Текст книги "Фейрум"

Они быстро добираются до первого корпуса, однако Черри продолжает шагать. Она ориентируется на территории комплекса так легко, что Игнас перестает удивляться, смирившись с обитателями тонкого мира.

– Отец рассказывал тебе про Великого?

– Просил не гневить. Я не знаю, что это значит.

– Его имя – Унетланви. Всемогущий, вездесущий, всеведущий. Только он может жить вечно.

– Я, знаешь ли, свойство не выбирал, – бросает Игнас.

– Знаю. За тебя решила Уяга, живущая внутри. В тебе, во мне, во всех нас. – Она резко замолкает, замерев у разрушенного входа. – Нам туда.

Игнас пробирается сквозь завалы первым. Черри неслышно ступает позади. Лужи под ногами сменяются кляксами на бетонных плитах. В густом ночном воздухе порхают изумрудные искры.

– Слушай, я не то чтобы разбираюсь в вашей мифологии…

– Тебе и не нужно. Она живет в земле и оскверняет все, что создает Великий. Пожирает заживо и оставляет после себя только Скорбь. Растревоженная однажды, она будет брать, пока не насытится.

Темные коридоры сменяют друг друга, и разводы на стенах сплетаются причудливыми узорами. Игнас присматривается, замечая, как рисунки выходят за рамки двухмерной плоскости. Они живут, расцветая буйным цветом, и тянут побеги к незваным гостям.

– Что это значит – Уяга?

– Горечь, боль, отчаяние, скорбь. Имена не определяют нас: я не плод, а ты не ключ[5]5
  В переводе с английского cherry – «вишня», jimmy – «отмычка».


[Закрыть]. Как ни назови, суть останется неизменной.

– Тогда к чему это? Что я должен понять?

Весь подземный этаж освещен зеленым светом – тысячами огней, плетущими сеть вокруг живого сердца.

– Джим… – Пальцы Черри хватают его руку.

Замирая в страхе, она вновь становится испуганным ребенком, столкнувшимся с необъяснимой силой, в которую ее приучили верить. Она цепляется за Игнаса, и он сжимает ее ладонь в ответ. Взорвавшись мириадами огней, черное сердце раскрывает лепестки, рождая первый вздох.

– Ее время пришло, Джим.

* * *

Липе не требовался передатчик, чтобы впитать мысли и чувства – атмосферу заброшенной лаборатории. Вместе с Игнасом она ощутила себя зверем, загнанным в ловушку, на висках выступил холодный пот.

Липа не успела понять, что случилось. Ее выбросило из головы Игнаса, будто он мог контролировать процесс: дал ей увидеть события до определенной черты, не больше. Прибор не реагировал на прикосновения. «Память» кончилась. Она извлекла и выронила раскалившийся чип. Только сейчас заметила, как дрожат пальцы. То, с чем Игнас и Черри встретились в здании лаборатории, было живым. Дышащим, бьющимся, голодным… Раз Игнас стал первым выжившим ребенком, оно – или она, как говорила Черри, – жило в нем.

Это существо пришло в мир благодаря Игнасу. Он выпустил ее из лаборатории и потому винил себя. Весь ужас понимания обрушился в один миг: фейрит не то, чем его привыкли считать. Не вещество, не наркотик, а живое существо из глубин.

Лагард знал. Он упоминал про деление. Значит, так оно разрастается и проникает сквозь мембрану, завоевывая новые миры. Оно обладает разумом.

Липа вскочила с места, и Акто, уловив ее волнение, устремился следом. Они нашли Лагарда в приемной, где он сортировал пузырьки и банки, уцелевшие после вчерашней драки.

– Что было после?

Он не обернулся на голос.

– Отвечайте, Андре. Черри выжила? Что с ней случилось?

– Я не знаю. Она не вернулась, Найнс пришел один.

– Что он рассказывал?

Лагард красноречиво пожал плечами.

– Он был… немного не в себе. Нес околесицу про индейских богов.

