Текст книги "Книга главных воспоминаний"

Полковник быстро раскусил попытку Анастасии Сергеевны представить все как неожиданное предложение о работе в столице.

– Что, кого-то посолиднее нашла, Настена?

Насте этот разговор был крайне неприятен прежде всего потому, что она не видела ничего плохого в своем поступке. Тем более, теперь она никак не могла составить счастье полковнику Чернышеву, она испытывала чувства к другому мужчине. А потому, хотя бы из благодарности, не стоило портить жизнь вполне достойному человеку, ведь он столько сделал для нее и Алексея во время войны.

Последние дни перед отъездом в Москву Анастасия Сергеевна провела в квартире у детей. Алексей помог перевезти ее вещи из квартиры Чернышева и запаковал их так, чтобы они занимали как можно меньше места. Арина приготовила прощальный ужин; пожарила курицу и сделала пюре. Алексей ковырял вилкой плохо продавленные комочки картофеля; он чувствовал какое-то непреодолимое раздражение. Он слушал, как мать расписывала перспективы быть родней такому человеку, как Зацепин; какие возможности открываются перед сыном, если, конечно, он будет проявлять себя только с лучшей стороны. Алексей посмотрел на мать – теперь она снова делала так, как хотела. Ее сын останется здесь, будет заниматься карьерой и жить с рыжеволосой молчаливой женщиной, взгляд которой никогда не выражал никаких эмоций, и даже сейчас – совершенно пустой и даже как будто жестокий. Он посмотрел на сестру – Лена поддерживала беседу больше формально; конечно, ее дорога все еще открыта и чиста, она сама может строить свои планы; более того, теперь, когда уезжает мать, опасность давления сведена к минимуму.

Алексей посадил мать на поезд, после чего отправил телеграмму Зацепину: «Доброго дня, уважаемый Валентин Павлович! Анастасия Сергеевна выехала по расписанию; встречайте. Алексей Осипов». В сущности, мать совершенно права – кто откажет в помощи сыну любимой женщины, к тому же Алексей не дурак и вовсе не лентяй. А выше Зацепина в российской ядерной физике… выше только горы.

Московский «Дом физиков» – жилой пятиэтажный дом, построенный еще до войны. Он оказался наполнен множеством совершенно разных персонажей; все они были поцелованы создателем, и каждый знал об этом. Они были Богами, они двигали вперед сознание человека, они были смертны; и этот факт только подстегивал их стремление к вершине. На каждом Олимпе есть свой Зевс, здесь им был Зацепин; он был вожаком в трудах, главным двигателем любой новой идеи; дома он тоже оставался центром вселенной. Физики жили одной большой семьей, общее желание познать основы бытия делало научное братство нерушимым.

Жена Валентина Павловича скоропостижно скончалась от раковой опухоли больше года назад; она работала в лаборатории мужа, занималась подготовкой важного материала по ядерной биологии. Человек ушел, однако на ее рабочее место пока никого не нашли. Зато место в самой большой квартире дома физиков оказалось занято, и довольно быстро. Друзья и соседи застыли в недоумении – в сердце Зацепина поселилась странная женщина, внешним видом напоминавшая скорее цыганку; красивая, хоть уже и немолода, стройная и грациозная; одна из тех дам, которые заполняют собой все пространство, где бы они ни появились. Полная противоположность его умершей жены.

Новый дом пришелся Анастасии по вкусу, он во многом напоминал квартиру отца, большую и просторную. Особенно замечательная часть – огромный застекленный балкон, на котором помещался большой дубовый стол; на этом балконе обсуждались самые важные научные вопросы последнего столетия.

Что ж, совсем скоро произошло очевидное; все как один – увидели и осудили. Никто из сослуживцев не высказался вслух, этим и отличается высоколобое интеллигентное общество; но недоверие висело в воздухе, как меч гильотины. Несколько первых столкновений в подъезде – Настю обдало холодным потоком, сухое приветствие и рано отведенный взгляд. Никто не верил; пусть Зацепин крепок как дуб, но ему уже шестьдесят. Однако сам Валентин Павлович купался в новых отношениях и был счастлив, как ребенок. Ведь ночь – это такой же танец, который особенно отзывается в душе мужчины на излете лет.

