Текст книги "Восхождение богов"

Он останавливает ее, приподнимаясь и поднимая девушку над собой. Грубые пальцы впиваются в тонкие плечи, причиняя боль, однако она все равно остается на месте. Загадочная улыбка застыла на красных губах.

– Только одна ночь. Я ничего тебе не буду должен. А ты исполнишь обещанное, – прохрипел король, сдаваясь перед мыслью, что он делает это ради спасения других, а не ради чего-то иного.

Она, будто читая мысли мужчины, смеется, соглашаясь. Зная о желаниях больше, чем он, Туула позволяет ему обмануться этой спасительной идеей. И с готовностью подставляется под его объятия, под его жесткость и даже требовательность, за которой прячется нужда хоть в чем-то оказаться сильнее. В том, как Ник брал ее, не было страсти к женщине, но была жажда отомстить.

Куда более опасная страсть.

* * *

Снаружи дождь хлестал как из ведра, прорываясь внутрь стылой свежестью всякий раз, как открывалась входная дверь. От промозглого мартовского холода не спасала широкая печка, над которой шкворчало на вертеле мясо. И даже наоборот, такой контраст жара и холода словно сильнее выстуживал внутренности гостей, вынуждая все больше заказывать горячительных напитков, чтобы хоть чем-то разбить этот нежданный лед.

Двое путников сидели прямо в центре трактира, за кружками пива и тарелками похлебки. Кто такие? Куда путь держат? Говорят, в Сатуральских долинах бойцов набирают для охраны границ с эльфами. В столицу опять письма не доходят, а эльфы распоясались – с утроенной силой захватывают земли. Там, где в начале зимы были посевные поля, все искореженными, проклятыми лесами поросло. И где теперь сажать пшеницу?

Между мужчинами будто кошка пробежала – друг на друга не смотрят, говорят скупо и только по делу. Один страшно изуродован, другой – красив как черт. И что их держит вместе? Первый явно слеповат – глаза белой пленкой покрыты. Но руку держит твердо и смотрит с такой льдистостью во взгляде, что в дрожь бросает. Многое повидал чернявый. Но и напарник его не промах. Одно слово – наемники.

– Через час стемнеет, выйдем за околицу и там обернемся, – скупо говорит Никлос. – Компас указывает на север, в Сатуральские долины. А то и дальше.

– Думаешь, она у эльфов? – холодно интересуется Акрош, и Ник качает головой.

Ему казалось странным, что девушка находится там, однако инстинкт не обманешь. Даже запертым нориус чувствовал ее и вел по связующей нити.

Приложившись к кружке, король мельком глянул на невольного напарника, дивясь его невозмутимости. Когда Ник утром явился за ним в убежище и почти приказал следовать вместе к Селесте, чтобы не дать богам завладеть маяком другого мира, он получил неожиданный отпор. Акрош орал на него долго и со вкусом, подробно описывая, в каком месте он видел Каргатского короля, лишившегося королевства.

Даже неполного рассказа хватило маршалу, чтобы во всем обвинить Каргата и заявить, что более не состоит на его службе и ничем ему не обязан. После всего, что тот сделал с Винелией. С Селестой. С Анкой. И с ним… Акрош был готов вызвать Никлоса на дуэль, чтобы расквитаться за все, и король его ничуть не винил. Слушая со стороны про свои прегрешения, мужчина диву давался, как он мог столько натворить на одном только чувстве правоты?!

Назревающую драку остановила Винелия, вовремя спустившаяся вниз и вставшая между ними. Тогда король заявил, что ничего более не требует от маршала и извиняется за все причиненное, готовясь сразу покинуть негостеприимный дом.

– Акрош. Ты пойдешь с ним. И будешь его защищать как первый маршал Каргатского королевства, – горячо сказала тогда Винелия, твердо глядя на мужа. – Ты сделаешь это, даже если придется пожертвовать собой. Ты остановишь их. Ради нашего будущего.

– Как я могу оставить тебя сейчас?! – пораженно восклицает Акрош. Он тянется к жене, и она позволяет ему себя обнять, прикладывая руку к округлившемуся животу.

