Текст книги "Земля не для людей"

– Глава 7-

Я быстро перекусила яблоком и двумя батончиками мюсли, после чего, по настоятельной просьбе Ника, зашла в медпункт. Сказать, что Доктор Ли была шокирована обстоятельствами получения ожога, ничего не сказать. Она долго выпытывала у меня мелкие детали, как то: где было солнце, как я лежала, какие объекты находились возле меня. Но когда я все выложила, она все равно не могла поверить в случившееся. Намазав руку какой-то охлаждающей мазью, Ли забинтовала пальцы, предварительно вколов в руку морфий. Никогда в жизни не пользовалась подобными препаратами, но сказать по правде, ощущения потрясающие. Легкость и свобода от боли, когда морфий начал действовать я поняла, как долго терпела боль. После медицинского осмотра, я вышла в центр, повесила желтую футболку на край дома и села на ступеньки. Постепенно в импровизированном дворике собрались все люди, как раз к приходу последних, подошел и Ник. В этот раз он не стал брать ведро, а просто сел рядом со мной, чему я очень удивилась. Уж не считает ли парень меня своим другом?! Это было бы как-то странно.

Когда я сидела с Доктором Ли, отец был рядом и гневно смотрел на меня. Он хотел было наорать на меня, но когда на него шикнул мой врач, он замолчал. После того, как он увидел мою руку, злоба слегка остыла, вместо нее появилась безграничная тревога и неподдельный страх. Я видела, что отец готов сделать все, чтобы больше ничего плохого со мной не случилось. Сейчас, когда мы сидели на собрании, папа не сводил с меня глаз. Когда он смотрел в мою сторону, я видела боль в его глазах, а когда он отвлекался на Ника, в его них вспыхивал гнев. Хоть я и объяснила, что идея уйти была моя, родителя это никак не останавливало и он продолжал злиться на моего спутника.

– Пройти можно, но нужно решить, как залатать дыру и что делать с машинами, – закончил Ник.

Толпа оживленно начала обсуждать новость. Я заметила на лицах многих неподдельную радость и даже предвкушение. Многие из них, и я это знала, просто грезили, чтобы убраться подальше от развалившегося города. В нашей общине часто летал слушок, что так тряхнуло только Сан-Франциско, что в других городах все намного лучше и даже многоэтажные дома стоят на месте. Конечно, я надеялась, что это правда, но слухи распространяли люди, никогда не выходившие дальше нашего городка.

Из толпы поднялась рука, и тут же послышался басистый голос.

– Мы можем сжать наши трубы и застелить ими дыру, это не проблема.

– Отлично, – сказал Ник. – Листы получатся толстые. А машины?

Тут выступил другой мужчина, походивший на Хагрида из Гарри Поттера.

– Машины нужно передвигать аккуратно, если где-то будет не хватать веса, бросим туда чугунные бочки, что в подвале кухни.

Когда мы только начали обживаться в новых домах, мужчины нашли старые чугунные бочки, больше похожие на котлы. Никто не знал, что с ними делать, но решили оставить на всякий случай, вот он и настал.

– Если и этого недостаточно, то уже на месте что-нибудь придумаем. В конце концов людей много, умов много.

Ник почесал голову.

– В принципе, с бочками должно сработать. Машины все не упадут, но если начать двигать, может пойти цепная реакция. Я боюсь, что из-за давления веса с одной стороны, мост может не выдержать, но с бочками, мне кажется, получится.

– Отлично, – заявил Хагрид.

– И что нам теперь делать? – спросила женщина, стоявшая рядом с нами. – Собираться или что?

– Да, – сказала я. – Конечно, не бежать сломя голову, но собирать вещи и быть готовыми в любой момент уйти.

Еще пару минут люди задавали вопросы на тему «а что с собой брать», ответов на которые у нас не было. В итоге, мы остановились на том, что с собой нужно брать лишь воду, еду, медикаменты и легкую одежду, чтобы прикрыться от солнца. Летний день вновь радовал нас невыносимой жарой, от которой мне уже было плохо. Никогда бы не подумала, что такая слабая на жару, но эта погода меня реально доконала.

– Думаешь, все получится? – спросил Ник, когда собрание закончилось и все разошлись по своим делам.

– Конечно, а почему нет?

– Не знаю, всегда было так сложно, а теперь у нас есть точная цель. Даже дорога к этой цели, как-то все просто.