– Раз он вернулся один, значит, Черри что-то забрало! Может, это связано с ее свойством? – Не в силах устоять на месте, Липа все быстрее и быстрее расхаживала за спиной Лагарда, чем изрядно его нервировала. – Она ведь говорила про зов или что-то вроде…

– Если ты посмотрела полностью, то знаешь, что я не доверял девчонке. Честно говоря, она мне нравилась еще меньше тебя. Ты хотя бы не лопочешь о всяком потустороннем.

– Но вы знали! Все это время! Ни вы, ни Игнас не удосужились сказать, что фейрит – живой.

– Это что-то меняет?

Лагард обернулся и встретил ее взгляд. Липа задохнулась от сдерживаемых эмоций.

– Это меняет ВСЕ! У него есть разум, а значит, и цель.

– Ты глупее, чем я думал, chérie. Уж прости, – усмехнулся он. – Это не означает ровным счетом ничего. Фейрит питается нами. Да, это новая форма жизни, а вовсе не минерал и не жидкий металл, как мы думали вначале. Но скажи мне, есть ли высшая цель у спорыньи, уничтожающей посевы? Можно ли с ней договориться?

Липа рывком опустилась на диван и сжала виски. Она пробыла «внутри» Игнаса так долго, что голова раскалывалась.

– Это слишком сложно, Андре, – выдавила она, глядя в пол, – я чувствую себя бесконечно глупой. Самой маленькой на свете чашкой, в которую льют уже не из ведра, а из водовоза.

– Узнаю Найнса. – Он хмыкнул. – Нашего любителя аналогий. Собирайся, chérie. Нам пора.

Он бросил на кресло белый халат и накинул куртку – серую, с капюшоном, ничем не примечательную.

– Куда? – Липа спохватилась, вспомнив, что так и не спросила. – Который час?

– Начало десятого. Ты проснулась в четыре.

Сколько же она проспала?

– Надень это. – Он протянул ей толстовку, свою или Игнаса. – Иначе замерзнешь.

– Куда мы идем? – Кофта оказалась велика, пришлось подвернуть рукава.

– Найнс ушел десять часов назад с твердым намерением вернуться к ужину. Кажется, хотел тебе что-то поведать – очередная «длинная история» и все в таком духе. Раз он не здесь, значит, план не сработал.

– Мы отправимся за ним?

– В особняк Голденов? Глупость и отвага не мой конек. Если там что-то произошло, слухи уже разнеслись по Фейртауну. Нужно знать места, где ими торгуют. Готова?

Липа пожала плечами. О том же спрашивал Игнас – там, на острове.

Она оказалась не готова.

Стальная дверь «бункера» захлопнулась за их спинами. Акто скользнул в карман толстовки: Липа ощутила пульсацию сквозь плотную ткань.

Над крышами высоток не было ничего, кроме туч, скрывавших небо. Слэк-Сити совсем не видел звезд, и если они не отыщут Игнаса – она их тоже не увидит.

Эпизод IV
Видоизмененный фейрит

♬ Dead By Sunrise – Walking in Circles

Промышленные кварталы Слэк-Сити тонули в смоге. Фейртаун раскинулся севернее, на много миль до кромки побережья – должно быть, самое большое гетто из когда-либо существовавших.

На первый взгляд, он ничем не отличался от других трущоб. Те же многоэтажки – кирпичные «праджекты», построенные в конце прошлого века, – открытые рынки, многочисленные забегаловки и уличные воры. Вот только грабителями дело не ограничивалось. Вдоль Двадцать третьей улицы пролегала незримая межа: к западу от нее лежали владения Восьмерок, к востоку – территория, подвластная Пурпурной Семье.

Он должен был встретиться с Эйдой, иначе они повесят смерть соклановца на Энди. Сам Игнас мог уйти в любой момент, но Лагард наотрез отказывался покидать родной мир. Хотел увидеть конец своими глазами – еще одна горькая шутка среди прочих.

Время здесь текло быстрее. Игнас не рассчитывал на два месяца и тем более не ждал, что банды доберутся до Энди и воспользуются его разработками. Потенциально он мог дать им гораздо больше, нежели другие фейрщики, среди которых встречались профессионалы, но все же они были ограничены в средствах и нередко разбавляли фейрум перед продажей. У Энди же были связи на черном рынке, где он добывал редкие лекарства и оборудование.

