Текст книги "Нотариус его высочества"

Это она еще не видела, как я оживляла курицу, там пафоса было еще больше.

Луиджи не торопился. Видимо, был не голоден, или Немо меня просто разыграл. Может, каждому новому нотариусу устраивают боевое крещение этими могилами, вот и я не стала исключением.

Я прочитала призыв еще несколько раз, покапала на землю молоком и сдалась.

Ами, как могла, подбадривала меня, а я делала вид, что не расстроена.

Да я и не расстроена, я в ужасе от предстоящей битвы, должно быть, не стоило доверять моему мастеру. Еще ведь не поздно вернуться в общежитие или домой… Нет уж. Этого я боюсь еще сильнее, чем полчищ призрачных крыс.

Я попрощалась со своей новой подругой, долго смотрела вслед Рудольфу и его хозяйке и не торопилась разбирать вещи. Контора все еще была для меня чуждым местом, а печать виделась незаслуженным трофеем.

Как там меня назвал Пеларатти? Честная, сильная? Как бы не так! Сейчас я бы любыми правдами и неправдами отказалась от этого бремени.

Я развесила в шкафах одежду, сверилась со своим пустым расписанием на завтра, подготовила траурные одеяния для похорон. Сколько из тех, кто придет проводить Горацио в последний путь, будет смотреть на меня с презрением? Как много людей считает, что я получила должность через постель, если даже Немо от меня отвернулся.

Ах, к дьяволу все. Спать!

В этот раз я не надела пижаму, расчесала волосы перед сном, ойкнул пару раз, задев больное место. Синяки уже начали желтеть, спасибо современным мазям, да и глаза выглядели лучше. Я нанесла еще немного крема, который мне дали в лазарете, покрутилась перед зеркалом и с удовольствием опустилась на подушку, надеясь, что крысы не разбудят, не разнесут контору и не сожрут меня во сне.

Мне снился герцог Аккольте. Внезапно. Он манерно читал приговор для моих сегодняшних обидчиц, а я сидела на высоком троне. Глаза у меня были завязаны, но я все видела и так. Они плакали, молили о пощаде, а весы в моей руке сходили с ума. Перевешивала то одна чаша, то другая.

– Казнить! Казнить, – кричала внутренняя обидка.

– Ты закон, – ласково шептал наследник мне на ухо. – Решай, милая!

Судя по отчаянному воплю, студентессы с кулинарного не верили в мое милосердие, а затем кто-то из них вырвался из кандалов, упал передо мной на колени, вцепился в полы моей тоги и дернул ее вниз.

Через мгновение моей обнаженной кожи коснулась прохлада, и все собравшиеся поглазеть на казнь получили бонусом зрелище иного порядка.

Я проснулась и резко села в кровати, долго вспоминая, где нахожусь. Точно не на дворцовой площади, где от моего решения зависели жизни студенток. Я потянулась за упавшим на пол одеялом, но не успела я сомкнуть глаз и вернуться к изумленной толпе, как его снова сдернули, в этот раз сопроводив все недовольным мурлыканьем.

Да ладно!..

На полу сидел Луиджи. Как я это поняла? Ну, если не считать ошейника с гравировкой, то он был мертв. Призрачный кот, охваченный фиолетовыми сполохами, сидел в моей спальне и смотрел на меня с самым самодовольным видом на свете и явно ждал похвалы, потому что весь пол в спальне был усеян тлеющими трупиками призрачных крыс.

Это явно эффективнее моего жалкого «Рипосо». Завтра нужно будет еще купить ему молока.

Глава 7

Больше этой ночью я не уснула. Оделась и спустилась в кабинет. Первым делом переписала свое эссе по призыву и добавила новых впечатлений. Благо у меня они появились за последние сутки. Септа досыпала на столе, а Луиджи до рассвета рыскал по дому, и его уши подергивались от каждого шороха. В конце концов, он переловил всех мышей, со скучающим видом свернулся клубком в уголке и развеялся, едва утренний свет забрезжил в окне.

– Пора, – сказала я сама себе, облачилась в черное и забрала волосы в тугой пучок.