– Брось Ник, все сложности мы уже перепробовали, пусть нам повезет наконец-то, а? – сказала я, требовательно смотря на парня. – Хватит пессимизма.

– Ты права, надо бы верить в чудо.

С этими словами Ник поднялся и ушел восвояси, а я осталась сидеть на крыльце. Наша община действительно сматывала удочки, и это не сон. Мы и правда можем уйти отсюда. Как только я подумала об этом, то сразу в голову залезло сто мыслей. Действительно, мы можем уйти, но куда? Люди сразу начнут кричать каждый свое, все захотят в разные города к своим родным и близким. Чего скрывать, я бы тоже выкрикнула свой пункт назначения. Как же мы не додумались обговорить маршрут, но я решила, что это уже мелочи и договориться всегда успеем. Может и придется разделиться, но есть люди, которые захотят держаться вместе.

Моя следующая идея была глупой настолько, что я сама понимала, однако, ничего не могла с собой поделать. Я оббежала все места, где мог быть Ник, и нашла его у одного из чужих домов. Он сидел на веранде и крутил в руках самодельную ложку.

– Ник, мне нужна твоя помощь, – спокойно сказала я.

Парень тут же поднял на меня удивленные глаза.

– Слушаю.

– Я хочу похоронить Уоррена.

Парень отбросил ложку и резко встал.

– Чего ты хочешь? С ума сошла?

– Я знаю, что это глупая затея, но я не могу его там оставить.

– Ты хоть представляешь, в каком он сейчас состоянии, пролежав столько времени на солнце? Да ты его даже в руки взять не сможешь.

– Все это я понимаю, но мне это нужно. Я не прошу помочь тебя его нести или закапывать, просто сходи со мной, чтобы я не заблудилась. Ты ведь хорошо ориентируешься в городе.

Мои последние слова очень польстили парню, и готова была поспорить, он уже хотел согласиться. Но, видимо хотел послушать еще признания его величия.

– Ник, пожалуйста, я без тебя не справлюсь, – сказала я, переступая через свою гордость.

– Хорошо, только что ты скажешь отцу на этот раз?

– Разлом ведь недалеко, мы справимся до вечера, я пока скажу, что пройдусь по берегу.

Парень прыснул и отвел взгляд.

– Валяй, жду тебя около ворот, – сказал Ник и с недовольной физиономией, отправился к выходу.

Я быстро забежала к нам в дом. Папа сидел на диване, складывал в сумку некоторые продукты. Завидев меня, он радостно улыбнулся. Как ни в чем не бывало, я натянула на лицо беззаботную улыбку, сказала, что устала и хочу отдохнуть на берегу. Некоторое время папа смотрел на меня с недоверием, но все же не стал задавать лишних вопросов. На последок я сказала.

– Если что, кричи громко, я даже у залива тебя услышу.

После этих слов, папа покорно кивнул и отпустил меня. Пришлось сделать петлю, чтобы отец не догадался, куда я пошла. Дойдя до залива, я прокралась мимо деревьев, потом пролезла через огород и вышла к воротам, где стоял Ник. Карман его бридж слегка оттопыривался, и я поняла, что он взял с собой нож, который я отдала ему в доме.

Идя мимо жилищ с металлическими крышами, я чувствовала нестерпимый жар, опаляющий кожу. Порой мне казалось, что от такой жары могут засохнуть глаза.

До разлома мы добрались минут за двадцать, но не успели преодолеть последний поворот, как услышали громкие вопли. Они доносились отовсюду сразу. Мы с Ником спрятались в одном доме, встав у окна, чтобы слышать, что происходит. К сожалению, слов было никак не разобрать, только крики и звуки борьбы. Это продолжалось около тридцати минут, пару раз я хотела выглянуть в окно, но понимала, что это может выдать нас. Сказать, где находились чужаки, было сложно, но и дураку понятно, что в таком случае лучше сидеть тихо и не высовываться. Когда крики, ругань и драка прекратились, мы выждали еще десять минут, после чего тихо вышли из дома. У начала разлома лежало три новых тела, одна девушка и два парня, все были мертвы. Мы огляделись по сторонам, прислушались и подошли к телам.

– Они что, убивают их и скидывают сюда? – спросила я.

– Если встречу их, спрошу, – съязвил Ник, подходя к мертвому парню.

Он бегло осмотрел его, потом девушку и подошел к последнему парню.

– Тех двоих убили ножом в сердце, а этого просто избили до смерти.

