Текст книги "Высокий берег"

– Так, так, так, – расплылся он в улыбке, обнажавшей его широко поставленные зубы. – Не смел надеяться, что ты сам доставишь мою ласточку.

Макс сел напротив Крячко. Его взгляд исподлобья говорил о решительности и тихой ненависти. Он почесал большим пальцем щетину на подбородке и спокойно ответил:

– Нет. – Крячко слегка съежился в кресле. – Я пришел с предложением. – И тут глаза напротив Макса блеснули той же хитрецой, которую минуту назад он видел у девушки. Крячко слушал.

– Моя машина сейчас стоит в районе трех миллионов. Я предлагаю тебе четыре. Сегодня понедельник, деньги будут у тебя в воскресенье.

– Так не пойдет. Ты ставил машину, я ее выиграл. Мне не нужны деньги.

– Действительно? – переспросил Макс. – Разве это машина солидного мужчины? – Он хотел было сказать, что вложил в БМВ всю свою душу, что машина была для него всем, что ее подарил отец, и он никогда не сможет отдать ее. Но Крячко услышал другое. – Зачем она тебе? Ездить на работу? Ты же будешь выглядеть нелепо!

– Тебе не нужно волноваться об этом. Знаешь, в чем твоя проблема? Ты слишком часто думаешь за других и делаешь это мягко сказать не профессионально. Я должен ее забрать. Я делаю это лишь в обучающих целях. А тебе пора усвоить урок – карточный долг, всегда следует отдавать. Возможно, в следующий раз ты будешь умнее. Как знать?

– Как знать… – повторил за ним Макс. Он сидел, опустив голову вниз, не в силах смотреть в широкое обвисшее лицо Крячко. Потом стремительно поднялся и произнес. – Хорошо, если ты решил именно так, то пусть будет так. – У самого выхода он развернулся:

– Илья, – обратился он к нему, – ты ведь не так глуп и мстителен?

– Совсем нет, – пожал плечами Крячко.

– Я думаю, ты знаешь, у меня много друзей. Сейчас я оставлю эти ключи у твоей секретарши, а уже вечером машина будет в Новосибирске под другими номерами.

– Не забывай, и у меня есть друзья. – Он снова расплылся в улыбке. – И мне собственно плевать, да пусть машина хоть сгорит на следующий день. Моя цель другая – я лишь хочу научить тебя обращаться со своими словами и лучше следить за ставками. Не всегда тебе будет везти. Все ради тебя, – он развел руки в стороны мягким движением, говорящим о вселенской милости, и тяжелый перстень на его правой руке блеснул так ярко, что должно быть ослепил даже портрет президента, висящий на стене.

Макс развернулся и вышел, дверь осталась открытой. В приемной Крячко окликнул его:

– Деньги должны быть у меня в пятницу. – И захлопнул дверь. Все таки честь проиграла, хитрость и жажда наживы выиграли, ведь они выигрывают всегда?

Макс родился и вырос в доме на берегу в районе Академгородка. В городе не было места краше и роднее, чем лес, уплывающий вверх и обрыв с бурлящим Енисеем позади дома.

Снег еще кое-где лежал на склонах, но уже пахло весной. Уже хотелось снять шапку, расстегнуть куртку. И воздух был полон прозрачной свежести, которая бывает, лишь, когда снег тает под горячими солнечными лучами, и в душе маячит предчувствие лета и времени, когда все будет по-другому.

Он шел по узкой дорожке над обрывом, мимо пробегала парочка старичков в тренировочных костюмах времен СССР, неспешно проходили люди с собаками на поводках, которые гавкали в небо, тоже радуясь наступающей весне, и где-то вдали слышались резвые выкрики ребятни с детской площадки.

Петя стоял возле подъезда со стопкой листов в руке и карандашом за ухом, Женя сидела рядом на лавочке со скучающим видом. Летом она защищала диплом, и Петя помогал ей с написанием, он вдохновленно жестикулировал, глядя в распечатанные листы. Макс подошел, сел рядом с Женей и закурил. Петя, увидев его, бросил стопку на лавочку, и с горящими глазами, несвойственными ему спросил:

– Ну что?

– Что? Что? – передразнил его Макс. – Все.

– Был у него?

– Да.