– Потому что, если Селеста и Никлос не остановят старых богов, будущего не будет вовсе.

И сейчас король видел по глазам маршала, что тот все возвращается мыслями к Винелии, и чувствовал себя настоящим подонком, забравшим мужчину от беременной жены. Но Ник попросту не знал, к кому еще можно обратиться. За последний год доверие резко возросло в цене.

– Говорят, они вернулись… Морвиусы как из щелей повыскакивали… Видел, что на городской ратуше намалевали? До полудня кровью все было измазано… Портал не работает, и как, спрашивается, я буду рыбу свежую в города доставлять?! Да она же стухнет по дороге!

Со всех сторон несся гул пьяных голосов, запах шашлыка завесой парил в воздухе, дурманя нос и смешиваясь с соломенным пивным привкусом. Спорые официантки носились, как заведенные, и на небольшой сцене уже устраивался менестрель, готовый затянуть веселый мотивчик. Придорожный трактир находился точно между столицей и портовым городом Таль, так что в нем всегда было полно народу.

Но не все было так гладко и привычно. Постояльцы гостиницы, официантки и хозяин заведения, лично вставший за прилавок, смутно ощущали какую-то неправильность царившего веселья. Люди слишком много пили, неоправданно громко ржали, да и тени по углам сгущались слишком сильно, игнорируя яркий свет ламп. Сердце у трактирщика заходилось. Будь его воля, закрылся бы тотчас, но скажи он хоть слово – и его ногами вперед в придорожную канаву выбросили бы. Так что он держался. Но маленького сынишку с женой выпроводил, велев схорониться у тетки в деревне, что неподалеку. Он бы и официанток прогнал, да боялся, что один не справится.

– Я тебе больше скажу, с тех пор как эти серые появились повсюду, творится что-то странное… И монахини, клэрийки, ну кто поверит, что именно они сплели заговор против короны? Да это же бред! Я скорее поверю в пришествие старых богов, чем в виновность Ордена! Эти женщины и мухи не обидят, а туда же – заговор! То аристократы интригуют на пару с подводниками, теперь монашки с эльфами!

– Да я вам говорю, это все король виноват! Из-за него вся эта мерзость полезла! Сидит себе на троне и всех отшивает. Слышали, что он на днях сделал? Повесил старосту деревни, и все из-за проклятых ше́лки! Да он постоянно всякую мразь защищает! Тоже мне, защитничек! А королевство разваливается на куски…

Никлос так резко опустил пивную кружку, что подпрыгнули тарелки, и Акрош удивленно изогнул бровь. К несчастью, говорливый мужик за соседним столом услышал, какие слова себе под нос процедил король, и обернулся, кривя раскрасневшееся от выпитого лицо.

– А что, не согласен? Вы только посмотрите на него! Вздумал подлеца защищать! – пьяно заговорил он. – Уродец! Небось, русалки морду изукрасили? Что, не послужило наукой?

– Гриша, прекрати, – попытался влезть товарищ смутьяна, но мужика было не унять. Он приложился к своей кружке, а затем запустил ее прямо в Ника, вовремя успевшего уклониться.

– А может, ты из этих? Из мышей? Все знают, что за мышки целый год по тавернам шныряют! Все вынюхивают, да высматривают! – смутьян поднялся, огромной тушей нависая над замолчавшим Никлосом.

Акрош прижал руку к бедру, показывая спрятанный нож, но король только головой мотнул, что не укрылось от чересчур бдительного мужика.

– Да-а, не надо! – передразнил тот, а потом без предупреждения ударил Ника по лицу, и тот вместе со стулом упал назад.

На мгновение в таверне стало тихо, но когда король, поднимаясь, сделал подсечку, отчего балагур лбом налетел на край стола, звуки хлынули вновь, затопив таверну неестественным воем. Как будто плотину прорвало, люди заговорили взахлеб и разом, разгоняя застоявшуюся от холода кровь и вскакивая, чтобы наброситься на любого, кто не по нраву.

Акрош только того и ждал, он швырнул свободным стулом в поднявшихся товарищей павшего бойца, вскакивая и помогая Нику увернуться от удара сзади.