По выходным Зацепин собирал народ у себя; это была традиция. В первую субботу Настя сильно волновалась; встала в семь утра, чтобы приготовить что-нибудь впечатляющее. Она вспомнила про вершину кулинарного искусства от покойной Софьи и замариновала в пиве куриные ножки, потом обмазала их сметаной и запекла с картофелем. В доме Зацепиных стояла большая немецкая духовка, в которой можно было готовить бесподобные блюда. Видно, предыдущая хозяйка знала толк в еде, подумала Настя и решила купить себе хорошую кулинарную книгу.

Гостей было много; кто-то принес гитару, все пели фронтовые песни; после нескольких бутылок коньяка пение закончилось, и народ начал возбужденно обсуждать очередную перспективную теорию малых частиц. Кричали, размахивали руками, и больше всех Валентин Павлович. Настя участвовала и делала глубоко заинтересованный вид; в конце посиделок соседи попрощались, вежливо поблагодарили за вкусный ужин. Целый вечер Анастасия пыталась понять хотя бы пару слов, но тщетно. Решение одно – не важно, в каком деле, но надо быть равной богам; теперь это будет ее главным устремлением.

Через пару недель в гости пришел сын Валентина Павловича с женой и детьми; Анатолий работал хирургом в одной из московских больниц, жена Светлана – окулистом. Оказалось, сын совершенно не похож на отца – он был небольшого роста, темноволосый и несколько полноватый. Несмотря на отсутствие внешнего сходства, душой он оказался так же широк. Толя стал первым человеком в Москве, кто искренне протянул Анастасии Сергеевне руку и улыбнулся совершенно безо всяких усилий. Настя выдохнула и пригласила гостей к столу. Слава богу, никто не говорил о физике – для прошедшей всю войну матери трех детей медицинские вопросы были гораздо понятнее точных наук. К девяти решили выпить чаю и закруглиться; две женщины столкнулись один на один около кухонного стола.

– Какие у вас планы, Анастасия Сергеевна? Что собираетесь делать в Москве, и вообще, надолго ли? Мы слышали, у вас в Ленинграде остались дети?

– Светочка, мои дети уже выросли, а я планирую набрать новую труппу народного танца в Доме пионеров. Я хотела бы жить с вашим отцом и быть ему женой до глубокой старости, таково мое искреннее желание.

– Но все же есть один маленький нюанс – Валентин Павлович и теперь довольно стар и не совсем здоров после сибирской эвакуации.

– Светочка, если вас волнует вопрос этой квартиры – то нет, я не претендую.

Света была миловидной пухленькой шатенкой небольшого роста; интересна, но без яркости. Поговаривали, она как две капли воды похожа на умершую жену Зацепина-старшего. Анастасия взяла поднос с чашками и вышла в гостиную.

После ухода гостей Настя долго плакала на плече у Валентина Павловича, жалуясь на недоверие его семьи и друзей; как же больно это ранит ее, неужели он не видит? Зацепин только улыбался и гладил густые черные волосы. Уже за сорок, а седины так и нет. Нет женщины красивее, чем Анастасия Сергеевна.

– Не важно, Настенька, это все совершенно не важно. Каждую ночь я с тобой как мальчишка. Я теперь дышу полной грудью, каждую секунду. Уж и не помню, было ли в моей жизни такое. Настоящий медовый месяц!