Я иду не только ради Немо. Я должна проститься с Горацио, ведь это он предложил Юстиции мою кандидатуру. Вдруг на меня снизойдет озарение: чем же я так провинилась перед покойным нотариусом, и что же такое он увидел во мне, что доверил свой архив и печать?

– Септа, остаешься за главную.

Осьминожка и не рвалась никуда, помахала мне на прощание и улеглась на дно аквариума.

Утренняя прохлада бодрила и подгоняла. Рассвет только зачинался, но город уже ожил. Пекарни выпускали клубы сдобного дыма, от которого текли слюнки, почтовые дилижансы спешили развезти первые письма и периодику. Фермеры в окрестностях озера Агренто вышли на поля. Самый обычный день, если не считать, что сегодня похороны самого близкого моему маэстро человека.

Что же мне сказать ему? Как вести себя?

К счастью, мне не пришлось ломать над этим голову. Немо был не один, его окружали коллеги, знакомые Торрагроссы, декан Пеларатти, другие нотариусы города Фероци, и, разумеется, домина Бевилаква. Я старалась смешаться с толпой и тихонько присела на край скамейки, чувствуя себя лишней на этом мероприятии.

– Ритци? – слишком громко спросил меня незнакомый мужчина, всю верхнюю губу которого скрывали забавные усы, напоминавшие щетку для чистки обуви.

– Она самая, – кивнула я, поднялась с места и слишком долго смотрела на протянутую мне ладонь, не зная, что делать: пожать или подать свою руку для поцелуя? мы на равных или как?

– Добро пожаловать, нотариус Ритци, прибавила ты нам работенки, однако…

– В каком смысле? – неуверенно ответила я на крепкое рукопожатие, а мой собеседник достал из кармана трубку и закурил.

– Я – Филиберто Грилло, тоже нотариус из Фероци. Все бывшие клиенты Торрагроссы хлынули ко мне и нашим с тобой коллегам. Давно не было таких жирных дней.

Жирных? Что он имеет в виду?

– Но ты не переживай, я слышал, ты делаешь отменные копии. Теперь по этому вопросу мы будем отправлять всех к тебе. К нотариусу с королевским гербом!

– А еще если нужно будет узнать, кто загрыз курицу, – поддержал уже другой мужчина.

Только торжественность момента мешала им в полной мере поиздеваться надо мной. Как жаль, что им приходилось сдерживаться! Я бы с удовольствием оценила красноречие этих мужчин.

Гордо вскинув голову, я решила удалиться первой. Пусть упражняются в колкостях без меня.

– Прошу прощения, я хочу выразить мои соболезнования маэстро Тровато до того, как он начнет читать речь.

Я делала вид, что меня все это не трогает, но на душе было гадко. Я просто заняла очередь за гостями, которые хотели пожать руку Немо и проститься с Горацию прежде, чем его предадут земле.

– Сеньорита Ритци, – поклонился мой бывший наставник.

– Сеньор Тровато, – поклонилась я ему в ответ, не в силах подобрать нужных слов.

Я смотрела в его глаза так долго, пока за моей спиной не раздалось недовольное кряхтение следующего желающего выразить соболезнование. Надеюсь, мне удалось передать хотя бы толику терзавших меня чувств за эту короткую встречу.

После я подошла к открытому гробу. Горацио Торрагросса отнюдь не выглядел безмятежным. Между бровей залегла складка, а губы были напряженно сжаты, словно мужчина унес с собой страшную тайну, которая мучила его годами. Надеюсь, когда зачитают его завещание, он, наконец, обретет покой.

Я сложила руки на груди и попросила Юстицию хорошенько позаботиться о своем верном слуге. И вернулась на место ожидать, когда все простятся со старым нотариусом.

Домина Бевилаква сновала между гостями и предлагала воды с лимоном. Дошла очередь и до меня.

– Юрианна, воды?

– Благодарю вас, домина, – инстинктивно отпрянула я от женщины, и это не укрылось от ее взора.

– Можно просто Элена. Ты, считай, досрочно выпустилась и уже не студентесса. Да и более не моя подопечная в общежитии. Еще совсем юная, а уже нотариус!