– Уходим! – закричал он, таща спутника за собой.

Что-то зазвенело тонко – вокруг то здесь, то там разгорались новые стычки. Почуяв кровь, люди и драконы как с цепи сорвались, бросаясь друг на друга. Трактирщик вовремя убрался через черный ход, успев вывести нескольких девиц и плотно забаррикадировав за собой дверь. Резонно предположив, что в финале от таверны камня на камне не останется, он устремился в деревню за подмогой, наказав официанткам спрятаться.

Напарники почти добрались до выхода, когда Ника за куртку потянули назад, вцепившись так сильно, что затрещала ткань, распахивая грудь. В полутьме замерцал красный блеск королевской печати. И хоть Никлос успел вырубить напавшего, и они с маршалом вывалились наружу, устремившись к конюшне за лошадьми, оба понимали – один правильный взгляд, и никто уже не сочтет их обычными наемниками.

– Что на тебя нашло? – набросился с кулаками на короля Акрош, когда они отдышались, распутывая привязь лошадей. – Ты же сам спровоцировал его!

– Не удержался. В воздухе было что-то такое… знакомое. На вкус – как в ту ночь… – Ник попытался подобрать слова, но мысль ускользнула, и он разочарованно цокнул языком. – Придется уходить на лошадях – здесь стало шумно, так что даже во тьме легко углядеть дракона в небе.

Затягивая подпругу, король остановился, нахмурившись. Привкус усилился, выбравшись из таверны и разлетаясь волнами по воздуху, добравшись до конюшни. Идея вертелась на краю сознания, готовясь вспышкой пронестись в мозгу, но цеплялась лапками за что-то, не желая выползать на свет.

– Что? – заметив перемену, спросил маршал.

Он тоже чувствовал странность. Прикладывая руку к шее, ощущал, как ускоряется пульс, и как дрожь из-за выброса адреналина поднимается по спине, замирая на подушечках пальцев.

– В прошлом некоторые мои действия начинались не с моего желания, а с чужого, – медленно проговорил Ник. – Морвиусы пытались пробудить во мне нечто темное, используя определенные звуки и запахи, набор ощущений. Это то, что я почувствовал в таверне сейчас. Как будто…

– Они снова делают это.

И как ответ – в распахнутых дверях конюшни возникла черная тень, скрытая капюшоном. Узловатые пальцы стянули его вниз, и мерзкая ухмылка разветвилась по восковому лицу. Человек, приветствуя, учтиво наклонил голову.

– Ваше Величество! А мы вас искали, – мелодично протянул он.

Позади, в слабом свете фонаря, появились еще две фигуры, по плащам которых с утроенной силой забарабанил разыгравшийся дождь.

– Не пора ли вам вернуться домой? Вас так ждут!

Морвиусы набросились, не ожидая ответа, просто выскочили, как крысы из теней конюшни, окружая Ника и Акроша, палками пытаясь достать драконов. У них не было ножей и клинков. Значит, планировали взять живыми.

Захрипели, затанцевали лошади, вставая на дыбы, срываясь с привязи. Короля ударило в бок и отшвырнуло на столб, смачно приложив плечом. Его буквально распластало по столбу, и следующий удар пришелся прямо по деревяшке, разлетевшейся щепками в сантиметре над его головой.

Маршал крутился поблизости, держа еще двух на расстоянии меча. Одного он успел уложить, и в воздух взвился запах свежей крови, от которой кони совсем сдурели, срываясь с места, ржанием вторя ударам молний.

Главарь морвиусов выудил из-за пазухи рог с диковинной серебристой вязью и, что-то шепча, поднес к губам, пока Ник отбрасывал одного нападающего за другим, лихо подставив самого крупного под лошадиные копыта. Пронзительный вопль разнесся по помещению, и откуда-то снаружи ему вторили иные крики – люди побежали из разоренной, пропитавшейся насилием и болью, таверны.

Замерцал единственный фонарь – Акроша постоянно кидало в стену, где он висел. Мужчина теперь орудовал левой рукой, – после мощного удара правая висела плетью. В конце концов, раздался звон, и свет окончательно померк, не выдержав очередного столкновения.