– Ну что решили?

– Согласился.

Женя стукнула его по плечу.

– Ты расскажешь или нет?

– Нужно четыре миллиона.

– Четыре миллиона? – повторила Женя так, будто не верила в слова, которые произносила.

– Да.

Петя стоял с задумчивым видом, подперев подбородок рукой.

– Думаю, мы сможем собрать такие деньги, – сказал он, потом деловито убрав руки по сторонам, продолжил. – Запустим рассылку, оповестим всех, многие откликнуться, за неделю-две точно соберем, – заключил он, уже улыбаясь своей обычной улыбкой.

– Ну что ты такое несешь? – Макс продолжал сидеть. – Как ты себе представляешь, чтобы владелец двухэтажной квартиры и бэхи за три ляма, собирал деньги с простого народа?

– Ну не такой уж и простой народ, – вставила Женя.

– А что собственно такого? – ответил Петя. – Ты кормишь их и поишь, нет ничего предосудительного в том, что сейчас они помогут тебе.

Макс резко встал.

– Нет, бред же полнейший. Я не сделаю этого.

Это непреодолимое желание Макса поделиться с людьми всем, что он имел, исходило из чувства вины. Часто на его лице можно было прочесть сожаление и даже стыд, если речь заходила о его наследстве. Он будто хотел извиниться за то, что имеет.

– Тогда попроси у отца. – Предложила Женя.

– Еще одна. – Махнул рукой Макс. – Попроси у отца … – передразнил он ее, опустив голову, – как же мне просить? – … – да и не даст он.

– Ну, – протянул Петя, – тогда думать нечего. Просить не хочешь, у самого такой суммы нет… – Петя, будто сам боялся закончить предложение, – звони Сереге.

– Еще чего!

– А кто это? – спросила Женя, но ей никто не ответил.

Макс снова сел.

– Есть одна идея. – Начал он. – Мне предложили организовать игру. Очень большую игру.

– И сколько заплатят? – спросила Женя.

– Четыре миллиона.

– Какое-то странное совпадение. – Заметил Петя.

– Кто предлагает?

– Буйный.

– Ты из ума выжил? – возмутился Петя, лицо его покраснело, и стало похоже на только выкопанный клубень свежей картошки. Женя никогда не видела его таким, ей показалось забавным сходство, но она подавила смешок. – Он же мясник, гребанный псих.

– Никакой он не псих.

– Никакой он не псих? Он рубит людей на куски, а потом скармливает своим собакам.

– Да, брось ты. Ты вершишь в эти сказки? Это же тупой пиар, чтобы все его боялись.

Женя лишь однажды видела его на вечеринке в ресторане Суриков. Это был статный мужчина в костюме, явно сшитом по фигуре, и с уложенной копной черных волос. Франт не меньше. И обходителен. Он придержал дверь, когда она выходила.

– Нет, – резко сказал Петя. – Уж лучше, отдавай машину Крячко, чем ввязывайся в это.

– Ты издеваешься? Я лучше продам машину, но не допущу, чтобы его жирный зад касался моего кожаного сидения.

– Но ты хоть понимаешь, что уже не отмоешься от такого сотрудничества?

– Нет, не понимаю. И хватит драматизировать. Чем хуже Буйный такого же Крячко? Жирдяй ворует миллионы из краевого бюджета и законченный взяточник, а Буйный просто пытается выжить в этом мире.

– Петя прав. Он, надеюсь, не мясник и не психопат, но репутация у него хреновая.

– Ну почему, почему вы не можете поддержать меня? – Взгляд Макса просил о помощи, ему была важна поддержка и одобрение, как любому человеку, любившему находиться в центре внимания. – Для себя я уже все решил.

– Кем бы он ни был, он отрицательный персонаж в твоей истории. – Сказала Женя. – Зачем он тебе?

– Да с чего ты взяла? Вот Крячко, этот змей искуситель, вот кто реально отрицательный. А Буйный просто хочет помочь.

– Ты действительно думаешь, что он помогает тебе? – спросил Петя. – Он же затянет тебя на такое же дно, где и сам обитает. А ты не выберешься оттуда, потом не отмоешься.

– Хрень полная! Хватит. – Сказал Макс и ушел, так и не получив поддержки.

