Текст книги "Непреложность судьбы"

Непреложность судьбы
Дарья Рагулина

© Дарья Рагулина, 2024

ISBN 978-5-0064-4730-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Я всегда был идиотом. Ну а кто я еще? Мама с детства твердит мне: «Рома, перестань копаться в том, на что не можешь повлиять, просто насладись тем, что у тебя есть. У тебя уйма поводов для наслаждения жизнью». И она во многом права. Мне повезло родиться в обеспеченной семье, повезло стать единственным ребенком, повезло с моей головой (или мозгами), поэтому я смог получить хорошее образование. Мне повезло с родителями, которые обеспечили мне нравственное воспитание, позволили самому выбрать, кем я хочу стать, не лезли в выбор друзей, не мешали пробовать и ошибаться, обжигаться и получать опыт. Не мешали, но и не оставляли одного – никогда не оставляли. Я всегда чувствовал и чувствую их присутствие.

Пожалуй, единственное, с чем мне не повезло – это с моим сомневающимся внутренним миром. Я повзрослел, я испробовал многое, я искал себя, я познавал жизнь, но так и не научился жить, как говорит мама. Я продолжаю копаться. В первую очередь в себе. Благодаря изобилию, которым щедро наградила меня судьба, у меня нет необходимости думать о хлебе и крове, мне не нужно волноваться о спасении своей жизни, я пока абсолютно здоров, поэтому я думаю совсем о другом.

Меня беспокоит что-то заоблачное, что-то наполненное волшебством и магией, что-то летящее, воздушное, пропитанное светом. Что-то нематериальное. Мои друзья говорят, что я просто зажрался, мама говорит, что мне нужна семья, отец считает, что это кризис среднего возраста. Каждый из них прав, но никто из них меня не понял.

Я пробовал по-разному встряхнуть свой разум: путешествовал, влюблялся, был паломником, благотворителем, волонтером. Менял сферу деятельности, окружение, уезжал в деревню, затем в другую страну, возвращался к родителям. Мне нравилось то, что я делаю, – я смеялся, заряжался, я испытывал такие эмоции, которые мне даже не снились, я чувствовал крылья за спиной, но внутри пустоту. И сейчас та же пустота. Я чувствую себя умалишенным, потому что в моем положении довольно глупо быть несчастливым. Последнее, что приходит мне в голову – это бросить всё, просто плыть. Семьдесят процентов источников информации о моральном равновесии твердят: отпусти ситуацию, не раскачивай маятник. Я перечитал кучу литературы о поиске себя, я посетил десятки семинаров, нанимал наставников, ходил к психологу. Я даже читал много того, что стоит на маминой полке – ее любимая классика, где книги пропитаны глубокой мудростью, благородством и любовью. По маминому мнению, всё в жизни любовь, она утверждает, что если полюбить всё видимое и невидимое, то ответы на мои вопросы придут сами, но я не мама, у меня не получается трепетно любить даже луч утреннего солнца на полу.

Мама… светлая, добрая, смешная, как дитя. Ее присутствие как озарение, она всё вечно переворачивает с ног на голову своей улыбкой, она наивная, как цветок, и беззащитная, как цыпленок, может, поэтому папа и стал таким сильным? Мой отец – это олицетворение рыцарства: для него не существует невозможного, он ничего не боится, он может развернуть течение любой реки, чтобы мама могла продолжать оставаться собой.

– У каждого своя судьба, Ромашка, – смеясь, говорит мама, – но тебе не нужно переживать, всё равно всё будет хорошо.

– Ты веришь в судьбу? – недоверчиво спрашиваю я ее.

– А как же.

– Хорошо, тогда расскажи мне, что такое судьба.

Мы ужинаем на террасе, мама уговорила нас всех вместе полететь на море. Папа, недолго думая, придумал повод – отметить мой тридцатипятилетний юбилей в Абхазии, где он бывал еще ребенком, он сообщил, что сам организует банкет, доставку гостей, апартаменты, транспорт и прочее. Он не подумал только о том, что в июле здесь невыносимая жара, комфортно лишь под кондиционером, в бассейне и ночью.