Я прикусила щеку, чтобы не взболтнуть лишнего. Повернув голову, я стала выискивать глазами тело Уоррена. Наконец-то у одного края я заметила футболку, одетую на нечто, похожее на тело. Ник был прав, пролежав на солнце, от тела почти ничего не осталось, просто застывшая кровяная масса. Я уже двинулась к телу Уоррена, когда кто-то схватил меня за ногу.

– Твою мать! – взвизгнула я.

Отскочив на пару метров, я уставилась вниз. Одно из тел двигалось. Его лицо было разбито до неузнаваемости, одна губа опухла, другая порезана пополам. Глаза были похожи на выдавленные шары для бильярда, с одной стороны под бровью был огромный порез, из которого торчало нечто, напоминающее спицу. Ник встал передо мной и подошел к парню. Пихнув его носком ботинка, заговорил.

– Живой?

– Помогите, пожалуйста, – прошептал неизвестный. – Молю, хватит меня бить. Пожалуйста, помогите.

Я сделала два мелких шага вперед, но Ник остановил меня.

– Не подходи-ка.

– Ник, он живой, что делать?

Всю мою жизнь во мне боролось добро и зло, я часто чувствовала эту борьбу и слышала голоса демона и ангела. И сейчас один из них шептал мне, что нужно помочь парню, а другой говорил, что это опасно, и лучше добить этого бедолагу. Я не стала озвучивать ни одно решение, а просто ждала вердикта Ника. Парень еще несколько секунд смотрел на чужака, после чего вскинул брови, развернулся и пошел к телу Уоррена.

– Сам сдохнет.

У меня челюсть так и отвалилась.

– Вот так вот? «Сам сдохнет»? Он же человек, ему нужна помощь! – все-таки добро во мне побеждало чаще.

– Не наши проблемы. Нам не нужен лишний груз, – сказал Ник, намекая на уход из города.

Если бы мы сейчас взяли этого парня, возникло бы много проблем. Во-первых, пришлось бы объяснять, откуда он взялся. А это значит подставить себя перед отцом, рассказав, что я была в городе. Во-вторых, чужака придется выхаживать, а мы вскоре собрались уйти. В-третьих, у нас не санаторий, чтобы тратить еду, воду и лекарства на какого-то незнакомого человека. Да, он мог быть обычным выжившим, который искал спасение, хотел найти дом. Но он мог быть одним из тех, кто часто делал налеты на наш дом. В любом случае, минусы пребывания незнакомца в общине превышали плюсы. Но я все еще была человеком, я могла чувствовать и сопереживать. Может когда-то, через пару лет или месяцев я стану жестче, пойму, что нужно спасать себя, а не других. Но сейчас я это я, а настоящая Айвис никогда не бросит человека в беде.

Ник стоял в стороне и смотрел на меня, ожидая дальнейших действий.

– Ты пришла сюда за этим парнем, – сказал Ник, кивая на труп Уоррена, – а не за тем.

– Да, но тому парню уже не помочь, а этому еще можно, – вдруг вырвалось у меня.

Я нагнулась к пострадавшему, проверяя его пульс, попутно выискивая оружие в карманах. Чужак был чист, ни ножа, ни удавки, вообще ничего.

Я присела на корточки, и перекинула руку парня себе на плечо.

– Как тебя звать? – спросила я.

– Я…, – простонал незнакомец. – Кэл, Кэл.

– Хорошо Кэл, я помогу тебе. Но знай, одно неверное движение, и тебе конец.

– Помогите, пожалуйста, – повторил парень.

– Значит, ты понял, – сказала я, пытаясь подняться с ношей.

Ник даже не шелохнулся. Когда я смерила его испепеляющим взглядом, он закатил глаза и все-таки помог, взяв парня под руку с другой стороны.

– Скорее, они могут вернуться, – сказал Кэл.

– Зачем? – спросил Ник.

– Они не закончили. Они не сбросили… – сказал чужак и потерял сознание.

Одно дело волочить человека, который хотя бы пытается идти, но совсем другое тащить безжизненную тушу. Ник перекинул руку живчика на свое плечо, и мы вместе потащили Кэла в наш дом.

Мы быстро добрались до ворот нашего города без происшествий, и когда зашли за забор, позвали на помощь. Никто не приходил, поэтому мы сами донесли парня до врача. Водрузив тело на стол-кушетку, мы без сил привалились к стене. Доктор Ли быстро подбежала к нам и затараторила.