Морвиус изо всех сил дунул в рог, и бой замер, сдаваясь под его утробным воем. Под вспышками зарниц особенно отчетливо стала заметна разгорающаяся краснота внутри конюшни. Сектанты запели, а Ник сжал голову руками, падая на колени. Невыносимая боль вылезла из затылка, затуманивая покрасневшие глаза, только барабанный бой стоял в ушах, да жажда крови, что растекалась из трупов по соломе.

– Никлос! Король! – закричал маршал, когда во время очередной вспышки увидел, что творится с Его Величеством. Он бросился вперед, одним махом разрубая вставших на пути морвиусов, и пал на колени рядом с напарником. – Давай! Не сдавайся, оттолкни их!

А морвиус вновь потянулся к рогу. В это время своенравный конь из-за сильного удара молнии оступился и задел человеческий труп. Лошадь от страха громко заржала, вновь вставая на дыбы, и, уже не разбирая дороги, бросилась к выходу из конюшни, сбивая морвиусов. Под ее копытами оказался драгоценный рог, и король тотчас пришел в себя. Поддерживаемый Акрошем, он выскочил наружу, уворачиваясь от поджидавших сектантов.

– В поле! – кричит сквозь ливень маршал, сходя с дороги в канаву, и Ник соскальзывает вслед за ним. Вдогонку бегут морвиусы, их дикие вопли холодят почище ледяного ливня, а стрелы, проносящиеся мимо, недвусмысленно намекают на изменившиеся намерения.

И только тьма укрывает напарников.

Оба, не сговариваясь, на ходу скидывают верхнюю одежду, избавляясь от оружия и вещей, и прыгают вверх, до невозможности ускоряя трансформацию. Насилие над собственным телом отозвалось дичайшей ломотой в суставах, король подвернул ногу, и она щелкнула в лодыжке, попав в кротовую нору. Он только зло зашипел от боли сквозь удлиняющиеся зубы – нельзя останавливаться.

Морвиусы не были дураками и неслись со всех ног, во вспышках улавливая фигуры обращающихся драконов. Когда Ник уже не мог бежать из-за удлинившегося туловища, они нагнали его и набросились со всех сторон, пытаясь остановить трансформацию. На помощь подоспел в полузверином облике Акрош. Наплевав на все правила, он выдохнул получеловеческими легкими малую струю огня, сжигая мужчин. В воздух поднялся крепкий пар вместе с острым запахом паленой плоти.

Никлос заревел, взмывая вверх, и маршал последовал за ним, оставляя за собой спаленные тела. Зависнув в воздухе, они увидели, как полыхает таверна: пламя перекинулось с конюшни и теперь занялось над всеми постройками. С высоты да под дождем суетящиеся люди казались букашками, пытавшимися потушить разлившийся огонь, плясавший, несмотря на стремительные потоки воды, падавшие с небес.

Только драконы развернулись в сторону, чтобы пронзить пространство, скрадывая километры пути, как король почувствовал чужое присутствие, моментально покрывшись холодным потом. Плотная чешуя грела сердце, но лед от прибытия этого существа разом выстудил горячую кровь.

Ктуул был рядом.

Пускай Туула укрыла Ника тенью, скрывающей его от вечного, достаточно было прямого взгляда, чтобы вновь поймать короля в паутину иллюзий.

Крылом задев Акроша, Ник указал единственное направление, в котором видел шанс сбежать из-под ищущего ока Ктуула. Маршал последовал за ним, бешено заработав крыльями. Они оба набирали скорость, уходя от бушевавшей грозы, прячась в непроглядной тьме от пристального взора. Король спинным мозгом чувствовал, как эта сила обшаривает небеса, двигаясь как никогда быстро, при этом не решаясь пронзать пространство – слишком громко, это может навести на след.

Они летели из последних сил, преодолевая километр за километром. Вот показались шпили тальской ратуши, огни городских улиц, большая площадь на морском берегу. И даже Акрош догадался, какова их конечная цель, и его сердце сделало кульбит, а обожженные легкие сдавило спазмом. Однако он не замедлился. И даже когда позади разошлась тьма, а дождь будто выключили могущественной рукой, разогнав облака и водрузив на небосвод огромную луну, он не спасовал.