Поэтому ритм жизни беспощадно сбит – мы ужинаем в одиннадцать вечера, слушая шум волн и лай каких-то бродячих собак. Маме и это нравится, ей всегда всё в радость.

– Судьба, – загадочно произносит она. – Судьба – это сплетение событий и случайностей, которые приводят нас туда, где мы должны быть, независимо от наших желаний.

– То есть твоей судьбой было встретить папу, родить меня и сегодня ужинать именно на этой террасе?

– Если по-простому, то да.

– А если бы папа решил улететь на Бали?

– Значит, так суждено.

– Но ведь это папа решил, куда лететь?

Папа решает вмешаться в разговор, как всегда, заступается за маму:

– Может, я, а может, случай. А если случай, значит, тоже судьба. Недавно Захарка купил тут где-то виллу, расхвалил мне все преимущества, потом мне случайно статья попалась о том, что легенды притягивают туристов, и рассказывалось об этом тихом городке, в который семьдесят процентов туристов едут только из-за легенды про Асию.

– Тут есть местная легенда? – перебивает его мама, глаза ее загораются от любопытства. – Ты не говорил!

– Да, – смеется папа, – давным-давно жила тут девушка Асия, которая могла утешить одним взглядом и вылечить одним прикосновением, но однажды она влюбилась в гордого и самовлюбленного горца, который посмеялся над ее любовью, и она потеряла свою волшебную силу. Она хотела сброситься в море во-он с того утеса в море, – папа показывает рукой куда-то в темноту, мама как завороженная смотрит за направлением его руки, – но в последний момент горец остановил ее, так как ее любовь и поступок растопили его сердце. С тех пор считается, что каждый, кто поднимется на утес, обретает утешение.

– Как красиво… – мечтательно выдыхает мама, – давайте завтра сходим туда?

Я наблюдаю за ними, они уже бурно начали обсуждать, когда лучше отправиться на утес Асии – утром, пока еще нет духоты, или вечером, когда уже нет сильной жары. Мой разговор о судьбе уже никто не помнит. Мне не хочется им мешать, мне нравится их беззаботное счастье, поэтому я просто допиваю вино из бокала и отправляюсь спать.

Мне уже очевидно, что завтра мы идем на волшебный утес, и, скорее всего, рано утром (у мамы не хватит терпения ждать до вечера), поэтому хочется выспаться как следует. Хорошо, что я умею засыпать сразу, откидывая все мысли, и сегодня засыпаю так же легко, как обычно. Сны – это тоже не про меня, это мама каждое утро рассказывает чудесные истории о своих снах, мне хвастаться нечем. Глаза закрылись, открылись – утро.

Как и ожидалось, ровно в пять утра мама деликатно стучит в мою дверь (она всегда так делает, сколько себя помню, уважает мое пространство) и через дверь спрашивает:

– Если ты собираешься с нами на утес, то мы выходим через тридцать минут.

– Встаю, мам.

Мама, что-то напевая, удаляется, а я соскребаю себя с простыни и иду в душ. Сборы занимают минут пятнадцать, и я успеваю застать суету у двери.

– Юр, ты воду взял? Ой, подожди, панамки! Так, стоп, ребята, там же утес, вдруг подъем крутой, лучше закрытые сандалии, ноги разобьете.

– Ксюша, золото мое, воду взял, панамки в машине, подъем там прекрасный, мы доедем до стоянки внизу, и по натоптанной тропе минут сорок, и на месте. Туристов в это время не будет, устроим пикник-завтрак прямо там, продукты уже в багажнике, Бахира едет с нами, поможет накрыть и всё покажет. О, Ром, привет, с нами? Молодец.

Мы выходим в еще свежее утро и рассаживаемся в микроавтобус, который папа нанял для этого отпуска. Мне неинтересно ехать на утес, но быть с родными – единственное, что хоть как-то меня греет. Мама всю дорогу щебечет о природе Абхазии, жалеет, что впервые сюда приехала, папа смеется и крепко держит ее руку, меня всегда восхищало, что они продолжают держаться за руки в свои почти шестьдесят лет, вообще их отношения дарят некоторую надежду на существование настоящей любви.