По дороге домой Женя думала, а собственно говоря, кто такой Буйный? Поговаривали, что свой бизнес он начинал с продажи арматуры и скупки цветных металлов. Воспитывался в детском доме, отчего всегда старался окружить себя людьми и заводить связи. Даже сам Миронов побаивался его, это говорило о многом. На правом берегу он был непререкаемым авторитетом. Женю даже несколько очаровывал романтически флер его натуры, будто он один из героев фильма Крестный отец.

Сама она выросла в районе под названием «Зеленая роща». Расположен он на востоке левого берега и был построен для работников кормящего город тогда еще КРАЗа. Бессменный пейзаж – Енисей и горы, а слева – высоченные трубы травящие город. Завод давал тысячам семей возможность к существованию, как, к примеру, семье Жене, но год за годом он вытягивал из людей жизненные силы, соки, он заражал кровь своим ядом, люди катастрофически быстро гибли от онкологии.

Дом, в котором она жила, был расположен на одном конце набережной, это была обычная кирпичная девятиэтажка, с десятками окон, уставившимися куда-то вдаль, а на другом конце набережной уже внизу обрыва у самой реки, стоял шикарнейший дом с закрученной будто у пирожного крышей. Дом этот принадлежал Александру Таранову, местному криминальному авторитету, именно он в 90-е забрал владения КРАЗа. Сейчас в доме никто не жил, он скорее был местной достопримечательностью. Таранов уже давно сидел в тюрьме. Компромата на него было предостаточно. Что бы ни говорили, но в городе его уважали. Она помнила, как жила их семья, когда КРАЗ был его. Она помнила, как много папа получал денег, какие огромные подарки он приносил на новый год, с каким размахом праздновался день металлурга и новый год. Когда Москва забрала КРАЗ, переименовала, зарплаты стали меньше, подарков уже не было, а ледяных скульптур на местной елке вместо 20-ти штук, осталось всего две. Город продолжал задыхаться ядом, но если раньше за это человеку платили, то теперь Москва показывала большой и жирный кукиш.

Конечно, она могла ошибаться, в детстве ведь всегда мороженое было вкуснее, и лето жарче. Она задумалась о том, почему личность Буйного вызывала в ней симпатию. Ведь он обычный бандит, наверняка убийца. Слова Макса о Буйном, не давали ей покоя. Его методы отличны от приемлемых в обществе, но разве он не более честный? Ведь все эти политики, разве кто-то из них хочет всеобщего блага? И те преступления, которые они совершают за ширмой правопорядка, не более ли страшные? Только месяц назад общество потрясла история об омских казармах, которые обрушились и погребли под собой двадцать восемнадцатилетних парней. Деньги, выделенные на ремонт здания, осели в кармане мэра города.

Глава 5.

Ночь была застывшей и неспокойной, черное небо без звезд, словно купол накрывало улицы, опустевшие дворы зловеще молчали, лишь ветер подергивал со скрипом сухие ветки. Старый каменный дом в шесть этажей, с арками и высокими потолками безразлично глядел на них черными окнами. И казалось, что в этой застывшей тишине затаилась опасность, она наползала размеренно и хитро, как серый дым от ближайшей ТЭЦ длинной узкой змейкой.

– Все-таки никак не могу понять, зачем мы здесь? – спросил Петя. Они сидели в машине, припаркованной в соседней дворе, выключили фары, затаились. В доме, что смотрел на них слева, проходила игра.

– Да, брось, ты. Мы должны быть рядом. На всякий случай.

– Интересно, на какой такой случай мы можем понадобиться?

– Не знаю я, – сказала она, переходя на шепот.

– Почему ты шепчешь?

– Не хотелось, чтобы нас заметили.

– Тогда, как о нас узнает Макс? Он ведь не знает, что мы здесь. Или нет?

– Не знает, конечно.

– Но это лишено смысла. Здесь нет никакой логики.

– Блин, – одернула его Женя, – говори тише.

Петя посмотрел на нее с непониманием, достал сигарету и приоткрыл окно.

– Господи, – сказала она, – обязательно делать это сейчас?

– Я нервничаю, знаешь ли. Мне лучше выйти?

– Конечно, нет.

Он достал из кармана маленьких пистолет с обрезанным дулом. Женя вытаращила глаза.

