремно. В общем, с горем пополам собрался, понес. Сема и Марк трепались, не заметили, как в дверном проеме Глеба качнуло, он ударился о косяк, из кармана что-то выпало. Мы его разместили, накрыли, и вдруг закричала девушка. Эти двое уже удрали, я поздно среагировал, зачем-то поднял клочок. Мало ли, мусор какой-то, – он разгладил бумагу. – Оказалось, записка. Читаю: «Прекрати или пожалеешь». Кажись, Глеба убили.

Глава 4
Внеучебная практика

В керамической кружке полумесяцем блестела долька лимона. Маша не притронулась к остывшему чаю, мимоходом отметила, что легкий беспорядок, изумленные лица студентов и тусклый дневной свет можно было принять за картину с каким-нибудь загадочным названием. Она не увлекалась живописью, последний раз посещала музей при факультете: комнату размером с подсобку, где висели творения бывшего выпускника, бросившего юриспруденцию ради искусства. В импровизированную галерею водили лишь первокурсников, и те пытались опознать в трапециях, ромбах и разноцветных кляксах признаки судебного процесса, которому, если верить подписям, были посвящены полотна. «Как бы нарисовали нас?» – неожиданно подумала Маша, глядя на присутствующих. Бледная Настя и непривычно молчаливая Вика стали бы треугольником, недоставало лишь одного угла – Глеба. Взаимную неприязнь Волгина и Игоря изобразили бы ломаной линией. В итоге от точки, которая символизировала покойного, потянулись бы лучи к друзьям, врагам, знакомым. Рано или поздно среди них отыскался бы убийца.

Динара первой опомнилась от шока и потребовала:

– Покажи.

Михаил категорично заявил:

– Нельзя, испортишь отпечатки. Менты снимут пальчики и поймут, какой урод угробил Глеба.

– Ты сам трогал записку, – возразила та. – Будешь первым подозреваемым.

Михаил ойкнул и бросил листок на заляпанный стол. Женя мигом достал пакет из кармана, намотал на ладонь и, ухватившись за бумажный край, поднял послание, будто оно было ядовитым.

– Миха, осторожно, уничтожишь улику, – поругал он. – У кого-нибудь есть файлик?

– Для ноутбука? – удивилась Эмилия.

Рыжий уставился на нее как на полоумную и сказал:

– Нет. Ты где держишь документы?

– В мультифоре.

Удивленных взглядов прибавилось. Ангелина, натужно хихикнув, пояснила, что сибиряки обозначают таким словом канцелярский товар, защищающий бумаги от загрязнения. «Страна одна, названий много», – подумала Маша. Глядя на карту, она никогда не осознавала, насколько огромной и необъятной была родина. В университет стекались ребята из дальних регионов, но их рассказы звучали байками. Поначалу ее удивляло, как одногруппники с Камчатки после пар звонили домой и желали родным спокойной ночи. Некоторые показательно не носили теплые куртки в декабре, хвалили мягкий климат, а когда наступал январь, жаловались на ледяной дождь. Южная зима словно повторяла за северной – суровела с каждым годом.

Вика порылась в баулах, нашла слегка помятый файл. Женя задержал дыхание и будто бы окаменел, пока не положил важную находку.

– Может, кто-то неудачно пошутил? – боязливо прошептала Яна, указав на злополучный клочок.

– Какой-то злой юмор, – отрывисто проговорил Леонид. – Волгин же погиб по-настоящему.

– В результате несчастного случая, – с нажимом сказал Кирилл. – Записка ничего не доказывает.

– Не, наоборот, – встрял Женя. – Теперь понятно, почему Глеб полз к двери. Он пытался удрать от нападавшего.

Маша вздрогнула, представив, как парень, пересчитав позвоночником ступеньки, оглянулся, дезориентированный шоком, падением и невыносимой болью, едва сообразил, что его вознамерились убить, забыл о морозе, поспешил к выходу. Наверное, тело слушалось плохо, адреналин толкал на необдуманные поступки, в мыслях без остановки гудело: «Беги, чтобы выжить». Он не смог встать, завозился на полу, лишь чуть-чуть отодвинулся от лестницы, после чего потерял сознание. Неизвестный с радостью наблюдал, как задуманное воплотилось в реальность.