Сказать, что Игнасу не нравилась ситуация, в которую они угодили, значило не сказать ничего. Старый чероки Вихо тоже варил особый фейрум – и где он сейчас?

Игнас сжал зубы. Участие в разборках Голденов и Дяди Поджи в его планы не входило. Чем скорее он разделается с неприятной задачей, тем быстрее приступит к следующему шагу и сможет вернуться к Липе.

За неимением других вариантов он привел ее в клинику – еще один подпольный уголок Фейртауна, где некогда подающий надежды доктор из «Хай Джен» штопал уличных бойцов и пришивал конечности таким, как он, Девятый.

Лагард продолжал использовать номер из вредности – каждый раз, когда Игнас называл его Энди. Уязвленная французская гордость не позволяла остаться в долгу. Игнас терпел. Если разобраться, он был обязан Лагарду жизнью. Свободой. Тем немногим, что у него осталось.

Андре – единственный, кому он смог довериться в стенах лаборатории. И после – когда «большой мир» обрушился на них обоих. План Игнаса сработал лишь отчасти и привел к куда более серьезным последствиям, чем он рассчитывал. После взрыва на месте комплекса образовалась Фейрумная Пустошь – токсичное пятно на теле города, к которому со временем примкнул Фейртаун. Изнаночный квартал, отданный на откуп маргиналам. Даже полиция со временем признала поражение: отдел по контролю фейрума терпел неудачи одна за другой.

Уже почти десять лет город жил по своим законам.

В то время как богатые боро Слэк-Сити наслаждались благами прогресса, в Фейртауне жизнь замерла. Нищета, наркомания, проституция – время вернулось обратно, к рубежу веков, на полсотни лет назад, будто ничего и не было, – словно хронозмей, кусающий себя за хвост. Фейрум заменил собой прочие наркотики, а безработные винили в бедах новейшие образцы искусственного интеллекта. Быть может, за ними будущее – за бездушными андроидами, не подверженными воздействию фейрума. Правда, футуристы ошибались: те немногие модели, которые Игнас видел, были похожи на людей не более чем жестяные ведра.

Утренний город просыпался. В ноздри настойчиво лезли запахи: пыль, прибитая дождем к тротуарам, краска, подсыхавшая на двери магазина электрозапчастей, китайская лапша и острый соус – от терпкой смеси свербело в носу. Игнас потер переносицу и тихо выругался. Стоило застирать рукава куртки, пока была возможность, но он предпочел потратить время на сон, хотя его организму не требовались стандартные семь или восемь часов для восстановления. Глиальные клетки съеживались, расширяя межклеточное пространство, и токсичные белки покидали мозг гораздо быстрее, чем у обычного человека, благодаря чему он не чувствовал усталости.

Все-таки у альфа-фейрумности были свои преимущества. В отличие от бета-зависимых, Игнасу не требовалась постоянная доза.

Все термины были придуманы для удобства: альфа-фейрумные рождались от зараженных родителей, как сам Игнас или Черри, чья мать тоже умерла при родах. Она упомянула об этом вскользь, когда он потребовал объяснений, но дала понять, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.

Что до бета-фейрумности, ее можно подцепить, как любую заразу. Через кровь или слюну. Как вариант – при приеме большой дозы за раз, если выживешь. Шанс примерно один к пяти. После этого фейрум не требовался, свойство переходило в постоянное пользование.

Игнас не делился своими догадками, но был уверен: Андре думает о том же. Уникальных способностей нет. Свойства повторялись время от времени – в зависимости от ингредиентов и индивидуальных особенностей организма. Это означало, что рано или поздно появится второй Игнас. Чем больше фейрумных, тем выше шанс.

Бессмертие для всех, даром… Это ли не мечта? Или, наоборот, конец мечтаниям?

Игнас пересек железнодорожные пути. Рельсовые линии тянулись на запад, огибая мили городских свалок. Прежде здесь ходили электрички, но ветка наземного метро, связывавшая Слэк-Сити с пригородами, была закрыта в начале века. Шпалы кое-где провалились под грунт и заросли жухлой травой. Земля казалась высушенной, безжизненной, словно в пустыне Мохаве.