– Какого черта? Где ты это взял?

Он подкурил.

– Это зажигалка. Смотри, – он покрутил ей, – такие производились на заводе в Уфе в 60-х. Это раритет.

– Студент подогнал?

– Можно и так сказать. Он принес, я купил.

– И никаких взяток?

– Абсолютно никаких, – Петя от обиды повысил голос.

– Тише ты.

Шел третий час ночи, ничего не менялось, ветер все также качал ветки, Петя посапывал. Женя смотрела, как дым застилает появившуюся луну, и думала: «Что Макс хочет получить от этой игры? Пулю в лоб? Даже если он что-то и заработает, это путь в никуда. Деньги свяжут его, и он уже не выберется, Петя был прав, абсолютно прав».

И вот шум подъезжающих колес, скрип тормозов, из машин вышли люди, хлопок дверьми разбудил Петю, он поднял съехавшую во сне голову, шея затекла. Это были две полицейские машины, через несколько секунд появился фургон, из которого вывалились люди в черном.

– Матерь божья, – зашептала Женя.

Петя инстинктивно съехал вниз по креслу и пригнул голову, Женя вопросительно посмотрела на него, также сползла, достала телефон и набрала Максу. Он не отвечал.

– Надо что-то делать! – сказала она.

– Надо уезжать отсюда.

– Надо помочь ему! – но при этих словах еще сильнее вжалась в кресло. – Может, зайдем с черного входа? Есть там такой?

– Какой еще вход? Это обычный дом. – Шептал Петя, – Хочешь, оказаться в этой машине? Надо уезжать.

И они сидели, пригнувшись, спрятавшись, как кролики в норках. Она видела, как повели людей, как начались крики, но видела лишь их спины.

– Вон он, – спину Макса узнал Петя. – Подождем, как все закончится, и надо уезжать.

– Что мы за люди? – спросила сама себя Женя.

– Адекватные.

Они просидели, затаившись еще с полчаса. И когда в округе стал слышен лишь собачий лай, Женя плавно повернула ключ зажигания, будто ее движения как-то могли помочь сделать звук двигателя тише.

Сердце бешено колотилось, хотелось скорее вырваться из этого двора, из этого района, с этого берега. Когда они пересекли пустой коммунальный мост, и оказались на левом берегу, Женя остановила машину и вышла на улицу.

Она расхаживала из стороны в сторону. Что делать, что же теперь делать? Петя остался в машине и говорил по телефону.

– Я связался с Армэном Григорьевичем, он поможет Максу.

– Кто это?

– Адвокат Бортников.

– Адвокат?

– Его не посадят. – Сказал Петя. – Скорее всего, наложат обычный штраф за организацию игр. Но я уверен, Армэн Григорьевич все уладит. Другое дело, машина Макса и Крячко. Ему же нужны деньги.

– Или машина.

– Макс будет совсем не рад, если узнает, что я отдал ее. С другой стороны, будет ли он рад, если я улажу эту проблему способом, который он тоже не приемлет?

– Каким способом?

– Есть один способ.

– Тогда чего ты ждешь?

В глазах Пети застыл вопрос, он достал телефон и сказал, куда-то в пустоту, набирая номер:

– Это правильное решение.

Отошел на несколько шагов, сел на лавочку.

– Приветствую, дружище. К сожалению, по делу. Ты сможешь приехать? Да, сейчас, сегодня. Да, именно столько. Да, мы тебя встретим. Постарайся успеть. Во сколько ты будешь? В восемь? Давай. До встречи. – Петя положил трубку и совершенно обычным голосом сказал, – нам нужно в аэропорт к девяти.

Женя удивленно развела руками.

– Ты может, объяснишься?

– Нужно встретить старого друга.

– Какого еще друга?

– Того, кто сможет помочь.

– Ну, не молчи, Петя, рассказывай.

– Да, собственно, нечего рассказывать. Наш хороший друг Серега. Точнее мой друг. Макс с ним уже давно не общается.

– Почему? Почему тогда он может помочь? Говори уже.

– Он может помочь деньгами.

– Тогда какого черта, он сразу не помог?