– Кто это? Что с ним? Где вы его нашли?

– Потом, док, пожалуйста. Его можно спасти? – спросила я.

– Сделаю все, что смогу. Но вы должны выйти.

Мы послушно вышли на улицу, усевшись на лавочку рядом с домом. Солнце пекло как никогда сильно, я опустила голову так, чтобы волосы закрыли мое лицо от посторонних глаз. Внезапно я схватила клок волос, намотала на палец и ошарашенно заявила сама себе.

– Светлый!

– Что? – непонимающе произнес Ник.

– Светлый волос. Я была темнее. Волосы выгорели.

– Естественно, ты же сутками на улице, а волосы не прячешь.

Смена цвета волос почему-то очень расстроила меня, и я никак не могла понять почему. За нашими спинами, в доме находился человек при смерти, а меня заботил какой-то цвет волос.

Я устало откинулась на спинку лавочки, подавив желание заорать, когда кожа коснулась горячего дерева. Ник сидел рядом, скрестив руки на груди, и глядя вдаль. По его лицу сложно было сказать, о чем он думает. Иногда мне казалось, что в такие минуты Ник думает о чем-то добром, родном и любимом. Может, он думает о родных, может о девушке. Когда я замечала Ника в остальное время, мне казалось, что он думает об убийстве всего человечества. Как может меняться один и тот же человек так сильно…

Когда Доктор Ли вышла к нам, то сказала, что пострадавшему нужен отдых. Она промыла его раны, наложила швы, где было нужно, вколола ему обезболивающее и он уснул. К счастью, никаких расспросов нас не было, и это было на руку. Я решила, что ближе к вечеру обязательно навещу парня, узнаю, что с ним случилось.

День прошел быстро. Я успела покопаться на грядке, помогла на кухне помыть посуду, сыграла с отцом в карты, после четвертой победы, я пошла к себе в комнату. В последние дни я плохо спала, поэтому силы быстро покидали меня. Отец разрешил мне лечь спать, убеждая, что сможет собрать все вещи сам. Хотя я понимала, что утром все равно придется перепроверять сумки. Папа мог забыть самые важные вещи. Убеждая себя в том, что я лишь полежу часок другой, я завалилась на кровать и тут же отключилась. Это была первая ночь с наступления жары, когда мне ничего не снилось.

Я проснулась среди ночи, когда Луна заглянула в мое окно и настойчиво ослепляла меня. Повернувшись на другой бок, я взяла в руки часы на солнечных батарейках. 2:20. Ночь в самом разгаре. Я гадала, рассказала ли наша медсестра о том, что в нашей общине прибыло. Но, раз никаких собраний не было, значит, она пока умолчала. Возможно, ей хотелось сначала самой все узнать, а уж потом объявлять всем новость. А может чужак очнулся, убил доктора и всех остальных, кроме меня и Ника, типа в благодарность за спасение. Черный мой юмор никуда не делся.

Я встала с кровати, выпила горячей воды, от чего в горле стало неприятно колоть. Выйдя на улицу, я заметила несколько десятков человек на берегу. Скорее всего ночью температура воды падала, поэтому находились смельчаки, кто не боялся купаться после всего случившегося. Пройдя дома, я подошла к самому большому, где был наш госпиталь. Внутри было тихо, горела лишь одна большая свеча в конце дома, чтобы было видно коридор. Я нашла медсестру в гостиной с бутылочками лекарств в руках.

– Айвис, я думала, ты спишь.

– Я уже выспалась. Можно к тому парню? – прямо спросила я.

– Да, он в комнате, после ванны.

– Спасибо.

Ли кивнула и ничего не спросила. С одной стороны мне было даже обидно, что она ничего не спрашивает, но с другой стороны я была тому рада. Я пошла по освещенному коридору, высматривая в сумерках ванну. Когда я поравнялась с дверью, то вытянула руку к следующей и тихо открыла. Внутри было очень душно, на окне стояла керосиновая лампа, и этого освещения хватало, чтобы увидеть Кэла. Из раны на голове была удалена спица, раны все промыты, половина головы перевязана. Пару минут я изучала неподвижное тело, когда поняла, что парень спит, пошла к двери. Но на полпути слабый мужской голос окликнул меня.

– Спасибо за помощь, та женщина сказала, что если бы вы не принесли меня, то я истек бы кровью.