Сразу за путями начиналась автомобильная свалка. Пирамиды ржавых остовов громоздились друг на друга, взбираясь все выше, заслоняя собой сумеречное небо. Здесь, в своеобразном музее декаданса, можно было отыскать экспонаты из разных эпох: раритетные «Шеви», которым сравнялся без малого век, обшарпанные минивэны и жемчужина коллекции, возвышающаяся над сестрами по забвению, – белоснежная «honda accord», сохранившая товарный вид. Разве что колес недоставало.

Игнас обходил стороной оторванные бамперы и перешагивал через остатки кожаных сидений. На окраине свалки тлел огонек: должно быть, здесь ночевали бездомные – жгли покрышки, чтобы согреться. Приближаться Игнас не стал. Не все бродяги были настроены дружелюбно, к тому же он спешил.

Особняк Голденов стоял на пустыре, окруженный живой стеной из плетистой розы. Стебли с острыми шипами, лишенные бутонов, тянулись вверх. Из-за особенностей климата и экологических катастроф времена года в Слэк-Сити не сменяли друг друга. Вернее, внешне они ничем не отличались: в городе царила вечная осень, замурованная в тучах, как в латном доспехе, с постоянно увядающими полуголыми деревьями. Мир действительно гнил на глазах.

Стоило ему ступить на подъездную дорожку, как прожектор над воротами ожил, прорезав сумерки лучом. Мигнул огонек камеры. Игнас поднял руки ладонями вперед – в знак добрых намерений.

Долго ждать не пришлось: ворота распахнулись через минуту. Двое Пурпурных тщательно обыскали его, после того как Игнас высказал желание говорить с хозяйкой.

– Я от Андре Лагарда. По поводу дальнейшего сотрудничества. Передайте миссис Голден, что я хочу с ней встретиться. Разговор важный.

* * *

Его завели внутрь; тяжелые створки со стуком сомкнулись у него за спиной.

– Жди здесь.

Вместе с ним в холле остался один провожатый: второй скрылся наверху, взбежав по широким ступеням. Игнас огляделся. Золоченые перила, бархат и картины в старинных рамах. Мебель под стать отделке: Эйда, славившаяся своим вкусом и любовью к редкостям, наверняка выкупала образцы из частных коллекций. Если снаружи имение Голденов производило гнетущее впечатление, то изнутри оно напоминало замок зажиточных аристократов – вычурность причудливо сочеталась со сдержанностью и темными, приглушенными тонами предметов интерьера.

Игнас не считал себя знатоком искусства – несмотря на то что в его памяти хранилось множество сведений, от античной эстетики до авангарда. «Хай Джен» проектировала человека идеального во всех смыслах – как физически, так и умственно развитого, поэтому знания из различных областей – целое наследие, собранное за века существования человечества, – методично укладывалось в голову Девятого, пока он рос в четырех стенах.

В глубине холла распахнулась дверь. Один из Пурпурных пересек коридор, бросил на Игнаса быстрый взгляд и, обменявшись с провожатым парой слов, скрылся во дворе. Лицо показалось знакомым; Игнас рассеянно перевел взгляд с высоких потолков на окна-витражи, пытаясь вспомнить, но не вышло.

Как ни странно, все, о чем он думал, – это спящая Липа. У нее появились вопросы, и каждый ответ рождал сотню новых. Игнас пытался выстроить мост доверия, но что она подумает, когда проснется и не увидит его рядом? Что он ее предал? Бросил в чужом мире?

Стоило оставить записку или голосовой трек. Хоть что-нибудь. И склянку со слизью в придачу. У нее бы получилось, Игнас не сомневался. Пусть не сразу, но получилось бы вернуться в Прослойку, чтобы…

Он отбросил нелепую мысль. Она бы не нашла дорогу к Дому и тем более – домой. Плутала бы в небытии или вовсе попала в чужой мир, где Игнас не смог бы ее отыскать. Разве что Джек… Этот пройдоха способен на все, но прибегать к его помощи – последнее дело.