– Все на выход, – командует папа.

– А вот и знаменитая тропа, – указывает Бахира в заросли вечнозеленого леса.

Бахира – молодая сестра хозяина виллы, на которой мы живем. С первого дня нашего заселения она стала нашей первой помощницей во всех передвижениях, она знает лучшие пляжи и рынки (мамка в восторге), знает, где лучший мед и сыр, какое вино выбрать к завтраку, а какое к ужину, какие фрукты стоит пробовать, а какие еще «не сезон», что лучше одеть к полднику и где заказать цветы на юбилей.

Мы идем по тропе, которая больше напоминает дорогу, и мама с Бахирой как раз обсуждают цветы. Мама хочет украсить весь дом к моему дню рождения, папа хочет весь дом заставить едой, ведь гостей он созвал около ста человек.

– Ваш юбилей будет, как богатая свадьба, – оборачивается на меня Бахира и смеется.

– Мама просто компенсирует, что свадьбы еще не дождалась, – смеюсь я в ответ.

К моему удивлению, мне на самом деле весело и смешно это всё. И юбилей, как свадьба, и путешествие всей семьей, и даже то, что мы идем на утес, про который папа вычитал легенду. Дорога широкая и натоптанная, подъем некрутой, приятная прогулка перед завтраком.

Поднявшись на утес, не чувствую усталости, но аппетит пробуждается, видимо, как и у всех, поэтому мы дружно не сговариваясь начинаем разгружать корзинки с едой на широкое покрывало, даже не обсудив всё величие вида, который открылся с этого утеса.

– Вот в этой стороне есть тропа, после завтрака предлагаю ненадолго спуститься туда, там прекрасная площадка с креслом в виде чаши из камня, созданная природой. Говорят, именно на ней люди обретают утешение, и вид особенно чарующий, – улыбаясь, говорит Бахира.

Но никто ее не слышит: мама раскладывает бутерброды и фрукты, папа уплетает черешню. А мне становится интересно, почему-то вспоминается кресло Гильд-Хольм-Ур из «Тружеников моря» Виктора Гюго, правда, то кресло губило людей, а это, получается, наоборот.

Я наспех засовываю в себя пару кусков сыра, несколько ломтиков ветчины, запиваю кофе, который Бахира налила в термос, и, вытирая руки, спрашиваю:

– Кто идет искать кресло?

– Зачем же искать, я покажу! – смеется Бахира.

– Ну уж нет, так оно теряет свою прелесть. – И неожиданно сам для себя уверенно говорю: – Если через два часа не вернусь, можете кричать ау или позвонить.

Мама от души смеется:

– Думаешь, мы выдержим сидеть на солнце так долго? Я видела по пути прекрасные лавочки с украшениями, они как раз скоро должны открыться, лучше давайте встретимся через три часа у машины.

– Понял, в десять буду у кареты.

Прихватив с собой гроздь винограда и бутылку воды, я отправляюсь в путь. Тут дорожка не такая удобная, как прежде, несколько раз запинаюсь за камни и, конечно же, в кровь разбиваю палец. Настроение, конечно же, сразу становится отвратительным, но я хромая бреду дальше.

На глаза попадается куча мусора прямо у дороги, становится гадко, что мой путь к легенде омрачился еще и отходами людскими. Не в первый раз замечаю, что в Абхазии проблемы с элементарными урнами, а веточка винограда в руке уже пуста, получается, мне некуда будет ее выбросить, как и бутылку из-под воды. Последнюю каплю хорошего настроения из меня высасывает то, что вдобавок ко всему слышу впереди голоса. Значит, папа всё же ошибся – в это время туристы тут уже есть, странно, что у нас на вершине утеса еще пусто, видимо, эти шли другой тропой, сразу к каменному креслу.

Через пару минут выхожу на кучку людей, которые, весело болтая, по очереди фотографируются в кресле, сразу нахожу и тропу, по которой они пришли, потому что по ней приближается еще группа туристов, таких же шумных, как и эти.