Стало жутко, но потом ее одолели сомнения. Студенты были объяты страхом, совсем не напоминали расчетливых преступников. «Чикатило тоже считали добряком, – подумала Маша. – Чтобы столкнуть кого-то, необязательно тягать гантели. Главное – подобрать момент». Она прекрасно знала, как легко оборвать чью-то жизнь.

– Волгин – дурак, от разъяренного духа нельзя спрятаться, – пробурчал Игорь. – Надо валить отсюда.

– Дошло наконец? – хмыкнула Динара, небрежно перекинув волосы за спину. – Волгину уже не помочь, сосредоточимся на своем спасении.

– Эгоисты! – раздраженно воскликнула Настя. – Глебушка бы вас не бросил.

– Сиди тут, раз такая благородная, – сварливо проворчал Игорь.

Первокурсница вздрогнула, слезно запричитала, что должна уцелеть и обрести счастье ради любимого, завести каналы в соцсетях и делиться своим опытом проживания скорби.

– Сейчас мы не дойдем до шоссе, – прервал словесный поток Леонид. – Вы, юристы, пока без дела, займитесь расследованием.

– Нам нужно снимать рекламу, – напомнил Кирилл.

– Улыбаться, пока Глебушка коченеет? – возмущенно взвизгнула Настя. – У тебя дыра вместо сердца. Абьюзер! Хочешь навязать чувство вины, манипулировать мной?

Она заплакала, не позволив Кириллу объясниться. Женя щедро плеснул в кружку из фляги, пододвинул к несчастной и велел выпить до дна. Девушка сопротивлялась недолго: опустошила чашку и замолчала, уткнувшись в телефон.

– Не повезло ректору. «Лето с пользой» оказался мертворожденным проектом, – презрительно проговорила Вика. – После такого лагерь точно закроют.

– И правильно, тут плохая аура! – воскликнула Яна, затянув на шарфике сложный узел.

Маша предположила, что после ремонта и благоустройства никто бы не назвал «Бурю» филиалом ада на земле. Она считала особняки с привидениями, проклятые гостиницы, нехорошие квартиры выдумкой изобретательных маркетологов. Если бы Яна пожаловалась на запах краски, неполадки со связью, шум или спартанские условия, претензии были бы обоснованными. Инфернальное зло не существовало, в отличие от преступников, садистов и прочих монстров в человеческих личинах, разгуливавших по улицам.

– Что тут выяснять? – настаивал Игорь. – Даже если ты прав, где взять следователя, криминалиста, судмедэксперта? Мы, теоретики, ничего не обнаружим, только повредим следы.

– Не все бестолковые, – с пренебрежением ответил Леонид и подобрел: – Маша, хочешь разобраться?

Она едва не подпрыгнула на стуле, взглянула в туманно-серые глаза парня. Вопреки ожиданиям, Леонид выглядел решительным, как и много месяцев назад, когда они, Марк и Кирилл, сидели на кухне Динары, обсуждали, как распознать того, кто повинен в смерти отца. Их команда почти постоянно ругалась, не слишком тщательно продумывала планы, а иногда стремительно приближалась к провалу. Маша зарекалась влипать в неприятности, однако обладала невидимым магнитом, притягивающим бесконечные передряги.

– Почему я?

– А кто еще? Только ты решила загадку про лошадь.

«Потому что знала ответ», – подумала она, но промолчала. Прежде у нее никогда не возникало желания податься в частные сыщики или правоохранительные органы. Детективы не вызывали ничего, кроме скуки, романтика уголовного права тоже не привлекала, ведь хитроумные воры, гениальные маньяки и неуловимые правонарушители встречались очень редко. Действительность была грубой, грязной и опустошающей. Даже обворожительные злодеи, которым фанатки слали письма в тюрьмы, без громких заголовков являлись больными насильниками и извращенцами, поймать которых мешали лишь плохая подготовка и отсутствие у полицейских соответствующего опыта. Потому предложение Леонида выбило ее из колеи.