– Они уже четыре года не общаются. Я не в курсе почему, но, судя по масштабу их ссоры, речь идет о какой-то шекспировской трагедии. Не знаю, чему Макс расстроился бы больше, тому, что его машина у Крячко, или тому, что ему помог Серега.

В квартире у Макса было пусто, лишь четверо студентов играли в плэйстэйшн. Развалившись на диване, они играли беззвучно, таращились в экран и изредка шуршали пакетом с чипсами.

Петя включил кофе машину, она глухо затарахтела, запахло крепким терпким кофе. Они сели в кресла, что стояли напротив окна, ночной город был красив, красив по-сибирски, стайка горящих огоньков, в окружении непроглядной тайги.

И Петя рассказал ей, как он, сын университетских преподавателей стал другом Макса, кто такой Серега, и почему они вообще стали играть в покер.

Макс ходил в обычную школу и жизнь его внешне ничем не отличался от жизни остальных мальчишек, на этом настояла его мать. Разве что джинсы Levis могли сбить с толку. В любом случае, все знали, кто такой Макс и чей он сын, его побаивались и обходили стороной. На дворе был разгар 90-х и люди тряслись из-за всего. Плохое слово, дурной взгляд, все могло вызвать подозрение.

Учительским составом было решено посадить мальчиков вместе. С Петей было меньше всего проблем, он был покладистым мальчиком с интеллигентными родителями – докторами наук. И вот так с первого класса они сидели вместе, сначала на первом ряду первой парты, но чем становились старше, тем дальше двигались от учительского стола.

– В младших классах мы ни с кем толком не общались. Мы жили в своем мире, придуманном, собирали бегемотов из киндера, играли в фишки, пинали мяч, но всегда вдвоем. То ли из-за то, что я был преподавательским сыном, то ли из-за происхождения Макса, но с нами мало кто общался, да нам и самим хватало друг друга. Пока через дорогу не построили футбольную площадку. Она была большая с металлическими воротами. Мы дожидались самого вечера, чтобы погонять мяч, или приходили с самого утра перед школой. Но она была слишком большой для двоих десятилеток. В остальное время, дождь ли, грязь ли, даже в мороз она всегда была занята. И вот как-то раз, мы шли из школы домой, и решили специально сделать крюк, чтобы посмотреть, как играют ребята. Их было больше обычного, только началась учеба, кажется человек тридцать, и все бегали за мячом, а мяч был весь в грязи, и все ребята тоже черные. Но так это выглядело по-настоящему, так заразительно. Мы замедлили шаг, раскрывая рты от восторга, и вдруг мяч летит прямо на нас, вперемешку с ошметками земли и травой, а мы стоим и двинуться не можем, будто мяч какой-то заколдованный. И потом удар прямо в лоб Максу. Вот никогда не забуду его лицо, – Петя рассмеялся, – как он схватил этот мяч, улыбался во весь рот и прямиком побежал к полю. И вот все тридцать человек застыли, ждут, когда же мяч вернут обратно. А он стоит возле поля и держит его в руках, не может отдать. И тут самый высокий из ребят крикнул:

– Давайте к нам. – Это был Серега.

А ему в ответ:

– Ты совсем уже, народу завались.

– Сойдет, – сказал Серега, – Так мы собственно и стали друзьями. Вышли из своего мира, начали общаться с людьми. В Макса все влюбились тут же, никто больше его не боялся. Никто даже не высмеивал его за музыкальную школу.

– А что ты Петя? – прочел он в Жениных глазах вопрос.

– Серега помог Максу стать звездой, я в этом уверен. А я обязан ему знакомству с Валентиной Павловной, это его бабушка. Она была профессором философии, и благодаря ей у нас открыли философский факультет. Я сын естественников, – его мама преподавала зоологию, а отец физик, – был, конечно, впечатлен тем миром, который открывала мне она. Потом мы с Серегой вместе поступили на мехмат, она говорила, что только математика может привести ум в порядок, мы ее слушали. А Макс пошел на эконом, там он встретил Марину и еще кучу новых друзей, отец подарил ему квартиру, и он погряз в вечеринках и репетициях. Пока Серега не привел в нашу жизнь покер. И здесь все мы втроем снова влюбились в одно и тоже, как тогда в футбол. Но потом, как-то в один раз, они разругались и Серега уехал.