Скептически осматриваю кресло. Камень и камень – круглый, с небольшим углублением. Вокруг на деревьях повязаны ленты, сразу замечаю и девушку, которая ленты продает. Ленты лежат рядами с надписями: «на любовь», «на богатство», «на здоровье». Рядом с торговкой, к моему счастью, стоит небольшое ведерко для мусора, куда я сразу отправляю свои отходы. В принципе, кресло я уже посмотрел, можно и обратно идти, надеюсь, родители еще не успели собраться.

На прощание ухмыляюсь несложному бизнесу с лентами, построенному на людских мечтах. Девушка, замечая мой взгляд, сразу реагирует:

– Возьми на любовь, мой хороший, это место волшебное, сразу мечты исполняет.

Мне смешно, у меня даже налички с собой нет, но я всё равно зачем-то проверяю карманы шорт, видимо, чтобы не обидеть человека.

– Можно переводом денежку заплатить, – моментально реагирует она.

– У меня нет шансов уйти отсюда без любви!

– Встретишь, молодчик, счастливая будет любовь, как в сказке.

Она показывает на табличку с номером, по которому надо перевести деньги. Вот так всё просто, и через минуту я становлюсь обладателем двадцатисантиметровой красной ленты за триста рублей. Девушка не унимается:

– Вот это дерево, прямо над креслом, самое сильное, на него вяжи.

И она пытливо смотрит на меня, чтобы я не вздумал ослушаться. Ее черные глаза так и жгут мне спину, и я не решаюсь на игнорирование ее наставления, как робот подхожу к дереву и как дурак привязываю ленту. Щеки начинают краснеть, меня бросает в жар. Люди смотрят на меня с любопытством, я бы тоже смотрел: это надо же, в современном мире повязывать ленту на ветку дерева. Ладно бы этим занималась моя мама, но нет же – это я своими собственными руками привязываю красную ленту двумя крепкими узлами на ветку какой-то березы.

– Молодец, горец, любовь уже в твоих руках! – громко говорит торговка, а люди вокруг начинают аплодировать мне.

Так стыдно, как сейчас, мне еще никогда не было.

Становлюсь злой как черт и, не теряя ни секунды, ныряю в ближайшие заросли, чтобы скорее скрыться с места своего позора. Рубашка прилипает к спине, в глазах всё мутится, начинаю пытаться понять, как теперь, не встречаясь с людьми, вернуться на утес, и снова спотыкаюсь о камень, да так сильно, что падаю ничком на землю. В первое мгновение от удара происходит какое-то ослепление, а потом некоторые части тела взрываются болью, в основном колени, ладони и лоб. Ладно, хоть нос не сломал. Вроде.

Хочу грубо выругаться, но лишь думаю про себя «идиот» и вдруг слышу вздох. В первое мгновение кажется, что этот вздох мне послышался, но он повторяется. Поворачиваю голову в сторону звука и вижу девушку. Видение такое странное, что кажется мне галлюцинацией, учитывая удар головой – всё возможно. Среди деревьев и кустов, заросшее мхом, стоит кресло из камня. Оно небольшое, но выглядит величественно, деревья вокруг будто расступились и обступили его плотной стеной, чтобы лишние взоры не проникали в святилище. Кресло, хотя ему больше подходит слово «трон», практически настоящее – невысокая спинка, небольшой выступ в виде подлокотника, сиденье на удобной высоте, под ногами небольшой выступ в виде ступени. Вокруг растут цветы и щебечут птицы. Щебетание такое звонкое, что я перестаю слышать шум туристов, всё пропадает в этом щебете.

Девушка сидит ко мне боком, волосы собраны под шляпу, но выбившиеся темные пряди упали на спину и несколько волосинок прилипли к мокрой щеке. Щека мокрая, потому что девушка плачет. Меня так поражает это, что я боюсь пошевелиться, нашуметь и помешать ей, и продолжаю лежать животом на траве, лишь удобнее перекладываю руки. Она плачет так искренне, что мне самому становится тоскливо. Она не всхлипывает, она не размазывает слезы по щекам, она просто иногда вздыхает и прикусывает свои пересохшие губы. Мне кажется, что она делает это, чтобы не закричать. При этом она не выглядит несчастной, скорее наоборот, ее глаза светятся такой лучистой радостью, что дух захватывает.