– Мы с Глебом не чужие друг другу, – защебетала Вика. – Ладно, выручу вас.

– Нельзя, – недоверчиво сощурился Леонид. – Ты заинтересована, вдруг подтасуешь улики?

– Зачем? Я ни в чем не виновата.

– Мало ли. Мы с Динарой проверим.

– Даже не мечтай, – возразила та, для убедительности выдав монолог на башкирском. – Я не собираюсь обыскивать труп, болтать со всеми и блефовать, корча из себя всезнающего Шерлока. Зачем усложнять? Давайте дождемся хорошей погоды и уберемся подальше.

– Тебе не любопытно? – протянула Ангелина.

– Не-а.

Маша поддержала приятельницу и добавила:

– Разумнее не вмешиваться. Да, я читала учебник по криминалистике, но это капля в море.

– Попробуем, вдруг у нас получится? – настаивал Леонид.

– Чего ты пристаешь? – вмешался Марк. – Она ясно дала понять, что не хочет участвовать.

Маша удивленно воззрилась на бывшего парня: «Он помогает мне? – на душе на миг потеплело. – Ага, если бы. Проще поверить, что у меня начались глюки. Наверное, ему надоели разговоры, вот и сообразил, как прекратить болтовню».

– Нашли спецов, – презрительно хмыкнул Игорь. – У меня связи в прокуратуре. Если не будете путаться под ногами, получите ответы.

Он вещал тоном стереотипного героя из боевика, но студенты игнорировали единственного спасителя.

– Вы с Глебом чуть не подрались, – сказал Леонид.

– На что намекаешь? – ощетинился тот.

– Говорю прямо: ты мутный злопамятный тип и главный подозреваемый.

Игорь насупился, однако промолчал. Группа разделилась надвое, каждая половина вознамерилась переубедить противников.

– Тихо, – скомандовал Марк. – Любой мог накарябать записку, значит, Волгин умер случайно.

– Положение тела странное, – задумчиво сказал Женя. – Глебчик в таком состоянии прошел бы по канату над пропастью, а тут была всего лишь лестница. У него нормальная вестибулярка. Очевидно, ему кто-то угрожал, а потом решил поквитаться.

– Какой мотив? – спросил Игорь.

– Корыстный, – ответил долговязый сыщик. – Допустим, сюда пробрался местный заблудившийся водитель или зэк в бегах. Глебчик забыл, что Марк закрыл дверь на ночь, собрался попарить на улице, но не смог. Незнакомец как-то вломился, потребовал телефон и ценности, завязалась потасовка.

– Боевик из девяностых, – снисходительно фыркнула Вика. – Если ты прав, почему Волгин не позвал нас? Все бы проснулись от шума.

– Меня разбудил грохот, – встряла Маша. – Примерно в полпятого утра. Я решила, что сверху что-то отвалилось.

– Подтверждаю, я тоже это слышала, – заверила Яна. – Чудовищный гул. Потом еле задремала.

В следующие пару минут еще трое студентов сообщили о громком звуке. Спросонья они списали рокот на ошибку строителей.

– Видимо, это время, когда Волгин упал, – предположил Кирилл. – Через входную дверь никто не мог проникнуть, она была заперта до того, как мы пошли откапывать дорогу.

– Ключ один, другие забрали строители, – сказал Марк. – Женя, без обид, твоя версия рассыпается.

– Ой, сейчас продается столько отмычек, можно легко купить навороченную, подешевле, какую угодно. Уверен, тут пустяковый замок, бывалый сиделец или рукастый мужик взломают в два счета, – настаивал тот. – Или пролезут через окно.

– На первом этаже все заколочено, – сообщил Марк.

– Вдруг где-то лаз?