Анастасия Сергеевна страшно переживала неприятие окружающих, искренне удивляясь, как можно не верить в ее любовь к Валентину Павловичу. Разве можно не влюбиться в такого великого человека, как Зацепин!? Каждая женщина должна мечтать жить рядом с личностью такого масштаба, и все теперешние неприятности сводятся исключительно к человеческой зависти, вот и все объяснение. Но она не привыкла смиряться с обстоятельствами; особенно когда это касалось самых важных событий ее жизни. Потому уже через месяц после переезда в Москву она начала систематизировать огромный домашний архив Зацепина, находящийся в ужасном беспорядке, а также отправилась в Московский дом пионеров. Тут ей повезло – руководитель дома несколько раз присутствовал на мероприятиях, где выступала довоенная труппа Анастасии; потому без промедления выделил ей большой репетиционный зал на целых четыре дня в неделю; после часу дня и до шести вечера. Началась творческая жизнь, которая стала для Анастасии источником вдохновения и оптимизма; скоро, совсем скоро о ней заговорят, и тогда все эти великие мыслители будут приходить к ней в дом и здороваться совсем с другим выражением лица. Труппа набралась очень быстро, тут снова сыграла роль ее известность в определенных кругах. Вечерами Зацепин внимательно слушал рассказы о том, как продвигается работа с детьми; он оживал под звуки ее голоса, с восхищением наблюдал за эмоциональной жестикуляцией и горящим взглядом.

Еще одна важная вещь – теперь она могла два-три раза в неделю пользоваться телефоном в приемной директора дома пионеров и бесплатно звонить Алексею на работу. У детей все было хорошо – Леночка училась и работала, Арина занималась детьми и хозяйством; большую часть разговора, как правило, занимала информация о делах Алексея – дипломная работа почти закончена, Валентин Павлович готов посмотреть; теперь осталось привезти заготовку в Москву. Посылать почтой казалось опасным, передавать со знакомыми не хотелось. Было решено – Алексей приедет в Москву сразу после новогодних праздников, на пару дней. Будет возможность пообщаться и наладить отношения с новым мужем матери.

Время от времени Анастасия Сергеевна беспокоилась о внуках. Она старалась писать Арине пространные письма-наставления; теперь она была в центре российской интеллигенции и впитывала новую информацию жадно, запоминая все до последней мелочи. Анастасия писала невестке, какие книги теперь советуют читать детям с младенчества, какие стихи учат наизусть, какой вид спорта предпочитают для своих детей жены самых известных физиков страны. В своих письмах она настоятельно рекомендовала проводить ежедневные чтения для всей семьи, а также Анастасия Сергеевна купила несколько дорогих альбомов с репродукциями великих российских художников и отправила их Арине. Начинать надо конечно с Айвазовского; каждый день, не пропуская, показывать детям великие произведения и объяснять им значение увиденного. Конечно, младший ребенок совсем еще кроха, но скоро, очень скоро все эти советы окажутся наиважнейшими.

Арина хранила каждое письмо, она внимательно читала их и проникалась важностью всего того, что там написано. Почти все книги, перечисленные в списке свекрови, были ей совершенно незнакомы. Долгими вечерами она лежала в кровати со старшей девочкой и покачивала кроватку с сыном; она думала о том, что Господь помогает ей удержать семью; жизнь обязательно сложится очень хорошо, она уже сложилась как нельзя лучше, и эти письма – часть вселенской поддержки.

Алексей уволился из своей лаборатории и перешел работать в новую лабораторию ядерной физики; теперь он возвращался домой совсем поздно. Он быстро принимал душ и садился за кухонный стол, частенько выпивал пару рюмок под легкий ужин; но потом, слава богу, все так же регулярно справлял мужскую нужду. В один из вечеров он обещал Арине взять ее летом в Суздаль, на конференцию физиков, целых четыре дня. Арина обрадовалась; она продолжала жить и обнюхивать мужские вещи, ровно два раза в неделю, по счету дней, в которые стирала взрослое белье. Алексей докладывал жене о каждом звонке из Москвы; свекровь несколько раз порывалась приехать на выходные, да все никак не складывалось – то открытие выставки достижений народного хозяйства, где Зацепин читал приветственную речь, то вручение мужу государственной премии. После вручения премии выходные дались особенно тяжело – гостей навалилось не менее пятидесяти человек.