– И ты не спрашивал почему?

– Спрашивал, но Макс всегда отшучивался, а Серега просто сам по себе немногословен. – Петя встал. – На сегодня, пожалуй, хватит откровений. Надо выезжать.

Они приехали в аэропорт заранее, Петя вышел, Женя осталась в машине на парковке. Она выставила локоть в открытое окно и положила на него голову. Сон подступал все ближе, а в боковом зеркале медленно наплывало солнце. Алые лучи не согревали тело, но было в этом что-то дарящее надежду, говорящее, что все это лишь суета, а главное где-то далеко-далеко, там, где восходит солнце. Она видела, как взлетают самолеты, и сердце ее сильно защемило, так хотелось ей сейчас выбраться отсюда, улететь далеко, забыть, все, что было. Дверь машины со стуком захлопнулась.

Она нехотя завела машину, повернулась в сторону гостя на заднем сиденье и качнула головой в знак приветствия. Он ответил тем же кивком, и машина тронулась.

Они ехали долго, унылый пейзаж мелькал за окном. Все молчали, уставшие от долгой ночи.

– Ты девушка Макса? – спросил Серега.

– Его подруга.

– Вообще ты права, ты не в его вкусе.

– Что ты хихикаешь? – спросила она у Пети, тот не мог сдержать улыбки.

– Просто Макс сказал мне тоже самое.

– Что за фигня? – возмутилась Женя. – Почему все решили, что я не в его вкусе?

Серега громко засмеялся, Петя повернулся в его сторону и тоже захохотал. Женя стукнула его кулаком по локтю.

– Говори, давай.

– Знаешь, – начал Петя, и замолчал. – Разве ты сама не заметила?

– Длинноногие блондинки? Ты про это?

– С пустой головой. – Добавил Серега.

– С чего ты взял, что моя голова не пустая? Я может тоже дурочка длинноногая, только цвет волос другой.

– Нет, – протянул Серега, – у тебя глаза умные.

– Какой-то вздор. Не нравятся ему дурочки, вы придумали все это, смеетесь надо мной! – Женя была возмущена.– Ладно, я слишком устала, чтобы бороться с вами.

Оставшаяся часть пути прошла в молчании. Когда они вышли, Петя наклонился к Жене:

– Я позвоню вечером. Отсыпайся.

Серега тяжело хлопнул дверью:

– Отличная у тебя машина, – сказал он.

– Купила на деньги, которые выиграла в покер. – Женя гордо задрала голову.

– А выиграла то немного, – подмигнул он, отчего ее начала одолевать какая-то дикая ярость.

Глава 6.

Что-то вроде ностальгии промелькнуло в сознании Сергея Мельникова, когда он увидел девятиэтажный дом, в котором вырос. Ощущение это быстро испарилось, заменив собой чувство какой-то духовной клаустрофобии. Вот он стоит перед обрывом, внизу течет Енисей, разделяющий город, за ним начинаются леса, и в дали уже горы. Такие огромные пространства, но нет чувства свободы, наоборот, будто тебя зажали в тиски.

Он ехал в центр города на такси, и, глядя в окно на толпившиеся в пробке машины, удивлялся какие же узкие здесь дороги по сравнению с Москвой. Город нисколько не изменился. Таксист слушал восточное радио и что-то весело напевал на своем языке. Возле управы он остановился, и когда Серега протянул ему пятисот рублевую купюру, начал возмущенно вскидывать руки, жалуясь на то, что у него нет сдачи.

– Сдачи не надо, – сказал Серега и вышел из машины, таксист снова что-то весело запел.

Серега поднялся по лестнице, прошел по пустынным коридорам, секретарша, стоявшая возле двери в кабинет, удивленно вскинула брови, но ничего не сказала. Он зашел внутрь, Крячко сидел за столом и смотрел на него глазами толи мартовского кота, толи человека, близкого к сумасшествию.

– И вот явились призраки, – произнес он громким баритоном, встал из-за стола и подошел.

– А ты постарел, – сказал он ему, оглядывая с высоты своего роста его разъехавшуюся лысину.

– Что поделать? Никто не вечен. Присаживайся.

– Я только передать, – он положил небольшой белый пакет на стол Крячко. – Будешь пересчитывать?