– Пойдемте и проверим, – оживился Леонид. – Смысл препираться?

Он собрал кучку добровольцев. Маша присоединилась к инициативным парням и девушкам, чтобы поскорее опровергнуть их теории и переключиться на что-то более приятное, чем охота на ведьм или выдумывание маньяков. Последовав за Леонидом, она спустилась на первый этаж, прижалась к стене, обошла место трагедии, юркнула в холл и поежилась. С пола почти до потолка громоздились колонны из плиток, каких-то мешков, банок и прочего мусора. Из-за наглухо прибитых досок создавалось ощущение, что снаружи уже смеркалось. Сверху не то пеплом, не то снежинками падала старая побелка. Когда на смартфонах включились фонарики, справа на стене обнаружился остаток мозаики, изображавшей старательных пионеров, красное знамя, усердных рабочих и колхозников. Надпись «Будь готов» ничуть не выцвела, луга сохранили зеленый, как бутылочное стекло, оттенок. Эта часть пространства словно возникла из иного мира. Вкупе с разрухой она смотрелась чем-то невероятным, будто была окном в прошлое или миражом.

Исследование продлилось недолго. Маша осторожно лавировала между завалами, осматривала оконные проемы, щурясь от блеска, проникавшего сквозь редкие щели. Изо рта вырывался пар, пальцы мерзли, под ботинками противно хрустели высохшие тельца тараканов, жуков, мух. «Заколотили намертво, – отметила она, пытаясь отвлечься от гнетущей обстановки. – Даже мышь не проскочит».

Погрустневшие ребята вернулись в тепло. Динара заботливо налила подруге новую порцию чая, Маша прижала озябшие ладони к чашке. Неровный кругляшок лимона плескался в темном напитке, как кораблик в разгар морской бури. Когда руки потеплели, она боязливо провела по волосам, шее, плечам, уставилась на кожу, но не увидела ни пыли, ни грязи, ни паутины. Захотелось отмыться от царившей внизу обреченности.

– Вы не нашли никаких лазеек, – подытожила Динара. – Сюда нельзя проникнуть с улицы, второй этаж расположен слишком высоко, деревьев, по которым можно вскарабкаться, тоже нет.

– Убийца среди нас? – пискнула Ангелина. – И он не остановится, пока не расправится со всеми?

– Бред, – хмыкнула Вика. – Ты книжек начиталась?

– Статей, – выпалила та и расплела одну косичку. – Знаешь, сколько душегубов остается на свободе? Иногда СМИ, связи потерпевших и закон бессильны. В прошлом году у влиятельной женщины зарезали сына. Он вроде учился в нашем вузе. Говорят, настоящий виновник избежал наказания.

– Ты про Артема? – равнодушно произнесла Динара.

Маша, едва не расплескав чай, ахнула и прикусила щеку, чтобы унять рвущуюся наружу дрожь.

– Ага, только фамилию забыла.

– Кадошов, ботаник и зануда. Мы были однокурсниками, – скучающе сказал Женя. – Он постоянно душнил.

По спине покатился пот. Из-за недавнего стресса было сложнее держать броню, которую она выстраивала, чтобы избежать уголовного преследования. «Я защищалась», – мысленно повторила она.

– Артем тоже с юридического? Как Глеб? – спросила Ангелина.

Игорь кивнул и сухо сообщил, будто озвучил протокол допроса:

– Его приложило об арматуру. Наверное, неудачно упал.

– Парни, почти одногодки, потеряли равновесие и погибли, – продолжала раздражающе наблюдательная соседка. – Разве не странно?

– Точно, – задумчиво потер подбородок Женя. – Намечается серия.

У Маши затряслась правая нога. На горизонте замаячила колония, в голове раздалось: «Тебя раскрыли! Уходи, пока не поздно!» Вспомнился кошмар, в котором судья специально восстановила смертную казнь, чтобы приговорить ее к расстрелу.

– Совершенно разные случаи, – вмешался Кирилл. – Возле гаражей трутся алкаши и бомжи, на Кадошова напал один из маргиналов.