Пришел новый, пятьдесят первый год; московская зима оказалась намного приятнее ленинградской – не такая влажная и ветреная. Тридцать первого дом физиков традиционно собрался в квартире Зацепина. Каждый год все проходило весело и шумно, одной семьей; но несмотря ни на время, ни на попытки Анастасии проявить самостоятельность и выйти на работу, она чувствовала – мнение окружающих на ее счет не изменилось. Гости разошлись только под утро; Анастасия до шести часов убирала на кухне, вспоминая косые взгляды, пытаясь уловить и осмыслить подводные течения. Первого числа они проснулись около двенадцати; за окном – солнце, в маленьком палисаднике около дома выпал чистый ночной снег. Валентин Павлович и Настя наскоро позавтракали и вышли на улицу; бело и сказочно, ни ветерка, ни облачка на небе. Зацепин поднял руки вверх, трубный бас разрезал послепраздничную тишину:

– Я люблю тебя, Настасья!

Он подхватил Настю за талию; они кружились в снежном вальсе, смеялись как дети, а потом упали в большой сугроб около высокой березы. Долго лежали и смотрели в небо, поражаясь, из чего же состоит этот невероятный голубой занавес и как так получилось, что природа, совершенно не имея никакого художественного образования, раскрасила мир человеческий в такие прекрасные цвета. Назавтра должен был приехать Алексей; Зацепин собирался послать шофера на Ленинградский вокзал, но вечером передумал.

– Утром заведем машину пораньше и съездим сами. Заодно в твою любимую кондитерскую попадем.

Он сбросил с жены одеяло и долго любовался нагим телом; целовал шею, гладил стройные бедра; потом тягучее, сбивающееся дыхание, и под конец тяжелый стон.

– О боги, я в тебе, Настя!

Анастасия Сергеевна долго не могла заснуть, время сбилось от ночных гуляний; она вспоминала появление Осипова в их квартире, а потом маленькую девочку, застывшую напротив входной двери. Девочка наблюдала, как красноармеец бесцеремонно вносит в коридор большую дорожную сумку. Бесцветный человек, не понять и не предугадать. Удивительно, как странно оказались похожи – двое в военной форме, муж и Чернышев… ночь страстна, в жестких глазах неутоленное желание; напиться женщиной безвозвратно, насытить свою мужскую гордость. Теперь рядом новый мужчина; еще полный душевных сил, но телом уже стареющий, он забирает в свою душу ее оставшуюся молодость, и понимая это, испытывает искреннюю благодарность.

Уже почти заснула, как снова яркая вспышка – в памяти проскользнула картинка уже совсем запрятанных событий – утреннее озеро и сероглазый мальчик. Как странно вспоминать это теперь, те самые мальчишеские глаза – в них бездонное озеро, полное души, которой и не осознать, ни тогда, ни сейчас. Как будто ничего не нужно, кроме как просто смотреть на нее, быть рядом; как будто готов отдавать, ничего не требуя взамен. Ах, детство, детство… как жаль, что ни один мужчина не сохраняет такую чистоту души во взрослом возрасте. Все это непонятно и не могло быть с ней, не могло произойти в реальной жизни. Наверняка этот мальчик вырос, и если не погиб в пучине войны, то точно так же, как и все остальные мужчины, выпивает чью-то душу и тело без остатка.

Уже совсем за полночь, а Настя никак не могла заснуть; она вытащила руку из-под мужниной шеи и повернулась к краю кровати. Красное платье, блестящее, с широким кружевным поясом; Настя кружилась под звуки фортепиано в гостиной на Петроградской стороне, взрослые восхищенно хлопали, а за спиной выросли невидимые крылья. Шаг, поворот; движения все легче и изящнее, звуки улетают в небеса, зовут за собой прекрасную маленькую девочку.