Крячко бросил нервный взгляд на стол, закусил губу и машинально сделал пальцами жест, будто отсчитывает деньги.

– Ну что ты, я тебе доверяю.

Серега посмотрел на него грубовато исподлобья своими глубоко посаженными глазами и коротко бросил:

– Тогда бывай. – Он развернулся и направился к двери.

– А ведь знаешь, если подумать, то, кто как не ты, мог помочь ему. Старший брат спешит на помощь бедному непутевому дурачку.

Серега развернулся, потянул за ручку двери.

– А ты ведь тоже постарел, – кинул ему Крячко.

– Не сомневаюсь, – ответил тот, даже не повернувшись.

Он вернулся домой. Задержался возле входной двери в подъезд. Рядом с окном первого этажа на одном из кирпичей он увидел надпись: Макс и Петя. Она уже поблекла, но ее можно было прочитать. Сколько лет прошло с тех пор, пятнадцать? А то и того больше.

Серега зашел в квартиру, где прошло его детство и юность. Там ничего не изменилось. Все еще витал дух присутствия его бабушки. И застывшие вещи таращились на него как на чужака. Он рано потерял родителей. Мама погибла в автомобильной аварии, когда ему было шесть. Машину занесло на гололеде и она вылетела на автобусную остановку. Он почти не помнил ее, только общие очертания. Отца перемололи меха девяностых, он неудачно занялся предпринимательством, и один из его бизнес партнеров решил закончить сотрудничество двенадцатью ножевыми ранения. В десять лет, не стало и отца. Его воспитывала бабушка – Линовская Валентина Павловна – яркая фигура в научных кругах Красноярска. Но, когда ему стукнуло восемнадцать, ушла и она, будто специально ждала его совершеннолетия.

Серега побродил по квартире, прилег на кровать, проспал несколько часов. Так хотелось ему вернуться обратно, в свою жизнь в Москве. Но он обещал Пете четыре дня, поспешно обещал.

Что изменилось, так это квартира Макса. Сейчас все было неприлично прилизано. Он не узнавал лощеных лиц, на него смотрели странно.

– Это ты?

Серега обернулся и увидел Колю Баранова. Барабанщика из группы «Валгалла», в которой играл Макс.

– А я не поверил, что это ты. – Он обнял его. – А ты так-то будто еще вырос.

– А ты вторую руку забил?

Коля стянул толстовку и показал две руки, забитые татуировками до самого плеча.

– Сильно, чувак.

– Как жизнь? Как в Москве? Вот думаю тоже перебираться.

– Живу, не жалуюсь.

– А я так и думал, что ты вернешься, когда услышал про Макса. Паршивая история, конечно.

Серега вздохнул, покачал головой в знак согласия. Коля достал из пачки сигарету и уже вставил в рот:

– Покурим? – спросил он.

Серега замешкался, бегая глазами по квартире, он бросил курить. И вдруг услышал знакомый смех, звонкий слегка наигранный, будто его репетировали не один час:

– Сережа! – Марина подлетела к нему, обвела вокруг шеи и повисла на спине. – Я как узнала, что ты приехал, сразу помчалась сюда. – Он повернулся, она снова обняла его, будто они не виделись несколько лет, хотя и встречались в Москве буквально пару месяцев назад, когда ее рейс на Майорку задержали.

– Я так рада, что ты вернулся.

Он отстранил ее:

– Не вернулся, просто приехал в гости.

– Не говори глупостей, это ведь твой дом. Какие еще гости?

Да нет, они самые. Но вслух ничего не ответил.

– А помнишь, как ты учил меня играть в покер? Прямо на ленте? – она наигранно рассмеялась, и глаза ее загорелись. – А давай сыграем сейчас? Сегодня из-за Макса все в каком-то трауре и никто не играет. Как будто он умер. Вот увидишь, не пройдёт и недели как его отпустят. Но мы же можем? Было бы чудесно.

Улыбка сошла с его лица, он убрал Маринину руку с плеча.

– Я больше не играю.

– Опять глупости? Ты же знаешь, я не играю на деньги. Просто ностальгия.

– Я серьезно.

– Какой скучный ты стал. Но даже не думай, что отделаешься от меня.