– Только ленивый этого не заметил, а еще я не мужчина. Об этом мне тоже частенько напоминают.

– Я не нравлюсь тебе.

Она поставила поднос с графином, подобрала полы своего темно-фиолетового платья и села рядом.

– Он мог попросить меня помочь, – буркнула я первое, что пришло на ум, и тут же пожалела, потому что от снисходительности во взгляде домины мне хотелось утопиться прямо в графине с лимонными дольками.

– Возможно, Немо не хотел утруждать тебя в и без того непростое время, а, может, он просто устал от пересудов и постоянных намеков. Дай, ему выдохнуть, Юри. Ты годами душила его своей неравной дружбой, привязала к себе. Может, хватит играть с ним и пользоваться? Ты добилась своего: мир у твоих ног, включая самого герцога. Отпусти Немо и позволь ему, наконец, стать счастливым.

Подумать только! И это я ее защищала вчера? Жалела? В драку бросилась…

– Это с кем же? С вами, домина, он станет счастливым?

Я давила в себе гадкие слова и слезы – не время, не место для них.

– А почему нет? Общество поддержит нас обоих, подумай об этом, Юри. Хватит быть эгоисткой. Немо был тебе удобен. Вежливый юноша, который боялся отказать тебе, но то время закончилось. Смирись, он уже не твой маэстро, и власти у тебя больше нет.

Она грациозно встала, подняла поднос и вернулась к работе.

Я видела, как мой маэстро смотрит на нее с нежностью и благодарностью, в то время, как меня он не удостоил даже взгляда. Может, домина права, и я делаю только хуже своим присутствием. Даже Юстиция всячески на это намекает. Неисповедимы пути ее. Меня отстранили от пар, а на пути моего возлюбленного появилась достойная и сильная женщина.

Я уставилась на свои дрожащие колени, пока не почувствовала, что из глаз потекло, даря слабое, но все же облегчение моей внутренней агонии. Благо на похоронах плакать не зазорно и даже принято.

Большую часть речи Немо я прослушала, потому что от его голоса сердце мое неистово стучало, аж звенело в ушах. Он говорил долго, и иногда болезненно срывался на полуслове. В такие моменты моему бывшему наставнику требовалось немало сил, чтобы перевести дух и продолжить.

– Он был мне больше, чем отцом…

– Как же, как же. Но фамилии своей мальчишке Горацио не дал, так и оставил сыном блудницы и карманника. Любил бы по-настоящему, не позволил пройти через все эти унижения… – переговаривались сидящие впереди, и я от злости собрала подол платья в кулаках.

Да как они смеют!.. Но с другой стороны. И правда, почему же Торрагросса этого не сделал. Мое секундное помешательство быстро схлынуло, оставив после себя лишь недопонимание. Не хочу признавать, но я согласна с этими людьми. Это странно, за столько лет Торрагросса даже не попытался по-настоящему усыновить своего воспитанника. Жаль, истинных намерений почившего нотариуса уже никто не узнает. Уверена, Немо сам не раз спрашивал самого себя об истинных мотивах своего приемного отца.

Речь закончилась на оптимистичной ноте. Мой маэстро даже нежно пошутил, что хотя бы теперь Горацио отдохнет, ведь всю свою жизнь он посвятил работе и гражданам Фероци, которых любил и уважал.

Крышку гроба опустили, отсекая от Торрагроссы суетный мир живых, а хитрый механизм осторожно погрузил гроб в глубокую могилу. Все собравшиеся бросили по кому земли, и стали разбредаться по своим делам, попрощавшись с Немо.

До самого конца остались немногие: Пеларатти, мой маэстро, домина, работники кладбища, которые магией формировали могилу и готовились установить надгробие. Рядом ждала девочка-флористка, которая должна была посадить свежие бархотки. А еще тут стоял сухонький старичок, опиравшийся на искусной выделки деревянную трость. Выглядел он, пожалуй, печальнее собравшихся и то и дело тяжело вздыхал, наблюдая за происходящим.