– Миссис Эйда тебя примет. Сюда. – Провожатый показался на лестнице. Игнас устремился за ним.

Второй этаж был светлее первого: бордовые оттенки сменились бежевыми, а монументальность – легкостью. Глядя на окружавшие его вещи, Игнас даже представить не мог, какое состояние перешло Эйде после смерти Грегори Голдена, чей отец основал Семью еще в конце прошлого века. До того как на рынке появился фейрум, Пурпурные уже стояли во главе наркобизнеса Слэк-Сити.

Провожатый отворил дверь; Игнас переступил порог кабинета. Обстановка здесь была аскетичной и сугубо деловой – ничего лишнего.

Эйда Голден стояла у окна. Стройная, моложавая, одетая в элегантное темно-пурпурное платье. Было в этой женщине что-то от ведьмы: рыжие кудри, кошачья грация и глаза… Вся правда крылась во взгляде. Игнасу не доводилось прежде встречать главу Семьи лично, но он мог представить, как эта женщина сумела удержать в руках «империю» после смерти мужа. Такие люди, как Эйда, были созданы для власти. Они упивались ею. Дышали, как воздухом.

– Проходи. – Она опустилась в кресло и мягко кивнула на место напротив, проведя своеобразную черту между собой и гостем: их разделял дубовый стол шириной в полтора ярда.

Игнас отметил, что провожатый замер у двери, явно не собираясь оставлять их наедине. Без сомнения, он был вооружен, но проверять не хотелось.

– Джим, верно? – Она улыбнулась. Холодные синие глаза рассматривали его с нескрываемым интересом. – Или предпочитаешь другое имя?

– Джим подойдет, мэм. Я не отниму у вас много времени. Просто хочу прояснить детали вашего сотрудничества с Андре.

– Выходит, ты теперь его официальный представитель? – Кажется, ситуация ее забавляла. Игнасу, напротив, было не до лукавств и пустого флирта. Он знал, кто сидит перед ним. Отнюдь не молодящаяся вдова, скучающая по мужскому обществу, но расчетливая, умная стерва, готовая пойти по головам, если цель того стоит.

– Не совсем так, мэм. Я здесь, чтобы объяснить неприятную историю, произошедшую между мной и членом Семьи прошлой ночью. Мы не поняли друг друга, мне жаль.

– Где Марко?

Взгляд Эйды лишился игривости, будто по щелчку пальцев. Шутки закончились.

– У Лагарда. В этом нет его вины. Стрелял я. Ответственность за смерть вашего человека лежит на мне.

– Что ж, весьма благородно, Джим, – произнесла она после короткой паузы. – Только весть о смерти мужа и отца придется доносить мне, а не тебе.

– Сожалею.

– Брось. Ты не только с повинной пришел, есть кое-что другое.

– Зачем вам Андре? Он врач, а не фейрщик. – Игнас подался вперед. – Неужели война с Восьмерками зашла так далеко?

– Для третьей стороны ты слишком хорошо осведомлен. Думаешь, можно наблюдать со стороны, как дети резвятся в песочнице, и при этом не запачкать руки? Ведь именно этим ты занимался в последние годы. Бессмертный Девятый, легенда Слэк-Сити! – Эйда усмехнулась, и ее улыбка не сулила ничего хорошего.

Игнас подобрался, почуяв движение за спиной, но провожатого и по совместительству телохранителя больше интересовал вид из окна поместья.

– Ждете еще кого-то? – прозвучал риторический вопрос.

Игнас вспомнил, почему физиономия Пурпурного, увиденного в холле, показалась ему знакомой. Тот был вчера в «Трех монетах». От него и пары других приятелей Игнас заслонил Липу на пути к черному ходу. Разумеется, Эйда не могла предвидеть смерть Марко, но знала, что Девятый снова в городе.

Своим появлением здесь он сделал ей крупное одолжение.

– Как давно вы сотрудничаете с «Хай Джен»? Неужели они просто закрывают глаза на торговлю фейрумом под самым носом? Должна же быть выгода.