Он увидел, как на покерном столе сидела, обхватив коленку, девушка, она была в кепке с длинным козырьком, на нее падал свет от окна, и волосы в лучах солнца переливались будто старое медное кольцо. Она что-то рассказывала Коле, жестикулировала, трогала его татуировки, потом свои руки. Потом отодвинула ворот футболки, провела пальцем по обнаженной ключице. Марина заметила, что он смотрит на нее.

– Жень, – крикнула она. Девушка повернулась, и под кепкой он разглядел ее лицо. Это была она, та, что заработала деньги на машину, играя в покер. Он улыбнулся.

– Чего тебе? – она подлетела, и, увидев Серегу рядом с ней, натянула губы, жест, который мы часто делаем, когда с кем-то уже здоровались, и теперь видимся повторно.

Марина стукнула по козырьку:

– Опять голову не помыла?

– А что? Мне кажется мне идет. Как думаешь, – она посмотрела на Серегу, – или не в твоем вкусе?

Он снова улыбнулся.

– Сыграешь с нами в покер? Знаю, ты никогда не откажешься.

– С тобой? Ты же не играешь.

– Не на деньги. Так ради самой игры. Серега научил меня играть, и я сейчас упрашиваю его снова сделать это.

– А почему ты не хочешь? – спросила Женя.

Иногда ты даёшь обещание самому себе, и нарушаешь его. Он дал себе слово, больше не играть, но не мог сдержать его. Что-то внутри зазудело, зажгло. Он сейчас уже другой человек, не тот, кем был четыре года назад. И нужно ли сковывать себя обещанием, который давал уже не ты.

– Сыграем, – весело сказал он, потирая руки.

Он сел за стол, взял в руки колоду. Его лицо побледнело, и на высоком лбу пульсировала вена. Кончики пальцев защипали, будто по ним пробежал ток.

– Надолго к нам? – спросил Коля Баранов, сразу сбросив карты.

– Во вторник с утра обратно.

– Так быстро? – Ахнула Марина.

– Не сказал бы, что быстро.

– Все прошло хорошо? – к ним подсел Петя.

Серега кивнул.

Марина тоже сбросила карты, она смотрела на Серегу, тот сидел напротив:

– Я так рада, что ты приехал. – Голова ее чуть склонилась. – Жаль, что в такой момент. Но я не понимаю, почему все так драматизируют. Никто его не посадит.

Все молчали.

– Да, ладно? Я вам говорю, что не пройдет и недели, как его выпустят. Поспорим? – Она посмотрела на Женю, та была удивлена. – Давай, давай. Ты же у нас самая знатная спорщица.

Петя захохотал:

– Извините, вспомнил про тот спор с Фином.

– Что за спор? – спросил Коля.

– Ну, помнишь, когда Макс притащил тот тренажер?

– Аааа, – Коля тоже рассмеялся.

– В общем, – начала Марина, увидев, как Серега оглядывается по сторонам, – Макс откуда-то приволок тренажер для гребцов. Знаешь, тот что имитирует греблю на лодке. Он показывает расстояние, время, даже твою скорость. Так вот наша Женечка гребла быстрее всех. И решила поспорить с Фином, кто быстрее проедет километр. А Фин – это такой здоровенный бугай под два метра. Греб он, конечно, не так быстро. Только Женя не учла его рост и размах рук. Он садился и неторопливо минуты за три достигал километра. А она, бедняжка, гребла и гребла, вся красная и потная, но всегда не успевала за ним.

– Ну, и что? – сказала Женя, – с кем не бывает? – сама улыбнулась и потом добавила, – физика моя слабая сторона.

Они перекидывались картами, никто особенно не налегал на игру. Барабанщику не шла карта, после Жениного рейза с большого блайнда, он кинул карты, махнув рукой.

– Значит в Москве дела неплохо? – спросил Коля. – Думаешь, там больше шансов у меня?

– У тебя? Конечно. Я не знаю, почему ты до сих пор здесь.

– Эй, – вставила Марина, – не нужно тут переманивать наших ребят. Там тоже, я думаю, не все гладко.

– Для музыканта там лучше – это точно. Больше возможностей, больше площадок.

– Да у нас Толян, все раздумывает, мы то с Костяном уже давно туда намылились. А у тебя там свой бизнес, да?