Топот копыт заставил всех на мгновение отвлечься от строгого лика Горацио Торрагроссы, высеченного на надгробном камне. Все повернули головы к всаднику, охваченному лучами молодого солнца. Он направил скакуна прямо на нас, но эффектно затормозил, заставив коня встать на дыбы, а после спешился, ко всеобщему благоговению. Вернее, благоговели работники кладбища и я. Остальные, кроме старичка, почтительно поклонились.

– Прошу прощения, сеньоры, – извинился наследник перед всеми и каждым. – Только-только освободился. Очень жаль, что не успел к прощальной речи. Завещание уже зачитали?

– Все в порядке, Алессандро, – скрипучим голосом затянул старичок. – Дела королевства не ждут, мы понимаем.

Я чуть не задохнулась, когда этот мужчина вот так по-простому обратился к его высочеству, но никто даже бровью не повел, словно такое обращение было в порядке вещей. Кто же он такой?

– Что ж, когда все собрались, начнем, – старик постучал тростью по земле. – Один. Два…

На третий удар трости зазмеились золотые нити, которые устремились к только что установленному надгробию.

– Я, Пьетро Николози, нотариус нотариального округа города Вицино, следуя воле усопшего Горацио Девото Торрагроссы, ставлю печать, запрещающую призыв духа и тела покинувшего нас раба. Покойся с миром, мой друг.

Он, прихрамывая, первым подошел к могиле, погладил морщинистой ладонью вспыхнувшие символы запрещающей метки, постоял еще с минуту, а затем повернулся к нам.

– Я готов зачитать последнюю волю нотариуса Торрагроссы.

Дрожащими руками Пьетро Николози водрузил очки на переносицу, а затем достал из кармана мантии желтый от времени конверт и осторожно сломал сургучную печать.

– Я… – мужчина выждал паузу, вновь осматривая всех присутствующих.

Мне показалось или на моем лице его взгляд задержался чуть дольше?

– Я, Горацио Торрагросса, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю мою квартиру в Фероци и все находящиеся в ней вещи, книги и другие ценности, моему воспитаннику Немо Тровато.

Домина погладила маэстро по плечу, и он слабо улыбнулся.

– Что касается коттеджа, то мне он не принадлежит и является собственностью следующего нотариуса. Надеюсь, она хорошенько позаботится о пяти моих верных друзьях.

Пяти? Я только четыре могилы нашла в огороде и даже с ними еще не успела разобраться. Кто пятый? Надеюсь, не тот выводок крыс, которых этой ночью сожрал Луиджи.

– Она? – почти одновременно со мной задал вопрос Аккольте, перебив сеньора Николози.

– Я стар, юноша, но не слеп и не безграмотен, – сурово ответил нотариус, невзирая на статус его высочества. – Если я прочитал «она», значит, тут так и написано.

Теперь и я озадачилась. Сколько лет этому письму? Неужели Торрагросса уже давно знал, что его должность достанется женщине?

– Могу продолжать? – недовольно спросил Пьетро, и мы все, включая наследника, потупили взгляд. – Я надеюсь, что моя преемница будет исполнять обязанности нотариуса в соответствии с законом и совестью, хранить профессиональную тайну, в своем поведении руководствоваться принципами гуманности и уважения к человеку.

Больше ничего нового Пьетро не сказал, отдал бумагу Немо и что-то долго ему объяснял, подозреваю, что особенности оформления наследства. Мой мастер и так это все прекрасно знает, но в такие тяжелые моменты ты, как правило, забываешь даже простые вещи. Он рассеянно кивал и нервно сжимал завещание своего приемного отца.

Аккольте к этому моменту пришел в себя и теперь задумчиво рассматривал запретительную метку на надгробии.

– Юрианна. Можно тебя на минуту? – подозвал меня наследник, и я не посмела ослушаться.

Сейчас мне даже хотелось отвлечься от всего произошедшего.

– Слушаю вас, ваше высочество.

– Хах. После Пьетро Николози и ты вполне можешь начинать называть меня Алессандро, – ухмыльнулся наследник. – Суровый старичок, да?