Леонид, прежде рвавшийся к активным действиям, притих. Оставалось лишь позавидовать его невозмутимости и самообладанию.

– А ты чего молчишь? – заметил Михаил, даже не обозвав сельского парня.

– Соображаю, как быть, – ответил тот.

– Забудьте, – предложил Марк. – Отдохните, поговорите еще о чем-нибудь.

– Мы в опасности, – твердила как попугай Ангелина. – Если не обнаружим маньяка, поплатимся за беспечность.

– Дух Юрия не дремлет, – пробубнил Игорь.

В ушах звенели обвинения, каждый взгляд настораживал. «Почему Динара и Вика молчат? Догадываются? Зачем Эмилия крутит кольцо на пальце? Почему Яна щурится? Они уже в курсе? Кирилл и Леонид тоже сообразили? Как поступить? – беззвучно вопрошала Маша. – На меня повесят Волгина, срок будет огромным. Придется заболеть туберкулезом, быстренько рехнуться или косить под психованную. Какой диагноз нужен? Как симулировать? В психушке очень плохо?» От напряжения свело все мышцы. В ушах набатом стучал голос безутешной Екатерины Николаевны: «Кто убил моего сыночка? Кто? Кто? Кто?!»

– Я! – выпалила Маша в попытках заглушить крики. Увидев изумленные лица, она смутилась. – Эм, я солидарна с Леонидом. Нельзя трусливо сдаваться. Хоть мне далеко до профи, сделаю все возможное.

Динара уставилась на нее как на безумную, уточнив:

– Ты уверена, что хочешь вникать в это?

Маша промямлила нечто неопределенное.

– Ну ладно. Я с тобой, – поддержала подруга. – Даже если мы сделаем немного, это будет честной и полезной работой.

«Как же мне с ней повезло», – возликовала Маша.

– Пожалуй, мне стоит попрактиковаться, – вызвался Кирилл. – Вдруг успешное расследование зачтется в резюме? Будет преимуществом при приеме на работу.

– Если что-то понадобится, зовите, – сказал Марк и ушел.

Маша глядела в его спину, думая: «Спасибо, что не выдал». Он был единственным человеком, который знал правду про гибель Артема. Даже после ссоры он сохранил тайну, что заслуживало уважения.

Команда почти воссоединилась, лишь вместо Бортникова добавился Женя, выразивший искренний интерес к гибели друга.

– Почему вы? – злобно буркнул Игорь.

– Самые беспристрастные, дотошные и инициативные, – произнес Кирилл тоном, не терпящим возражений.

– Доморощенные умники. Не хватает фургона и говорящей собаки.

– Пес уже есть, – хмыкнул блондин, выразительно посмотрев на Женю.

– Я бы не отказалась от того суперпеченья, – улыбнулась Ангелина. – Обожала эти мультики, особенно финал, когда с преступника или чудовища срывали маску.

– Некоторые люди отлично прячут гнильцу, – помрачнел Кирилл. – Жаль, что их сложно разоблачить в отличие от вымышленных гадов.

– Что за пассивная агрессия? – встряла Настя.

– Перейдем к делу, – перебила Маша.

Она рассудила, что разумнее притворяться и изображать бурную деятельность, чем отбывать наказание. Риск миновал, но расслабляться не следовало.

Студенты кое-как воссоздали хронологию событий. Из рассказов получалось, что для многих вечеринка завершилась после двух часов ночи. Возможно, на то, что молодежь сморило до рассвета, повлияли природа, количество выпитого, усталость после поездки, стужа – или для этого были иные причины. Особую стойкость проявили Глеб, Женя, Михаил, Злата и Динара, до победного сидевшие в пустом общем зале. Услышав свое имя, подруга небрежно пригладила пряди у лица. «Ей неловко, – разгадала маневр Маша, которая давно заметила, что у внешне непробиваемой и уверенной девушки в минуты замешательства краснели уши. – Наверное, она ничего не помнит».