Она смотрит куда-то между деревьев, и из ее глаз льются слезы.

Я пытаюсь понять, что она увидела там вдалеке, но вижу лишь узкую полосу моря в бликах солнца. И от всей этой картины передо мной веет чем-то сбывшимся, великим, прекрасным. Кажется, что прямо сейчас или через секунду в этом видимом пространстве моря покажется корабль на алых парусах, явившийся сюда, чтобы подарить этой плачущей Ассоль счастье. В свое время я грезил поступком Грея, он восхищал меня, его желание подарить мечту незнакомой девушке долго будоражило меня в юности.

Я шевелю губами, пытаясь неслышно выговорить это имя «Ассоль», и в моей голове моментально становится всё ясно. Становится ясно, чего я искал, какого чуда ждал и почему сомневался в судьбе. Я дам судьбе еще один шанс, но если она оплошает, то я сам стану судьбой.

Вдруг чудо момента прерывается, девушка оборачивается и одним легким движением ладони смахивает слезы с глаз. В мое сознание возвращается реальность.

Я слышу голоса людей:

– Парусова! Парусовой не хватает, опять куда-то потерялась! Ася! Парусова Агнесса! Мы выезжаем через пять минут.

Девушка бросает последний взгляд на море и легкая, как птица, встает с камня и бежит к группе туристов, на ходу выкрикивая:

– Я тут! Извините, что не предупредила.

Ее голос смешивается с другими голосами, и я спешно отряхиваю руки, колени, рубашку и следую за ней. Их группа уже уходит вниз по склону, я вижу впереди ее шляпу и темные локоны на спине и следую за ними. Шляпа как маяк, пряди как ориентир, жаль, что она не оборачивается, мне хочется еще раз посмотреть в ее лицо.

Я стараюсь рассмотреть ее как можно внимательнее: она быстро перебирает ножками в туфлях, кажется, что она торопится куда-то, хотя, скорее всего, просто привыкла быстро ходить, а вообще странно, что для экскурсии она выбрала туфли и платье, все остальные люди предпочли шорты и сандалии с кроссовками. У нее острые плечи и локти, тонкая талия, длинная шея, она вся какая-то тонкая. Испуганно думаю, что она чей-то ребенок, вернее, подросток, вернее, думаю о том, есть ли ей восемнадцать. Но она идет сама по себе, скорее всего, она тут одна, без родителей. Ближе к стоянке она вдруг снимает шляпу и рассыпает волосы по спине, мне хочется присвистнуть от восхищения, но я сдерживаюсь.

Тропа от кресла до стоянки оказалась короче, чем я думал, или мне показалось, что мы спустились всего за одно мгновение, девушка скользнула в автобус (снова не оборачиваясь), и автобус сразу тронулся в путь, я успел лишь увидеть на одном из окон табличку с надписью «Отель „Якорь“, Гагра».

На мгновение становится грустно, но я слышу рядом голос мамы:

– Рома, ты тоже раньше решил вернуться? Как удачно, посмотри, какая милая заколка, я хотела синюю, но Бахира посоветовала зеленую к глазам. Ой, ты где так выпачкался? О боже, и кровь! Ты все пальцы себе разбил, я же говорила про сандалии…

– Всё в порядке, мам, сейчас вернемся, всё обработаю, – успокаиваю я ее.

Мне не жаль, что судьба показала мне эту девушку, но не бросила ее в мои объятия. Мне только немного обидно, что сейчас нужно ехать на виллу, отмываться и приводить себя в порядок, это всё отвлекает от главного. Из-за этого я не могу сразу начать расследование, где мне теперь найти Агнессу Парусову, хотя… голос внутри говорит: «Идиот, ты же уже ее нашел, остальное – мелочи». Схема будет несложной – пара звонков, пара взяток, потом, вернувшись из отпуска, лично встречусь с профессионалом, который соберет на нее досье, а там уже будет ясно, как действовать.

Пока можно и «наслаждаться жизнью», как учит мама.