Притяжение ночного светила вызвало сильнейшее давление, драконы едва могли работать крыльями, входя в крутое пике, прямо к мощным вратам, забитым толстыми бревнами. Всего один выдох – и черное пламя выжгло дерево дотла. Что-то просвистело совсем рядом, кляксами оседая вокруг, когда, один за другим, черный и серебряный драконы, сложив крылья, влетели внутрь врат, растворяясь в непроглядной дымке.

Следом прямо у входа приземлился Ктуул. Парализующая слизь мазнула только крылья черного дракона, не сумев остановить самоубийственный прыжок. Даже вечный не рискнул войти в сломанный портал.

Он знал, куда попадет его ученик. И это разбило его сердце.

Глава 8. Ученица

Селеста/Клэрия

Одно она усвоила наверняка, скитаясь из города в город, ходя волчьими тропами из мира в мир, пытаясь отыскать нечто неизвестное, но такое притягательное: «Если тебе протягивают руку помощи – не спеши за нее хвататься».

Девушка отталкивает его и бросается прочь, соскальзывая по траве вниз. Его крик затихает позади, и Клэри только прибавляет ходу. А когда он врезается в нее, и они оба летят по склону, как два кулька, набитых тряпками, даже и не думает затормозить. Ее выкидывает на пригорок, и девушка переворачивается, встав по-собачьи, нагибает голову и рычит волчицей. Непередаваемая череда эмоций сменяется на лице мужчины, он явно обескуражен.

Незнакомец о чем-то спрашивает, но она не понимает ни слова, только ниже клонит голову, бешено кривя лицо и готовясь вновь сорваться с места. Клэри не знает, какой облик примет ее тело, будет это волк или снова дракон, но одно понимает с кристальной ясностью – ей страшно. Жутко до черта встретить этого человека (человека ли?) наяву. Во снах он казался безопасным. Другом, если можно так выразиться. Но сейчас она уже не так уверена.

Видимо, он устал от попыток достучаться до нее. Такая странная тень промелькнула на выразительном лице, что девушка бросилась вперед, впиваясь отросшими клыками в его запястье, а потом отлетая назад от неожиданно мощного удара. Скулеж сорвался с губ, когда она перелетела через рваный край и оказалась в воздухе над пропастью кратера. Бешено замолотив лапами-руками, пытаясь отрастить крылья, она рухнула бы вниз, но мужчина успел вовремя. Он что-то сделал с воздухом, и тот уплотнился до состояния мягкой подушки, на которую приземлилась Клэрия. Через несколько секунд она ступила на землю рядом с ним, принимая человеческий облик.

– Да кто ты такой? – изумленно выпалила девушка, видя, что на его руке не осталось и следа от острых клыков.

Лицо просветлело, и незнакомец улыбнулся. Прямо на глазах белоснежный костюм, весь в пятнах от земли и травы, приобрел кипенно-белую чистоту, засветившись в лучах солнца. Его фиолетовые волосы вспыхнули, как радуга, когда он сказал:

– Зови меня Ктуул, малышка Клэрия. Рад, что ты нашла путь в мой мир.

* * *

Я выныриваю из омута сна, дыша, как после длительного забега. Над головой висит слабо тлеющий пучок трав, в воздухе парит тонкий аромат сосны, а с моего лба утирают испарину. В моих глазах застыл огонек ужаса, он же путешествует по телу муравьями, от которых все чешется. В полутьме замечаю заботливое лицо Марки.

– Я видела его, видела, – шепчу едва слышно. Губы пересохли и превратились в корку, которую смачивают мокрой тряпкой, а потом подносят ко рту куриный бульон. – Теперь знаю его. Это был Ктуул. Он ее затащил в этот мир!

– Спи, Селеста. Ты должна увидеть историю до конца, – как из молочной дымки, отвечает Марка.