Между тем Злата призналась, как ушла в двадцать минут третьего. Игорь, будто цепной пес, сделал стойку и громко заявил, что в век технического прогресса люди перестали следить за временем.

– Этим сведениям нельзя верить. Никто не фиксирует все с точностью до минуты, тем более под спиртным, – подытожил он, ткнув в сторону девушки. – Хочешь что-то скрыть? Запутываешь нас? Или у тебя феноменальная память?

– Нет, все куда банальнее, – ответила Злата. – Когда я прощалась, у Динары зазвенел будильник, вот мне и запомнилось необычное.

– Ой, телефон новый, еще не освоилась, – скороговоркой произнесла башкирка. – Видимо, я неправильно поставила таймер для сна.

– Ты же говорила, что это для игры, – встряла Ангелина. – Там повысили цены на улучшения с фаворитами, и тебе приходится выдумывать всякие приемчики, чтобы копить валюту…

Она замолчала под недовольным взглядом темно-карих глаз.

Женя сообщил, что ушел по поручению Глеба за выпивкой, поэтому не застал момента, когда удалилась Динара. В комнате он пробыл около пятнадцати минут, тихо копался в вещах, чтобы не разбудить соседей, потом принес коньяк, и они втроем переместились в вожатскую.

– Пока Евгеныч отчалил, мы с Волгиным ждали в холле, – подтвердил Михаил.

– Никто из вас не выходил в коридор? – спросила Маша и продолжила, когда парень ответил отрицательно: – Уверен? Я видела, как Глеб возвращался из ванной и помог, – она осеклась, решив скрыть конфуз с Динарой, – мне. Довел до спальни.

– Зачем? – недоверчиво прищурилась Настя.

– Приснился кошмар. Я вскочила, не сообразила, где нахожусь, машинально побрела на свет, – выдумывала та.

– Ты лунатишь? – охнула ревнивая первокурсница. – Угробила моего любимого и не очнулась?

– Был случай, когда спящий америкос задушил жену, – встрял Игорь.

– У них умелые адвокаты, – тоном эксперта сказал Кирилл. – Даже если копы схватят мужика возле тела, найдут в его карманах пистолет и другие неопровержимые доказательства, юристы пригласят на судебное заседание орнитолога с корочками, вмиг убедят присяжных, что во всем виновата сова, пролетавшая мимо.

– Ну тупые, – презрительно усмехнулся Игорь.

– Фемида слепнет, когда вмешиваются крупные купюры, – философски изрек Семен.

Маша поспешила разбить обвинения Насти, твердо произнесла:

– Я не последняя, кто пересекался с Глебом.

«Благими намерениями, – хмыкнула она, глянув на безмятежную Динару. – Вот и спасай репутацию близких, потом поплатишься за доброту». Угроза миновала. Все были вынуждены согласиться с тем, что Настя заблуждалась. Михаил потер шею, уставился в пол и с видом нашкодившего ребенка пролепетал:

– Кажись, я уснул. Помню, как Глеб меня растолкал, мы двинули в вожатскую. До этого – провал. Потом еще час догонялись, – проговорил он, расстегнув воротник помятой рубашки. – Или чуть меньше, точно не скажу. Я двинул первым, Евгеныч задержался.

– На пару минут, – выпалил рыжий, – потом тоже собрался на боковую. Шел тихо, чтобы не мешать Михе.

– О чем вы болтали? Ругались из-за, – Вика помедлила, – инцидента?

Красноречивый взгляд, обращенный к Кириллу, не нуждался в пояснении.

– А смысл? – отозвался Женя. – Кто-нибудь бы все равно донес. Я вел себя по-скотски, Кир был мне братом.