Глава 2

Мои ноги мелькают так быстро, что мне становится страшно, что я упаду. Я всегда хожу быстро, но сейчас очень волнуюсь, поэтому ноги совсем вышли из-под контроля. Мне не верится, что черная полоса в нашей с дедушкой жизни может подойти к концу. Уже два месяца творится какая-то тарабарщина, которой нет никакого объяснения.

Всё началось почти сразу после того, как я вернулась из Абхазии. Я была против, чтобы дедушка тратил все свои сбережения на путевку, но он настоял. Сказал, что если умрет, пока я на море, то обойдется простым деревянным ящиком, а если нет, то еще успеем накопить на памятник, ведь умирать он планирует только тогда, когда я повзрослею, а это, судя по всему, не скоро. Еще он сказал, что хотел подарить мне море сразу по окончании института, но я быстро устроилась на работу, поэтому ему пришлось ждать моего первого отпуска. Ведь это было настоящее чудо, что меня без опыта работы взяли в частную организацию по архитектурному проектированию. Мне нравилась моя работа, очень! Коллектив хороший, офис недалеко – всего пять остановок на трамвае, зарплата выше моих ожиданий, объем работы, равный моему потенциалу, но вот с начала августа что-то пошло не так.

Какие-то упреки от директора, жесткий контроль за рабочим графиком, бесконечное копание в моих проектах. В итоге в моих документах нашли какую-то «грубую ошибку» и уволили. Дедушка считает, что им просто понадобилось место для кого-то своего, но это уже не важно. Самое обидное, что именно в этот период моему жениху Илюше предложили хорошее место в другом городе. Как они его нашли, ума не приложу, и ведь он согласился! Предатель! А мы с ним хотели в ближайшие полгода начать жить вместе. Он, конечно, звал меня с собой, но я же не могу оставить дедушку одного.

И вот он уехал, и я как-то сразу поняла, что теперь у меня нет жениха и друга. Дедушка обрадовался, но, конечно, попытался это скрыть. Он совсем не хочет, чтобы я выходила замуж, по крайней мере, в ближайшее время. Боится. Очень его понимаю. У него рано умерла жена, оставив ему дочь, мою маму Ангелину, а мама рано влюбилась, забеременела, парень ее бросил и пропал, а она умерла в родах. Вот так вот просто и грустно. Мне повезло, что у дедушки есть опыт воспитания девчонок, но ему, конечно, несладко. Как он говорит: «Славно, что меня всю жизнь окружают самые прекрасные женщины этого мира, но неславно, что из трех у меня осталась только одна».

После прощания с Илюшкой у нас украли дедушкин мотоцикл, на котором он ездил в лес. В лесу он срезал ветки для банных веников, собирал грибы и ягоды, травы для чая, а потом успешно продавал это всё на рынке. Так вместе с мотоциклом мы лишились еще одного дохода, ведь пешком пройти двадцать километров до леса в дедушкины шестьдесят семь лет – это уже не шутки. И ведь потом из леса надо вернуться обратно, уже с полными корзинками даров природы.

После увольнения я отправила резюме во все организации, какие смогла найти, но никто мне не ответил. Я начала личный обход – все, к кому я обращалась со своей кандидатурой, были добры и приветливы, но никто не перезвонил. Совсем никто.

И вот сегодня, когда я была уже на грани отчаяния, мне позвонил какой-то мужчина и предложил работу. Я уже так устала искать, что до сих пор не верю, что это правда и что этот звонок мне не приснился, но в моем телефоне есть входящий вызов и сообщение с адресом, которое он отправил мне после разговора. Причем адрес – соседняя улица, совсем рядом с домом. Правда, в этом районе частный сектор, у нас тут нет никаких организаций, но мало ли это что-то новое, необъяснимым образом появившееся специально для меня.

Подойдя к месту, уже совсем не могу дышать от волнения и быстрой ходьбы, краем сознания понимаю, что это, похоже, все-таки какая-то ошибка, потому что по указанному адресу стоит трехэтажная новостройка за высоким забором. Дрожащими руками проверяю сообщение – нет, всё верно, мне написали явиться именно сюда. Может, он перепутал номер дома или улицу? Поворачиваюсь вокруг себя в поисках какой-нибудь вывески с названием организации, но ничего нет.