В глазах темнеет, я погружаюсь обратно в сон, лениво скользнув взглядом по помещению и углядев в дальнем углу спящего Арта. Он сидит здесь с того самого дня, как меня принесли из леса в этот шатер, полный отголосков прошлого. Мы не встретимся с Шэ, пока не завершу испытание и не узнаю правду о Клэрии и Карге… и Ктууле.

Я ныряю обратно.

* * *

Полет завершается резко, как по щелчку или взмаху тяжелого драконьего крыла. Она приземляется на широкую террасу воздушного дворца и принимает из рук подоспевшего слуги бокал игристого напитка вместе с полотенцем, которым обтирает вспотевшее лицо. Под ноги ей ставят мягкие сандалии, девушка переобувается и входит внутрь, взъерошив и без того волнистые, спадающие каскадом черные волосы.

Ее манит лаборатория под прозрачным куполом, где кипят зелья и варятся разноцветные шарики будущих существ. Там, среди колбочек, реторт и мензурок, окруженный книгами и свитками, в белоснежном костюме стоит он, ее учитель и друг, Ктуул Великий. В его лбу сияет пойманная звезда, по силе сравнимая с Солнцем. Единственный и неповторимый бог этого маленького мирка.

Порой она спрашивала себя, чем сумела привлечь его внимание? Почему он так добр и заботлив к девушке из далекого ожерелья? Клэрии пришлось несладко. Она с трудом принимала новую реальность и без устали пыталась найти способ вернуться домой.

За одним исключением, что, как клещ, цеплялось за ее мысли.

«Не доверяй тем, кто протягивает руку». Так говорила мать. Так говорила тетка. Их история была полна крови и злобы. Их прошлое нависало над Клэрией тяжелым, удушающим покрывалом. И одно имя всплывало на поверхность сознания, когда она засыпала. Девон. Существо, превратившее жизнь ее матери в ад.

Однако все это не мешало Клэрии восхищаться небесным дворцом и его властителем. Ее покорила магия, доступная Ктуулу, благодаря которой это воздушное сооружение было возведено всего за ночь и перестроено в соответствии с желаниями девушки, в точности воспроизведя ее покои в дальних пределах.

Ей нравилось гостить у вечного, нравилось его добродушие, открытость. И особенно льстило неприкрытое внимание к ней и то, каким особенным рисовал он ее будущее, предложив стать его ученицей.

Но все же Клэрия молчала, скрывая то, что пригодилось бы Ктуулу в его изысканиях.

Сейчас он расправлялся с последним элементом ее одежды с родины, надеясь найти пригодный материал для создания портала – и в очередной раз не преуспел. Ее вещи созданы машинами. А ему нужны были такие, в которые мастер вложил частицу души, частицу творения.

Клэрия знала, что подходящая вещица хранится в пещере, но скрывала это, не понимая, зачем.

– Видимо, придется омрачить твою веру в мои способности, Клэри, – печально говорит Ктуул, но в его глазах нет и тени печали.

Они золотятся на свету, пряча его истинные мысли. А голос, что, как бархат, обволакивает кожу, пробирает до нутра и путает сознание горькой сладостью.

– Значит, нет иного способа вернуться домой? – осторожничает девушка, вставая рядом.

Вечный тянет руку к ее волосам и выуживает запутавшуюся веточку с пепельным кантом. Он чуть хмурит тонкие брови, гадая, куда опять нырнула его ученица, но молчит, ожидая, когда она сама поделится своими приключениями.

– Есть. Но разве ты готова к этому? Тебя пугает сила, которую я могу предложить.

Иногда Клэри особенно остро чувствовала его чуждость, разницу их жизненного опыта. Ее пробирала дрожь при мысли, на что он способен, и насколько мелкой и незначительной она является по сравнению с ним.

Почему он так интересуется ею? Как их сны могли так соприкоснуться, что даже через ожерелья дотянулись друг до друга, и эта связь нечаянно вытянула ее сюда?

От мрачных мыслей Клэри хмурится, прикусывая губу и отстраняясь от его деликатных касаний. Ей странно видеть его рядом с собой, и она не может привыкнуть к его ненавязчивой всеобъемлемости. Ктуул словно вырастал из теней и света, часами наблюдая за тем, как она изучает алфавит и культуру этого мира.