Я кивнула. Интересно, почему Торрагросса поехал делать завещание в соседний город, когда в Фероци вон сколько действующих нотариусов, а до Вицино добрых часов пять верхом.

– Вы что-то хотели, герцог Аккольте? – поторопила я наследника, поглядывая на горизонт. На сколько я опоздаю сегодня на работу? Хотя кого я обманываю, у меня не толпится народ у дверей, а жирные дни ждут других нотариусов.

– Алессандро, – поправил меня мужчина. – Мы же договорились.

– Хорошо, – только и ответила я, потому что назвать герцога просто по имени у меня язык не поворачивался.

Он это понимал, и особо не наседал.

– Расскажи про метку, которую поставил Пьетро. Что конкретно она дает и каковы последствия взлома и насильственного призыва духа того, кто обезопасил себя таким символом?

– Все просто… – Я запнулась, потому что так и не смогла обратиться к племяннику короля по имени. – Только нотариусы обладают достаточной силой и властью, чтобы навсегда закрыть для души путь обратно. Нам объясняли это на третьем курсе. Сейчас расскажу, как работает метка. Во-первых, есть ужасные последствия за попытку взлома, это доводят до всех, у кого есть дар призывать мертвых.

Я начала перечислять, загибая пальцы:

Попытка взлома метки способным к призыву магом карается десятью годами тюрьмы и лишением всех титулов и фамилии.

В зависимости от силы нотариуса, наложившего метку, последствия для взломщика могут быть самыми разнообразными: от легкого обморока, до остановки сердца и потери магических способностей.

Взломщик навечно заклеймен печатью Падальщика.

Все это я тоже узнала от моего мастера. Видимо, каждый мой новый шаг в этом мире будет отдавать горечью и сладостью наших с Немо воспоминаний.

– Я жутко волнуюсь, Юри. Моя первая пара у студентов…

Мой друг нервно теребил ворот мантии, я же была в предвкушении. Теперь мы определенно будем видеться чаще.

Уже тогда на нас поглядывали с осуждением. Аспирант сомнительного происхождения и студентка из богатой семьи. Ничего хорошего! И всем плевать, что мы дружили уже несколько лет.

– Я всегда тебя поддержу, ты же знаешь, Немо.

– Знаю.

Он всегда тепло и искренне улыбался мне. Непохоже, чтобы я отравляла ему жизнь. Или я была настолько слепа и эгоистична?

В тот день он хотел произвести впечатление на студентов и повел нас на университетское кладбище, чтобы рассказать про запретительные метки на могилах.

– Зажиточные и уважаемые граждане предпочитают заказывать у нотариусов особую услугу – запрет на призыв, – на ходу начал рассказ Немо.

– Аспирант Тровато, но зачем это делать? – поддержала я его вопросом, потому что студенты с большей охотой переговаривались между собой, нежели слушали его. – Разве, никто из нас не хочет вернуться в этот мир после смерти и вновь увидеть родных.

А вот теперь все оживились.

– И правда. Я бы с удовольствием возвратился сюда нежитью, – смеялся мой сокурсник Рико и вытянул вперед руки со скрюченными пальцами, пытаясь зацепить ближайших студентов.

– Это только кажется чем-то романтичным – вернуться обратно. На деле же умерший не будет осознавать, что мертв. Его воля будет полностью подавлена призывателем, который сможет выпытать у него любой секрет. Представьте все ваши тайны, чувства и страхи окажутся во власти недоброжелателя. Он сможет шантажировать вашу семью, очернит память о вас и многое другое. Такого не пожелаешь и врагу.

– Тогда это не такие уж и уважаемые эти горожане, раз у них столько тайн, – внезапно для себя изрекла я и с укором посмотрел на ближайшее надгробие с меткой.

Теперь умерший еще в прошлом веке бывший ректор нашего университета виделся мне лжецом и мерзавцем.

Но мой друг смотрел без осуждения.

– Студентесса Юрианна, мы храним не только свои и чужие тайны, чтобы защитить близких. Иногда мы храним тайны по службе, как нотариусы или адвокаты. А иногда нам кажется, что наш собственный, возможно, безобидный со стороны секрет, ужасен и нелицеприятен. Миа студентессе, у вас наверняка есть такой секрет.