– Ничего нет, – шепчу вслух, готовая разреветься, но заставляю себя сделать последнее усилие и стучу в эти большие ворота, на которых мелом написан номер дома. Стучу со всей силы кулаком, поэтому, когда ворота открываются, почти падаю внутрь.

– Ворота же открыты, – смеясь, говорит он.

И ловит меня за талию, спасая от падения. Мое лицо сразу бросает в жар. Очень высокий и очень красивый мужчина. Первое, что успеваю понять, это то, что я ему ровно по плечо и он рядом со мной, как богатырь из сказки. Затем вижу, что на меня смотрят большие голубые глаза, кроме которых я уже ничего не могу рассмотреть.

– Извините, мне позвонили насчет работы, – оправдываясь, говорю я.

– Агнесса Вячеславовна?

Я киваю, а он протягивает мне руку, чтобы пожать. Неуверенно вкладываю свою руку в его огромную ладонь, он сжимает ее и сверху закрывает второй рукой.

– Да, это я вам звонил, нашел ваше резюме и понял, что вы мне нужны. У вас руки холодные, может, пройдем во флигель? Там обогреватель, согреетесь.

Я не знаю, что ответить, но он уже ведет меня в домишко, стоящий в углу огромного двора, внутри домика и правда тепло, хочется расстегнуть пальто, но я не решаюсь.

– Вот здесь вешалка, – угадав мои мысли, говорит он и буквально снимает пальто с моих плеч, – присаживайтесь.

И я оказываюсь на мягком стуле за широким рабочим столом, засыпанном какими-то бумагами.

– Извините, вы, наверно, ожидали немного другую работу, но я сейчас всё объясню. Меня зовут Роман Юрьевич, я приобрел новостройку в этом районе месяц назад и пока ума не приложу, с чего начать.

Я опускаю глаза на бумаги, потому что его присутствие заставляет мои колени мелко дрожать. Я впервые вижу настолько безукоризненного человека. По ощущениям передо мной голливудский актер, который только что играл сцену, в которой был миллионером. Его ботинки блестят, как дедушкина лысина, у него галстук и запонки, у него такие большие и красивые часы на руке, что об этом срочно хочется рассказать Лизке, моей подруге.

– Я правильно понял, что занимались архитектурным проектированием?

– Да, – произношу так, будто сомневаюсь в том, чем я на самом деле занималась.

– Дело в том, что я хочу вдохнуть жизнь в свой новый дом, мне нужен управляющий.

– Но… извините, я, наверно, не подойду, – лепечу я, до сих пор глядя на стол.

– Всё проще, чем вы думаете. Вы бы хотели такой дом, как этот? – Он задает мне вопрос и смотрит очень внимательно, его глаза ждут, я это чувствую.

Я собираю все свои силы и решаюсь посмотреть в эти глаза. Глаза улыбаются, они теплые и добрые. Вдруг понимаю, что боюсь его абсолютно зря.

– Все хотят такой дом.

– А вы, Агнесса Вячеславовна, вы хотите такой дом?

– Он огромный, в нем надо жить большой семьей.

– А вот если бы у вас была большая семья? Представьте: много детей, вы и ваш муж, близкие родственники, возможно.

Я представляю это и невольно улыбаюсь:

– Хотела бы.

Его лицо озаряется радостью, и он продолжает:

– А вы могли бы на должности управляющего представить, что этот дом ваш, и сделать его уютным и красивым?

– Вы шутите так? – Я чувствую, что теперь начинаю сердиться на него и на его шикарную улыбку в том числе потому, что ничего не понимаю. – Это не смешно, мне просто нужна работа.

Он вздыхает, но продолжает также спокойно:

– Это и будет ваша работа. Вы будете получать жалованье за то, что поможете мне из этой огромной неприветливой постройки создать родовое гнездо. Вы как женщина должны прекрасно почувствовать, что этому дому подойдет, а что нет. Я не хочу обращаться к дизайнерам, которые нарисуют для меня шаблонную обстановку и создадут дорогое, богатое и неуютное пространство.