Маша посмотрела на блондина, но тот и бровью не повел. «Должно быть, ему очень плохо, – вздохнула она. – Измена всегда ранит». Любимый человек не заслуживал того, чтобы его доверие предавали. Конечно, мало кто честно обсуждал угасшие чувства, разницу в ценностях, перемену в себе, а затем предлагал расставание. Куда легче было завести роман или интрижку, бесконечно лгать и оттягивать неизбежное. Врун будто строил песчаный замок, твердил обманутой стороне о привязанности, а сам, словно волны, ломавшие хрупкие башенки, нарушал обещание. Это было бессовестно и несправедливо.

Снегопад усилился. Маша ощутила себя одиноким домиком из новогоднего шара. Гибель Артема незримым куполом оградила ее от мира и друзей, а сверху, как искусственные снежинки, посыпались проблемы, будто невидимый гигант тряхнул или вовсе разбил сувенир. Хватило ли ей силы разорвать барьер, навсегда перевернуть самую темную страницу своей жизни? За те секунды, что Маша успела попрощаться со свободой, она поняла, как дорожила своей обычной, пускай и не самой счастливой, судьбой, поэтому приготовилась бороться до конца.

Вика взяла бразды правления в свои руки и осведомилась:

– Что было с Волгиным с начала четвертого до половины пятого?

Вопрос повис в воздухе. Игорь засомневался, правильно ли они определили время трагедии, но не привел весомых аргументов или иных фактов. Женя пожал плечами и предложил осмотреть Глеба. Динара скривилась, не пожелав прикасаться к покойнику, и посоветовала начать с записки.

– Как определить автора? – буркнул Игорь. – Текст слишком короткий, тем более у нас сложная поверхность, с бумагой всегда много мороки. Вдобавок здесь нет набора для дактилоскопии.

Маша поморщилась при мысли о черном порошке, который пачкал все вокруг. Впервые она попробовала снимать отпечатки на семинаре, где ей пришлось дышать на подушечки пальцев, трогать выданную преподавателем тарелку, чтобы оставить след, воевать с магнитной кисточкой, аккуратно наносить рассыпчатый материал. С восьмой попытки разглядев папиллярные узоры, она прилепила сверху дактилоскопическую пленку, разгладила пузырьки воздуха, медленно оторвала и тихо ругнулась, обнаружив, что правый край остался на керамике. Пересдача пугала, поэтому она вместо перерывов носилась в лаборантскую, пока не достигла успеха.

Михаил волновался, всячески открещивался от злополучного клочка, божился, что уважал Волгина, лишь по чистой случайности подобрал улику.

– Не боись, мы сразу отсеем твои и Глебовы отпечатки. У остальных как-нибудь возьмем образцы, сравним с теми, что на листе, – растолковал Женя как неразумному ребенку. – Того, кто наследил, допросим и расколем.

– Не проще идентифицировать по почерку? – встряла Вика.

– Ты эксперт, знаешь, кто и как пишет? – возразил Игорь.

«Почему он возражает? – задумалась Маша. – Заботится о Волгине? Они же часто ругались. Игорь простил его, раскаялся? Или отводит от себя подозрения? – она представила, как староста зловеще смеется. – Вряд ли, он не настолько глупый и трусливый, чтобы втихую угрожать. Скорее всего, он хочет казаться значимым и важным, вот и прикидывается авторитетом».

– Продиктуем каждому одинаковое: «Прекрати или пожалеешь», проконтролируем процесс, сопоставим результаты, – не сдалась Вика.

– От волнения рука будет дрожать, буквы получатся другими, – гнул свою линию староста. – Экспертиза не удастся.

Завязалась целая научная дискуссия. Женя вслух погрустил о том, что Захар Владимирович не привез раствор нингидрина, который бы облегчил их сыскные потуги, упомянул йодную камеру, но тут же посетовал на отсутствие кристаллического йода. Семен усмехнулся:

– Есть аптекарская настойка и перекись. Если добудете лимонную кислоту, легко нахимичу. Сотню раз делал.

Бородатый тихоня предстал в ином свете. Кирилл поинтересовался, откуда студент-философ получил необычный опыт. Парень замялся, вслух поразмышлял о многообразии познания, основах и границах науки, неутомимой жажде ума.