Иногда он массировал ей плечи, если девушка слишком уставала от занятий по фехтованию или танцам. Не гнушался разминать ступни после длительной пробежки в облике волка. И мог слушать ее истории, пока голос Клэри не садился от усталости, все время задавая новые вопросы, через которые узнавал больше о ее мире и семье. Казалось, ему все в ней интересно. И она открывалась ему, как новогодняя игрушка, новыми и новыми загадками.

Вот и сейчас, отвлекаясь от опасной темы и рассказывая, куда на этот раз умудрилась влезть, девушка чувствовала себя в центре внимания, будто весь солнечный свет алмаза в его лбу принадлежит только ей и греет только ее сердце.

А он за руку ведет ее по прозрачным и зеркальным коридорам, мимо вытянувшихся, как статуи, слуг в комнату отдыха. И передает в заботливые руки служанок, чтобы она могла смыть с себя пыль дорог и после заново пересказать все свои истории.

Клэри раздраженно отталкивает служанку, когда та тянется поправить корсет и заново переплести и без того скрученные, как в резинку, плотные черные волосы – наследие ее матери. Стоя перед зеркалом, замечает, что дверь осталась приоткрытой, и на мгновение ей видится радужный свет под солнечным сиянием.

Обернувшись, девушка вздрагивает, но глупую мысль отбрасывает в сторону и возвращается к новым нарядам. Оса, засевшая в голове, вернулась через несколько мгновений, когда она вдохнула полной грудью, чуть распустив корсет и ощутив в воздухе аромат меда и вереска.

«Он снился мне с одиннадцати лет», – думает Клэрия, прижимая руку к груди и ощущая, как бьется сердце. В ее жизни уже были мужчины, она выросла среди волков дикого края и сама была дикаркой-волчицей, непокорной и в чем-то даже злой. Но здесь, в этом мире света и прозрачности, она ощущала себя девчонкой, впервые вышедшей из родительского дома и не знающей, чего еще ожидать.

Служанка наносит за мочками ушей немного духов, спуская руку к ложбинке между грудей.

– Не смей, – грубо приказывает Клэри на местном языке, и девушка, склонившись, оставляет ее одну.

И вот уже сама волчица спускает палец ниже, а затем проходит по запястьям. Наносит на щеки чуть-чуть румян и отпускает один локон. Она красива. Но естественной, дикой красой. Ее миндалевидные глаза смотрят прямо и уверенно, и кажется, что она видит саму себя насквозь.

Девочка, угодившая в земную сказку. В одну из тех, что рассказывала мама.

Острый укол тоски склонил Клэри ниже к туалетному столику, в глазах защипало от непрошеных слез.

– Я буду сильной, как ты, мама, – шепчет она себе, ощущая, будто кто-то обнимает ее сзади, успокаивающе поглаживая обнаженные плечи.

Если бы только она знала, что ее ждет…

* * *

Я вновь просыпаюсь от вязкого, как малиновое варенье, сна, выплывая наружу, в хвойную темноту. Ко мне склоняется Анка, подносит к губам парное молоко и следит, чтобы я все до последней капли выпила. Ее белое лицо контрастирует с темнотой позади, кажется, что она сияет каким-то невероятным внутренним светом.

– Сколько я проспала?

– Неважно, Сэл. Спи, а я покараулю твои сны.

Я киваю, вытирая с губ белые капли, и засыпаю вновь. Следующее видение уничтожило сказку.

* * *

Ее озлобленный голос гремел по всем залам воздушного дворца, вынуждая слуг прятаться от очередного скандала в господских комнатах. Она разорялась со всей страстью юности, умолкнув, лишь когда закончился воздух в легких. Однако крик будто застрял над ними обманчивым эхом.

Ктуул проигнорировал ее злость, заговорив все тем же, набившим оскомину, спокойным голосом.