– Она есть, Джим, поверь. – Эйда постукивала длинным ногтем по столешнице, словно отмеряя оставшиеся секунды. – Восьмерки возомнили о себе слишком много, а меж тем они всего лишь гнойный нарыв на лице города. Я смогу поднять Фейртаун с колен – ты и сам видишь, во что он превратился, – но для этого нужна поддержка сверху. Взамен я предоставлю главам корпорации то, что они ищут. Кого они ищут вот уже десяток лет.

Он загнал себя в ловушку. Игнас прекрасно это понимал. Сколько у него времени? Бежать бесполезно. Драгоценные минуты шли, пока они с Эйдой обменивались любезностями. Играли в игру, при которой оба казались расслабленными, однако на самом деле Игнас чувствовал, как натягивался до предела каждый нерв, пока мозг искал путь к спасению. Голден наверняка ощущала то же. Она не знала, что выкинет Девятый, и потому ждала подвоха, подспудно сомневаясь, сможет ли телохранитель гарантировать ее безопасность. За дверью наверняка ждали несколько Пурпурных, вооруженных до зубов, – в противном случае Игнас бы сильно удивился.

– Вы можете пообещать одну вещь, мэм? – недрогнувшим голосом спросил Игнас и посмотрел на Эйду прямо, не лукавя, без малейшего трепета.

– Если она касается мсье Лагарда, то не бойтесь. Он мне нужен.

Игнас кивнул. По крайней мере, «Хай Джен» не получит Энди. Он сможет присмотреть за Липой, пока Игнас не вернется.

Он уловил шаги в нескольких ярдах от двери. Быстрые, отточенные, опасные. Как и сами Сирены – живое оружие «Хай Джен». Второе поколение подопытных мышат, сочетавшее в себе наиболее удачные свойства. Сильные, быстрые, смертоносные – девочки, выращенные для грязной работы, преданные хозяевам до последнего вздоха.

Игнас встал, обернувшись к двери.

Их было трое. Высокие, стройные, затянутые в кожаные комбинезоны, они выглядели клонами – пластмассовыми куклами, лишенными индивидуальности. Две блондинки – совсем юные, Игнас не знал их имен – остановились чуть позади, а брюнетка шагнула вперед.

– Здравствуй, Майя. – В голосе Игнаса читались тоска и сожаление.

– Привет, братец. – Тонкие губы растянулись в искусственной улыбке. – Тебя долго не было.

Краем глаза он заметил, как Голден поднялась из-за стола и отступила вглубь комнаты. Надеялась сыграть роль зрителя.

– Не думаю, что ты скучала.

Майя качнула головой.

– Речь не обо мне. Ты нужен отцу, не заставляй его ждать. – В руке Сирены возник пистолет-игольник.

– Это ни к чему. Я пойду сам, по доброй воле.

Она цокнула языком, явно не веря ни единому слову.

– За кого ты меня держишь, Джим? Так не пойдет, ты знаешь правила. – Палец лег на спусковой крючок, и в шею Игнаса вонзился тонкий дротик.

Он упал, зажимая место укола, но тяжелая подставка для книг уже летела в голову одной из блондинок. Та уклонилась в последний миг, продемонстрировав чудеса реакции. Игнас бросился вниз, заранее предвидя, куда полетит следующая игла. Что бы там ни было, он мог сопротивляться действию препарата, пока доза не была критичной. Организм справится, если только…

Пурпурный выстрелил. Игнас, отвлеченный Сиренами, заметил пулю слишком поздно, когда она вошла в бок, окрасив футболку алым.

Майя достала его следующим ударом: игла вонзилась в грудь, и мир качнулся под ногами. Два заплетающихся шага, и он оказался на полу. Игнас не чувствовал боли. Наоборот, хотелось смеяться, перевернувшись на спину и запрокинув голову к потолку. Долго, громко и зло.

Дурак, на что он надеялся? По сравнению с обученными Сиренами он был слаб, как младенец, хоть и условно бессмертный.

В следующий миг сознание выкинуло его из тела – слишком быстро для обычного транквилизатора. Скверный поворот. Теперь возвращение к Липе займет гораздо больше времени… И, возможно, ему понадобится помощь.