– Балуешься взрывами? – посуровел Игорь. – Отец рассказывал про дебилов: насмотрятся боевиков и начнут подражать.

– Я был глупым, дружил с Пашкой-анархистом. Его родители-профессора обрадовались увлечению сына, отдали гараж под наши эксперименты, накупили колб, мензурок и прочего. Пашка через знакомых достал запрещенную литературу, реагенты, показал некоторые фокусы, мне тоже захотелось. Когда он перегнул палку, мы поссорились. Больше не общаемся, – Семен поднял ладони. – Обещаю, ничего не взорвется и не сломается. Все пройдет как по маслу.

Он отправился к Марку, а немного погодя притащил чайную ложку, резиновые перчатки и пакетик с нарисованными цитрусами и кривой надписью «Для выведения пятен». Подготовив медицинский шприц без иглы, два пластмассовых контейнера и прочее оборудование, парень, сжалившись над ребятами, расположился в отдалении, нацепил перчатки и приступил к делу.

Маша наблюдала за сосредоточенным Семеном. Он быстро создал и вылил полученную смесь, а затем накрыл записку емкостью, на дне которой скопились частицы йода. Выждав пять минут, юный химик подозвал любопытных зрителей, вынул лист с проявившимися отпечатками.

– Магия, – с восторгом воскликнула Ангелина.

– Они должны быть черного цвета, – не разделял восхищения Игорь. – Желтые не подходят.

– Охристые, – поправила Яна, но ее замечание проигнорировали.

Вика сфотографировала один овал на телефон, пожаловалась на плохое качество, вооружилась камерой, но забраковала новый вариант.

– А если затемнить их крахмалом? – сказал Леонид. – Как в началке, когда на картошку капали йодом и та синела.

Пока Игорь ворчал на «бестолкового географа», бумага посветлела.

– Пропали, – ахнула Эмилия.

– Эффект не вечный, – пояснил Семен, – но возобновимый.

Леонид, воспользовавшись замешательством ворчуна, склонился над баулами, выудил оттуда нож, крупные клубни, две кастрюльки и прошагал в коридор. Маша нагнала его в ванной, встала рядом, закатала рукава и вынула прихваченную овощечистку.

– Я сам, – категорично заявил Леонид, бросив срезанную кожуру прямо в раковину. – Вода холодная.

– Вдвоем быстрее управимся.

– У тебя красивые ладони. Такие нужно беречь.

Маша засомневалась, было ли сказанное комплиментом, поэтому промолчала.

Наступившую тишину прерывал лишь звук ледяных капель, стекавших по рукам. Парень ловко управлялся с ножом, срезал кожицу тонкими спиралями. Его лицо было расслабленным, движения точными и быстрыми.

Пальцы Маши вмиг покраснели, но в голове будто включился автопилот, мысли и тревога испарились. В рутинном занятии среди потрескавшейся плитки, изъеденных известью умывальников и блеклого, зеленоватого освещения таилось нечто особенное. «Деревенская романтика», – усмехнулась она, вообразив деревянную лавочку возле крыльца, плетеную корзину с богатым урожаем, траву, щекочущую ступни, яркое солнце в безоблачном небе.

Леонид закончил раньше, сходил за бинтами и теплым чайником, полил на ладони девушки, а затем бережно растер их пушистым полотенцем.

– Согрелась? – спросил он.

Маша кивнула, слегка смутившись от искренней заботы. Леонид понимал ее с полуслова, а вот с Марком все было иначе. Они словно говорили на разных языках: она беспокоилась о незавидном будущем без высшего образования, пеклась о подорванном здоровье, скучала из-за редких встреч, а он злился на чрезмерную опеку, излишнее любопытство и назойливость. У них был шанс наладить отношения, однако все завершилось расставанием. Леонид же, сам того не ведая, вникал в суть, а не просто притворялся, что слушал, – словом, поддерживал и оказывался рядом в трудную минуту. Жизнь превращалась в комедию про девушку, игнорировавшую отличного надежного парня ради полной противоположности.