– Это расплата за грехи, Клэри. Они сами виновны в своих бедах. В твой мир драконы пришли мудрыми и всепрощающими, этакими божествами, направляющими к свету. Однако именно они заковали нас в цепи этого ожерелья, забрав возможность переходить из мира в мир. Знаешь ли ты, как сложно вечно быть привязанным к одному месту? Нам пришлось несладко.

Девушка не была наивной. За те месяцы, что она жила рядом с Ктуулом, она успела усвоить медовую мягкость его нрава, за которой скрывались острые, как бритва, шипы. Вечный оказался требовательным учителем, не гнушавшимся болью, которая, казалось, доставляла ему истинное удовольствие. И после каждого урока Ктуул заваливал ее роскошными подарками, пытаясь загладить жестокость.

Когда Клэри полетела в запретные земли, он прямо в воздухе отобрал ее крылья, и она сломала руки, упав в бушующий океан. Три недели восстановления протянулись, как мост через вечность: от бессилия девушка плакала ночами, со страхом ожидая утра, когда он придет, чтобы позаботиться о ней. Ктуул самолично кормил и купал Клэри, следил, чтобы наложенные шины не раздражали нежную кожу. Он развлекал ее музыкой и проекциями волшебных миров, в которых когда-то бывал. Однако за этой удушающей заботой скрывалось сытое удовлетворение от полного обладания непокорной волчицей.

В другой раз девушка влезла в его лабораторию, пытаясь отыскать хоть что-то, что могло бы вернуть ее домой, подозревая, что Учитель сознательно держит ее при себе, скрывая от других вечных, видя в ней драгоценную игрушку и способ убраться отсюда в одиночку.

Клэри ничего не нашла, кроме жутких экспериментальных журналов. Он вывел новую породу людей-стражей, каменных исполинов, охранявших проход в темный мир, скрытый в ледяном океане. Мир мертвецов.

Узнав о ее непослушании, Ктуул забрал ее глаза, окрасив мир в бесконечный черный цвет, где золотом сияла лишь его фигура. И вновь она впала в полную зависимость от него, вынужденная ходить за руку и постоянно быть подле, чтобы не разбиться и не сломаться.

– Порой мне кажется, ты воспринимаешь меня как куклу. Желаешь, чтобы я всегда была рядом и всегда была интересна, – с горечью произнесла Клэри, когда он из прихоти вернул ей зрение.

На что Ктуул только мягко улыбнулся.

– Я лишь забочусь о тебе. И учу. Помнишь? Ты сама согласилась стать моей ученицей. Не думай, что уроки будут легкими. В конце концов, когда ты будешь готова, я вознесу тебя на пьедестал величия, и ты войдешь в сонм вечных.

Девушка боялась слов Ктуула. И еще больше опасалась того, что будет дальше.

Вот и теперь, узнав, что драконы, запертые в звериные тела, обладают разумом, она не смогла сдержаться и набросилась на вечного с обвинениями.

– Ваши слуги обращаются с ними как с дикими животными! Выводят породы по цвету, стегают плетьми и содержат в загонах. Но ведь они разумны! Они чувствуют и понимают, что с ними делают!

Ктуул взял Клэри за руки и поднес их к губам. Девушка застыла на месте, заметив опасный блеск в его глазах. Мурашки пробегали по ее телу всякий раз, когда он так смотрел на нее. В этом и был истинный страх. Она была в его власти и понимала, что увязла, как муха в паутине бессмертного паука. Будь его воля, Клэри бы и не заметила паутины, но ему нравилось играть с букашкой, знавшей границы своей свободы.

Девушка позволила ему прижать себя к груди, позволила запустить пальцы в свои волосы, ощущая, как усиливается аромат фиалок в воздухе, а из открытых окон доносится далекий гром, предвестник настоящей бури. И приняла единственно верное решение.

– Прости, я бываю глупой. Не надо было так себя вести, – глотая гордость, произносит она и тянется к нему, обнимая и позволяя его тьме заползти под кожу, захватывая тепло ее души.

Недавно Клэри узнала кое-что о вечном и теперь лучше понимала, почему он так в нее вцепился, что даже сумел вытащить из родного ожерелья и притащить сюда.

Но этим знанием стоило распоряжаться с осторожностью. Как и новоприобретенным другом.