Я развернулась. Парень смотрел на меня, слегка улыбаясь левым уголком рта. Я решила перейти сразу к делу, а точнее к вопросу, мучившему меня.

– Что случилось? – спросила я, подходя ближе.

Видно было, что парень не в восторге от вопроса, но все же ответил.

– Я был с другом, когда начались землетрясения. Мы постоянно прятались под землей, когда все закончилось, мы вышли и встретили других. Нам показалось, что это неплохие люди. А потом мы узнали, что они вытворяют. Мы с другом хотели уйти, но боялись сделать это открыто, поэтому строили план побега. Когда мы наконец-то подгадали время, нас выдала одна девчонка, которая тоже хотела уйти. Мы не говорили ей про наш план, но она откуда-то узнала, что мы уходим. Ходила за нами, а потом сдала нас. Мы пытались спасти себя, друг сказал, что и она хочет уйти, – Кэл ненадолго замолчал, тяжело дыша. – Нас приволокли к тому разлому, показали гору трупов. Я остался стоять, а они побежали, их догнали…, – парень запнулся, я заметила слезы в его глазах.

– Что дальше? – настойчиво спросила я.

– Они сказали, что пощадят меня, если я останусь с ними. А я сказал, что все равно уйду. Остальное ты знаешь.

– Значит, те двое, что лежали с тобой: твой друг и та девушка, что предала вас?

– Да.

Я прикусила губу. Для меня не было секретом, что остальные выжившие не выделялись добротой и состраданием, но чтобы быть такими жестокими, нужно быть бездушными.

– Я не знаю правда ли это, – сказала я.

– Понимаю, ты мне не веришь. Это твое право.

Развернувшись к двери, я собиралась уйти, но вдруг остановилась.

– Ты знал парня по имени Уоррен?

– Нет, а кто он?

– Тот, кому я не успела помочь, – сказала я и вышла.

В глазах снова стояли слезы, но нужно было уйти подальше отсюда, чтобы никто не видел, как я плачу. Поблагодарив Доктора Ли, я вылетела на улицу. Воздух был горячим, ни малейшего дуновения ветерка, но меня почему-то взял озноб. Я обняла себя за плечи, и пошла к выходу из города. Забравшись под большое дерево, я прислонилась к нему и закрыла глаза.

«Я спасла какого-то незнакомого человека, а Уоррен погиб из-за меня. Где же тут логика, где справедливость?», – со злобой подумала я.

Вдалеке раздавались веселые песнопения, я посмотрела на берег залива, где радостно бегал какой-то мальчик лет десяти. Сердце вдруг закололо, но я поняла, что это была душевная боль. Я давно никому не выговаривалась, а когда я долго что-то держала в себе, это начинало съедать меня изнутри. Сейчас мне должно было быть легче, я спасла чью-то жизнь, но я не чувствовала никакого облегчения. Не чувствовала радости, я вообще была далека от эмоций. Может так и происходит ожесточение? Ты перестаешь чувствовать радость, потом уходят и другие чувства. И одним утром ты просыпаешься неживой, в тебе лишь бьется сердце, но все чувства мертвы или парализованы. Как это случилось с выжившими, что были там в городе? Почему они стали такими, или это всегда было в них? Что заставляет их убивать, совершать налеты? Почему они не объединились в такую же общину как наша? Да и что им мешало примкнуть к нам? Я думала о том, что возможно и с нашими выжившими однажды такое случится. Никто ведь не знает, что будет завтра. Может случиться такой переломный момент, когда люди поймут, что одним выжить проще, чем пытаться прокормить столько народу. Проще воровать, грабить, убивать, обеспечивая всем необходимым только себя, не заботясь об остальных. Что, если однажды все так и будет? Человечеству настанет конец, все просто рухнет. Все отношения, выстраиваемые веками, все то, к чему мы пришли, канет в Лету.

Я крепко обхватило голову руками, пытаясь избавиться от всех мыслей, но они настойчиво продолжали крутиться. Решив, что сон – лучшее лекарство от хандры, я отправилась обратно домой. Каждый раз, когда я шла спать, продолжала молиться о том, что завтра я проснусь, и все будет хорошо. Утро начнется с того, что я проснусь в своем доме, в своей постели, за окном будет барабанить дождь по крыше, а я сладко потянусь в кровати и пойму, что весь этот кошмар был всего лишь сном. Жаль только, что невозможно забыть реальность так же быстро, как и сновидения.