Глава 4

Алексей провел в Москве два очень насыщенных дня; Зацепин познакомил его с коллективом института, а также подбросил много важных идей – как улучшить дипломную работу, о чем должна быть тема будущей диссертации. Сын уехал вдохновленным; последним подарком от нового отчима была стажировка в Москве сразу после вручения диплома. Анастасия Сергеевна была счастлива; хотя одно обстоятельство она не смогла ни предугадать, ни предотвратить – после знакомства с сыном соседи окончательно убедились в корыстности ее намерений в отношении Валентина Павловича. С некоторых пор у нее появился источник информации – жена начальника отдела снабжения зацепинского института; звали ее Катя, она жила вместе с мужем и двумя детьми этажом ниже. Катерина избрала хитроумную тактику – она докладывала Анастасии Сергеевне все свежие гадости, которыми наводнялся дом физиков в отношении ее персоны. Взамен Настя время от времени делилась, о чем Валентин Павлович беседует с ней за ужином, но делала это в крайне дозированном и разумном варианте. Зацепин любил обсудить рабочие проблемы, в домашней обстановке к нему приходили новые идеи. Вечером после отъезда Алексея Настя снова плакала на плече у мужа.

– Валечка, как мне жить дальше? Очернили, как нельзя и предположить! Теперь все будут думать, что я прошу тебя помогать Алеше.

– Послушай, Алексей весьма талантливый парень. Разве у такой женщины мог родиться бездарный ребенок? Не переживай, Настя. Главное, ты рядом, и мне на сердце хорошо и спокойно.

Каким-то удивительным образом негласное противостояние Анастасии с коллективом его института никак не влияло на отношения Зацепина ни с подчиненными, ни с молодой женой.

Остаток зимы и весну Анастасия Сергеевна целиком посвятила мужу и работе; очень хотелось навестить детей и внуков, но времени не нашлось. Танцевальная труппа росла на глазах, к концу мая по списку уже числилось около шестидесяти девочек и двадцать пять мальчиков. Настя поставила около десяти великолепных народных танцев; программа пестрела волшебством – и камаринская, и трепак, и сударушка; никто не умел так вдохновить молодежь на творчество, как она. В свои сорок три года она летала по залу, как молодая девушка, демонстрируя труппе хитрейшие пируэты. Хореография была великолепной, ее подопечных уже включили в программу танцевального фестиваля в октябре пятьдесят второго. Оставалось немного времени; тут же встало множество проблем, а самая важная и единственная, которую она не могла решить самостоятельно – это костюмы. Эскизы уже лежали в картонной папке на ее рабочем столе, но исполнитель? Муж тут же пришел на помощь, и в конце лета пятьдесят первого года на нее работали двое молодых, но уже очень известных портних, обшивавших исключительно московскую знать. Дорогие ткани и хороших мастеров оплачивал московский комитет комсомола, который возглавлял ученик Зацепина.

Ее труды имели успех, почти достигнув еще одной совершенно щепетильной цели – соратники Валентина Павловича узнавали о ее достижениях из разных источников, включая самого Зацепина, жену начальника отдела снабжения и, наконец, – из передачи по телевидению, в которой рассказывали про новую и очень перспективную труппу народного танца. Коллектив возглавляла уже известная в определенных кругах хореограф Анастасия Осипова, приехавшая недавно из Ленинграда. Соседи действительно начали менять свое мнение о жене Валентина Павловича, но совсем не в ту сторону, в какую хотелось бы самой Анастасии; теперь они считали, что крайне амбициозная дама нашла весьма удобный способ приехать в столицу и получила прекрасный старт для своих наполеоновских планов. После подробного отчета своего тайного агента Настя снова плакала на плече у мужа; но потом, по прошествии нескольких дней, она решила оставить эти неприятности за бортом своих переживаний, ведь все равно ничего не изменить; по крайней мере, пока. Теперь неприязнь соседей вносила бодрость духа и даже ощущение собственного величия; оставалось последнее; Анастасию Сергеевну расстраивало неприятие только одного человека – Светланы Зацепиной. Как-никак, это ее семья. Но и с этим вполне можно смириться, не так уж часто Анатолий приезжал в гости к отцу.