Все вдруг засмеялись, а затем сквозь смех я услышала чье-то гадкое гиканье.

– Есть у нее. Она втрескалась в вас, аспирант Тровато. Упс, а это и не секрет вовсе. Юри, метку на свою могилу можешь не ставить.

Щеки обдало жаром, а на кончиках пальцев заискрилась сила. Я оглядела толпу сокурсников в поисках этого шутника, и от злости и стыда не чуяла, как дрожит земля под ногами.

– Рипосо! – властно закричал Немо, и дрожь быстро улеглась, но не клокотание внутри меня, да и руки все еще покалывало. – Предлагаю обсудить запретительные метки уже в аудитории, пока мы с вами случайно не оживили армию мертвецов. Быстро в класс!

Конспектировала я тогда с особым рвением.

– Попытка взлома метки способным к призыву магом карается десятью годами тюрьмы и лишением всех титулов и фамилии, – неистово скрипело перо.

– В зависимости от силы нотариуса, наложившего метку, последствия для взломщика могут быть самыми разнообразными: от легкого обморока, до остановки сердца и потери магических способностей, – быстро зафиксировала я новое предостережение.

– Взломщик навечно заклеймен печатью падальщика, – закончил свою речь Немо.

– Юри, пара уже закончилась. Остановись, – встревоженно позвал мой друг, а я все писала и писала одно и то же и не могла остановиться. – Декан Пеларатти, вот об этом я говорил. Что с ней?

– Вижу. Студентесса Ритци, позвольте…

Я ничего не ответила, лишь смотрела на кривые, расплывающиеся перед глазами строчки, а рука все так же сжимала уже давно высохшее перо.

На мою шею опустился тяжелый амулет, и я вдруг вздохнула с облегчением.

– Что со мной было?

Я несколько раз тяжело моргнула и отпихнула от себя листы, исписанные ужасными посланиями.

Это точно не лекция. Словно моей рукой управляли с того света и черкали послания в тетради.

– Такое бывает, – понимающе сказал декан. – У вас высокая восприимчивость к голосам мертвых. Аспиранту Тровато не стоило вести студентов на кладбище, не посоветовавшись со мной. Однако такой дар весьма редок. Юстиция словно за руку привела вас на мой факультет. Не хочешь перейти на уголовный процесс? С такими способностями ты бы могла стать следователем.

Я перевела взгляд на моего Немо, пытаясь по его лицу прочитать, что же мне выбрать: остаться здесь с ним, или…

– Не торопись, Юрианна, обдумай. Это важное решение.

– Нет. Спасибо, декан. Я на своем месте.

Что было бы, послушайся я Пеларатти? Я пошла бы работать в прокуратуру, а Немо стал нотариусом, и мы бы не поссорились. Или уже тогда все было предрешено, задолго до нашей встречи?

Почему же нельзя спросить у Горацио? Все ответы там у него.

С досадой я прижала ладонь к запретительной метке и тут же отдернула руку, глядя на сильный ожог и шипящие капли крови.

– Юри!..

Немо рванул ко мне, но Алессандро быстро подхватил меня на руки.

– Весьма наглядно, Юрианна. Я еще с ваших слов понял, что не стоит нарушать покой нотариуса, могли не демонстрировать.

– Ей нужен врач, – услышала я сквозь туман и ослепляющую боль.

– Я врач, – спокойно ответил герцог. – Отвезу сеньориту в город и окажу помощь.

Мгновение, и меня усадили на лошадь, другое – и крепкая рука прижала к себе.

– Держись, – велел наследник, но я вновь не повиновалась, а попросту провалилась в темноту.

Голоса, много голосов. Глухие, взволнованные. Кто-то спорит прямо надо мной, а я не могу попросить их помолчать ни на миг. Ничего не могу. Просто отстраненно наблюдаю, как прямо сейчас решают мою судьбу.

– Это нормальное состояние для оглушенной меткой, – отчетливо раздалось слева.