В моей голове метаются разные мысли и сомнения. Решаю, чтобы не создавать неразберихи, сразу высказывать все эти мысли вслух:

– То есть вы сможете устроить меня по договору на какой-то определенный срок, пока длится строительство?

– Почему же, нет. Это будет официальное трудоустройство без временных ограничений, и я думаю, дела в этом доме не прекратятся для вас после того, как вы его достроите.

– В смысле?

– Я же сказал вам, что мне нужен управляющий. Когда закончатся строительные и отделочные работы, придет время заниматься меблировкой. Не забывайте еще и про огромный сад, которому тоже нужно придать какой-то вид, не забывайте про все эти мелочи жизни – шторы, посуда, белье. У вас будет штат помощников, которые будут делать грязную работу, вам нужно только решать, каким этот дом должен стать.

– Как в сказке прямо.

Он снова улыбается во весь свой рот, улыбка у него головокружительная, я не могу не улыбаться в ответ.

– И что же вы мне ответите, Агнесса Вячеславовна?

– Я думаю, с этой работой может справиться ваша жена.

– У меня нет жены.

– Девушка тогда.

– И ее нет.

Отвожу от него взгляд, его глаза не позволяют думать. Пытаюсь отвлечься обстановкой домика. Одна комната с перегородкой, там, скорее всего, санузел, рабочая зона, кухонная зона, большие окна с видом на дом. Дом. Мне предлагают строить дом. Предложение поступило от невероятно красивого мужчины, рядом с таким не хочется думать о стройке, хочется… отмахиваю свои мысли о том, чего мне хочется. Надо просто выбрать. Пойти искать работу дальше или согласиться на эту заманчивую, подозрительно заманчивую авантюру. В голове мелькает моя стандартная фраза родом из детства. Дедушка говорит, что это была моя первая фраза, эта фраза всегда спасает нас в любой ситуации. Шепчу, глядя в окно:

– Что выберет Ася?

Дедушка всегда говорит, что я сама могу выбрать. Выбрать что угодно – будь то платье или жизнь.

Роман Юрьевич перестает улыбаться, смотрит серьезно. Я уже выбрала, и мне стало легко и спокойно, просто он еще об этом не знает.

– Соглашайтесь, Агнесса.

Не знаю, намеренно ли он назвал меня просто по имени без отчества, но во мне уже проснулось желание пошутить. Дедушка считает, что это во мне живет некоторый сарказм, про который он с гордостью говорит, что это единственная достойная вещь, которую он мне оставил в наследство. Хотя сама лично никакого сарказма я в себе особо не замечаю.

– Вы мне будто делаете предложение руки и сердца, – с насмешкой говорю ему.

Вместо ответа он пододвигает ко мне документ и ручку. Не оценил шутку. Пробегаю глазами некоторые пункты, вижу там свою фамилию, вижу внушительный оклад, вижу перечень обязанностей, график работы с девяти до пяти, под звездочкой сноска о том, что при выходе на работу в праздничные и выходные дни оплата производится согласно Трудовому кодексу.

– То есть вы были уверенны, что мы с вами найдем соглашение? – спрашиваю, потому что снова вижу свою фамилию в договоре.

– Я надеялся на это, я рассматривал много вариантов, но идея нанять девушку, которая из моего дома сделает дом светлой мечты, показалась идеальной.

– Мое рабочее место будет прямо тут? – Я оборачиваюсь вокруг себя, замечаю ноутбук и принтер, вижу схему застройки, план коммуникаций, разметку электропроводки. Руки сразу подтягивают эти бумажки к себе.

– Да, будем работать прямо тут, эти схемы лишь наброски, возможно, вы сможете их усовершенствовать.

– Смогу, скорее всего, а у нас есть какое-то ограничение в бюджете?

– В плане? – приподнимает он брови.

– В любом плане у всего разная цена. Можно сделать ванную комнату за миллион и за пятьдесят тысяч, можно сделать лестницу из мрамора или из дерева, можно пол постелить ламинатом, а можно паркетом.

– Вы сделаете так, как почувствуете. Если вы считаете, что в доме вашей мечты должна быть мраморная лестница, то сделаете мраморную.