Осенью пятьдесят первого года Настя наконец-то смогла приехать к детям. Валентин Павлович отправился в командировку в Ленинград и, конечно, пригласил ее с собой. Первый раз в жизни Анастасия Сергеевна взяла отпуск на целых семь дней и страшно переживала о пяти пропущенных репетициях; слава богу, теперь у нее в труппе работал второй хореограф Александр; парень он был весьма своеобразный, манерами и внешностью немного похожий на девушку, но работал вдохновенно, полностью отдаваясь процессу. Перед отъездом Анастасия наметила план занятий в ее отсутствие.

К счастью, у детей все было хорошо. К приезду матери Лена пригласила на обед очень приятного молодого человека. Поклонника звали Сергей Кормильцев, дочка познакомилась с ним на танцах в Военно-медицинской академии; Сергей учился на предпоследнем курсе и собирался работать хирургом. Скорее всего, его ожидало хорошее распределение, потому что Кормильцев-старший возглавлял кафедру гнойной хирургии все той же академии, где учился сын. За обедом Анастасия Сергеевна долго расспрашивала потенциального жениха о его взглядах на современную медицину, одобрительно кивала и в конце беседы осталась совершенно довольна и собой, и дочерью. Вопрос будущего замужества почти решен, и судя по всему, весьма позитивно.

Алексей получил красный диплом, прошел плодотворную стажировку в Москве и вот уже два месяца работал в только что созданном Ленинградском институте ядерной физики. Приезд Валентина Павловича оказался очень полезным для молодого ученого; целый вечер они потратили на обсуждение множества тем – от сугубо научных до весьма практических – кто из начальников только что созданного института заслуживал своего места, а кто нет. Зацепин имел полное право обсуждать всех этих людей, половина из которых были в той или иной степени его учениками.

Почти полдня Настя потратила на внуков. Дети подросли; Арина с гордостью показала свекрови стопку книг, приобретенных по совету Анастасии Сергеевны, потом продемонстрировала новый рабочий стол Алексея; одна знакомая из мебельного магазина придержала последний. Затем Арина похвасталась подаренным какими-то заграничными физиками письменным прибором, стоявшим в центре нового стола. Настя вручила невестке пару редких альбомов с работами русских художников и подарила купленный в ГУМЕ фарфоровый чайный сервиз. Вечером накануне отъезда Анастасия с мужем прогулялись по Петроградской стороне, прихватив с собой детскую коляску. С погодой повезло – безветрие и тишина, от того гуляли почти два часа; ребенок спокойно спал до самого возвращения. Алексей был занят карьерой и работал день и ночь; вечером того же дня он отправился на важное совещание парткома.

Настя была совершенно счастлива; на обратной дороге в поезде она думала о том, что Бог все видит, раз у детей так хорошо идут дела. Такое благоденствие может означать только одно – Анастасия живет свою жизнь так, как велит Господь; она ведет жизнь праведную, желая людям добра и процветания. Одно только мешало ей полностью раствориться в приятных воспоминаниях о прошедшей неделе – она забыла спросить у Алеши о Чернышеве. Вдруг они все еще общаются? Но потом подумала и решила – все к лучшему, ведь в конце концов, они уже давно не пара. Скорее всего, полковник нашел себе прекрасную женщину и очень доволен. Колеса поезда мерно перебирали однообразные звуки, Настя засыпала, и ей почему-то приснился печальный сон; сначала она увидела ночной лед Ладожского озера; сильный ветер и невероятный, пронизывающий холод. Потом приснилась Арина, она сообщила о том, что нашла могилу старшей дочери и мужа; невестка рассказала, что оставила детей с соседкой, пошла прибрать могилки и отнесла туда букет цветов; в ответ Настя расплакалась, но на предложение сходить на кладбище не отреагировала. Теперь в ее жизни новая страница, впервые она строит свою собственную реальность и не упустит эту возможность никогда.