Я повернула голову и увидела Горацио Торрагроссу, попивающего чай рядом с моей постелью. Он расслабленно сидел, закинув ногу на ногу, а когда пелена немного рассеялась, я поняла что нахожусь в своей же конторе. Вокруг меня снуют расплывчатые силуэты, и только почивший нотариус был словно живой.

– Я мертва?

Логично, метка прикончила меня, конец моим терзаниям по маэстро. Что теперь будет с Септой?

– Нет, что ты!.. – быстро заверил мужчина и с удовольствием сделал глоток из своей отколотой кружки. – Как мне этого не хватало, Юри. Я сейчас про чай, не про работу. Спасибо за призыв!

Он подавил смешок.

– Я призвала вас? Как такое возможно? А как же метка?.. – сыпала я вопросами.

– Пьетро выполнил все в точности, как я велел. Метка позволила всего один призыв и для одного-единственного человека.

Я ткнула себя в грудь и с сомнением посмотрела на бывшего нотариуса, который тут же утвердительно кивнул.

– Вы не могли знать.

– Неисповедимы пути Юстиции. Иногда она является к нам в весьма пикантных обликах. Говорит загадками, и не скажешь, что строга и неумолима. Спрашивай, Юри. Я здесь по велению твоей души.

– Меня накажут за взлом метки?

Я быстро оглядела смутные силуэты в комнате, кажется, среди них был кто-то в форме костебля.

– Возможно.

– Почему я?

– Юстиция так решила, – пожал плечами Горацио.

А то я не знала! Все только и твердят о каком-то божественном вмешательстве. А мне просто взять и смириться?

– Немо справился бы лучше. Почему вы не посоветовали его на должность нотариуса? Его опыт, годы работы с вами. Он хотел быть здесь! Не я!

– Немо… – Мужчина выждал паузу, словно подбирая слова. – У него другая роль. Видят боги, я пытался его уберечь, но правда всегда сильнее.

– О чем вы? Какая у Немо роль?

– Это не мой секрет, Юри. Но архив теперь у тебя, у той, кому в нем нет никакой корыстной цели. Быть может, ты решишь эту сложную задачу и окажешься сильнее меня. Ведь ты любишь его?

Не нужно было притворяться дурочкой и переспрашивать кого. Конечно, мы говорили о Немо.

– Он идиот! – в сердцах сказала я, а Горацио рассмеялся.

– Любовь всех делает дурными, и он не исключение. Но тут вы уже сами разберетесь, я не буду лезть. Ты уж позаботься о нем, у Немо, кроме тебя, больше никого нет.

Я хотела возразить и сказать Горацио о вездесущей домине, но не успела. Образ Торрагроссы начал рассеиваться, а комната проступала все ярче. Там точно был констебль, а еще министр Юстиции, Немо, герцог Аккольте и еще кто-то.

– Погодите, вы же так ничего мне не сказали. Почему вы не дали ему свою фамилию. Что это за пятый верный друг? И кто, кроме Луиджи, похоронен в саду. Горацио! В чем я должна разобраться?

Он лишь покачал головой и приложил палец к губам, а меня резко толкнуло обратно на подушку.

Я раскрыла глаза и первым делом уставилась на скованные наручниками запястья. Наказание не заставило себя долго ждать. Правая ладонь была туго перевязана бинтами в месте ожога.

– Хорошо, что вы очнулись, сеньорита. Спешу сообщить, что вы арестованы за попытку взлома запретительной метки. До выяснения обстоятельств.

Законы я знала хорошо, мой маэстро хорошо меня учил. Не то место, чтобы оправдываться, о причинах моего проступка мне стоит рассказать исключительно судье.

– Все улажу, Юрианна, – пообещал герцог.

Я кивнула, стараясь всем своим видом не выдавать расстройства, а главное того, что призвать нотариуса мне все же удалось.

– Кто-нибудь, покормите Септу, пока меня нет, – только и сказала я, прежде чем меня грубо подняли на ноги и повели к выходу.

Второй день моего назначения, а я уже под стражей. Что же будет завтра?